Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Глядя на картины, Громов завел разговор о море, о гавани, об острове НьюПровиденс и знаменитых пиратах. В гости как раз заглянул поддержавший беседу шкипер Антуан, и упоминание о капитане Эвери вплелось в разговор весьма органично, правда, особо никого не задело – Камилла даже ухом не повела, наверняка давно уже удовлетворив свое любопытство.

С разбойников прошлых лет беседа плавно перетекла на нынешних, собственно – на самого Андрея и его людей.

– Как только закончатся шторма, сразу же выйдем в море, – заверил шкипера Громов. – Думаю, не долго осталось ждать, уже бывают проблески – вчера днем так часа два мирно светило солнышко, я даже подумал – лето пришло…

– Лето, – улыбнулась Бьянка. – Хорошо бы лето! А то както сыро да холодно – брррр!

– Не видали вы холода, – посмеялся Андрей, вовсе не считавший некомфортной температуру воздуха градусов в пятнадцатьдвадцать по Цельсию, а именно такой она сейчас и была.

– Кстати, наш дорогой господин квартирмейстер намеревается пошататься на «Саванне» по окрестным островкам, – сделав быстрый глоток, заметил шкипер. – Говорит – сплотить экипаж, коечему обучить, проверить. Не отпрашивался еще?

Андрей пожал плечами:

– Нет. Но я возражать не буду, мыслит старый Сэм верно. Кстати, а что у него за людито?

– Фламандцы, голландцы, немцы. Обычные моряки, но и переселенцев хватает, – пояснив, Антуан едва подавил зевок.

– Ну значит, все правильно. Врача он себе нашел?

– Там и отыскался, в команде, верней – из переселенцев, – француз поставил кружку. – Совсем еще молодой парень, но, говорят, знающий. Курляндский немец, зовут Генрих Штамм.

– А вы откуда так подробно про него знаете? – стрельнув глазками, мило улыбнулась Камилла.

– Так старина Сэм не далее как вчера целый вечер хвастался! Мол, очень хороший лекарь, не чета нашему старому Хью, что остался на «Жозефине».

– Этот ваш Хью вообще коновал!

Всплеснув руками, племянница старого пирата презрительно расхохоталась, но тут же осеклась, глядя на Бьянку – баронесса учила ее хорошим манерам, и коечто уже получалось, правда, еще далеко не все.

– Да, да – коновал! Только и умеет, что перевязывать раны да кости вправлять!

– Но… в плаванье это то, что надо.

– Ни за что б не обратилась к нему! Даже если б тяжело заболела.

Камилла словно накаркала, призвала на свою голову несчастье, почувствовав себя плохо уже буквально на следующий день. Утром девушка даже не встала с постели, ссылаясь на головокружение и ломоту в костях и допуская к себе лишь подругу да слугу Тома, притащившего приготовленный домохозяйкой глинтвейн.

– Ей врач нужен, – вернувшись в свою комнату, Бьянка взволнованно посмотрела на Громова. – Бедняжка.

– Да уж, не повезло, – сочувственно покивав, Андрей набросил на плечи кафтан. – Температура у нее есть?

– Что?

– Ну лихорадка.

– Есть… наверное. Она к себе близко никого не подпускает, лишь просит врача… Того самого, с «Саванны». Милый, ты ведь все равно сегодня со старым Сэмом встретишься? Вот и попроси. Ах, Камилла, Камилла… верно, простудилась – погодато! А ведь еще пару дней назад бегала к дядюшке, просила, чтоб взял ее с собой на «Саванну» – просто воздухом подышать, от скуки. Хорошо хоть у старика хватило ума отказать – иначе чтоб сейчас делала эта бедняжка?

– Лечилась бы у курляндского немца, – Громов подавил усмешку и, надев шляпу, спросил: – А, может, местного врача ей найти, городского?

– Нет, нет, она местным не доверяет!

– Да что ты!

– Сама только что мне сказала – чтоб был свой. Тем более, ему и платить не надо. Не забудь сказать об этом Сэму!

– Не забуду, душа моя.

В отличие от Камиллы, Бьянка никогда не просилась в плаванье, Громов объяснил ей все с самого начала, да и сама баронесса была девушкой умной и все хорошо понимала. Настолько хорошо, что Андрей постепенно доверил ей все хозяйственнофинансовые дела, касающиеся «Жозефины». Покупка снаряжения и припасов, сбыт коекакой не имеющей особо назойливого спроса мелочи, типа бычьих кож или тех же токарных станков и многое другое – всем этим занималась юная баронесса, проявляя не свойственную ее возрасту осмотрительность и даже, без всяких преувеличений – талант. Кстати, во всех подобных делах ей всегда помогала Камилла, девушка тоже неглупая и энергичная, которую дядюшка Сэм, в силу весьма живучих у немолодых людей предрассудков, не подпускал к своему кораблю ни на шаг. А как же – дурная примета! Даже вот покататься по островам – и то не взял!

А вот лекаря отпустил, даже справился о здоровье племянницы, правда, тут же погрузился в пространные рассуждения о необходимости сплочения команды в коротком учебном плаванье и, получив от капитана Грома картбланш, радостно оскалил зубы:

– Мы будем выходить с утра и возвращаться к вечеру, и даже раньше. С завтрашнего дня и начнем, а лекаря я сегодня же пришлю, тотчас же!

Доктор Генрих Штамм, немец из Митавы, оказался молодым человеком лет двадцати, несмотря на свои годы, уже достаточно социализированным и успевшим много чего повидать, в отличие от своих сверстников начала двадцать первого века, по сути – подростков, детушек, живущих за родительский счет и при маминой юбке, и высшим проявлением крутизны считающих курение травки (только чтоб мама не узнала!), самое скотское траханье (иногда и просто разговоры об этом) и катание по ночам на купленной родителями машинке в компании таких же недорослей обоего пола – чем быстрее, тем круче (опять же, чтоб мама… нини!). Здесь такие штуки не проходили, разве что в очень обеспеченных семьях, но таковых было мало – от силы процентов пять населения, да и то далеко не везде.

Юный Генрих – как выяснилось, по специальности вовсе не врач, а аптекарь – после посещения больной, которая тут же почувствовала себя значительно лучше, не отказался отобедать к компании обеих девушек, которым прислуживал Том. За обедом молодой лекарь держал себя скромно и с достоинством, благосклонно улыбаясь всем шуткам Камиллы, даже самым скабрезным.

– Очень приятный молодой человек, – уже вечером рассказывала возлюбленному Бьянка. – Воспитанный, но… так, как принято среди простых горожан, бюргеров, видно, что не из кабальеро. Не сказать, что красавец, но видно, что за собой следит. Лицо бритое, волосы светлые, длинные – свои, а не парик, подбородок немного безвольный, бюргерский… А вообще, дело свое он, кажется, знает – Камилла за обедом на больную не походила ничуть. Он зайдет завтра вечером, как только судно вернется с островов. Может, нам оставить на ужин сего славного юношу? Думаю, наша больная была бы счастлива.

Повесив кафтан в шкаф, Громов обернулся и хмыкнул:

– Ты думаешь?

– Я же вижу, какими глазами она на него смотрела!

– Как кошка на мышь?

– Хуже! Как на сметану.

На следующий день лекарь и в самом деле явился, как обещал – к вечеру, и с видимым удовольствием остался на ужин. За столом держал себя скромно, иногда даже краснел от взглядов, украдкой (это она так думала, что украдкой) бросаемых Камиллой, о себе рассказывал мало – вырос в семье аптекаря, разорился и – по примеру многих – решил попытать счастья в чужедальней стороне. С владетельными особами? Нет, не знаком, что вы! Какая там Анна Иоанновна, какой герцог? В этих домах простых аптекарей не принимали!

О только что прошедшем плаванье гость рассказал еще меньше: подошли к какомуто островку – бог его знает, что за остров – да под руководством недавно назначенного капрала учились целиться и стрелять.

– А дядюшка? Дядюшка что в это время делал? – выслушав, громко спросила Камилла. – За вами смотрел?

– Дядюшка? – лекарь поначалу не понял, о ком идет речь.

– Ваш капитан – господин Сэмюэль Хопкинс, – пояснил Андрей.

– Ах, капитан… Да ничего такого не делал, сэр. Прохаживался себе гдето по острову, гулял.

Молодой человек отвечал както односложно, зажато, особенно когда речь заходила о плаванье «Саванны» – как видно, старый пират запретил особо распространяться на эту тему, а, может быть, герр Штамм просто был молчуном, что, кстати сказать, не особото импонировало Андрею, который и сам любил не болтать, а слушать – качество для начала двадцать первого века весьма редкое, обычно бывало наоборот, и сам Громов когдато знавал немало таких вполне приятных и дружески расположенных к нему людей, которые – особенно в подпитии – начинали грузить всех своими проблемами… и даже не проблемами, а всем тем, что они считали для себя важным, именно для себя – не для других, другим до этого не было совершенно никакого дела… как и подобного рода рассказчикам до других. Иногда любители поболтать совсем съезжали с рельсов – и, начав с армейских воспоминаний (в большинстве случаев только им самим и интересных) опускались до пересказа просмотренных фильмов, что становилось уже совсем невыносимым даже для такого покладистого и терпеливого человека, как Андрей.

Но! Он все же любил слушать, а не болтать, а молодой лекарь Генрих Штамм к болтунам, похоже, не относился.

Камилла быстро поправилась, но тут же нашла у себя еще какието недомогания, которые нужно было лечить – доктор Штамм стал в особнячке постоянным гостем, и Бьянка прекрасно понимала – почему, о чем и говорила Громову с мягкой улыбкой.

– О, наша рыжая бедняжка наконецто обрела любовь!

– Боюсь, дядюшка оторвет этому аптекарюдоктору ноги, как только узнает, – ухмыльнулся Андрей. – Думаю, он вряд ли считает нищего и во всем зависящего от него самого парня достойной партией для своей чудной племянницы. Так что я б на месте наших влюбленных – если уж речь действительно идет о любви – вел бы себя весьма осмотрительно!

– Они и так осторожничают, – искоса взглянув на возлюбленного, Бьянка повела плечом. – Камилла просила меня, чтоб я никому ничего не рассказывала… ну и чтоб об этом же попросила тебя.

– Зачем и проситьто? – улегшись на ложе, потянулся капитан Гром. – Болтать о чужих радостях – совсем уж последнее дело. Разве что позавидовать…

– Позавидовать?! – синие глаза баронессы сверкнули обидой. – Тебе есть чему завидовать, милый?

– Ах, душа моя! – вскочив на ноги, молодой человек привлек к себя девушку и крепко поцеловал в губы. – По ходу, это нам все завидовать должны.

– Слава богу, Камилла теперь не завидует…

– Ах, милая…

Андрей уже расстегивал на Бьянке платье, развязал на спине шелковые тесемки, туго стягивающие лиф… Обнажил спинку и сахарные плечики, погладил, поцеловал, нежно поласкал ладонью грудь, пропустив между пальцев сосок – быстро твердеющий, упругий…

Шурша, скользнуло к ногам платье… Скрипнуло ложе… И в прикрытых от неги глазах влюбленных вспыхнул яростный свет всепоглощающей страсти, уносящейся ввысь, к небесам!

Погода постепенно налаживалась, капитаны и шкипер совещались все чаще – готовили корабли к рейду, задумав повторить недавний успех. Еще поднабрали немного людей из местных – с этим никаких проблем не возникло, слава об удачливом капитане Громе уже давно бежала впереди него самого. Совещались в этот раз на «Саванне», в просторной кормовой каюте брига, на стенах которой висела какаято карта… островки, море… быть может – именно Багамские острова?

– Да, Багамы, – отзываясь на тихо заданный вопрос, пояснил шкипер. – НьюПровиденс и множество островков помельче, – оглянувшись на бывшего боцмана, француз повысил голос: – Старина Сэм, что означают вот эти крестики?

– Какие еще крестики? – старый пират скривился, словно от зубной боли. – Ах, эти… это я… я помечаю места, где есть пресная вода.

Шкипер весело засмеялся:

– Вижу, почти на всех островках она есть. Даже на самых маленьких.

– Есть, есть, а как вы думали? – махнув рукой, пробурчал капитан Хопкинс. – Где ручьи, а где просто большие лужи. Недавно ведь шли дожди. Ну что? Прошу к столу, друзья мои! Посидим, помозгуем – как, с кем и куда.

– Что значит – с кем? – Антуан удивленно прищурился. – Разве у нас не хватает людей и судов?

– Для серьезного дела – не хватает, – покивал дядюшка Сэм. – К тому же ко мне приходили посланцы от неких местных людей, помнящих меня еще… в общем – со времен давних. Просили поговорить с тобою, Эндрю, – как бы ты отнесся к совместному рейду, такому, чтобы взять хороший куш, такой, чтобы на всю жизнь хватило?

– Хорошо бы отнесся, – не задумываясь, отвечал молодой человек. – Вполне положительно. Только вот хотелось бы знать подробности.

– Подробностей пока не знает никто, – вздохнув, пояснил квартирмейстер. – Просто у некоторых здесь есть свои глаза и уши в мексиканском порту Веракрус.

– Откуда отправляются «серебряные» галеоны?! – с блеском в глазах уточнил Антуан.

Дядюшка Сэм ухмыльнулся с видом человека, только что выигравшего в лотерею автомобиль:

– Именно так, мои господа! Но! Покуда мы ничего толком не знаем… надобно ждать гонца, а он не замедлит прибыть – погодато наладилась. Совсем скоро весна.

– Да, весна, – улыбнулся Громов. – По нашим меркам – ваша весна это самое настоящее лето. Впрочем, оно же и сейчас, только малость дождливое… Что ж, будем ждать вестей! Однако все равно какуюнибудь небольшую вылазку сделать надо – взбодрить поистратившийся за зиму народ!

– А вот тут ты прав, Эндрю! – старый пират всплеснул руками. – Взбодрим! В такуюто погодку чего зря ошиваться в порту?

Простившись, Громов и Антуан сошли с борта «Саванны» и какоето время шли вместе по узенькой припортовой улочке, полной носильщиков, мелких торговцев и деловито таскающих камни и балки чернокожих рабов.

– Небось, наш Спиридон дом комуто строит, – негромко промолвил Андрей.

– Кто строит?

– Да плотник, земляк.

– Это хорошо, когда есть земляки, – француз покусал усы и вдруг предложил Громову заглянуть сегодня вечером на «Жозефину»: – Приходите с супругой, дорогой Андрэ. И прошу вас, не берите с собой никого лишнего.

«Лишней», судя по всему, была Камилла, которую обычно Громов и Бьянка брали на «Жозефину» с собой. Наверное, сейчас девушка обиделась бы, что не пригласили… хотя нет, не должна. Как раз сегодня племянница старины Сэма встречалась с лекарем.

Андрей как в воду глядел – Камилла ничуть не обиделась тому, что друзья не берут ее с собой, наоборот – едва скрывала радость, и тому, верно, имелись причины. Простившись с девушкой, Громов и баронесса отправились на «Жозефину», где их уже дожидался француз, читая какуюто толстую книгу.

– Рад, рад видеть вас, друзья мои! – отбросив чтение, Антуан тут же пригласил гостей за стол.

Впрочем, Громов тут все же был за хозяина, хоть и собрались они нынче в шкиперской не шибкото просторной каюте.

– «Американские морские разбойники», – кивая на книгу, француз ловко откупорил пузатую бутылку вина, похожую на большую аптекарскую склянку. – Сочинение господина Александра Эксквемелина, моего земляка из Онфлера. Издана в Голландии лет тридцать назад и кое в чем уже устаревшая – того пиратского раздолья, что было еще не так давно, в Америке уже почти нет. А скоро и совсем трудновато придется… Ну выпьем же, друзья мои, выпьем за то, чтобы все наши мечты сбылись поскорее!

Громов подозревал, что шкипер пригласил их не зря, не зря завел разговор об Эксквемелине и о пиратском промысле, все время подливая гостям вина, надо сказать – весьма неплохого. Вообще же, француз не любил тратить время даром и вскоре приступил к делу.

– Ах, господа мои, если б вы знали, как часто вспоминаю дом. Родной дом у себя в Нормандии, в Онфлере… Кстати, я давно заметил, что и вы, друзья мои, тоже тяготитесь нынешним своим положением… Не то чтоб оно вам совсем не в радость, но все же, думаю, вы – как и ваш покорный слуга – хотели бы его изменить.

Андрей насторожился: както раз шкипер уже заговаривал с ним на подобную тему, но дальше общих слов беседа тогда не пошла.

– Скажите мне, пожалуйста, – галантно разливая вино, между тем продолжал Антуан. – Зачем вам Новая Англия? У вас там родственники, друзья?

– А вы хотите предложить чтото иное? – Андрей отозвался не совсем вежливо, вопросом на вопрос, впрочем, его собеседник сейчас не обращал никакого внимания на подобные мелочи.

– Да, хочу, – уверенно заявил француз. – Хочу предложить отправиться со мною в Нормандию и занять в тамошнем обществе место, коего вас когдато лишили и которое принадлежит вам по праву!

– Вы о чем? – Громов грустно улыбнулся.

– О, только не делайте вид, что не понимаете, – шкипер замахал руками. – Я сам – дворянин шпаги и, поверьте, могу отличить людей из высшего общества от всех прочих. Ах, сударыня, – он повернулся к Бьянке. – Ваших манер не спрячешь. Кем вы были в прошлой жизни? Графиней?

– Баронессой, – опустив глаза, скромно призналась девушка. – Баронессой – по первому мужу, я ведь вдова…

– О, прошу меня извинить…

– Ничего. Но и род моих покойных родителей – род кабальеро!

– Это видно по всему, мадам! Так как?

Андрей покачал головой:

– Боюсь, в Испании нам ничего не светит.

– Не об Испании нынче речь… Хотя – может так статься, что вспомним и о ней! Вернем все ваши родовые земли… их ведь захватили, так?

– Ну… так, – неохотно призналась Бьянка.

– Уверяю вас, друзья мои, во Франции вы обретете все, что, увы, потеряли в Испании, и чего у вас никогда не будет в Нассау! – встав, напыщенно произнес шкипер. – И даже в Новой Англии – весьма сомнительно, чтобы вас там так вот запросто приняли в общество, особенно если вы там не знаете никого!

– Мы и во Франции никого не знаем.

– Вы знаете меня! А я – вас. Этого вполне достаточно. Тем более, мы вернемся не нищими, и пусть наши враги трепещут! Ну так как? – француз протянул Громову руку. – Вы со мною, друзья?

– Нам надо подумать, – посмотрев на Бьянку, Андрей покачал головой. – И думаю, скорее всего, мы согласимся.

– Соглашайтесь! – склонившись над столом, Антуан зябко потер ладони. – И вы не пожалеете, уверяю вас. К тому же знаете, что в Новой Англии вас вряд ли оставят в покое… какаянибудь случайная встреча – в тот же Бостон частенько заходят пиратские корабли… И не только пиратские – могут предъявить претензии! А вдруг? Нынешнее английское правосудие весьма строго к пиратам… а у нас ведь нет каперского патента. Зачем вам все это? Подумайте, друзья мои, очень хорошо подумайте.

Франция – это был бы неплохой вариант, тем более Громову и Бьянке было все равно, где осесть. Если не в Новой Англии, то почему б не во Франции? Кстати, союзнице Мадрида и противнице Каталонии, пока еще верной австрийскому эрцгерцогу Карлу. Пока что… Как и большинство российских историков, Андрей не оченьто хорошо разбирался во всех перипетиях войны за испанское наследство, однако все же помнил, что королем Испании станет Филипп Анжуйский Бурбон, внук Людовика Четырнадцатого, знаменитого «королясолнце». Филипп обретет испанский трон ценой отказа от французской короны… гдето лет через семь, примерно так. Испания несколько оправится от полного разорения, правда, с каталонскими вольностями будет покончено на очень и очень долгое время. Лишь в конце двадцатого века на одном из зданий площади Каталонии напишут лозунг: «Каталония – свободное государство Европы», а до этого пройдет еще огого сколько лет!

Так под это дело можно все Бьянкины земли вернуть, даже те, что ей не давал покойный супруг. Отсудить после победы! Тем более, один из друзей баронессы – весьма влиятельный иезуит, а будущий король Испании – добрый католик, как и все ее население.

– Я бы, честно говоря, согласилась, – уже подходя к дому, тихо промолвила баронесса. – Пусть будет Франция – хоть гдето осесть, завести нормальный дом со слугами, детишек… Ты, кстати, замужто меня возьмешь? Извини за наглость – у Лины набралась, да и Камилла всегда говорит – «спросить – не украсть»!

– Правильно говорит… А замуж я тебя давно зову!

– Чтото не помню.

– Правда, ты отвечаешь както неконкретно. А я ведь тебя люблю!

Прижав девчонку к себе, Андрей прямо на улице принялся целовать ее в губы.

– И я… Ой, что ты делаешь? Неприлично.

– Да не видит никто… темновато уже стало.

– Пойдемка лучше поскорее домой, милый. Тихонько поднимемся и…

Незаметно проникнуть домой влюбленным не удалось: внизу с ним поздоровалась тетушка Марта, а на втором этаже, едва не сбив обоих, пронеслась, вылетев из умывальной, голая рыжая молния!

Пронеслась, юркнула в свою комнатку… и, тут же выглянув в дверь, улыбнулась:

– А мы вас так рано не ждали! Давайте сегодня попозже поужинаем, ага?

Конечно же, Андрей и Бьянка сразу догадались, с чего бы это их соседка бегает по дому голышом. Тому были причины… в виде молодого доктора Штамма, поспешно покинувшего особняк минут через десять.

– И чего скрыватьсято? – отойдя от окна, Громов присел на ложе, погладив по голой спине расслабленно лежавшую баронессу. – Подумаешь.

– Ах, они, наверное, думают о приличиях, милый, – девушка, перевернулась, уселась, обняв руками притянутые к груди колени. – А вот мы с тобой – нет.

– Для всех мы – супруги, – обняв Бьянку, тихо промолвил Андрей.

Каштановые локоны обиженно дернулись.

– Вот именно – для других. Живем с тобой в грехе.

– Тебе не нравится, милая?

– Нравится… Только я каждый день молюсь святой Монтсерратской Деве.

– Как ты думаешь, милая, у Камиллы с этим лекарем – все серьезно? – поцеловав девушку в губы, молодой человек ловко перевел разговор на других.

– Хм… – сразу перестав сердиться, Бьянка задумалась, по привычке наматывая на палец золотистокаштановую прядь. – Не знаю, что и сказать. Они живут в грехе – это очевидно. Может быть, они, как и мы, влюблены. Генрих приходит сюда почти каждый день, а еще они иногда катаются на яле.

– На яле? – удивился Андрей. – Вот как? И где ж они его взяли?

– Наняли вместе с гребцами в порту. Для того чтоб почаще быть вместе, – баронесса загадочно улыбнулась. – Нет, наверное, это всетаки любовь.

Капитан покачал головой:

– Интересно, куда же они плавают?

– По островкам, – потянувшись, Бьянка сладко зевнула. – Пару раз меня с собой брали, я тебе рассказывала, помнишь?

– Нет, – честно признался молодой человек.

Девушка взъерошила ему волосы:

– Это потому, что ты частенько и вообще не слушаешь, о чем это я говорю.

– Да что ты, милая! – Андрей поспешно погладил возлюбленную по плечу. – Я всегда тебя слушаю, можно сказать, каждое твое слово ловлю.

– Ага… тогда б знал…

– Так куда, говоришь, вы плавали?

– Да по разным островкам, недалеко здесь. Я потом стала отказываться – пусть уж побудут вдвоем, чего мешатьто?

– И правда – чего мешать?

Поднявшись с ложа, Громов закрыл ставни и улегся рядом с Бьянкой, погладил ее по волосам:

– Ну что, милая? Пора, пожалуй, и спать.

Недели через две, когда «Саванна» и «Жозефина» вернулись в Нассау после не слишком удачного рейда, обоим капитанам через портового нищего передали приглашение провести вечер в таверне «Черная голова», где и произошла встреча с теми весьма важными и влиятельными на острове людьми, о предложениях которых давно намекал дядюшка Сэм.

Чарльз Бенингхэм, Дирк ван Эйсен, Жозеф Лафорт – эти три имени много чего значили на НьюПровиденс! У Бенингхэма имелось три корабля – две небольшие шхуны и шлюп, ван Эйсен владел четырьмя шлюпами, а Лафорт – большим трехмачтовым судном, бывшим торговцем, свободно принимающим на борт пятьсот человек. Все три пиратских капитана, однако, хорошо понимали, что их судов для задуманной операции маловато – достаточной быстротой и вооруженностью обладали только шхуны, шлюпы опасались ходить круто к ветру, а судно Лафорта вообще было не оченьто поворотливым, тем более изза своей осадки даже не могло войти в гавань Нассау, и пират держал его у причала одного из соседних островов, в случае надобности добираясь до своего корабля на шлюпке.

Хорошо вооруженные и прекрасно управляемые суда – бригантина и барк – очень бы пригодились багамским пиратам, собственно, именно для этого они и пригласили «потолковать» Громова и старого Сэма.

Сели в отдельной небольшой зале, кою хозяин «Черной головы», некий ушлый одноглазый голландец по кличке Лодочник Хамс, предлагал специально для таких случаев. Длинный и узкий стол, уставленный всякой снедью, ярко горящие свечи, обитые бархатом стулья, на стенах – засиженные мухами картины в богатых рамах.

Беседу начал Чарльз Бенингхэм по кличке «Бугай» – судя по качеству судов, он был тут за главного. Невысокого роста, колченогий, с широкими плечищами и большими красными руками, пират, похоже, вообще не заботился о своей внешности, не считал нужным. Пегая всклокоченная бородища, как у какогонибудь пастуха, грязные ботфорты, засаленный, непонятного цвета кафтан, однако за поясом – пара весьма дорогих пистолетов, оправленных в золото и серебро. Поговаривали, что с этими пистолетами Бенингхэм не расставался никогда, даже с ними и спал. В обоих ушах пирата золотом горели драгоценные серьги.

Смерив гостей пристальным взглядом светлых, слегка навыкате, глаз, Бугай добродушно усмехнулся и кивнул на большой серебряный кувшин, только что принесенный лично трактирщиком:

– Добрый пунш! Но выпьем мы позже. Не возражаете, если сначала поговорим о делах?

Что ж, предложение было разумным – как ни странно, именно Бенингхэм пользовался в здешних вполне определенных кругах репутацией светлой головы, именно поэтому он переговоры и вел.

– О делах так о делах, – любезно улыбнулся Громов. – Именно за этим мы сюда и пришли.

– Я вас плохо знаю, сэр, – Бугай почесал бороду и прищурился, глядя прямо в глаза Андрею. – Однако много чего хорошего слышал… да ваши суда говорят за вас! Тем более мне давно знаком ваш напарник.

Дядюшка Сэм сдержанно кивнул.

– И вот, – чуть помолчав, продолжал пират. – Мы – я и эти двое почтеннейших джентльменов – хотели бы предложить вам провести совместный рейд. Да, забыл представить, мало ли вы их не знаете… Это – господин Лафорт…

Бенингхэм показал рукой на высокого и худого человека с сильно вытянутым желтоватым лицом и слегка раскосыми глазами, всем своим обликом наводивший на мысль о смешении французской (судя по имени) крови с азиатской. Впрочем, его так и звали – Жозеф Китаец или просто – Китаец.

Оправив голубой, обшитый серебряным позументом кафтан, Лафорт привстал и слегка поклонился, придержав шпагу.

– А это – наш славный капитан Дирк ван Эйсен, – с довольной усмешкою Бугай представил третьего участника встречи. – Больше известный как Бешеный Дирк.

Голландец тоже усмехнулся и сухо кивнул. В черном, безо всяких украшений, кафтане и черных чулках, выглядел он, словно строгий школьный учитель, последователь великого педагога Яна Амоса Каменского. Обычное, ничем не примечательное лицо с небольшим шрамом на переносице, светлая, аккуратно подстриженная бородка, небольшие усы. Из все этой троицы он показался Громову наиболее вменяемым и вполне симпатичным… вот только прозвище, скорее, говорило о другом.

– Эндрю Гром, – встав, в свою очередь, поклонился Андрей. – А это мой…

– О, старину Сэма мы неплохо знаем, – Бугай рассмеялся. – Много чего о нем слышали, хоть и временито прошло немало… ох, немало.

– Представляю, джентльмены, что вам обо мне наплели! – старый пират хохотнул и быстро отвел разговор со своей скромной персоны: – Так что вы нам хотели предложить? Я, конечно, коечто уже слышал, но хотелось бы поконкретней.

– Мы просто хотим предложить вам, господа, вместе с нами атаковать «серебряный» караван! – убрав с лица усмешку, со всей серьезностью поведал капитан Бенингхэм. – Предвидя ваши вопросы, сразу же скажу, что знаю. У меня есть свои люди в мексиканском порту Веракрус, давно прикормлены, оказывают услуги – вот и сейчас, явившись с попутным судном, сообщили – 17 февраля из Веракруса в Кадис отправится очередной серебряный караван… Точнее говоря – уже отправился, сегодня ведь уже двадцатое, значит, уже очень скоро он будет у берегов Кубы… Нам нужно поспешить с выходом!

– «Серебряный» караван! – задумчиво покачал головой дядюшка Сэм. – Огромные галеоны повезут в Испанию золото и серебро Нового Света. Лакомый кусок, ничего не скажешь! Однако он наверняка хорошо охраняется.

– Только морская пехота, – Бенингхэм довольно ухмыльнулся. – И то – больше от своих же собственных матросов, чтоб не взалкали. Пятнадцать судов… понимаю, что нам их всех не взять.

– Пятнадцать судов, – сухо заметил ван Эйсен. – Для океана – это ничто, меньше чем иголка в стогу сена. Испанцы уже давно не посылают с караваном фрегатов – фрегаты им позарез нужны здесь, тем более что «серебряные» галеоны обычно перехватывают уже у европейских берегов, так что фрегаты их встречают у острова Мадейра, и то не всегда.

– Он прав, – Жозеф Китаец наконец тоже вступил в беседу. – Испанцы нас совершенно не опасаются, ведь наши корабли в сравнении с галеоном просто – тьфу!

– Зато на галеонах почти нет тяжелых орудий, – показал хорошее знакомство с предметом капитан Гром. – Экономят вес. Однако, как верно изволил заметить господин Бенингхэм, солдат там хватает. Хороший мушкетный залп – тоже приятного мало. И наверняка еще есть фальконеты и прочая досадливая мелочь. А наши пушечки такому кораблю, как скажем, «СантЯго» или «СанХоакин» – что слону дробина.

– На «СантЯго» – восемьдесят пушек, – ван Эйсен потеребил ус. – Больше, чем у фрегата. Суда такого типа обычно возят драгоценный груз в одиночку, ни в каком сопровождении не нуждаясь. Или сами сопровождают других – нам это нужно иметь в виду.

– Но списочный состав каравана нам хорошо известен! – шмыгнув носом, ухмыльнулся Бугай. – Нет там ни «СантЯго», ни «СанХоакина», дьявол всех побери! Собрали, что было – с миру по нитке, голому платье.

Вскочив на ноги, Бешеный Дирк хватанул кулаком по столу:

– И все же – нужно быть ко всему готовыми! Предлагаю немедленно обсудить наш план во всех подробностях, буквально каждую мелочь.

– Эй, эй, обожди, старина! – гулко расхохотался капитан Бенингхэм. – Нам еще не дали согласие.

– Соглашайтесь, – дядюшка Сэм незаметно подмигнул напарнику. – Если что – потом можно все переиграть.

– Что ж, мы согласны!

Громов и Хопкинс по очереди пожали руки всем пиратским вождям.

– Рад, что мы договорились, почтенные господа! Тогда начнем.

Улыбнувшись, Бенингхэм протянул руку к суме, висевшей на спинке стула и, вытащив оттуда большой лист бумаги, разложил его на столе.

– Вот карта – здесь глубины, мели… Тут – небольшой островок, за ним можно укрыть наши суда, а потом внезапно ударить.

– Или попасть под бортовой залп последнего судна, – меланхолично перебил Бешеный Дирк. – Не держите испанцев за круглых дураков, господа! Они, конечно, ленивы и часто надеются лишь на помощь Святой Девы, но элементарные меры предосторожности примут, можете не сомневаться – поставят многопушечный корабль позади всех.

– Да не будет там никакого многопушечного корабля! Обычные торговые суда, только что с тремя мачтами и большие.

– Я считаю, господин ван Эйсен совершенно прав, – вставил свой голос Андрей. – А если и в самом деле будет фрегат или вооруженный многочисленной артиллерией галеон?