Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Шкипер Антуан внимательно осматривал такелаж и рангоут, время от времени делая замечания по существу дела – чтото там подтянуть, гдето заменить канат, подлатать парус – Громова же интересовали пушки и вообще оружие: кроме шести восьмифунтовых пушек и двух (считая и модернизированный, громовский) фальконетов на борту нашлось четыре мушкета, ничуть не уступавшие массивностью знаменитому огнестрелу Сильного Кулака. Ну и конечно же, имелись ружья и у головорезов, это не считая палашей и абордажных сабель, так что защититься от нападения «Святая Анна» вполне смогла бы… если б нападавшим не оказался какойнибудь быстроходный фрегат, без разницы, английский или испанский. Сорок двадцатичетырехфунтовых пушек, команда человек в пятьсот… да пусть даже и триста – против фрегата бригантина шансов не имела никаких! Разве что тупо спастись бегством. Кстати, и бегству можно было бы потом придать славу – победоносный бой славного брига «Меркурий» с турецкими линейными кораблями! Ага… победоносный бой немецкого легкого танка Т1 против нескольких ИС2 или КВ. В обоих случаях – игра слов и чистейшая ненаучная фантастика… как и бой бригантины с фрегатом, в исходе такого сражения можно было бы не сомневаться, несмотря на совершенствованное Андреем чудоорудие – фальконет с мушкой и целиком, ныне устанавливаемый плотниками на корме. В центре судна имелась поворотная тумба – массивное бревно, проходящее через палубу к килю, на котором был закреплен еще один фальконет, калибром шесть фунтов, однако для болееменее прицельной стрельбы – Андрей льстил себя надеждой, что таковая, пусть в полный штиль и на очень коротком расстоянии, но все же возможна – лучше было использовать корму, дабы попытаться отстрелить погнавшемуся врагу бушприт, сделав корабль неуправляемым, как совсем недавно Громов поступил со «Святой Анной», правда, стрелял он тогда с твердой земли. Вообще же, прицельная стрельба с корабля по другому судну – в условиях вечной качки – в ту эпоху казалась пустой и маловразумительной тратой времени и сил, дело решали залпы. Подойдет фрегат поближе, повернется фрегат бортом – двадцать орудий разом бабахнут, швырнут ядра! А если – линейный корабль, да с полсотни орудий с каждого борта врежут?! Чтонибудь да накроют… если Бог даст.

Общее собрание назначили сразу, как только починили бушприт и взяли неспешный курс к югу, стараясь не слишком отдаляться от берега. Все свободные от вахты матросы и переселенцы – беглецы – собрались на палубе, ближе к корме, с которой и выступил с зажигательной речью самозваный боцман дядюшка Сэм.

Как и предполагал Андрей, захватом судна дело не ограничилось – большинство беглецов, вынужденных спасаться бегством от войск полковника Роджерса, вовсе не собирались спокойно переселяться в Новую Англию или еще куда, а желали – и это их желание прекрасно чувствовал старина Сэм! – подзаработать немножко (а если повезет – то и много!) деньжат, всяких там дублонов, гиней и прочих пиастров.

Начало уже было положено – само судно и живой товар – африканские негрырабы, бесполезные в качестве моряков и вообще не знающие и слова ни на каком цивилизованном языке. Они и рассматривались беглецами именно в качестве груза, добычи, которую хорошо бы было выгодно продать. А вот насчет продажи судна речь чтото не заходила, не за тем бригантину захватывали, чтоб сразу же продавать, а затем… чтоб заняться, как выразился шкипер, опасным, но веселым и прибыльным делом – пиратством.

– Предлагаю выбрать нашим капитаном господина Эндрю! – закончив выступление, неожиданно предложил дядюшка Сэм. – Он – человек военный, и это судно досталось нам во многом благодаря ему! Вы все видели, как ловко сэр Эндрю отстрелил торговцу бушприт?!

– Да! Да! – возбужденно закричали головорезы. – Ловко!

– Мало того, это именно он придумал всю затею с вымпелами, – встал рядом с Громовым француз шкипер. – Этот месье умеет командовать людьми, и я лично за то, чтоб мы избрали его своим капитаном! Что скажете, моряки?

– Любо!!! – взобравшись на ванты, порусски закричал рыжий верзила плотник.

Звали его, как потом выяснил Громов – Спиридон. Спиридон Рдеев, сын опального стрельца Онисима Рдея, казненного самим царем Петром за известные прегрешения.

– Согласны! – загомонили все. – Сэра Эндрю – в капитаны!

Француз с улыбкой протянул руку Андрею:

– Поздравляю вас, сэр! Вы теперь капитан, бог и король всех этих людей и этого судна, которое я предлагаю переименовать в «Жозефину».

– Почему в «Жозефину»? – машинально переспросил Громов.

– Да статуя на носу подходящая, – Антуан весело рассмеялся. – Голая девица, мало похожая на святую. Скорей, на портовую шлюху… Знавал я в Гавре одну, ее как раз Жозефиной звали. Красивая и мудрая женщина, она не долго оставалась шлюхой, успела даже покомандовать судном в Онфлере и совершила много славных дел… пока беднягу не повесили англичане.

– Что ж, пусть будет «Жозефина», – новоявленный командир судна обреченно махнул рукой и добавил: – А вот о капитанстве моем поговорим вечером.

Антуан, как и полагалось, был избран шкипером, а ушлый дядюшка Сэм – не только боцманом, но и квартирмейстером, – которому в решении повседневных вопросов подчинялся и сам капитан, главный на корабле и на поле боя. Таким образом пираты просто избегали сосредоточения слишком уж большой власти в одних руках. Квартирмейстер, так же как и капитан, получавший при разделе добычи дополнительную долю, представлял интересы экипажа – этакий профсоюзный босс, – а, кроме того, распределял среди пиратов обязанности, продовольствие и предметы первой необходимости, а также мог наказывать за небольшие прегрешения, например – поркой, но только после общего голосования. Квартирмейстер – второй человек на корабле – частенько вел команду на абордаж, он же и решал, брать ли с захваченного судна какойлибо массивный груз – естественно, кроме золота и серебра – этото брали в любом случае.

Вечерний разговор вышел не то чтобы тяжелым, но не простым. Начать с того, что Андрея вовсе не привлекала карьера пиратского вожака, он бы предпочел – как и собирался – осесть гденибудь в Новой Англии и…

– И что вы там будете делать, сэр, позвольте спросить? – хватанув бокал вина – несколько бутылок нашлось в капитанской каюте, – язвительно осведомился шкипер. – Нищенствовать? Или найметесь на какоенибудь судно, что возит живой товар и каждодневно рискует вот так же оказаться захваченным? У вас красавицажена, дорогой Андре, а такой женщине нужна достойная оправа. Двухэтажный особнячок на набережной Бостона, приносящее изрядный доход поместье, прислуга…

Дядюшка Сэм шмыгнул носом и закашлялся.

– Ты чего, старина? – скосил глаза шкипер. – Вино не в то горло пошло?

– Нет, не вино, – откашлявшись, признался старик. – Просто тоже хочу двухэтажный особнячок… и поместье!

– Все мы не хотим бедствовать, – бывший трактирщик с мягкой улыбкой взглянул на задумавшегося капитана. – К тому же – вас выбрали люди, и теперь вы за них ответственны волею Бога и провидения!

– Идите вы к черту, Антуан! – угрюмо отмахнулся молодой человек, уже понимавший, что обратного хода, увы, нету!

Вляпался! Влез по самое некуда. Не собирался проливать кровь, а вот… Пиратство! Вот уж действительно – «веселое и прибыльное» дело. И самое гнусное, что шкиперто по большому счету прав – кому он и Бьянка нужны в Новой Англии, да и не только там – везде? Удел бедняка – убогая хижина и – в лучшем случае – дырявая рыбачья лодка. Выдержит ли такую жизнь юная баронесса? Андрей остро ощутил свою ответственность за эту влюбившуюся в него девчонку, которую и сам полюбил больше, чем кого бы то ни было еще. Кстати, и за всех этих людей, беглецов, Громов тоже был ответственный – они ведь и впрямь его выбрали, доверились. Что же, теперь из всех кинуть? Струсить, уйти?

– А вас не пришлось долго уговаривать, – разливая вино, со смехом заметил француз. – О, да наш боцман, кажется, спит.

Шкипер похлопал по плечу уронившего голову на стол приятеля и покачал головой:

– Теперь уж и пушкой его не разбудишь. Эй, кто там есть? Том! Бери еще юнгу и тащите старину Сэма спать. Да! Там, в его каюте, сейчас красавица Бьянка и племянница Сэма. Похоже, они подружились. Так ты, Том, скажи – пусть идут сюда. Вино у нас еще не закончилось!

– Все сделаю, масса!

Молодой негр и явившийся на зов белобрысый мальчишка из беглецов по имени, кажется, Дик или Джонни, только что назначенный юнгой, с трудом подняли храпящего боцмана изза стола и, взяв под руки, утащили прочь.

– Хочу вам еще коечто сказать, дорогой Андрэ, – оглянувшись на дверь, шкипер перешел на французский. – Знаете, я ведь тоже не собираюсь пиратствовать долго – полгода, от силы – год… Торчать всю оставшуюся жизнь здесь, в колониях, у черта на куличках – нет, это не для меня!

Последнюю фразу Антуан выкрикнул с надрывом, словно бы доказывал чтото невидимому оппоненту:

– Я вернусь! Вернусь обратно в Нормандию, отсужу свое поместье… и пусть какойнибудь вшивый суперинтендант только попробует мне его не отдать!

– Что ж полгода – приемлемый срок, – со вздохом согласился Громов. – Имейте в виду, лишней крови я проливать не собираюсь.

Француз неожиданно рассмеялся:

– А что, при захвате «Святой Анны» кровь лилась рекой?

Вскоре явились Бьянка с Камиллою, племянницей дядюшки Сэма, особой недурной наружности и весьма приятной в общении – этакая простушкахохотушка, чемто напоминавшая Андрею незабвенную МагдалинуЛину. Правда, Лина, несмотря на манеру поведения, внешность и искреннюю любовь к шоу Дика Кларка, простушкой всетаки не была.

Как и – это выяснилось уже почти сразу – и Камилла.

Когда разговор зашел о выборе дальнейшего пути, дочь боцмана без раздумий предложила Багамские острова.

– Почему именно Багамы? – просто так, чтоб поддержать беседу, переспросил Андрей. – Есть ведь еще Тортуга. Ямайка.

– Ямайка? Да ПортРоял после землетрясения, пожаров и испанских набегов давно уже не тот, что раньше, и живет лишь былой славой, – со знанием дела заявила девушка. – Тортуга или, лучше – ПетиЖуав – может быть… Может быть, мы и нашли бы общий язык с французским губернатором, но там ошивается слишком уж много любителей удачи, наследников былой славы Граммона, де Граффа. Ван Хорна. Нам нужны конкуренты? На Багамах их куда меньше, это частные острова и там, после недавнего испанского налета, похоже, так и не поставили губернатора. Безвластие! Это ведь для нас неплохо – делиться не нужно почти ни с кем. Тем более – НьюПровиденс куда ближе, а это ведь для нас сейчас немаловажно, правда? И до Флориды оттуда – всего двести миль, а гавань в Нассау такая, что только такие суда, как наше, и могут зайти – фрегатам ничего не светит – мелко. Хорошее, очень хорошее место. Дядя вам то же самое скажет.

– Так это от дядюшки у вас такие познания! – рассмеялся француз. – Что ж, пусть будет НьюПровиденс, и в самом деле – ближе.

– Вот уж никогда не мечтал стать пиратом, – когда наконец все разошлись, признался Андрей возлюбленной.

Та повела плечом, задумчиво намотав локон на палец:

– Камилла мне все уши прожужжала про эти Багамы. Мол, только туда. Странно – Тортуга или Ямайка, насколько я знаю, в смысле убежища вовсе не хуже, и возможностей там больше. Правда, у нас для этого маловато людей, и не оченьто крупное судно. Что же касается пиратства… не переживай, милый! В океанах этим промыслом занимаются все – и торговцы, и военные. Сейчас война – каперов полно. Нам бы тоже нужно раздобыть патент, Багамами вроде как английские лорды владеют. Камилла сказала – патентами торгуют в Филадельфии, Новом Амстердаме. Может даже – и в Чарльз Тауне тоже. Но там фрегаты.

Андрей лишь головой покачал – а что он хотелто? Слезливый ханжеский гуманизм остался в веке двадцатом, во второй его половине. А в эти отнюдь не вегетарианские времена морской разбой был промыслом вполне достойным даже для вполне добропорядочных джентльменов, месье и сеньоров. Правда, в централизованных государствах – в той же Англии, Голландии, Франции – уже начинали понимать, что свободная торговля приносит куда больше барышей, нежели тривиальный разбой, морской гопстоп, торговле – а следовательно, и прибылям – по сути, мешающий. Правда, пока было не до пиратов – война за испанское наследство в полном разгаре, и тут уж – кто кого. Эту войну здесь, в колониях, называли войной королевы Анны. Все топили всех! Французы и испанцы – англичан, англичане – испанцев и французов; прочим же – всяким там голландцам, датчанам, фламандцам – так и вообще странно было сунуться. Испанский фрегат не станет разбираться – за кого там воюет Дания, да и воюет ли вообще? Увидит – нападет сразу! Да что там говорить о пиратах – все были хороши!

Ветер дул в левый борт судна, и «Жозефина», не торопясь, шла на юг левым галсом или – галфиндом, как говорят моряки. При таком режиме требовалось как следует работать с парусами, часто маневрировать, менять углы поворота рей. Экипаж, под руководством опытного шкипера Антуана, трудился в поте лица. Громов тоже ко всему присматривался, не стесняясь учиться, работал с астролябией, секстаном, лоцией.

Живой товар попрежнему держали в трюме, не обращая никакого внимания на стоны несчастных рабов, и даже новоявленный капитан ничего не мог с этим поделать – не выбрасывать же невольников в море? А выпустить их на палубу – чревато бунтом, да и экипаж такого гуманизма не понял бы. Правда, в голове Громова некоторое время бродила совсем уж безумная мысль – просто пристать к берегу да отпустить рабов на все четыре стороны… что означало то же самое, как и выбросить в море груз серебра! Чернокожие невольники – общая добыча команды, не столь уж и малый приз, – которых можно выгодно продать в том же Нассау, поделив вырученные деньги так, как того требовал обычай, точнее – заключенный между новоявленными пиратами и их командирами договор, согласно которому пять долей добычи шла капитану, шкиперу и квартирмейстеру – по три доли, плотнику и врачу – по две, остальным всем по доле – поровну.

Громов все же не считал себя полным придурком, чтоб попытаться отпустить рабов, правда, он все же приказал поить и кормить их вдоволь… насколько позволяли запасы – а позволяли они очень и очень немногое, поэтому, отойдя с полсотни миль к югу, Андрей приказал сворачивать к берегу искать удобное для стоянки место – пополнить запасы продовольствия и пресной воды.

Вряд ли кто мог сейчас сказать наверняка, кому принадлежал этот низкий и болотистый берег, заросший густым кустарником и пальмами, с видневшейся неподалеку дубравой. То ли эта земля принадлежала англичанам, то ли была испанской Флоридой, а скорее всего – просто пограничье, до которого у обеих сторон еще не дошли руки. Впрочем, люди тут жили – невдалеке от дубовой рощи посланный на разведку отряд обнаружил крытые пальмовыми листьями индейские хижины. Сами индейцы – коренастые люди, встретили незваных гостей не особо радушно, но и без враждебности, даже помогли таскать к берегу воду в бочонках и больших глиняных горшках, за что получили презент – мешок пороха и четырех чернокожих рабов. После такого подарка индейцы пришли почти в полное благодушие и даже сами приняли участие в охоте, показав выводки диких свиней, а также снабдили экипаж «Жозефины» кукурузной мукою и фруктами, что оказалось весьма неплохим подспорьем для изголодавшихся беглецов.

Пополнив запасы воды и пищи, бригантина пошла круто к ветру – в открытое море, точнее говоря – в океан, где, милях в двухстах на югозапад, располагались Багамские острова, принадлежащие какимто там лордам. Ветер дул в скулу, судно шло в бейдевинд, часто меняя галс и уклоняясь дрейфом под ветер. Все члены экипажа трудились как проклятые, что, впрочем, не мешало всеобщему веселью – слава богу и капитану Эндрю Грому, нынче на корабле в достатке имелась и пресная вода, и пища, а впереди лежала вполне конкретная цель, к которой сейчас и шли, моля Господа об избавлении от ураганов, коих в этих местах бывало с избытком. Нынче, правда, везло – небо радовало почти безоблачной синью, волны казались небольшими, ласковыми, однако все время дул почти встречный ветер… Так что приходилось пахать! И тем не менее все были довольны.

Земля показалась лишь на исходе четвертых суток, зеленые холмы, синие горы, белые домики с крышами, крытыми коричневой черепицею и желтоватыми листьями пальмы. Город выглядел игрушкой – аккуратные домики, маленькие, стоявшие у причалов суда, скалистый остров, деливший вход в гавань на две неширокие части.

– Я бы поставил там форт, – глядя в подзорную трубу, заметил Андрей.

– А тут и была крепость, вон развалины. Должно быть, испанцы разрушили.

Стоявшая на носу, рядом с капитаном, Камилла улыбнулась, пригладив рукой растрепавшиеся на ветру волосы, и Громов уже в который раз подумал о том, как же много знает эта, казавшаяся с виду глупенькой, девушка. Знает о том, чего, казалось бы, знать не должна.

– Эй, эй! – передав Камилле подзорную трубу, молодой человек поспешно подошел к бушприту, подхватив за локоть несколько увлекшуюся Бьянку:

– Смотри, милая, как бы тебя кливером не сбило!

Девушка обернулась с улыбкой:

– Не собьет! Я ловкая.

– Да уж, что и говорить – егоза! Егоза, а не баронесса!

– Смотри, за егозу получишь, ага!

– Какие у вас отношения интересные, – присев на фальшборт, подивилась Камилла. – Прямо завидую! Ты, подруга Бьянка, похоже, совсем не боишься своего строгого мужа.

– Вовсе он и не строгий, – обняв Громова за шею, засмеялась юная аристократка. – С чего ты взяла?

– Да уж вижу.

Камилла конечно же была не такой яркой красавицей, как синеглазое чудо Бьянка КадафалкиПуччидо, однако в этой еще достаточно юной девушке явственно просматривался некий весьма заметный, с легкий налетом авантюризма, шарм, столь привлекающий мужчин… и невзгоды. Карие лучистые глаза племянницы квартирмейстера всегда смотрели прямо, с вызовом, чуть тонковатые для эталона красоты губы постоянно кривила улыбка, не поймешь – то ли вполне искренняя, то ли с некой – мол, я сама по себе и все про вас знаю – насмешкой.

Пока «Жозефина», тщательно промеряя глубину, осторожно входила в гавань одним из проливов, Камилла рассказывала об острове:

– Здесь рядом все главные торговые пути, вот только плохо, что Флорида, СанАвгустин, всегото в двухстах милях, испанцы несколько раз уже нападали, все жгли, видите – город еще не до конца отстроился. А так здесь хорошо, удобно: есть и небольшие реки, озера, ручьи, так что пресной воды в достатке, тут и леса растут – дубы, буки, сосны, там водятся много очень вкусных диких свиней, а местные жители держат и домашних животных.

– Вы все так подробно рассказываете, – похвалил девушку Громов, – как будто сами здесь жили.

Камилла сразу отпрянула, замахала руками:

– О, нет, нет, что вы! Я здесь не была никогда. Мне просто много чего рассказывал дядюшка, а уж он Новый Свет повидал, можете не сомневаться.

Присмотревшись, Громов насчитал в гавани около полсотни судов, в большинстве своем мелких, рыбацких, но было и несколько шхун, и даже, судя по рангоуту, – барк – правда, полуразвалившийся от старости.

– Ой, смотрите – лодка! – воскликнула вдруг глазевшая на медленно проплывавший по левому борту островок Бьянка. – Плывет к нам!

– Не плывет, а идет, – педантично поправил Громов.

Опершись на фальшборт, он хорошо видел, как четырехвесельная шлюпка едва не ткнулась носом в борт. Сидевший на носу суденышка молодой мулат в черной голландской шляпе с узкими полями, радостно замахал руками:

– Приветствую вас в Нассау, сэр! Думаю, вам просто необходим лоцман.

– Да не помешал бы, – дивясь наглости парня, улыбнулся Андрей.

– Возьму всегото пару восьмериков, или, как их называют испанцы – пиастров!

– Две серебряхи просит, – подойдя ближе, шепнула Громову Камилла. – Это слишком дорого. Не давайте!

Капитан махнул мулату рукой:

– Это ты, что ли, лоцман?

– Один из лучших в этом городке!

– Два пиастра – дороговато будет!

– Хорошо, – покладисто согласился парень. – Пусть будет один.

– Ну поднимайся…

Жестом подозвав вахтенных, сэр Эндрю Гром – так прозвали капитана пираты – приказал спустить трап – веревочную лестницу с выбленкамиступеньками, по которой нахальный мулат живо забрался на борт «Жозефины».

– Вот мой шкипер – сэр Антуан, – Андрей указал на штурвал. – А ты кто будешь?

– Меня зовут Эдвард, или просто Полушка Эд, – поклонился лоцман. – Полушка – это потому что не белый и не черный, средний.

– Понятно, – отмахнулся молодой человек. – Посмотрим, чего ты стоишь, любезнейший господин Эд Полушка! Свой пиастр получишь, когда судно встанет бортом воон у того причала.

– Тот не советую, сэр, – Эд тряхнул курчавой головою. – Глубины там для вас вряд ли хватит. Лучше взять чуть левее, там, где сгоревший склад, видите?

– Это ты шкиперу скажи, – хмыкнул Громов. – Ну давай, давай, работай уже, работай!

Бригантина подошла к причалу легко и спокойно, без всяких досадных мелочей, типа неожиданно взявшейся прямо по курсу мели или вдруг сорвавшегося со стоянки судна. Настланные поверх черных камней мостки из светлых досок еще пахли смолою, двое выскочивших из шедшей впереди лодки негров проворно приняли концы, и сэр Эдвард велел спускать трап – нормальные деревянные сходни с веревочными перилами.

Первым, по обычаю, на землю сошел сам капитан в сопровождении следовавших за ним девчонок и квартирмейстера. Шкипер и все матросы, кроме нескольких прихваченных с собой для охраны и пущего антуража негров (включая и Тома), пока оставались на корабле, как сказал Громов – до выяснения обстоятельств.

– Если хотите, могу проводить вас к губернатору, сэр, – получив свой пиастр, довольно улыбнулся лоцман. – Или, если хотите, сначала можете заселиться в какойнибудь заезжий дом, могу посоветовать…

– Пусть ведет к губернатору, – шепнул Андрею дядюшка Сэм. – Засвидетельствуем свое почтение – первым делом. Да, думаю, там же и договоримся уже.

– О чем? – не сразу понял Громов.

Старик ухмыльнулся:

– Сами подумайте, сэр! Судов здесь много, лихого народцу тоже хватает. Конечно, не в пример меньше, чем в старые добрые времена в ПортРояле, или даже здесь же лет десять назад, но хватает, хватает… Испанцы испанцами, а жизньто идет, и все хотят кушать. Так что без высокого покровительства мы с вами вряд ли обойдемся, помяните мои слова, сэр! Слишком уж большой риск.

– И за крышу, конечно же, придется платить, – поглядывая на раскинувшийся на склоне холма город, задумчиво протянул молодой человек.

Дядюшка Сэм удивленно повернул голову:

– За что платить?

– За покровительство. Интересно – сколько?

– Как договоримся, – ухмыльнулся старый пират. – Думаю, по нынешним временам, после испанского раздрая, губернатор не так уж и много возьмет. Обычно после всяких потрясений людишки любой мелочи рады. Ой… смотрика – церковь построили! И склады чинят… А улица какая… широкая… прям не узнать!

– Так вы раньше здесь бывали? – уточнил Громов.

Квартирмейстер махнул рукой:

– Так… пару раз. Давно уже!

На тему своей прошлой – довольнотаки бурной – жизни, как давно уже заметил Андрей, дядюшка Сэм почемуто предпочитал не распространяться, так, проговаривался иногда да коечто рассказывал своей рыжеволосой племяннице.

– Так что – к губернатору? – видимо, надеясь на еще один пиастр, не отставал лоцман.

Судя по его нахальной настырности, чисто профессиональных заработков здесь еще было мало.

– К губернатору? – остановившись, старый пират оглядел всю компанию и хмыкнул. – В таком виде? Ну нет. А нука, парень, веди в самую дорогую лавку! Где всякие там кафтаны да платья…

– Так, может, лучше к портному? Я знаю тут одного…

– Нет! К портному пока некогда, веди в лавку.

Этот белый, под пальмами, город даже сейчас, зимой, источал какуюто негу, особую ауру, свойственную большинству южных городов, этакий легкий флер беззаботности, сексуальности и смешанного с навязчивым гостеприимством нахальства. Пока шли, к путникам уже несколько раз подбегали мальчишки – предлагали купить свежие лепешки и воду, зазывали в какието подозрительные таверны и публичные дома.

– Это все потом, – отмахивался старик. – Эй, Полушка, ну и где ж твоя лавка?

– Скоро придем, господа. Воон за тем поворотом, за церковью.

Во время своих налетов испанцы все же не успели сжечь город дотла, еще оставались совершенно нетронутыми весьма красивые здания, украшенные колоннами, пилонами и каменным узорочьем, этакое колониальное барокко, смотревшееся весьма неплохо, хотя, может быть, коегде – и с перебором. Неширокая улица, по которой шли новоявленные моряки, была вымощена серым булыжником, аккуратными кругами обходившим давно росшие на этом месте деревья – пинии, туи и пальмы, оттенявшие белизну стен оград и довольнотаки приличных по виду зданий, на одно из которых – весьма помпезный, с колоннами и узорным фронтоном – особняк, и указал Полушка:

– А вот и губернаторский дом… Но вы ведь сказали – сначала в лавку.

– В лавку, в лавку! Да где же она, черт бы все тут побрал?

– Говорю же, скоро придем, господа. Уже очень скоро.

Чуть замедлив шаг, капитан придержал квартирмейстера под руку, свистящим шепотом осведомившись – на какие, с позволения сказать, шиши тот собирался приодеться?

– Ах, это, – скривившись, старый пират отмахнулся. – Да не берите в голову, сэр, пустое дело.

– И всетаки!

– Я же вам докладывал – в капитанской каюте мы сразу отыскали тайник с полусотней гиней, оставленных мной на корабельные нужды. Вот на них и купим одежду – не оборванцами же ходить, тем более, нам нужно будет еще пополнить команду, а здесь по одежке встречают, к оборванцам никто не пойдет, да и губернатору следует выказать уважение.

– Черт с вами! – Андрей сплюнул под ноги. – Наверное, вы и правы. Хотя команде нужно тоже чтонибудь дать – не пустыми же выпускать на берег?

– Дадим, а как же! – хмыкнул дядюшка Сэм. – Еще б и негров продать. Может, губернатор и купит? А мы ему – скидку.

– А вот в этом вопросе, дядюшка, торопиться не надо! – обернулась прислушивающаяся к беседе Камилла. – Что значит – скидку? Губернатор, если живой товар и возьмет, так не для себя, а для плантаторов… или продаст на какойнибудь торговый корабль, отправляющийся в Виргинию или в Каролину. В порту несколько шхун, между прочим, судя по осадке – три из них точно с опустевшими трюмами. Так что с неграми торопиться не надо, выждем денекдругой, уж прокормим какнибудь. А тем временем – шхуны эти пустые навестить.

– Молодец, девчонка! – старый пират восхищенно присвистнул. – Вот уж не думал, что у тебя столь внимательный взгляд.

– Обычно женщины все внимательны, дядюшка.

– А вот и лавка, господа! – остановившись, Полушка Эд обвел широкие, призывно распахнутые настежь двери торгового заведения с таким видом, будто сей промтоварный магазин принадлежал лично ему или, уж по крайней мере, он там работал старшим продавцом, товароведом или приказчиком.

– Что ж, вот, получи!

Дядюшка Сэм сунул в подставленную ладонь парня пресловутый пиастр или песо – испанский талер, серебряную монету весом в двадцать пять грамм и достоинством в восемь реалов (восьмерик), отчеканенную из американского серебра в неимоверном количестве и фактически – наравне с золотыми дублонами (они же – пистоли), игравшую роль мировой валюты. Этакий серебряный доллар раннего Нового Времени.

Для Громова в лавке отыскался вполне приличный, выкрашенный в цвет индиго кафтан доброго английского сукна с шелковыми фестонами, пришедшийся Андрею впору, и, вкупе с такого же цвета кюлотами, шелковая белая сорочка и старые, но вполне еще крепкие туфли, составившие вполне приличный костюм. Подумав, капитан еще прикупил темносинюю шейную ленту и алую шелковую перевязь с легкой парадной шпагой, да модную, обшитую золотистым галуном шляпу с загнутыми треугольником полями. Конечно же все продававшееся в лавке добро было краденым, точнее – добытое в ходе лихих пиратских рейдов, чего вовсе и не скрывал хозяин промтоварного заведения – усатый, чемто похожий на турка толстяк, представившийся как Джефри Мидлтон, купец.

– О, эта шпага, сэр, принадлежала какомуто важному французскому кавалеру, шевалье, а может быть, даже маркизу или графу… Не желаете ли золотой перстень с изумрудом?

– Пока нет, – поскромничал Громов, не желавший слишком уж тратить корабельную казну.

– Жаль, жаль. Хорошее кольцо – уйдет враз, потом такого не купите.

Прощелыга купец скривил тонкие губы в хитроватой улыбке, свойственной продающим краденую лошадь цыганам, главам нетрадиционных религиозных сект и вороватым российским чиновникам, вызванным к начальству на ковер по какомуто уж совсем мелкому делу.

– Ах, ты ж боже мой! – примеривший очередной камзол боцман с восхищением посмотрел на появившихся из смежной комнаты девушек в новых, только что купленных платьях.

Надо сказать, обе юные дамы вполне заслуживали восхищения и в простых своих одежках (а лучше – без оных), однако теперь было совсем другое дело! Грациозная, в муаровом, цвета морской волны платье, сшитом по последней французской моде – с глубоким вырезом – декольте – Бьянка выглядела истинной королевой, а ее подружка – принцессой: к пышным рыжеватым волосам Камиллы очень шел желтый цвет, плюс еще зеленые шелковые вставки, бантики, бисер…

– Ну девки, – дядюшка Сэм попростецки хлопнул себя по ляжкам. – Вам бы еще брильянты…

– Лучше какиенибудь башмаки, дядюшка, – показала босую ногу Камилла. – Моито старые както не особо к этому платью подходят.

– Будут, будут башмаки! – распушив усы, хозяин лавки истово перекрестился на висевшее в углу торгового зала массивное золотое – или, скорее всего, позолоченное – распятие. – Клянусь Святой Девой Гваделупской – будут! Уже к вечеру… или, самое крайнее – завтра к утру.

– Завтра и загляну, – тряхнула рыжими волосами девчонка. – Обязательно. Только вы меня ждите, господин Мидлтон, ага?

– Договорились, моя госпожа!

Приложив руку к сердцу, купец галантно поклонился и, проводив важных покупателей до самой улицы, еще долго махал им вослед рукою, а, когда вся процессия скрылась из виду, подозвал из лавки мальчишкуприказчика:

– Беги за ними, парень, все разузнай – кто такие, оттуда, надолго ли в наши края? Понятно тебе, бестолочь?

– Понял, хозяин, – пригладив темные волосы, поклонился мальчишка. – Все сделаю, как вы и сказали.

– Ну беги тогда, что стоишь?

– Бегу, господин!

Сверкнув грязными пятками, лавочный мальчик скрылся за углом, без труда нагнав покупателей, уже подходивших к губернаторскому дворцу.

– Прошу вас, господа! – отворив резные ворота, поклонился дюжий привратник, пропуская гостей в обширный, с небольшим круглым прудом, двор.