Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

– А ты тоже неплохо танцуешь, Эндрю! Где научился?

Громов ответил, как полагается:

– А чего тут учитьсято? Это ж вам не лезгинка, а твист!

– Лезгинка… – по слогам повторила Лина. – Это тоже танец такой? Типа ватуси или «картофельного пюре»?

– Типа того, да, – отмахнувшись, разошедшийся не на шутку Андрей попросил Майка принести с веранды окурки. А дальше – все, как в классическом фильме: – Левый окурок давите левой ногой. Правый – правой ногой… А теперь – вместе… оппа оп! Летс твист эгээйн! Чабби Чеккер рулит!

Они даже сексом как следует с Бьянкой не занялись – уснули почти сразу же, еще бы: вымотались за день, устали. Сначала – морской заплыв, потом бег и снова заплыв. Под конец еще вино, пиво и танцы… Кого угодно сломает!

Правой рукой обнимая девушку, спал Громов крепко, без сновидений, словно бы провалился в черную бездонную яму. И проснулся – первым. Баронесса еще спала, безмятежно разметав волосы по подушке, сладкую парочку тоже было не слышно.

Осторожно поднявшись на ноги, молодой человек натянул джинсы и, выйдя в гостиную, глянул на часы, показывавшие около шести утра.

Однако рановато!

Спать, правда, совсем не хотелось, и Андрей, устроившись в кресле с бутылкой оставшегося от вчерашнего пира пива, тихонько включил радио…

– …приветствует вас на коротких волнах… наша частота… с самого утра с вами наши дикторы… сегодня четырнадцатое октября тысяча девятьсот шестьдесят второго года, местное время шесть часов, температура воздуха…

Что?!

Громов поперхнулся пивом. Что он сказал? Какого, какого года? Неет… не может быть… неужели…

Покрутив ручку настройки, молодой человек наткнулся на новости… Говорили о президенте Кеннеди, о Хрущеве, о Фиделе Кастро…

О том же – и на других волнах…

– Президент Кеннеди встретился с сенаторами в Белом доме, обсуждалась проблема Кубы… Русский посол Добрынин вчера заявил в ООН, что руководство Советского Союза не позволит…

О боже!!! Неужели правда шестьдесят второй год? Вот так промахнулись.

– А теперь Пэт Бун с песенкой «Быстрый Гонсалес»… Лалалаааа…

Глава 2

Октябрь 1962 г. Южная Каролина

Кузькина мать

Быстрый Гонсалес выполнил свое обещание, уже в понедельник – шестнадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят второго года – пристроив Андрея грузчиком в небольшой продуктовый магазинчик на тихой, усаженной тенистыми липами улочке. Гдето рядом находился автовокзал – колыхаясь, словно океанские корабли, мимо частенько прокатывали разноцветные, сверкающие никелем автобусы с плавными обводами и привязанным на крыше багажом.

Как оказалось, никакая это не ретро, а вполне себе обычная жизнь. Обычная жизнь американской глубинки начала шестидесятых годов двадцатого века. Впрочем, Чарлстон все же был портовым городом, в его гавань даже заходили европейские суда, так что не совсем уж провинция, не какойнибудь там Арканзас или Кентукки! Вполне можно было жить, выправить бы документы. Хоть какие, хоть как, лишь бы зацепиться – не в Советский же Союз пробираться, насчет коммунистического режима Громов особых иллюзий не питал. Даже если и спрячешься на какомнибудь советском корабле – хотя таковые в Чарлстон не заходили, – а потом что? А потом лет десять, как шпиону… Ну учитывая хрущевские, почти вегетарианские, времена – пятерка. Незаконное проникновение на судно, нелегальный переход границы «организованной группой» (двое ведь, сам Андрей да Бьянка) – примерно на такой срок и потянет, если еще примут во внимание какоенибудь «деятельное раскаяние» и помощь следствию. Но как этому следствию помочьто? Правду сказать? Мол, из восемнадцатого века явились… а коекто – и из двадцать первого. Да уж… врагу не пожелаешь, доблестные сотрудники госбезопасности колоть будут – мало не покажется. В Штатах, конечно, легче, но и тут можно в ФБР угодить – тоже приятного мало. Что же теперь – всю жизнь скрываться? По поддельным документам жить? А ведь так и придется – как же еще?

– Андреас, только что Энрике звонил, что задержится со сливами. Ты не мог бы после работы полчасика подождать? Я тоже задержусь… Ладно?

– Хорошо, Мария, как скажешь.

– Ну заходи минут через пять, кофейку выпьем.

Глянув на висевшие над дверью часы – кстати, очень точные, – Андрей принялся сдвигать на полках остатки товара – освобождать местечко для нового.

Торговавший овощами и фруктами магазинчик назывался красиво – «Орландо», Мария Фернандес – смешливая, вполне симпатичная женщина лет тридцати пяти – являлась и продавцом и хозяйкой, но, как подозревал Андрей – подставной. Магазин принадлежал кубинцам – и этим все было сказано. Именно кубинцам, а не мексиканцам, не пуэрториканцам и прочим испаноязычным, кои промеж собой, мягко говоря, не дружили. Вот и на «Орландо», как поведал Майк, давно уже пытались наложить загребущие лапы парни из ПуэртоРико. Но кубинцам покуда удавалось отбиваться, тем более что серьезных наездов не было, так, пару раз побили витрины – и все.

Кроме Марии и вот, Громова, еще имелся Энрике, смуглый и немногословный мужичок лет пятидесяти, водитель небольшого пикапа, развозивший товар по небольшим торговым точкам – кубинцам принадлежал вовсе не один магазин, а несколько, пять или шесть.

Работенка была непыльная, но в магазине приходилось торчать постоянно – Энрике делал по три рейса в день, иногда выходило и по четыре. Вот как сегодня.

Андрея пока все устраивало – вообщето все могло бы и куда как хуже сложиться. Угодили бы с Бьянкой в полицию, в ФБР… Да, еще хорошо, что в Штаты попали, не в СССР, уж тамто точно без документов не прожили бы, разве что в Сибири промышлять – бичами в геологоразведочных партиях.

С другой стороны – все ж таки двадцатый век, тем более вторая его половина, – не восемнадцатый: комфорт, медицина, цивилизация: всякие там разные автомобили, радиотелевидение, дансинги. Интернета еще нет, это плохо, но… не так чтоб уж совсем убийственно.

Что же касаемо баронессы, то та – тьфутьфу, чтоб не сглазить! – к новому миру привыкла быстро, от самодвижущихся повозок уже почти что и не шарахалась, под ручку с Андреем отваживалась гулять по улицам, а пять раз в неделю вместе с новой своей подружкой во все глаза смотрела по телевизору «Америкэн Бэндстед», заодно – совершенствовала свой английский и в популярной музыке разбиралась куда лучше многих, Рики Нельсона с Фрэнки Авалоном не путала, а вот Громов, к примеру, этих смазливых красавчиков вовсе не различал – пелито они одинаково… как и вся продукция из шоу Дика Кларка.

Кстати, в следующую субботу Лина подбивала своих новых друзей к походу в дансинг, располагавшийся в двух кварталах от магазина «Орландо» в приземистом, украшенном многочисленными разноцветными лампочками здании бывшей прачечной. А что? И сходить! Развеяться, поплясать, почему бы и нетто?

В дальнейших планах Громова на первом месте, естественно, стояла скорейшая легализация, а именно – получение удостоверений личности, прав и медицинской страховки, причем не только на себя, но и на Бьянку.

Похоже, что с документами мог помочь Гонсалес, и это нужно было использовать, хоть Андрей и чувствовал в этом внешне приветливом и улыбчивом парне какоето второе дно. О многих вещах Майк говорил намеками, иногда даже обрывал разговор либо резко переводил тему на чтото другое, особенно если дело касалось его иных доходов, работы и прочего. Не то чтоб сей вполне приятный молодой человек жил на широкую ногу, но ведь жил – и неплохо! Снимал дом – дом! Не комнату, не квартиру – имел приличный, пусть и не очень новый, но вполне надежный, автомобиль, содержал нигде не работающую подружку, и все это – не занимаясь никакой конкретной деятельностью. По крайней мере, Андрей никогда не замечал, чтоб Быстрый Гонсалес мчался каждое утро на работу.

Занимался какимнибудь мелким бизнесом? Управлял мелкими магазинчиками? Тоже не оченьто похоже. Тогда на какие доходы жил?

Громов, конечно, подозревал – на какие: наверняка парень был тесно связан с эмигрантской кубинской мафией, со всеми теми, кого сторонники Кастро называли «гусанос» и у которых были какието свои не вполне законные дела по всему южному атлантическому побережью – от Каролины до Флориды. Являясь представителем столь опасного сообщества, Майк мог заниматься чем угодно – торговлей наркотиками, рэкетом, вербовкой наемников, крышеванием этнических публичных домов, даже нелегальной торговлей алкоголем – тем же ромом – или сигарами.

И вместе со всем этим молодой Гонсалес оставался вполне приятным и разговорчивым до определенных пределов молодым человеком, этаким даже денди, из тех, кто всегда кажется вполне комильфо.

Собственно, и черт с ним, с Майком. Это даже хорошо, что он наверняка мафиози – уж точно с документами сможет помочь. Потом, конечно, потребует ответных услуг… но их ведь – если уж далеко зайдет – можно и не оказывать, просто сбежать, уехать, скажем, куданибудь в Калифорнию или в Орегон, Монтану, в СолтЛейкСити – к черту на кулички, Америка страна большая, никто никогда не найдет! А там… а там потихоньку раскрутиться, купить, скажем, лесопилку или транспортную контору открыть – дело знакомое, со временем можно во всю ширь развернуться, тем более, здесь все по закону можно, а не так, как в России, где на одного с сошкой семеро с ложкой в лице полицейских и налоговых органов, прокуратуры, Госпожнадзора, госветнадзора, СЭС и даже какойнибудь инспекции по маломерным судам. По крайней мере, сеньора Фернандес ни пожарникам ни санитарной инспекции мзду не носила. Хотя… может, с ними кубинцы напрямик договаривались.

– Так я говорю, Энрике десять ящиков слив везет, – налив из небольшого медного, начищенного до золотого блеска кофейника кофе, Мария уселась на стул и протянула присевшему рядом, прямо на деревянный ящик изпод апельсинов или помидоров, Громову пачку сахара. – Берите, сколько хотите, Андреас. Да! Десять ящиков слив. И двадцать – апельсинов. До семи сможете разгрузить?

– Управлюсь!

Махнув рукой, молодой человек размешал сахар и, сделав долгий глоток, блаженно зажмурился:

– Ах, какой вкус!

– Вкус родины… Кубинский.

– Вот не знал, что на Кубе кофе выращивают.

– Выращивали, – Мария тяжко вздохнула. – У моего отца небольшая плантация была близ Сантьяго. Да у многих… Эти сволочи все отобрали, все разрушили! Ах, Андреас, и за что нам такое? Жили себе и жили, и вот на тебе – революция.

– Что, все так уж хорошо и жили? – не удержался, поддел Андрей.

– Ну не все, конечно… Но со временем, думаю, выправилось бы. Вон, в Мексике тоже ведь, как у нас, живут – и ничего, никаких революций.

Хозяйка и ее новый грузчик пили кофе прямо за прилавком, на котором сверкал никелированными кнопками массивный кассовый аппарат, а чуть позади вертелся воткнутый в розетку вентилятор: несмотря на вполне сносную температуру на улице – плюс двадцать два – в небольшом, заставленном прилавками помещении все же было душновато.

Посетителей, ввиду вечернего времени, уже практически не было – местные домохозяйки предпочитали делать покупки утром – так, зашел с полчаса назад один седобородый дед в соломенной шляпе, купил килограмм апельсинов, на том все покупатели и закончились.

– А выручка сегодня неплоха, – заглянув в кассу, довольно сообщила Мария. – Так бы и всегда – хватило бы Пепито на бассейн.

– А сколько вашему Пепито летто?

– Двенадцать. Уже совсем большой.

Порыв свежего ветерка, залетевший в открытую дверь, принес с улицы медвяной запах лип и чегото еще такого, вкусного… И тут же запахло бензином – вальяжно покачиваясь, проехал синебелый междугородний автобус «Чарлстон – Саванна», он всегда в это время проходил.

– Негры каштаны жарят, – подняв голову, Мария посмотрела на улицу и втянула ноздрями воздух. – Сейчас, небось, за маслом да специями прибегут. Обслужишь их, Андреас? А я в подсобку отлучусь, погляжу, куда сливы с апельсинами ставить – скоро, небось, и Энрике явится – рейсовый вон, прошел уже.

– Конечно, обслужу, – новоявленный грузчик с улыбкой пожал плечами. – Что мне, трудно, что ли? Негры ведь тоже люди.

Обернувшись на пороге ведущей в подсобку двери, Мария погрозила пальцем:

– Ах, Андреас, опасный вы человек! Негров за людей держите… А я вот все время боюсь, как бы местные не узнали, что мы иногда и черным продаем. Не будут тогда в наш магазин ходить, и все. К мексиканцам, на рынок, поедут, хоть у нас коечто и дешевле, не намного, правда, но всетаки.

– Ничего, Мария, такого не будет, – засмеялся Андрей. – Никуда ваш бизнес не денется, никто никуда не уйдет! Чай, не старые времена на дворе.

– Такто оно так, – сеньора Фернандес покачала головой совсем посоветски. – Да ведь вы здешнихто людей не знаете! Уж тут такие снобы живут – будьте нате. Не дай бог, скажут – мол, чтото черные зачастили в «Орландо».

– Так нашито негры молодцы – только под вечер приходят. Да и вообще – берутто немало и каждый день.

– Ах, Андреас… это все хорошо, конечно. Ладно, пошла я. А то вон, легки твои покупатели на помине, еще не хватало, чтоб меня с ними увидели.

– Ничего, ничего, Мария, – я разберусь.

На улице, за витриной, и впрямь промелькнула долговязая фигура негра, довольно молодого – лет двадцати пяти – и, как полагал неплохо разбирающийся в людях Громов, весьма неглупого парня по имени Танцующий Джордж. Танцующий – это потому что все время пританцовывал, напевал.

Андрей нарочно включил погромче стоявший на столике радиоприемник – как раз передавали «ТуттиФрутти» – знаменитый рокнролл Литтл Ричарда, а Литтл Ричардто был – черный. Дааа… верно, таким ребятам в шоу Дика Кларка не место! Там беленьких смазливеньких мальчиков подавай, типа Фрэнки Авалона.

– Бибопалула… – отбивая ритм пяткой, подпевал Андрей.

Песенкато была ему хорошо знакома, еще со студенческих времен.

– Привет, масса Эндрю! Черную музыку слушаем? Смотрите, хозяйка за такие дела прогонит!

Хороший был парень этот Джордж, с юмором.

– И тебе не хворать, дружище, – Громов протянул руку. – Как жизнь?

– Как в песне у Чака Берри – «кружится, кружится, кружится». «Ролл овер Бетховен» – слышал?

– Еще бы не слышал! – расхохотался грузчик. – Клевая вещь!

Кстати, Чак Берри тоже был негр.

– Тебе, как всегда – три литра кукурузного масла и соль?

– Еще перец не забудьте, масса Эндрю! И помидор… Я б еще и апельсинов купил дочке, да чтото не вижу у вас…

– Если не торопишься, так их скоро привезут, – хмыкнул Громов, наливая масло в принесенную Танцующим Джорджем бутыль. – Или завтра зайди вечерком, я для тебя оставлю, скажи только – сколько?

– Да пару кило.

– Все. Заметано. Получай свое масло, а вот – соль.

– Эх, хороший вы человек, масса Эндрю, – убрав бутыль с солью в мешок, посетитель почемуто не слишком спешил уходить, наоборот, зачемто оглянулся несколько раз на открытую дверь и, понизив голос, сказал: – Хочу предупредить кой о чем, масса Эндрю.

– И о чем же? – сразу насторожился Андрей.

– Джанго, мексиканца, знаете? Его еще прозвали Джанго Нос.

– Слыхал. Насколько знаю, тип неприятный.

– В точку! Именно так, – негр снова оглянулся по сторонам и, убедившись, что в магазине никого нет, быстро шепнул: – Сегодня Джанго со своими парнями нападет на ваш магазин.

– Откуда ты…

– Я везде хожу, масса Эндрю. Много чего знаю, – загадочно улыбнулся Танцующий Джордж.

– Но нас вообще сегодня вечером не должно было быть, – возразил Громов.

Собеседник пожал плечами:

– Им не вы нужны – магазин. Так что мой вам совет, масса Эндрю, – берите ноги в руки да сваливайте отсюда побыстрее!

Махнув рукой, Джордж вскинул мешок на плечо и танцующей походкой направился к выходу. На пороге оглянулся:

– Пока! Всетаки сделайте, как я советовал, масса Эндрю.

Афроамериканцев в Чарлстоне проживало много, даже очень много, по прикидкам Андрея – каждый третий на улице прохожий был черным, правда, вели они себя скромно, проповеди Мартина Лютера Кинга до этих мест, видать, еще не дошли. А вообще здесь, на юге, в бывших рабовладельческих штатах, негров традиционно презирали и всячески третировали. Нет, к примеру, впрямуюто недавно вышедший закон о совместном обучении белых и черных не нарушали, но если ты черный, то попробуй своего ребенка в «белую» школу отдай! Проблем себе наживешь – выше крыши!

Быстро заперев дверь, Громов бросился было в подсобку, как вдруг услышал сильный удар в дверь – словно бы тараном стукнули, а, скорее, с разбегу – ногой! Обернувшись, молодой человек увидал за витриной нескольких молодых парней, судя по виду – латиносов, настроенных явно не дружелюбно.

Черт! Все, как и предупреждал Танцующий Джордж – не иначе, как Джанго Нос со своими молодчиками пожаловал. Быстро они…

– Мария, живо звоните в полицию, – крикнув, Андрей подбежал к двери, на ходу думая. Чем бы ее подпереть… Хотя бы стоявшей за прилавком метлой… Нет, метлой – вряд ли выйдет, скорей уж столом или прилавком.

Из подсобки выглянула удивленная хозяйка:

– Что случилось, Андреас? Что за шум здесь?

В дверь снова пнули, да так, что та задрожала, словно плохо построенные дома во время торнадо или землетрясения.

– Похоже, у нас незваные гости. Мария. Звони!

– Ага.

Быстро сообразив, что к чему, женщина бросилась к телефону, покрутила диск… и тут же оторвала трубку от уха, тревожно посмотрев на Андрея:

– Не работает.

– Значит, провод перерезали, – нехорошо усмехнулся Громов. – Мария, бегите через двор, а я постараюсь их задержать…

– Хорошо, но… как же выто?

– Не беспокойтесь. Бегите. Времени не теряйте, ну!

Сеньора Фернандес засуетилась, потом бросилась к кассе за выручкой…

– Да скорей же!

– Бегу уже. Бегу!

Андрей не успел подтащить прилавок – с четвертой попытки гопники вышибли дверь и ворвались в магазин, четверо дюжих смуглых парней, у троих в руках были короткие палки, четвертый – наглый, с квадратной, с трехдневной щетиною, челюстью и перебитым носом – как видно, это и был главарь, Джанго – выхватил изза пояса нож, размерами похожий на абордажную саблю. Наваха – так, кажется, называется эта штука.

– Рад видеть вас, господа, – медленно отходя за прилавок, светски улыбнулся Громов. – За овощами пожаловали?

– Ага, за перцем пришли, – Джанго Нос ухмыльнулся и, зловеще поиграв навахой, кивнул своим парням. – А нука, отделайте этого проходимца, чтото уж он больно веселый!

– А запросто, босс! Только скажи!

Молодчики заулыбались, двое вскочили на прилавок, один подошел к кассе… и, разочарованно обернувшись, доложил:

– Пустая, шеф!

– Сам вижу, что пустая. Ну! Чего вы ждете?

Резко дернувшись в угол, Громов схватил метлу, а дальше действовал ею, как обычной кавалерийской пикой – благо палка оказалась крепкой, прутья же отлетели вмиг. Без всяких раздумий Андрей бил на поражение, и первый его удар был направлен ближайшему молодчику в пах…

– Уууу! – согнувшись, тот выронил палку и с грохотом полетел на пол.

Второй, закричав от боли, схватился за шею, третьему – тому, что у кассы – Громов едва не вышиб глаз, и в том, что не вышиб, вины Андрея не было, просто парень оказался расторопным. Живо отпрыгнул в сторону, махнул палкой…

Ловко отбив удар – уроки фехтования, когдато данные еще в Барселоне месье Кавузаком, – не прошли даром… как и уроки танцев – весьма полезные в таких вот схватках, где умение двигаться и чувствовать партнеров частенько означало жизнь!

Сейчас, конечно, в драку должен был вступить главарь. И вступить так, чтоб показать свое лицо, не уронить бандитской чести! На его месте Андрей действовал бы навахой – убил бы, так и плевать, главное – сохранить имидж.

В оранжевых лучах заглянувшего сквозь пыльную витрину вечернего солнца зловеще сверкнуло лезвие… Громов бросил взгляд на висевшие над входной дверью часы. Без одной минуты семь. Сейчас семичасовой на Джорджтаун пройдет… Ага! Вот, уже слышится…

– Ну вот и полиция, господа!

Опустив палку, молодой человек расхохотался бандиту в лицо!

И тотчас же на улице послышалось урчание мощного двигателя.

– Сваливаем!

Забыв про палки, молодчики вслед за своим главарем бросились к выходу… едва не уткнувшись своими дурными головами в сверкающий лаком автобус с синим – с белой звездой и пальмою – флагом Южной Каролины.

– Эй, парни… Да он нас…

Как только разъяренный до полного отупления Джанго Нос сунулся в дверь, спокойно поджидавший в дверях Громов с размаху хватанул палкой по его глупой башке! Обливаясь кровью, бедолага повалился наземь… остальные замешкались.

В этот момент вывернувший изза угла зеленый пикап с визгом затормозил рядом, под липами. Тут же, следом, столь же эффектно остановился и черный, похожий на большое старое корыто «Эдзель Рэнджер», изза ублюдочной облицовки радиатора прозванный «лошадиным черепом». Из пикапа выбрался Энрике с парой незнакомых парней, а из «Черепа» – Быстрый Гонсалес и еще человек семь – уместились в «Эдзеле» запросто, в шестидесятые и обычные седаны салонами напоминали небольшие автобусы, и объемы двигателей имели приличные – меньше трех литров уже както и несолидно. Горючего жрали, как лошади, но бензин в те времена сущие гроши стоил.

Поняв, что дело пахнет жареным, молодчики Джанго Носа подхватили своего незадачливого главаря под руки и живенько убрались в припаркованный невдалеке «Кадиллак» с треснутой левой фарою. Их никто не преследовал – пусть себе едут, в самом деле, не убивать же!

– Чем это ты их так? Метлой, что ли? – проводив мексиканцев тяжелым взглядом, поинтересовался Майк.

– Выходит, что метлой, – Громов почесал затылок и наконец поставил палку к дверям.

– Вы слышали, парни? – вдруг расхохотался Гонсалес. – Наш новый грузчик отделал метлой Джанго Носа и его парней! Вот это прикол, дааа.

– А вообще, это плохо, что метлой, – пересаживаясь вместе с Андреем из «Эдзеля» в «Плимут», задумчиво заметил Майк. – Теперь весь город об этом болтать будет, насмехаться…

– Как бы меня в полицию не потащили!

– Не потащат, мексиканцы привыкли сами свои проблемы решать, – запустив мотор, Быстрый Гонсалес неспешно покатил по усаженной тополями и липами набережной реки Эшли. – Тут в другом дело. Джанго – парень хоть и тупой, но обидчивый, мстительный. Боссы, конечно, его одернут, они ведь тебя калечить не собирались – так случайно вышло… Но Джанго с головой не дружит – ко всему готовым надобно быть. Хотя, может, и обойдется все… О, гляди, какой «Корвет»! У Боба такой был.

Переключив передачу, Майк кивнул на стрелой пронесшееся мимо белое приземистое «купе» самой изящной формы, с вычурным, похожим на мотоциклетный эжектор бампером, и двойными – как и положено – фарами.

– Ах, нет, номер не его. Да и за рулем какаято деваха. А Боба еще недели через две только выпустят. Ох, Боб, Боб… Натурист, ага!

– А вы самито что, не натуристы? – усмехнулся Громов.

– Да нет, просто иногда прикалываемся. А тогда Боб и позвал. Мы с ним с полгода назад в кабаке познакомились. Хороший парень, сестра у него в Эйкене живет… ну где водородные бомбы делают.

– Что делают? – удивленно переспросил Андрей. – Бомбы?

– Ну может, и не сами бомбы, но всякую к ним начинку. Поначалуто, когда завод строили, в тайне все хранили, так ведь тамошнието жители любители языками почесать. Деревенщина, она деревенщина и есть – на чужой роток платок не накинешь.

– Однако, – Громов покачал головой. – Так там должна быть закрытая зона.

– Ну ближе к заводуто, понятно, закрытая, а в городе неплохо оторваться можно. Или на реку съездить, там Саванна течет, хорошая река, красивая. Эх! Интересно, что наши девки сегодня сготовят?

Недели две после столкновения с мексиканцами в магазине тетушки Марии дежурила парочка присланных Быстрым Гонсалесом парней. Однако ничего плохого не происходило – никто не врывался, не бил витрины, не угрожал. А потом парнейохранников вообще убрали, и Майк както вечером пояснил сквозь зубы, мол, большие боссы договорились. Что ж – ну и славно. Вот только как с документами быть?

– Поможем, поможем с документами, – отмахивался Гонсалес. – И тебе, и девчонке твоей. Сейчас, видишь, некогда, а зимой съездим в Орландо, к брату.

Однако уезжать пришлось гораздо быстрее, нежели задумывал Майк. И не в Орландо…

Все произошло 22 октября, взяв выходной, Андрей с самого утра шлялся с Бьянкой по магазинам, тратя полученную недавно зарплату – надо было подкупить коечего по мелочи, да и из одежды – не ходить же все время в обносках? За девять долларов Громов обзавелся вполне приличными джинсами, пошитыми здесь же, в Каролине, издавна славившейся своим текстилем, также купил пару рубашек – баксов за пять, и – для любимой девушки – за тридцатник модную синюю юбку и голубую блузку с красивым рисунком. С рисунком взял специально – бюстгальтера Бьянка не носила, так чтоб не слишком внимание привлекать.

Еще потратились на всякие там ремешки, сумочку, босоножки и прочее – юная баронесса прям расцвела от удовольствия, как и любая бы женщина на ее месте. И конечно же, едва придя домой, принялась мерить обновки.

На взгляд Андрея, юбка все ж была длинноватой, доходя едва ли не до колен… с другой стороны – очень даже пристойно, скромно, как в провинции и положено.

– А блузкуто что ж до конца не застегнула, милая?

– А зачем? – загадочно улыбаясь, Бьянка присела на диван, рядом. – Все равно потом расстегивать. Или… может быть, ты мне расстегнешь?

Погладив девушку по бедру, Громов нежно поцеловал ее в губы… получив такой страстный ответ, что потом долго не смог оторваться, все целовал, целовал, целовал, пока не утонул в широко распахнутых, синих, как бушующее море, глазах, полных желания и неги.

Баронесса сама сняла с парня рубашку, стянула джинсы, и Андрей, медленно расстегнув блузку, принялся ласкать языком вздымавшуюся девичью грудь…

В гостиной диван не скрипел – прочный, – зато за окном вовсю пели птицы. Правда, поглощенные друг другом влюбленные не слышали их совсем…

Лишь только запах… Погладив Бьянку по плечу, Громов вдруг ощутил сильный запах бензина, донесшийся вдруг откудато с улицы. И тотчас же потянуло дымком! Чтото горело…

Вскочив на ноги, молодой человек бросился к окну…

– Вот дьявол! Мы же горим, милая! А нука, одевайся. Скорей!

С веранды в комнату уже клубами валил дым, плотный, горячий, едва успев надеть блузку, баронесса закашлялась, едва не упала… Упала бы, если б Андрей не подхватил ее на руки.

Изза входной двери уже вырывались грозные языки пламени, все вокруг трещало. Вот вспыхнула занавеска, повисла на миг дрожащим огненным языком… и пропала… Пламя жадно перекинулось на карниз, побежало по обоям…

Из последних сил Громов успел выбраться в окно, оттащил Бьянку к мусорным бакам и уже оттуда наблюдал за поднимавшимся к небу черным столбом дыма. Завывая сиренами, подъехали пожарная машина и «скорая», следом за ними – очень быстро – показался серозеленый «Плимут» Гонсалеса.

– Эй, Майк, Лина! – высунувшись изза баков, Громов помахал рукой.

– О, Пресвятая Дева! – подбежав, Лина всплеснула руками. – Вы как, живы?

– Да, вроде бы да! – слабо улыбнулась Бьянка. – Только голова сильно болит.

– Это ты дыму наглоталась, подруженька, – погладив баронессу по волосам, жалостливо протянула кубинка. – Поехалика пока в какойнибудь мотель, отлежимся. А Майк тут все уладит, не сомневайтесь – домто не наш, хозяин неплохую страховку получит… Он, верно, и поджег, бандит! Ну что – едем?

Они сняли апартаменты в мотеле «Белая пальма», километрах в трех от сгоревшего дома – по американским автомобилизированным меркам – совсем рядом. Поспав пару часиков и выпив заботливо принесенный Линой бокал красного вина, пострадавшая быстро пришла в норму и даже заулыбалась, глядя, как ее бескомплексная подружка настраивает телевизор.

– Ох, славно! «Америкэн Бэндстед» посмотрим!

Лина возилась с телеприемником долго, но все никак не могла найти нужный канал. Щелкала переключателем, ругалась, пока наконец не сообразила, что по всем каналам почемуто показывают одно и то же – какуюто жуткую заставку с видом Белого дома и титры с анонсом чрезвычайно важных новостей…

Никаких песен и танцев в эфире не было, а появившийся вместо жизнерадостного Дика Кларка диктор в строгом черном пиджаке с галстуком вдруг произнес скорбноторжественным тоном:

– Уважаемые сограждане! Сейчас, как мы и обещали, с обращением к американскому народу выступит Президент Соединенных Штатов Америки Джон Фитцджеральд Кеннеди!

Появившееся на экране симпатичное лицо президента тоже не светилось радостью, а выглядело какимто усталым, да и его слова не несли ничего веселого:

– …агрессивные устремления, не получившие резкого отпора, в конечном итоге приводят к войне… Мы не намерены рисковать без крайней необходимости и ввергать мир в пучину ядерной войны, в которой плодами обиды будет пепел…

– Пепел! – Лина возбужденно хлопнула в ладоши. – Черт побери! Хорошо сказал.

– …но у нас хватит духа, – продолжал президент, – пойти на такой риск, когда это станет неизбежно. Соединенные Штаты Америки будут рассматривать запуск советских ракет с Кубы, направленный в любую страну Западного полушария, как нападение Советского Союза на США, что повлечет ответ!

Еще президент говорил о коммунистической угрозе, о размещаемых на Кубе русских ракетах, чего никак невозможно терпеть! После чего в ультимативной форме потребовал от СССР вывода ракет и объявил блокаду Кубы.

– Вот и Карибский кризис начался, – зевнув, лениво заметил Андрей. – Сейчас Хрущев с Кеннеди нервишки друг другу – и всему миру – потреплют. Но ничем таким страшным не кончится, хоть и обещал Никита Сергеевич показать капиталистам кузькину мать.

– Что показать?

– Водородную бомбу!

– Ох ты ж, святая дева Гваделупская! – всплеснув руками, Лина с надеждой уставилась на Громова. – Так, говоришь, войны не будет?

– Нет.

– Я тоже так думаю!

– А я не думаю – знаю!

Расхохотавшись, молодой человек обнял обеих девчонок за плечи и, прижав к себе, по очереди чмокнул каждую в щечку.

– И все равно – плохо, – пригладив волосы, вздохнула кубинка. – Неужели «Америкэн Бэндстед» не покажут сегодня?

«Америкэн Бэндстед» показали. Только – чуть позже и с двумя перерывами для повторов обращения президента. Между Чабби Чеккером и Фрэнки Авалоном.

– Ой, какие все эти президенты скучные дядьки! – откинувшись на спинку дивана, Лина вытянула стройные ножки. – Даже наш – вроде бы милашка. А русский так вообще на хомяка похож!

– Скорей уж – на поросенка.

На следующий день Быстрый Гонсалес, как обычно, завез Громова в магазин, на работу, словно бы ничего такого и не случилось. Пока все четверо жили в мотеле, но Майк сказал, что подыскивает более удобное жилище, на что Андрей ответил, что теперь – на зарплату – он мог бы и сам снимать жилье, конечно, дешевое.

– Ладно, помогу вам с жилищем! – с усмешкой пообещал кубинец. – Какуюнибудь квартирку подберем.