Текст книги "Суровая Проза, Трилогия(CИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)

– Активно сожительствуют? Им же обоим уже за шестьдесят...

– Что тут, Мышка, удивительного? В наше продвинутое время всякое возможно. Таблетки, опять же, всяческие и профильные.... Ой, а что это такое тёмно-рыжее мелькает в листве? Белка?

– Она самая, – подтвердила Инга. – Их тут, конечно, гораздо меньше, чем в знаменитых парках Пушкина и Павловска, но встречаются.... Ага, соскочила с ветки в траву. А меня с собой есть пакетик с ореховым ассорти. Хочешь – покормим?

– Конечно...

Девушки, о чём-то тихонько перешептываясь между собой, направились к старому развесистому дубу и, присев на корточки, принялись старательно подманивать недоверчивую белку – орешками, выложенными на раскрытых ладошках.

– А ведь они очень похожи, только цвет и длина волос разные, – заметил Иван. – И не только ростом, стройностью и общей комплекцией фигур. Но ещё и...э-э-э, чем-то другим...

– Целенаправленностью, упёртостью и безусловной цельностью, – подсказал Яковлев. – Ольга, например, ждала меня целых двенадцать лет. С тех самых пор, как я ушёл в армию. Ушёл и слегка задержался. А она ждала. Ни с кем не встречалась, не целовалась и на свидания не ходила. Ждала и дождалась. Потому, что так внутренне настроилась и, безусловно, верила.... И твоя Инга, очень похоже, из той же самой породы. В том смысле, что верит во что-то. Искренне и железобетонно верит.... В "Мост своей мечты"? Может быть, и в него. Не знаю.

– Разберёмся, Бог даст.... Слушай, а не Пётр ли Петрович убил Михаила Абрамовича? То бишь, заманил его на заброшенную полянку, да и траванул, придумав – для нас – всю эту историю про страстную и необузданную любовницу из ОАО "ДорНии"? Ну, чтобы вредный директор не мешал благородным потомкам князей Черновых прибрать "Бабушкин" парк к рукам? Чем, собственно, не вариант?

– Вариант, конечно. Спора нет.... Только и господин Кравченко, к моему большому сожалению, имеет – на момент убийства – крепчайшее алиби. Мол, целый час, начиная с восемнадцати ноль-ноль, он проводил плановую беседу (то бишь, осуществлял громкий матерный разнос), с парковым завхозом и бригадой узбеков-строителей, нанятой означенным завхозом для регулярной стрижки газонов.

– Значит, у всех-всех-всех фигурантов по данному преступлению имеется неопровержимое алиби?

– В том-то всё и дело, блин горелый. Нестандартный, честно говоря, случай.... Резюмирую. Северина Яновна Таболина (бывшая главная подозреваемая по делу), освобождена из-под стражи: адвокат у неё – дай Бог каждому. В том плане, что опытный, ушлый и скандально-известный. А "Бабушкин" парк возобновляет – с завтрашнего дня – свою профессиональную деятельность. Нет, увы, больше серьёзных поводов держать его в закрытом состоянии. Более того, через час велено (высоким начальством, естественно), и всех патрульных сотрудников снять с этого объекта.... Казённые камеры видеонаблюдений? Про них в устном приказе ничего сказано не было. Поэтому на время оставим. Под мою персональную, ясен пень, ответственность. В том плане, что если их сопрут, то балансовая стоимость украденного будет автоматически вычтена из моей скромной зарплаты. Ладно, не впервой...

Раздалась негромкая мелодичная трель.

– Майор Яковлев слушает, – поднеся к уху чёрный брусок мобильного телефона, сообщил Сергей. – Добрый вечер, Павел Андреевич.... Э-э-э.... Повторите, пожалуйста, ещё раз.... Это точно, ошибки быть не может? Всё понял.... Что планирую? Будем думать – комплексно и развёрнуто, как и полагается в таких нештатных ситуациях. С утра доложусь – по соображениям, рабочим версиям и первичным оперативным мероприятиям.... Ага, договорились. Есть.... Так точно. Роджер...

– Вид у тебя, братишка, откровенно-ошарашенный, – усмехнулся Федосеев. – Словно бы тебе только что пыльным мешком вмазали – из-за угла – прямо по темечку.... Подполковник Сомов звонил?

– Он самый. Павел Андреевич.... Ситуация с убийством гражданина Михельсона поменялась, причём, самым неожиданным и кардинальным образом. Нет больше у фигурантов, благодаря нашим опытным экспертам, алиби. Ни у кого. Надо всё уточнять, проверять и перепроверять заново. Причём, планово, тщательно и вдумчиво. Как говорится, эпизод за эпизодом.... Михаил Абрамович, действительно, скончался вчера в районе шести-семи вечера. От сильнодействующего цианида. Только он во сне скончался. Ушлые эксперты это точно установили – по продвинутым современным "мышечным" методикам. Сперва – в начале первого дня – Михельсон уснул мертвецким сном, о чём говорит наличие в его крови большого количества мощнейшего снотворного, а часов через шесть с копейками – помер. От яда. Вот, такое нетривиальное парковое кино.

– И как такое может быть? Уснул, понимаешь, а потом – уже через несколько часов – отравился насмерть. Причём, так и не проснувшись.... А, Серый?

– Элементарно, друг мой Ваня. Элементарно и непритязательно. Хотя и с долей заковыристой выдумки.... В начале первого дня Михаилу Абрамовичу кто-то предложил проглотить пилюлю. Например, учитывая все эротические обстоятельства данного происшествия, некий улучшенный аналог "Виагры". Возможно, предложенная таблетка (заключённая в некую оболочку), оказалась достаточно большой по размерам. Понятное дело, что после "глотания" её было бы совсем неплохо запить. Вот, коварная злодейка (к этому всё идёт), и предложила – запить. То бишь, отвинтила с пластиковой бутылочки пробочку и протянула, мол: – "Глотни, миленький...". Михельсон (находясь, благодаря приспущенным брюкам, в весьма пикантном и зависимом положении), спорить не стал, предложенную пилюлю скушал, предложенной же жидкостью запил и вскоре благополучно уснул – в высокой парковой траве. А примерно через шесть часов защитная оболочка, в которой был заключён яд, успешно рассосалась в желудке, и любвеобильный Михаил Абрамович приказал долго жить...

– Штаны-то можно было и позже приспустить, – недоверчиво покачал головой Иван. – Мол, отравил-усыпил и приспустил. Я к тому, что всё это и мужик мог осуществить, а потом сделать так, чтобы все подумали на женщину. Или, допустим, Михельсон являлся активным бисексуалом.... Почему, собственно, и нет?

– Да я и не спорю, – улыбнулся Яковлев. – Всех потенциальных фигурантов – обоих полов – завтра будем тщательно проверять. В том плане, что вдумчиво опрашивать – на предмет деталей проведения вчерашнего обеденного перерыва. В том числе, и Петра Петровича Кравченко – вкупе с его сыновьями...

– Всё идёт к тому, что убийца – непрофессионал? Ну, раз он не смог предположить, что полицейские эксперты докопаются до "лошадиной" дозы снотворного в крови убитого?

– Может, и так. Но, однако, возможен и насквозь противоположный вариант.

– Например?

– Понимаешь, ещё совсем недавно в Невском РУВД ощущался острейший и хронический кадровый голод. И оперативников для раскрытия всех совершённых преступлений катастрофически не хватало. И экспертов. Могло всё сойти убийце с рук – запросто. На раз, два, три.... Это сейчас из Купчино, по указанию вышестоящих лиц, перебросили усиление, включая опытную экспертную бригаду. Вот, наши ребятки и раскопали – со скуки – эту историю об отравленном спящем. А могли бы и не раскопать. Если бы были заняты другими делами.

– Вновь намекаешь на Северину Таболину? – понимающе покивал головой Иван. – Мол, это она целый год крутилась-вертелась в райисполкоме Невского района и могла быть в курсе "ментовского" кадрового голода? На основании чего и спланировала это преступление, не зная о предстоящем усилении Невского РУВД?

– Вполне вероятно. Впрочем, торопиться с выводами не будем.... Таболиной было невыгодно данное убийство? В первом приближении это так. Но только лишь в первом. Возможны, как показывает повседневная практика, различные и многогранные варианты. Например, Михельсон случайно узнал про предстоящий археологический Контракт с ОАО "ДорНии" и принялся активно противодействовать его заключению. Или же здесь, действительно, имела место быть жгучая и необузданная ревность, которая, зачастую, туманит голову, заставляя напрочь забыть о коммерческих интересах и долгосрочных планах...

Ольга и Инга – поочерёдно – продолжали увлечённо кормить орешками тёмно-рыжую упитанную белку, к которой вскоре присоединилась ловкая светло-палевая подружка. Или же дружок. Кто этих белок разберёт – в плане пола и возраста?

– Не стоит сейчас рассказывать нашим разговорчивым девчонкам о последних новостях, – решил Сергей. – Могут не удержаться и поделиться информацией с закадычными приятельницами. А дальше, как водится, пошло-поехало-понеслось. По знаменитому принципу домино. То бишь, к завтрашнему утру уже пол Санкт-Петербурга будет знать о коварном усыплении-отравлении несчастного директора "Бабушкиного" парка. Тем более что.... Кха-кха...

– Намекаешь, что теперь и моя Инга входит в число подозреваемых? – нахмурившись, уточнил Федосеев.

– Входит, Ваня, входит. Как и все другие молодые и симпатичные представительницы прекрасного пола, работающие в достославном и многострадальном питерском филиале ОАО "ДорНии". Опять же...

– Что – опять же? Что тебя смущает?

– Её, э-э-э, – слегка замялся Яковлев, – её целеустремлённость. И цельность.... В какую сторону они, интересно, направлены? Пока не понятно.... Что ты смотришь на меня такими бешеными глазами? Мол, твоя рыженькая сердечная зазноба не может быть (по словам Петра Петровича), "необузданной и очень-очень умелой – в плотских утехах"? Ну, не знаю. Во-первых, ты с ней знаком – всего-то ничего. Следовательно, проверить данный постулат ещё не успел.... Ведь, не успел? То-то же.

– А что – "во-вторых"?

– Во-вторых, как известно: – "В тихом омуте черти водятся...". Э-э-э, не обижайся, пожалуйста. Я же это так – чисто в теоретическом "ментовском" плане. Издержки профессии и, так сказать, негативного повседневного опыта.... Ты только не говори пока ничего Мышке, когда будешь её домой отвозить, про новые обстоятельства дела. Просто промолчи. Чисто на всякий пожарный случай. Завтра всё озвучим в официальном порядке: под протоколы и подробные объяснительные записки, как и полагается.... Договорились?

– Лады, полицейский майор. Обещаю...

Купчинский пацан обещал – купчинский пацан сделал. Ничего Федосеев не рассказал Инге, отвозя её домой.

Вернее, всё было совсем и не так. Он ей, ловко управляясь с автомобильной баранкой, много чего рассказал: о плаваниях по далёким южным морям, о бешеных неукротимых штормах и о незабываемых тропических рассветах-закатах. А также о всяких забавных происшествиях и неожиданных встречах – на бескрайних океанских просторах.

– Какой-то ты, Ваня, сегодня без всякой меры разговорчивый, – печально улыбнувшись, сообщила девушка. – Вернее, не сегодня. А с того самого момента, как мы попрощались с Яковлевыми. Попрощались и разъехались в разные стороны.... Когда мы с Ольгой, накормив парковых белок, вернулись к скамье, я сразу поняла – что-то случилось. Лицо у тебя было...

– Какое – лицо?

– Бледное-бледное. И очень встревоженное.... Майору позвонили и сообщили о неких новых обстоятельствах по убийству директора "Бабушкиного" парка?

– Ага, позвонили и сообщили, – коротко кивнув головой, подтвердил Федосеев.

– И Сергей велел никому не говорить об этих обстоятельствах?

– Попросил. Никому. Даже тебе. А я пообещал.

– А ты и не говори, – светло улыбнулась Инга. – Мужчина всегда должен соблюдать данное слово. Настоящий мужчина, я имею в виду.... Останови здесь, пожалуйста.

– Почему? До твоего дома же ещё – целый квартал.... Неужели обиделась?

– Ни капли, Ваня. Честное слово. Просто пробегусь по магазинам. Продуктами затарюсь. Да и стиральный порошок закончился .... Целоваться на прощание будем?

– В обязательном порядке...

Когда он вернулся домой и приступил к ужину, бодро затренькал мобильный телефон.

Федосеев, пристроив на тарелке вилку с наколотой на неё сосиской, извлёк из кармана мобильник и нажал указательным пальцем на зелёную кнопку.

– Доброго вечера, Вань, – пожелал в трубке грудной женский голос. – Небось, ужинаешь?

– Это точно, питаюсь. Тупо восстанавливаю запас калорий, растраченный за день.

– Тогда – приятного аппетита.

– Спасибо, одноклассница.

– Ну, поделиться впечатлениями о Мышке, как ты просил?

– Э-э-э, – замялся Иван. – Теперь даже и не знаю. В том плане, насколько это правильно и честно...

– Да, ладно тебе, прожжённый морской волк, – по-доброму усмехнулась Ольга. – Нет в моих впечатлениях ничего такого. Самые обычные, в общем-то, впечатления.

– Обычные? Тогда ладно. Делись.

– Как скажешь, верный друг школьных лет. Как скажешь.... Инга, она очень хорошая девчонка: прямая, цельная, сообразительная, начитанная, симпатичная, с юмором дружит...

– Почему ты замолчала? – насторожился Федосеев. – Предполагаешь некий...м-м-м, изъян?

– Изъян? Ха-ха-ха. Насмешил, право слово.... Нет, всё не так мрачно и фатально. Просто.... Просто, очень похоже на то, что твоя Мышка испытывает некий комплекс неполноценности, мол: – "Я отличаюсь от других. И очень стыжусь этого...". Такое, Ваня, частенько встречается. В основном, конечно же, у подростков, но иногда – и у взрослых.

– Чем – отличается от других?

– Откуда же я знаю? Чем-то. Но очень стесняется этого. А может, даже и стыдится, мол: – "Я – белая ворона...".

– Стыдится рыжего цвета своих волос и щедрой пригоршни веснушек на лице?

– Вполне возможно, – покладисто согласилась жена майора Яковлева. – Или же чего-то другого. Совсем – другого.... Ты, уж, отставной помощник капитана дальнего плавания, сам, пожалуйста, разберись с этим вопросом. Чай, уже не маленький.... Чего молчишь-то? Небось, прочёл где-то, что от комплекса неполноценности до "маньячных проявлений" всего один маленький шажок?

– Не угадала, проницательная подруга юности, – длинно вздохнув, хмыкнул Иван. – Совсем о другом я задумался. О другом...

Глава седьмая

Двойное убийство

Она, с сухой раздвоенной веткой ясеня в руках, медленно и целенаправленно – по гигантской «восьмёрке» – брела среди давно нестриженых кустов и высоких зарослей сорняков.

"Глаза прикрой, дурилка картонная", – посоветовал чуткий внутренний голос. – "И лицо сделай – одухотворённое такое. Ещё одухотворённей и загадочней. Ещё.... Молодец, майорша запаса. Пусть эти "ментовские" дурачки думают, что ты – престарелая чудачка, занимающаяся глупым и ненавязчивым лозоходством.... Кто же так видеокамеры устанавливает? Бред бредовый и позорище позорное. Дилетанты неумелые и поверхностные. Опытный глаз, он же сразу всё видит-засекает. Вон – крохотный блик в ярко-изумрудной (с редкими жёлтыми пятнышками), листве ясеня. И на опорной балке "Колеса обозрения" новая чёрная коробочка появилась. И на водосточной трубе офиса. Деятели, тоже мне...".

Сухая раздвоенная ветка служила сугубо для "отвода глаз" полицейских наблюдателей. Зато в правом кармане её угольно-чёрного кардигана находился крохотный индикатор, излучавший какое-то хитрое излучение и оснащённый солидным блоком памяти.

"Плохо, конечно, с одной стороны, что убили Миню Михельсона", – размеренно двигаясь по намеченному маршруту, рассуждала про себя Нинель Алексеевна. – "Теперь к "Бабушкиному" парку приковано нездоровое и пристальное внимание: как со стороны здешних обывателей, так и со стороны сотрудников полиции.... Но у каждой медали, как известно, имеются две стороны. Здорово получилось, что мой Петюня успел обыскать до приезда полицейских кабинет покойного Михаила Абрамовича. Он, конечно, и раньше хотел это сделать, да всё как-то не решался, мол: – "А, вдруг, хитрый и осторожный еврей установил – везде и всюду – тайные "волоски-маячки"? Или даже миниатюрную скрытую видеокамеру вмонтировал, например, в раму с портретом Владимира Владимировича Путина, облачённого в стильную военно-морскую форму?". И здесь Петька был полностью прав: с такого ушлого и активного индивидуума (Михельсон, понятное дело, имеется в виду), станется.... А тут – такой удобный случай подвернулся. Чего, мол, покойника опасаться? Он же и не укусит, и с работы не попрёт, и в "ментовку" не сдаст. Следовательно, можно и дверку в кабинет начальника (бывшего начальника), открыть с помощью отмычки.... Повезло Петруше несказанно: в верхнем ящике письменного директорского стола обнаружилась большая связка различных ключей. В том числе, и от старинного громоздкого сейфа, расположившегося в дальнем углу кабинета Михельсона. Открыл Пётр сейф, а там.... Чего там только не было. И российскими деньгами – полтора миллиона. И пару толстых пачек американских долларов. И пухлый пакетик с колумбийским кокаином. И презервативов – целые залежи.... Кто бы мог подумать? Таким милейшим тихоней наш Михаил Абрамович прикидывался. В том смысле, что приличным человеком, скромником, краснеющим по любому поводу и даже без оного, и примерным семьянином. Верно, ох, как верно излагает по этому поводу старинная народная пословица, мол: – "В тихом омуте – черти водятся...". Но дело, если зрить в корень, совсем не в деньгах и кокаине с презервативами. Этот самый индикатор, что сейчас лежит в кармане моего кардигана, обнаружил Петюня в сейфе покойного начальника. И развёрнутую инструкцию по его применению. И подробную-подробную карту "Бабушкиного" парка с нанесёнными на ней доходчивыми пояснительными значками. А ещё и толстую общую тетрадь с развёрнутыми записями, в которых и показания данного хитрого прибора отражены. И даже "перспективная зона" отмечена (и в тетради, и на карте), ярко-красным овалом.... Оказалось, что и Михельсон – несколько лет к ряду – разыскивал клад. Впрочем, ничего странного в этом и нет: легенда о фамильном кладе князей Черновых, якобы зарытом в старинном парке, достаточно широко – в конце девятнадцатого века – ходила в массах народных, побуждая взять в руки кирки и лопаты. Вот, отголоски этого давнего ажиотажа, по всей видимости, долетели и до Михаила Абрамовича. А он, будучи человеком современным и продвинутым, решил вести поиски с привлечением самых новейших и навороченных технологий. В частности, с помощью упомянутого датчика-индикатора американского производства, ловящего всякие изотопы.... Что ещё за "изотопы" такие? Честное слово, не знаю. С физикой я никогда особо не дружила: сплошные "трояки" и "пары" в средней школе регулярно хватала. Вот, про особенности диверсионно-разведывательной деятельности на территории противника всё-всё могу рассказать. Про минирование и разминирование. Про яды и противоядия. Про особенности ведения жёстких допросов в условиях активных боевых действий. Ну, и так далее.... Изотопы? Увольте, дамы и господа. Ничем помочь не могу. Только одно понятно: этот индикатор предназначен для поиска аномальных зон. То бишь, таких мест, которые – по этим самым изотопам – отличаются от других. Хорошая такая придумка. Дельная и стоящая. Петя, по крайней мере, уверяет, что и искомый Портал относится к этим самым аномальным зонам.... Ещё Петюня был категорически против моих сегодняшних изысканий, мол: – "Совсем, Нинка, с ума сошла? "Менты" же кругом. И видеокамер добавилось. Зачем же так рисковать? Никуда эта "перспективная зона", отмеченная на карте Михельсона красненьким овалом, не денется. Чуть позже отработаем. Через недельку-другую, когда нездоровый ажиотаж, поднятый вокруг парка, слегка уляжется-спадёт...". А я, вот, чувствую, что надо торопиться. Очень надо. Уходит времечко, уходит безвозвратно. Не догонишь.... Почему – надо торопиться? Не знаю. Ощущения такие, и всё тут. И мудрый внутренний голос о том же самом настойчиво толкует. А он, как показывает многолетняя практика, никогда не ошибается. Ну, или почти никогда. Может, настырная питерская полиция что-то "нарыла". Или же коварные конкуренты повисли на хвосте.... Какие такие конкуренты, и откуда им, мордам наглым, взяться? Но, вот же, Миня Михельсон – взялся. Никто и предположить не мог, что он участвует в поисках заветного княжеского "схрона". А он – активно участвовал. Значит, и другие могут быть. Третья, так сказать, неизвестная сила-сторона.... Опаньки. Сухая ветка ясеня чуть заметно дрогнула в руках. Ну-ну. Бог, что называется, в помощь.... Открываем, не останавливаясь, глазоньки. Ага, приметный куст чертополоха. В том плане, что все остальные кусты вовсю цветут, а этот – нет. Да и повыше своих ближайших соседей он будет. Запомним, естественно.... Всё, боевая подруга, закрываем глаза и шагаем дальше. Шагаем-шагаем. Главное – вида не показывать, что наметилось что-то интересное.... Отходим подальше от приметного куста. Ещё дальше. Ещё.... А теперь постепенно замедляем шаг. Чуть горбимся, мол, устала беспредельно. Останавливаемся. Открываем глаза. Резко отбрасываем сухую ветку ясеня в сторону. Делаем беспредельно-расстроенное лицо. Разворачиваемся на сто восемьдесят градусов и, безвольно опустив плечи, медленно бредём к офису.... И кто же это, интересно, беднягу Михельсона убил, а? За что? И зачем? Ерунда какая-то, нелогичная насквозь. И никаких дельных версий, как назло, в голову не приходит. Вот, я и говорю, мол, поторапливаться надо, пока ещё каких-нибудь гадостей не приключилось. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Так его и растак...".

Они, пошептавшись, заперлись в кабинете заместителя директора «Бабушкина» парка.

– Говоришь, что сухая ветка в твоих руках слегка дрогнула? – обрадовался Пётр Петрович. – Просто замечательно и бесподобно. Но один метод, как говорится, хорошо, а два – гораздо лучше. Сейчас сравним – результаты народного и продвинутого...

Он ловко присоединил – с помощью толстого чёрного провода с разъёмами – индикатор к своему компьютеру и принялся, постоянно сверяясь с инструкциями, тыкать указательным пальцем в кнопки – и в "компьютерные", и в "индикаторные".

Вскоре на экране монитора появилась карта парка, щедро покрытая-усеянная разноцветными точками и точечками.

– Нас интересует только "область красного овала", – подсказала Нинель Алексеевна. – Желательно – в укрупнённом виде.

– Да, знаю я, знаю. Не торопи, пожалуйста. Сейчас всё будет.

– Курсор смещай вправо, недотёпа. Ещё...

– Смещаю. Только не надо, ради Бога, под руку каркать.... Ага, готово. Любуйся на здоровье.

– Красиво, конечно, спора нет. Разноцветные точечки всякие.... Только, извини, ничего непонятно.

– А ты, опытная и заслуженная диверсантка, повнимательней присмотрись, – самодовольно ухмыльнувшись, посоветовал Кравченко. – Вспомни, как нас с тобой учили – много-много лет тому назад – в учебке ГРУ, мол: – "В любом бытовом ландшафте всегда найдутся свои характерные особенности, выбивающиеся из общего фона...".

– Попробую, не вопрос. В том плане, что присмотрюсь.... Ага, точки, разбросанные по этой части карты, в основном, тёмно-синие, ярко-красные, тёмно-фиолетовые и изумрудно-зелёные. А жёлтых – кот наплакал. Всего-то пять штук, скомпонованных тесной кучкой.... Это место, как я понимаю, находится примерно на двести пятьдесят метров восточнее – относительно "Колеса обозрения"?

– Сейчас определимся и уточнимся.... На двести шестьдесят пять метров восточнее относительно левой опорной ноги "Колеса". А в каком месте, Нинок, дрогнула сухая ветка в твоих руках?

– В каком? – пристально всматриваясь в экран монитора, задумалась Нинель Алексеевна. – Э-э-э.... Очень похоже, что в этом самом месте и дрогнула.... Что будем делать?

– Ты же сама – целый день напролёт – говоришь, что надо торопиться. Мол, предчувствия нехорошие одолевают.

– Говорю. И, действительно, одолевают.... Значит, будем копать?

– Обязательно будем, – заговорщицки подмигнув, подтвердил Пётр Петрович. – Но только ночью. Вытащим из земли твой высоченный куст чертополоха, который упорно не желает цвести, и немного поработаем лопатой. По очереди. На сколько старческих силёнок хватит.... Кому это ты звонить собралась?

– Да, так. Одной хорошей знакомой, – Чернова подошла к письменному столу, пододвинула к себе тёмно-коричневый "городской" телефонный аппарат и принялась набирать нужный номер. – Договаривались, понимаешь, сегодня вечером встретиться и поболтать немного – под чаёк с плюшками.... Здравствуйте, милочка. Извините, но не получится ничего у нас сегодня с посиделками.... Нет, со здоровьем у меня, слава Богу, всё в полном порядке. Честное слово.... Что-что? Ну, да. Личная жизнь, можно и так сказать. Ключом бьёт.... Ха-ха-ха! Спасибо – за пожелания. Мусе привет передавайте.... Ага, ага, завтра обязательно созвонимся...

Через пятнадцать минут тёмно-коричневый телефон на столе звонко затренькал, и мужественный голос майора Яковлева – в трубке – сообщил, что «оцепление с парка снимается, все сотрудники полиции покидают его территорию, и с завтрашнего дня можно приступать к работе в обычном режиме...».

– Спасибо, господин майор, – вежливо поблагодарил Пётр Петрович. – Рад нашему знакомству. Всех благ...

Он вернул телефонную трубку на "рычажки", после чего вызвал к себе паркового завхоза и распорядился:

– Все, Фёдор Никодимыч, свободны. Сообщи сотрудникам, что можно расходиться по домам. Можно и даже нужно. Причём, чем быстрее – тем лучше. Это и к Фаруху относится. Пусть все входы-проходы запирает. Уходит последним и вешает замок на главные ворота. А с завтрашнего дня работаем в прежнем режиме. То бишь, в стандартном и мирном.

Фарух являлся ночным парковым сторожем – на случай появления в парке (в ночное время), гопников, пьяной молодёжи, хулиганствующих отморозков и прочей городской нечисти. Ну, чтобы было кому полицию – в срочном порядке – вызвать.

– Как же это – без ночного сторожа? – понимающе усмехнувшись, поинтересовался завхоз. – Непорядок, однако.... Или же сами с госпожой билетёршей подежурите? Как и в прошлый раз? И в позапрошлый?

– Подежурим, – хмуро глядя в сторону, подтвердил Кравченко. – Всю ночь напролёт.... Устраивает?

– Ага. Конечно. Всё понял.... Можно идти?

– Проваливай, родной. И всех остальных бездельников выгоняй.

– Ага-ага. Уже исчезаю. Не извольте беспокоиться, господин исполняющий обязанности директора...

Фёдор Никодимыч, почтительно пятясь, покинул кабинет.

– Нагло и сально ухмыляясь, покинул, – манерно поджав тонкие породистые губы, уточнила Нинель Алексеевна. – Думает, морда плебейская, что мы с тобой остаёмся здесь сугубо ради изощрённых сексуальных забав. И всем другим сотрудникам парка, наверняка, сейчас об этом поведает. Терпеть ненавижу.

– Да, ладно тебе, голубка, – вежливо прикрывая рот ладонью, благостно зевнул Пётр Петрович. – Пусть думают и болтают – что хотят. Не велика беда.... Кстати, и сексом, действительно, можно будет позаниматься. Потом, уже после поисковых работ, я имею в виду. Раз, всё равно, болтают.... Ты как, Нинок? А?

– Посмотрим, самец необузданный, хотя и престарелый. Поглядим. Если силы после плотного общения с лопатой останутся...

Прошёл час, второй. Постепенно догорел печальный жёлто-багряный закат. За окнами окончательно стемнело.

– Может, уже пойдём? – нервно сглотнув слюну, предложила Нинель Алексеевна. – Чего тянуть-то?

– Скоро пойдём, – извлекая из нижнего ящика письменного стола тонкий серо-чёрный параллелепипед, пообещал Кравченко. – Только сперва слегка подстрахуемся.

– Что это такое? Ноутбук?

– Нет, княгинюшка, не угадала. Это – так называемый "убийца видеокамер". Мне его Васятка, средний сын, презентовал. На время, понятное дело.

– Василий по-прежнему в Органах трудится?

– Ага. В ФСБ.

– Понятно.... А что у него с личной жизнью?

– Вроде, как к женитьбе, тьфу-тьфу-тьфу, дело идёт. На прошлой неделе он меня даже со своей девушкой познакомил: симпатичная такая блондиночка, шустрая, фигуристая и длинноногая. Леночкой зовут.... Где и кем работает? Тоже, как я понял, имеет непосредственное отношение к славным и непогрешимым Рядам.

– Хорошее дело. Когда муж и жена являются сослуживцами, я имею в виду. То бишь, в плане полного взаимопонимания и семейной гармонии.... Ну, долго будешь копаться?

– Не гони лошадей, зазноба сердечная.... Открываем, включаем, смотрим на монитор, ждём...

– Появилась очередная карта "Бабушкиного" парка, украшенная цветными точками-кружочками, – прокомментировала Чернова. – Только эти кружочки гораздо более крупные – по сравнению с "изотопной картинкой". Да и меньше их в несколько десятков раз.... Это, что же, видеокамеры?

– Они самые. Красные кружки – наши, парковые. Зелёные – те, что Северина установила. Синие – "ментовские".

– Ты хочешь "спалить" полицейские камеры видеонаблюдений? То есть, вывести их из строя?

– За кого, Нинок, ты меня принимаешь? – обиделся Пётр Петрович. – За мальчишку мечтательного и неразумного? Я, как-никак, являюсь полковником ГРУ.

– В запасе.

– А? Что? Ну, да, в запасе. Спорить не буду.... Но это досадное обстоятельство ничего – ровным счётом – не меняет. То, что с "ментами" надо быть поосторожней, я крепко-накрепко помню: когда им нагло грубят, то они обязательно грубят в ответ, причём, по двойной – как минимум – таксе.... Поэтому мы только слегка "пощиплем" видеокамеры. Естественно, все, что установлены в парке: и "красные", и "зелёные", и "синие". То бишь, лишим их – на несколько суток – "инфракрасной способности": днём они будут пахать исправно, а ночью, наоборот, отдыхать. Типа – непонятный системный сбой произошёл. Лишь сплошную черноту сегодня камеры будут снимать, так как все парковые фонари я через несколько минут отключу. И, понятное дело, звёздное августовское небо, ненавязчиво проглядывающее сквозь ветки и листву деревьев. Может, и луч моего карманного фонарика прихватят. И наши с тобой, Нинок, тени. Ерунда. Не страшно.... Так-с, с видеокамерами, с Божьей помощью, разобрались. Теперь надо переодеться. Работа землекопа, она грязь и пыль подразумевает.... Тут завхоз – третьего дня – прикупил для парковых дворников несколько комплектов рабочей демисезонной одежды, включая грубые ботинки. Всё новое и ещё ни разу ненадёванное. Грех не воспользоваться...

Обойдя по дуге «Колесо обозрения», они осторожно шагали по ночной парковой аллее.

– Знаешь, не так уж и темно, – сообщила Нинель Алексеевна. – Это, конечно, благодаря огромной янтарно-жёлтой Луне.

– Действительно, полнолуние, – согласился Кравченко. – Повезло нам.... Ну, куда дальше?

– Огибаем кусты боярышника и барбариса, а после этого забираем правее. Следуй за мной.

– Веди, опытная следопытка...

Через пару минут Чернова остановилась и, вытянув правую руку, попросила:

– Посвети-ка, друг сердечный, фонариком вон в ту сторону.... А теперь поводи лучом по сторонам. Ниже.... Ага, вот и искомый куст чертополоха. Всё, выключай фонарик. Подходим и приступаем. Для начала надо чертополох аккуратно выкопать.

– Как скажешь, родная, – Пётр Петрович убрал фонарик в карман дворницкой куртки и снял с плеча лопату. – Сейчас, только на ладошки поплюю...