Текст книги "Суровая Проза, Трилогия(CИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

– Как это – вся? – аккуратно управляясь с автомобильной баранкой, возмутился Иван. – Что это за история такая – без концовки? Нет-нет, изволь завершить.

– Хорошо, слушай, тонкий и капризный ценитель романтических повествований, – длинно и непонятно вздохнула Мышка. – Из письменных воспоминаний благородного маркиза Алекса Пушенига следует, что через сутки с небольшим – после его прибытия в гетто – Готфрид и Гертруда, тайно завладев конной повозкой и убив двух стражников, ударились в побег. Ребе Янкэлэ Йехуде Бен Борхиню организовал погоню. Вблизи крохотной моравской деревушки, уже совсем недалеко от светло-сиреневых предгорий Восточных Карпат, беглецов настигли. А после этого – за непослушание и коварство – разбили кузнечными молотами их глиняные тела и головы на мелкие кусочки...

Машина, наконец-таки, выбралась из «пробки» и уверенно покатила к центру города.

– Твоя очередь рассказывать. Обещал, как-никак, – напомнила Инга. – Про комплексы.

– Хорошо, Мышка, слушай, – согласился Иван. – Эту историю мне рассказали в далёком и загадочном Буэнос-Айресе. Или легенду. Или сказку. Или притчу. Или же самую натуральную быль.... Аргентина – очень странная и призрачная страна. В ней, такое впечатление, всё и всякое может случиться. Даже самое-самое невероятное.... Итак, это случилось в самом начале девятнадцатого века. Молодой и легкомысленный гаучо Филиппе из клана Тупи без памяти влюбился в красавицу Исидору Гонсалес, дочку богатого-богатого скотопромышленника. Да и сама Исида потеряла голову от отважного идальго Филиппе. Но гордецу Диего Гонсалесу нищий жених был и даром не нужен, мол, позорный и глупый мезальянс. И дочке, понятное дело, было строго-настрого запрещено – встречаться с безродным пастухом-бродягой.... Но что такое – для настоящей Любви – все эти запреты? Так, ерунда ерундовая, и не более того.... Однажды, на раннем нежно-розовом рассвете, юный Филиппе осторожно подъехал (естественно, верхом и с дополнительной лошадкой), к асьенде Гонсалесов. Прекрасная и трепетная Исидора тайком вышла к нему. Ну, а дальше всё было, как и всегда. Молодые люди поскакали через пампу, намериваясь добраться, как можно быстрее, до какого-то припортового городка, а разгневанные родственники девушки, обнаружив пропажу, бросились в отчаянную погоню.... Уже ближе к вечеру беглецы выехали на пологий берег Рио-Рохо. Это такая аргентинская река – шириной примерно в полторы мили. А может, и в две. На тот момент где-то в верховьях Рио-Рохо прошли сильные ливни, поэтому речное течение было очень сильным: буро-кофейные воды упрямо тащили – по направлению к Атлантическому океану – ветки деревьев, целые древесные стволы, вывороченные с корнем, обломки каких-то неказистых строений, а также разбухшие трупы неопознанных животных и птиц. Да и белопенные воронки водоворотов активно передвигались-перемещались – и здесь, и там.... Молодые люди спешились и, подойдя к кромке воды, затосковали. Вернее, впали в отчаяние: во-первых, погоня была уже где-то рядом, а, во-вторых, переплыть через бурную реку не представлялось возможным.... Что было делать? Сдаться Гонсалесам, надеясь на их великодушие? Или, забравшись на коней, броситься в страшные тёмно-бурые воды и по благородному утонуть? Да, дилемма.... Вдруг, раздался странный шум, и из-за толстенного ствола трёхсотлетнего кебрачо, росшего поблизости от речного русла, вышел кентавр...

– Кентавр из древних легенд? Но ты же говорил, что эта история – возможно – быль?

– Говорил.... А что тут, собственно, такого? Подумаешь, кентавр. В Аргентине многое возможно. В том числе, и самое невероятное. Особенно в бескрайней дикой пампе.... Итак, из-за ствола кебрачо выбрался кентавр: гармоничный, эстетичный, мускулистый и пропорциональный. А ещё – в обеих своих частях – огромный: в тёмно-гнедой конской – как три взрослых тягловых коня вместе взятых, а в человеческой – как пять портовых грузчиков. Сразу было видно и понятно, что такому исполину переплыть через бурную Рио-Рохо – раз плюнуть.... Кентавр подошёл к влюблённым и любезно предложил свою помощь, мол: – "Готов переправить вас, голубки, на противоположный берег. Может, потом и до ближайшего портового городка домчу.... Оплата? Потом договоримся, не горит. Только попрошу огнестрельное оружие здесь оставить. Так, извините, полагается...". Делать нечего, молодые люди согласились: оставили пистолеты и ружьё на песке речной косы, да и забрались на кентавра, который тут же вошёл в воду и уверенно поплыл поперёк быстрого течения.... Вскоре к кебрачо подъехали догоняющие кабальерос. Разряжены они все были – до полной и нескончаемой невозможности: модные чёрные курточки щедро расшитые золотыми и серебряными нитями, широкополые стильные шляпы, белоснежные кружевные рубашки, яркие шейные платки. Увидали скотопромышленники водовороты на бурных речных водах, двух брошенных лошадок под сёдлами, а также следы огромных копыт кентавра на прибрежном песке и, слегка пошевелив извилинами, поняли, что "птички улетели". Ну, пошумели немного франты богатенькие, побесновались, поругались вволю, слегка постреляли в воздух из ружей и пистолетов, да и, развернув лошадок на сто восемьдесят градусов, обратно поскакали.... Кентавр же, тем временем, успешно пересёк Рио-Рохо. Пересёк, выбрался на берег и неторопливо доскакал до пологой вершины ближайшего холма, на которой стоял второй кентавр – почти точная копия первого. Доскакал, остановился и предупредительно согнул передние ноги в коленях. Филиппе ловко соскочил с холки кентавра на землю и помог спуститься Исидоре. После этого молодые люди принялись горячо благодарить своего неожиданного спасителя. А кентавр, выслушав спасённых, заявил, мол: – "Благодарность на словах – шелуха. Слушать, конечно, приятно, а реального толка – пшик.... Честную оплату за оказанную услугу надо произвести. Как и полагается. Вас же, молодёжь, переправили через бурную реку? Переправили. Спасли от погони? Спасли. Вот, и расплачивайтесь.... Что за оплата? Ничего хитрого. Сейчас, черноволосая красавица, ты нам с приятелем (кивнул массивной бородатой головой в сторону второго кентавра), окажешь – по очереди – плотские услуги. Со всем старанием и прилежанием, понятное дело. Потом я довезу вас до ближайшего припортового города. Вернее, домчу, как и обещал. А после этого мы, довольные друг другом, разойдёмся в разные стороны. И все дела.... Что это вы, голубки влюблённые, стоите – как в воду опущенные? Побледнели, понимаешь. Даже обидно: девушки с нескрываемым удовольствием совокупляются с юношами, а с кентаврами, значит, зазорно? Бросьте, это глупые юношеские комплексы в вас говорят. Отбросьте их – без сомнений – в сторону, и останетесь живы. Ну, а всё произошедшее, клянусь, останется сугубо между нами.... Не хотите – по доброй воле? Ну, как хотите. Ваш, что называется, осознанный выбор. Тогда мы с другом тебя, юнец смазливый, забьём копытами насмерть. А после этого, красотка стройная и глазастая, сделаем с тобой то, что и задумали. Потом, естественно, тоже убьём, чтобы никто ничего не узнал. Или же утащим в самое сердце дикой пампы, где ты будешь – до скончания дней своих – кентавров плотски обслуживать.... Думайте, голубки, думайте. Но недолго...". Ситуация была – хуже не придумаешь. Безвыходная и безысходная, если по сути. Бывает.... И тогда Исидора, нежно глядя Филиппе в глаза, шёпотом попросила: – "Кинжал-то, любимый, при тебе остался. Убей меня, пожалуйста. Нет другого выхода. Молю...". Юноша так и сделал. А после этого – с окровавленным кинжалом в руках – бросился на кентавров и геройски погиб в неравной схватке...

– Странные мы с тобой, Ваня, люди, – тихонько всхлипнув, пробормотала Инга. – Рассказываем друг другу истории. И в парке, и в машине. Казалось бы, истории на самые-самые разные темы. А получается – всё об одном и том же: о нежности и смерти.... К чему бы это?

– Не знаю, – по-честному признался Федосеев. – Поживём – увидим...

«Опель» остановился возле нужного подъезда нужного дома. Они выбрались из машины.

– Помнишь, покойный Пётр Петрович говорил, что любовница убитого Михельсона является (по словам последнего), женщиной страстной, сексуально-необузданной, очень опытной и умелой? – смущённо потупив голову, спросила Инга.

– Помню, не вопрос, – неопределённо передёрнул плечами Федосеев. – И что с того?

– Ничего.... Просто я, наоборот, являюсь девственницей.... Ужасно стыдно, конечно, признаваться в таком – в двадцать семь-то лет. Но факт остаётся фактом. И комплексом, понятное дело. Мол, я ни такая, как все мои ровесницы. Ущербная, одинокая, несовременная и всё такое прочее.... Поэтому – приглашаю в гости. Во-первых, избавишь меня от этого дурацкого комплекса. А, во-вторых, убедишься, что к убийству директора "Бабушкиного" парка я, действительно, непричастна...

Глава десятая

Северина Таболина (маленькая ретроспектива)

Она знала, что заснуть на этот раз будет не просто: нервы звенели, как натянутая гитарная струна, разноплановые мысли, бестолково переплетаясь между собой, бродили в голове, в висках надоедливо покалывало, а в затылочной области поселилась противная свинцовая тяжесть. Поэтому Северина приняла двадцатиминутный контрастный душ, а после этого, предварительно облачившись в любимую шёлковую пижаму, выпила – меленькими глотками, под ароматизированную сигарету и американские орешки кешью – триста грамм армянского коньяка десятилетней выдержки. Конечно же, полегчало: и «иголки» больше не донимали бедные виски, и тяжесть в затылке полностью рассосалась. А главное, мыслей в голове поубавилось. Те же, что остались, были короткими, отрывочными и недолгими, то бишь, неизменно тонули в вязком алкогольном тумане, коварно клубящемся между серо-жёлтыми извилинами головного мозга...

Таболина легла в постель, завернулась в одеяло, оказавшись при этом на правом боку, подложила под подушку сомкнутые ладони, прикрыла ресницы и принялась старательно считать хмельных бело-розовых слонов, проходивших, чуть покачиваясь, перед её "внутренним взором": – "Один, два, три..., пятнадцать, семнадцать..., тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть...".

Слоны проходили всё медленнее и медленнее, отставая друг от друга всё дальше и дальше, делаясь – при этом – всё прозрачнее и прозрачнее. А на фоне их прозрачности постепенно появлялся-возникал заветный и самый любимый сон: про далёкий и таинственный восемнадцатый век, заполненный изысканными кружевами, звоном шпаг, коварными интригами и загадочными масонскими ложами...

И в этот ответственный и сладостный момент раздалась – мелодией из знаменитого кинофильма "Шербургские зонтики" – звонкая телефонная трель.

– Чёрт знает, что такое, – торопливо нащупывая ладонью мобильник, лежавший на прикроватной тумбочке, принялась сонно ворчать Северина. – И сбоку бантик.... Всех абонентов "на вход" отключила. Кроме одного. Вернее, одной.... Что там у неё случилось-приключилось? Наверняка, со своим драгоценным Петрушей в очередной раз поссорилась, а теперь жаждет переживаниями поделиться.... Да, тётушка, слушаю.... Какие ещё поздравления? Не части, пожалуйста. Не части.... Что-что? Поподробнее.... Ничего себе. Это же.... Немедленно остановись! Нельзя о таком – рассказывать по телефону. Тем более, открытым текстом.... Через часик подъедешь? Хорошо, жду. До встречи...

Она покинула постель и, поместив ступни ног в мохнатые тапочки с помпонами, медленно побрела на кухню, слегка покачиваясь и чуть слышно бормоча под нос:

– Опытная и заслуженная диверсантка, понимаешь. А язык-то – как помело. Или же – как мельничные жернова. Всё мелет и мелет, роздыха не зная и сомнений не ведая. Никакого уважения к конспирации.... Или это я постепенно впадаю в классический маразм, который является профессиональной болезнью всех идейных кладоискателей? Вбила, понимаешь, себе в голову, что Леночка Ветрова работает на ФСБ и приставлена – этой могущественной организацией – следить за мной. Мол, Органы что-то пронюхали про тайны "Бабушкиного" парка и тоже подключились к поискам.... Найдена магическая каменная плита, являющаяся главной составной частью Портала? Ну-ну. Это ещё требуется проверить и перепроверить. Мало ли каменных плит, блоков и колонн лежит в парковой земле...

Таболина вскипятила в электрочайнике воды и задумалась: – "Кофейку дерябнуть? Было бы неплохо – после возлияний коньячных и для бодрости дополнительной. Вот, только потом, наверняка, будет не уснуть. Ладно, обойдусь жиденьким чайком с черничным вареньем...".

Отхлебнув из фарфоровой кружки, она недовольно поморщилась и, слегка посомневавшись, добавила в чай грамм двадцать-тридцать коньяка. Вкус напитка после этого, естественно, кардинально улучшился. Северина повеселела и, выпив содержимое кружки наполовину, закурила тонкую "дамскую" сигарету.

Сидела себе, курила, пила – маленькими-маленькими глоточками – "чай с коньяком", стараясь не думать о событиях последних дней, и как-то незаметно для самой себя погрузилась в воспоминания...

Детство у маленькой Севы было радостным, счастливым и безоблачным: любящие и обеспеченные родители, ласковые бабушки, дедушки и многочисленные тётушки, плюсом – музыкальная школа и художественная студия.

"Сева"? Что за странное имя для девочки? Ах, это уменьшительное от "Северины"? Но и "Северина", согласитесь, имя достаточно редкое и экзотичное.... Как и откуда оно взялось-появилось? Это Севин папаша – Ян Алексеевич Чернов – учудил. Он, вообще, был большим, идейным и законченным чудаком – в хорошем смысле этого слова. В том плане, что профессиональным художником, прозаиком и поэтом. А ещё активным путешественником, туристом, альпинистом, дельтапланеристом, байкером, заядлым рыболовом, фанатичным грибником, далее – по расширенному списку. Путешествовать же (естественно с мольбертом, кисточками и красками в рюкзаке), Ян Алексеевич любил по русскому Северу: Кольский полуостров, Архангельская область, Республика Коми, Таймыр, Чукотский полуостров, Камчатка. Да и картины свои он писал, в основном, на северную тематику. И единственную дочурку в честь Севера назвал. Бывает. Чудак-человек, как уже было сказано выше...

И в средней школе (престижной, с художественным уклоном и изучением сразу двух иностранных языков), у Севы всё было хорошо: опытные и интеллигентные преподаватели, подруги и друзья из приличных семей, разнообразные кружки и факультативы. Да и училась она легко – играючи, с удовольствием и практически на одни "пятёрки".

После окончания средней школы (с золотой медалью, естественно), Северина поступила в питерский (тогда ещё в ленинградский), Университет, на факультет психологии. Почему был сделан такой выбор? Это Севина матушка Римма Антоновна (дама прагматичная, разумная и "строгих правил"), насоветовала, мол:

– Очень интеллигентная, приличная и перспективная профессия.... Чем – перспективная? Да, сейчас в нашем СССР к психологам относятся...э-э-э, достаточно прохладно. Ну, как к бездельникам, которые – по указанию начальства – должны обязательно присутствовать в штатном расписании. А на Западе, наоборот, как мне шепнули знающие люди, психологи остро востребованы всеми крупными фирмами, компаниями, группами, корпорациями и концернами. И платят им, поверь, очень приличные деньги. Ну, о-о-очень приличные. Значит, и у нас – через некоторое время – так будет.... И в плане личной жизни психология очень даже полезна. Вот, доченька, получишь ты высшее образование. Придёт время создавать крепкую семью. А выбрать свою достойную "вторую половинку", доложу я тебе, родная, ох, как непросто. Ошибиться можно запросто. Тут-то тебе – при выборе "правильного" спутника жизни – полученные психологические знания и пригодятся. Тесты всякие – ненавязчиво и незаметно – проведёшь. То, да сё...

Итак, Северина, будучи девушкой домашней и послушной, матери перечить не стала. И, в принципе, никогда не пожалела об этом: интересной и завлекательной наукой оказалась психология. Да и полученное образование потом очень даже пригодилось – уже в другой жизни, в России капиталистической...

А вот, с "программой" личной жизни дочери мудрая Римма Антоновна ошиблась: не стала Сева дожидаться окончания Университета и уже на втором курсе (как только ей исполнилось восемнадцать лет), вышла-выскочила замуж за Костьку Таболина, студента Восточного факультета того же учебного заведения. Свадьба была очень скромной, без помпы и пафосных излишеств. Молодожёны поселились в квартире Черновых, на Васильевском острове. Поселились, а уже через три с половиной месяца развелись. Почему – развелись? Ну, мол, "не сошлись характерами и темпераментами". Это уже потом, через много лет, Сева догадалась, что без "матушкиной руки" там не обошлось. Умело и несуетливо "развела", что называется, молодых, воспользовавшись Костькиной доверчивостью, вспыльчивостью и мягкотелостью. А после официального развода ещё и утешать пыталась:

– Не грусти, дочурка. Всё, что ни делается, всё к лучшему. За битого, как говорится, двух небитых дают. Опыт – дело наиважнейшее. А в следующий раз уже не ошибёшься: правильного, крепкого и настоящего мужика выберешь.

Только "выбирать правильного мужика" Северине больше не хотелось: словно бы надломилось в ней что-то. А ещё через какое-то время Сева с удивлением осознала, что мужчины (все-все-все, даже Том Круз и Ален Делон), её больше не интересуют. Совсем.... Женщины и девушки? Ну, пожалуй. Надо попробовать. Попробовала. Понравилось...

В 1992-ом году она с отличием закончила Университет. И тут жизнь – совершенно неожиданно и без предупреждений – покатилась под откос. Во-первых, семью покинула Римма Антоновна: поехала в Германию в гости к дальней-дальней родственнице (благо "железный занавес" к тому моменту уже окончательно рухнул), а обратно не вернулась. Только коротенькое письмо прислала, мол: – "Случайно встретила свою "большую и светлую Любовь". Не обессудьте. Доченька, ты меня непременно когда-нибудь поймёшь и простишь.... Ян, виновата я перед тобой. Так уж получилось. Извини. Через неделю вышлю все необходимые для развода документы. Подпиши их, пожалуйста. И не поминай лихом...". Во-вторых, выяснилось, что "в бурные девяностые" дипломированные психологи никому были не нужны. Проститутки были нужны, боевики-рэкетиры, жулики и торгаши всех мастей, продажные "менты", депутаты, умеющие красиво языком трепать, гастарбайтеры и наркодилеры. А, вот, психологи – нет. Никому и совсем-совсем-совсем-совсем.... Тяжёлые настали времена: отец, забросив живопись и поэзию, пил "горькую" и продавал на "блошином рынке" свои старые картины, денег хронически не хватало. И тогда Северина – от полной безысходности – стала трудиться "на рынке недвижимости". То бишь, устроилась в небольшое профильное Агентство рядовым агентом. И неожиданно "дело пошло": одна успешная сделка, вторая, третья.... Вскоре за достигнутые успехи её перевели в "старшие агенты". Потом повысили до "начальника сектора вторичного рынка". Ещё через три года Северина перешла на работу в крупный строительный трест – на престижную должность "коммерческого директора".... Всё постепенно наладилось: в семью вернулся достаток, Ян Алексеевич распрощался с "зелёным змием" и вновь вернулся к живописи, поэзии и дальним путешествиям. Личная жизнь? Так, с переменным успехом. И сугубо с представительницами женского пола...

Время текло – призрачно и вязко, словно густой яблочный сироп. Ничего, по большому счёту, не происходило. Так, по мелочам: переехали с папаней в новую четырёхкомнатную квартиру, прикупили приличную дачу и пару престижных иномарок, по фешенебельным зарубежным курортам поездили вволю. Серо-жёлтая скука и мещанская рутина, короче говоря. У отца-то целая куча различных хобби наличествовала. Повезло. А Северина, так и "не нашедшая себя", скучала целыми вечерами напролёт. Всё скучала и скучала...

В 2012-ом году умер отец: рак поджелудочной железы – сгорел за два с половиной месяца. Похороны, нудные пафосные речи, горькие слёзы, поминки. Потом хмельные гости (то есть, участники поминок), разъехались по домам. Только Нинель Алексеевна, младшая сестра Яна Алексеевича, осталась – помочь с грязной посудой. А когда упомянутая посуда была успешно помыта, тётушка – во время совместного чаепития – такого нарассказала племяннице, такого.... Ну, в корне меняющего жизненную ситуацию. Кардинально и навсегда...

Вообще-то, Северина знала, что родословная их семьи как-то связана с российским дворянством. Но, извините, княжеское происхождение? Хм, внушает.... А тут ещё выяснилось, что князь Василий Чернов (знатный вельможа времён Екатерины Второй), являлся знаменитым алхимиком, мог посещать – по тайному Порталу – иные Миры и даже состоял в загадочной масонской ложе с шотландскими корнями. Было, короче говоря, от чего впасть в лёгкий транс...

В комнате отца – в одёжном шкафу – обнаружился старинный (очень-очень древний), кожаный сундучок, щедро оббитый тёмными металлическими заклёпками. А в сундуке – чего там только не было: листы тёмно-жёлтой пергаментной бумаги с обломанными краями, потрёпанные и ветхие гусиные перья, серебряная почерневшая чернильница, разномастные стеклянные колбы и склянки (и пустые, и с тёмно-бурой жидкостью внутри), керамические ёмкости с притёртыми крышечками, заполненные разноцветными порошками, а также массивный антикварный перстень – золотой, с багрово-красным рубином.

– Почему же папа никогда мне не рассказывал об этом? – осторожно извлекая из сундучка древние раритеты, недоумевала Северина. – Неужели, не доверял? Или же здесь – что-то другое?

– Другое, племяшка, совсем другое, – ободряюще улыбаясь, заверила Нинель Алексеевна. – Во-первых, в советские времена принадлежность к древнему княжескому роду окружающие могли воспринять...э-э-э, по меньшей мере, неоднозначно. Вот, Ян и молчал. А потом уже и привык – молчать. Во-вторых, существует старинное семейное предание, что, мол, бесперспективное это дело – связываться с "наследством" князя Василия. А ещё и опасное. Очень-очень опасное...

– Что это, любимая и обожаемая тётушка, у тебя так глаза блестят? Наверное, уже давно мечтала – вплотную и всерьёз заняться "наследством" княжеским?

– Мечтала, Севушка, мечтала. Врать не буду. Как – не мечтать? Но старший братец не разрешал. Мол, ни к чему это, только беду можно ненароком накликать.... Но мы же с тобой – девушки смелые и отважные? Что нам – всякие мрачные и расплывчатые предания?

– Смелые-смелые. Как и полагается потомственным российским княгиням.... Ну, приступаем к изучению бумаг?

– Приступаем...

За прочтением-изучением старинных документов они просидели до самого утра: читали, спорили, пытались – совместными усилиями – расшифровать некоторые непонятные записи.

В семь тридцать Северина, заразительно зевнув, резюмировала:

– Значится, Портал, ведущий в иной Мир. Возможно, что в Параллельный. И наш далёкий пращур туда – через означенный Портал – неоднократно хаживал. И, что характерно, возвращался назад.... Зачем – хаживал? Очень похоже, что пытался наладить взаимовыгодную торговлю. "Там", судя по всему, очень много золота, и ценится оно – как "у нас"...м-м-м, например, бронза. И князь Василий, как я понимаю, старательно подбирал "наш" товар для взаимовыгодного обмена. Соль "туда" таскал, фарфор, различные ткани, даже экзотические специи, завезённые в Санкт-Петербург – через Европу – из стран Юго-Восточной Азии. Явно намечалась какая-то крупная сделка.... Но из своего последнего "похода" князь вернулся с тремя пулями в груди, сделал краткую запись на листе бумаги, положил лист в сундучок и умер. А его старший сын Николай, после того, как вскрыли дверь в лабораторию, сундучок тут же прибрал.... Что представляет собой этот таинственный Портал? Похоже, что целый комплекс – всякого и разного. Во-первых, прямоугольная кварцевая плита, привезённая из Шотландии, с нанесённым на ней неким древним текстом. Во-вторых, "волшебная" настойка. Она, наверное, залита в эти стеклянные флаконы. Для одного "посещения" хватает два глотка. То бишь, одна склянка рассчитана на примерно три-четыре "путешествия". Только целая куча лет прошла с момента её изготовления. Вдруг, она испортилась и утратила свои "портальные" свойства? Пока не попробуешь – не узнаешь.... В-третьих, заветная молитва.... Или же не молитва вовсе, а некий заговор? То бишь, набор звуков, гармонично сочетающийся с текстом на каменной плите? Не знаю. Вот – текст. Но на каком языке он написан, и как это правильно читается-звучит? Санскрит? Или же один из древних кельтских языков? Ладно, разберёмся. Чай, не Боги горшки обжигали.... Ну, что же, общая картинка – более или менее – понятна. Надо встать на кварцевую плиту, глотнуть "волшебной" настойки, а после этого громко и членораздельно произнести заветные слова.... Для чего нужны порошки из керамических баночек? Пока не понятно. Может, они, как раз, и используются для приготовления свежей настойки.... Массивный перстень с рубином? Ну, перстень. Типа – знак княжеского достоинства. Их, кстати, было два. Второй перстень князь Василий передал своему сыну Николаю.... Ага, перстень-то с хитринкой: оправа с рубином откидывается, приоткрывая тайное отделение, в котором можно спрятать что-нибудь мелкое и важное. Или же засыпать что-либо. Порошкообразный яд, например. Чисто на всякий случай...

– Наши дальнейшие действия? – бодро поинтересовалась Нинель Алексеевна. – С чего начнём?

– Во-первых, со всех документов надо снять копии: одну – тебе, вторую – мне. Ну, чтобы ещё более тщательно и внимательно вчитаться в содержание. А также, чтобы расшифровать текст молитвы-заговора. Можно, кстати, и не расшифровывать, достаточно просто понять – как она звучит.... И ещё одна интересная пожелтевшая бумаженция имеется – сплошные "циферки", дисциплинированно выстроившиеся в стройные ряды. Вдруг, это зашифрованный рецепт приготовления "портальной" настойки? Было бы, честно говоря, очень даже кстати.... Во-вторых, надо оперативно разобраться с содержимым склянок и керамических баночек. То бишь, установить химический состав веществ (как жидких, так и сыпучих), содержащихся в них.... Сделаем, пожалуй, так. У нас с тобой, тётушка, всего восемь склянок. По две возьмём себе – для проведения полномасштабных лабораторных исследований, а четыре оставим в сундучке. Так же поступим и с керамическими ёмкостями.... В-третьих, после того, как будут сняты копии с документов, исторические подлинники вернутся обратно в сундучок, который я – в самое ближайшее время – отвезу в полузаброшенную деревню Пояконда, расположенную на побережье Белого моря. Отец несколько лет тому назад купил там, учитывая бесподобную местную рыбалку, старенькую избу-пятистенок. Вот, в её сухом подвале я сундучок, завёрнутый в полиэтилен, и закопаю. А княжеский перстенёк с рубином – себе оставлю, чисто на удачу.... И, наконец, в-четвёртых. Будем искать прямоугольную каменную плиту, покрытую руническими значками. Она, как нам любезно сообщил славный предок, очень большая и тяжёлая. Поэтому, скорее всего, плита до сих пор находится на территории "Бабушкиного" парка. Естественно, под землёй.

– Значит, будем искать...м-м-м, Портал?

– Непременно, моя дражайшая тётушка, будем, – заверила Северина. – Причём, со всем княжеским жаром, пылом и прилежанием.

– А, собственно, зачем? – вкрадчиво уточнила Нинель Алексеевна. – С какими конкретными целями и задачами?

– Не торопи, родная. Пока не знаю. Можно, например, разжиться тонной другой золота и ужасно разбогатеть. Нормальный, на мой вкус, вариант.... А если, так сказать, попробовать приватизировать "Бабушкин" парк? Ну, на правах прямых наследников славного княжеского рода Черновых? А после этого стать тайными монополистами Портала? Перспективное, что ни говори, дело. С большими и сладкими перспективами.... Но, милейшая тётушка, дело даже не в этом. Я долгие-долгие годы жила без конкретной цели. Без Цели – с "большой" буквы.... Заработать денег на новую квартиру с модной мебелью, шикарную дачу, парочку престижных машин и кучу поездок на фешенебельные курорты? Фи, как мелко, пошло и банально. Зато теперь у меня появилась настоящая-настоящая Цель: найти легендарный Портал, по которому князь Василий Чернов регулярно наведывался в загадочный и неизведанный Мир. Это – по-настоящему важно, серьёзно и почётно. Можно – ненароком – и в скрижали Истории всей нашей цивилизации попасть. То бишь, продвинуть всё наше человечество на качественно-новую ступень развития.... Значит, "Бабушкин" парк? Ну-ну. Теперь нам надо придумать, как к нему – максимально ненавязчиво и эффективно – подобраться...

С тех пор минуло почти три года, и многое из намеченного тогда было успешно выполнено. А ещё и численный состав команды кладоискателей пополнился – за счёт Петра Петровича Кравченко, рекомендованного Нинелью Алексеевной такими словами:

– Мой давний и многократно-проверенный сослуживец прошлых лет, умеющий держать язык за зубами. И буйной фантазией – совместно со жгучим любопытством – не обделён. Да и старинных друзей-приятелей у Петруши полным-полно: и в различных спецслужбах, и в Следственном комитете, и в Прокуратуре. Он нам, голову даю на отсечение, непременно пригодится...

И Пётр Петрович, действительно, пригодился, а именно, организовал полновесные лабораторные исследования содержимого склянок-коробочек, обнаруженных в антикварном сундучке.

– В керамических ёмкостях – совершенно ничего интересного, – расшифровав показания лабораторных анализаторов, сообщил опытный "грушный" эксперт на заслуженной пенсии, работавший на тот момент (в качестве "консультанта по вызову"), на крупную частную сыскную компанию. – Здесь – порошок из вулканического стекла. В этой коробочке – измельчённый корень женьшеня. Тут – высушенное и истолчённое крыло летучей мыши. Ну, и так далее.... В стеклянном же флаконе, наоборот, находится нечто весьма интересное. А именно, плазма крови. Вернее, смесь плазмы крови человека и плазмы крови какого-то животного. Точнее, увы, сказать не могу.... Не "прокисла ли" эта смесь? Нет, так как в её состав входит и некий неизвестный мне консервант.... Можно ли самостоятельно изготовить такой состав? Или же аналогичный ему? Очень сомневаюсь...

Как бы там ни было, но у них ещё оставалось семь склянок с "портальной" сывороткой: четыре – в старинном сундучке, спрятанном в карельской деревушке Пояконде, одна – у Северины, ещё две – у Нинели Алексеевны. На несколько десятков полноценных "путешествий" по Порталу должно было, по идее, хватить.