Текст книги "Голому рубашка. Истории о кино и для кино"

Автор книги: Анатолий Эйрамджан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

В каком бы я ни оказался месте,

Она меня пинала, как щенка!

Я мог быть стряпчим, фермером, ковбоем,

У граждан и властей всегда в чести!

Но жизнь велела брать удачу с боем.

Свой тяжкий крест я вынужден нести.

И вот я джентльменом стал удачи!

А в нашем деле выживает тот,

Кто может дать своим клиентам сдачи.

Пока тебе не предъявили счет!

В тебя стреляю – стоит жизнь полушку.

Стреляешь ты – и стоит жизнь пятак!

Но лишь тогда я брал врага на мушку,

Когда меня держал на мушке враг!

Живу без дома, без семьи, без сна я,

Взрывоопасна жизнь, как динамит!

Придет ли счастье в жизнь мою – не знаю.

Возможно, если смерть повременит.

Дженнингс поет на фоне танца, исполняемого «джентльменами удачи» Дальнего Запада, вызывающего ассоциации «вестернового» характера. По логике – это люди из шайки Эда Пинчера, с которой «работал» Дженнингс. В конце номера появляются шериф и полицейские, и шайка, отстреливаясь, спасается вместе с Дженнингсом бегством.

Дженнингс появляется вновь, но теперь он во фраке без одной фалды и в цилиндре без донышка.

Дженнингс. Да, леди и джентльмены, это тоже я. Жизнь грабителя банков полна замысловатых зигзагов. После ограбления маленького техасского банка я был приглашен на бал в отель «Пляж», где собралось великосветское общество. В минуты беззаботного веселья с очаровательными женщинами я вдруг узнаю, что отель оцеплен полицией. Не скрою от вас, мне пришлось изрядно понервничать, но я все же прорвался сквозь оцепление, за полторы тысячи долларов нанял грузовой пароход «Елена» и направил его в Карибское море, подальше от берегов США. Вы чувствуете, господа, как сближает Судьба наши с Портером пути-дороги? Как Время передвигает на часах Его Величества Случая заветные стрелки? На борту «Елены» оказалось несколько ящиков контрабандного виски «Хенесси три звездочки», и мы с капитаном и всей командой так налились им, что не потрудились даже определить наше местонахождение, пока в один прекрасный день капитан не обнаружил, что на судне кончился запас пресной воды. Приблизительно в то же самое время я почувствовал потребность в немедленной перемене потребляемого напитка, так как от огненного бренди у меня было почти сожжено горло. И мы пристали к берегу какой-то банановой республики. И вот в таком виде, леди и джентльмены, я сошел на берег, где меня поджидал Его Величество Случай – встреча с Биллом Портером!

Портер появляется на сцене в белом полотнянном костюме и усаживается в кресло-качалку под флагом США. К нему нетвердой походкой приближается Дженнингс.

Дженнингс (обращаясь к Портеру.) Послушайте, господин, не могли бы вы мне посодействовать на счет спиртного? Я всю глотку себе обжег «Хенесси три звездочки». Нет ли здесь чего-нибудь другого?

Портер (с любопытством рассматривая Дженнингса.) У нас есть здесь некое питье, которому приписывается свойство возбуждать в человеке бодрость. Называется «пулькэ» и имеется в любой эстанции. Кстати, я только что оттуда.

Дженнингс. Не имею ли я честь беседовать с консулом Соединенных Штатов в этой банановой республике?

Портер. Нет, сэр, я случайно присел отдохнуть в это кресло (встает.) А что заставило вас пуститься в путь с такой поспешностью? (Портер покачнулся и схватился за кресло-качалку)

Дженнингс. Наверное то же, что привело и вас сюда.

Портер. Я вижу, что встретил истинного джентльмена. Разрешите проводить вас в ближайшую эстанцию и угостить тем самым пулькэ. Пара долларов случайно остались в моем кармане.

Дженнингс. Благодарю вас. Однако я не представился вам. Возможно, вы читали обо мне в газетах. Эм Дженнингс, налетчик на поезда и грабитель банков.

Портер. Вильям Сидни Портер. Газеты ничего не писали обо мне. Должен ли я рассказать о себе?

Дженнингс. Совсем не обязательно. Вы любезно согласились проводить меня в эстанцию и угостить пулькэ. Мне достаточно знать ваше имя, чтобы выпить за ваше здоровье. Верно, Билл?

Портер. Точнее не скажешь, Элл!

И. обнявшись. Портер с Дженнингсом нетвердой походкой направляются в эстанцию. Возле них появляются карибы мужчины и женщины. Они выходят на сцену в темпераментном латиноамериканском танце. Они поют.

Свободнее и краше

(Хоть обойди весь свет)

Страны волшебней нашей

Нигде на свете нет!

Здесь женщины красивы!

А сколько здесь еды,

– Бананы, апельсины

И прочие плоды

Припев:

Здесь в пляс пойдет и мумия,

И запоет стена!

Анчурия! Анчурия!

Прекрасная страна!

Тюрьмой здесь не пугают,

Друзей не выдают,

Орут здесь попугаи,

И лотосы цветут.

Неважно, чьи банкноты

Хрустят в твоих руках.

Здесь всем неважно – кто ты:

Бандит или монах!

Припев:

Здесь в пляс пойдет и мумия,

И запоет стена!

Анчурия! Анчурия!

Прекрасная страна!

Пока идет исполнение номера «Анчурия! Анчурия!», Портер и Дженнингс садятся за столик в эстанции и кариб-официант подносит им стаканчики с пулькэ. На протяжении исполнения номера он сделает это не раз.

Танец заканчивается, карибы-танцоры усаживаются рядом с нашими героями за столиками, а одна пара остается на сцене и продолжает танцевать. Но музыка уже другая, и изменился характер танца. Это, скорее всего, танго.

Портер (привстав с места.) Элл, я в жизни не видел ничего подобного! (Кивает в сторону танцующих.)

Дженнингс. Вы имеете в виду танец или эту карибку?

Портер. И то, и другое.

Карибка замечает внимание гринго, бросает на него ослепительные взгляды и вдруг роняет возле Портера свой веер. Портер тут же поднимает веер и прижимает его к груди.

Дженнингс. Билл, вы, очевидно, не изучили еще обычаи латиноамериканцев. Вам следовало бы не устраивать сентиментальную демонстрацию с веером, а отдать его кавалеру этой дамы.

Портер. Ах, Элл, давайте лучше выпьем за чудное произведение природы! Сколько грации в этой девушке, Элл, какой темперамент!

Портер встречается взглядом с карибкой и, подняв бокал, осушает его. Кариока, украдкой от партнера, посылает ему воздушный поцелуй.

Портер. (Дженнингсу.) Вы видели, Элл? Или мне это показалось?

Дженнингс. Будьте осторожны, Билл, вы играете с огнем!

Карибка опять посылает Портеру воздушный поцелуй.

Портер. Это точно, Элл! Она послала мне воздушный поцелуй!

Портер посылает девушке ответный поцелуй, и так получается, что, повернувшись в танце, поцелуй этот перехватывает партнер карибки.

Смолкает музыка, кариб резко отталкивает от себя партнершу та падает на чей-то столик, а сам кариб направляется к Портеру. В руках у него блестит стилет. Портер становится в оборонительную позу, выставив вперед руку с веером. Кариб бросается в атаку и вдруг падает, сраженный пистолетным выстрелом. Стрелял Дженнингс. Схватив затем Портера, он устремляется из эстанции, успев на прощание выстрелить в люстру заведения. Гаснет свет.

Дженнингс. Скорее! На корабль!

Свет зажигается. Портер и Дженнингс уже на борту «Елены».

Портер. Элл, неужели вы убили этого юношу?

Дженнингс. А лучше бы было, если б он убил вас?

Портер. Никогда я не смогу забыть, простить себе, что явился виновником гибели человека!

Джонси. Вы не должны были, мистер Дженнингс, применить оружие. Надо было найти какой-либо иной способ уберечь мистера О. Генри.

Хетти Пеппер. Для вас это – очередное убийство, а для О. Генри – травма на всю жизнь!

Джефф Питерс. В самом деле, Элл, вы крепкий парень, могли справиться с человеком, вооруженным ножем…

Дженнингс. Легко говорить, сидя здесь, в театре! А тогда в моем распоряжении были доли секунды. И, учтите, я был уверен, что спасаю соотечественника или просто хорошего парня, который угостил меня пулькэ. Я не знал, что спасаю для человечества великого писателя! (Обращаясь к персонажам) Если бы не я – не было бы вас! Так что не сомневаюсь, что многочисленные читатели и почитатели О. Генри простят мне этот грех. И даже био-библиографы!

Портер. Мы плывем вторые сутки, Элл. Какова конечная цель нашего путешествия?

Дженнингс. А я покинул Америку именно затем, что избежать этой конечной цели.

Портер. Как далеко вы думаете уплыть?

Дженнингс. Так далеко, как только могут нас доставить 30 000 долларов, зашитых в моем поясе. Можете распоряжаться ими, как своими собственными, Билл. Все же это деньги с нашей родины, из маленького сельскохозяйственного банка…

Старый Джентльмен. Меня огорчает, что будущий писатель не нашел возможности отказаться от вашего предложения, мистер Дженнингс.

Дженнингс. У него не было выхода. Он вынужден был бежать вместе со мной.

Портер. И после всего, что произошло, я не мог бросить Дженнингса. И я не жалею об этом. Я приобрел хорошего друга, и мы совершили полное захватывающих приключений путешествие вдоль берегов Южной Америки.

Дженнингс» Путешествие, в котором, как утверждают био-библиографы, перемешались «президенты и бананы, веера и кинжалы, сомбреро и виски, серенады и государственные перевороты»!

Полицейский. А вам не кажется, мистер Дженнингс, что дружба писателя с таким человеком, как вы, набрасывает на него определенную тень?

Дженнингс. Вы слышали вопрос, Билл? Я часто думал над этим и каждый раз по-разному…

Портер. Вы знаете, Элл, что я – человек не свободный от предрассудков. И, тем не менее, по отношению к вам, мне кажется, я оказался вне всяких предрассудков.

Дженнингс. Я знаю это, Билл, но…

Портер. Мужская дружба – очень крепкая штука. Ради нее мой Боб Бакли согласен сесть в тюрьму, Ринго Джордж по просьбе друга взял себе его сварливую жену. Да и у нас с вами есть что вспомнить, Элл!

Дженнингс. Так как же мне ответить по поводу тени, которую я на вас набрасываю?

Портер. А нет никакой тени, Элл. Есть крепкая, мужская дружба.

И Портер с Дженнингсом поют песню о мужской дружбе. В середине песни, не вытерпев, к ним присоединится Томас Б. Кингмен – герой новеллы «Друзья из Сан-Розарио».

Друг не млеет от чувств, умилительно тая,

и про дружбу свою соловьем не поет.

Дружба – это когда друг дает, не считая,

а взамен ничего от тебя не берет.

Друг за друга идет в бой, в тюрьму и на пытки,

Другу друг отдает свой единственный шанс.

Дружба – это когда не считают убытки,

и всегда в пользу друга платежный баланс.

А когда друг о помощи к другу взывает,

тот не друг, кто бежит от опасностей прочь!

Дружба – это когда о себе забывают

и летят, чтобы другу хоть чем-то помочь!

«Друг, на помощь!» – Слова удивительны эти!

Позови меня, друг, – брошу все и приду!

Дружба – это когда всех дороже на свете

ждущий помощи друг, потерпевший беду!

Друг не млеет от чувств, умилительно тая,

и про дружбу свою соловьем не поет.

Дружба – это когда друг дает, не считая,

а взамен от тебя ничего не берет!

Дженнингс. Наступил день, когда от 30 000 долларов, зашитых в моем поясе, осталось несколько сотен. Это было в Сан-Антонио. Надо было добывать деньги.

Портер. Меня тяготило нахлебничество, но Дженнингс утверждал, что дает мне взаймы и когда-нибудь я смогу с ним рассчитаться.

Дженнингс. Слушайте, Билл, вчера я встретил ковбоя Тренчера, и он сказал, что неподалеку есть банк, который ограбить – все равно, что совершить увеселительную прогулку. Завтра мы собираемся провернуть это дельце. Не хотите ли войти в долю?

Портер. Мне придется стрелять, убивать?

Дженнингс. Вполне возможно. Но лучше, если выстрелов не будет. Для всех…

Портер. Дайте-ка ваш кольт. (Берет из рук Дженнингса пистолет, с интересом разглядывает его)

Дженнингс. Учтите, Билл, у меня спилена собачка. С помощью этого трюка я могу стрелять гораздо быстрее, почти со скоростью автоматического оружия. Но зато курок не может долго оставаться на взводе.

Портер уже взвел курок и стал неумело целиться поверх голов зрителей, а потом со вздохом опустил кольт дулом вниз.

Портер. Я никогда не держал в руках оружие, Элл. Не стрелял.

Раздается оглушительный выстрел – пистолет, как предупреждал Дженнингс, выстрелил.

Дженнингс. Хорошо, что не прострелили себе ногу. (Забирает у Портера пистолет.) Я предупреждал, что курок взводить нельзя..

Портер. Нет, это дело не по мне, Элл.

Дженнингс. Ладно, не нужно вам стрелять. Подождете нас в условном месте с лошадьми. Право, вы этим окажете нам большую услугу И доля ваша не уменьшится.

Портер. Благодарю вас. Элл, но боюсь, что я не способен даже на это… Простите.

Джонси. Как я счастлива, мистер О. Генри, что вы не согласились принять участие в этом гадком деле.

Полицейский. Это лишний раз доказывает, что мистер О. Генри – честный человек!

Бродяга Соппи. Так как же вы попали в тюрьму, мистер О. Генри?

Портер. Мы расстались с Дженнингсом, и я вернулся в Гондурас.

Джонси встает и выходит на авансцену. Она – Этол. Читает свое письмо Портеру.

Этол. Дорогой, мы очень по тебе скучаем. Иногда я сомневаюсь – правильное ли мы приняли решение? Ведь суд мог тебя оправдать, Билл! И мы спокойно жили бы сейчас вместе. А теперь иногда мне кажется, что мы уже никогда не увидимся. Но я отгоняю такие мысли. Несколько раз у меня горлом шла кровь, яркая и страшная. Я слышала, как врач сказал маме, что я протяну самое большее месяц. А я загадала: пока не упадет последний лист с плюща, что растет напротив наших окон, я не умру. И что бы ни было, Билл, я живу надеждой, что увижу тебя.

Этол ложится на кровать лицом к окну, за которым видны листья плюща.

Хетти Пеппер. Мистер О. Генри, и вы тут же поехали к Этол?

Портер. Да.

Энди Таккер. Хотя знали, что попадете в лапы полиции?

Портер. Да. Я не мог иначе. В том, что болезнь прогрессировала, была, я думаю, и моя вина. Этол очень огорчила вся эта история с судом, моим побегом…

Джефф Питерс. Выходит, Билл, зря вы скитались по этим банановым республикам?

Портер. Зря, конечно.

Дженнингс. А я повторяю – не зря! Если бы не было в биографии Портера Южной Америки, то писатель О. Генри не написал бы «Королей и капусту» и еще с дюжину рассказов. Не говоря уже о том, что я не встретился бы с Биллом! А для меня это встреча – Его Величество Случай!

Портер. Конечно, все что было – было по велению Судьбы. И, повинуясь тому же велению, я не мог больше оставаться вдали от Этол и вернулся домой.

Портер подходит к кровати Этол и садится на край.

Этол. Милый, я знала, что ты придешь!

Портер (припав к ее руке, осыпая поцелуями.) Прости меня, Этол, за все прости!

Этол. Ты ни в чем не виноват, Билл. Судьбе угодно было разлучить нас. А вскоре, я думаю, мы расстанемся навсегда…

Портер. Не говори так, дорогая! Все будет хорошо, вот увидишь! Ты выздоровеешь, а суд меня оправдает…

Этол. Посмотри в окно, Билл. Видишь, с плюща упал последний лист. И ты приехал. Прощай, Билл! (Поет.)

Спасибо, мой любимый Билл, За то, что ты меня любил!

Я так признательна судьбе,

За то, что встретилась тебе.

Тебя любила и ждала,

И дочь тебе я родила!

Последний лист упал с плюща,

Прощай, любимый мой, прощай!

Портер (поет.)

Не смей об этом говорить!

Ты будешь долго, долго жить.

Светить как раньше, как всегда.

Как путеводная звезда!

Не говори любви: «Прощай!», Опоры жизни не лишай!

Не закрывай глаза, смотри!

Не уходи! Не уходи!

Песня заканчивается уже в присутствии священника, читающего отходную. Портер в смятенных чувствах уходит в другую часть сцены, тут появляется Полицейский и кладет ему на плечо руку.

Полицейский. Уильям Сидни Портер, именем закона вы арестованы!

Звучит похоронный марш. Колокола.

Официантка Тильда. Мистер О. Генри, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. (Всхлипывает, прикладывает платок к глазам.) Бежняжка Этол!

Свистун Дик. Да, старина, нужно иметь много мужества, чтобы пережить такое…

Дженнингс. Эптон Синклер сказал по этому поводу: «История жизни О. Генри полна такими трагическими моментами, каких не было ни в одном из его рассказов»!

Джимми Валентайн. В самом деле, с нами ничего такого страшного не происходило.

Старый Джентльмен. Ну разве только старик Берман умер после того, как всю ночь под дождем рисовал последний лист у плюща.

Дженнингс. Да, никто из вас не был подвергнут таким страданиям.

В глубине сцены возникают фигуры Прокурора, а потом и Председателя суда.

Прокурор. Техасский уголовный суд по ходатайству государственного ревизора Национальных банков рассмотрел дело подсудимого Вильяма Сидни Портера, 36 лет от роду, уроженца города Гринсборо, графство Гилфорт, штат Северная Каролина, и установил, что подсудимый виновен в растрате и присвоении 854 долларов и 8 центов, принадлежащих первому Национальному банку города Остин. Я ходатайствую перед судом о заключении преступника в каторжную тюрьму города Колумбус, штат Огайо, сроком на 5 лет.

Портер сидит на скамье подсудимых с безучастным лицом.

Джимми Валентайн. Мистер О, Генри, вы что, уснули?

Председатель суда. Может быть, господа присяжные не согласны с ходатайством или с формулировкой приговора9

Присяжные (ими могут быть 12 персонажей новел л О. Генри) поднимают пальцы.

Председатель суда. Согласен ли подсудимый с решением суда?

Портер продолжает сидеть с отсутствующим видом.

Джефф Питерс. Очнитесь, мистер О. Генри! Скажите, что не согласны!

Энди Таккер. Потребуйте взять под сомнение показания свидетелей!

Томас Б. Кингмен. Нужно опровергнуть обвинение! Еще раз необходимо пересмотреть банковские книги!

Портер. Я согласен, ваша честь.

Хетти Пеппер. За этим ведь стоит тюрьма, которую вы так боялись, мистер О. Генри!

Председатель суда. Желает ли подсудимый воспользоваться правом последнего слова?

Чистильщик сапог. Да, мистер О. Генри, да!

Старый Джентльмен. Не отказывайтесь!

Официантка Тильда. Это все же шанс, мистер О. Генри!

Портер. Нет, ваша честь.

Председатель суда. Приговор вступает в силу.

Полицейский приближается к Портеру и надевает на него наручники. Прокурор и Председатель суда исчезают.

Джонси. Скажите, пожалуйста, мистер О. Генри, почему вы так вели себя на суде?

Томас Б. Кингмен. Могли бы взять хороших адвокатов, попытаться выиграть дело.

Энди Таккер. Разумеется, присяжные учли, что от первого суда вы ушли в бега. Косвенное доказательство вашей виновности, так сказать…

Хетти Пеппер. А может, в самом деле вы виновны, мистер О. Генри?

Портер. Нет, нет! Я невиновен! Невиновен!

Дженнингс. Успокойтесь, Билл! Все мы верим вам – и ваши герои, и читатели, и почитатели, и даже я. А то, что вы так безучастно вели себя на суде, не даст покоя вашим биобиблиографам. Они так и не придут к толковому выводу на этот счет – виновны вы или нет? Так им и надо – нечего совать нос в чужую жизнь. Пусть и дальше ломают головы. А пока полицейский препровождает вас в тюрьму города Колумбус, я опять расскажу немного о себе, о том, как Его Величество Случай вновь улыбнулся мне и мы опять встретились с Биллом. И как Билл Портер стал знаменитым писателем О. Генри. Но, наверное, об это мы поведаем вам уже после антракта.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На сцене, как и в первом действии, аптекарская конторка тюремной больницы. Портер выдает заключенным, цепочкой двигающимся мимо него, лекарства – порошки, пилюли, микстуры. Заключенные поют.

На том свете есть ад.

Там терзают, сжигая.

На том свете есть ад.

Там бесправье и тьма.

В Новом свете есть ад – в центре штата Огайо.

Мрачный дом каторжан – городская тюрьма.

На свободе плевать на погони и пули,

Там не страшен ни кольт, ни шериф и ни суд!

Но в тюрьме страх страшней!

Никакие пилюли

От него никого никогда не спасут!

Здесь подвесят тебя словно тушу свиную, Будешь сутки висеть где-то под потолком! Здесь тебя отобьют лучше, чем отбивную, До кровавых лохмотьев железным прутом! Мы – не трусы, но жизнь в этом доме такая, Что порою она – как кошмары в бреду!

Тот, кто вынес тюрьму в центре штата Огайо, Будет жить, как в раю, даже в аду!

Отделившись от цепочки заключенных, на авансцену выходит Дженнингс. Появляются и персонажи произведений О. Генри, занимают свои места.

Дженнингс. Я совершил очередное нападение на поезд у Скалистого острова, был ранен в ногу, потерял много крови, но тем не менее попал в руки полиции совершенно случайно – в беспамятстве, ночью на привале. Живым бы я им не дался! Так что, выходит, мне повезло в некотором смысле, что я спал, когда меня схватили. Суд приговорил меня к пожизненному заключению в каторжной тюрьме штата Огайо. И вы догадались, господа, что стрелки на часах Его Величества Случая опять указали мне на то место, где находился уже небезызвестный мне Вильям Сидни Портер!

Портер. Как-то в газете я наткнулся на такое сообщение: «Знаменитый грабитель поездов Элл Дженнингс присужден к пожизненному заключению в каторжной тюрьме штата Огайо». Неужели Элл здесь, рядом? И я не знаю об этом? В мои обязанности входило разносить по камерам противоди-зентерийные пилюли и хинин. При первом же таком обходе я увидел Дженнингса.

Портер подходит к решетке камеры, за которой стоит Дженнингс.

Портер. Вот и встретились мы снова, Элл!

Дженнингс (обняв через прутья решетки Портера.) Билл, дружище, кого угодно готов был встретить здесь, но только не вас! Рад встрече и в то же время огорчен – это место не для вас. Сколько вам дали, Билл?

Портер. Пять лет. Но сейчас лучше думать не обо мне, я все же неплохо устроен – аптекарь в тюремном госпитале, выручила старая профессия. Живу не в камере, питаюсь не из общего котла. И, вообще, есть кое-какие привилегии… Нужно вызволить вас отсюда, Элл. Я попытаюсь перевести вас на какую-нибудь должность. А пока не ввязывайтесь ни в какие истории – я ведь знаю ваш нрав, Элл, здесь это может плохо кончиться. Помните, я не оставлю вас!

Дженнингс. Спасибо, дружище! Я всегда знал, что любой вклад, вложенный в дело под названием «дружба», не пропадает даром.

Портер. Тем более такие щедрые вклады, которые делаете вы, Элл. Я обязан вам жизнью…

И Портер запоет песню «На помощь, друг!», которую они пели в первом действии. И Дженнингс запоет вместе с ним. В конце исполнения песни появится надзиратель,

Портер (Дженнингсу, официально.) Вот вам хинин, а пилюли от дизентерии получите при следующем обходе.

Надзиратель останавливается возле камеры Дженнингса, и Портер вынужден удалиться. Выходит на авансцену.

Дженнингса удалось перевести сначала в корпус первого разряда, а потом устроить в почтовое отделение тюрьмы клерком. Условия там были вполне сносные.

Дженнингс. Такие сносные, что по воскресеньям мы могли устраивать ужины с выпивкой и приятными разговорами. И как-то раз после такого ужина Билл, смущаясь, сказал МНС…

Портер. Элл, я не очень вас обременю, если прочту несколько страниц собственноручно написанного текста? Нечто вроде рассказа.

Дженнингс. Валяйте, Билл! При нашей теперешней жизни можно написать все что угодно – и рассказ, и песню, и даже руководство по налету на почтовый экспресс. (Обращаясь к персонажам О. Генри.) Я и представить себе не мог, что сейчас услышу.

Портер (достав из кармана листки.) Рассказ называется «Рождественский подарок Свистуна Дика».

Свистун Дик (встает, подходит к Портеру и Дженнингсу.) В этом рассказе я, переодетый в Санта-Клауса, приезжаю на ранчо, где живет женщина, которую я безумно люблю. Приезжаю, чтобы убить ее мужа. И вдруг слышу, что они с мужем расхваливают меня на все лады – какое, мол, у меня благородное сердце и т. д. Мог я после этих слов убить соперника? И, когда она прошла на кухню, я появился перед ней в одежде Санта-Клауса, с кольтом в руке и говорю: «В соседней комнате находится рождественский подарок, который я приготовил для вас!». Сел на коня и уехал. А она, конечно, бросилась в комнату и видит: спит ее муженек живехенький, целехонький – мой рождественский подарок! (Свистун Дик уходит и садится на свое место.)

Дженнингс. Черт вас подери, Портер! (смахивая с глаз слезу.) Это впервые в моей жизни! Разрази меня господь, сели я знал, как выглядит слеза. Здорово, Билл? Вы были симпатичны мне с самого начала нашего знакомства, я знал за вами кучу всяких достоинств, но такое! Заставили матерою грабителя хныкать над немудреным вымыслом.

Портер. Милостивый государь, приношу вам свою благодарность. Я никогда не ожидал, что рассказ мой может так заинтересовать слушателя, а тем более такого старого и опытного профессионала, как вы.

Дженнингс. Быть может, арестанту вообще свойственна чрезмерная сентиментальность, но есть какое-то странное очарование в вашем рассказе, Билл. Я не могу это объяснить. Но био-библиографы, я думаю, растолкуют все читателям, исследуют ваш творческий метод. А пока нужно решить, в какой журнал следует послать ваш рассказ. Может, в «Черную кошку»?

Портер. Вы считаете, что можно уже посылать?

Дженнингс. Без сомнения. И, кстати, с конвертами и марками у вас не будет проблем – все под рукой.

Портер. Спасибо, Элл. В самом деле, было бы очень неплохо, если бы эту писанину напечатали. Я так хочу сделать Маргарет рождественский подарок. Она хотела куклу в розовом платьице.

Дженнингс (берет большой конверт, наклеивает марку.) Решайте, куда пошлем рассказ. Может, в издательство МакКлюра? Кстати, почему вы подписали рассказ чужим именем? Что это за О. Генри?

Портер. Это мой псевдоним, Элл. После того как Вильям Сидни Портер очутился в каторжной тюрьме, я не могу подписать рассказ этим именем. К сожалению…

Дженнингс. Ваше дело, Билл. Хотя, на мой взгляд, оно гораздо симпатичней, чем какой-то О. Генри. Кстати, так кажется зовут одного из наших надзирателей?

Портер. Значит, в этом псевдониме будет скрыта и горькая ирония…

Портер садится за свою конторку, и мимо него со своей песней опять проходят арестанты.

Дженнингс. За этой самой конторкой ночами Портер сидел и создавал в жуткой атмосфере смерти и жестокости освещенные ласковой улыбкой и сердечной теплотой рассказы. А в больничных палатах раздавались вопли истерзанных людей, кашель истощенных чахоткой, предсмертные крики умирающих. И по коридорам разносился грохот тачки, на которой негр-вечник отвозил мертвецов в покойницкую.

Рассказ «Рождественский подарок Свистуна Дика» был напечатан. Билл получил по почте гонорар, Маргарет – куклу в розовом платьице, а человечество – писателя О. Генри!

Джонси. Никогда бы не подумала, мистер О.Генри, что вы начали писать в заключении. Пережить ужасы тюрьмы и писать после всего такие веселые и добрые рассказы…

Бродяга Соппи. Уж я-то тюрьму знаю. Там не до юмора, а про доброту вообще забыли…

Хетти Пеппер. Простите меня, мистер О. Генри, почему у вас нет ни одного рассказа о тюрьме?

Энди Таккер. Ведь тюрьма, несомненно, дала вам массу впечатлений?

Портер (отойдя от конторки.) Я старался всю оставшуюся жизнь не вспоминать о мрачных годах, проведенных в тюрьме. Клеймо тюрьмы хуже клейма Каина.

Джимми Валентайн. Только в рассказе обо мне вы чуть-чуть упомянули про тюрьму. Что я, мол, отсидел неполный срок, получил от государства пять долларов, отдал их одному из заключенных и вышел на свободу…

Портер. Я написал в этом рассказе о тюрьме ровно столько, сколько нужно было для развития сюжета.

Дженнингс. Жаль, что не написали больше. (Обращаясь к Валентайну.) Ведь я знал вашего прототипа, Джимми, и очень хорошо к нему относился. И Билл тоже…

Портер. Не стоит вспоминать, Элл. Это – страшная история..

Хетти Пеппер. Расскажите, пожалуйста, мистер Дженнингс, о прототипе Джимми Валентайна!

Старый Джентльмен. Разрешите ему, мистер О. Генри.

Персонажи (хором.) Просим! Просим!

Портер. Расскажите, Элл.

Дженнингс. В это время я уже был назначен личным секретарем нового начальника тюрьмы мистера Дэрби и пользовался его доверием. Как-то вызывает он меня и спрашивает…

Томас Б. Кингмен встает, теперь он – начальник тюрьмы Дэрби.

Дэрби. Скажите, Дженнингс, есть ли у нас парень, который может открыть сейф?

Дженнингс. Да у нас добрых 40 человек запросто сделают это. Я и сам могу, если дадите немного нитроглицерина.

Дэрби. Нет, надо без взрыва, рисковать нельзя. Там очень ценные бумаги. Да и сейф стоит около тысячи долларов. И, вообще, в дело замешаны влиятельные люди. Губернатор штата обещал помилование любому заключенному, кто откроет сейф.

Дженнингс. Тогда это дело надо поручить Дику Прайсу. Он – мастер экстра-класса.

Джимми Валентайн надевает на себя робу вечника с номером, теперь он – Дик Прайс.

Дик Прайс. Я открою эту чертову кассу, из чего бы она ни была сделана. И открою вам секрет, как я это делаю. Вот смотрите: я провожу ребром напильника по самой середине ногтей и спиливаю их до тех пор, пока не обнажатся нервы. После этой операции пальцы мои приобретают особую чувствительность – они ощущают малейшее сотрясение. Эти самые пальцы я держу на циферблате замка, а правой рукой тихо пробую различные комбинации. Легкое дрожание затвора, когда он проходит через ту отметку, на которую поставлена комбинация, передается моим нервам – тогда я останавливаюсь и начинаю крутить назад. Этот фокус всегда мне удавался. А сейчас ведь обещано помилование! (Поет.)

Подсчитал и подытожил,

сколько лет сегодня мне.

Тридцать шесть на свете прожил,

двадцать три из них в тюрьме!

Все тошнее год от года

мне тюремный этот дом…

Я люблю тебя, свобода,

но с тобою не знаком!

Врач не лечит мне печенку,

я в музеях не бывал,

Я смазливую девчонку

никогда не целовал!

Никогда в театре не был,

не видал простор морей.

а видал я только небо за решеткою моей.

Неужели, неужели

и моя взойдет звезда?

И свобода в самом деле

наконец мне скажешь «Да!».

Дженнингс. Дик Прайс спилил себе ногти до мяса – мне жутко было смотреть на его пальцы. И открыл сейф за восемь секунд. Чудо это, казалось, поразило всех точно громом. В комнате воцарилось гробовое молчание. Представители власти стояли как окаменелые.

Дик Прайс. Элл, ты следил по часам?

Дэрби (обнимая Прайса.) Да благословит вас Бог за этот благородный поступок!

Дик Прайс. Я ведь не хвастался, Элл! Я в самом деле открыл этот сейф без всяких инструментов. Это была моя лучшая работа. Я думал о помиловании и о том, что наконец увижу старушку-мать.

Дженнингс. На следующее утро все газеты описали это сенсационное происшествие. Не зная способа, каким Дик открыл сейф, они называли это колдовством.

Дэрби. Мне грустно вам об этом говорить, Дженнингс, но губернатор отказал в помиловании под тем предлогом, что на свободе Дик Прайс будет очень опасен.

Дженнингс. И через восемь недель Дик Прайс умер в тюремной больнице от чахотки. Вся эта история ускорила течение болезни.

Портер (в волнении.) Я б никогда не написал эту историю так, как она произошла в действительности. Я не могу, когда мои герои страдают! Я не могу причинять им боль!

Джимми Валентайн (он уже скинул арестантскую робу Дика Прайса.) Должен признаться, что я себя отлично чувствую, будучи Джиммом Валентайном, и совсем не хотел бы быть Диком Прайсом.

Энди Таккер. Еще бы! Отсидели десять месяцев, и ваши дружки добились вам помилования от губернатора.

Джефф Питерс. После чего Джимми достал дома из тайника чемоданчик с набором специальных инструментов и ограбил за короткое время три сейфа на общую сумму 7300 долларов.