Текст книги "Голому рубашка. Истории о кино и для кино"

Автор книги: Анатолий Эйрамджан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

– Я об этом не подумала! – спохватилась Люда. – Ты прав… Что же делать, если он снова встретится на прогулке?

– Поменяй время прогулки, – сказал я. Выходи не в час, а в два. И гуляй не по аллее, а по улице. У всех на виду. Так будет спокойней.

Людка согласилась. В первый день она сказала, что Кванчо ей не попадался, и они с Бобиком гуляли одни. Зато на второй день он вдруг появился впереди со своей таксой, и Люда, увидев его, резко повернулась и пошла в другую сторону.

И вот тут случилось то, что я и предполагал. Кванчо, поняв, что она не идет за ним, как обычно, догнал ее и страстно стал допытываться, почему она больше не хочет гулять вместе с ним, поменяла время, маршрут… Он так страдал эти два дня, он не может жить, не видя ее.

Людка, конечно, обалдела. Нужно было, видно, подготовить ее и к такому развитию событий. Но, к чести Люды, она хоть и лох в каком-то смысле, но в отношении правильного поведения научит кого хочешь. Она ответила этому Кванчо строго, что гулять с собакой она привыкла в одиночестве и будет очень благодарна, если он поймет это ее желание и впредь не будет беспокоить. На что Кванчо так же страстно стал говорить, что ведь они гуляли вместе несколько дней и все было замечательно, им обоим эти прогулки доставляли удовольствие, почему же вдруг теперь все изменилось? И он догадывается, что это муж запретил Люде гулять с ним, с Кванчо. Тут уж Люда остановилась и строго сказала ему: «Я прошу оставить меня в покое. И больше не подходить ко мне». И пошла от него прочь.

– Я люблю тебя! – крикнул вслед ей Кванчо. – И ты будешь моей!

– Ты представляешь, – говорила мне Люда, – я не подозревала, что у человека на уме было совсем другое, когда мы выгуливали вместе собак. Я думала – простая случайность то, что мы выгуливали собак в одно и то же время. Сережа, какой ты молодец, что вовремя предупредил меня.

Ну, теперь я понял, что события только-только начинаются. Он просто так не отвяжется, это было ясно, а дальнейшие его действия я не мог даже спрогнозировать. Что делать? Поговорить как мужчина с мужчиной? Он только этого и ждет. Если я дам ему по морде – меня посадят, и он, как он думает, беспрепятственно будет кадрить Людку. Здесь ведь практически не бывает драк. Ни разу не видел, да и никто не рассказывал. Зато раз на бензозаправке к моему приятелю Максиму, культуристу и боксеру, пристал какой-то хмырь, показывал ему на пальцах разные непристойности, говорил какие-то гадости. Максим отвечал мягко, вежливо и, заправив машину, смылся, несмотря на то, что этот хмырь даже хлопнул по крыше машины ладонью.

– Почему ты не двинул ему разок, Максим? – спросил я.

– Потому что он именно этого и ждал, – сказал Максим. – Я бы ему дал по морде, наверняка были у него свидетели, он подал бы на меня в суд, и самое лучшее, чем бы все для меня закончилось, – это внушительный штраф. Мне это надо?

Пожаловаться в полицию? Нужны доказательства его противоправных действий. А сейчас их у меня нет. Пожаловаться его жене – это все же недостойно мужчины, даже в таком правовом и законопослушном государстве.

Решили вот что: Людка не будет одна выходить из дому, так как от этого Кванчо можно было всего ожидать, вплоть до похищения Люды. Бобика будет прогуливать соседский мальчик из расчета пять долларов в час. Отвозить в детсад и привозить детей домой теперь должен был я. То есть, получалось, что Людка оказывалась под домашним арестом. Выходила только по вечерам со мной и детьми прогуляться, ну и в субботу-воскресенье, естественно. А так я даже запретил ей открывать кому-либо дверь, не убедившись, что это безопасно.

Вот такая жизнь у нас началась. Если это можно назвать жизнью. Вечерами, когда я выводил всю семью на прогулку, я кожей чувствовал, что Кванчо ходит где-то поблизости, явно видит нас, прячась где-нибудь в кустах, а может, даже и дрочит там, глядя на мою жену. От этой мысли мне хотелось крикнуть на всю улицу: «Выходи, гад, если ты мужчина! Выходи, гнусное ничтожество!». Но я только скрежетал зубами и бросал в темноту грозные взгляды.

Как-то раз я пришел с работы, и Людка сказала мне, что Кванчо целый день звонил к нам в дверь и шептал:

– Люда, открой, я знаю, что ты дома, мне надо с тобой поговорить!

Людка, конечно, не открыла дверь, но здорово перепугалась. Я похвалил ее, сказал, что она все сделала правильно, пообедал, а потом сказал, что забыл в машине журнал с телепрограммой, вышел из дому и направился на паркинг, где стояла машина Кванчо – Форд-трак черного цвета. Ударил пару раз кулаком по дверце, сработала сигнализация, и я отошел к купам, чтобы он из окна меня не увидел. А когда Кванчо выскочил, чтобы выключить сигнализацию, я появился перед ним и спросил:

– Ты чего приходил к нам, когда меня не было дома? Чего хотел?

Кванчо выключил сигнализацию и сказал мне:

– Я люблю твою жену.

– Люби, – сказал я. – Твое личное дело. А зачем звонишь в мою дверь?

– Я хотел сказать ей об этом. Чтоб она знала, – сказал Кванчо.

– Она знает. И я еще передам ей твои слова. Тебя это устраивает?

– Нет, – сказал Кванчо. – Я хочу смотреть ей в глаза, когда я это скажу.

Тут уж моя выдержка чуть было не покинула меня.

– А ху-ху не хо-хо? – спросил я его по-русски.

– Что? – переспросил он, хотя по выражению моего лица, я уверен, он понял смысл этих русских слов.

– Через плечо! – сказал я опять по-русски, и, поверите, стало легче, как-то разрядился. Вот что значит родной язык.

И он насторожился.

– Что ты говоришь? Я тебя не понимаю, – сказал он.

– Отметелю, сука, так, что не один доктор не соберет! – сказал я, вращая глазами, как могут мужчины только у нас на Кавказе. Такое создается впечатление, что вот-вот человек, вращающий так глазами, должен вытащить нож.

Язык мимики, жестов – международный язык. Он сделал шаг назад и приготовился отразить атаку.

– Говори на английском, – сказал он. – Или на испанском.

– Держись подальше от моей жены и моего дома, – сказал я. – Или я заявлю в полицию.

– У тебя нет свидетелей, – сказал он.

– У меня их сто! Любой член русской комьюнити под присягой подтвердит, что ты не даешь проходу моей жене.

– Твоя жена любит меня, – сказал этот придурок.

– С чего ты решил? – я вдруг понял, что он ненормальный.

– Об этом говорят ее глаза, когда она на меня смотрит, – выдал он.

Ну, скажите, разве должен был я объяснять этому гаучо из Венесуэлы или Парагвая, что у Людки такой взгляд от природы, что это – ее фирменный знак, главная ее визитная карточка, а после уже идут торс, попка-бутончик и ножки. Для меня, конечно.

И тут я выдал ему весь набор английского мата, который я знал уже, выдал вперемежку с русскими, армянскими и азербайджанскими ругательствами, которые, несомненно, крепче американских, а кавказские ругательства на русском языке – вообще непревзойденный шедевр. Я это тоже выдал ему, рассчитывая только на непристойную музыку речи и оскорбительность тона. Я был уверен, что он не выдержит и набросится на меня. А невдалеке стояли люди, и, естественно, у меня были бы свидетели его нападения. Но он сдержался, подтвердив тем самым, что американский котел переваривает разных людей и доводит их всех до нужной Соединенным Штатам кондиции.

Тогда я пошел дальше.

– Посмотри на себя, – сказал я ему, – ты – жалкий онанист, это написано на твоем прыщавом лице. А она красавица. Ты – ничтожный плебей, а она имеет университетское образование. Ты и здесь, и у себя в Уругвае был и останешься ничтожеством. Ты это понимаешь?

Тут он должен был по моим расчетам с воем наброситься на меня, но он сдержался.

– Это страна, где все равны. И президент, и простой рабочий. У кинозвезды здесь может быть мужем простой шофер, как у Элизабет Тейлор, например.

Ну что ему скажешь на это?

– Ты знаешь, что такое Кавказ? – выдал я ему, не найдя ничего более убедительного. – Слышал когда-нибудь? КАВКАЗ! Уверен, не знаешь. Мы, кавказцы, обид не прощаем, любой наш обидчик рано или поздно становится трупом.

– Мы, латиноамериканцы, тоже такие, – сказал он с вызовом.

– Я слушал ваши латиноамериканские ритмы, – сказал я. – Это сонная музыка по сравнению с нашим Шалахо, например. Для нас зарезать человека легче, чем курицу!

– Ну, давай, режь меня, раз такой крутой. Чего ты ждешь? – сделал он шаг ко мне.

– Дай мне повод, ударь меня и увидишь, что я с тобой сделаю! – сказал я и огляделся, чтобы убедиться, что есть свидетели.

– Ты угрожал, ты и начинай, – сказал он мне. – Ты ведь с Кавказа? Ну, я жду.

И он встал в позу готовности отражения удара.

– Зря надеешься, – сказал я. – Я сам выбираю время и место для атаки.

И тут вдруг из дома вышла его жена и позвала:

– Кванчо, ну мы едем в универсам?

– Вот такая жена тебе в самый раз – коротконогая и вислозадая. – Уцепился я за последнюю надежду вызвать его на драку. – Лучше трахай свою уродину, чем мастурбировать на чужих жен.

– Я с ней разведусь, – сказал он.

– Кванчо! – позвала его жена.

– Знаешь, что говорят в таких случаях кавказцы своим женам? – усмехнулся я.

– Что? – спросил он.

– Засунь язык в задницу, когда мужчины разговаривают! – сказал я презрительно.

– И так ты разговариваешь со своей женой? – спросил он.

– Кванчо! – уже требовательно позвала его жена.

– Поэтому она любит меня! – сказал Кванчо и пошел к своей жене.

Я все рассказал Леше.

– Да, крутой псих, – сказал он. – Не знаю, что и посоветовать.

– Мне кажется, надо сваливать, – сказал я. – Я всю ночь думал, как в шахматах просчитывал все варианты и пришел к выводу, что если для меня главное – семья, то надо перевезти ее в безопасное место.

– Здесь в Майами или в другой город? – спросил Леща.

– В Майами – полумера, все время сидеть и ждать, что он найдет нас. Надо уехать в другой город и даже в другой штат.

– А как работа? Дети, детский сад?

– Придется кое-чем пожертвовать. Проигрываем в темпе, выигрываем качество, – перешел я на шахматный язык.

– Ну, наверное, ты прав, – согласился Леша. – Я б не смог спокойно жить в такой ситуации… Как на пороховой бочке. Надеюсь, что когда волны улягутся, ты вернешься сюда.

– Я тоже надеюсь, – сказал я.

Людку я убедил в необходимости отъезда – жить в постоянном страхе ей (да и мне за нее) невозможно. А от психа всего можно ожидать. Раз решение было принято – мы не стали терять время. Вчера я взял расчет, сегодня мы собрали вещи, а на следующий день рано утром, как говорят «по зорьке», уложили в машину чемоданы, выехали по пустынным улицам на 95-е шоссе и взяли курс на север. В каком городе мы должны были осесть, я не знал, главное – чтоб этот город нам понравился.

И такой город мы вскоре нашли – это был город Шарлот в штате Северная Каролина. Он находился как бы в лесу – из любой части города в другую надо было обязательно проехать через лесной массив. Воздух был наполнен ароматами листвы, травы – тем, от чего мы стали отвыкать в Майами: из-за жаркого климата там практически нет никаких природных запахов. Даже запаха моря.

– И здесь будет более четкая смена времен года! – обрадовалась Люда.

– И овощи имеют здесь нормальный запах, – сказал я, разрезая купленный на рынке огурец.

Короче, мы решили осесть в Шарлоте. Правда, возникли непредвиденные трудности: квартиры в аренду здесь сдавали без мебели и минимум на полгода. Целую неделю мы жили в гостинице, пытаясь найти квартиру с мебелью, а потом смирились и переселились в абсолютно пустую квартиру, правда, чистенькую, аккуратную и двухбедрумную, то есть с двумя спальнями, как у нас в Майами. В трифте (это сеть магазинов, где продаются подержанные вещи) я купил несколько матрацев (простыни мы привезли с собой), купил там же стол, стулья, посуду, кастрюли-сковородки, телевизор – в общем все, что нужно для робинзонов, чтобы выжить. И каждый раз, покупая заварной чайник, например или подушки, я мысленно посылал проклятия этому Кванчо.

Но были и положительные моменты: так, например, в пятнадцати метрах от нашего дома начинался лес и там бродили олени, в пруду плавали утки, а рядом в речке бобры строили запруду. Вечерами в лесу роились светлячки. Для детей сплошное удовольствие – зоопарк рядом с домом.

И детский сад оказался поблизости, Людка устроилась на работу в библиотеку, а я первое время ничего не мог найти для себя подходящего, а потом дал объявление в газету и начал делать сайты на заказ. Худо-бедно – на жизнь нам хватало.

И вот когда мы уже почти прижились в Шарлоте и стали поговаривать с Людкой о покупке кое-какой мебели, вдруг появился Кванчо.

Я сидел днем дома, работал на своем лаптопе, делал для клиента сайт во флешэ – очень муторная работа: встал размяться, подошел к окну и глазам своим не поверил. На парковке стоял черный Форд-трак, а неподалеку прогуливался Кванчо, высматривая, очевидно, когда выйдет на прогулку Людка с нашим Бобиком. Впервые в жизни я почувствовал слабость в ногах и сел, потому что мне показалось, что я могу упасть. Вот так на меня подействовал вид прогуливающегося Кванчо в нашем дворе в городе Шарлот.

Как он смог нас найти? Я стал соображать и понял, что совершил одну непростительную ошибку: я оставил ключ от почтового ящика соседке по лестничной клетке, чтоб она забирала нашу почту, а недавно позвонил и дал ей адрес, на который попросил выслать пришедшие нам письма. Ясно, что Кванчо под каким-то предлогом узнал у нее наш адрес, других вариантов просто быть не могло. И что теперь этот маньяк намеревается делать – будет жить в Шарлоте или приехал на несколько дней?

Я перебрал возможные варианты его поведения – не буду вам голову морочить, потому что уверен, что в подобной ситуации человек не всегда соображает адекватно. Но главный вывод, я думаю, был сделан мною верно: не прятаться под кровать или в шкаф (ни того, ни другого у нас не было), а выйти и вызвать его на разговор. Что я и сделал, предварительно выпив сто грамм коньяку, чтобы вернуть свою нервную систему, потревоженную его приездом, в нормальное состояние.

Я подошел к Кванчо и спросил:

– А где твоя собака?

– Оставил жене, – ответил Кванчо. – Хотя теперь она мне не жена.

– Почему? – спросил я.

– Я развелся с ней.

– Понятно. Хочешь жениться на моей жене?

– Да, – сказал Кванчо уверенно.

– И ты думаешь, что мы пойдем тебе навстречу, и несмотря на то что у нас двое детей, разведемся? – спросил я.

– Детей я усыновлю, – сказал Кванчо.

– И им с тобой будет лучше, чем с родным отцом?

– Я их буду любить, – сказал этот псих.

– А что будет со мной? – спросил я. – Мне ведь будет очень плохо… Без жены, без детей…

– В жизни всегда кто-то теряет, а кто-то находит, – сказал он.

Да, без сомнения, этот больной находился в очень тяжелой форме, может быть, даже на пике обострения своей болезни. У меня был школьный товарищ, который стал врачом-психиатром, так вот он как-то мне сказал, что есть психи, которые говорят вроде бы правильные, логичные вещи, но эта их логика изощренно шизофренична.

– Ну и что ты сейчас собираешься делать? – спросил я, подавив в себе желание сказать ему прямо в лицо, что ему надо лечиться и притом немедленно.

– Я хочу увидеть Люду, – сказал Кванчо.

– Ты приехал сюда в отпуск? – спросил я.

– Нет, я приехал сюда жить, – ответил Кванчо.

– Будешь опять нашим соседом?

– Да, я снял уже апартамент в этом кондо.

– Заплатил за полгода вперед?

– Да, – ответил Кванчо. – Здесь такие правила.

– А если мы завтра уедем, что ты будешь делать?

– Поеду за вами.

– Но пропадут ведь твои деньги, – сказал я. – Ты что, миллионер?

– Если вы уедете, уеду и я.

– Ты – полный идиот! – сказал я ему с душой.

– Меня твои оскорбления не задевают, – сказал он.

Я повернулся и пошел прочь, соображая, что теперь делать. Ясно было одно, что придется все же уезжать из Шарлот. Его присутствие по соседству сделает нашу жизнь невыносимой, даже если он ничего не будет предпринимать, а просто будет маячить во дворе возле своего трака. А в Америке таких мест, как Шарлот, полно, подбадривал я себя.

Я заехал к концу работы за Людкой.

– У меня интересная новость, – сказал я ей.

– Какая? – спросила Люда. – Хорошая?

– Приехал твой поклонник, – сказал я.

– Не может быть! – Людка побледнела. – Как он нас нашел?

– Кроме Марты, ни у кого он наш адрес узнать не мог, – сказал я. – Он приехал с твердым намерением жениться на тебе. Обещает относиться к моим детям как родной отец.

– Прямо несчастье на наши головы, Сережа! – чуть не заплакала Люда. – Я боюсь. Что нам делать?

– Думаю, придется уезжать, – сказал я. – Другого выхода я не вижу…

И мы уехали. Люда уволилась из библиотеки и все дни перед отъездом сидела дома. Дверь никому, кроме меня, не открывала. Детей я отвозил в детсад и вечером забирал.

В день отъезда мы часов в 12 потушили свет и полчаса просидели в темноте – это был отвлекающий маневр для Кванчо, чтобы он решил, что мы уже уснули. Вещи наши уже были собраны, теперь мы были уже опытные и уложили в сумки кое-что из посуды, взяли подушки, пледы, телевизор и еще разное барахло, без которого трудно обойтись семье из четырех человек, плюс собака. Все это ночью я выносил и укладывал в наш вэн, чемоданы уложил на багажник на крыше, закрепил специальными ремнями и, когда было все готово к отъезду, мы с Людкой вынесли спящих детей, уложили в машину и прямо ночью тронулись в дорогу.

Я взял курс на Запад. На лаптопе своем я предварительно проверил маршрут и знал, что впереди Аппалачские горы, а за ними Чаттануга – город, давший название всемирно известной мелодии оркестра Гленна Миллера. Может, поэтому я и выбрал это направление.

Когда забрезжил рассвет, мы въехали в город Эшвил, расположенный в живописной ложбине между горами. Сам городок и его окружение произвели на нас хорошее впечатление, и мы решили остановиться в кемпинге на окраине города дня на два-три, осмотреть город и, если все нам здесь понравится, то можно и остаться в этом Эшвиле.

Отоспавшись после дороги, мы поехали осматривать город и чем больше мы его осматривали, тем больше он нам нравился. Чистейший горный воздух, холодная родниковая вода, уютный тихий город и радушные простые люди – все это сразу понравилось нам в Эшвиле. Мы довольно легко и быстро сняли квартиру, на этот раз с мебелью, определили детей в детсад и стали искать работу. Люде сразу повезло – ее взяли делопроизводителем в контору нашего кондоминиума, как раз освободилось место. А еще через неделю и я устроился в медицинскую фирму, стал развозить лекарства больным.

Людка в обеденный перерыв гуляла с Бобиком по территории нашего кондоминиума, отводила и забирала детей из детсада, а я разъезжал по всей округе и еще больше влюбился в эти места. Все здесь напоминало мне Кисловодск, где я в детстве проводил с родителями летние каникулы: зеленые горы, водопады, родники, туманные ущелья и открывающиеся с горных перевалов шикарные виды.

В один из воскресных дней мы всей семьей поехали на перевал и спустились в долину, где располагалось индейское селение Чероки. Я ожидал увидеть поселение в духе иллюстраций к книгам Фенимора Купера – вигвамы, дымки костров, пасущихся лошадей и готовящих еду скво. Но вместо этого мы попали в обыкновенный поселок с множеством магазинов, где продавали индейские сувениры – томагавки, мокасины, головные уборы, сумки, украшения, чучела птиц и животных, и на многих изделиях стоял штамп: «Сделано в Китае». Кругом было полно разных кафе, где можно было поесть что угодно, даже индейские блюда, а в центре площади на небольшом помосте два индейца с бубнами и в обыкновенных «ти-шортах» исполняли ритуальный индейский танец. Зато в другом конце площади стоял настоящий вигвам и у входа в него замер в гордой позе индейский вождь в боевой раскраске. Рядом была табличка, сообщающая, что желающие могут сфотографироваться с вождем за 5 долларов. Что мы и сделали – это снимок у нас теперь висит на стене. Дети мои еще не знают толком, кто такие индейцы, но годика через три-четыре им будет приятно, я думаю, что сфотографировались с самим вождем племени чероки.

Короче, прожили мы с большим удовольствием в Эшвиле месяца три, у нас уже появились знакомые-приятели, родители детей, с которыми дружили наши дети: мы с ними пару раз в лесу делали барбекю, водили детей к ним на пати по случаю дней рождения, готовились справить и день рождения нашего Мишки в этой компании. Но опять появился Кванчо и все испортил. На этот раз он был какой-то потрепанный, что-то бомжеватое появилось в его облике за эти три месяца. И приехал он не на своем траке, а на мотоцикле, очень простом, что-то вроде нашего «ИЖа». Как он нас здесь нашел – до сих пор для меня загадка.

Столкнулись мы с ним на паркинге возле универсама. Я подкатил тележку с продуктами к своему вэну и тут подъехал он и встал на паркинге рядом со мной. Как будто точно знал, что я именно здесь оставил машину. Снял свой шлем, и я обалдел – это был Кванчо. А он совсем даже не удивился, а только спросил:

– Не ожидал уже меня увидеть?

– Да, не ожидал, – честно сказал я. – И притом на мотоцикле.

– На байке мне легче вас искать, – сказал Кванчо и похлопал свой мотоцикл по топливному баку, как мула по шее. – Восемь штатов мы с ним объехали, были даже в Канаде. Но, видишь, все же нашел я вас…

– Ну, что ж, значит я опять от тебя уеду и ты будешь меня искать по остальным штатам, – усмехнулся я.

– Все равно я вас найду. Провидение помогает мне, – сказал Кванчо, и опять меня обдало как бы волной холода, я даже поежился – он сумасшедший!

– Даже если мы уедем в Россию? – спросил я и попал в точку.

Такой вариант, видимо, не приходил ему в голову. В глазах его я прочитал мелькнувший испуг, панику, но он тут же спохватился.

– Ну и что, пусть в Россию! – сказал он напускно небрежно. – Найду и в России.

– Ха-ха! – усмехнулся я. – Россия большая. И в России с такими, как ты, не церемонятся, а поступают по своему закону.

– Это как? – спросил вызывающе Кванчо.

– Кастрируют. И я лично с большим удовольствием отрежу тебе яйца к чертовой матери. И закон будет на моей стороне. А пока я не уехал в Россию, проваливай отсюда по-хорошему, – сказал я ему, сел в свой вэн и поехал домой.

В зеркальце заднего вида я следил за ним, пока выезжал с паркинга, хотел убедиться – поедет он за мной или нет. Кванчо смотрел мне вслед, а потом пошел в универсам.

«Значит, знает уже мой адрес», – решил я, и так и оказалось на самом деле.

Что делать? Мы опять сорвались с места и поехали на Запад, в Чатанугу, как я намечал вначале. Теперь сорвались не ночью, а днем, после того как Кванчо протарахтел на своем мотоцикле мимо наших окон и поехал в город. Быстро погрузились и уехали. Остановились в Чатануге в мотеле, даже вещи не сняли с багажника, как появился возле нашей машины Кванчо. Моросил мелкий противный дождь, и я говорю Людке:

– Надо ехать дальше, он в дождь на мотоцикле за нами долго не продержится.

И мы вернули ключи от комнаты дежурному мотеля, так и не успев из-за этого мудилы осмотреть Чатанугу. Кванчо в это время сидел в кафе, но тут же выскочил и встал в позу Айртона на необитаемом острове: смотрел, как мы усаживались в вэн, как тронулись, и, что меня удивило, не побежал к своему мотоциклу, а спокойно смотрел нам вслед.

Весь оставшийся день и полночи я вел машину, чтобы уехать как можно подальше от Чатануги. И поехал не на Запад теперь, а на Юг, чтобы запутать Кванчо, если он все же поедет за нами вслед. Даже точнее, на Юго-Восток и остановились мы в городе Джексонвилле на севере нашего штата Флорида. Сняли номер в мотеле и занесли в него только чемоданы, что были на крыше машины: остальные вещи решили не трогать, так как беспокойство, что Кванчо где-то рядом, уже не покидало нас.

Так и получилось. Этот негодяй через два дня появился возле нашего мотеля. Все эти дни шли почти тропические ливни, и он явно выбирал время, когда они стихали, чтобы преследовать нас. Вид у него был тот еще: не стриженный, не бритый, в выцветшей мокрой майке и таких же мокрых джинсах, он остановился возле нашего вэна и победно просигналил.

– Может быть, мне выйти и поговорить с ним? – не выдержала Люда. – Надо убедительно объяснить ему, что бессмысленны все эти его усилия. Скажу, что я люблю тебя и мне никто не нужен.

– Это можно было бы сделать, если бы он был нормальный человек, – сказал я. – Но он – типичный шиз! Он только и ждет, что ты выйдешь к нему, а что он тогда сделает – одному Богу известно.

– И что, мы будет так всю жизнь бежать от него? – спросила Люда.

– Не всю жизнь, а какое-то время. Мы должны взять его измором. Вот он уже продал свой трак – не думаю, что мотоцикл для погони более удобен, чем автомобиль. Значит, у него проблемы с деньгами. И ты мне говорила, что он ремонтирует квартиры, – а это работа требует оседлости. Значит, он безработный. Как говорят: «Сам затеял это дело, сам пусть пожинает плоды». А у нас пока деньги есть, кончатся – Леша поможет, не хватит – к родственникам обращусь, в беде нас не оставят. А вот что будет с ним? Ничего, я устрою ему «путешествие с Кванчо в поисках Америки»! – с душой закончил я.

– Не будь злым, Сережа, я боюсь, когда ты такой, – сказала Люда.

Вот вам и ответ, почему я не трогал Кванчо. И еще я был уверен, что рано или поздно Людка начнет жалеть его.

И опять на меня нахлынуло безумное желание тут же овладеть Людкой, и я с трудом сдержал себя: дождался вечера, когда дети уснули, и тогда я набросился на нее, как дикий зверь. Самое интересное, что я давно уже обратил внимание на эту зависимость – появление Кванчо и охватывающая меня безумная страсть к Людке. Не знаю, как это можно объяснить, но что есть такая зависимость – это факт. За восемь лет, что мы живем с Людкой, моя любовь к ней не угасла, а страсть, которая делала меня чуть ли не безумцем, постепенно приняла более-менее нормальные формы, как-то «устаканилась», как говорят. А тут вдруг такой спонтанный взрыв, всплеск, ураган, цунами – прямо как в первые годы нашей совместной жизни.

Кванчо не остановился в нашем мотеле, а только время от времени наезжал, очевидно, чтобы убедиться, что мы все еще на месте. Утром, прогуливаясь с Бобиком, я вдруг увидел его возле продуктового магазина, где он разгружал трак с бутылками «Пепси». Значит, я прав: ему приходиться подрабатывать, а раз не живет в мотеле, значит, бомжует. Я вернулся в мотель и объявил, что мы уезжаем. Людке не сказал, что видел Кванчо за разгрузкой «Пепси», чтобы не романтизировать его образ в ее глазах. Женщина есть женщина, и, уверен, их всегда трогает и волнует, если ради них идут на жертвы.

Теперь я взял курс на Запад: раз пошла такая гонка – пересеку Америку. От океана до океана. А надо будет – пересеку и не один раз. Вот такое я принял решение.

Ехали мы весь день, пару раз остановились, чтобы перекусить, но я решил нигде не ночевать, пока не доедем до Нового Орлеана. Приехали туда глубокой ночью, детей сонными перенесли в номер, чемоданы сгрузил с багажника – этот процесс стал уже частью ритуала, и мы повалились все спать. Наутро, позавтракав, поехали осматривать этот город джаза, ну, и конечно, Гекельбери Финна и Тома Сойера – здесь по Миссисипи мы покатались на колесном пароходе времен Марка Твена. А многие улицы (вернее, их названия) я, как любитель джаза, знал по вечно зеленым хитам – например, Пердидо, Бейсон-стрит, Крейзи Корнер и другие. Мне даже пришло в голову, что, не будь Кванчо, еще неизвестно, побывал бы я в Новом Орлеане, на этой Бурбон-стрит когда-нибудь?

Кванчо появился через три дня, когда я уже было подумал, что, может, стоит поинтересоваться арендой жилья в Новом Орлеане. Как говорят – «недолго музыка играла»… Мы тут же снялись и поехали дальше на Запад. И что меня поражало – Кванчо шел по нашему следу, как хорошо обученная ищейка, никакие мои ухищрения не могли его сбить со следа. Может, и вправду его ведет Провидение? Вот такая несвойственная мне мысль уже стала подкрадываться ко мне.

Так он преследовал нас по маршруту Хьюстон-Даллас-Оклахома-сити-Амарилло-Эль Пасо, потом мы пересекли Скалистые горы и пошли по маршруту Тиссон-Феникс.

Кванчо на своим мотоцикле, к которому глушитель был уже прикреплен проволокой, выглядел как типичный российский бомж – изрядно похудевший, с остановившимся бессмысленным взглядом, слипшимися длинными немытыми волосами и выросшей за это время козлиной бородой. Одежда на нем имела явно антисанитарный вид, и я был уверен, что от него должен был исходить омерзительный запах. Ну, что поделаешь, сам напросился на такую жизнь!

А я после Феникса решил, что, раз уж мы поблизости, грех не заскочить на Гранд-Коньон.

Уже был октябрь, в Фениксе было довольно жарко, но дорога шла в гору, серпантин за серпантином, и вдруг Людка говорит мне:

– Смотри, Сережа, вроде снежинки в воздухе!

– Не может быть! – твердо сказал я.

Но уже через два поворота по бокам дороги лежал настоящий первый снежок. А еще минут через 15 мы ехали по совершенно обледенелой дороге и в кювете увидели лежащий верх колесами джип – ну прямо картинка из российской действительности! Даже ностальгически заскребло где-то на душе. Опять же спасибо Кванчо!

Учитывая, что у нас не было теплых вещей, мы намотали на детей по несколько маек и рубах, да и сами утеплились чем попало, наплевав на приличия, – в общем, на первый смотровой пост мы вышли в таком виде, что остальные туристы шарахались от нас – вид у нас был как у немцев под Москвой. Поэтому мы решили не ехать на остальные смотровые площадки, а двинулись вниз, в тепло, в Лас-Вегас. Но, должен сказать, даже то, что мы увидели на той смотровой площадке, осталось в моей памяти на всю жизнь. Представляете, оглушительная тишина и перед вами пропасть в преисподнюю. Конца края ей не видно. Возникает ощущение, что такого вроде не должно быть, а когда понимаешь, что это все же есть, вот перед тобой оно – сердце замирает от мистического страха. Как будто кто-то топором гигантских размеров ударил в этом месте по земле и прорубил ее чуть не до середины. Вот что такое Гранд-Коньон, опять же спасибо Кванчо.

Кстати, когда стало холодно, я тут же подумал, как перенесет такую температуру наш преследователь на своем мотоцикле. И еще мне пришло в голову, что, может, стоит взять курс на север, вплоть до Канады? Он явно получит от езды по морозу по полной программе, а мы благодаря ему увидим Ниагарский водопад.

Когда подъезжали к Сан-Бернардино, я вдруг прочитал на дорожном указателе «Route № 66», то есть дорога № 66. И чуть не подскочил на сидении – неужели это та самая дорога, про которую пел Нат Кинг Коул? «Get your kicks on Route sixty six!». Дорога от Чикаго до Эл-Эй, то есть до Лос-Анджелеса! «Flagstaff Arizona, Don’t forget Winona, Kingman, Barstow, San Bernardino» – вспомнил я, напевая слова песни и поразился – многие из этих названий я видел на указателях! Но тут раздался телефонный звонок и я перестал петь. Звонил Леша, чему я очень удивился: обычно звонил ему я. Так мы договорились. Он считал, что неожиданный звонок может стать причиной аварии, когда человек за рулем. И я с этим согласился. И вот он вдруг позвонил, когда я в дороге, да еще на такой!