Текст книги "Очень прекрасный принц (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)
17
Дайяна-Элиза, сиятельная леди Гохорд
*
– Возьми себя в руки, – сказала мать, – сегодня вечером тебе предстоит встретиться с принцем. Это ответственное событие! Ты же, как ни прискорбно говорить такое о родной крови, совершенно жалкая особа. И в кого только такая?.. Так или иначе, придётся постараться, чтобы удержать интерес принца. И энергии, позаимствованной у этой мерзкой рептилии, тут недостаточно! Мы должны продумать стратегию.
“Нет! Это моя жизнь! Я ненавижу тебя!
– Да, мама.
Я жалкая. Я не могу им отказать. Никогда не умела.
Просто моя мать никогда не лжёт мне. Она говорит правду, пусть и в своей собственной манере: я действительно такова, как она описывает. Слабая. Ни на что не годная.
Жалкая.
Неудивительно, что Вэнни, моя единственная подруга, отказалась от меня. Неудивительно, что Бэн предпочёл начать новую жизнь в другой стране, а не сражаться за меня. Какой смысл, если я не могу постоять за себя сама? Вэнни так и сказала перед уходом: “В наш век у женщин есть все права. Никто не держит тебя! Если ты остаёшься в этом доме – значит, ты это выбираешь. И я тут бессильна”.
Я подумала о Бэне и его отъезде на Тавельнские острова. Мне хочется желать ему счастья, но всё равно горечь и обида ворочаются в груди.
– Бэн уже уехал?
Мать влепила мне пощёчину.
– Никогда! Никогда больше не упоминай при мне этого мальчишку!
В любом другом случае я бы отступила, видит Пресветлый. Но Бэн…
– Я не так часто у вас о чём-то спрашиваю, – сказала я. – И клянусь, что больше никогда не спрошу. Но хочу знать: он уже уехал? Вы… заплатили ему сполна?
Мать поджала губы, но всё же ответила:
– Он получил всё, что ему причитается, и можешь верить: твоему отцу это стоило недёшево. Прямо сейчас мальчишка летит в сторону Тавельни. Первым классом со всеми удобствами. И хватит о нём! Этот отброс уже доставил нашей семье предостаточно горя. Достаточно уже и того, что мне пришлось напоить тебя этим ужасным зельем.
– Вы могли предупредить меня, – в душе все ещё поднималась горькая, болезненная муть. Я понимала, что мать в конечном итоге приняла правильное решение. Но всё равно, всё равно…
– И терпеть твоё нытьё? Оставь эту тему, Дайяна. Ты бы сомневалась до скончания дней, а у нас этого времени нет. Эта ошибка могла бы отравить тебе всю жизнь, если бы я не вмешалась. Или ты воображаешь, что отец стерпел бы ублюдка в семье? Или думаешь, что выжила бы потом, в одиночестве? Ты даже яйцо вскипятить не в состоянии!
Это правда. Правда. И всё же…
Мать вздохнула и взяла мои слабые руки в свои, такие холёные и идеальные.
– Моя девочка, – сказала она, – я понимаю, что это тяжело. Но я прожила жизнь. Я знаю, что будет лучше для тебя и для семьи. Ошибки молодости случаются с любой из нас, понимаешь? Но сейчас это уже осталось в прошлом. Тебе надо сконцентрироваться на самой важной для любой юной леди встрече: свидании с принцем. Что может быть важнее этого?
Наивысшее достижение любой леди – понравиться принцу и тем самым упрочить власть своей семьи. Об этом все романы и сказки. Но...
– Ничего, мама. Ничего не может быть важнее, – я опустила голову, якобы выражая свою покорность. На самом же деле я прятала глаза. Это был мой способ кричать “Нет!”. Беззвучно, но… только так я умела.
До знакомства с Бэном (нет, не вспоминай!) единственными настоящими друзьями моими были книги. Мы с ними были похожи: прятались в темноте и тишине пыльной фамильной библиотеки, как призраки давно минувшего славного прошлого. Времени, когда моя семья действительно была великой, а не пыталась цепляться за традиции и устои, надеясь таким образом удержать утекающую сквозь пальцы силу...
Однажды в одной старой книге я нашла заметки и письма Улиты Деаркарской, одной из моих дальних родственниц. Во времена драконьих завоевательных войн она была убеждённым борцом за независимость, стала одной из немногих женщин, сражавшихся в частях регулярной армии, организовывала подпольное сопротивление. Если взглянуть на фамильный портрет, то мы похожи.
Но, конечно, только внешне. На деле же мне далеко до мужества Улиты. Она была невестой короля и не дрогнула перед лицом самого Первого Императора, принимая смерть от его руки… Я боюсь смерти. Боюсь боли. Всего боюсь, если честно.
Моей смелостью всегда был Бэн. С тех самых пор, как я в свои десять застала его за воровством пирожных, он всегда был смелым за нас двоих. Я же просто верила ему. И в него. Была готова убежать с ним и жить жизнью обычных людей. “Мы – маги, – говорил он, – и везде сможем устроиться”. И смелость, что светилась в его глазах, вдохновляла и меня.
Возможно, наш побег и удался бы, если бы о нём не узнал ещё один человек. Тот, кого я раньше считала другом. Но… он рассказал всё родителям. И папа уговорил Бэна от меня отказаться, а мама занялась мной. Она не лгала, но объяснила, что эта затея – просто ерунда. Что я умею? Что могу? Не способная самостоятельно одеться, трусливая, болезненная, ничего не умеющая. Та, за кого готовят, убирают и стирают слуги. Та, за кого платят родители. Та, у которой нет ничего своего.
Жалкая.
Так что мне очень подошли слова Улиты из её переписки: “Я буду драться до конца, до последней капли крови. Это моя страна, и я умру вместе с ней на этих стенах. А вам, сестра, в ответ на все советы я скажу лишь одно: опускать глаза вниз – это протест жалких и никчемных, протест беспомощных. Те, кто опускает глаза, ничего никогда не меняют”.
Тогда я подумала, что мне, жалкой и никчемной, такой протест подойдёт. Опустить глаза, чтобы моё осталось только моим. Чтобы мои чувства, закрытые на сотни замков, не отразились во взгляде.
– Ты слушаешь меня, Дайяна?
Это снова случилось: я ушла в себя настолько глубоко, что не заметила её слов. Вздрогнула.
– Простите, матушка. Я задумалась.
– Какая ты поразительная недотёпа, Дайяна! – рявкнула она.
Я сжалась. Меня всегда пугали громкие звуки, от криков я становилась ещё более глупой и беспомощной. Мать всегда пользовалась этим, если нужно было меня наказать.
– Итак, ещё раз, – она немного сбавила тон, очевидно, удовлетворённая моей реакцией. – Сейчас мы заедем ненадолго в городское имение, где ты получишь инструкции от отца. Потом необходимо посетить салон косметической магии, и модистку, и лавку ароматов, и магазин всяких женских хитростей. Так больше шансов, что принц отринет разговоры и сразу потащит тебя в постель.
– Я должна буду…
– Разумеется! – закатила глаза она. – Благодаря змее ты – его фаворитка. Такую возможность нельзя упускать! Переспишь с ним, и у нас будет повод просить о маленьких одолжениях… Жаль, конечно, что нет времени на то, чтобы восстановить твою девственность. Но имеем, что имеем; поистине хорошо, что в этом смысле драконы непереборчивы.
Я прикусила губу, вспоминая рассказ Лисси.
– Но ведь мать принца заболела, – заметила я тихо. – Едва ли он захочет…
– Мать? – матушка коротко хохотнула. – Не смеши меня, милая. Вот ты бы считала матерью любовницу отца?
Я могла бы сказать, что в умных книгах пишут: у драконов и оборотней порой встречается полиамория. Но я не стала. Мать не признаёт таких вещей; для неё преступно всё, что не традиционно.
– Что бы там ни было, сориентируйся по ситуации, – продолжила она. – Пожалей его, если надо: мужчины это любят. Погладь, обними, и вы всё равно окажетесь в одной постели. У мужчин всегда всё к этому сводится, они так устроены. Наш же удел – терпеть и уметь этим пользоваться.
Я снова опустила глаза.
С Бэном мне не приходилось терпеть. Мне было просто хорошо с ним. Да и до... интимного у нас дошло вот совсем не сразу. Мы очень долго были тайными друзьями, без намёка на личное. И мне не казалось, что для Бэна важно только это... Но что я знаю о жизни? О том, как это с кем-то другим? Может, мама права. В конечном итоге, у неё опыт. Она многие вещи знает лучше.
*
– Ты вернулась, – тёплое дыхание коснулось кожи. Приятный мужской голос обернулся вокруг нежным шёлком.
Я подавила дрожь, вспомнив, что Лисси предупреждала о подобном: принц может появляться в моих покоях, когда ему заблагорассудится. Это верх неприличия, конечно… но о каких приличиях тут можно, право, говорить?
– Да, – я обернулась. Меня так и тянуло присесть в реверансе, но инструкция гласила: “Смотри прямо. Обращайся на ты”. Я старалась ей следовать. И смотрела на принца-дракона, не опуская глаз.
Было в этом что-то сладко запретное: притворяться Лисси, такой смелой и уверенной. Забавно это, верно? Сначала она играла мою роль, а теперь мы поменялись местами. Полагаю, философы древности углядели бы в этом иронию… А ещё назвали бы мою завистливую ненависть по отношению к ней слабостью. Но что я могу сделать, если эта змея – та, кем я хотела бы быть? Смелая, самостоятельная, красивая, решительная, хищная. Такую бы никто не счёл жалкой.
Даже моя мать.
Я знала, что родители собираются через работодателя Лисси позаботиться о том, что она не скажет ни слова. Слышала их разговор. Возможно, они планируют угрожать ей или даже шантажировать, не знаю. Был даже миг, когда я хотела предупредить змею о надвигающихся проблемах, но не успела. Не смертельно же это, правда? Она притворяется другими людьми и должна допускать, что подобная работа сопряжена с проблемами. Она разберётся. Такие, как она, это умеют.
В отличие от таких, как я…
Но важно другое: она исчезнет. Она никому ничего не расскажет. А я здесь, смотрю на принца, который успел увлечься прекрасной хитрой змеёй, но получил в итоге – меня... Нечестно и неравноценно, если подумать. Я не заслужила ни этого взгляда, полного тепла, ни ласкового, очень нежного прикосновения его пальцев к щеке. Но это завораживает. Читая старые книги и слушая рассказы родителей, я не представляла, что у дракона могут быть такие добрые глаза. И даже то, что они совсем не человеческие, не пугает…
Он смотрит на меня, как смотрел когда-то Бэн. И я смогу просто представить, что это и есть Бэн. Что сложного? Разве только то, что я теперь чувствую себя воровкой.
Так не смотрят на одноразовых любовниц. Хотя, откуда мне знать? Я никогда не умела хорошо понимать мужчин.
– Я уже собирался идти тебя искать, – сказал принц тихо. – Подумал, ты слишком обижена и не вернёшься. У меня несколько минут назад возникло… странное чувство. Будто ты попрощалась со мной.
– Как я могла бы на тебя обижаться? – не думаю, что у одной из кандидаток в фаворитки есть такое право.
Принц хмыкнул.
– Ты-то можешь… – и вдруг обнял меня, спрятав своё лицо в моих волосах. – У меня был такой длинный день, Дайяна… почти бесконечный. Прости меня за утреннюю грубость. Я просто…
– Всё хорошо, – шепнула я, чувствуя одновременно зависть и горечь.
Эти слова предназначались Лисси, не мне. Против правды не попрёшь: я не только жалкая, но ещё и воровка. Ведь принц, кажется, действительно успел её полюбить… Но это уже не имеет значения.
– Ты тоже выглядишь… – он замялся, – как после не слишком приятного дня. Встреча с родственниками прошла не особенно удачно?
– Всё хорошо, – повторила я, слегка прикоснувшись губами к его шее. – Семья – это всегда сложно.
– Ну-ну… Твой родитель уже решил, какую плату стребует с меня за тебя?
У меня ком встал в горле. Неужели они это всё вот так вот запросто обсуждали?
– Да, – тихо признала я. – Но я не хочу сейчас говорить об этом.
– Понимаю, тема не из приятных. А о чём хочешь? Мы могли бы ещё полетать. Или покататься на крыше одного из поездов. Что скажешь? Ещё можно устроить…
Я поцеловала его. Я сделала это. Просто представила, что рядом Бэн, и всё оказалось очень легко.
Он явно удивился, но быстро начал отвечать, прижимая к себе покрепче. Я послушно потянулась навстречу, приникла к нему, намекая, что не против дальнейшего, потянулась руками к его поясу…
Но он отстранился.
– Не думаю, что сегодня лучшее время для этого, – он шагнул назад, тяжело дыша. – Ты… я не хочу, чтобы с тобой это было так. Мы устали, пережили не самый приятный день, и...
“Мужчины всегда хотят только этого”, да, мама? Но, быть может, ты встречала в жизни каких-то совсем не таких мужчин?
И я сказала то, что сказала однажды Бэну. Бэну, который далеко. Который там наверняка поступит в Академию магии, как мы мечтали. И найдёт себе хорошую, достойную магичку.
Раньше эти слова принадлежали только нам. Но я могу теперь сказать их другому, чужому, нелюбимому.
Это будет мой способ предать.
– Я не хочу ждать особых моментов, если всё может кончиться в любой момент. Я хочу быть с тобой. Только с тобой. Сейчас.
Тогда принц поцеловал меня снова...
И больше не стал отстраняться.
18
Алисия Майлифф
*
Каюта оказалась закрыта.
То есть запечатана наглухо, без возможности хоть как-то открыть дверь.
Я металась по узкому пространству, пытаясь добраться хотя бы до аварийного рычага, но его намертво заклинило. Таким образом, даже позвать в нашу каюту управляющего маголётом не получалось. И скажу честно: вся эта ситуация пугала, особенно учитывая моего соседа. Это очень напоминало сюжет одной из тех страшных историй, что в великом множестве можно найти на полках книжных магазинов. Сама я, признаться, тоже уважала сказки о восставших мертвецах да страшных тайнах… и вот, как говорится, познала на своей шкуре.
Мой попутчик, правда, не пытался восстать из мёртвых (благо он всё ещё был жив), покусать меня или нечто в этом роде. Но он явно пребывал на грани между жизнью и смертью. Я же, будучи хищной фоморой с ртутными перьями, успехами в лекарском деле похвастаться не могла. Одни мои прикосновения могли бы отправить бедолагу на тот свет: всё же, после рандеву в драконьей столице я успела основательно проголодаться.
Надев плотные перчатки и стараясь не прикасаться к ранам, я кое-как влила в рот несчастному заживляющее зелье из собственного походного арсенала. Разумеется, этого было недостаточно, но больше я ничего ему предложить не могла.
Потом я буквально рухнула на своё сидение, ощущая предательскую дрожь в ногах. В груди зудело дурное предчувствие: ярко-алые жёсткие волосы соседа в сочетании с оранжевым оттенком кожи намекали на то, что передо мной уроженец островов Иока. Тех самых, где ещё разрешено рабство.
А Бэннард Финн был рабом. С островов.
Такое совпадение наводило на очень, очень нехорошие мысли.
Я хмуро смотрела на него. Молод ли он? Красив ли? Это сложно было сказать с учётом того, насколько сильно это тело было изломано. Но я бы поставила, что спутнику моему не больше тридцати… И вот тут назревал вопрос: а к чему это всё, собственно?
Первой мыслью было, что меня хотят подставить. Но это, если честно, как-то… глупо? Парня отделали явно или кулаками, или дубинками, его связывали, ломали пальцы… при этом, крови в салоне нет, а почерк подобный нетипичен как для прекрасных девушек, так и для ужасных хищных селенити (нам подобные издевательства над едой просто ни к чему). То есть, любой следователь, пребывая в здравом уме, увидит несовпадения.
Разумеется, правосудие можно купить. Не без того. Но у нас нынче не век разгула преступных Гильдий, и система кое-как работает. Потому проворачивать такие дела нужно аккуратно, чтобы хотя бы внешне всё казалось пристойным. А я ведь Морой поклясться могу, что не трогала парня – если уж совсем прижмёт. И даже сдать совершенно обнаглевших Гохордов. И это всё значит…
Я молча смотрела, как суша под нами сменяется водой. В глубине души я уже догадывалась, что должно случиться, но упорно не хотелось верить. Всё время казалось, что это происходит не со мной.
Может, мой попутчик просто подрался в дороге, связался не с теми людьми, которые и посадили его в маголёт. Может, я всё это надумала. Не могут ведь аристократы оказаться циничными убийцами? Не могли же они задумать…
Когда пузырь нашего маголёта на очередном повороте начал стремительно терять воздух, я поняла: могли. Гохорды действительно решили похоронить во Впадине Древних все свои секреты. И мы с несчастным, который, как я уже почти уверилась, всё же является Бэннардом Финном, по их приговору должны остаться на самом дне. Именно потому нас теперь болтает над синей бездной, а крепления охватило пламя, рискуя перекинуться на соседние пузыри.
Тут нужно сказать: маголёты – транспорт очень быстрый, сравнительно дешёвый, относительно удобный, но крайне ненадёжный. Именно потому по-настоящему состоятельные люди им пользуются редко, предпочитая скоростные корабли с ветряными парусами, надёжные и представительные. Со всеми удобствами.
Маголёты же постоянно попадают в аварии. Но… это никого особенно не останавливает. Маги, способные выжить в случае аварии, представители среднего класса, которым главное – оказаться на другом берегу быстро и дёшево, отчаянные разнорабочие, возвращающиеся с заработков и плюющие на возможную опасность… Клиентов у маголётных компаний хватает. Даже если часть из этих клиентов не добирается до другого берега… Будущее пришло, со всеми его технологиями, муравейниками-городами и бешеным ритмом жизни. И скорость с дешевизной важнее безопасности. Для многих.
К чести маголётных компаний надо сказать: они делают, что могут, лишь бы сделать маголёты более безопасными. Сотни лучших техномагичеких умов бьются над этой задачей в надежде заменить легко воспламеняющийся наполнитель пузырей на нечто менее опасное. Но пока что до этого ещё далеко, и производители сделали то, что могли: они отказались от одного большого пузыря (после взрыва которого зачастую гибло больше половины пассажиров) и заменили его на индивидуальный для каждой каюты. Это оказалось чуть дороже, но на выходе даже экономнее: любую каюту можно отцепить от общей цепочки, тем самым минимизировав потери.
И нашу с избитым парнем каюту, разумеется, отцепили. Пылая огнём, мы полетели в бездну.
Тут уже никакая конспирация не имела значения. Выругавшись сквозь зубы, я обратилась пернатой змеёй и кинулась на стекло. Думала, выбью его и доберусь до дому вплавь… но отлетела, воя от ожогов, отброшенная силовым полем.
Ловушка захлопнулась.
Я заметалась, бросилась на остальные стёкла, попыталась воспользоваться своими перьями – увы, ровно с тем же результатом. Аварийные рычаги, которые должны были выбросить нас со спутником в море, тоже ожидаемо не работали.
Между тем, защитная система маголёта окончательно сдалась под напором пламени, и наше относительно медленное скольжение вниз сменилось всеми прелестями свободного падения. Издав яростную трель, я успела свернуться вокруг раненого и зафиксировать нас в пространстве вращающейся, переворачивающейся, стремительно летящей вниз кабины. Прикосновение к селенити не особо полезно для больного? Факт неоспоримый. Но тут вот какое дело: падение убьёт его с куда большей гарантией. Одна из тех неприятных ситуаций, когда из двух смертей выбирать приходится чуть менее вероятную.
Удар о воду был безумно сильным. Трещали сидения, летели во все стороны щепки; я так приложилась своей змеиной башкой, что чуть было не откусила язык. Раненого тоже здорово мотнуло, но от критических повреждений спасли мои кольца. Так что он, спасибо удаче и ударной дозе исцеляющего зелья, ещё дышал.
Ненадолго, конечно.
Я смотрела со злостью, как вода заполняет кабину. Что я могу? У меня есть зелье воздушного пузыря, но оно действует от силы минут десять. Потом парень утонет в первые несколько минут. Сколько там нужно людям для таких вещей? Точно знаю – немного. Я могу дольше, спасибо большое Радужному дедушке. Но в итоге всё равно голод доконает… Мы медленно, но неотвратимо опускались вниз. Мимо окон кабины мелькали стайки рыб, шокированных нашим внезапным вторжением.
Я снова несколько раз бросилась на стекло, но оно даже не пошевелилось. Теперь на выбор осталось только два варианта: попытаться вынести стекло звуком, либо использовать какие-то подручные материалы.
Звук – недурная идея. Диапазон, в котором способны петь селенити, может быть по-настоящему разрушителен. И совсем не факт, что они додумались установить защиту от нашего голоса... Одна проблема: человека такое пение убьёт. Без вариантов.
Потому я вырвала крепление сидений и принялась бить им в стекло. Защита искрила, не позволяя разбить окно, но не отбрасывала назад; очевидно, была настроена только на селенити. Эх, сюда бы артефакт совершенно другой направленности…
Минуточку. Артефакт! Им не убьёшь дракона, это да. Но, может быть...
Материализовав хобу, я обхватила её покрепче хвостом и со всей дури врезала по стеклу.
И оно треснуло.
Давление воды, что всё время повышалось вокруг нашей кабины, доделало остальное: стекло вылетело, впуская мощный порыв воды. Я обхватила хвостом парня и рванулась вверх. На поверхность! Я ещё могу успеть…
Но огромное щупальце, намертво сжавшее меня в тисках, непрозрачно намекнуло: рано радуюсь. Я задёргалась, пытаясь разрезать щупальце плавниками. Из непроглядного мрака вокруг вдруг возник глаз. Маленький такой, скромный глазик размером с двухэтажный дом.
Глубоководный Древний… Мора, спаси мою сущность.
“Ну приплыли, – от ментального голоса у меня встали дыбом все перья. – Эти драконы вконец одраконели!.. Слышишь, ты? Я тебя съем!”
Упс, что говорится.
“Не надо! – заорала я в ответ что было сил. – Я не дракон! Я – фомор!”
“Это я – фомор. А ты – глиста пернатая!”
“Но всё ещё – фомор. Вы же не едите себе подобных, правда?” – я постаралась мерцать плавниками в самом дружелюбном, завораживающем ритме.
“Мне подобных, говоришь? – расхохотался Глубоководный. – Нахальный пернатый глист… Узри же меня!”
И он тоже заставил узоры на своём теле засветиться.
Я икнула. Слышала, что они огромные, но настолько… Казалось, тонкие щупальца его расползаются всюду, куда хватает видимости.
“И что, пернатый глист. Скажешь, мы подобны?”
“Ну… мы в теории принадлежим к одному виду. Теоретически.”
“Зачем ты лжёшь, дракон?”
“Я – нет! В смысле, не дракон и не лгу.”
“Не дракон, говоришь?”
“У меня просто затесался в роду дракон… Давно.”
Глубоководный раздражённо завозился.
“Сухопутные фоморы спят с драконами? Какой позор! Как вообще можно ложиться в постель с этими непонятными мутантами? Крылатые ящерицы! Они же уродливые!”
“Ну… есть такое, – икнула я, наблюдая за комком разномастных щупалец. – Но в жизни, знаете ли, всякое бывает.”
“Это да. Что такого хорошего в этих драконах, что они так всем нравятся? Почему не фоморы? Мы же красивее! Сильнее! И форма у нас более логичная.”
“Верно, – закивала я. – Хотя, у драконов есть золото.”
“У меня тоже есть, – заметил Глубоководный. – Я могу пропускать сквозь свой организм морскую воду и выпускать с другого конца чистое золото! Но всё равно никому не нравлюсь.”
Внезапно, однако.
“Они полюбили бы вас, если бы успели узнать получше”, – я скосила глаза на предполагаемого Бэна, вокруг которого воздушная прослойка неумолимо сокращалась. Судя по всему, мне его не спасти… Времени просто не хватит.
“Думаешь, меня нужно узнать получше?... Эй, пернатый глист, я с тобой разговариваю! На что это ты смотришь? – Глубоководный приблизил свой исполинский глаз и уставился на раненого парня. – О! Это твоя еда?”
“Нет! – возмутилась я. – Не еда. Я его спасаю!”
Глубоководный расхохотался:
“Ну ты и недотёпа! Кто ж так спасает? Он же у тебя сдох почти!.. Не умеешь, ой не умеешь ты обращаться с домашними животными. Это ж человечек! С ними надо нежно. А ты вон его всего сломала!”
“Это не я сломала, – огрызнулась я. – Мне его… подбросили. Вот таким вот сломанным. Если позволишь мне всплыть, то попробую починить.”
“Тупенькая ты, – сообщил Глубоководный снисходительно. – Он же сдохнет, пока всплывёшь. Это ж человек, я тебе точно говорю! Я очень хорошо в этом вопросе разбираюсь”.
Угу, оно очень заметно. Но вслух я этого не скажу, разумеется.
“Так, может, вы знаете, как его починить? – уточнила я. – Вы ведь такой умный! И намного дольше живёте. Явно разбираетесь в вопросе намного лучше, чем я.”
Глубоководный слегка раздулся.
“Да, – сказал он серьёзно, – я – великий эксперт по человечкам! Сейчас починю его тебе. Смотри и учись!”
Одно из щупалец ловко вырвало у меня парня и…
Ох.
Прости, случайный попутчик! Я сделала всё, что могла.
“Вы съели его!” – констатировала я очевидное.
“Поглотил, – поправил Глубоководный. – Втянул в себя. Как ещё прикажешь чинить человечков?”
Мне захотелось побиться головой о какой-нибудь камень.
“Людей невозможно починить таким образом!”
“Вот ещё поучи меня! Сказано тебе: я – эксперт!”
Я с сожалением посмотрела на контур парня, который угадывался внутри щупальца. Повезло же нарваться на спятившего сородича! Или он так надо мной издевается?
Стоп. Что?!
“Он шевельнулся!” – ахнула я.
“Ну да, – отозвался Глубоководный буднично. – Скоро уже можно вытаскивать.”
Распахнув рот и вытаращив глаза (в змеиной ипостаси наверняка выглядело уморительно), я наблюдала, как Глубоководный выдувает воздушный пузырь, помещает туда своё щупальце и вытряхивает парня.
Совершенно здорового, лишь с парой шрамов на молодом и достаточно симпатичном лице.
“Ну вот, – сказала Глубоководный ворчливо. – Так человечков надо чинить! Но куда тебе, конечно: мала ещё!”
Приходится признать: кажется, из нас двоих идиот тут всё же я.
“Спасибо! Вы его спасли!”
“Ну так, – готова поклясться, что Глубоководный смутился. – Нашла достижение! Так любой завалящий кракен может!”
Ответить я не успела. С мысли сбил вопль дикого ужаса: это парень проснулся. И увидел, что его окружает.
“Чего это он? – удивился Глубоководный. – Может, бешеный?”
Да уж...
“Это у него нервное. Люди. Что с них взять?”
“И то правда!”
