Текст книги "Очень прекрасный принц (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

– И, как я уже сказал, в том моём видении между нами расцвели цветы.

Вот как… О да, теперь я окончательно поняла, какая глупая, дурацкая ситуация произошла. Не знаю, откуда взялись эти проклятые цветы, но могу предположить: магия селенити, ожившего желания, воплощённого сновидения, просто показала принцу то, что он хотел увидеть. То, что могло его очаровать больше всего.

– Мой принц, – сказала я тихо. – Не стоит так безоговорочно верить видениям и снам. Они очень… обманчивы. И всегда исчезают с рассветом.

12

– Так ты – мой сон, Дайяна? – спросил он вроде бы в шутку. Только вот глаза смотрели серьёзно, оценивающе, испытывающе, будто хотели открыть разом все мои секреты. В них плясали отражения городских огней, что делало дракона во много раз прекраснее, чем обычно. – Иллюзия, которая развеется при свете дня?

И что мне сказать тебе?

– Никогда нельзя исключать этого, мой прекрасный принц. Особенно… драконам.

– Сомневаешься, что мы пара?

Наверняка знаю, что нет. Разве что… разве что каким-то чудом ты окажешься парой настоящей Дайяны. И почему одна мысль об этом вызывает столько отвращения и горечи?!

– Сомневаюсь. Как я уже сказала, я не верю видениям.

– Забавно, – он сжал мою ладонь. – До сего дня я считал, что любая на твоём месте будет счастлива услышать от меня все эти откровения.

– Прости, но я не верю, что действительно – любая, – ответила я мягко, стараясь взвесить каждое слово. – Это лестно, разумеется. И ты правда прекрасный принц, в лучшем смысле этого слова. Но всё же у всех разные сердечные пристрастия, мечты и обстоятельства. Разве нет? Хотя... знаю точно: мой отец был бы счастлив. Твоё отношение ко мне помогло бы ему в делах.

– Отец, но не ты… – протянул Или, глядя на звёзды. – Твоё сердце занято, Дайяна? Это тот самый слуга, Бэннард Финн, бывший раб с островов? Его ты предпочтёшь такому прекрасному мне? А крыша сарая с пряностями тебе милее крыши Императорского Дворца?

И что мне отвечать? Гадство! Знать бы ещё, что испытывает по этому поводу настоящая Дайяна. Нет, вроде бы очевидно, что роман её закончился не слишком хорошо – учитывая состояние, в котором она пребывала. С другой стороны, одной Бездне Безмолвной ведомо, что там могло случиться на самом деле. Бывший раб с островов, наверняка даже внешне не похожий на “правильного” имперца… Снобы-родители… Вряд ли что такого рода история хотя бы в теории могла хорошо кончиться.

И вот тут дилемма. Как я могу говорить о таких вещах от лица Дайяны? Ведь дальше ей жить этой жизнью.

И отвечать за эти слова.

– Сердце – не общественный сортир, – сказала я в итоге. – Занято оно или свободно – на нём не висит такой таблички. И, сдаётся мне, крыша сарая с пряностями и крыша Дворца хороши по-своему. На разный манер.

– Это стоит трактовать так, что тебе нравимся мы оба? Одинаково?

Как же сложно.

– Это стоит трактовать так, что у каждого есть прошлое, – ответила я спокойно. – Порой оно может быть печальным, а порой его непросто отпустить. Я знакома с тобой два дня и ещё не пережила историю, случившуюся в прошлом. Я не могу сейчас измерять, кто нравится мне больше или меньше. Но… ты нравишься мне. И этого, я думаю, достаточно сегодня.

– Да уж, – Или вздохнул. – Никогда не представлял, что у меня будет такой соперник…

– Он тут ни при чём, – быстро ответила я. – Это прошлое. Не стоит его впутывать.

Не хватало ещё, чтобы с тем парнем что-то случилось. Не знаю, был ли он “коварным соблазнителем”, как утверждала Элизавет. И знать не хочу. Но…

–Ещё не хватало, – поморщился Или. – Сотри испуг со своего лица. Я что, дал повод считать себя невменяемым психом?

Я физически почувствовала: ему действительно обидно.

– Прости. Я просто…

– Ты просто считаешь меня истеричным ревнивцем? Не особенно лестно. Хотя, если учесть, какими драконов обычно представляют люди – объяснимо… Но на деле я сказал тебе правду: я не ожидал, что когда-то попаду в такую ситуацию. Тут нет других подтекстов.

Честно говоря, после этих его слов я вздохнула с облегчением. Как бы красиво ни смотрелись ревнивые властные драконы на страницах книг и театральных подмостках, но жизнь вносит свои коррективы. И в реальности это зачастую принимает скорее страшные и уродливые формы.

– Ладно, – Или отвернулся и снова посмотрел на город. – Но ты называешь Бэннарда прошлым.

– Да, – ответила я коротко. Уж тут, как мне кажется, я могу быть почти уверена. – Иначе я бы не пришла сюда. Что бы там родители не говорили.

– Дин утверждал, что вы с Бэннардом хотели сбежать вместе… Всё так?

Если бы я ещё знала!

– Не получилось.

– А где он сейчас?

– Это допрос?

– Нет, – вздохнул Или. – Просто ребята Дина так и не смогли его найти. И это весьма… загадочно. Уехал, не забрав вещей; взял билет до Райоли, но так и не сел на поезд…

– Я не знаю, где он, если честно. После нашей ссоры… я просто отпустила его. А к чему все эти вопросы?

Или оценивающе на меня смотрел.

– Видишь ли, мой друг Дин считает, что с Бэннардом что-то случилось. И едва ли он жив.

– Что ты такое говоришь?! – гадство.

Какое же гадство.

Но, если совсем честно, то в глубине души я тоже подозреваю что-то подобное.

– Уверяю тебя, тут какая-то ошибка, – что ещё я могла сказать?

– Ну да, – Или посмотрел на город. – Прости, что поднимаю этот вопрос на свидании, но… Дин спросил у меня, стоит ли искать Бэннарда. Я же спрашиваю об этом у тебя, Дайяна.

– У меня?!

– Да, – Или всё так же старательно не смотрел на меня. – Я догадываюсь, что между вами произошло что-то очень неприятное. Потом он пропал. Потому я и спрашиваю у тебя: стоит ли нам копаться в этом?

– И если я скажу “нет”...

– То я воспользуюсь своим положением, чтобы приказать Дину остановиться.

Ох, как же велик соблазн… Бывает на свете мутная водица, которую лучше не ворошить. И, конечно, расследование может угрожать мне, пока я изображаю Дайяну Гохорд. Но…

Если с Бэннардом действительно что-то случилось, то с большой долей вероятности это сделали Гохорды. И, попросив принца не проводить расследование, я тем самым похороню этот секрет. Казалось бы, удобно для всех. Но…

Я сама была бедной. Я сама видела, как богатые люди относятся к беднякам, как к грязи. Я знаю, что такое безнаказанность.

Покрывать подобные вещи я не готова.

– Я действительно не знаю, что с ним случилось, – ответила я спокойно. – Но не думаю, что твоего друга действительно стоит останавливать. Если с Бэннардом что-то произошло… в чём я сомневаюсь, но всё же... то он заслуживает справедливости.

Или повернулся и посмотрел на меня. На его лице ничего особенно и не отразилось, но по блеску в глубине глаз я поняла: это было испытание. И, кажется, только что я дала правильный ответ.

– Хорошо. Но показания ты давать не хочешь, я верно понимаю?

– Нет, – выдавила я, проклиная свою правильность, – это пока что слишком тяжело.

– Хорошо, – Или моргнул, и я своими глазами могла созерцать, как снова возникает на его лице дурашливая маска. – Значит, не будем больше говорить о грустном и тяжёлом. Хочешь полетать на драконе?

– Предлагаешь себя в качестве транспортного средства?

– Предлагаю меня оседлать, – он поиграл бровями. – Ради такого дела даже разрешу тебе побыть сверху. Что скажешь?

– Ну ты и…

– Прекрасный принц? Да, такой! Восторженные восклицания, так и быть, прибережем для спальни. Так что скажешь по существу вопроса?

Что скажу?

Честно говоря, я предпочла бы полетать с драконом, а не на нём. Даже представила, как это интересно могло быть – отплясывать в воздухе вместе, переплетаясь, наперегонки устремляясь за поездами… В тот момент соблазн всё рассказать стал просто невыносимым. Он ведь не так уж и плох, верно? Не какой-то чванливый и высокомерный королевский отпрыск, ошалевший от вседозволенности. Да, я знаю Или совсем недолго, но… В его личном ритме, в той ночной музыке, в решениях и реакциях… он несносен, верно. Порой просто невыносим. Но не производит впечатления того, кто не поймёт…

Только вот есть ещё Императорская семья, которую я обманула. И леди Элизавет, у которой в Тавельни длинные руки. И моя семья. И родной отец, которому я дала совершенно определённые клятвы.

А ещё есть особняк на Сиреневой улице, и платья в гардеробной, и эксклюзивные сорта чая, и лучшие инструменты для папы Буджо, и мобиль для всей семьи. И моя жизнь, богатая, стабильная. Я так долго её строила… столько в неё вложила... но она рухнет, как карточный дом, стоит мне сейчас открыть рот. И, что важнее, какой смысл? Я не смогу быть его парой, только фавориткой. И то… совсем не факт, что после моего признания он будет в этом хоть сколько-нибудь заинтересован. Зато его точно заинтересует моя природа, и вот это уже можно полноценно считать катастрофой…

– Дайяна? – позвал Или мягко. – Хотел бы я знать, о чём ты думаешь с таким серьёзным лицом. Поделишься?

– О, – я мысленно отвесила самой себе увесистый подзатыльник. – Просто пытаюсь решиться. Боюсь летать, знаешь ли.

Он прищурился недоверчиво, а потом вдруг шагнул вперёд и обнял. Это было и неожиданно, и приятно, и пугающе. Моё сердце забилось от растерянности и предвкушения, я слабо дёрнулась, как пойманная бабочка, а потом замерла.

На удивление, принц, любитель пошлых шуток и циничных комментариев, обнимал меня осторожно и деликатно, без намёков на продолжение. И в его объятиях мне было на удивление тепло.

– Не знаю, о чём ты думаешь, – сказал он тихо, – не знаю, что за тени прошлого терзают тебя, через что довелось пройти. Но запомни: я смогу тебя защитить, что бы ни случилось. Я позабочусь, чтобы ты не боялась высоты, а просто любовалась красотой неба. Какими бы ни были твои секреты, что бы ни пугало тебя, помни: у тебя для этого теперь есть я. Ты – маленький хрупкий человек. А я – твой большой дракон. Который не позволит навредить тебе, никому и никогда. И вытащит, как бы серьёзно ты ни влипла. Просто доверься мне, хорошо?

Я судорожно вздохнула и обняла его в ответ.

Если бы всё было так просто, Или…

– Давай полетим, – сказала я вслух. – Хочу увидеть поезда с высоты.

– Хорошо, – он едва ощутимо прикоснулся губами к моим волосам. – Мы вернёмся к этому разговору, когда ты будешь готова.

Я только улыбнулась в ответ, пряча грусть и сомнения.

Никогда не считала себя склонной к противоречиям, но сейчас слишком запуталась в собственных эмоциях и чувствах, как рыба в сети. И от этого на сердце становилось больно и пусто.

13

Дракон был прекрасен.

Мне раньше приходилось видеть мельком селенити, получившегося от скрещения с Ледяным драконом. Так что, некоторое представление о них у меня было. Но всё же мои сородичи, как бы ни разбавляли свою кровь драконьей, оставались пернатыми змеями – правда, с разными вариациями способностей и степенями пернатости. Например, мой кровный родитель мог похвастаться длинными перьями только вокруг головы и на хвосте. Зато что это были за перья! Огромные, цвета ртути и киновари, с радужным отблеском… не зря он считался одним из лучших экспериментов по скрещиванию, не зря.

Только вот, несмотря на всю свою красоту и могущество, он оставался низшим фомором. А значит – немного сновидением.

Природа же драконов совершенно иная. Они были созданы воплощениями стихий, этим всё сказано. Так что там, на крыше Дворца, передо мной предстал оживший лик Льда: сверкающий переливами граней, завораживающий пленённой мощью стремительной воды, звучащий в совершенно неподражаемом, прелестном ритме.

Он был самым прекрасным, что я видела в своей жизни. От этой красоты хотелось задохнуться. Мне в буквальном смысле стало тяжело дышать, сердце зашлось в шальном, неправильном ритме, и дракон обеспокоенно посмотрел на меня своими сияющими глазами, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Я ободряюще улыбнулась в ответ.

 – Ты просто слишком красивый, – сказала я. – Это вообще законно?

Морда у дракона приобрела одновременно смущённое и ехидное выражение. Он тихо фыркнул, встряхнулся, как мокрый пёс, и приглашающе подставил мне крыло.

Разумеется, отказываться я не стала.

Он взлетел плавно, осторожно, явно оберегая такую пугливую меня. Вокруг замерцали защитные сферы, притом немного даже чересчур плотные. Зачем летать, если не чувствуешь обжигающих порывов ветра? Это же как растворимый кофе или детское шампанское: на вид то же самое, но по сути совсем, совсем не то…

Я ничего не сказала, но он как-то понял. И в следующее мгновение заложил крутой, совершенно сумасшедший вираж, параллельно опуская все щиты, оставляя лишь колдовство, не позволяющее мне упасть.

И ветер ударил в лицо, разметав опостылевшую причёску Дайяны, выбив дыхание, вернув ощущение настоящего полёта, а не жалкой подделки.

– Давай за поездами! – крикнула я. – Это же самое интересное!

Или послушался. Он больше не сдерживался, не старался под меня подстроиться, а просто летел – свободно и радостно, так, как положено крылатому. Мы неслись сквозь чернильную ночь, догоняя и обгоняя поезда, ныряя сквозь воздушные потоки, упиваясь светом магических огней и подмигивающих с неба звёзд. И я ощущала себя просто непозволительно, неуместно счастливой. Кажется, хохотала; кажется, кричала радостно, стараясь перекричать ветер… Я потерялась во времени. И в реальности. Не знаю, сколько это всё продолжалось, прежде чем мы снова опустились на крышу Дворца.

Или снова обернулся в человеческую форму; глаза его сияли. Мы шагнули друг ко другу, будто привязанные.

“Нельзя! – отчаянно кричала разумная моя часть. – Ты не должна позволять себе такие вещи. Ты – не Дайяна! Это запутает всё во много раз сильнее!”

Но я положила ладонь ему на грудь, слушая биение сердца, и поняла, что ничего не могу сделать с самой собой. Что сойду с ума, если не поцелую его вот-прямо-сейчас… Я…

– Мой принц! – этот знакомый голос прозвучал очень кстати.

Либо очень некстати. Тут как посмотреть. В любом случае, появление Дина Ртутного уберегло меня от очень, очень больших глупостей. Только вот, увы, ощущать благодарность в тот момент у меня не слишком-то получалось.

Или застонал и рывком отодвинулся от меня.

– Если только это не что-то действительно важное, – рыкнул он, – то можешь считать, что на самом деле допрыгался! Ты…

Или запнулся. Я обернулась, предчувствуя неладное, и ощутила, как опускается сердце: выражение лица Дина не предвещало ничего хорошего.

Может, он докопался до правды обо мне? Но с чего бы ему тогда быть настолько подавленным?

– Мой принц, – Дин сделал шаг вперёд и с сожалением посмотрел на Или. – Я действительно не хотел тебя прерывать. Но вести нехорошие. Первая Императорская Фаворитка во время очередного приступа оступилась на лестнице и упала.

– Что?..

– Бедро сломано, повреждён позвоночник. И… лекари сомневаются, что смогут запустить процесс регенерации.

Или застыл. Я потянулась и осторожно сжала его руку в ободряющем жесте. Хотя что тут может быть утешительного, право слово? Моё сердце дрогнуло, когда он судорожно сжал мою руку в ответ, будто нуждался в опоре.  Лицо его превратилось в ледяную маску.

– Как это могло произойти? – хрипло спросил он, помедлив. – На ней же защитных чар больше, чем украшений!

– Отец разбирается, – ответил Дин. – Выводы делать очень рано. Но пока очень похоже на то, что мы имеем дело с халатностью и несчастным случаем.

Или резко выдохнул.

– Понял. Дайяна, прости, но…

– Иди к матери, – сказала я быстро. – И не вздумай даже заикаться об извинениях!

Он улыбнулся, но гримаса эта не коснулась усталых, испуганных глаз. Я сжала руку в кулак, чтобы подавить желание погладить его по щеке: едва ли при Ртутном такие жесты были уместны.

– Дин, – Или посмотрел на побратима, – я пойду туда. Пожалуйста, отведи Дайяну обратно в комнату. Сможешь сделать это, воздержавшись от угроз, обвинений и лишних вопросов? Могу я на тебя рассчитывать?

Вот уж что-что, а оставаться наедине с драконом Ртути я вовсе не горю желанием.

– Я могла бы добраться одна…

– Нет. Ты не будешь ходить тут одна. Дин?

– Да, мой принц.

– Хорошо.

И, обернувшись ледяным вихрем, Или умчался прочь. Ветер хлестнул меня по лицу, бросив охапку краеугольного крошева. Я ощутила, как тают на губах и ресницах крошечные льдинки. Почти что поцелуй… самое то для нас двоих.

– Леди? – я вздрогнула и обернулась на голос Дина. Ртутный внимательно смотрел на меня, будто пытался решить какую-то очень сложную головоломку.

– Да? – интересно, начнёт он меня допрашивать прямо здесь или повременит.

– Следуйте за мной.

*

На удивление, мои самые мрачные прогнозы не сбылись. То ли Дин Ртутный оказался хорошим другом, то ли – преданным подданным, то ли и то и другое разом. Но факт остаётся фактом: он не стал выпытывать мои тайны, давить или угрожать. Впрочем, светской беседой тоже не стал утруждаться. Возможно, настоящей Дайяне подобное молчание даже могло бы показаться неправильным или оскорбительным. Как знать? Я же была тишине только рада.

Условной тишине, разумеется. Так-то Дворец стоял на ушах, во всех возможных смыслах этого слова. Хлопали двери, носились по этажам слуги, растеряв всё своё достоинство, а в воздухе витало напряжение, терпким привкусом оседая на языке. Стоило нам войти в крыло, где поселили девушек, как навстречу сразу же бросилось несколько моих конкуренток, также претендующих на тёплое место фаворитки принца.

– Ах, господин Дин, – заговорила одна из них, – мы слышали о Первой Фаворитке. Неужели это правда?

– Не могу пока разглашать подробности, к сожалению, – спокойно ответил мой спутник. – Могу лишь сказать, что всё непросто.

– Ах, какой ужас!

– Но как подобное могло случиться? – вступила ещё одна. – Не может ли быть, что во Дворце орудует убийца?

– Вы читаете слишком много детективов, леди, – обманчиво-мягко улыбнулся Дин. – Завтра утром Императорская семья и Палата Советов выступят с официальными объявлениями. А теперь прошу простить. Дела.

Девушки вроде бы расступились, но я рано обрадовалась.

– А почему это вы сопровождаете леди Дайяну? Она что, подозреваемая? – быстро спросил кто-то.

По рядам девчонок пронесся шепоток.

– Она была рядом со старшей фавориткой…

– Учитывая историю семейства Гохорд..

– О Небо, какой ужас!

– Достаточно, – отрезал Дин. – Я проводил леди Гохорд до её покоев, ничего более. Если у вас есть другие теории, я могу устроить вам встречу с ведущим следователем. Желающие?

Как ни странно, таковых не нашлось. Но я не обманывалась: слух уже рождён. И не так-то просто будет обрезать ему крылья.

Кажется, Дин и сам это понимал. Войдя со мной в небольшую прихожую, отделяющую покои от коридора, он окликнул меня:

– Леди Гохорд.

– Да?

– Если возникнут проблемы из-за этих слухов, свяжитесь со мной. Я постараюсь разобраться по мере сил.

– Спасибо. Уже не обвиняете меня во всех грехах? – последнего говорить не стоило, конечно. Но я просто не удержалась.

Дин Ртутный криво улыбнулся.

– Я не собираюсь обвинять вас в том, чего вы не делали, леди, – спокойно ответил он. – Я всё ещё думаю, что с вами что-то не так. И почти уверен, что вы с семейкой убили Бэннарда Финна – либо как минимум удерживаете его незаконно. Но вы не имеете отношения к этой ситуации. И прямо сейчас… я предпочту, чтобы вы просто были рядом с принцем. И оказывали свою поддержку. Только и всего. Ах да… ваша семья прислала запрос на встречу. Он на столе. Я его предварительно одобрил, так что завтра в полдень вы можете до вечера покинуть Дворец. Всего хорошего, леди Гохорд.

С этими словами он, стремительно развернувшись, пошёл прочь.

14

Или, дракон Льда

*

– Как вы могли допустить подобное? – голос матери был холодным и жёстким. – Где были ваши глаза?!

Многочисленные служанки и компаньонки, приставленные к Биланне, стояли, склонив головы, и не смели поднять взгляд от пола.

В других обстоятельствах я бы пожалел того, с кем мама разговаривает в таком тоне, но не теперь. Как вообще можно было допустить нечто подобное?! Им ещё стоит радоваться, что мы сейчас в прогрессивном мире живём, где казни запрещены. А то ведь лет эдак двести-триста назад могли бы и без голов остаться.

И за дело, между прочим.

Но сейчас подобное недопустимо. Даже для матери. Потому, чуть приподняв губу, она всё же подавила и рычание, и подступающую трансформацию.

– Молитесь, – бросила она. – Молитесь всем богам, которых знаете, чтобы в ваших действиях не нашли ни тени злого умысла. А пока – приятной ночи в компании дознавателей! Учтите: они не будут снисходительны. Увести!

Я отступил, пропуская скорбную процессию, и взмахом руки прикрыл за ними дверь. В гостиной Биланны мы остались наедине. В тот же миг на холодном, надменном лице матери проступили усталость и грусть.

– Сынок, – позвала она.

И у меня внутри всё оборвалось.

Моя мать, Ледяная Императрица, была подобна пикам холодных гор в своём величии. Я помнил лишь четыре случая, когда она звала меня так ласково.

Когда я был маленьким и вместе с побратимами провалился в межмировой карман, застряв на полгода в диком, населённом неразумными драконами мире.

Когда Иэ, моя старшая сестрёнка, попала под обстрел орудий над островами повстанцев.

Когда Рой оказался между жизнью и смертью, сунувшись в мясорубку за очередной “девой в беде”.

И сейчас.

– Всё настолько плохо? – спросил я тихо.

– Похоже на то, – мать встала у окна, хмуро глядя на алеющее предрассветным заревом небо. – Лекари сейчас с ней, пытаются что-то сделать. Отец там же. Я… кто-то должен был отдать распоряжения.

Я услышал, как её голос дрогнул, и перевёл для себя: “Я не смогла на это смотреть”. Неудивительно, в общем-то: инстинкты теплокровных хищников – не шутка. Нередки случаи, когда оборотни нападали на лекарей, осматривающих раненых детёнышей или более слабых членов семьи. Разумом они могли сто раз понимать, что манипуляции лекаря необходимы, но звериной половине доказать подобное намного сложнее.

– Как именно это произошло?

Мать прикрыла глаза.

– Сегодня мы спали отдельно, – я с грустью различил тень вины в её голосе. – Точнее, мы с твоим отцом вовсе не собирались спать: Иэ прислала на рассмотрение новый договор с Сидхе-данан. Матриархи предварительно согласились открыть границы своих островов для торговых кораблей Драконьей Империи.

Я потрясённо выдохнул. Если бы не обстоятельства, такой прорыв можно было бы считать поводом для большого праздника.

– Да, твоя сестра в очередной раз проявила недюжинный дипломатический талант. Разумеется, тот факт, что она женщина, и её кровное наследие тоже сыграли свою роль… Матриархи сидхе, можешь вообразить, даже подарили ей рабов. То ли пять, то ли семь. Малышка буквально бурлила от возмущения, когда рассказывала об этом. Ты знаешь её отношение к рабству…

– О да, – при других обстоятельствах я бы посмеялся. И непременно послал сестре письмо с поздравлениями и текстом на манер “Самой богатой рабовладелице Драконьей Империи”.

– Вот-вот… Разумеется, это большая дипломатическая победа. Торговая Палата в восторге, Министерство Внешних Связей стоит на ушах, и мы не можем оставаться в стороне. Так что я отправила Биланне записку с пожеланием отдохнуть. Для неё, в отличие от нас, бессонные ночи вовсе недопустимы…

Мать склонила голову, но после справилась с собой и заговорила спокойно, размеренно:

– Она рано легла – полагаю, один из приступов тому виной, – но посреди ночи проснулась, потому что захотела выпить своего любимого пряного молока. И встретиться с Олушем. Она не стала надевать все защитные артефакты. Думаю, просто поленилась. Прихватила только тот, что защищал от магического нападения. И кольцо, определяющее яды. Как ты помнишь, стационарную защиту лекари попросили с неё снять, чтобы не перегружать организм магией…

О да, я помнил. И уже вполне ясно понимал, что произошло.

– А где были её компаньонки? – с невольной яростью спросил я. – Всё понимаю, но как же те двое, что дежурят в её покоях постоянно? Они разом ослепли и оглохли?

– Одна из них спала, другая убежала на свидание. С позволения Биланны, как я понимаю.

Я тихо рыкнул.

– К слову. Могу ли я узнать, где был ты?

Не самый приятный вопрос. Особенно – в таком контексте.

– Я был с Дайяной.

Мать сжала губы.

– Понятно. Парность не подтвердилась?

– Не знаю. Мы просто… летали.

Мать ничего не сказала, и эта тишина горечью осела у меня на языке. Пожалуй, я предпочёл бы, чтобы она ругалась или рычала.

Тишину, повисшую между нами, разорвал звук открывающейся двери.

– Моя Императрица, мой принц. Осмотр закончен.

Мы с матерью переглянулись и вошли в комнату. Я чуть не вздрогнул, увидев восковое, застывшее лицо Биланны с запавшими щеками и внезапно проступившими морщинами. Встретив мой взгляд, она постаралась улыбнуться, но движение губ получилось жалким и неуверенным.

Я взял себя в руки и широко улыбнулся в ответ. Можно ли подводить её в такой момент?

Лицо отца было холодным и ничего не выражало. На первый взгляд. Но я научился считывать разновидности этого самого “ничего” и непроизвольно сжал руки в кулаки. Лекари, окружившие Биланну, судя по виду, тоже не были настроены оптимистично.

– Ну и что вы все скроили такие лица, будто кого-то хороните? – хрипло сказала она. – Подобного стоило ожидать, верно? Рано или поздно… Огласите свой вердикт, господин лекарь.

– Для начала мы с лекарями поговорим наедине…

– Мой Император, – прервала Биланна твёрдо. – Ты знаешь, что я всегда и во всём готова повиноваться тебе. Но оставь мне немного гордости и не говори за моей спиной.

В этом была вся Биланна.

Отец на миг сжал губы, а после сделал лекарю знак рукой, позволяя говорить.

– Боюсь, мой Император, у меня нет для вас утешительных слов, – сказал лекарь. – Госпожа больше не поднимется на ноги. Я изучил все реакции на магическую стимуляцию, взял анализы и попросил коллег воздействовать разными типами целительской магии. Но… организм слишком… утомлён...

– Изношен, – прохрипела Биланна, – к чему тут эвфемизмы? Это тело слишком старое, и его чересчур часто штопали. Люди непригодны для такой долгой эксплуатации… И сколько же мне осталось по вашим прикидкам, уважаемый?

– Пять лет.

– Ещё недавно мы говорили о пятнадцати! – взвилась мать.

Лекарь только развёл руками.

– Боюсь, травмы заставят ткани разлагаться ещё быстрее. На самом деле, пять лет – это самый оптимистический прогноз. И не факт, что разум удастся сохранить... Мы, разумеется, будем замедлять процесс, снимать боль…

– Но мне предстоит пять лет в роли ни на что ни годной, дряхлой развалины-овоща, – усмехнулась Биланна криво. – Без права на лечение. Так?

– Нам удастся облегчить ваше состояние, – сказал лекарь. – Но лишь немного. Без прямого магического воздействия, но с помощью зелий и механизмов...

– Понятное дело. Мне мучиться, а вам – смотреть на мои мучения. Вот уж мечта всей моей жизни!.. Нет уж. Случилось то, что рано или поздно должно было случиться. И я приготовила специальное зелье на такой случай.

Ноздри отца раздулись.

– Не знаю, на что ты намекаешь, – резко сказал он, – но подумай дважды, прежде чем продолжать!

Я краем глаза заметил, что у него подрагивают руки. Удивляться нечему: для отца эта тема очень болезненная. Смерть его матери тому виной.

– Все, оставьте нас, – отрезала мама, бросив на отца быстрый взгляд.

Лекари, не будь дураки, испарились почти что мгновенно.

– Изволь объясниться, – мать сжала руку отца в своей, успокаивая. – О каком зелье идёт речь?

– Я говорю о зелье, которое предложила мне юная госпожа Радужная, – сказала Биланна. – Ведьминское зелье, дарующее силу, молодость и здоровье. Может подействовать даже на меня.

Я вытаращил глаза. Отец выругался, что ему вовсе несвойственно. Мать рыкнула:

– Ты издеваешься? Почему это зелье ещё не готово?!

– Потому что оно называется "Прощальный поцелуй", – объяснила Биланна. – И действует ровно год. А потом тело умирает во сне и превращается в цветы... Старый ведьминский ритуал проводов. Большая честь, между прочим!

Я сглотнул вязкую слюну.

– Нет, – хрипло сказал отец. – Я не дам разрешения.

Я, признаюсь честно, моргал растерянно и не знал, что сказать. Первым порывом было поддержать отца. С другой стороны…

Для человека вроде Биланны заточение в неспособном передвигаться, медленно умирающем теле, отторгающем целебную магию, станет настоящей пыткой. Пять лет неполноценной жизни или год полноценной… медленное угасание или спокойный уход… можем ли мы принимать за неё это решение? Имеем ли право отнимать такой шанс? И где тут вообще пролегает граница между правильным и неправильным?

– Лии, – Биланна тихо вздохнула. – Я люблю тебя. Ты знаешь. Но в подобных обстоятельствах это должно быть моё решение. И не ты ли официально поддержал инициативу Совета Лекарей насчёт внесения изменений в кодекс лекаря, если дело касается безнадёжных случаев? Каждый пациент может сам выбирать себе способ лечения. Его мнение приоритетно. Чем же мой случай так отличается?

– Я не…

Голос отца прервался. Я порадовался, что его сейчас не видит никто из посторонних: боюсь, образ Ледяного Владыки был бы мигом разрушен.

– Лии. Я прожила тысячу лет, на что обычно способны только наимогущественнейшие из человеческих магов. С первого дня, когда твой отец повелел бросить меня тебе в ноги, я – твоя. И мне повезло несказанно, что это оказался именно ты… в итоге – именно вы. Моя семья, и я никогда не хотела другую. Я отказалась делить постель с посторонним мужчиной, чтобы завести детей, потому что у меня уже есть дети. И ничего больше мне не нужно. Но теперь... не отказывай мне, прошу. Моя жизнь идёт к закату… позволь же мне решать самой, каким будет этот закат. Моё право, разве нет?

Плечи отца дрогнули.

– Я не похожа на твою мать, Лии, – сказала Биланна мягко. – Ничем. Она жила во мраке и ужасе и пожертвовала собой ради гибели кровавого безумца. Я жила полной жизнью, свободной, счастливой. И хочу сама сделать последний выбор. Я всё обдумала заранее, задолго. Я поговорила с лекарями и убедилась, что после всех обновлений никакая магия не может меня спасти – организм просто отторгнет колдовство. Я в какой-то момент начну просто гнить изнутри, и это – лишь вопрос времени. Хочу ли я, чтобы вы видели меня такой? Чтобы дети запомнили меня такой?... Нет. Я нашла в старых книгах упоминание “Прощального поцелуя”, обсудила с госпожой Дорлиной… обдумала. И решила.

– Но почему сейчас? – спросила мать. – Тогда имеет смысл выпить зелье через несколько лет, чтобы максимально…

– Чем больше внутренних повреждений – тем меньше шансов на благополучный исход, – ответила Биланна спокойно. – Даже у этого зелья есть пределы возможностей. Если принять его, когда степень внутренних повреждений станет критической, то я просто обращусь цветами. Не худший финал, если вы спросите меня. Но, если есть такая возможность, я лучше выберу год здоровья. С вами. Правда в том, что я очень хочу жить полноценной жизнью. Станете винить меня за это?