Текст книги "Очень прекрасный принц (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

39

Алиссия

*

Определённо, со мной что-то не так.

Я шла по улице, сжимая в кулаке кольцо, и боялась даже представить, что сказала бы тётя Ленна о моей выходке.

Ничего цензурного, мне кажется.

Но, почитав газеты этим утром, я поняла, что хочу увидеть Или. Издали, краем глаза, натянув самый нелепый облик из возможных…

По-дурацки всё вышло.

Хотя, когда речь заходит об Или, “получилось по-дурацки” – это практически мой девиз. У меня отключается разум, самоконтроль улетает в трубу, и я делаю вещи, которых бы никогда не позволила себе в нормальном состоянии.

Я не знаю, почему он так на меня действует. Порой мне становится от этого даже немного страшно.

На самом деле, я не собиралась приближаться к нему. Семья бы этого не одобрила, это было глупо, бессмысленно и, в конечном итоге, опасно. Тем более что, честно говоря, мне и без того было, чем заняться: дома творилось форменное безумие, а сама я…

Меня начал преследовать голод.

Не только физический (с этим как раз вполне благополучно помогала справляться тётя Ленна, закармливая меня до упора), но и энергетический тоже. И вот тут было сложнее, потому что вместе с голодом пришла ещё и утомляемость, и выступать стало откровенно нелегко. Опять же, новогодние праздники отгремели, наступил мёртвый сезон, и работы для меня как для певицы было не так уж и много.

Недостаточно для того, чтобы унять голод.

В какой-то момент мне даже стало интересно, как обычно с этим справляются гильдейские змеи. Но потом я вспомнила о той самой статье их дохода, включающей в себя торговлю живым товаром, и поняла, что мне едва ли подошли бы их способы.

В общем, было мне не до принца. Вроде бы. Но потом я прочла публикации в утренних газетах.

Испытала я по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны, мне хотелось крикнуть: “Я же говорила! Я говорила, что фомору нельзя в этой стране вести открытую жизнь! И вот, разумеется, на неё повесили всех собак!”.

С другой стороны, я почувствовала грусть. Если уж идеальной Марджане Лофф, наследнице Древних, со всеми её друзьями, со всей её идеальной жизнью и биографией не удаётся спрятаться от общественной травли, то что говорить обо мне? Что говорить? Если даже она оказывается под прицелом из-за своей фоморьей крови, то я, дочь преступника, существо без лица и имени, потомок хищных фоморов… Что тогда говорить обо мне?!

Третье, и самое глупое, чувство было ревностью. В целом я, при своей нелюбви к госпоже Лофф, допускала, что большая часть газетных инсинуаций – полнейший бред. Тем не менее, строчка об “оргии с тремя иностранными студентами” зацепила меня.

Потому что догадываюсь, что это могли быть за студенты. И допускаю, что они могли развлекаться все вместе. И… правда, кто угодно, но не Марджана Лофф!!

И да, я почувствовала сильное желание увидеть Или. Безумное почти. И, помаявшись, всё же уступила своей слабости. Но решила при этом натянуть на себя самое непривлекательное, дурацкое обличье, чтобы избежать неоднозначности.

Нельзя сказать, чтобы у меня получилось.

Одно радует: то ли из-за чужого внимания, прикованного к безумной старухе, то ли из-за близости Или голод мой отступил. Кольцо, подаренное принцем, грело ладонь.

Если однажды мой ребёнок спросит, каким был его отец, я могу сказать, что он был красивым и добрым. И передать кольцо. Не так уж много, но лучше, чем ничего, верно?

Конечно, придётся объяснять, почему ему (или ей) нельзя общаться с отцом. Пока ещё рано об этом думать, правда… Но объяснение приготовить придётся.

И от этого мне уже немного страшно.

*

– Красивый Благородный. Именно это вы предлагаете записать в качестве вашего имени? Я правильно поняла? – голос стряпчей-косатки я услышала с порога и прикусила губу, дабы не расхохотаться.

– Да, – ответил Глубоководный. – Я вычитал, что имя должно отражать суть. Разве это не отражает мою?

– Несомненно, – сказала стряпчая. – Но вы забыли упомянуть свою скромность и непритязательность.

– Да? А что, можно, чтобы имя состояло из четырёх частей?

Лирана Жифф коротко хмыкнула, сняла свои элегантные очки в тонкой оправе и потёрла переносицу.

Я испытывала к ней искреннее сочувствие.

– Что же, – сказала она. – Вы можете взять любое имя. И несомненно, Красивый Благородный звучит очень… гордо. Но всё ещё отличается от обычных человеческих имён. Опять же, очень многие воспримут это скорее как… псевдоним.

– Какая разница, как они это воспримут? – проворчал Глубоководный. – Я всё ещё могу перекрыть им море.

Косатка вздохнула и посмотрела на него своим косатковым взглядом.

– Вы, несомненно, можете, – признала она. – И перекрыть море, и устроить шторм, и потопить множество кораблей.

– Да, я могу!

– Всё так. Но всё же есть разные плоскости. С одной стороны – потопленные корабли, с другой – дипломатия. И на этом поприще, если дело дойдёт до потопленных кораблей – значит, мы уже проиграли.

– Почему? – Глубоководный искренне огорчился. – Тот Кто Спит поддержал меня. Он пообещал выпустить Кракена! И Мёртвого Капитана! Чтобы ни один не рискнул выйти в море без нашего разрешения. Как вам, а?

У Лираны нервно дёрнулась бровь.

– Тот Кто Спит… Мы говорим о легендарном чудище подводных чертогов?

– Чудище? Он первенец творения! По крайней мере, для этого мира. И его ближайшие друзья…

– Капитан и Кракен. Да, наслышана. И всё же, если дело дойдёт до противостояния сил, это будет проблемой для нас всех. Может начаться война.

– И что в этом такого? Мы выиграем.

– Погибнут люди.

– И что в этом такого?

– Возможно, те, кто в этом доме.

– С чего бы им умирать? – возмутился Глубоководный. – Я никому не разрешу топить их!

– Их убьют свои же, – отрезала Лирана. – За содействие фоморам. И такая же судьба с большой долей вероятности постигнет других, более слабых фоморов, которых вы хотели защитить.

Глубоководный нахохлился и посмотрел на госпожу Жифф почти обиженно.

– Так при чём тут моё имя?

– При том, что общество по сути своей намного глупее отдельных личностей, – отрезала Лирана. – Оно жестоко. Оно оценивает по одёжке, по расе, по происхождению, полу… Поверьте, мало кто знает это так же хорошо, как я, незаконнорожденная дочь, которая отказалась от подачек и захотела быть частью дела своего отца. Вы можете быть могущественны, умны, вам могут подчиняться моря. Но, если вы выберете неправильное имя, или неверный тон, или покажетесь обществу смешным – тогда вы станете для этих людей эдаким поводом для застольных шуток, островным царьком в ожерелье из ракушек. Им потребуются очень веские доказательства, чтобы воспринять вас серьёзно. Потому на этом этапе я бы предложила вам сделать всё правильно. Обдумайте ещё раз свои идеи насчёт имени! Я приду завтра, и…

– Ну нет, – отрезал Глубоководный. – Никакого завтра. Вы читали газеты? Видели? Они напали на молоденькую фомору только потому, что бедняжка с кем-то спарилась!

– Да, я видела, – поморщилась косатка. – Пренеприятнейшая ситуация с очевидным политическим подтекстом. Но должна предупредить вас, что для людей… кхм… спаривание может быть очень веским поводом для скандала. Особенно если оно происходит на работе.

– Почему?

– Не знаю, – хмыкнула Лирана. – Так уж повелось.

Глубоководный задумался.

– И что, вы не спариваетесь на работе?

– Нет.

– Совсем? – очень очевидно расстроился Глубоководный.

– Совсем.

– Даже если клиент очень-очень привлекательный?

– Мне такие не попадались. А теперь вернёмся к вашему имени, если вы не против. Если вы настаиваете на том, чтобы придумать его сейчас, то у меня были некоторые мысли.

– Правда? – сам Глубоководный выглядел так, как будто его собственные мысли витали очень далеко.

– Именно. Думая об этом, я перелопатила много информации о фоморах. По всему выходит, что у представителей вашей расы, как правило, нет фамилий, а порой даже и имён в нормальном их понимании. Имена порой заменяются происхождением: Глубоководный, Болотная и так далее. Хотя, это почему-то не касается, например, селенити…

– Змеи – низшие фоморы, рождённые из человеческих страстей, – отмахнулся Глубоководный. – Они не вышли из стихии, потому не могут взять её имя.

– Хорошо, допустим. И всё же, как бы вам понравилось имя Морий? Мне кажется, оно одновременно включает в себя и отсылку к морям, и к именованию вашей расы, и к Богине Море, вашей создательнице.

Лицо Глуборководного посветлело.

– Мне нравится!

– Хорошо, – кивнула косатка с явным облегчением. – Это уже что-то. Итак, Морий Глубоководный… Скажите, а есть ли какая-то суша на территории, где вы живёте?

– Несколько маленьких островов. Там никто не живёт, только отсюда порой приплывают добывать жемчуг… – наш свежеименованный Морий примолк, явно вспомнив свою рыбу-луну.

– Хорошо, – кивнула Лирана. – А как называются эти острова?

– Как они называются? – удивился Глубоководный. – Они что, как-то называются?

Лирана вздохнула и пробормотала под нос что-то подозрительно похожее на “Я тут сопьюсь”. Тётя Ленна, подмигнув мне, помчалась делать чай из успокаивающих трав.

– Вы сможете узнать свои острова на карте? – наша косатка не собиралась сдаваться.

– Конечно!

– Отлично.

Я устроилась в углу, наблюдая, как Морий с Лираной ищут острова. Тётя Ленна тут же поднесла мне поднос со сдобными булочками, и я жевала, забавляясь. В тот момент я не понимала, при каком историческом моменте присутствую… Справедливости ради, тогда я очень, очень многого не понимала.

– Вот! Недалеко от этого острова я живу.

– Значит, остров Бакару… Как вам нравится: Морий Бакарийский, Глубоководный?

– Мне нравится!

– Вот и хорошо, – выдохнула косатка. – Вот и хорошо… Отлично. Дайте мне ещё некоторое время, чтобы подготовить бумаги с печатями. И, думаю, мы можем обустраивать ваш первый выход в свет… А теперь прошу меня простить.

– Что, не останетесь на ужин? – расстроилась тётя Ленна.

– Нет, благодарю. Мне не повредит немного диеты.

– Зачем? – удивился Глубоководный. – Ты очень правильной формы!

– Да, я тоже учила геометрию и знаю, какую форму считают правильной… Хорошего вечера!

Косатка ушла, цокая каблучками элегантных туфель. Глубоководный смотрел ей вслед, а потом повернулся к нам с тётей Ленной и спросил:

– Я ведь красивый? С человеческой точки зрения? Почему она сказала, что у неё нет красивых клиентов?

Н-да. Возможно, тётя Ленна и права в своих прогнозах насчёт этих двоих. Но им явно будет очень, очень нелегко понять друг друга.

– Вы очень красивый мужчина, – сказала тётя Ленна. – Но разве женщина может это признать, глядя вам в глаза?

– А почему нет? – озадачился Глубоководный.

– Потому что такие вещи женщины говорят не словами, уважаемый господин. Ещё чаю?

– А чем они говорят? У людей есть дополнительная система сигналов?

– Можно и так сказать. Но в данном случае вам не о чем переживать, знаете? Просто немного терпения – и она будет ваша.

– Да я не то чтобы сильно хотел, – тут же заюлил Глубоководный. – Просто спросил… Кстати, пернатая! У меня к тебе вопрос: ты почему так себя не бережёшь?

– В каком смысле? – насторожилась тётя Ленна. – Лисси аккуратна! Как и должна быть, учитывая её положение.

– Не знаю, – фыркнул он. – Хорошая ли идея – носить в таком состоянии чужое лицо? Я поделюсь энергией, если надо, но правильно ли будет её в таком объёме терять? Этот твой малёк, знаешь ли, прожорливый. Сейчас ты наелась досыта, конечно, но что будет потом? С таким расходом ты растеряешь энергию очень быстро.

– Но я всегда принимаю какой-то облик, и ничего!

– Для нормального твоего состояния это, может, и ничего, – согласился Глубоководный. – А вот сейчас… ты быстро обессилеешь, пернатая.

Мне захотелось плакать.

– Но я же… я не могу просто взять и выйти…

– Почему? – недоумевало это простодушное существо.

– У меня нет человеческого лица! – крикнула я.

– Ну, может. Так ты и не человек! Выходи в нечеловеческом. Я, конечно, говорил, что ты – пернатая глиста. Но должен признать: ты – весьма симпатичная пернатая глиста. И гребни у тебя красивые, радужные. Так что никаких проблем!

Никаких проблем… Я медленно покачала головой, стараясь сдержать слёзы.

– Я буду у себя.

– Конечно, милая, – сказала тётя Ленна чуть встревоженно. – Я принесу тебе вкусненького.

Я только и сумела, что выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Показаться семье в нечеловеческом обличье? Носить его постоянно? Это… пугающе. Но ради ребёнка… так и быть.

Войдя в комнату, я стянула с себя человеческий облик, будто он был костюмом не по размеру. Оказалось это на удивление тяжело, будто во мне было действительно мало сил для подобных превращений. Эх, что бы я делала без Глубоководного и его советов? Свернувшись на кровати, я прикрыла глаза.

Всё будет хорошо.

*

“Марджана Лофф оказалась парой дракона!”

“Великая история любви!”

“Марджана Лофф показала свою метку парности!”

Я сидела и отсутствующим взглядом таращилась на заголовки газет. Когти мои царапали покрывало, оставляя уродливые дыры.

Изображение изящной метки, опоясывающей предплечье Марджаны Лофф, я изодрала в клочья, задыхаясь от ненависти и слёз.

Значит, иногда фоморы-полукровки всё же становятся парой дракона, всё же получают метки. И конечно же, обязательно это должна быть идеальная Марджана Лофф! Кто же ещё?! Одно-единственное облегчение: по крайней мере, она не оказалась парой Или. Этого я бы точно не вынесла. Глупая, завистливая я…

– Ма шери, ну разве можно звучать так громко, сердито и грустно? Особенно в твоём положении?

– Папа, – у меня задрожали губы. – Я такая… глупая, завистливая и слабая!

Он покачал головой, присел рядом и осторожно погладил перья у меня на щеке.

– К чему это странное самоуничижение, ма шери? Мы оба знаем прекрасно, что это неправда.

Я всхлипнула и прижалась к нему в едином порыве, вдыхая знакомый запах.

– Я чувствую себя именно такой, папа. Слабой, лживой, ни на что не годной. А что хуже того, завистливой и мелочной. Даже музыка не приносит больше того утешения, какое я ищу. Мне мерзко от самой себя…

– Ма шери, – папа Буджо осторожно прижал меня к себе, – любое мыслящее существо подобно мелодии. Оно не может всегда оставаться в одном тоне, в одном звучании – это просто не имеет смысла. Высший звук не имеет смысла без низшего. У всех у нас бывают моменты слабости, тревоги, ревности, когда личный ритм звучит не так, как нам хотелось бы в идеальном представлении о нас самих. Тем не менее, мы не можем быть идеальными. Без несовершенства у нас не было бы музыки.

– Идеальными нет, но…

– Ма шери. За каких-то полгода ты едва не погибла, потеряла всё, взвалила на свои плечи огромную ношу, работала, не переставая. Ты отказалась от своей любви. Ты заперта в своей комнате, как в клетке. Ты ревнуешь. И поверь, это чувства, которые так или иначе знакомы каждому. Да, это пройдёт. Да, завтра или через неделю ты проснёшься и снова поймаешь свою высшую октаву. Но не спеши корить себя за слабость – ты имеешь на неё полное право.

– Спасибо, – шепнула я, прикрыв глаза.

– Сыграть тебе, милая?

– Да. Только… не рояль и не скрипка.

– То есть, ничего банального, моя дорогая? Поддержу, пожалуй. А что ты сказала бы о волынке?

От удивления я даже забыла, что грустила.

– Волынка… А откуда?..

– Прикупил недавно. Подумал, что это будет весело. Попробуем вместе?

Губы мои дрогнули в улыбке.

– Да, папа. Мы попробуем.

И на сердце у меня мгновенно стало легче.

Да, я слаба. Я разрываюсь между любовью и здравым смыслом, между человеческим и фоморьим, между тем, кто я есть, и тем, кем я хотела бы быть.

Но, возможно, иногда нужно позволять себе это. Быть слабой.

Иначе никак.

*

Я провела следующие дни в комнате. Училась играть на волынке. Музыкальная магия, конечно, давала мне некоторую власть над инструментом, но всё же практика ещё никому не вредила.

Столицу сотрясали какие-то неведомые скандалы, кажется, случилось наводнение в портовом квартале… но я не позволяла себе об этом задумываться. Принц там или нет, но есть кое-кто, о ком мне теперь нужно заботиться. И едва ли ему пойдёт на пользу моё постоянное нервное напряжение. Мне не надо было охотиться (энергией со мной делился Глубоководный), так что я впервые за последние полгода позволила себе просто расслабиться и отдохнуть. И только тогда осознала, насколько на самом деле устала.

Наверное, иногда этого не осознаёшь, пока не остановишься.

Спустя какое-то количество дней, когда моя игра на волынке перестала казаться натужной и чуть грязноватой, в комнату поднялась тётя Ленна.

– Принц уехал, – сказала она.

И я даже не расплакалась, только грустно улыбнулась.

Что же, это к лучшему: меньше соблазнов. Теперь мы оба будем там, где должны быть.

40

Или Ледяной

*

– Мне не нравится плавать, – сказал жирный серый кот, воинственно распушив свой огромный хвост. – У меня аллергия на воду.

– А у меня аллергия на котов. Давай я выброшу тебя за борт, и ты поплывёшь следом?

Комок шерсти посмотрел на меня крайне подозрительно.

– Врёшь ты всё, – протянул он. – У драконов не бывает аллергии.

– А я, может, необычный дракон, – сказал я.

– Угу, на всю голову необычный… – пробормотал кот. – Скажи честно: весь интеллект в вашей семье достался сестрёнке?

Вот ведь тварь пушистая.

– За борт выкину.

– Раскрою всем твои секреты.

– Не посмеешь.

– Спорим?

– И не успеешь.

– Спорим? Мы, перевёртыши, ребята шустрые. И вообще, я, может, счастье тебе, подставка для короны белобрысая, организовать пытаюсь. А ты меня – за борт, за борт…

Я только покачал головой, с тяжёлым сердцем наблюдая, как тонут в тумане берега Вел-Лерии. Там, в человеческом городе, я оставил своего друга. А взамен получил чокнутый комок пуха и странную, не отпускающую ни на миг тоску. Интересно, когда это всё вообще стало моей жизнью? Кто бы ещё мне ответил…

Тут надо сказать: Марджана Лофф всё же оказалась парой Дина. Правда, никакой метки у них и близко не проявилось, потому нам пришлось подсуетиться и сотворить иллюзорную местной прессе на радость. Народ вроде бы скушал фальшивку, и это к лучшему. Широкой общественности пока что явно не стоит знать, что в самом понятии драконьих пар наметились значительные изменения.

А они наметились.

Рогатый божок довольно долго морочил нам голову. Но когда отец, видя неоднозначность ситуации, решил развалить к Бездне его Храмы… Тогда Лесной Царь очухался. И соизволил прислать своего посланца с объяснениями. А что посланец – кот Марджаны… Ну, тут какие боги, такие и посланцы. Думаю, зная Лесного Царя, нам ещё сказочно повезло, что это не говорящая сковородка. С него бы, пожалуй, сталось.

Впрочем, плевать на кота. Куда важнее оказались новости, которые нам это “божественное чудо” принесло. Тезисов было несколько, и все они, как один, сбивали с толку.

Итак, самое шокирующее: фоморы и сиды вполне могут иметь детей от драконов. Не важно, пара там или нет. Правда, от не-пары драконята родиться не могут; от родителя-дракона ребёнок унаследует только часть магии, но не второе обличье. То есть, фактически, ребёнок от такой связи будет полукровкой. Не слишком хорошо, но всё равно переворачивает всё наше представление о мире и жизни. Уверен, многие драконы, которые так и не смогли найти пару (или те, чья пара не способна в силу возраста или физиологии дать потомство) обеими руками ухватятся за возможность иметь собственных детей. Пусть даже не драконов. Опять же, придётся пересмотреть взгляд на брак и законы о бастардах: если могут рождаться полукровки, значит, они должны быть защищены. Пока что наше семейное законодательство просто не предусматривает такого исхода....

Но дальше – больше. Оказывается, сиды и фоморы могут быть парами драконов, но метка парности при этом не появляется. Местные боги, видите ли, “не хотят клеймить своих любимых детей, как скот”. Ну-ну. Так что определить такую пару можно только тремя способами. Первый, тот самый, который провернул Дин: пробыть рядом достаточно долго, чтобы ментальная связь образовалась. Способ второй: подождать полгода, когда у дракона изменится аура и перестроятся стихийные узоры на щеках. Способ третий, который уже испробовал Дал Ртутный: узоры на щеках трансформируются, если пара беременна от дракона. Это происходит, когда плод впервые проявляет свою магию.

Разумеется, такие новости всё значительно… усложнили.

Но даже это ещё не всё. Следующее правило создавало ещё больше проблем. Оно гласило: если парой дракона становится сид или фомор, то драконы у них смогут родиться только после добровольного обряда в Храме Тёмных Богов.

На самом деле, вполне изящное решение со стороны местных божеств. Во-первых, они обезопасили своих любимчиков от репродуктивного насилия. Всё же, как бы ни были драконы добры к своим парам, но мнение на тему того, хотят ли они этими самыми парами быть, учитывалось далеко не всегда. Во-вторых, теперь всем ясно, что Храмам на территории нашей славной Империи быть. Если они потенциально могут понадобиться для воспроизведения новых драконов, то в их сторону даже дышать никто не посмеет, это понятно… В общем, отлично придумано. Не подкопаешься.

К слову, как мне показалось из тона короткого разговора между нами, отец таким поворотом событий не слишком опечален. Не в восторге, конечно: всё же, эта информация полностью переворачивает многие устои Драконьей Империи. Но бегать кругами и рвать волосы на всех труднодоступных местах он тоже явно не намерен.

“Возможно, это к лучшему, – сказал он, выслушав мой краткий отчёт. – Если, конечно, всё так, как нам пытаются показать. Всё же, мы чужды этому миру. Раньше мы были завоевателями и истребляли местных магических существ. Теперь времена изменились – и, возможно, нам удастся стать полноценной частью круговорота энергии, влиться в него, как это сделали сидхе десять тысяч лет назад. Но в данный момент я намерен сконцентрироваться на поиске полукровок. Особенно меня интригует ребёнок, рождённый драконицей. Хочу понять, у кого хватило ума скрыть такое.”

Тут я с отцом был вполне солидарен. И да, информация о существовании некоторых полукровок, которой на волне щедрости поделился с нами посланец божества, обескураживала. В частности, он сказал, что некая драконица родила ребёнка не от пары. И скрыла его от закона. Немыслимо!.. Или, по крайней мере, так казалось раньше.

Теперь новости были одна другой краше. И я даже не особенно удивился, когда отец распорядился возвращаться как можно скорее. Поспешность объяснялась “некими семейными делами”, о сущности которых мне знать было не положено. В теории. Но на моей стороне был Рой с его маленькой армией щебечущих птичек, так что я уже был в курсе: особой, которая родила полукровку и скрыла его ото всех, оказалась тётушка Син, папина сестра.

Скандал обещал быть поистине сногсшибательным. Неудивительно, что отец вызвал нас с Иэ домой...

– Не притворяйся, будто думаешь, – сказал кот. – Я всё равно тебе не поверю.

Я мрачно посмотрел на это чудовище.

– Слушай, засланец божественный, – начал я.

– Меня вообще Бонифаций зовут, – сказал кот с достоинством. – И я не засланец! Я дар… Или нечто в этом роде.

– Да хоть небесный кредит! Ты помнишь, зачем я тебя с собой взял?

– Потому что я – красивый? – промурлыкал кот.

– Потому что ты пообещал мне помочь с поиском пары! Но пока что ты только морочишь мне голову.

– Я сказал и я помогу! – обиделся кот. – Когда смогу. У меня тоже обязательства перед нашим Господином есть, знаешь ли! Я не могу тебе всё вот так взять и выболтать. Тогда тебе будет сложнее!

– Мне будет сложнее, если я узнаю свою пару сейчас? – усмехнулся я. – Серьёзно?

– Да! – Бонифаций раздражённо вздыбил шерсть. – Слушай… Может, это тебе покажется глупым и ты мне сейчас не поверишь. Может. Но правда в том, что это паршивая идея – пытаться встретить предназначение до того, как ты будешь к нему готов. Понимаешь? Некоторые дороги нужно пройти, до некоторых вещей дорасти… Это как если бы я, перевёртыш, не стал ждать своего пятисотлетия, а захотел стать человеком прямо сейчас.

– И что в этом плохого? – удивился я.

– Эх ты, – вздохнул кот. – Я бы только выглядел, как человек, понимаешь? Но совсем не умел бы им быть. Такие дела.

Я поморщился.

– Намекаешь, что я не готов встретить пару? И в чём это выражается, хотел бы я знать? Как по мне, так я очень даже готов. Настолько, что даже…

– Клеишься к сумасшедшим старушкам? – уточнил кот ехидно.

Я тихонько зарычал. Вот дёрнула же меня нелёгкая пожаловаться этой сволочи! Я, конечно, думал тогда, что он обычный кот, но всё же… Должен же был знать, что у стен есть уши! Пушистые уши, чтоб их.

– Слушай сюда, – прошипел я, подхватив его за загривок. – Ещё раз об этом заикнёшься, и я…

– Ладно, ладно! – Бонифаций дёрнулся пару раз и повис в моих руках покорной тряпочкой, глядя жалобными глазами потомственного… кота. – Ну хочешь, я тебе большой секрет расскажу?

Я вздохнул и снова усадил его на бортик рядом с собой.

– Ну, удиви меня.

– Марджану Лофф хотели сделать твоей парой, знаешь?

Я даже отшатнулся. Вот уж всем секретам секрет!

– Так что, Марджана – моя пара? Но Дин…

– Нет, не пара, – махнул хвостом Бонифаций. – Но небольшая совместимость у вас есть, и это соответствовало бы одному старому фоморьему Договору… В общем, длинная история. Сам факт, изначально Господин планировал сделать так, чтобы твои пути с Марджаной Лофф пересеклись, и усилить связь между вами. Но потом предназначение решило за него, и всё повернулось совсем иначе… Даже лучше. В смысле, Дин и Марджана – настоящая пара. А ты скоро будешь со своей настоящей парой… Очень скоро.

Я хмыкнул и медленно покачал головой.

– Это милосердно со стороны твоего бога – не заставлять меня воевать с лучшим другом из-за женщины, – сказал я. – А про старые фоморьи сделки ты мне, конечно, не расскажешь?

– Я не… – начал Бонифаций, но потом заорал дурным голосом и запрыгнул мне на голову.

Сначала я ничего не понял: корабль закачался, будто резко усилились волны. Странно, ветра нет...

– Тревога! – заорал кто-то.

В тот же миг море вспенилось, и над кораблём нависли огромные щупальца.

– Нападение! Атака фоморов! Защищайте принца!..

Всё вокруг заискрило от магии. Щупальца закрыли солнце и нависли над кораблём, не нападая.

Я прищурился:

– Стоять!

– Но, мой принц…

– Стоять, я сказал!

Сотрудники посольства и охрана застыли, недовольно глядя на меня.

– Я могу попробовать нырнуть и договориться, – тихо сказал Рой, возникнув за моим плечом. – Но я никогда не имел дела с чем-то настолько… огромным.

– Это Кракен, – прошептал наш капитан. – Бездна заберёт наши души!

– Подождите, будьте добры, – попросил я. – Приберегите души для другого раза. Рой, ты тоже не спеши. Он бы уже раздавил корабль, если бы хотел. Мне кажется…

Именно в этот момент одно из щупалец осторожно двинулось вниз, ко мне. Я прикинул, что даже по сравнению с моей драконьей формой оно было бы исполинским.

– Мой принц…

– Стоять.

Щупальце приблизилось ко мне и слегка развернулось, показывая водонепроницаемый свиток.

Над палубой повисло молчание. Даже Бонифаций перестал орать дурным голосом и просто молчал, вцепившись когтями мне в причёску.

– Он что, принёс нам бумаги? – пробормотал Рой.

– Похоже на то, – я мысленно благословил своих наставников, решительно тряхнул головой, сгоняя кота, а после шагнул вперёд и забрал свиток. – Благодарю вас.

Щупальце слегка толкнуло меня (я едва устоял на ногах) и стало отдаляться. Остальные тоже одно за другим скрывались в воде. Вскоре мы снова оказались посреди совершенно спокойного моря.

Все стояли и молча смотрели на меня.

– Судя по всему, это моя корреспонденция, – сказал я с вежливой улыбкой. – Почему бы вам не вернуться к своим делам?

Переглядываясь, все стали расходиться.

– Что это было? – спросил Рой. Наверное, я впервые в жизни видел его настолько шокированным.

Чего уж там, в глубине души я сам был не лучше.

– Сейчас узнаем.

Я развернул свиток, прочёл и посмотрел на Роя.

– Пожалуй, нам стоит поторопиться. Отец должен увидеть это. Немедленно.

Рой коротко кивнул.

Я снова развернул листок и полюбовался на предвыборную программу некоего Мория Бакарийского, Глубоководного фомора. Который, исходя из прочитанного, собирался вступить в ряды либеральной партии Тавельни. Тут же было обращение этого самого Мория к драконьему Императору. С территориальной претензией.

 – Какой ужас! – сказал Бонифаций. – Я до сих пор не могу прийти в себя!

Я задумчиво посмотрел на воду.

– Похоже, драконы не знали этого мира, – сказал я. – И многого не понимали. Но сейчас, видимо, пришло время перемен...