Текст книги "Очень прекрасный принц (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
51
Алиссия Майлифф
*
– Лисси, милая. Может, всё же покушаешь?
– Не хочу, – буркнула я.
– Оладушки с клубничным джемом!
– Нет.
– Мясной бучабати с семью перцами? Твой любимый!
– Не хочу.
– Может, хоть вниз спустишься, а?
Ну что же это такое!?
– Тётя, я же сказала, что хочу побыть одна! – воскликнула я.
– А я считаю, что нечего тебе прятаться в своей конуре, как испуганный зверёк.
– Думаешь, нет? Ты что, не видела утренние газеты?! И ведь они обо мне, тётя. Обо мне! Я – авантюристка, обманщица, продажная девка! Вот как они меня называют! А что будет, когда они узнают, что я селенити и певица? Хотя они не скажут – певица. Они скажут – “певичка”, с нотой пренебрежения, будто всё объясняя… Мы обе знаем, что так оно и будет!
Тётя Ленна только вздохнула.
Я свернулась клубочком, обхватив колени руками, и тихо всхлипнула.
– Вот именно потому я и отказалась от него в ту ночь. Именно потому и сбежала, что понимала: так, именно так всё и будет! Так случается, когда рядом с принцем оказывается Золушка, выросшая на помойке. А не аристократка, которая чистила камины, потому что за кучу лет так и не удосужилась послать обнаглевшую мачеху!
– Лисси…
– Они ненавидят меня, тётя. Потому что я – не Золушка. Я не ждала своего принца, сидя у камина с золой. Или на помойке, или в том ужасном доме, продуваемом всеми ветрами, где папа Буджо чуть не умер от пневмонии, а несчастная Лесса перестала дышать из-за жестокой плесени! Я не хотела там ждать принца. Я хотела быть, как они, делала для этого всё. И теперь они мне этого не простят.
Я судорожно вздохнула. Тётя Ленна стояла, опустив голову, но я знала: она понимает. Ещё бы ей не понимать.
– И Или… он теперь меня ненавидит тоже. И поделом. Это должно быть невыносимо для дракона, что его пара отказывается от него раз за разом… Не знаю, как могу быть его парой, правда. У меня ведь нет метки! Потому я не могла даже заподозрить подобное. Но у него метка есть. И, что хуже всего, моё прошлое собираются использовать против него – ты же читала все те ужасные обвинения… От этого, думаю, он ненавидит меня ещё сильнее. Что мне делать, тётя?!
– Для начала – успокоиться, – твёрдо ответила она. – И оглянуться.
Я повернулась и ошеломлённо застыла, рассматривая распространившийся вокруг кокона с малышом лёд. Он покрывал простыни, и тёплые пледы, и пол, и окно…
Испуганно выдохнув, я вскочила на ноги и прислушалась. Ритм ребёнка был обычным, как будто не о чем беспокоиться. Но откуда это взялось?
– Это случилось, когда ты начала плакать, – заметила тётя Ленна. – Думаю, это хороший повод успокоиться. А ты как считаешь?
Я с тётей была согласна. Все тревоги отошли на второй план: я обратилась змеёй, свернулась вокруг кокона и провела так какое-то время, прислушиваясь к инстинктам и согревая малыша своим теплом. Только убедившись, что всё в порядке и лёд перестал распространяться, я снова приняла человеческое обличье и посмотрела на тётю.
– Ты права, – вздохнула я. – Надо успокоиться.
– Ну вот, – кивнула она. – А теперь давай выйдем ненадолго и выпьем чаю. Могу быть неправа, но думаю, что нашему змеюшеньке мама нужна спокойной и расслабленной. Хорошо?
– Хорошо.
Так мы и поступили: спустились вниз, устроились в глубоких креслах у кухонных дверей. Это было излюбленное место тёти, которое она называла “женским царством”. Отсюда она, как обозревающий картину битвы генерал, наблюдала за прихожей, дверью в кабинет дяди Джумы и лестницей, ведущей в мастерские.
Тётя Ленна приготовила своего особенного чаю: с пряностями, перцем и апельсинами. Странный напиток, необычный. Мне всегда казалось, что в нём спрятан привкус далёких имбайских островов, откуда моим приёмным родителям когда-то пришлось сбежать.
– А теперь давай поговорим, – сказала она. – Ты думаешь, что можешь оказаться его парой, Лисси?
Я сдавленно простонала.
– Не знаю! На мне нет метки, так что по идее я не могу этой самой парой быть. Но Или утверждает обратное, и он очень уверен в своих словах. Да и…
Я замолчала, вспомнив рассказ отца. И то, как резонировала магия в нашу первую ночь.
Может ли быть, что это были знаки?
– Да и?
– Не знаю, – вздохнула я. – Если честно, то всё это время меня влекло к нему так сильно, наши магии так тянулись друг к другу, как будто…
– Как будто он и правда твоя пара.
– Да.
Тётя Ленна вздохнула.
– Это плохо. Не пойми неправильно, милая, но мы хотели для тебя совершенно другого молодого человека. Работящего, простого. Если повезёт, то островитянина, чтобы были все основания объединить наши семьи и дело.
Оу. Не знала, что семья строила такие планы. Как-то даже не по себе становится, честно…
– Но случилось то, что случилось, – продолжила она. – Говорят, драконы женятся на парах, кем бы они ни были. И, если так и есть, то эти газеты – только начало.
Я нервно улыбнулась:
– А ты умеешь подбодрить!
– Я говорю правду, – ответила тётя Ленна серьёзно. – Стать принцессой – доля, которой никакая мать в здравом уме дочери своей не пожелает. Особенно в случае такого неравного брака. Принц и певица… Должна ли я объяснять, насколько это скандально? И ведь пришли новые времена, времена гласности. Если раньше о королях и могущественных людях никто не знал ничего, то теперь всё иначе. И даже драконы, которые так долго держались в тени, теперь понемногу выходят на свет. Понимаешь, о чём я?
– Понимаю, – ответила я грустно.
– Хорошо, – тётя сжала мою руку в своей. – Теперь пойми: похоже, ты станешь принцессой, Лисси. Парой принца.
– Может, я этого не хочу! Он вообще меня теперь ненавидит, – сама знаю, что прозвучало по-детски. Но всё это было так… неправильно…
– Мы обе знаем, что ты хочешь, – ответила тётя. – Не хотела бы – не сбегала бы из дому, чтобы с ним встретиться, не шла бы против моей воли, не рожала бы ему ребёнка… Мне правда стоит продолжать?
– Нет.
– Вот и хорошо. Да, сейчас вы в ссоре. Но, если я правильно понимаю значение слов “истинная пара”, вы помиритесь. И ты станешь принцессой. А это значит, ты должна быть сильной, Лисси. Не делать глупостей и стать ему надёжной опорой. Соответствовать – обстоятельствам, ожиданиям и правилам его мира.
– Ты говоришь, как будто вся моя жизнь будет вращаться вокруг него!
– Учитывая то, как высоко он сидит, какое количество судеб зависит от его решений… Да, вся твоя жизнь будет вращаться вокруг него. Это цена, которую ты должна будешь заплатить за эту любовь. Причём газеты – только начало; о тебе будут говорить, тебя будут обсуждать, ненавидеть, завидовать тебе. И много, много чего ещё… Ты должна быть готова к этому.
– Нечестно…
– Ну почему же? В союзе мужчины и женщины невозможно только получать. Чем-то неизбежно придётся пожертвовать.
– И чем ты пожертвовала, когда выходила за дядю Джуму? – уточнила я скептически.
– Боевой магией.
От такого ответа я чуть с кресла не упала.
– Что?!
– А в кого, ты думаешь, у Вилни его дар? – слегка улыбнулась тётя Ленна. – Сама знаешь, маги его уровня редко рождаются у не-магов.
– Но… – я не находила слов.
– Я, как ты знаешь, родилась в обществе, где женщина должна быть в первую очередь женой и матерью, – продолжила она невозмутимо. – И ни о каких занятиях магией там и речи быть не может. Но в какой-то момент я встретилась с магом из посольства Тавельни, который был согласен переправить меня на материк. И обучать магии. Но тогда, как ты понимаешь, я больше не могла бы быть достойной женой для Джумы, с которым мы были к тому моменту сговорены. Или любого другого моего соотечественника. Я долго думала, выбирая, и поняла, что хочу быть женой соседского юноши, матерью его детей. Я отказалась от учёбы, попросила наложить сдерживающую печать, и дар мой перестал проявлять себя… говорят, магия не терпит отступничества.
Шок – это по-нашему.
– Мне жаль, – сказала я тихо.
– Тут не о чем жалеть, – ответила она спокойно. – Я тогда сделала выбор. У каждого выбора – своя цена, Лисси. Так что сейчас тебе нужно собраться и очень серьёзно обдумать эту ситуацию. И ответить на вопрос: а выбираешь ли ты этого мужчину? Со всем хорошим и плохим, что он может тебе принести.
Я склонила голову. Выбираю ли? Смогу ли я быть певицей, если стану принцессой? Насколько тяжело мне будет? Останется ли у меня немного свободы? Как этот жестокий мир аристократии и гласности отнесётся к моему ребёнку?
Вопросы без ответов. Всё усложняющие вопросы. Но на другой чаше весов – моя любовь, безумная тяга к нему. По идее, я не должна бы испытывать притяжение пары, но отец прав: кажется, мы стали слишком похожи на драконов.
И, с метками или без, чувствуем истинную пару всем своим существом.
– Я выбираю, – ответила я тихо. – Я выбрала его в ту секунду, как только увидела, если честно. Но это всё сработает лишь при одном условии: если он тоже выберет меня. Со всем хорошим и плохим, что было и будет. Иначе нет никакого смысла.
– Ну вот, – мягко улыбнулась тётя. – Наконец-то я слышу разговор женщины, а не обиженной девочки. Теперь найди в себе силы исполнить это решение. Поговори с ним, открыто и честно. Ты выбрала – так позволь и ему. Что скажешь?
– Скажу, что ты права. Как и всегда. И всё же… Ты никогда не жалела, тётя?
Она вздохнула и покачала головой.
– Лисси, пойми одну простую вещь: этот мир устроен так, что женщине почти неизбежно приходится выбирать между карьерой и личной жизнью, свободой и материнством, своими интересами и интересами мужчины… Да, находятся те, кто ухитряется балансировать, те, кому везёт. Но в большинстве случаев выбор делать всё же приходится. И знаешь, что такое настоящая трагедия?
– Что?
– Когда женщину лишают этого выбора. Когда ту, которая не заинтересована в семье и детях, насильно выдают замуж; когда та, которая хотела бы быть матерью и хранительницей очага, вынуждена работать днями и ночами и не может уделять время семье. Или вовсе не может завести семью – в силу загруженности, по условиям контракта с промышленником… Да мало ли причин? Так вот. И то, и другое ужасно, потому что у этих женщин отбирают выбор. У меня же, в отличие от многих моих соотечественниц, выбор был. Мне не о чем жалеть.
Я отвернулась.
Честно говоря, даже ради Или я не смогла бы отдать свою магию. Но для волшебных рас это невозможно: мы и есть магия.
Так что остаётся только радоваться, что передо мной такой выбор не стоит.
Надеюсь.
Молчание, что повисло между нами, было довольно тягостным, так что входная дверь отворилась очень вовремя. С грохотом. На пороге возникла злая, как растревоженный рой пчёл, стряпчая.
– Вы должны остановить торги прямо сейчас! – рявкнула она так, что посуда на полках зазвенела, а мы с тётей Ленной подскочили на месте.
– Косатка, ну не злись, – заявил Морий, осторожно протискиваясь в дверь (с размахом плечей и ростом его аватара все входы и выходы были некой проблемой). – Я хочу и я куплю.
– Семь миллионов динар!!! – не успокаивалась Лирана. – Семь!
Мы с тётей Ленной переглянулись. Что он там покупает такое? Остров? Флотилию?
– Я хочу и я куплю, – повторил Морий. – Разве не так это работает?
Лирана зарычала. Нет, правда зарычала; кажется, наш Глубоководный сумел довести даже её.
– За эту сумму вы можете купить дворец! – рявкнула она. – Или скупить землю, построить на ней недвижимость и отлично заработать! Но вы упёрлись в этот лот. За торгами наблюдает вся столица! Хуже того, эксцентричные богачи Тавельни тоже включились.
– Зачем? – удивился Морий.
– Потому что так работает рынок! Если драконам и фоморам эта ерунда так нужна – значит, и им нужна тоже! И не спрашивайте, зачем!.. В общем, прекращайте это мерянье пипирками! Откажитесь от следующей ставки!
– И дать дракону выиграть? – угрожающе нахмурился Глубоководный. – Показать, что у этих драконов больше денег? Не будет этого!
– Это ребячество! – взвыла Лирана.
– Выиграю я! – отрезал Морий. – Я пообещал уже этот подарок, вообще-то!
Тётя как-то нервно прикусила губу.
Не поняла. Что у них за ерунда происходит вообще?!
52
– Извините, а о чём речь?
Лирана бросила на меня сердитый взгляд.
– Об этом вашем Сиреневом Особняке, будь он неладен! – ответила она раздражённо. – Вместо того, чтобы заниматься действительно важными вещами, мы с представителями драконьей стороны до посинения торгуемся за этот несчастный домишко! Притом реальной ценности в нём – ноль. Постройка типовая, район скорее пафосный, чем действительно удобный, инфраструктура сомнительная. Да, сирени цветут и прочие романтические бредни, но не более того. Какой-то не слишком переборчивый представитель высшей прослойки среднего класса на такое ещё позарится, да. Но по-настоящему состоятельные люди там предпочитают не селиться, потому что коленкор не тот. И вот за это – семь миллионов? Это не только неразумное вложение, но и репутационная потеря! Плюс неоднозначный политический подтекст...
– Хочу и куплю, – зевнул Морий. – Это, чтоб ты понимала, глупая косатка, не просто так, а подарок к появлению малька. Принято дарить подарки, ясно?
– Лучше отдать ему эту сумму деньгами, – отрезала Лирана. – Толку в разы больше будет. Если хотите, можно оформить депозит, с которого ребёнок, начиная с определённого возраста, будет снимать деньги…
– Ну нет же! – возмутился Морий. – Не могу я отступить! Это же как рыба фугу.
– Я потеряла мысль, – ответила косатка сухо. – Какая ещё рыба фугу? Не так: какое отношение эта ядовитая малявка имеет к ситуации?
– Ну смотри, – назидательно поднял палец Морий. – Есть рыба фугу. Она хочет жить. И есть крупные хищники, которые хотят есть. И, чтобы выжить, рыба-фугу должна показать им, что она тоже большая и страшная.
– И?
– И я тоже должен показать им, что большой и страшный! – закончил Морий предовольно. – Если я сейчас отступлюсь, все увидят, что я проиграл.
– Все увидят, что вы умны!..
– Стоп, – прервала я тихо этот балаган. – Вы торгуетесь с драконами за тот самый особняк на Сиреневой улице? За наш бывший дом?
Тётя Ленна отвела взгляд.
– Да, – сказал Морий. – Мы посоветовались и решили, что это будет лучший подарок…
Правда что ли?
– Нет, – ответила я. – Не будет. Нет!
Все удивлённо посмотрели на меня. Возможно, злости в моём голосе прозвучало даже слишком много. Но это всё чересчур, правда. Устроить такое…
– Вы действительно думаете, что после всего, что тогда случилось, мне будет приятно это демонстративное мерянье вашими мужскими… – я махнула рукой, подбирая верное слово, – миллионами? Мне будет приятно, если мне эдак снисходительно подарят то, что по праву и так принадлежит мне?!
Все примолкли, а вот косатка оживилась.
– А по какому праву? – уточнила она. – У вас действительно есть какие-то правовые основания для того, чтобы претендовать на особняк?
Я вздохнула, мысленно коря себя за болтливость.
– Извините, это не то, что я могу свободно обсуждать.
– Бросьте! – поморщилась Лирана. – Я же дала клятву конфиденциальности! Просто поймите: было бы совершенной глупостью сейчас изображать… кмх... рыбу фугу и отдавать нереальные деньги за то, что можно было бы спокойно вернуть через суд.
– Сомневаюсь, что это возможно, – сказала я честно. – Вы, конечно, очень хороши, но…
– Ой, а давайте лучше я сама буду делать выводы о таких вещах? При всём моём уважении, оставьте оценку рисков и возможностей тому, кто этим занимается каждый день.
Я вздохнула и, смирившись, действительно рассказала ту часть моей истории, что напрямую относилась к Сиреневому особняку.
– Так-так, – протянула Лирана, и улыбка её стала очень… косатковой. – Договора у вас на руках, конечно, нет…
– Нет, – признала я грустно. – Думаю, леди Элизавет вскрыла мой сейф в особняке и всё уничтожила.
– Да невелика печаль! – отмахнулась косатка. – Если бы магические бумаги было так просто уничтожить, то ценности бы в них не было ни на грош… А вы, часом, не помните, у какого мага заключался договор?
– Помню, – ответила я чуть удивлённо. – Леди Элизавет всегда пользуется его услугами… пользовалась.
– Отлично! – просияла Лирана. – Мне нужно имя.
– Но послушайте, – сказала я осторожно, – там описаны дела…
– Не очень законного свойства, да-да, – хмыкнула косатка предовольно. – Это не имеет значения.
– Но, если будет суд…
– Никто не станет доводить дело до суда. Учитывая все обстоятельства, я почти уверена, что город (а если точнее, то наш премьер) мгновенно пойдёт на мировую. Мне, конечно, надо увидеть саму бумагу, но просто поверьте: шансы велики. И тогда это дурацкое представление с торгами будет окончено… Вы ведь предоставите мне оттиск своей магии, аналогичный тому, которым скреплён договор?
– Да...
– Отлично. Так. Господин Морий, с вашего разрешения я пойду.
– Куда? – удивился он.
– Работать рыбой фугу, – усмехнулась косатка. – То есть – раздуваться. И поверьте: все рыбы этого дна увидят, какая я большая и страшная.
– Зачем вам раздуваться? Вы и так…
– Молчать, – сказала Лирана. – Просто поверьте: вы не хотите заканчивать эту фразу.
– Не хочу? – уточнил Морий.
– Совершенно определённо не хотите.
– Ладно… Я пойду с вами. Могу раздуться за компанию…
Мы с тётей Ленной задумчиво проследили, как они уходят.
– Я же говорила, – сказала она, – они – идеальная пара!
Я задумчиво промычала что-то в ответ. Честно говоря, осознание произошедшего обескураживало. Устроили, понимаешь ли, цирк. Семь миллионов… Неужели они действительно не понимают, в чём суть? Впрочем, пора признаться самой себе: и Морий, и Или понятия не имеют, каково это – быть бездомным. Не знают, чего стоит наблюдать, как из-за плохих условий страдают близкие. Их миры далеко, и там совсем, совсем другие проблемы и тревоги…
Тихонько вздохнув, я снова принялась за чай. Но, видимо, жизнь ещё не исчерпала сюрпризы на сегодня, потому что дверь нашего дома снова открылась. На пороге возник высокий, дородный мужчина в летах, в котором я без особенного труда опознала купца Аджаву. За ним семенила какая-то женщина, закутанная в тряпьё с ног до головы, и мужчина, в котором я, поднапрягшись, таки признала старшего зятя этого милого семейства.
Ой, не к добру…
Кажется, тётя Ленна тоже о чём-то таком подумала, потому что вскочила на ноги и склонилась в полупоклоне.
– Мир сему дому, – бросил Аджава, удостоив сидящую меня косым взглядом. – Женщина, позови своего мужа. Я пришёл говорить о делах.
– Конечно, – сказала тётя Ленна. – Минутку…
– Я здесь, – дядя вышел из своего кабинета и остановился на пороге. Их с Аджавой взгляды столкнулись, как будто в поединке, но оба выдали вежливые улыбки.
– Какая честь, дорогие гости, – протянул дядя. – Проходите, располагайтесь. Что моё, то ваше! Жена, накрой на стол дорогим гостям! Хочешь отведать бучабати, почтенный сосед?
– Спасибо, Джума, но не спеши. Если всё сладится, то ты меня, конечно, угостишь. Но пока разговора не случится, не будем мы есть за одним столом!
А вот это уже совсем плохо. На островах за одним столом не сидят только с кровниками; там вообще к вопросам кровной вражды подходят очень серьёзно. Но откуда такому взяться? Даже Аджаве, с его весом среди островной диаспоры, нужен хороший повод. Реальный повод. Другого ни Жрецы Единого, ни другие влиятельные островитяне не поймут.
Тётя Ленна, бросив на меня красноречивый взгляд, ускользнула мышкой на кухню. Я встала и отошла в тень, чтобы не раздражать, но уходить не стала. Мало ли что? Если нападут, то будет мне внеплановый ужин. Я – добрая фомора, конечно, но бывают и у меня плохие дни...
– Опасные слова, Аджава, – ответил дядя ровно. – О чём же таком ты хочешь поговорить со мной, что не садишься за мой стол?
Аджава прицокнул языком:
– Ты, Джума, важный стал человек. Приходить страшно! Да только законов чести для тебя никто не отменял. И для детей твоих.
Дядя нахмурился:
– О чём ты?
– Я, как честный человек, сговорил свою дочь за твоего птенца. К свадьбе потихоньку готовился. И тут он назад начал сдавать; нехорошо, не по-людски, но я это проглотил. Только вот мальчишке твоему мало было мою Акиву унизить. Он её ещё и обманом к себе заманил и соблазнил. Так вот я тебе и говорю, Джума: или пусть твой птенец женится на моей дочери, или быть кровной вражде.
Вот это, что говорится, приплыли.
Дядя нахмурился.
– Лисси, – позвал он. – Мой ученик был с Буджо в мастерской. Проверь, там ли он, и позови сюда. А сама поднимись, пожалуйста, к себе: нам надо это между собой обсудить.
– Всё верно, – сказал Аджава важно. – Нечего дочерям слушать такие разговоры! Даже если они певички.
Ну-ну… Сцепив зубы, я решительно направилась в сторону мастерской, где Бэн с папой увлечённо возились с новой музыкальной шкатулкой.
– Бэн, – позвала я. – Прошу, скажи мне, что у тебя ничего не было с дочкой Аджавы.
Он с неохотой оторвался от артефакта и удивлённо посмотрел на меня:
– Нет, – сказал он, – ничего.
– Совсем-совсем? – уточнила я с надеждой.
Бэн поморщился.
– Ты о том случае, когда она пришла ко мне, да? Ну, может, поцеловались пару раз. Она меня поцеловала, если что. Просто пришла в нашу вторую мастерскую, когда я там работал, села ко мне на колени с сказала, что хочет, чтобы наш брак состоялся.
Вот же гадство!
– А ты что?
– А что – я? Отстранил её, попытался выгнать, но она не уходила. Плакала, говорила, отец будет её ругать, если она так рано вернётся. Ну я и не стал выгонять: посадил на стул у себя в мастерской, приготовил ей чаю, дал послушать новые мелодии… Мне стало её жаль. Я… в общем, я вспомнил Дайяну. Как её… Не важно, – он сжал кулаки и отвернулся. – Просто я много думал и понял, как иногда девушке бывает тяжело отказать родителям. Вот и всё. А в чём проблема-то?
Я вздохнула.
Неоднозначная, однако, ситуация.
– Там пришёл Аджава, требует, чтобы ты женился на его дочери. Дескать, ты её соблазнил.
– Что?! – он был искренне возмущён. – Какой Бездны?!
– Бэн. Иди наверх, но не кричи и не злись. Позволь говорить дяде, сам отвечай только по существу. Не ври, всё равно бессмысленно. Понял меня?
– Понял, – Бэн зло тряхнул головой. – Но это всё какой-то бред! Надо разобраться в этой дурацкой ситуации. Я же сказал ей, что не собираюсь на ней жениться!
Он вышел, сердито хлопнув звуконепроницаемой дверью.
Мы с папой Буджо переглянулись.
– Плохо дело, – сказал он. – Если дело дойдёт до клятв, Аджава наверняка задаст вопрос вроде “Случилось ли между вами что-то?” или “Прикоснулся ли ты к ней?”. Ещё и обнаружится какой-то свидетель (наверняка почтенный человек), который подтвердит, что девушка долго была у парня. И всё, картинка сложилась. Мне приходилось наблюдать такие трюки и раньше, увы.
Я сдавленно простонала.
– Как же он так влип-то, а?
Папа грустно покачал головой:
– А откуда мальчишке, выросшему в драконьей стране, знать такие тонкости? Драконы сами, как известно, сторонники свободной любви, их культура воспевает чувственность и не видит в интимных связях ничего преступного. Понятно, что и нравы в Империи вполне свободные. Мальчик мыслит, как имперец; или как коренной вел-лерец. Но на деле ситуация может стать намного сложнее…
Я вздохнула, слабо улыбнулась папе и пошла наверх. Мне надо было оказаться рядом с ребёнком, подумать немного. Когда я проходила мимо комнаты, услышала голос Аджавы: “Как можешь обвинять мою дочь?! Скажи, что не сватался к ней. Скажи, что не прикасался к ней, не обнимал, не целовал! Поклянись! А если не можешь, то и не говори, что женщина тебе виновата!”
Вздохнув, я покачала головой и поднялась в свою комнату.
– Какой же ужасный день, – прошептала я, упав на кровать.
Щёку мою обдало морозом. Я удивлённо обернулась и увидела, что лёд на стене сложился в надпись: “Алиссия?”
