Текст книги "Очень прекрасный принц (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Интерлюдия 2. Две правды

Акива Финн

*

– Бахи, я слышала, твой муж хочет взять вторую жену. Неужели правда?

– Окончательного решения ещё нет…

– Ах, как я тебе сочувствую! Это из-за того, что ты пополнела?

– Ах, точно! Вот что бывает, когда забываешь о том, что фигура должна услаждать мужчине глаз!

– Уж молчала бы, Фила. Просто говорить о фигуре, ни разу не родив! Три года, а наследника всё нет. Сама-то не боишься, что твой муж выбросит тебя за дверь?

– Ох, спасибо за заботу, дорогая, не боюсь! Разве что за тебя. Слышала я, муж твой серьёзно проигрался…

Я сидела, прихлёбывая чай, поедала пряные сладости и всё ждала, когда же они вспомнят обо мне. Что вспомнят, тут сомнений быть не может: мои сёстры на женской половине – чисто клубок змей.

– А что же ты молчишь, Акива?

Ну вот, началось.

– А что ей сказать? Она же мужу навязалась.

– И себя опозорила...

– Так что замуж взял, жива-здорова – вот и вся радость!

Я подняла взгляд, и улыбка моя была слаще мёда. Они примолкли, глядя жадно, как стервятники.

Им очень хочется, конечно, чтобы я, отцовская любимица, оплошала.

Но нет. Не в этот раз.

– Мой муж – дар Истинного, за который я не устану благодарить, – сказала я радостно. – Он добр ко мне и ласков. Во всём. Работа у него спорится, и среди его друзей полно очень важных людей. Он одаривает меня и лелеет.

Я поправила серьги, показав мимолётом браслет и проследив, чтобы колье показалось из-под платья. Ну? Которая из вас спросит?

– Ладные украшения, – глупая нашлась.

– О, это подарок Бэна. Разве не красиво? Они одни такие во всей Тавельни. Мой Бэн попросил у самого Мория Бакарийского, чтобы тот достал эти камни со дна морского. Разве это не потрясающе?

Я улыбнулась, вспомнив этот момент. И ведь мне не пришлось идти на какие-то хитрости! Я просто сказала Бэну: “Ах, мне нужно будет чем-то удивить сестриц, чтобы не говорили гадости”. Он задумался, покивал, а потом принёс мне украшения прямиком с морского дна, из кладов какой-то забытой царицы.

Не зря, ой не зря я выбрала именно его…

– И что же он уехал, раз так тебя любит? – некоторым языкам яд на месте остаться не даёт.

– Ему нужно встретиться с парой драконьего принца и её семьёй, – улыбнулась я ласково. – И уладить какие-то формальности с законом.

Они замолчали. Я едва удержалась от торжествующей улыбки. Что, ехидны, обломали зубы?

Калая, бросив на меня быстрый одобрительный взгляд, спросила:

– Кто будет ещё чаю?

На этом разговор обо мне увял.

Но продолжился позже, когда мы остались со старшей сестрой вдвоём. И стал он намного откровенней.

– Всё действительно хорошо? – спросила Калая. – Он не обижает тебя?

Я ласково сжала её руку в своей.

– Поверь, милая, клянусь тебе Подлинным и Единым: он действительно ласков со мной.

Калая поджала губы. Муж был с ней груб, особенно в последнее время; от этого её былая красота увяла, на что было очень грустно смотреть. Но, даже спустя время, она всё ещё волновалась обо мне.

– Я волнуюсь, Акива, – сказала она. – Твой муж уехал в Империю. Он встретит там ту женщину, верно?

Я вздохнула.

– Да, встретит непременно. Они столкнутся на суде. Но… ей не получить его обратно.

– Ты так уверена?.. Не сверкай так глазами. Знаю, ты хотела именно его в мужья, хотя и не понимаю, почему…

Я с печальной улыбкой посмотрела на сестру.

Почему? Да потому что у меня был твой пример перед глазами, моя милая. 

Я сделала всё, чтобы не повторить твою судьбу. Стала любимицей отца, обрела влияние на него, слыла самой красивой из его дочерей, получала дары. Услышав, что меня планируют выдать за Рейдара, я поняла, что пора действовать. И брать судьбу в свои руки.

И тут в наш квартал переехал Бэн. Тогда его называли Бэно, но не суть...

То, что он не похож на окружающих меня мужчин, я поняла практически сразу. А собрав сведения, послушав рассказы служанок, подосланных его испытать, и скупив его музыкальные шкатулки, я поняла: Бэно – мой шанс. Возможность получить спокойную жизнь, иметь под боком человека талантливого, доброго и чуткого, войти в добрую семью.

И, не вдаваясь в детали, я сделала всё, чтобы стать женой Бэна.

Пришлось упрашивать отца; впрочем, узнав о тайных связях семьи Майлики, отец и сам ухватился за эту идею. Ещё и меня похвалил за ум и прозорливость.

Повезло.

Конечно, пришлось многим рискнуть. И позаботиться о том, чтобы Рейдар точно-точно меня не украл. Я знала, что он может на такое пойти, так что наняла мужчин, которые в день моей свадьбы вывезли его из столицы и бросили за дорогой.

Думаю, он выжил. Но дело всяко не моё.

И теперь эта Дайяна… Она не получит Бэна.

Никогда.

– Сестра, – сказала я мягко, – поверь мне на слово: он вернётся ко мне.

– Как ты можешь быть так уверена?

Это очевидно.

– Любовь к ней была детским увлечением, тягой к запретному плоду. Слуга и хозяйская дочь, что может быть банальней. Но кто она сейчас? Опозоренная на всю Империю, побывавшая в постели другого мужчины, погружённая в дрязги, причиняющая боль одним своим видом, вызывающая стыд с сожалениями. И кто я? Я – его жена перед всеми богами, местными и нашими; я встречаю его вечерами и провожаю утром. Я всегда ласкова, готова помочь советом, мила и красива. И что же ты думаешь? Она – его прошлое, будущее – за мной.

– Надеюсь, ты права.

– Брось! Она потеряла его первенца, а я ношу ребёнка под сердцем. Кого выберет мужчина в такой ситуации?

Калая вздрогнула и прикусила губу. Тема была болезненной для неё: муж толкнул её, когда она ждала ребёнка, и тот родился неживым. Больше, увы, Калая понести не смогла, за что была всячески ненавидима мужем и его семьёй.

– Ты права, – сказала она, – ей не выиграть.

– Ну вот. Но знаешь что? Если твой муж всё же выгонит тебя, теперь я смогу тебя забрать.

– Ты думаешь, что сможешь меня приютить? – спросила Калая. – Твой муж не согласится!

Я улыбнулась.

– Милый, милый Бэн… поверь, я позабочусь, чтобы он согласился. Выбор мужчины определяет жизнь женщины. Я верно выбрала мужа.

И никогда, никому его не отдам.

***

Дайяна, леди Гохорд, лекарь

*

– Вы только посмотрите на неё…

– Ей должно быть стыдно!..

– Как только посмела выносить из семьи сор…

– Молодое поколение…

Последние несколько недель этот шёпот звучал за моей спиной. Он не смолкал нигде.

И сюда, в зал суда, он тоже последовал за мной. Я слышала его краем уха, стоя в ожидании, пока судьи и совет достойных примут решение по моему делу.

На самом деле, если бы всё ограничивалось одним только шёпотом! Меня уговаривали отозвать заявление; мне присылали угрозы пачками (леди Каталина забирала эти письма, чтобы растапливать свой декоративный камин); мне кричали обидные слова на улице; меня забросали яйцами и тухлыми овощами, называя ужасными оскорбительными словами.

“Сама гуляла, как продажная девка, а теперь ещё и родителей обвиняет. Денег хочет!”

“Она пятнает честь старой тавельнской аристократии!”

“Она лгунья, которая просто хочет внимания!”

“Она…” – и ещё сотня эпитетов и оскорбительных слов, которые сыпались на мою голову. И я совру, если скажу, что вынести это было просто. По правде, я не знаю, как бы справилась без помощи леди Каталины и негласной поддержки правящей драконьей семьи.

Однако, находились и другие слова.

Слова поддержки.

Некоторые из них больше напоминали крикливые политические лозунги в духе: “Долой аристократию! Долой традиционализм! Долой мужской шовинизм…” Много кого долой, в общем-то. Но эти письма, сколь бы эмоциональны они ни были, тоже не радовали меня. Виделось мне, что их авторы едва ли понимают, о чём пишут, и слишком категоричны в своих суждениях. Леди Каталина, кстати, была со мной в этом согласна. “Такие процессы неизбежно приобретают политический окрас, – сказала она, – многие хотят под шумок провернуть свои дела. Но мы, сколько можем и как можем, не должны допускать, чтобы борьба за права превратилась в идеологию. Гуманизм зряч, а идеология всегда слепа. Ей всё равно, кого карать.”

Я не понимала многое из того, что она сказала – просто была для этого недостаточно образована. Но на те крикливые письма не отвечала. И не слишком радовалась им.

Только вот были и другие.

Они чаще приходили в конвертах без подписи, скромных и непритязательных. Но в этих письмах были целые миры. Там прятались истории, которые не были рассказаны в зале суда. Это были голоса, которые никогда уже не будут услышаны.

“Мой начальник взял меня насильно и сказал, что я ничего не докажу, потому что он – оборотень…”

“Лорд, который купил меня на островах, заставил меня избавиться от ребёнка…”

“Я работал на аристократов и их дочь влюбилась в меня. Я не стал связываться, и тогда она обвинила меня в насилии. Её родители наняли людей, чтобы со мной разобраться. Теперь я калека…”

“Моя мать поступила так же, как ваша…”

Я долго плакала над этими письмами, правда. Но ещё они давали мне силу.

Силу терпеть и вонючие яйца, и насмешки, и презрение. Я сжимала в кармане скальпель, с которым теперь не расставалась, и всякий раз вспоминала об этих письмах, когда хотела повернуть вспять.

Я много раз предавала себя. Но теперь это нечто большее. Теперь за моей спиной стоят они, и я не могу их предать. Ни одного из них, каков бы ни был их пол, возраст и социальный статус, какова бы ни была их история.

Потому что у меня лучше получается драться за других. Это очевидная истина.

– Суд готов принять решение!

Я поймала взгляд Бэна. Он дождался, пока я посмотрю на него, и выдал ободряющую улыбку.

У меня она вызвала смешанные переживания.

С одной стороны, я была счастлива несказанно, увидев его. Он жив, змея… её высочество принцесса Алиссия сумела спасти его тогда.

От понимания этого с моей души падал огромный камень непереносимой вины. И сердце всё ещё замирало при виде этих глаз… Вот только теперь любовь к нему была отравлена болью, горечью, ложью. И от этого я просто не знала, как себя с ним вести.

Он искал встречи. Я её откладывала; сначала суд, а потом – всё остальное.

Не могу себе позволить расклеиться здесь и сейчас.

– Имперский суд признаёт вину подсудимых в полном объёме…

Дальше зазвучали условия приговоров, наказания, которые кузен, мои родители и их подручные должны были понести. Но я уже не слушала; прикрыв глаза, я ощутила волну облегчения и внезапной свободы, которая накрыла с головой.

Я сделала это.

*

– Дайяна…

Этот тихий голос когда-то заставлял моё сердце биться в разы чаще. Я готова была пойти за ним куда угодно, обожала его…

Он всё ещё любим сейчас. Наверное, это чувство никогда не покинет меня полностью. Или это только кажется сейчас? Но, так или иначе, я люблю его.

Но любовь – это не вся жизнь.

– Ты избегаешь меня? Ненавидишь? Я заслужил, просто…

– Бэн, – я взяла его за руку, и это было как удар. Для нас обоих. – Думаю, нам давно пора поговорить. Но не на улице, тут могут быть… всякие. Как насчёт вон той кофейни?

– Давай!

Я повела его за собой в уютное нутро “Алиды”. Вообще-то в последнее время мне нежелательно заходить в такие заведения, но это принадлежало благодарной пациентке. Тут мне всегда были рады… и готовы предоставить отдельный столик за ширмой.

*

Мы сидели втроём – он, я и тишина.

Ни один не решался встать и уйти.

В итоге я поняла, что надо что-то делать с этим, и начала с главного:

– Прости.

Он сказал то же самое. Вышло одновременно.

И на миг мне показалось, что я снова лежу на крыше поместья, глядя с ним на звёзды и декламируя хором стихи.

Это было словно бы в прошлой жизни.

– Дайяна, здесь я должен просить прощения. Я не знал, что ты… мы… что у нас должен был быть ребёнок. Я поверил им. Я позволил им сделать это с тобой. Мне так жаль... – мой добрый Бэн выглядел, как побитая собака. Хотя…

Уже не мой.

Браслет на его руке говорил лучше всяких слов.

– Это всё моя вина, – сделал вывод Бэн.

И я сказала себе: представь, что напротив не он. Просто один из пациентов. Что бы ты сказала ему?

– Нет, – ответила я твёрдо. – Это не твоя вина. Те, чья вина, сидели сегодня на скамье подсудимых. Тебе незачем просить у меня прощения. Тем более что, если так смотреть… Я тоже поверила им. Я слушалась их. Я пошла к принцу. Я долгое время не осознавала всю чудовищность того, что случилось. Так что, если разбираться, мы оба с тобой виновны. И я… просто рада, что ты жив. И нашёл своё счастье.

Он вздрогнул и прикрыл браслет рукавом.

– Я женился на ней, чтобы спасти её от отца, – сказал он. – Я не могу развестись прямо сейчас, потому что Акива ждёт ребёнка. Но…

Я подняла руку. Боль резанула по сердцу, но я постаралась не показать этого.

Не будь завистливой дрянью, Дайяна Гохорд. Не возвращайся к этой стадии.

– Бэн, – позвала я тихо, – никому ни с кем не надо разводиться. Я рада за вас с Акивой, правда. Я поздравляю тебя и счастлива, что ты идёшь дальше. И это правильно. Знаешь, после всего, что было между нами, после всех потерь я всё равно не смогу быть с тобой.

– Дайяна…

– Нет. Прости. И пожалуйста, вернись к своей жене. Уверена, она достойная женщина. Позаботься о ней. И прощай.

Я встала и пошла к выходу, чувствуя, как эта дверь в моей жизни навсегда закрывается.

И, наверное, так должно было быть.

В кармане лежал скальпель. На столе в рабочем кабинете ожидали разрозненные показания, которые мне надо было собрать в дело. Суд по моему вопросу закончен, и теперь…

Меня толкнули в переулок и прижали к стене.

Кажется, кто-то из недоброжелателей меня всё же достал.

Я сжала в кармане скальпель и заглянула в светлые, как стылая вода, глаза незнакомого юноши.

Помнится, я видела его в зале суда. Мститель? Что же, я не дамся без боя.

– Дайяна Гохорд, – сказал он. – Я слышал, вы интересуетесь делом ректора Далайса.

Я сжала руки в кулаки. Вон оно что… Этот ублюдок нанял кого-то, чтобы остановить меня?

– Я всего лишь интересовалась некоторыми странностями, которые происходят со студентками его академии.

– И что вы собираетесь делать с этими странностями, леди Гохорд?

Я прищурилась. Было в его тоне нечто странное…

– То же самое, что сделала со странностями моей семьи. Предать огласке – если, конечно, мои предположения подтвердятся.

Он отпустил меня и сделал шаг назад.

– Отлично. Значит, я – к вашим услугам.

– Простите?..

– Моя сестра погибла в академии. Якобы несчастный случай. Но я думаю…

– А ваше имя?

– Дорд. Максимилиан Дорд, к вашим услугам. Простите мою невежливость.

Нэлли, моя пациентка… Урод всё же добрался до неё.

Я сжала зубы.

– Понимаю, милорд. Думаю, мы с вами сможем поработать вместе.

Интерлюдия 3, краткая. Зерно граната

Тот, кого называют Дерреном

*

Она прекрасна всегда.

Но особенно мила моя принцесса сейчас, когда, сбросив туфли и распустив волосы, сидит на подоконнике, задумчиво играя с тонкой ножкой бокала. Её лицо покинула маска светской весёлости, она задумчива, немного устала и немного печальна. В каждой её черте – поэзия холмов, застывшее безмолвие зимнего леса, синева цветов аконита, сияние луны.

В этом она вся. Даже теперь – моя вечная противоположность.

Мне хотелось бы стереть тревогу с её лица, но не всё так просто для нас двоих. Есть правила, которые мне не обойти. Законы, перед которыми я бессилен, как малое дитя. Цепи старых клятв и обязательств, которые связывают и тянут назад.

Но это не страшно. У меня есть всё время мира, чтобы их разорвать.

– Говори уж, – сказала она, бросив на меня насмешливый взгляд.

Я улыбнулся. Мне нравится видеть её такой – язвительной и хищной. Её маска прекрасной принцессы мила, но как же она меня раздражает! Я ведь знаю, что суть ей – сладкий яд. И всегда рад, когда она эту суть показывает.

– Вы встревожены, госпожа.

– Не без того, – она посмотрела в окно, и огни ночной Вел-Лерии бросили на её лицо причудливые тени. – Эта игра может быть опасна. Я понимаю, что дядя Кио и отец хотят разом разрешить вопрос, который тянется уже полтысячелетия, и выманить заговорщиков. Но мы ходим по краю. Да, Или с Алиссией и Лисом вывели из-под удара; слух о том, что Императрица ждёт ребёнка, уже скоро поползёт по Дворцу. Но всё же…

– Вы боитесь не выиграть?

– Ставки слишком высоки. Это уже стоило здоровья моему племяннику…

– Уверяю вас, малыш Лис будет в порядке.

– И всё же… Мне понадобится твоя помощь, Деррен. Я не знаю, кто ты, но… предположим, я хочу загадать желание.

Я ждал. Ох, как же я ждал этого момента! Хорошо, что она не смотрела на меня: уверен, в глазах моих загорелся хищный огонь.

– Вы хотите загадать желание, госпожа?

Она повернулась ко мне и насмешливо улыбнулась.

– Разве не в этом ваша суть… господин фей?

Я хмыкнул.

Она умна. Всегда была, что уж там.

Я шагнул вперёд, сокращая расстояние между нами, но не касаясь. Изысканная пытка – и сладкий соблазн.

– Все желания имеют цену, моя госпожа.

– Мне это известно, – её дыхание ласкало мою кожу, но она не отодвинулась.

– Значит, вы хотите, чтобы я помог разобраться с этим заговором и сохранить власть в руках вашей ветви?

– Не играй со мной в формулировки, Деррен. Просто будь на моей стороне.

Я рассмеялся.

– Вы умеете загадывать желания… Да будет так. Я всегда буду на вашей стороне. Но попрошу за это плату.

– Которая будет?..

Я протянул руку, не глядя, во тьму. Миг – и на ладони моей лежал алый фрукт, соблазнительный и прекрасный.

– Попробуйте, моя госпожа, – сказал я. – Одного зерна будет достаточно.

______________

* историю Иэ и Деррена вы можете прочесть в книге «Очень эльфийский подарок» 

______________

***

Интерлюдия 4. Лепестки, поезда и зеркала

Алиссия Майлифф

*

“А я быстрее, а я тебя обогнала!”

“Я поддавался”

“Ха! Шкодник! Врёшь ведь и не краснеешь!”

“Драконы не краснеют. И принцы тоже!”

“М-м. То есть вчера ночью это мне привиделось?..”

“Я намерен всё отрицать”

“Твоя любимая фраза”

“Одна из”

Мы переглянулись и зафыркали, привычно переплетаясь хвостами. Поезд, радостно сияя огнями, мчался прочь. Из окон нам махали люди, и я приветливо посверкала им своими радужными гребнями.

Это была одна из многих вещей, к которой я никак не могла привыкнуть: меня считали красивой. Люди любили меня...

То есть, настоящую меня.

Причём, как бы дико это ни прозвучало, сотрудникам отдела по связям с общественностью даже не пришлось прилагать к этому особенных усилий.

Всё началось с той страшно-радостной ночи, когда родился Лис. Тогда человеческая стража, прибывшая на место, под шумок успела сделать снимки того, как Или прикрывает нас с Лисом крыльями, как мы трёмся мордами друг о друга… Можно догадаться, что снимки эти на следующий день были проданы в газеты. Конечно, незадачливого продавца потом уволили из стражи, но он не сильно страдал: на ту сумму, которую ему заплатили журналисты, можно было обеспечить даже внуков.

Когда изображения оказались на первых полосах, мы ожидали худшего. А уж учитывая тот факт, что журналисты докопались до моей песни о “прекрасном принце” и биографии певицы...

Мне казалось, это катастрофа. Но порой общественное мнение бывает непредсказуемым.

Нашу “драконью семью” сочли очень красивой. Ранее изображения драконов (и тем более драконят) никогда не публиковались в прессе, да и селенити тоже таким вниманием не баловали. И тут люди увидели нас с совершенно другой стороны: влюблёнными, уязвимыми, испуганными, готовыми защищать…

И им это очень понравилось.

Шкатулки с моими песнями раскупали у Бэна, как горячие пирожки. Изображением моего змеиного облика украшали всякую утварь. На улицах говорили, что новая принцесса, цитирую: “... наша, простая девчонка. Немного змея, но с кем не бывает. В наши дни это не такая проблема! Видали зато, какой дитёнок красивый получился?”

Или ещё вариант, для иных кругов: “Какое милое семейство! Как приятно и необычно видеть драконов с такой стороны!”

И всё в таком роде. Да, были и негативные мнения, причём как в Тавельни, так и в Империи. Но в целом, совершенно внезапно для себя, я стала одной из самых популярных принцесс.

Как минимум, среди простых людей.

Странно вышло и с поездами.

Когда наш с Или медовый месяц (плавно переросший в не менее медовый год) только начался, у нас было мало времени на полёты. И не только из-за тех приятных занятий, о которых можно было бы подумать. Хотя это, конечно, тоже: мы дорвались друг до друга и были весьма… хм… увлечены.

 Но ещё нам нужно было обустроить новую жизнь. И быть молодыми родителями. И да, решать вопросы с нашими собственными родителями. И с моим обучением (потому что, разумеется, принцесса обязана быть образованной). И ещё много, много чего ещё…

К поездам мы вернулись после того, как ушла госпожа Биланна.

Это был странный день, сложный и красивый одновременно. Старшая фаворитка сказала, что не потерпит слёз и грустных лиц; мол, она прожила отличную жизнь, до самой последней секунды оставалась собой. Её время пришло. Так бывает, и грустить тут не о чем.

А вот семейный праздник закатить стоит.

Такая уж личность.

Император с Императрицей, а также Иэ прибыли в имение за неделю до того, бросив все дела в столице (в том числе заговорщиков) на господина Кио. Так что Биланна провела с ними ночь, потом поиграла с Лисом, посплетничала с тётей Ленной (вот уж у кого сложились отличные отношения), позаботилась об организационных моментах. Когда настал вечер, она устроила замечательный банкет только для своих. И предупредила, что не потерпит грусти.

Сначала мы думали, что ничего из этого не выйдет. Но потом Лис разломал праздничный торт, и мы ловили его, перепачканного в креме, и мы с Или пели дуэтом, и потом мы все пели, даже Император… Но всё равно мы ревели, как белуги, когда пришло время запускать фонари в честь госпожи Биланны.

По крайней мере, я рыдала, наблюдая, как бумажный фонарь уносит вдаль ветром.

И Или тоже.

Сколько бы он ни притворялся холодным и насмешливым, я лучше прочих знаю, как много в его сердце чувств.

Той ночью к госпоже Биланне пришла Мора и увела с собой. Всё, что осталось нам – лепестки цветов.

И память о женщине, прожившей неоднозначную, но достойную жизнь.

*

Так или иначе, но после того случая Или долго не мог отойти. Он отдалился даже от меня. И даже попытался снова спрятаться за маской “очень прекрасного принца”. Как будто я не вижу, что под ней!

Это была неоднозначная ситуация, так что мне пришлось пойти на крайние меры. В общем…

Я его укусила.

Не сильно, не думайте! Так, за кончик хвоста. И опять же, он сам обещал меня покусать, помнится. Так почему же мне нельзя?..

Тогда мы устроили первую игру в догонялки. Летели в ночном небе, он за мной (с “ужасной” угрозой укусить в ответ), ну а я от него, по мере актёрских способностей изображая испуг.

И там, в синей, полной звёзд и облаков высоте, его немного отпустило. Он ничего не сказал, но я почувствовала, что Или будет в порядке. Если не сейчас, то потом точно.

Со временем полёты стали семейной традицией… А ещё чуть позже мы обнаружили, что эта конкретная железнодорожная ветка, ведущая к не особенно популярному ранее курортному городу, стала одной из самых дорогих и востребованных... Потому что над ней можно увидеть нас с Или.

Сначала служба безопасности, узрев такое дело, сказала свое веское “запретить”. Но потом, обдумав ещё раз детали (в частности, положительный резонанс в прессе и тот факт, что я, поглощая энергию этих людей, чувствовала себя ещё лучше), они всё же решили оставить всё, как есть.

Хорошо. Для меня теперь стали запретны многие вещи (вроде публичного пения, выступлений на сцене и ещё огромного количества вещей, которые не положены прекрасной принцессе). Так что поезда стали приятной отдушиной.

“Домой?”

“Полетели! А то, боюсь, Лис там уже замучил бедную бабушку”

“Не надо! Тётя Ленна любит его!”

“Она за ним не успевает. И он научился от неё прятаться, сливаясь со стенами. И залазить в зеркала”

“Шкодник, что уж там. И в кого бы…”

“Понятия не имею!”

*

До спальни мы добрались намного позже.

Или нужно было заняться перепиской, связаться с родственниками и побратимами. Учитывая политические обстоятельства, это занимало много времени.

Меня же ждала учёба.

Я уже успела этим утром встретиться с преподавателями истории, политологии, интриг, философии, риторики и этикета. Но теперь мне предстоял удалённый урок с профессором Марджаной Лофф, которая, как и обещала, обучала меня примитивной магии.

Я сделала упор на зеркальное искусство. Не только из-за того, что так посоветовала Марджана, но и ради Лиса.

Когда мой сын впервые провалился в зеркало, я чуть с ума не сошла от страха. Когда он впервые скопировал чужое обличье, его искали всем особняком (и Лис в облике слуги весело присоединился к поискам). Когда он начал отражать магию, нам пришлось признать: наш сын, к добру или к худу, – первый зеркальный дракон этого мира. И я, как мать, стала учиться зеркальному искусству не только для себя, но и для него. Шутки шутками, а зазеркалье – крайне опасное место…

Если его можно назвать “местом”, конечно.

Таким образом, мы с Или были загружены по самую макушку. Но всё же, закончив дела, оба спешно отправились к Лису. Конечно, с ним были тётя Ленна и несколько нянек, но уложить его спать (как и уговорить принять человеческий облик перед сном) – это была исключительно наша обязанность.

И Лис, лишённый родительского внимания днём, развлекался, как мог.

Но полтора часа прыжков, песен, уговоров и капризов спустя Шкодник-номер-два всё же принял человеческий облик и уснул в своей окружённой защитными чарами кроватке. Так что у нас наконец-то осталось немного времени для нас двоих.

И это было к лучшему, потому что друг друга нам всегда мало.

Мало поцелуев, объятий, прикосновений, дыхания, лаской оседающего на коже, энергии, циркулирующей между нами в гармоничном потоке… Всего мало.

Слишком долго мы тосковали друг без друга…

– Завтра большой день, – шепнул Или,  когда мы лежали, обнявшись, под музыку ветра, водопадов и цикад. – Волнуешься?

– Немного, – вздохнула я. – Возвращение в столицу, открытие нового Храма Лесного Царя, торжественная церемония, возвращение тебе титула… Это как экзамен, знаешь? Или выступление перед очень притязательной, проблемной аудиторией, от которой зависит всё.

– Ты справишься, – он чуть грустно улыбнулся и прикоснулся губами к моим пальцам. – Ты – идеальная принцесса. И делаешь очень много. Учителя довольны твоими успехами, люди любят тебя, но я всё равно сожалею.

Не поняла.

– Сожалеешь? Знаешь, если бы не ментальная связь, то я бы, пожалуй, обиделась.

Или тихо фыркнул.

– Да брось, ты ведь прекрасно знаешь, что я обожаю тебя. Но могу сказать ещё раз, если надо! И на практике доказать тоже… Правда, я другое имел в виду. Просто знаешь, я сожалею, что тебе приходится работать так много. Вместо того, чтобы отдыхать, как нормальная драконья пара.

– Или, – я с улыбкой взяла его лицо в ладони, – невозможно всю жизнь отдыхать. Помнишь, твоя мать позвала меня на совместное чаепитие? Ты ещё порывался пойти со мной и мужественно меня от неё спасти?

– Да, потому что моя мама порой бывает…

– Кем? Женщиной, несущей на себе тяжёлую ношу? Громоотводом вашей семьи? Злым следователем? Да, всё так. Но на самом деле мы с ней, как ты знаешь, разошлись если не друзьями, то союзницами. И она много чего мне рассказала, в том числе о прошлом Империи. И пути, который ей довелось пройти. Она сделала это не для того, чтобы меня напугать, хотя так и могло показаться. На самом деле, она просто хотела объяснить мне, что значит быть парой драконьего Императора. И как много судеб зависит от этого.

– То есть, надавить долгом. Как будто тебе и так мало давления.

– Или… Давай честно. Я живу рядом с любимым мужчиной, своей парой. У меня есть всё самое лучшее, всегда. Люди любят меня. Мою семью фактически заставили переехать в Империю, да. Но тут у них есть несколько особняков, охрана, водители, лучшие лекари. Вилни работает в личной гвардии Императора, нашёл себе замечательную девушку, дочь местного промышленника. Дело идёт к помолвке. Мой папа счастлив, потому что его нижайше попросили организовать факультет музыкальной магии. И всё это дело профинансировали. У моего дяди процветает дело. Тётю называют “госпожой” и уважают и люди, и оборотни. Так скажи мне: разве может такое прийти без платы?

– Лисси, это всего лишь нормальное положение вещей…

– Для тебя. Но для меня – нет. И я советую тебе всегда помнить, Или: то, что для тебя – дело обычное, может в итоге оказаться целым миром для другого.

– Особняк, да… Ты послана мне, чтобы сбивать с меня спесь?

– И это тоже. Но, возвращаясь ко всему, сказанному выше: я рада учиться, милый. Рада трудиться, чтобы приносить счастье себе и близким. Потому что то, что достаётся даром… в общем, я предпочту всего в своей жизни добиться. Не просто играть роль, но и соответствовать ей. Так что я ни о чём не жалею. И тебе не советую. Лучше поцелуй меня, хорошо?

– Эту просьбу я всегда выполню с удовольствием!..

______