Текст книги "Киндрэт (Тетралогия)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 107 страниц)

Хищница положила голову на лапы, готовясь к длительному ожиданию. Прикрыла глаза, ощущая разноцветные запахи и звуки, клубящиеся вокруг. Ей снова вспомнилась ночь в глухое время декабря, когда волки собираются в стаи…

Стояла лютая стужа. Дым над печными трубами поднимался прямыми столбами. Воздух звенел от холода, а деревья трещали. Звезды стали ярче и ближе.

На родине Рогнеды никогда не было таких морозов и таких дремучих лесов. Море, омывающее черные скалы, щедро отдавало тепло, собранное летом. Воздух был напитан влагой и солью. Снег, если и выпадал зимой, быстро таял.

Здесь все было чужим. И она сама тоже оказалась чужой.

Местные с неодобрением косились на красивую, надменную женщину. Также они была недовольны Иованом. «Привез чужачку. Своих баб ему мало!» Впрочем, высказывать недовольство открыто никто не решался. Слишком неуживчивый нрав был у охотника.

За окошком, не переставая, выл ветер. Иован должен был вернуться несколько часов назад. Еще совсем недавно Рогнеда металась по дому, не находя себе места. Схватила полушубок, собираясь идти в лес. Но тут же уронила его на пол. Куда идти? Где искать?

На ее родине опасность была понятной. Шторм на море, рана во время схватки с одним из норманнских племен. Но чего ждать от этих лесов, о которых сочиняли дикие небылицы, она не знала. Сам Иован с преувеличенно серьезным видом рассказывал ей о лесовиках, болотницах и волчьих пастырях. А потом забавлялся над ее изумлением…

Рогнеда застыла, напряженно вслушиваясь. Ветер стих, и вместо него послышался далекий волчий вой. Оборвался, оставив после себя зловещую звенящую тишину.

А потом, спустя короткое время, она услышала шаги. Медленные и тяжелые.

Женщина выскочила из дома, задохнулась от ледяного ветра и едва успела поддержать Иована. Его полушубок задубел от крови. В волосы и бороду набился снег, руки казались ледяными.

Рогнеда помогла мужу добраться до кровати, усадила и принялась стаскивать окровавленную одежду. Он пробормотал что-то непонятное и повторил на родном языке Рогнеды:

– Волки.

– Как ты ушел от них?

– Не ушел. – Он попытался улыбнуться, но скривился от боли. – Пожевали и выплюнули.

– Оно и видно, – произнесла сквозь зубы женщина, вспарывая ножом штанину, намокшую от крови. – На тебе живого места нет.

– Видно не по вкусу пришелся.

Он, как всегда, шутил, пытаясь успокоить ее.

Рогнеда осторожно промыла все раны и царапины. Особенно глубокая была на плече. Перевязала. Отошла к печи, занявшись приготовлением целебного отвара.

– Я уже хотела идти к Веледу. Просить его идти искать тебя.

– Да ну? – Иован пристально взглянул на нее. Она спиной почувствовала его тяжелый взгляд.

– Я понимаю. Никто бы не пошел в лес ночью, но надеялась…

– Больше не ходи к нему, – буркнул он, покосился на кружку с отваром, который держала Рогнеда, и спросил: – А покрепче ничего нет?

Она молча наклонилась, коснулась губами его лба, но не ощутила жара, который должен был возникнуть из-за ран. Однако не успела удивиться.

Входная дверь распахнулась, и в избу ввалился Велед – словно слышал, что о нем только говорили. Выглядел он еще более буйным, чем обычно. Волосы торчали дыбом, воротник рубахи расстегнут. Иован говорил, что у брата была жена, но она пропала. Не вернулась из леса. То ли дикий зверь задрал, то ли в трясину случайно забрела. И с тех пор Велед жил один.

Он застыл на пороге, обвел горницу диковатым взглядом, посмотрел на Иована, приподнявшегося на кровати, перевел взгляд на Рогнеду, держащую кружку, и широко ухмыльнулся.

– Ты ей не сказал, – произнес он с глубочайшим удовольствием.

– Проваливай… – рыкнул Иован. – Не до тебя сейчас.

– Так и знал, что не скажешь, – продолжил тот, входя в круг света от масляного светильника. И женщина невольно содрогнулась, заметив, как горят его глаза.

– Что не сказал? – спросила она.

– Он больше не человек, Рогнеда. Погляди на его раны.

Она с недоумением взглянула на мужа. Тот сел, с ненавистью глядя на брата, а он продолжил с насмешкой:

– Ну, расскажи ей. Кто отозвал волков? Кто вернул тебе жизнь? Ты бы умер в лесу. Истек кровью.

– Скажи лучше, кто навел на меня волков?! Они шли за тобой. Я видел.

Велед покачал головой с укоризной. Притворно вздохнул:

– А я-то думал, ты благодарить будешь. Такую силу получил. Власть над зверьми… Ну ладно, может, жена отблагодарит.

– Убирайся! – рявкнул Иован, стремительно вскакивая на ноги.

Посмеиваясь, его брат вышел, хлопнув дверью. С улицы снова послышался волчий вой. Иован громко засопел и принялся снимать с себя повязки. Ран на его теле больше не было.

– Велед оборотень, выкодлак, – угрюмо произнес он, не глядя на жену. – Уже год. И отныне я такой же зверь. И всегда буду зверем… Теперь ты знаешь. Можешь уйти.

Он наконец поднял взгляд, и в его глазах Рогнеда увидела глухую тоску.

Она не ушла. Не смогла. А потом, спустя короткое время, и сама захотела разделить с ним лесную свободу, захотела стать такой же, как он…

Волчица стряхнула человеческие воспоминания, чувствуя чужое приближение, насторожилась, начала приподниматься. Из-за кустов выскочил белый волк, держа в пасти окровавленную тушку зайца. Она упоительно пахла свежей кровью. Хищница невольно облизнулась, наблюдая за сородичем.

Тот вышел на середину полянки, положил добычу на снег. Перевоплотился, как и в прошлый раз с трудом, вытер рукавом рот, испачканный кровью, и оглянулся на Рогнеду. Та снова застыла, не желая помешать ему случайно.

Велед присел на корточки рядом с мертвым зверьком. Быстрым движением рассек его шкуру. Прокусил свою руку и принялся рисовать знаки, похожие на руны, вокруг белого пушистого тельца. Рогнеда почувствовала, как шерсть на загривке поднимается дыбом. Мощная магия окатила ее порывом горячего ветра. Снег вокруг жертвы начал таять.

Велед уронил на зайца несколько капель своей крови, машинально лизнул рану на руке, вынул из кармана камешек, похожий на осколок мутного стекла. Кусочек кварца, в котором пульсировала древняя мощная магия. Рогнеда и сама умела собирать силу вриколакос с помощью некоторых трав и минералов. Но подобный артефакт мог создать лишь брат Иована.

– Настало время пробудить тебя…

Бормоча что-то неразборчивое, Велед осторожно опустил камень на окровавленное тельце. Рогнеда ожидала очередной вспышки магии, но ничего не почувствовала. Оборотень неторопливо подошел к ней, сел рядом. Снег окончательно растаял под мертвым зверьком, и он скрылся из глаз, провалившись в сугроб.

– Теперь подождем немного, – сказал Велед, потягиваясь.

Помолчал и спросил чуть насмешливо:

– Иован не жалеет, что лишает себя такой сильной магии?

«Нам достаточно того, что мы имеем», – подумала Рогнеда.

– Ну, как знаете, – улыбнулся он, будто прочитав ее мысли…

Ночь клонилась к концу, когда выкодлак поднялся, вернулся к центру поляны, запустил руку по локоть в дыру в сугробе и вытащил гладкий кругляш кварца, пульсирующий желтым светом.

– Волчий Глаз, – произнес Велед, любуясь своим творением. – Используй его с умом, Рогнеда. Второй такой я создать не смогу.

Глава 30
Триада

Люди обожают отдавать другим то, что им самим уже не нужно. Вот что называется настоящим великодушием!

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея.

20 марта

Он не собирался возвращаться к матери и сестре. Это можно было бы считать позорным отступлением. Дало повод родным к снисходительному участию. А Валентин не терпел, когда его жалели. Хотя поводы для сочувствия были.

Неудавшийся ревенант, неудавшийся кадаверциан. Сплошные неудачи.

Хорошо хоть проблем с жильем не возникло. У него была собственная квартира – подарок отца. И достаточное количество денег на карточке. А в случае острой необходимости можно было залезть в так называемый фонд ревенанта. Но пока Валентин не ощущал потребности в покупке личного самолета или яхты. Хотя о последней он иногда подумывал.

Неплохо было бы поплавать по Карибскому морю или хотя бы по Средиземному. Пригласить с собой Дону… Изредка причаливать к одиноким пустым островам, ловить рыбу, лежать на мягком песке белых пляжей, смотреть на ленивые теплые волны. Он бы пил местное вино, а она – его кровь…

Валентин так ярко представил лунную южную ночь. Мерцающие серебряные волосы вилиссы, ее тело, совсем рядом в воде, сверкающей золотыми искрами, почти реально почувствовал прикосновение горячих губ к своей шее.

И тут же грубо одернул себя. «Успокойся, неудачник! Ничто подобное тебе не грозит в ближайшие сто лет».

Что ему стоило соврать Кристофу, будто он дошел до могилы в центре пещер и сорвал асфодель там? А можно было сказать правду. О том, что Смерть сама выбрала его. Теперь, после того как прошло достаточное количество времени, Валентин не понимал, что заставило его уйти от кадаверциан. И вообще не мог представить, как мог уйти от Доны.

«Был бы сейчас ее учеником, кретин, – говорил сам себе Корвинус, выходя из ближайшего к дому супермаркета, нагруженный продуктами. – А может, и не просто учеником. Говорят, у них у всех очень близкие отношения со своими воспитанниками. Я получил бы мощнейшую магию. Доказал бы ей, что достоин ее. В конце концов, прошел бы Пещеры Смерти еще раз».

Но это были пустые эмоции, рассудком он понимал, что недостоин быть в клане Смерти. Мудрый Кристоф весьма наглядно показал ему это. Наверное, нужно испытывать к нему благодарность за то, что дал попробовать свои силы. Оценил себя еще раз.

Но Валентин чувствовал лишь разочарование и раздражение. Потому что продолжал болтаться меж двух миров – людским и вампирским. Почти уйдя из одного, но так и не попав в другой…

Удобнее перехватив пакет с продуктами, Корвинус подошел к своему подъезду. Набрал код. Резко выдохнул. Теперь предстояло еще одно испытание. Подняться по лестнице до лифта. С некоторых пор вид обычной бетонной лестницы, запахи и звуки подъезда начали вызывать содрогание. Когда юноша попадал в обычный дом, ему тут же начинало казаться, что он снова находится в Пещерах Смерти и на следующем лестничном пролете увидит отца в образе оборванного бродяги. Впору обращаться к психиатру.

Валентин представил, какие выводы о его душевном состоянии мог бы сделать специалист, если рассказать ему о своих снах и страхах. Саркастически рассмеялся, широко распахнул дверь и едва не сбил девушку, которая, оказывается, тихо подошла и встала за его левым плечом, тоже, видимо, собираясь войти в подъезд. Она тихо ойкнула, но шустро успела отскочить в сторону, чтобы не получить тяжелой металлической створкой по лбу.

– Смотреть надо, куда идешь! – зло рявкнул на нее Валентин.

Она удивленно приподняла брови и ответила холодно:

– А ты очень любезен, как я погляжу.

Корвинус вспомнил, что видел эту девчонку только что. Она бродила между полками в супермаркете. И пока он выбирал макароны, с интересом поглядывала на него. Валентин равнодушно прошел мимо, сделав вид, будто не замечает ее интереса. Сейчас ему было не до знакомств. К тому же в девчонке не было ничего особенного. Миловидная шатенка с длинной челкой до бровей. Глаза вроде серо-голубые. Худая. И одета очень просто – короткая юбка, короткая куртка, высокие шнурованные ботинки.

– Если у тебя неудачный день, не стоит срывать злость на незнакомых людях, – посоветовала она уже чуть дружелюбнее.

В этом была доля правды.

– Ладно, извини, – ответил он спокойнее, выпустил дверь и придержал ее ногой, чтобы не закрылась. – Тебе туда?

– Вообще-то нет, – ответила девушка, пристально глядя на него. – Но теперь, пожалуй, зайду.

Валентин пожал плечами, не собираясь ломать голову над тем, что подвигло ее на это решение. И так было понятно, что незнакомка хотела продолжить общение с ним. И в этом не было ничего удивительного. Он уже давно привык к подобному интересу со стороны девчонок.

Корвинус вошел первым, с удовольствием почувствовав, что на этот раз подъезд не вызывает в нем никаких неприятных ассоциаций. Даже освещение сегодня казалось ярче, а консьерж за своей стойкой – приветливее.

– Так что, действительно неудачный день? – спросила девушка, подходя вместе с ним к лифту.

– Смотря с чем сравнивать, – отозвался Валентин, перекладывая тяжелый пакет в другую руку. – Неудачными были прошлые семь лет. Но на фоне последнего отвратительного месяца они очень даже неплохи. А сегодняшний день рядом с ним – просто паршивый.

Девушка весело рассмеялась:

– Похоже, ты неудачник со стажем.

– Точно, – хмуро отозвался Корвинус, глядя на табло над дверцами. – Лучше не скажешь.

Грузовой лифт прочно застрял на шестом этаже. А пассажирский мотался туда-сюда между десятым и восьмым.

– Может, пешком? – предложила его случайная спутница.

– Нет уж, спасибо, – резко отозвался Валентин. – Подожду, пока эти придурки накатаются.

Подниматься по лестнице и снова покрываться потом от воспоминаний о недавнем походе по владениям Смерти он не собирался. Корвинус подошел к окну, закрытому декоративной решеткой, и сел на подоконник. Девушка снова внимательно посмотрела на него. Видимо, сделала для себя еще какие-то выводы. Например, о том, что он слишком ленив для того, чтобы подниматься пешком по лестнице. Но она сказала совсем не то, чего он ожидал:

– Тебя всегда так раздражают окружающие или только последние семь лет?

«Посмотрел бы я на тебя, – мрачно подумал Валентин, – как бы ты реагировала на окружающих, если бы пережила все то, что случилось со мной». И вообще его начали бесить ее внимательные взгляды. А ощущение, что у него принимают экзамен и он проваливается на каждом вопросе, усиливалось.

– А тебе какое дело? Чего ты ко мне привязалась? И вообще, кто ты такая? Психолог на практике? У тебя задание – выбери занятого человека и достань его нелепыми вопросами о его жизни? Или манера знакомиться такая? Так вынужден разочаровать. С такой занудной манерой общаться у тебя никаких шансов понравиться хоть кому-то.

– Какой же ты все-таки хам, Корвинус, – вдруг устало сказала она, спрыгнула с подоконника, одернула юбку и пошла к выходу.

– А в чем дело? – агрессивно воскликнул он, глядя в спину удаляющейся девушке, и лишь спустя секунду понял, что она назвала его именем, которое не знал никто. В человеческом мире, естественно.

– Постой! Ты откуда знаешь, кто я?!

– Оттуда, – бросила она, не оборачиваясь, и вышла из подъезда.

Валентин бросился следом. Но когда выскочил на улицу, девчонки уже нигде не было видно.

– Чушь какая! – буркнул он сердито, развернулся и пошел обратно.

Если эта девчонка была кем-то из вампиров, а это, несомненно, так, то почему он не почувствовал этого? Впрочем, ответ был очевиден. Он – человек, лишенный способностей ревенанта, а люди не могут отличить кровных братьев от обычных смертных.

Валентин поднялся в свою квартиру-студию, бросил пакет с продуктами у барной стойки и подошел к окну, тупо глядя на яркие огни соседних домов.

Кто же такая эта неслучайная знакомая? И что ей было надо от него? Неужели проверяла, подходит ли он для ее клана? Или просто захотела поглазеть на одного из легендарных Корвинусов?

Или он опять прохлопал ушами очередной свой шанс. Снова совершил ошибку…

Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что Валентин вздрогнул. Но тут же вспомнил, что ждал приятелей. Хотя с этой девицей и забыл обо всем. Направляясь к двери, он машинально взглянул на циферблат часов и понял, что гости опоздали по меньшей мере на два часа.

– Ну и где вас носило так долго? – спросил Валентин, распахивая дверь, и остолбенел, когда увидел, кто стоит на пороге.

Темноволосый мужчина с лицом испанского гранда сдержанно улыбнулся:

– Я бы на твоем месте не открывал дверь, предварительно не узнав, кто за ней.

Корвинус сразу понял, кто это, хотя до этого видел его только в картотеке отца.

– А вы… ко мне? – озадаченно спросил он.

– К тебе.

– Вообще-то я жду друзей… – пробормотал Корвинус, пытаясь сообразить, как деликатно дать понять гостю, что он пришел в не самый лучший момент, и в то же время показать, что он рад этому визиту.

– Я посоветовал молодым людям зайти позже, – отозвался негоциант.

– Ну… тогда проходите.

Рамон вошел, мельком оглядел маленькую квартиру Корвинуса, нахмурился почему-то, но ничего не сказал. Сел в кресло, положив ногу на ногу, и посмотрел на Валентина.

– Ты поступил очень неразумно, оставшись в Столице. Это большой риск.

– Я же не ревенант, – ответил тот, усаживаясь на диван напротив. – Кому я могу быть нужен?

– Основателю, например, – небрежно заметил испанец.

Валентин озадаченно уставился на него.

– Какому еще основателю?

– Отрадно сознавать, что хоть кто-то в нашем мире может существовать в блаженном неведении о происходящем, – сказал вьесчи, и Валентин не совсем понял, издевается тот или нет.

– Ну, так объясните, что происходит, – буркнул он.

Рамон удобнее устроился в кресле и спросил:

– Ты слышал о столкновении во дворце даханавар?

– Да, – нехотя отозвался Корвинус, вспоминая кошмарные фотографии, которые видел недавно на закрытом форуме. – Читал в интернете. Там, говорят, было жуткое побоище.

– Это дело рук Основателя – древнего существа, создателя всех кровных братьев. Долгие века он был… устранен от реальной жизни, но теперь вернулся и устанавливает свои порядки, убивая нас.

Несколько секунд Валентин пытался переварить полученную информацию.

– То есть вы хотите сказать, что в Столице появился некий прародитель всех вампиров?

– Абсолютно верно.

– Почему отец никогда ничего не говорил о нем?

Это был риторический вопрос.

– Но если этот Основатель сам создал вампиров, – медленно продолжил Корвинус, сообразив, что в рассказе Рамона есть логический провал, – зачем же ему уничтожать их?

– Во-первых, он питается нашей кровью. Во-вторых, у него есть свои планы, которые он воплощает за наш счет.

– Какие планы? – настороженно спросил Валентин. Можно было не сомневаться, что все, касающееся вампиров, имеет отношение и к нему самому.

– Когда я увижу его, непременно спрошу, – улыбнулся Рамон. – Но одним из них вполне может быть убийство нового ревенанта.

– Ну и при чем здесь я?

– Дело не в тебе. Твоя сестра может погибнуть.

– А если мне все равно? – с вызовом спросил Валентин.

– Тогда ты глуп, – резко отозвался вьесчи. – И я не удивляюсь, почему кадаверциан не взял тебя в клан.

– Он готов был меня взять! – воскликнул оскорбленный Корвинус. – Я сам отказался!

– Значит, он сделал так, чтобы ты отказался. Но сути это не меняет. Если тебе все равно, что ревенант погибнет из-за твоих детских эгоистических обид…

– Я не хочу, чтобы Виттория погибла! – перебил его Валентин. – Просто не понимаю…

– Основатель может использовать тебя для того, чтобы добраться до нее.

– Зачем?

– А зачем он убил прежнего ревенанта? Судья исчез. Совет распался. Кланы больше ничего не объединяет, ничто не сдерживает взаимную неприязнь. Разобщение и хаос – именно то, что нужно Основателю.

Рамон говорил что-то еще, но Валентин пропустил остальное мимо ушей. Его сознание зацепилось за одну-единственную мысль.

– Значит, из-за него погиб отец… Но почему он не защищался?! Он же ревенант! Он мог блокировать любую магию!

– Он не ожидал нападения, – мягко отозвался негоциант в ответ на отчаяние Валентина. – Он его даже не почувствовал. У него просто заболело сердце. Как может заболеть у любого человека.

Корвинус вскочил. Подошел к кухне, отвернулся от гостя, и чтобы хоть как-то отвлечься от тяжких мыслей, достал из холодильника бутылку минералки, отвинтил крышку, налил в стакан и, глядя на веселые пузырьки газа, спросил:

– Значит, вы уверены, что теперь опасность грозит мне? Но почему тогда Кристоф ничего не сказал об этом? Он предупредил, чтобы я был осторожен, но… – Валентин пожал плечами, отпил воды и снова повернулся к Рамону.

– Кристоф очень занят и не может предусмотреть все, – ответил тот. – Так что я взял на себя труд немного помочь ему.

– Как?

– Хочу предложить тебе помощь и защиту моего клана.

– Вьесчи? – не слишком почтительно спросил Валентин, но Рамон не оскорбился, наоборот, улыбнулся понимающе.

– Нет. Я говорю о Лугате.

– Лугат давным-давно мертв!

– Не совсем. Кое-кто из него благополучно дожил до наших дней.

Валентин уставился на гостя. Постепенно до него начала доходить вся невероятность ситуации. Он медленно вернулся на свое место и, не сводя ошарашенного взгляда с гостя, спросил:

– И… кто это?

– Я. И моя воспитанница. Кажется, ты сегодня уже познакомился с ней.

– Так, значит, та девчонка… – пробормотал Корвинус, начиная понимать все до конца, – значит, она тоже… а я думал она просто так… Она что, следила за мной?! Проверяла, подхожу ли я вам?!

– Всего лишь хотела понять, что ты за человек, – миролюбиво ответил Рамон.

– Ну и как?! Поняла?! – агрессивно спросил Валентин.

– Видишь ли, в чем дело, – продолжил в том же дружелюбно-терпеливом тоне негоциант. – Мы не одиночки, в отличие от всех остальных кланов. Лугат состоял из триад. Наша сила разделена между тремя кровными братьями. И взаимодействие между ними невозможно без доброжелательного и доверительного отношения. Поэтому Дине было интересно посмотреть на своего возможного родственника.

– Я понял, – уже более мирно отозвался Валентин. – И что у вас за магия?

– Мы управляем стихией. Ураганы, наводнения, смерчи, грозы…

Мысли Корвинуса разбегались. С одной стороны, он был озадачен и растерян, с другой, где-то в глубине сознания зрела уверенность в том, что он уже точно знает, как поступить.

– Значит, если я стану… лугатом, то смогу вызывать торнадо и землетрясения?

– Не сразу, но со временем, вполне возможно.

– И вы просто так возьмете меня в клан? Безо всякого испытания?

– По-моему, у тебя в жизни было достаточно испытаний, – ответил Рамон, прекрасно понимая, что все эти вопросы вызваны попыткой оттянуть неизбежное изменение. Человеческим страхом.

– Да… пожалуй, – ответил Валентин. – Можно мне подумать?

– Разве ты уже не решил все для себя, когда шел к кадаверциан? Ты больше не можешь жить простой человеческой жизнью.

В этом Рамон был прав, но Валентин почувствовал, что ему необходимо еще одно усилие воли для того, чтобы решиться.

Древний, могущественный клан. Действительно могущественный. Если про Основателя все правда, а скорее всего, это так и есть – у него появится возможность защититься от него. Не сбежать в убежище под крыло к мамочке. А реально научиться сражаться и отомстить за отца.

Для Доны он перестанет быть беспомощным смертным.

И прекратятся наконец бесконечные кошмары, которые снились каждую ночь. Отец, сгорающий в зеленом пламени. Безликая фигура Смерти, застывшая возле его кровати. Смеющаяся Дона в объятиях мужчины, подозрительно напоминающего Кристофа…

– Ладно. Я согласен, – произнес Валентин отрывисто. – Когда вы сможете обратить меня?

– В древности обращение каждого нового ученика требовало подготовки и сопровождалось красивым ритуалом, – задумчиво произнес Рамон и добавил с легким сожалением: – Сейчас правила упростились. Как ты понимаешь, храмов Лугата больше не существует.

– Обойдусь без ритуала, – пренебрежительно ответил Корвинус, но все-таки не удержался и добавил небрежно, стараясь, чтобы его слова не прозвучали просьбой ребенка попасть на утренник, посвященный Новому году: – Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы это событие как-то запомнилось.

Рамон усмехнулся, полез в карман, достал маленькую хрустальную пирамиду и поставил ее на журнальный столик.

– Этот артефакт я сделал несколько дней назад. Он поможет тебе не забыть сегодняшний день.

Валентин криво улыбнулся, пытаясь понять, как безделушка может ему помочь. Рамон поднялся, протянул руку и уколол палец об острую верхушку пирамиды. По ее гладкому боку потекла красная капля. А спустя мгновение Корвинус понял, что окружающий мир исчез.

Валентин увидел, что стоит посреди огромного зала.

Сквозь высокие окна в его белых стенах смутно виднелись пальмы, мягко покачивающие листьями, берег моря и золотая половинка луны, отбрасывающая на воду широкую сверкающую дорожку. Корвинусу показалось, что он слышит мягкое шипение волн, набегающих на берег, и чувствует соленое дыхание океана.

На белом полу под ногами вился тонкий сверкающий орнамент, а над головой висела гигантская хрустальная пирамида, опущенная вниз вершиной.

Из полумрака навстречу Валентину выступил высокий мужчина в свободном темно-синем одеянии, напоминающем тогу. Половину его лица закрывала золотая маска, изображающая свирепо оскаленную морду какого-то неведомого зверя. И узнать в этой величественной, слегка нереальной фигуре негоцианта, неизменно одетого в деловой костюм и занятого финансовыми расчетами, было очень трудно.

Рамон медленно приблизился, и Валентин вдруг совершенно отчетливо услышал шелест ветра, плеск волн, шум дождя, отдаленный раскат грома… Где-то зазвучала тихая музыка, вплетаясь в рокот океана.

На миг Корвинусу почудилась фальшь во всем происходящем, но иллюзия была настолько реальна, что в нее было невозможно не поверить.

Лугат… видимо, теперь негоцианта нужно было называть именно этим древним именем, поднял руку, и Корвинус увидел, что в ней зажат нож с длинным лезвием, также отливающим золотом.

– Если не можешь смотреть, закрой глаза, – услышал юноша гулкий голос из-под маски.

– Я не боюсь, – ответил он скорее для себя.

Орнамент на полу вспыхнул желтым.

Рамон протянул руку. Валентин почувствовал прикосновение холодного металла к своей коже. И тут же его человеческая суть взбунтовалась. Она не хотела умирать, страшилась изменений, которые вот-вот должны были произойти с ней, и Корвинус не смог справиться с приступом паники. Все происходило не так, как он ожидал. Никто не собирался прокусывать его горло и пить кровь. Кажется, Рамон собирался банально зарезать его.

Валентин вцепился в запястье лугата, но не сумел отвести нож – острое лезвие распороло кожу, вонзилось в горло. Боли не было, но несостоявшемуся ревенанту показалось, что жизненные силы хлынули из него стремительным потоком.

Он понял, что падает, но его подхватили и мягко опустили на камни.

И уже гаснущим зрением Корвинус увидел в руках Рамона большой хрустальный кубок. Его ножка была вырезана в виде пирамиды, на вершине которой установлена половина шара. Она была наполнена красной жидкостью.

А через мгновение Валентин почувствовал прикосновение к своим губам холодного стекла, ощутил вкус крови, и мир вокруг погас.

Он лежал на неровной поверхности, ощущая затылком что-то упругое и теплое… Валентин резко открыл глаза и увидел Дину, склонившуюся над ним. Его голова лежала у нее на коленях.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила девушка.

– Нормально, – ответил он, машинально касаясь шеи. Шрама на ней не было, крови тоже.

Иллюзия, созданная артефактом Рамона, рассеялась, он снова оказался в своей квартире. Похоже, он проспал всю ночь, потому что за окном было светло. Но свет, разливающийся по улице, казался очень странным. Словно кто-то включил невероятную иллюминацию. Облака на западе сияли всеми оттенками красного. От ярко-алого до темно-багрового. Они закручивались грозными спиралями и угрожающе надвигались на густо-синее небо, усыпанное звездами, в глубине которого тоже что-то двигалось и струилось.

Валентин невольно поднялся, чтобы лучше разглядеть это чудо.

– Небесное течение, – тихо произнесла Дина. – Теперь ты тоже видишь?

Корвинус кивнул, потрясенный. И только сейчас, наконец, понял – изменился не мир за окном, он сам изменился.

Из ванны вышел Рамон, вытирая руки полотенцем. Он выглядел слегка утомленным, но довольным собой.

– Доброй ночи, Валентин Лугат, – произнес он с улыбкой, и бывший человек понял, что ему нравится, как звучит его новое имя.

Гораздо больше, чем предыдущее.