Текст книги "Киндрэт (Тетралогия)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 104 (всего у книги 107 страниц)

– Мы едем в резиденцию Лудэра…

– Мне все равно, куда вы едете, – грубо оборвал его Аскольд. – Эта земля не для вас. Убирайтесь!

– Ты думаешь, что сможешь задержать нас? – мягко осведомился некромант.

– Не думаю, – улыбнулся тот. Пристально посмотрел на неподвижных лошадей и добавил тихо: – Знаю.

Оборотень неожиданно отступил в сторону и, превратившись в стремительную серую тень, бросился прочь. Остальные волки вслед за ним бесшумно растворились в лесу. Кристоф, уже приготовившийся к схватке, проводил их удивленным взглядом, стряхнул зеленый огонь, загоревшийся на пальцах, повернулся к карете и замер.

Медленно, одна за другой лошади опускались на землю. И застывали черные, неподвижные, мертвые. Сила, придававшая животным видимость жизни, неудержимо утекала из их тел, и мастер Смерти, как ни старался, не мог удержать ее. Возница, до этого неподвижно сидевший на козлах, вдруг выронил кнут, склонился набок и рухнул под ноги колдуну. Капюшон слетел с его головы, и на кадаверциана слепо уставились круглые, нечеловеческие, тоже мертвые глаза.

– Великолепно, – пробормотал Кристоф. – Просто замечательно.

Оборотень оказался прав. Он действительно сумел остановить их.

Колдун взялся за ручку двери и заметил, как в кустах у дороги блеснули голодные глаза какого-то мелкого хищника, терпеливо дожидающегося, когда можно будет начать ужин. Вриколакос обеспечил едой не одного падальщика в своем лесу.

– Спасибо за помощь, – едко сказал колдун египтянке, усаживаясь на прежнее место в карете.

Макетатон, полирующая длинные ногти, равнодушно взглянула на него.

– Ты же мастер дипломатии. А я со своими устаревшими представлениями о жизни могла только помешать тебе. Представляю, какой блистательный успех ожидает тебя на переговорах с Лудэром.

– Ты знала, что оборотни могут лишать жизни наши создания? – Не обращая внимания на ее насмешки, спросил Кристоф.

Она поправила кольцо с сапфиром на указательном пальце и полюбовалась игрой света в камне.

– Только на своей земле. И оживить их вновь невозможно… Значит, насколько я понимаю, мы лишились всей упряжки и возницы.

– Вернемся в ту деревню у леса. Там есть лошади.

Макетатон покачала головой, напряженно обдумывая что-то.

– Нет, я бы поступила по-другому. Кони не понадобятся. – Она посмотрела на колдуна неожиданно ярко заблестевшими глазами. – Только прошу, не говори ничего Вольфгеру. Он не слишком одобряет применение некоторых древних заклятий.

Кристоф, сам испытывающий слабость к отдельным запретным заклинаниям, невольно улыбнулся, глядя на египтянку, впервые стряхнувшую с себя надменную холодность.

– Предлагаешь оседлать Тёмного Охотника?

– Может быть, – загадочно отозвалась Макетатон, решительно потушила обе жаровни и запахнула плащ. – Идем. Надо выбраться из этого леса, иначе, почувствовав магию Смерти, к нам сбегутся все местные оборотни.

…Дорога до опушки была короткой. Вриколакос почуяли некромантов, едва они въехали, и тут же остановили карету. Пелена дождя укрывала деревья и кусты, пригибала высокую траву к самой земле. Глубокие лужи в колеях готовы были перелиться через край и вспенивались пузырями от непрерывно льющейся сверху воды.

Промокшая Макетатон несколько раз выразительно взглянула на небо, и Кристоф подумал, что она молит своего древнего бога разогнать тучи хотя бы ненадолго. Но египтянка сказала, ежась от пронизывающего ветра:

– Жаль, что Лугата больше нет с нами. Их магия часто была очень полезной.

– Ты застала их? – спросил Кристоф, перешагивая через лужи.

Египтянка искоса взглянула на него и ответила, чуть помедлив:

– Нет. Пользовалась некоторыми артефактами.

Деревья расступились, и впереди показалось поле. Серая пелена дождя скрыла деревушку, стоящую на его краю, и до некромантов долетал лишь отдаленный запах дыма. Низкие тучи заволокли все небо, до самого горизонта не было видно ни единого просвета.

Макетатон сошла с дороги и побрела по траве, захлестывающей ее колени длинными мокрыми стеблями. Кристоф шагал рядом с ней, слыша, как спутница что-то тихо бормочет на неизвестном ему языке.

Отойдя на значительное расстояние от лесной опушки, египтянка остановилась, огляделась и удовлетворенно кивнула сама себе. Потом присела на корточки, захватила ладонью пук травы, потянула его и выдернула. Внимательно осмотрела корни с налипшими на них мокрыми, жирными комьями, нахмурилась, отбросила в сторону. Вынула из ножен, висящих на поясе, кинжал, копнула землю и наконец нашла то, что искала. Длинного, серо-розового, извивающегося червя. Девушка рассмотрела его и, довольно улыбнувшись, завернула в край своего вышитого золотом плаща. До этого Кристоф стоял рядом, наблюдая за ней, и ни о чем не спрашивал, чтобы не отвлекать, но теперь не выдержал:

– Могу я задать вопрос?

Макетатон взглянула на родственника из-под капюшона и начала отвечать еще до того, как этот вопрос был задан:

– Черви – одни из самых примитивных тварей. Они слепы, лишены зубов, костей, могут жить только под землей, а извлеченные из нее – становятся совершенно беспомощны, – египтянка вытащила еще одного и положила его рядом с первым пленником. – И нам сейчас нужны именно такие жалкие создания.

– Неужели?

Девушка поднялась, не обращая внимания на иронию собрата, расстегнула застежку у горла и сбросила плащ на землю, снова едва слышно шепча что-то. Толстая ткань зашевелилась, начала подниматься, вздыматься буграми и опадать, словно под ней ворочалось нечто бесформенное и огромное.

Кристоф уже ожидал появления невероятной твари, созданной с помощью таланта саркрессы, – небольшого дракона или хотя бы гигантского червя, но плащ упал на землю, и под ним больше никто не шевелился. Макетатон взяла его за вышитый край, потянула на себя, и колдун увидел широкую дыру, глубокий провал, края которого едва заметно светились.

Египтянка довольно улыбнулась и снисходительно посмотрела на озадаченного спутника:

– Это, конечно, не Путь нософорос, но он с таким же успехом приведет нас к нужной цели.

– Никогда не думал, что червей можно заставить копать такие ходы, – ответил Кристоф, обходя дыру по кругу.

– Если знать нужное заклинание. – Макетатон протянула руку колдуну, и он крепко сжал ее тонкую холодную ладонь. – Перемещение может показаться тебе непривычным. Просто доверься мне. Идем.

Они шагнули вперед одновременно.

Падение было похоже на стремительный полет. Тоннель, по которому неудержимо неслись вниз некроманты, то шел прямо вниз, то изгибался и закручивался наподобие норы. Затхлый горячий воздух бил в лицо и трепал одежду. Казалось, он вырывался прямо из преисподней. Стены оплывали потоками жидкой грязи, излучающей бледное свечение. Кристоф успел заметить, что они неторопливо смыкаются над их головами, словно пытаясь проглотить. Пальцы Макетатон крепче сжали его руку, и он услышал ее тихий голос, произносящий слова древнего языка.

В какой-то миг падение стало настолько быстрым, что взгляд уже не мог остановиться хоть на чем-то, стены размывались перед глазами, превращаясь в размазанные серо-зеленые полосы.

Египтянка крикнула что-то неразборчивое, и в ту же секунду кадаверциан выбросило на поверхность. Кристоф упал на мокрую землю, но поспешил подняться, успев заметить, как смыкаются края тоннеля, только что выпустившего их. Где-то рядом грозно заворчала собака, почуяв некромантов, и тут же испуганно заскулила, бросаясь бежать.

Они оказались на пустыре, заросшем бурьяном, возле обугленного остова какой-то лачуги на самом краю поселка.

Все еще слегка оглушенный после необычного перемещения, Кристоф подал руку Макетатон, сидящей на траве рядом. Египтянка встала.

– Надеюсь, никто не видел нашего появления, – сказала она и дернула край плаща, оставшегося на земле.

– Опасаешься встречи с разъяренными людьми, вооруженными вилами? – улыбнулся Крис, помогая ей вытянуть накидку.

– Не хочу, чтобы кто-нибудь из лудэра узнал, как мы оказались здесь, – ответила она, пытаясь привести в порядок свое испачканное платье. – Это путешествие… – женщина запнулась, взглянув на спутника, словно опасаясь, что он не примет всерьез ее объяснений, – ученики мэтра кадаверциан не должны перемещаться подобным образом. Это недостойно нашего положения в клане.

Кристоф усмехнулся, но не стал спорить, предпочитая не ввязываться в диспут с египетской принцессой по поводу соблюдения строгих ритуалов.

Кадаверциан выбрались на дорогу и направились вверх по склону холма мимо низких, подслеповатых лачуг, лепящихся одна к другой. Раскисшая от дождя земля скользила под ногами, в воздухе висела мелкая дождевая пыль, пахнущая мокрым камнем и железом.

Макетатон, которой ни в человеческой, ни в этой жизни не часто приходилось ходить пешком, поводила плечами под промокшим плащом, приподнимала край платья, чтобы не испачкать его в грязи, и старалась ступать как можно аккуратнее, но не говорила ни слова о своем недовольстве, сосредоточенно думая о предстоящей встрече.

С тех пор как Кристоф был здесь в последний раз, горняцкий поселок разросся. Вокруг новых серебряных шахт, как грибы после дождя, росли дома, трактиры, лавки, бани. Негоцианты предсказывали этому месту славу второго по богатству города в Чешском королевстве. Рудники давали все больше серебра, и все больше людей ехали сюда в надежде быстро разбогатеть, а Рамон Вьесчи в шутку называл жажду наживы, охватившую людей, «серебряной лихорадкой».

Грязная дорога превратилась в мощеную мостовую, дома, все выше взбирающиеся на холмы, тоже стали каменными, в несколько этажей. На паре узких балкончиков даже виднелись красные цветы в горшках, а на окнах – кружевные занавески.

– Нас ждут в доме у моста, ведущего к собору Святой Варвары, – сказал Кристоф спутнице.

– Какого собора? – переспросила египтянка, всем своим видом показывая, что ни одно из сооружений нового времени не заслуживает ее внимания.

– Нам прямо. Вниз по улице, – ответил колдун, не обращая внимания на ее скептицизм и не давая втянуть себя в долгий спор по поводу утраченного величия древности и упадка современной культуры.

– Ты не боишься ловушки? – спросила Макетатон, с легким презрением поглядывая по сторонам.

– Я заручился поддержкой ревенанта. Он поверил в искренность моего желания провести мирные переговоры и обещал принять все возможные меры для того, чтобы никто из нас не сорвался.

В черных глазах египтянки, посмотревшей на него, мелькнуло нечто напоминающее интерес.

– Тебе удалось уговорить Судью приехать в эту дыру, чтобы присутствовать на встрече представителей всего двух кланов? Я впечатлена.

– Рискну разочаровать тебя. Не самого судью. Его двоюродного брата. Вальдреда Корвинуса. У него тоже есть способности ревенанта.

Макетатон серьезно кивнула, на миг забыв о своем раздражении, вызванном окружающим.

– Нам все равно следует быть внимательными, – сказала она. – От заклинателей можно ожидать любой низости.

Несмотря на поздний час, на улицах было довольно людно. Двери многих трактиров стояли распахнутыми, слышались человеческие голоса, обрывки песен.

Кадаверциан шли, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям и глядя по сторонам. Появление лудэра не стало бы для них неожиданным, но пока вокруг сновали только люди.

На Кристофа никто не обращал внимания. А вот к Макетатон прицепился подвыпивший горняк, приняв ее за гулящую девицу. Египтянка свирепо глянула на него, и человек тут же отстал, бормоча что-то изумленное и мотая головой, чтобы прийти в себя.

Дома расступились, впереди показался длинный мост, а за ним стала видна начатая кладка собора Святой Варвары, по направлению к которому шли кадаверциан. И судя по размаху строительства, храм обещал стать грандиозным.

– Да, хорошо, что тот монах увидел во сне серебряные слитки, – заметил Кристоф, впечатленный размерами будущего здания. Оно не собиралось уступать величиной собору Святого Вита, который возводили в Праге.

– Какой монах? – рассеянно спросила Макетатон, останавливаясь, чтобы поправить сбившийся ремешок сандалии на высокой подошве.

– По преданию, монах седлецкого монастыря Антоний работал на монастырском винограднике, устал и решил отдохнуть после тяжелого труда, – с удовольствием начал рассказывать Кристоф, которому нравилась эта история. – Он лег на землю, уснул и увидел во сне серебряные слитки, неожиданно появившиеся у его головы. Проснувшись, он накрыл это место рясой и побежал сообщить о своем сне в монастырь. И там действительно было найдено серебро. Кстати, – добавил колдун, – в переводе с немецкого слово Kutte означает монашеская ряса. Ряса по-чешски и есть kutna. Поэтому поселок стали называть Кутна-Гора.

– Очень занимательно, – равнодушно отозвалась египтянка, быстро оглянулась, но не увидела ничего подозрительного. – Только неправдоподобно.

– Почему же? – не согласился колдун, провожая взглядом вооруженных людей, проходящих мимо. – Серебряная руда издает специфический запах. Опытные горняки часто именно по нему находят новые жилы. Думаю, во сне монах почувствовал его, а разум подсказал ему нужный образ.

Макетатон тихо рассмеялась, недоверчиво качая головой.

– Это еще менее реально – простой священник, обладающий знаниями опытного рудокопа. Я думала, в твоем объяснении будет присутствовать парочка лигаментиа, пославших вещий сон, и вьесчи, обнаружившие месторождение и попросившие внушить это сновидение человеку.

Кристоф улыбнулся в ответ:

– Не все в человеческом мире происходит по нашей указке.

– Времена меняются, – задумчиво произнесла дочь Эхнатона. – В мироздании становится все меньше мистики и все больше рациональных объяснений.

– Нас называют колдунами, – ответил некромант, сам много размышлявший по этому поводу. – Наша магия сопровождается яркими эффектами в отличие от тех же даханавар. Зеленые искры, изумрудное пламя, непостижимые существа… есть от чего потерять голову. И, видимо, поэтому в противовес невероятным заклинаниям мы развиваем в себе логику, а также ищем ответы на вопросы и не готовы называть чудом непонятные события, не попытавшись их рационально объяснить.

– Значит, объяснение есть абсолютно всему? – с легкой насмешкой спросила Макетатон, окидывая взглядом пустеющую улицу. – И на любой вопрос есть ответ?

– На любой, – с твердой уверенностью откликнулся Кристоф. – Нужно только задавать правильные вопросы.

Египтянка улыбнулась и с неожиданной благосклонностью посмотрела на спутника. Хотела что-то сказать, но колдун остановил ее жестом. Он вдруг почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд и тут же ощутил присутствие одного из даханавар. Оглянулся. Из-под низкой арки между двумя домами вышел высокий светловолосый юноша в простой одежде небогатого горожанина. Она странновато сочеталась с его утонченным лицом аристократа, но стоило посмотреть в глаза этого кровного брата, как любое недоверие или сомнение исчезало, растворяясь во внезапной симпатии и полном доверии. Поэтому при встречах Кристоф предпочитал не сталкиваться взглядом с телепатом семьи Леди.

– Луи? – произнесла египтянка, не слишком довольная его неожиданным появлением. – Что ты здесь делаешь?

Он поклонился, сумев вложить в этот жест вежливости максимум иронии.

– Госпожа Макетатон, господин Кристоф, доброй ночи. Беатрикс Лудэр просила меня встретить вас и сопроводить к месту встречи.

– В чем дело? – не слишком любезно спросил колдун, как всегда, пытаясь сдержать злость, вспыхнувшую при одном упоминании о первой помощнице главы семьи Заклинателей. – Клан даханавар стал сотрудничать с кланом лудэр?

– Только в эту ночь, – с легкой улыбкой ответил Луи, делая вид, что не замечает враждебности некроманта. – Надеюсь, вы не станете возражать? Ваши противники хотели бы обеспечить собственную безопасность на тот случай, если кадаверциан вдруг забудет о перемирии.

– На нашей встрече должен присутствовать ревенант, – ответил Кристоф, – чтобы ни у кого не появилось соблазна применить магию.

– А вот с этим возникли проблемы. – Луи перестал улыбаться и уставился на колдуна пронизывающим, едким взглядом. – Ревенант убит. Его нашли вчера в собственном доме в Кутна-Горе. С перерезанным горлом.

Кадаверциан спокойно выдержал его ледяной, пронизывающий взгляд, зная, что телепат ничего не сможет выудить из его памяти. Но известие о смерти одного из Корвинусов неприятно его удивило.

– Известно, кто это сделал? – спросила Макетатон хмурясь.

– Нет, – ответил тот, переводя пристальный взгляд на египтянку. – Было выдвинуто нелепое предположение об ограблении, но мы-то знаем, что это невозможно. Ни один смертный не сумеет проникнуть на территорию ревенанта. Это был кто-то из нас.

– И я даже могу предположить, кто. – Кристоф посмотрел на спутницу, и та ответила ему таким же взглядом.

Луи неодобрительно покачал головой и недобро усмехнулся:

– Это не лудэр. Во всяком случае, не те двое, с кем я общался сегодня. Я читал их мысли. Но если вы хотите отменить визит, – добавил он, и его улыбка стала уж слишком понимающей, – я сообщу им о вашем решении.

– Мы не будем отменять встречу, – ответил кадаверциан прежде, чем Макетатон успела выразить свое удовольствие от того, что провидение явно против перемирия с врагом.

Египтянка не стала спорить с родственником, посмотрела на телепата с высокомерием дочери фараона и произнесла надменно:

– Если это ловушка, ты ведь понимаешь, что погибнешь первым?

Луи беспечно улыбнулся:

– Конечно. Вряд ли я смогу защититься от боевых заклинаний представителей сразу двух могущественных кланов, если они бросятся друг на друга. Но не волнуйтесь, сударыня, ваши враги не желают кровопролития, так же, как и вы. Могу в этом поклясться. И «Могильной гнили» у них с собой тоже нет.

– А если кровопролитие все-таки начнется? – спросил Кристоф.

– Я обещал сразу же предупредить заклинателей, как только кому-то из вас придет в голову напасть, – серьезно ответил телепат. – И то же самое могу обещать вам.

– Хорошо. Тогда идем, – сказал колдун.

– С нетерпением ожидаю встречи с нашими недругами, – нежнейшим, шелковым голосом произнесла Макетатон, недобро сверкая глазами.

Некоторое время они шагали молча. Дорога вновь пошла под уклон. Улица стала настолько узкой, что казалось, будто дома готовы упереться крышами друг в друга. Кристоф заметил: ни на одной из дверей не было привычных знаков против существ ночного мира, какие часто рисовали пражские жители в последнее время.

– Местные не боятся таких, как мы, – сказал Луи, прочитав мысли кадаверциана. – Здесь слишком много серебра. А, по их мнению, оно отпугивает нежить.

Он остановился у одного из домов. Кристоф узнал его по описанию – серая крыша, рисунок льва между двумя окнами.

Телепат стукнул несколько раз дверным кольцом, наклонил голову, прислушиваясь к ответу, слышимому лишь ему, и кивнул удовлетворенно.

– Все в порядке, – сказал он кадаверцианам, – нас ждут.

Узкая темная лестница вела из крохотной прихожей на второй этаж. Оттуда на верхние ступеньки падал робкий отблеск свечи.

Кристоф, уже несколько минут чувствующий присутствие лудэра, взглянул на Макетатон. Та выглядела равнодушной, надменной и величественной. Ее лицо застыло, став похоже на прекрасную египетскую маску, и только в черных глазах поблескивали грозные зеленые огоньки.

– Беспокоиться не о чем, – тихо сказал Луи и стал подниматься первым.

Ступеньки поскрипывали под тяжестью шагов, бледный свет, падающий на лестницу, становился ярче. Похоже, в доме давно не жили, его стены и полы издавали слабый запах сырости и тления. Клочья паутины свисали с потолка.

Комната, открывшаяся взглядам некромантов, казалась небольшой, но в отличие от лестницы чистой и обставленной с показной роскошью. Вся мебель была инкрустирована серебром. На шкафу, сундуках, стоящих у стен, на стульях и даже по доскам пола вился замысловатый узор в виде цветов и листьев. На полках стояла массивная серебряная посуда. Белый металл празднично блестел на свету.

За столом, стоящим напротив входа, сидели двое.

Девушка в белом простом платье – Беатрикс Лудэр. Прекрасная, тонкая, изысканная. Ее золотистые прямые волосы спускались почти до самого пола. Лицо с высоким лбом, невинными ярко-голубыми глазами и алыми губами напоминало цветущий лик женщины с гобелена «Дама с единорогом».

На ней не было ни единого украшения, только левую руку обвивал браслет в виде черной змеи. И, присмотревшись, можно было понять, что рептилия живая – она поворачивала головку и высовывала длинный раздвоенный язычок. Естественно, это была не настоящая болотная гадюка, а один из стихийных духов, принявший подобный образ. Почуяв входящих некромантов, он повернулся к ним и угрожающе зашипел.

Кристоф бросил на него оценивающий взгляд и понял, что это не боевая сущность, а что-то мелкое – скорее всего советник.

Второй лудэр – широкоплечий, смуглый мужчина – был полной противоположностью ангельскому образу Беатрикс. Его умное, волевое лицо с крючковатым носом, большим насмешливым ртом и густыми сросшимися бровями пересекал длинный шрам, оставленный лично Кристофом во время последней встречи с господином Ругертом. И некромант с удовольствием заметил, что рубец не спешит заживать.

Оба лудэра молча смотрели на приближающихся врагов.

Колдун подвинул стул для Макетатон, на который она опустилась поистине с королевским величием. Сел рядом. Луи отошел к окну и устроился на подоконнике, словно показывая, что не собирается ни мешать, ни помогать переговорам. Что бы некроманты и заклинатели ни хотели сказать друг другу, они должны были найти нужные слова сами.

Пауза затягивалась. В тишине слышалось лишь громкое шипение змеи. Враги продолжали смотреть друг на друга через стол. Напряженно, изучающе, холодно. У всех хватало силы воли, чтобы отключиться на время от ненависти друг к другу, а, быть может, на некромантов и заклинателей успокаивающе действовало присутствие телепата.

– Странно видеть вас так близко, – произнесла наконец Беатрикс своим изумительным, чарующим голосом, разбивая ледяное молчание, – и не готовиться немедленно отразить нападение.

Она предпочитала следовать не официальному этикету, а говорить то, что думает. Впрочем, это было особенностью всех представителей клана лудэр. Вольфгер упоминал, что необходимость говорить только правду – плата заклинателей за общение с духами. Те будто бы не терпели любой неискренности в мыслях и поступках.

На неподготовленных эта открытость иногда производила ошеломляющее впечатление. И нормально общаться с ними могли только даханавар, которые просто не обращали внимания на подобные мелочи. Представители остальных семей чаще всего испытывали раздражение, когда слышали правду о себе, произнесенную в лицо.

– Мы не думали, что вы придете после случившегося, – продолжила девушка, поглаживая змею по голове.

– Ты имеешь в виду смерть ревенанта? – спросил Кристоф, заметив, какими красивыми рубиновыми огоньками светятся глаза рептилии. – Это, конечно, печально, но не думаю, что она может еще сильнее ухудшить наши и без того непростые отношения.

– Думаю, что может, – с ноткой печали произнесла Беатрикс.

– Неужели? – чуть улыбнулась Макетатон.

– Ревенанты погибают один за другим. – Девушка посмотрела на змею, и та ответила ей таким же долгим взглядом. – Когда-то эта семья была довольно большой, но теперь осталось всего несколько человек.

– По-моему, мы собрались здесь, чтобы заключить перемирие, – сказал колдун, призывая на помощь все свое терпение. – Какое отношение смерть дальних родственников Корвинуса имеет к нашим делам?

– Ты не понимаешь! – резко и зло вмешался Ругерт. – Некроманты вообще понимают очень мало, от этого все ваши беды. Но вы никогда не можете остановиться и посмотреть, что происходит вокруг. Вам надо довести до состояния трупа все, что может двигаться и дышать.

Он хотел сказать что-то еще, видимо, очень едкое, потому что Луи пошевелился на своем подоконнике, быть может, сказал что-то мысленно лудэру, однако Ругерт продолжил:

– Ваша некромантия – мерзостное занятие. Вы управляете мертвым, но что оно может дать вам, кроме смерти, тления и забвения в итоге.

– А вы работаете с жизнью, – с иронией произнес Кристоф фразу, которую любили повторять заклинатели. – Даже ваши помощники в отличие от всех наших слуг живые. Только давайте не будем говорить об этих вечных истинах. Ваша так называемая жизнь оставляет после себя столько трупов, что мы не успеваем убирать их.

Макетатон довольно улыбнулась, услышав это заявление. Змея на запястье Беатрикс зашипела, поворачиваясь к некроманту.

– Извините, что вмешиваюсь, – сказал Луи нарочито беззаботным тоном. – Я возьму на себя смелость выступить в роли Судьи и посоветовать всем вернуться к начальной теме разговора.

– Все, о чем мы говорим, имеет отношение к тому, зачем мы сегодня встретились, – ответила Беатрикс, не поворачиваясь к телепату и пристально глядя на колдуна. – Вы – смерть, мы – жизнь, две стороны, два полюса, но и два взаимосвязанных потока. Мы можем договориться.

– Мы не в силах договориться, – надменно произнесла Макетатон, и глаза ее засветились фанатичной убежденностью. – Никогда. Мы, как ты сама сказала, противоположности, которые всегда будут враждовать. Так же как ночь вечно стремится победить день, новые боги – старых, холод пытается задушить тепло, так смерть будет пытаться истребить жизнь.

– То есть вы считаете, что у нас нет шансов на примирение? – мягко спросила Беатрикс, легко касаясь плеча Ругерта, готового вновь сказать что-нибудь резкое.

– Если речь зашла о столь мистических величинах, как противостояние света и тьмы, – сказал Кристоф, наблюдая, как багровеет шрам, пересекающий лицо заклинателя, – единственное, что мы можем сделать, как две противоположности, – никогда не встречаться. Чтобы ночь не поглотила день. – Он с улыбкой взглянул на Макетатон, вдохновившую его на столь образное сравнение. – Постараемся не помнить о существовании друг друга, хотя бы на время. Мы готовы поделить город. Проведем границу и не станем заходить на вашу территорию. А вы постараетесь не проникать на нашу.

Ругерт невесело рассмеялся, оглянулся на невозмутимого Луи, с интересом прислушивающегося к разговору, и заявил:

– Бессмысленно. Мы все равно будем стремиться уничтожить друг друга. Это уже изначально заложено в нашу природу. Но мы пришли сюда в надежде, что ты, Кристоф, сможешь понять, что именно происходит на самом деле.

Впервые за последние пару сотен лет заклинатель назвал врага по имени, и колдун с невольным вниманием посмотрел на него. А тот замолчал, переводя взгляд темно-серых глаз с одного кадаверциана на другую, словно желая как можно лучше оценить их реакцию.

– Вольфгер убивает ревенантов, – сказала Беатрикс, понизив голос. – И Вальдред Корвинус стал одной из последних его жертв.

Казалось, в комнате похолодало. Луи на своем подоконнике пробормотал что-то невнятное. Кадаверциан обменялись быстрыми взглядами.

– Откуда вы это знаете, уважаемая Беатрикс? – после секундного молчания осведомился Крис не без иронии. – Змейка нашептала?

Девушка тряхнула прекрасными золотыми волосами и сказала:

– Вы можете нам не верить, но это правда. Были сомнения, но последнее убийство окончательно убедило нас. Спросите телепата, он скажет вам, что мы не лжем.

– Они не лгут, – отозвался Луи безразлично, глядя вниз на улицу, где только что прошел ночной сторож с колотушкой. – То есть они уверены, что говорят правду, но действительно ли это истина, я не могу сказать.

– У Вольфгера нет причин убивать ревенантов, – презрительно сказала Макетатон. – Ни одной. Ни у кого их нет.

– Хорошо, предположим, вы предъявили мне неопровержимые доказательства, – не стал спорить Кристоф, недоумевая про себя, как подобная глупость могла прийти в голову заклинателей. – А я даже поверил вам. И что в итоге вы предлагаете?

– Задуматься, – неожиданно прозвучал в комнате низкий шипящий голос.

Дух-рептилия неожиданно соскользнула с запястья девушки на стол, подняла в воздух три четверти длинного черного тела, ее голова оказалась напротив головы Кристофа, а немигающие рубиновые глазки заглянули в его глаза.

– Подумай, зачем твой учитель совершает эти убийства, что заставляет его совершать их? Или кто?

– Беатрикс, – произнес некромант, сжимая под столом руку в кулак, – не могла бы ты убрать это существо. Я планировал говорить с вами, а не с вашими слугами.

Луи немедленно повернулся к ним, и в голове колдуна прозвучало предостережение, призывающее к спокойствию.

– Это не слуга, – ответила она, протягивая руку, чтобы коснуться змеи. – И тебе лучше прислушаться к тому, что он говорит.

– Если бы я пригласил Тёмного Охотника, у него также нашлось бы несколько весомых аргументов в нашей беседе.

Ругерт презрительно фыркнул:

– Я говорил тебе, Беата, что с ними бесполезно общаться. Некроманты обожают своего мэтра и оправдают любой его поступок.

– Это пустой разговор, – сказал Кристоф, наблюдая за тем, как змея вновь возвращается на запястье девушки. – У вас нет доказательств причастности Вольфгера к убийствам ревенантов. Только личная неприязнь. Давайте вернемся к делу. Вот наши условия перемирия. Если угодно, ознакомьтесь.

Кадаверциан вынул из кармана камзола свиток, перетянутый зеленой лентой, и подал Беатрикс. Она взяла его без особого интереса и начала читать.

После нескольких часов переговоров мирное соглашение было подписано.

А еще через пару месяцев война началась снова…

Кристоф молчал уже не одну минуту, а у меня перед глазами все еще стояли узкие улицы Кутна-Горы, только начатая кладка стен собора, который я видел построенным и стоящим уже несколько веков, лица врагов кадаверциан, всегда бывшие для меня чем-то не вполне реальным – призраками былых времен.

– Вольфгер убивал ревенантов, потому что Основатель заставлял его это делать, – задумчиво произнес Кристоф, отвлекая меня от размышлений. – Лудэр хотели уничтожить нас, потому что знали – кадаверциан рано или поздно приведут мир к гибели.

– Почему не сказали прямо? – спросил я, все еще видя мелькающие перед глазами образы из прошлого. – Они могли объяснить.

– И как ты себе это представляешь? Уважаемые некроманты, мы должны убить вас, не держите зла, мы делаем это ради всех остальных кланов. – Он горько усмехнулся и продолжил: – Вольфгер уничтожил клан Лудэр, потому что Основатель почувствовал угрозу, исходящую от него для себя лично.

Я представлял врагов моих друзей-некромантов несколько иначе и поймал себя на мысли, что они оказались не так уж и плохи. Похоже, единственное, чего они желали, – избавиться от Атума. Но только недавно Крис сам стал понимать это.

Как оказалось, заклинатели были правы. Кадаверциан действительно помогли начать разрушение этого мира. Не без моего участия, конечно. Но они ошиблись в том, что те же самые некроманты не постараются сделать все для того, чтобы исправить наши общие ошибки…