Текст книги "Киндрэт (Тетралогия)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 107 страниц)

Глава 29
Гин-чи-най

Всякий может сказать что-нибудь восхитительное и стараться порадовать и польстить, но истинный друг всегда говорит неприятные вещи и причиняет боль.

Оскар Уайльд. Преданный друг.

27 января

Кристоф шел по улице, продуваемой ледяным ветром. Под ногами вилась поземка, порывы вихря бросали в лицо мелкую снежную крупу.

Район сплошь состоял из серых трехэтажек, и узкие кривые улочки между ними напоминали кадаверциану старый Париж. Только там с крыш свисало грязное белье, здесь – сосульки. Некоторые из них были похожи на сталактиты. Другие – на замерзшие водопады, ледяными потоками вливающиеся в высокие сугробы. Третьи обрамляли водостоки труб роскошными новогодними гирляндами, переливаясь в свете фонарей.

Деревянные двери темных подъездов покрывал легкий муаровый узор инея. Вокруг луны дрожало широкое бледное кольцо.

Кадаверциан глубже засунул руки в карманы, чувствуя, как стынут пальцы в перчатках. Эта зима становилась все холоднее.

Впереди, в узком тупике, мелькнул светлый силуэт, и мастер Смерти прибавил шаг. Свернул под арку, прошел мимо детской площадки, заваленной снегом. И остановился.

На лавочке под корявым стволом тополя сидела девочка. Ее волнистые темные волосы падали на плечи, обтянутые тонкой кофточкой, юбка чуть приоткрывала колени. На бледном лице с ярко-красными губами застыло мечтательное выражение. Соломея Лигаментиа грезила с открытыми глазами, не чувствуя ни холода, ни приближения некроманта.

– Доброй ночи! – громко сказал кадаверциан.

– Здравствуй, Кристоф, – улыбнулась она, мгновенно возвращаясь в реальность. Смахнула снег со скамейки рядом с собой. – Садись.

Он остался стоять.

– О чем ты хотела со мной говорить?

– Сядь. – Из ее голоса исчезла возвышенная отстраненность. По лицу скользнула гневная судорога, но тут же сменилась прежней улыбкой. – Мне тяжело задирать голову, чтобы смотреть на тебя.

Кадаверциан присел на край ледяной доски, и Соломея сразу повернулась к нему.

– Хорошо. Теперь поговорим. – Ее рука, коснувшаяся запястья мастера Смерти, была горячей, как печь. – Ты искал нас. Так же, как и Вольфгер… Не перебивай! Он искал. И нашел. Но не тех, кого ожидал.

– Ты знаешь, что произошло с Вольфгером?

Девочка утвердительно прикрыла веки, ее губы скорбно изогнулись.

– Он умер.

Кристоф с шумом выдохнул воздух, откинулся на спинку скамьи, разом перестав чувствовать зимний холод.

– Кто его убил?

Соломея вздохнула, с тоской обвела взглядом ледяной двор, и кадаверциан понял, что задал неправильный вопрос. У лигаментиа была своя логика, и ему надлежало следовать ей.

– Зачем мэтр искал вас?

На юном лице собеседницы появилось нежно-задумчивое выражение.

– Он был исследователем. Он хотел понять. Ему казалось, что он познал уже все тайны некромантии. Его привлекала другая сила. Более могущественная, чем все существующие.

– Витдикта, – тихо произнес Кристоф.

Горячая рука девочки слегка сжала его запястье.

– Витдикта, – подтвердила Соломея. – Он хотел приручить саму основу нашей магии, силы, жизни.

– Я ничего не знал об этом.

– Тогда ты не был готов знать.

– Что изменилось теперь?

Соломея, не выпуская его ладонь, придвинулась ближе. Ее обнаженные колени прижались к ногам кадаверциана. Глаза, напоминающие цветом спелые вишни, заблестели почти так же ярко, как сосульки в свете фонарей, и в них заколыхалось приближающееся безумие.

– Теперь я хочу рассказать тебе, – прошептала она, обжигая лицо Кристофа взволнованным шепотом. – Основатель был не первым. Он был лишь одним из первых. Не знаю, как перевести это на современные языки, но мы называем их гин-чи-най. Они живут за гранью этого мира. Очень близко, почти рядом. Мы – существуем в их тени. Их можно назвать нашими богами. Теми, кто сильнее, могущественнее… опаснее нас.

– Какое отношение это имеет к исчезновению Вольфгера? – Кристоф напряженно смотрел в темные глаза девочки.

– Он узнал слишком много. Приблизился к тому, что нельзя познать. Чем нельзя управлять.

– Не понимаю.

– Знания лигаментиа лежат за пределами разума. В области снов, видений, грез, галлюцинаций. В твоем мире Смерти обитают хищники – пожиратели плоти. В нашем мире тоже есть свои чудовища. Ты управляешь Тёмным Охотником, мы – ожившими кошмарами. И только мы можем прикасаться к безумию без опасения за собственную жизнь. Только мы способны понять силу Витдикты, потому что она безумна также как и мы. Многие желают получить знания кадаверциан, но есть немало охотников и за секретами нашего клана.

– Вольфгер был одним из них?

Соломея отрицательно покачала головой.

– Нет. Он хотел учиться, а не красть. Но мы не могли позволить ему знать все.

– Это вы убили его?

– Нет! Я же уже сказала тебе! – раздраженно воскликнула она. – Его убили гин-чи-най! Но не своими руками… Твой учитель хотел получить материальную силу и мудрость богов. А она подчиняется лишь им. Тот, кто пытается выйти за пределы знаний этого мира, жестоко карается. Откуда ты знаешь, что сейчас пришел сюда по своей воле? Быть может, тебя привело безумие гин-чи-най?

– Я пришел по своей воле. Я хочу знать, чьими руками убит Вольфгер.

Она тихо рассмеялась и прижала пальцы к его губам:

– Боюсь, ты все равно совершишь свою ошибку… Хорошо. Асиман, даханавар, фэриартос, человеческие солдаты вьесчи, юный ревенант…

Наверное, что-то изменилось в лице кадаверциана, потому что девочка вдруг крепко схватила его за воротник куртки и зашептала с отчаянием:

– Нет смысла обвинять. В каждом из нас скрыт кусочек черной силы и безумия – того, что дает нам магию и бессмертие. Но Витдикта подчиняется лишь гин-чи-най, а они могут направить свою волю на любого из нас. Заставить делать то, чего хотят. Ты даже не будешь знать этого… Очень немногие из кровных братьев ведают то, что я сказала тебе. Остальные считают себя великими. Они думают, будто повелевают миром. Но тебе теперь придется жить, зная, что над тобой стоит сила гораздо более могущественная, чем ты можешь представить. И она управляет нами больше, чем мы управляем людьми.

Кристоф отнял ее руку от своего лица и откинул голову.

– Зачем ты рассказала мне об этом?

– Хотела предупредить. – Соломея стремительно поднялась и теперь смотрела на него сверху вниз. – Рано или поздно ты тоже придешь к нам. Будешь просить того же, что и Вольфгер. Ты должен знать, чем это тебе грозит.

Она звонко рассмеялась, прыгнула в сторону и, вскинув руки, закружилась среди сугробов. Снег взлетал в воздух, окружая тонкую детскую фигурку белым шлейфом.

– Ты искал Вольфгера не там!.. – услышал Кристоф ее голос сквозь свист ветра. – Его тело мертво, но дух…

Она снова оказалась рядом.

– Больше не приходи, – прошептала девочка. Вишневые глаза заслонили собой весь свет, Кристоф почувствовал, что проваливается в них и… проснулся.

Он лежал в своей спальне на кровати, не шевелясь. Чувствуя, как колотится сердце и глядя в темноту комнаты. Очертания предметов вокруг казались расплывчатыми. Под дверью белела тонкая полоса света.

«Гин-чи-най», – произнес некромант почти беззвучно, и ему показалось, что по полу прошелестел сквозняк. Он поднял дыбом ворс ковра, колыхнул уголок платья женщины на портрете…

Кристоф машинально потер ладони, которые все еще покалывало от холода. Опыт подсказывал, что Соломея говорила правду.

Лигаментиа никогда не лгали в своих видениях. И теперь оставалось лишь понять, что с этой правдой делать.

«Асиман, даханавар, фэриартос, человеческие солдаты вьесчи, юный ревенант…», – повторил колдун. Сел на постели, провел рукой по мокрым волосам, на которых таяли снежинки.

«Асиман, даханавар, фэриартос…» – некромант потянулся за одеждой, машинально отметив, что она ледяная, как будто только что принесена с мороза.

«Даханавар, фэриартос…»

Он оделся, мысленно взвешивая два оставшихся названия.

«Даханавар!»

Вивиан был в библиотеке. Он сидел в кресле возле камина, держа на коленях раскрытую книгу, и лицезреть в нем прежнего юношу мог только ненормальный. Или один из детей Лигамента. Кристофу же приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы видеть в теле Флоры сущность Вивиана.

Взгляд ярко-топазовых глаз оторвался от страниц. Узкое лицо, обрамленное коротко срезанными вихрами, медленно повернулось к учителю, и тому снова пришлось сжать в кулак всю свою волю, чтобы продолжать помнить о разделении двух сущностей, слитых в одну.

– Добрый вечер, Вив, – сказал кадаверциан сухо.

Вивиан коротко кивнул, по-прежнему предпочитая не открывать рот без необходимости.

– Я уеду ненадолго.

Еще один кивок.

– Пока меня не будет…

– Я помню, – ученик снова склонился над книгой. – Из дома не выхожу. На телефонные звонки не отвечаю. Дверь не открываю.

В голосе Флоры звучали чужие интонации. Они резали слух, но помогали преодолевать мучительную неловкость и холодную вежливость, прочно установившиеся в отношениях с учеником.

– Все верно.

…Дворец Фелиции оказался темен и мрачен. Казалось, будто всех обитателей резиденции выкосила чума. Но это впечатление являлось обманчивым.

Кристоф оставил машину возле подъезда. Поднялся по ступеням, припорошенным снегом. Потянул на себя тяжелую дверь и медленно вошел. Основание широкой лестницы тонуло в полумраке огромного вестибюля. Рассеянный свет на втором этаже подсвечивал статуи трех граций, стоящих на площадке.

Сигнализация молчала, но навстречу некроманту вышел мажордом мормоликаи. Сдержанно поклонился.

– Я сообщил Леди о вашем визите. Она ждет. Прошу за мной.

На второй этаж вела широкая мраморная лестница, и чем выше поднимался по ней Кристоф тем отчетливее слышал музыку, льющуюся сверху. Струнные переливы арфы.

Дворецкий-даханавар распахнул перед визитером створки, подождал, пока тот войдет, и удалился.

Комната, в которой оказался кадаверциан, была полукруглой, с огромным панорамным окном. Вдоль стен стояли мраморные скамьи. Фелиция сидела на низком табурете возле старинного инструмента с позолоченным грифом. Ее красивые обнаженные руки скользили по струнам. Тонкие пальцы эллинки извлекали из них звуки удивительной красоты – серебристые волны, мерно накатывающие одна за другой…

Увидев гостя, мормоликая хотела прервать игру, но Кристоф жестом попросил ее продолжить, и она с улыбкой наклонила голову. Некромант опустился на скамью возле окна.

Мягкий свет настольной лампы золотил завитки на затылке леди. Ее красивая головка с высокой прической чуть склонялась к плечу. Сквозь хитон, подпоясанный под грудью, виднелись округлые очертания вечно юного тела. Из-под длинного подола выглядывала ступня в открытой сандалии с золотистыми ремешками. Обманчиво беззащитная, маленькая женщина… Однажды он хотел убить ее. Теперь пришел за помощью.

– Не думала еще раз увидеть Кристофа Кадаверциана в этом доме, – произнесла Фелиция едва слышно, под аккомпанемент постепенно стихающей музыки. – Что привело тебя ко мне?

– Что ты знаешь о гин-чи-най? – спросил колдун прямо.

Она замерла. Застыла. Струны жалобно звякнули под ее пальцами. Кристоф видел, как напряглись спина и плечи Фелиции. Но голос Первой Леди прозвучал спокойно.

– От кого ты о них услышал?

– Я говорил с Соломеей.

Фелиция медленно подняла руку, касаясь завитков на затылке.

– Что она рассказала?

Кадаверциан коротко пересказал беседу, наблюдая за реакцией гречанки. Та слушала, не перебивая. Потом бесшумно встала. Прошла мимо. Опустилась на скамью напротив.

Ее лицо было невозмутимо, холодно, непроницаемо.

– И теперь ты хочешь знать всюправду. – Она не спрашивала. В голосе мормоликаи звучала печаль. – Надеешься, что я отвечу на те вопросы, на которые не захотела ответить девочка.

– Да.

– Почему ты пришел именно ко мне?

– Потому что никто не может сравниться с тобой мудростью. И потому, что все остальные, кому еще я мог бы задать вопросы – мертвы.

Леди отвернулась к окну, за которым медленно кружил снег.

– Соломея должна была рассказать тебе ровно столько, сколько ты должен услышать.

– Фелиция, – Кристоф постарался, чтобы его голос звучал, по-прежнему, ровно. – Я должен понимать, что происходит у меня за спиной. Я должен быть точно проинформирован, за что убит Вольфгер!

Мормоликая молчала, окаменев, словно статуя. Потом поднялась. Подошла к окну, опустила тяжелую штору, словно опасалась взглядов из темноты, взяла шаль, лежащую на мраморной скамье, накинула на плечи. Казалось, она старается как можно дольше не начинать разговор. Но кадаверциан не торопил ее.

– Вся история киндрэт построена на лжи, – наконец произнесла Фелиция тихо. – Я сама укрепляла и умножала ее… Существовало тринадцать кланов, так мы говорим своим ученикам. Но это неправда. Мы называем число чертовой дюжины лишь потому, что люди в своей мифологии всегда наделяли цифру тринадцать пугающим мистическим смыслом, и неофитам проще всего поверить в то, что это правда. В то, что на темной стороне ночи все именно так, как обещали им в их человеческой жизни… Это – эффектная ложь! Кланов было восемь. И они никогда не враждовали друг с другом.

Фелиция не замечала напряженного внимания Кристофа, ее взгляд был обращен в глубокое прошлое:

– Нас разделили, разорвали. Каждому создали врага и придумали повод для мести. У асиман не было причин для войны с леарджини. Они были одним целым, повелевавшим стихией огня и воды. Но их разъединили, лишив каждого одной из сторон магии.

Кристоф машинально провел ладонью по лбу:

– Откуда тебе известно об этом?

– Мне рассказал мой учитель. Так же, как тебе должен был рассказать Вольфгер, когда понял, что ты готов к высшим знаниям.

Она плотнее запахнула шаль на груди:

– Фэриартос навсегда отделились от лигаментиа. Магия нового клана Искусства осталась не менее могущественной, чем у их братьев, но ученикам Александра запрещено пользоваться ею в полной мере.

– Что тебе известно про кадаверциан? – спросил некромант после продолжительной паузы и увидел, как Фелиция опустила взгляд.

– У вас не было причин для войны с Лудэром…

– Они подло убили нашего мэтра во время переговоров, – резко возразил колдун.

– Ложь, – сказала она тихо, но твердо. – Они не могли убить главу вашегоклана, потому что вашегоклана не существовало, Кристоф. Лудэр и Кадаверциан были едины. Как едина была ваша магия, основанная на призыве потусторонних сущностей.

– Нахтцеррет, – отрывисто произнес Кристоф.

Леди печально улыбнулась:

– Нахтцеррет и Асиман превратились в бездумное орудие гин-чи-най. Лишь некоторые из нас могут, исполняя волю высших господ, оставлять для себя немного свободы. Мы старались пресекать военные столкновения между кланами и агрессию, направленную на людей. Но, как ты знаешь, это получается не всегда…

Колдуну показалось на мгновение, что воротник рубашки душит его. Мир, который он знал много сотен лет, рушился.

– Расскажи мне, что случилось с Обайфо?

– Не было такого клана, – прошептала Фелиция. – Его придумали, как пугало для тех, кто попытается собрать разделенную силу. А среди даханавар были убиты все те, кто мог соединить разорванную магию.

– Телепаты…

– Да. Они появляются очень редко, но когда способности эмпатов достигают определенного предела, их уничтожают.

Некромант поднялся, чувствуя, что больше не может сидеть на одном месте.

– Фелиция, ты понимаешь, насколько трудно поверить в твои слова.

– Ты хотел правды… – В ее глазах цвета Эгейского моря было столько сочувствия, что колдун едва не задохнулся от ненависти. К ней, к Вольфгеру, который ничего ему не сказал, ко всему миру, оказавшемуся фальшивкой.

– Тысячелетия бессмысленных войн. Сотни смертей. Ради чего?! Ради кого?! Фелиция, скажи мне?!

Она даже не пошевелилась, когда он наклонился и крепко сжал ее плечи.

– Ради существ, которые навязывают нам свою волю?!

За спиной неожиданно хлопнула дверь.

– Леди, я нашла, что вы просили… О, простите…

Кристоф выпрямился, оборачиваясь. На пороге стояла Констанс, прижимая к груди прозрачную папку с бумагами, и смотрела на некроманта, приоткрыв рот от изумления.

– Извините, Леди, – пробормотала она, пятясь. – Я не хотела мешать.

– Ничего страшного, дорогая, – отозвалась мормоликая с улыбкой. – Я скоро освобожусь.

Девушка кивнула и поспешно удалилась.

– Между появлением силы и пробуждением разума всегда существует некоторый временной промежуток, – продолжила Фелиция так, словно их не прерывали. – Бессмысленная сила агрессивна. Лишь разум понимает ценность разных форм жизни, сила без разума уничтожает все, что не хочет покориться ей. Но силой легко управлять. Она становится опасна лишь когда подкреплена знаниями. Те, кого дети Лигамента называют гин-чи-най, понимают, что если мы сравняемся с ними силой, то захотим их уничтожить. Так же, как мы понимаем, что люди попытаются уничтожить нас,если только станут нам равны.

Кадаверциан прошелся по комнате, чувствуя на себе внимательный взгляд мормоликаи.

– Кто еще знает то, о чем ты мне сейчас рассказала?

– На этот вопрос я не могу ответить.

Некромант остановился возле арфы:

– А ты сама? Ты встречалась с этими существами?

– Да. И ты тоже, Кристоф. В Эрине [82]. А теперь извини меня…

Фелиция поднялась. Аудиенция была закончена.

Колдун коротко поклонился и вышел из комнаты.

В Ирландии он был очень давно…

Глава 30
Ночь летнего солнцестояния

Когда боги хотят наказать нас, они отвечают на наши молитвы.

Оскар Уайльд. Идеальный муж.

Эрин, 9 век н. э.

Старое кладбище выглядело устрашающе.

Поле боя мастера Смерти и заклинателя лудэра отметили развороченные могилы, разбитые каменные кресты, опрокинутые статуи…

Черная пыль медленно оседала на треснувшие надгробия. На выжженных в траве серых проплешинах валялись истлевшие трупы. Возле одной из расколотых плит бесформенной грудой были свалены окровавленные кости – жалкие остатки умкову, на скорую руку собранного некромантом. Чудовище рассыпалось, но успело защитить хозяина.

Кристоф стоял, навалившись на перекошенный крест. В одной его руке все еще горело зеленое пламя, другую сводило от мучительной боли. Прежде чем злобное создание некроманта сразило лудэра, тому удалось приблизиться на достаточное расстояние и швырнуть в кадаверциана «Могильной гнилью».

Теперь мертвый заклинатель лежал на земле, уткнувшись лицом в крошево каменных обломков, но колдун знал, что скоро присоединится к нему. Смертельно ядовитая пыль задела лишь кончики его пальцев, однако неудержимая зараза распространится дальше, вверх по руке… Кристоф чувствовал, как съеживается его плоть. Он уже видел такие раны. Последним от них умер Герберт. Три недели назад.

От «гнили» не спасала ни магия, ни сталь, ни огонь.

Колдун зажал запястье и посмотрел на восток. Небо угрожающе светлело.

«Дождаться восхода, чтобы умереть мгновенно, а не подыхать, сутками мучаясь от боли и вони собственного разлагающегося тела?» Достойный выбор в духе благородных старых кадаверциан. Поступок, о котором неофиты будут рассказывать друг другу благоговейным шепотом. Кристоф выругался, сжал зубы, и, хромая, пошел прочь от кладбища. Он всегда цеплялся за жизнь с неприличным для клана Смерти упорством и не мог расстаться с ней даже сейчас, зная, что надежды спастись нет.

За кладбищенской рощей начиналась обширная вересковая пустошь. Над низкими кустами клубился фиолетовый дым цветов. Ветерок принес едва заметную прохладу и запах человеческого жилья. Но некромант не пошел к деревне.

На краю поля стояла старая усадьба с черными провалами окон и серыми, медленно разрушающимися стенами. Таких разоренных замков после набегов викингов было разбросано по всей Ирландии много. Колдун нередко останавливался в них на день-другой.

«Похоже, этот будет моим последним», – подумал он.

Щурясь от льющегося с неба света, Кристоф поднялся на крыльцо и вошел внутрь. Сквозь окно под потолком в помещение вползало бледное утро, ложась на грязные каменные плиты неровным кругом. Неспешно начинался Лугнасад – день летнего солнцестояния. Праздник, который в изумрудной Эрине отмечали наравне с осенним Самхейном и мартовским Белтэйном.

Некромант пересек холл, мельком почувствовав запах давней смерти. Под наполовину обрушенной лестницей сохранилась ночная темнота. Сев на пол, в самую густую тень, кадаверциан, наконец, позволил себе расслабиться. Но тут же пожалел об этом – руку обожгло болью до самого плеча.

Выругавшись сквозь зубы, недобрым словом помянув Кромм Круаха, а также всех остальных двенадцать идолов Эрины, Кристоф попытался мысленно отсечь боль. Потом осмотрел кисть. Первая фаланга пальцев казалась высохшей и растрескавшейся, ладонь не сжималась. «Трое суток», – определил он свое оставшееся время, рассматривая рану с профессиональным интересом лекаря.

На улице запели птицы. Солнечный свет прополз совсем близко от убежища кадаверциана, и тот отодвинулся глубже в тень. Лудэр, оставшийся на кладбище, уже должен быть испепелен.

Солнце поднималось все выше. На расстоянии вытянутой руки от мастера Смерти встала стена белого света. На нее можно было смотреть сквозь прищуренные веки не больше секунды…

Впервые за сотню лет Кристоф видел день, и это сияние притягивало его неудержимо. Говорят, то же самое испытывает человек, глядя в ночную темноту за окном.

Колдун с ненавистью посмотрел на искалеченную кисть и внезапно понял, что надо делать. Закатав рукав рубашки, он несколько раз глубоко вдохнул, наклонился вперед и резко погрузил руку в солнечный свет.

Теперь асиманская огненная магия казалась некроманту нежным поцелуем по сравнению с обрушившимся на его плоть адским пламенем. Кристоф рухнул обратно в тень, чувствуя во рту вкус собственной крови. Воняло обугленной плотью. Под закрытыми веками пульсировала алая пелена. Он поднес ладонь ближе к глазам. Пальцы были полностью уничтожены, кожа покрылась жуткими ожогами до самого плеча…

Когда боль немного отступила, и у кадаверциана появилась возможность нормально мыслить, он осмотрел рану и остался удовлетворен результатом. Солнце полностью выжгло заразу, оставив на ее месте здоровую, медленно регенерирующую плоть…

Путь от замка до деревни занял несколько минут.

Первыми Кристофа поприветствовали собаки и овцы. Они почувствовали некроманта, едва он вышел из рощи. Разноголосый лай, злобное рычание и испуганное блеяние провожали его до самой таверны. «Они называют это пуб [83]», – мельком подумал колдун, рассматривая приземистое одноэтажное строение, покрытое ярко-зеленым мхом.

Из маленьких круглых окошек лился веселый желтый свет, слышалась музыка и громкие голоса. Кадаверциан толкнул рассохшуюся дверь и вошел, наклонив голову, чтобы не удариться о низкую притолоку. Вольфгер говорил, что гомон, который производят эти люди, когда их собирается больше десятка, можно выметать, как сор, несколько часов. В маленькой таверне, где оказался сейчас ученик мэтра, нашумели не меньше чем на неделю вперед.

Толпа ирландцев, сидящих за длинным дубовым столом, раскатисто рыча букву «р», дружно горланила песню про Мак Куйлла, Мак Кехта и Мак Грене, которым повезло жить в зеленой Ирландии:

 
Стр-р-ремлюсь я к ир-р-рландской земле,
Омытой мор-р-ем обильным,
Часты леса многоводные,
Многоводны р-р-реки в извивах,
Великий кор-р-рабль Ир-р-ландия,
Ир-р-ландия гор-р-р зеленых… [84]
 

По пубу, разнося глиняные кружки, бегали конопатые красавицы в длинных льняных платьях. На столах горели масляные светильники. В одном из углов, взяв в обнимку топор, мирно похрапывал рыжеволосый великан. Пахло перегаром, элем, свежими опилками, устилающими пол, прогорклым маслом и цветком клевера в медных волосах девушки, которая с улыбкой проскользнула мимо колдуна.

«Люблю Ирландию…» – рассеянно подумал некромант, пробираясь к дальнему и самому темному углу стола. Он поймал несколько любопытных взглядов, но, прежде чем был схвачен за рукав и притянут в дружескую компанию, набросил на себя легкое магическое облако. Это позволяло избавиться от ненужных вопросов. Как, например: «Откуда ты прибыл?», «Где поранил руку?», и «Клянусь святым Патриком, никогда еще овцы не блеяли так жалобно. С чего бы это?»…

Кадаверциан сел за стол. Кисть, замотанную тряпкой, нестерпимо жгла мучительная регенерация. Но это пустяки, главное – он выжил.

Девчонка с клевером за ухом поставила на столешницу кружку эля, сверкнула белозубой улыбкой, и колдун едва сдержался, чтобы не схватить ее и не посадить к себе на колени. Но предаваться радостям жизни можно было позволить себе только позже. Сначала – дело.

– Кристоф? – прозвучало сквозь смех, пение и оглушительный гомон.

Подняв голову, мастер Смерти увидел стоящего рядом молодого человека. Его бледное сосредоточенное лицо выделялось среди красных от пива и общего жизнелюбия физиономий ирландцев. На парне был длинный шерстяной плащ, из-под капюшона выбивались рыжие пряди волос, светло-ореховые глаза смотрели настороженно и устало.

– Бран? – в свою очередь осведомился некромант, рассматривая незнакомца. Тот кивнул, садясь рядом. Под его плащом Кристоф успел заметить бледно-зеленые одежды и серпообразный чехол, висящий на поясе.

Ор вокруг усилился, и кадаверциану пришлось тихо пробормотать заклинание, отчего шум немедленно отдалился и стих. Теперь можно было говорить спокойно. Парень ничем не показал, что удивлен, облегченно вздохнул, откинул капюшон и кивнул на кружку, стоящую перед колдуном.

– Можно?

Дождался короткого утвердительного кивка и с жадностью припал к элю. «Голоден, устал, шел несколько дней», – понял Кристоф. Он поднял руку. Девчонка тут же поймала его взгляд, понимающе улыбнулась и уже через несколько минут поставила перед гостями две дымящиеся миски.

Пока парень ел, кадаверциан поглядывал по сторонам. Он тоже проголодался и смотрел на девушку, крутящуюся вокруг стола, с не меньшим вожделением, чем его рыжеволосый сосед на кусок баранины. Но заставлял себя не обращать внимания на голод.

– Я опоздал, – сказал, наконец, Бран, отодвигая пустую миску. – Не думал, что дождешься.

– Как ты меня узнал?

– Аура. – Парень обвел кружкой в воздухе невидимый силуэт.

– Темная? – понимающе усмехнулся некромант.

– Нет. Пустая. Холодная. – Бран снова приложился к элю. – И глаза чересчур зелены.

– Ты слишком молод для друида.

– Я не друид. – Парень помолчал, пристально глядя на собеседника поверх кружки. – Я – оват, предсказатель… один из последних.

– Тогда почему ты носишь серп?

Бран покраснел, непроизвольно потянувшись за священным орудием, убранным в чехол.

– Он не мой… друга.

– Где твой друг?

– Не твое дело, – огрызнулся прорицатель, с громким стуком ставя пустую кружку на стол. Его физиономия стала такого же цвета, как и лицо сидящего неподалеку веселого ирландца.

Кристоф выразительно приподнял брови, и Бран отвел взгляд в сторону.

– Ладно, – пробормотал он хмуро. – Балор пропал. Исчез, как и многие другие до него. Ты слышал о святом Патрике?

– Да.

– А о том, что новая вера, которую он принес, принимается в Ирландии абсолютно бескровно и без сопротивления? – светло-карие очи овата блеснули, колдун увидел в них ярость и отчаяние.

– Слышал.

– Так вот, это не так! – свирепо выпалил он. Потом справился с возмущением и добавил спокойнее. – Не совсем так. Друидов уничтожают, но делают это тихо, тайно, не оставляя следов. Святилища пустеют, а на их местах возводятся аббатства. И после распускаются слухи, что мы, якобы, уходим в далекую прекрасную землю Маг Мелл [85], где уже заперты наши боги.

– Может быть, так и есть. – Кристоф смел крошки со столешницы и оперся на нее локтями. – Вы уходите за своими богами. Время жертвоприношений прошло. Люди хотят молиться другим святым.

Бран презрительно фыркнул.

– Что ты можешь знать об этом?! Ты видел, как армии, готовые броситься друг на друга, складывали оружие при виде друида, одетого в белые одежды?! Или как одним движением мысли вызывается небесный огонь? Как исцеляются неизлечимые болезни и смертельные раны?.. Но скоро наши знания исчезнут вместе с теми, кто их хранит. Тысячелетняя мудрость будет развеяна по ветру. География, физические науки, естественная теология, астрология! Мы понимаем законы Природы и можем лечить травами, магнетизмом, флюидами амулетов и хирургией!

– Поэтому я здесь. – Некромант глянул по сторонам. Шумная компания перестала петь, и теперь была занята громким разговором. На собеседников, по-прежнему, никто не обращал внимания, но Кристоф усилил заклинание, защищающее от подслушивания. – Мы хотим, чтобы ваши знания были сохранены. Единственная возможность для тебя – присоединиться к нам.

– К вам? – Бран насупился, глядя в стол.

– Стать одним из кадаверциан. Так ты сохранишь свою жизнь и память.

Оват усмехнулся в ответ, глянув на колдуна из-под рыжих волос.

– Ты не понимаешь. Ваш клан управляет смертью, а мы – жизнью. Вы несете мертвое… Две слишком разные стороны.

– Бран, я не могу настаивать. Но обращение – единственный выход для тебя. Ты сохранишь и преумножишь свои знания. Получишь силу и магию гораздо более мощную, чем ваша. Мне очень жаль, что мы не пришли к вам с этим предложением раньше. Поверь, если бы это было возможно, я бы уже давно встретился с тобой.

– Я не друид. Я еще не прошел посвящение. – Юноша не поднимал взгляд от дубовой столешницы.

– Ты последний из предсказателей. И я не хочу, чтобы ты стал самым последним из друидов…

– Хорошо, я подумаю.

– Мне нужно где-то переждать день, – кадаверциан бросил на стол несколько монет и поднялся.

– Можешь быть моим гостем. – Бран встал следом. – Здесь недалеко. Дубовая роща за деревней.

– Хорошо. Иди вперед. – Кристоф нашел взглядом девушку с цветком волосах и улыбнулся ей. – Я догоню.

Оват ждал его под раскидистым вековым деревом. Кристоф, стараниями Герберта посвященный в некоторые детали друидизма, знал, что дуб символизирует Верховное божество, и все, что растет на нем, священно.

– От тебя пахнет кровью, – заметил предсказатель, рассматривая маленькие зеленые желуди, уже виднеющиеся среди листьев. – Кого убил?

– Я не убиваю для еды. – Некромант провел ладонью по губам, проверяя, не осталось ли на них красных пятен. – В отличие от тебя.

Бран усмехнулся, оценив шутку, и углубился в густую прохладную темноту между гигантских стволов. Днем тень от крон здесь была такой густой, что у корней не росла трава, лишь мягкий мох, похожий на зеленый бархат.

– Какое посвящение ты должен был пройти? – спросил Кристоф, шагая рядом.

– Отправиться на лодке в открытое море. Возле скал Мохер. Тот, кто выживает, считается достойным… Что у тебя с рукой? – внезапно спросил Бран.

– Настойкой из омелы здесь не поможешь.

Впереди показался просвет. Колдун разглядел грубую каменную постройку с круглой крышей. Как и всё в Ирландии, она тоже поросла мхом. Кое-где в трещинах между камнями стелились тонкие веточки камнеломки.