Текст книги "Киндрэт (Тетралогия)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 103 (всего у книги 107 страниц)

Глава 29
Тайна Вольфгера

Над благими намерениями тяготеет злой рок: человек решается на них слишком поздно.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея.

30 мая Дарэл Даханавар

Библиотека Северной резиденции была огромной. В чудовищных размеров зале стояли ряды тяжелых шкафов, забитых современными книгами и древними фолиантами. На стенах, обитых темным дубом, висели карты в тусклых золотых рамах под стеклом. Из узких окон, прорезанных под потолком, лился скудный ночной свет, тающий в сиянии сотен резных светильников, расставленных вокруг массивных диванов.

Мы с Кристофом сдвинули три стола и разложили на них всю найденную литературу. Лориан самозабвенно рылся среди книг, ища нужные, периодически сверяясь со списком. Складывал в кресло обнаруженные тома и, когда их набиралось достаточное количество, нес тяжелую стопку нам.

Дона и Франциск сидели рядом голова к голове, и на листе бумаги перед ними расцветали невероятные по красоте и сложности формулы. Насколько я понял, их задачей было «собрать» заклинание, запечатывающее трещину между этим миром и пространством кадаверциан. Иногда они отрывались от своего занятия и принимались спорить вполголоса. Тогда до меня долетали отрывочные малопонятные термины: «теллурическое излучение», «градус наклона» или «искривление ауэрса». Затем они снова брались за вычисления.

Грэг сидел неподалеку от них, положив ноги на низкий журнальный столик, листал одну из книг и делал пометки на страницах.

Я, Кристоф и Вивиан склонялись над огромной подробной картой Столицы, занимающей остальную часть столешницы. Колдун втыкал красные флажки на булавках, отмечая границы эпицентра. Его молодой ученик, напряженно вспоминая разговор с существом, от которого он спас асимана, указывал кадаверциану направление.

– Довольно большой участок получается, – сказал я, рассматривая кварталы, ограниченные красным. – И он изменился по сравнению с тем, что мы отмечали с Франциском. Явно увеличился.

– Главное, что теперь мы четко знаем его пределы, – ответил Крис, втыкая новый флажок на пересечении двух улиц. – Дона, Франциск и Грэг будут за пределами эпицентра, а нам с Вивианом нужно действовать изнутри.

Дона на мгновение подняла голову, отвлекаясь от расчетов, рассеянно посмотрела на Кристофа, потом перевела взгляд на меня, и я прочитал хаотическое на первый взгляд скопление цифр и символов, мелькающее в ее голове.

– Если мы не можем проникнуть на территорию эпицентра по городу, – сказал я, заставляя себя вновь сосредоточиться, – почему бы не попросить нософороса открыть нам портал?

– Ты можешь представить, что произойдет в том месте, где он его откроет? – скептически осведомился Крис, вновь склоняясь над картой. – Я – нет.

– А Вивиан говорил, что вы можете ощущать всех тварей в городе.

Некромант мельком взглянул на склоненную голову ученика и снизошел до объяснения:

– Не во всем городе. Везде, кроме эпицентра. Там все слишком нестабильно… А насчет Хранителя… Никто не знает, где он сейчас находится.

– А разве он не в подвале? – К нам подошел Лориан и сгрузил на стол очередную стопку книг.

– Он же не мешок картошки, – усмехнулся Вивиан, набрасывая краткий план пути к центру города на листе бумаги.

– Нет, – сдержанно ответил колдун, – он в своем мире, в который предпочитает проникать из замкнутых пространств – пещер, тоннелей… Это все? – Крис указал взглядом на книги.

– Да. Последние.

Лориан с чувством выполненного долга уселся в кресло и заложил руки за голову, приготовившись наблюдать за нашими занятиями. Кадаверциан снова повернулся ко мне и продолжил прерванную беседу:

– Так что я бы предпочел помощь оборотней.

– Есть еще фэри, – сказал я задумчиво, взяв из стопки верхнюю книгу.

Крис взглянул на лист бумаги, который протянул ему через стол Франциск, кивнул, вернул набросок формулы старому кадаверциану и повернулся ко мне:

– Я не знаю их новоприобретенных способностей, да и они сами, я уверен, не могут их оценить правильно. Так что не хочу рисковать.

– Интересно, как Столица теперь выглядит со спутника? – с подозрительной задумчивостью произнес Лориан, наблюдая за учеником некроманта.

– Большое белое пятно, почти на половину города, – отозвался Грэг.

– У части Столицы давно нет связи с окружающим миром, – продолжил мальчишка свои размышления. – Что думают об этом оставшиеся за пределами границы? И вообще, не придет ли кому-нибудь в голову разбомбить нас с воздуха? Или ядерную боеголовку запустить?

Кадаверциан на миг отвлеклись от своих занятий, посмотрев на него.

– Видишь ли, в чем дело, – серьезно сказал Кристоф, – эпицентр сейчас невозможно сфотографировать со спутника или, как ты сказал, разбомбить… Фактически он перестает существовать в реальности. Город сливается с миром кадаверциан, а, как ты знаешь, мир этот не вполне материален.

Мальчишка кивнул, обдумывая услышанное.

Дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге появилась встревоженная Констанс.

– Прошу прощения, – торопливо сказала она, глядя на некромантов, дружно поднявших головы от вычислений. – Нам нужна помощь.

Она могла бы «позвать» меня, зная, что я почти все время провожу с некромантами, но предпочла бежать сюда, чтобы обратиться лично к колдуну. Настороженное отношение родственников ко мне не улучшилось. Исключением оставалась лишь Фелиция.

– В чем дело? – резко спросил Кристоф, не слишком довольный, что кадаверциан отрывают от работы.

– Небольшой инцидент на человеческой территории, – быстро ответила девушка. – Нужен хороший хирург.

Пока Дона и Франциск не закончат работу над формулой, всем остальным оставалось лишь ждать, поэтому Крис решил слегка размяться.

– Хорошо. Сейчас буду. – Кадаверциан вышел из-за стола, жестом попросил родственников не отвлекаться на пустяки и продолжать работу.

Констанс довольно кивнула и тут же исчезла, только рыжие волосы мелькнули в дверном проеме.

– Отметь все, что помнишь еще, – велел Крис Вивиану, передавая ему горсть булавок, и вместе со мной вышел из зала.

Некоторое время мы шли молча. Витражи в окнах длинного зала бросали разноцветные пятна на пол, стены и наши лица. Замок казался притихшим, хотя отдельные куски силы, затаившиеся в разных его частях, продолжали бурлить.

– Странно, что ты ни о чем не спрашиваешь, – произнес наконец Крис.

– И что я должен спросить?

– Вивиан говорил, ты узнавал у него, действительно ли мы собираемся возвращать все назад.

– Да. Узнавал. И ему не очень хочется менять этот мир на прежний.

Колдун остановился, глядя на меня с каким-то непонятным выражением то ли сочувствия, то ли сожаления.

– Вивиану не повезло. Он не жил в то время, когда наше могущество было действительно огромным и, чтобы демонстрировать его, не приходилось дожидаться всемирного катаклизма.

Я рассмеялся, а мастер Смерти бросил рассеянный взгляд на картины из разноцветного стекла и спросил неожиданно:

– Помнишь Силину?

– Силину? – В моей памяти мелькнула смутная картина-воспоминание из прошлого его ученика. – Это твой дух-консультант? Та, что не захотела работать с Вивианом?

– Да, – кивнул Кристоф, – и я лишь недавно понял, почему она отказалась общаться с ним и так часто охотно говорила со мной. С живыми духами работали только лудэр…

Я вспомнил подслушанный мной разговор некроманта с нософоросом, в котором И-Хё-Дён рассказал Крису, что способности заклинателя превосходят в нем таланты некроманта.

– Я смотрю, ты много думал об этом?

– Да, в последнее время у меня достаточно поводов для размышлений.

– Не хочешь поделиться?

– Ну да, ты же не можешь теперь сам читать мои мысли. – Колдун усмехнулся, переводя на меня взгляд.

Я пожал плечами:

– Честно сказать, я и раньше старался не нарушать границу твоего личного пространства. Только не говори, что хочешь создать новый клан. Вернее, возродить прежний.

– Вряд ли это возможно, – отозвался он.

Зал закончился коридором, который рассекал резиденцию на две части, выводя в северное крыло, где жили даханавар. Но мы прошли мимо, свернув к широкой центральной лестнице.

Навстречу нам поднимался хмурый Словен. Перешагивая сразу через две ступеньки, он с тоской посматривал на картины в богатых рамах, висящие на лестничных площадках. Сцены охоты и виды тенистых глухих лесов вызывали у оборотня понятную ностальгию.

Увидев некроманта, он тут же забыл о своей печали и решительно устремился ему навстречу.

– Ну, долго еще?

– Мы работаем, – сдержанно ответил тот. – Как только закончим, ты узнаешь об этом первым.

– Время идет, – вновь напомнил оборотень.

– Ты сможешь открыть для нас путь в ваш лес? – спросил я.

– Да. В любой момент. Зовите. Приду сразу.

Он кивнул на прощание и побрел дальше по замку.

Констанс встретила нас у входа в зал, где жили люди. Она едва взглянула на меня и улыбнулась кадаверциану:

– Спасибо за помощь.

– В чем дело? – сухо спросил тот, замечая холодность родственников в отношении ко мне.

– У молодого человека сложный перелом руки. – Ирландка жестом пригласила нас следовать за собой и, звонко цокая высокими каблуками по каменным плитам коридора, пошла вперед. – У него возникли небольшие противоречия с несколькими людьми.

– И меня позвали только для этого?

– Фелиция сказала, если у вас не будет времени, вы откажетесь, – очаровательно улыбнулась родственница. – Но если ты согласился, значит, можешь уделить нам несколько минут.

– Как это по-даханаварски дипломатично, – заметил он. – Ладно. Идем посмотрим.

Констанс остановилась возле двери, за которой было организовано нечто вроде лазарета для людей, и открыла ее. Мы оказались в светлой, просторной комнате. Здесь стояло несколько кроватей.

На одной спала молодая девушка с перевязанными руками. На другой сидели два подростка, очень похожих друг на друга и, тихо перешептываясь, играли в шахматы. У одного из них – постарше – рука была на перевязи, другой выглядел абсолютно здоровым: видимо, пришел поддержать брата.

По дивану, стоящему у стены, резво скакала маленькая девочка. Рядом с ней на стуле сидела уставшая мать. Она встрепенулась, увидев Криса, но не решилась ни о чем спросить. Констанс ободряюще улыбнулась женщине, и я понял, что помощь колдуна нужна не только одному человеку. Кадаверциан не обратил на нее внимания, направляясь к лежащему на самой дальней кровати.

Это оказался мой недавний знакомый. Тот самый Влад, которого привезла в замок Дона. Выглядел он, мягко говоря, неважно. Кровоподтек на щеке, здоровенный синяк под глазом, следы засохшей крови вокруг носа, но это казалось мелочами по сравнению с окровавленной левой рукой, из разрыва плоти которой торчал кусок кости. Кто-то из даханавар уменьшил болевой шок, но парню явно было не по себе.

– Привет, Влад, – сказал я, глядя на него сверху вниз. – Кто это тебя так?

– С лестницы упал, – ответил он хмуро.

– Ну-ну, – отозвался я, читая его мысли. – А по-моему, дело в другом.

Человек промолчал, наблюдая за тем, как некромант изучает его рану.

– Сейчас я вправлю кость, – сказал ему Крис. – Будет больно.

– Угу, – пробормотал тот, и на его бледном лбу выступили капли пота.

– Крис, не хочешь взять его к себе? – спросил я некроманта. – Вам же теперь нужны ученики, а парень очень хочет стать одним из нас.

– Фелиция сказала… что я… не подхожу… кадаверцианам… А я сам бы хотел, – сквозь зубы произнес человек и чуть не взвыл, когда Крис с хирургической точностью вернул сломанную кость на место.

– Ну, раз Фелиция сказала, тогда не буду настаивать.

– Думаю, Дона будет рада новому ученику, – неожиданно сказал некромант, накладывая на рану нечто вроде тускло светящейся зеленой сетки. – Предложу ей твою кандидатуру.

Парень слабо улыбнулся, оглушенный болью и пока еще не верящий в это неожиданное решение.

– Спасибо.

– Не за что. Через несколько дней разрыв тканей затянется. Кость срастется через пару недель.

Колдун оглянулся на Констанс, и та, наблюдающая за лечением издали, тут же подошла.

– Большое спасибо за помощь… – Она замялась и произнесла вкрадчиво: – И, Крис, если ты уже здесь, не посмотришь еще на одну пациентку? Это буквально две минуты.

– Знакомая тактика, – сказал мне колдун. – Одна маленькая просьба сменяется другой, и вот ты уже втянут в международный конфликт. – Он повернулся к ирландке и спросил, явно понимая, что проще согласиться, чем вступать в долгие споры с даханаварской леди, из которых и прежде он всегда выходил проигравшим. – Где ваша пациентка?

Констанс улыбнулась, показала на девочку и одобряюще кивнула ее матери. Малышка, не так давно резво скакавшая по дивану, явно притомилась. До этого она пыталась съезжать по скользкому сиденью, как по горке, а теперь притихла в уголке дивана.

Кристоф подошел к девочке и посмотрел на нее сверху вниз, ребенок запрокинул голову, изучая его с не меньшим вниманием.

– Врожденный порок сердца, – обращаясь к матери, сказал некромант.

– Да, – ответила та. – Мы уже были записаны на операцию, но произошло все это и… – Женщина замолчала, видя, что он уже не слушает ее.

– Хочешь новое сердце? – спросил Крис девочку.

Та обдумала это предложение и уточнила с серьезным видом:

– Чтобы не остановилось?

– Точно, – улыбнулся колдун, взял стул и сел напротив маленькой пациентки.

– Ладно, – легко согласилась она. – А еще такие глаза, как у тебя.

– Боюсь, с последним возникнут небольшие проблемы, – серьезно отозвался тот, взяв ребенка за подбородок и внимательно изучая ее лицо. – Сегодня я не захватил с собой глаз для маленьких девочек. Глаза для маленьких девочек у меня как раз закончились. Но, может, в другой раз.

Я знал, почему он готов возиться с больными людьми. Остальные кадаверциан не понимали, что можно устать от трупов. Они не представляли, как ему интересен живой организм. В какой-то момент Кристоф осознал: его удивляет, как может существовать человек сам по себе, не будучи одержим потусторонними сущностями вроде бетайласов.

Это было сродни чуду. В теле девочки, которая смотрела на него изумленно-доверчивым взглядом, притаилась сила жизни, которую он не мог понять до конца. И болезнь, подтачивающая эту силу.

«Я тоже жив, – говорил он мне как-то. – Но сначала умер как человек, а потом возрожден с помощью чужой энергии. А они существуют сами по себе».

Кадаверциан было яснее, когда он говорил о том, что, работая с людьми, оттачивает профессиональное мастерство, открывает новые способности человеческого организма.

Крис поднялся, положил руку на голову малышки и еще раз внимательно посмотрел на нее.

– У тебя клыки, – доверительным шепотом сообщила она некроманту.

– Я знаю, – так же тихо отозвался тот и повернулся к Констанс. – Займусь ею, когда вернусь. Если вернусь.

И на этой весьма обнадеживающей ноте он вышел из помещения.

Не знаю почему, но после этого визита к людям, шагая рядом со мной по коридору обратно в библиотеку, он сказал:

– А по поводу лудэра… последнее время я часто вспоминаю одно событие…

Он остановился возле скамьи, стоящей в нише под стилизованными часами нософорос. Опустился на нее. Я сел рядом, чувствуя все усиливающееся любопытство.

– Хочешь рассказать мне?

– Да. Как раз есть время. – Кристоф посмотрел в пустоту перед собой, как делал всегда, вспоминая подробности. И начал говорить: – Было дождливое лето. Прага утопала в ливнях, идущих круглые сутки. Казалось, в этом сером мареве глохнут даже звуки колоколов.

Он прервался на миг, а на меня вдруг хлынули яркие картины, прорвавшиеся из его памяти и дорисованные воображением…

…Нескончаемые дожди шли второй месяц – Прага тонула в мутном тумане, скрывающем высокие шпили Вышеграда и Градчан, с Петринского холма текли бурные потоки грязной воды. Они скатывались вниз, на каменные мостовые, заполняли водостоки, размывали незамещенные дорожки.

Вольфгер сидел за столом в своем кабинете, создавая видимость чрезвычайной занятости, а на самом деле предавался безделью под шум дождя, с помощью магии слышимого в подземном помещении. Он разглядывал огромный изумруд, наблюдая картины, возникающие в его гранях, и видел величественный храм, объятый зеленым пламенем, танцующих девушек в длинных хитонах, морские волны, накатывающие на берег… Иногда мэтр отрывался от умиротворяющих магических видений для того, чтобы черкнуть на пергаменте, лежащем рядом, несколько строк.

Кадаверциан ждал вьесчи. Господин де Кобреро, с некоторых пор превратившийся в расчетливого дельца, приобрел все привычки, характерные для нового статуса. И временами общение с ним становилось лишенным всякого удовольствия.

– Мы все отрекаемся от своего прошлого, – задумчиво сообщил Вольфгер изумруду, – в большей или меньшей степени.

Он небрежно оттолкнул исчерканный пергамент и потянулся за новым, когда в дверь торопливо постучали, и, прежде чем некромант успел ответить, в кабинет ввалился Олаф, промокший с головы до ног.

– Прошу прощения за беспокойство, мэтр, – произнес он низким раскатистым голосом. – Неплохо бы вам вмешаться.

– Вьесчи прибыли? – лениво осведомился Вольфгер, давно привыкший к манере ученика изъясняться иносказательно.

– И они тоже, – мотнул скандинав гривой желтых мокрых волос. – Там ваш Кристоф с этой… – он напрягся, явно пытаясь произнести иноземное имя, но так и не смог выговорить его, – египтянкой. Уже половину зала разнесли.

Свершилось. Они все-таки схлестнулись. Прекрасная Макетатон, дочь фараона, чья родословная уходила в глубину веков, и недавний варвар, подвергшийся влиянию цивилизации, не могли выносить присутствия друг друга. Она презирала «дикаря», нахально наступающего на ее божественную тень. Он насмехался над высокомерной царевной, цепляющейся за свое давно минувшее величие.

С первого дня знакомства Макетатон начала злобно шипеть на родственника, явно испытывая его терпение. Но до сегодняшней ночи тому удавалось держать себя в руках…

Вольфгер вошел в главный зал одновременно с Рамоном и тремя его помощниками. Еще десятка полтора кадаверциан стояли вдоль мраморных стен, с интересом наблюдая за зрелищем.

Самые худшие предположения мэтра оправдались – Кристоф и Макетатон, покрытые кровью с ног до головы, кружили друг против друга по зеркальному полу. Колдун был вооружен боевым топором, дочь фараона сжимала тонкими пальцами посох с двумя серпами на концах. А под потолком, вопя от ярости, сцепились два Тёмных Охотника. От криков потусторонних тварей дрожали стены, во все стороны летели ошметки плоти и зеленого огня.

Вольфгер сам не знал, чего хочет больше – рассмеяться или ударить по обоим противникам заклинанием помощнее, чтобы прекратить этот фарс.

– Господин Рамон, примите ставку, – услышал он смеющийся голос Грэга. – Двадцать на Криса.

– Сорок на Матон, – тут же откликнулся помощник негоцианта.

Макетатон в разодранном платье, открывающем большую часть гладкого, смуглого тела, прыгнула вперед, занеся свое грозное оружие. Кристоф блокировал удар и оттолкнул от себя девушку. Но на мгновение они были достаточно близко друг от друга, чтобы успеть обменяться привычными оскорблениями.

– Грязный галлский выродок, – прочитал Вольфгер по презрительно кривящимся губам саркрессы.

– Распутная египетская кошка, – парировал мастер Смерти.

Новая вспышка зеленого света окатила зал, один из Охотников под потолком вцепился в загривок другому и поволок соперника в родное пространство. Обе твари исчезли в мертвенном изумрудном мерцании.

Секира Макетатон рассекла бедро Кристофа. Его топор задел ее по плечу.

Рамон, неторопливо приблизившийся к Вольфгеру, довольно улыбнулся.

– Браво, – негромко сказал он мэтру вместо приветствия. – И часто тебе выпадает удовольствие наблюдать подобные зрелища?

– Это удовольствие скоро закончится, – отозвался некромант, оценивающе глядя на противников, уже едва держащихся на ногах.

– Мэтр, прошу вас! – К Вольфгеру подбежала золотоволосая Розмэри. Розмарин, как обычно звали ее в клане. – Остановите их! Пожалуйста! Они же покалечатся!

Глава клана предпочел бы дать возможность противникам добить друг друга. И только из любви к прекрасным янтарным глазам юной вилиссы, наполненным неподдельной тревогой, он поднял руку и бросил вперед заклинание. Оно разделило соперников стеной зеленого огня за мгновение до того, как оба рухнули на пол…

Через тридцать минут Вольфгер снова сидел за столом в своем кабинете и молча смотрел на Кристофа. Ученик стоял у камина, глядя в огонь. Его одежда все еще была залита кровью и разодрана после недавней драки, рассеченное бедро уже регенерировало, но стоял колдун прямо с видимым трудом.

Молчание затягивалось.

– Мастер Смерти, – наконец произнес мэтр со всем возможным презрением. – Кристоф де Альбьер, один из сильнейших некромантов. Доверенное лицо главы клана. Посмотри на себя…

Дверь распахнулась, и в комнату вступила Макетатон, неподражаемая в своей изысканной кошачьей грации. В отличие от колдуна она успела принять ванну и теперь блистала чистотой и благоухала горными лилиями. Не удостоив недавнего противника даже взглядом, она опустилась в кресло и расправила складки белоснежного платья, вышитого золотом.

– Благодарю за честь, которую ты оказала мне, соизволив явиться. – Вольфгер отвесил ей издевательский поклон. – Вы двое доставили всем незабываемое удовольствие, устроив этот балаган. Особенно счастливы были вьесчи. В следующий раз мне не придется ломать голову, чем развлечь гостей. Вы повторите сегодняшнее триумфальное выступление.

Египтянка величаво повела головой с тяжелым венцом прически и презрительно прищурила черные глаза:

– Он оскорбил моих богов.

– Бог здесь один, – ответил Вольфгер, начиная утомляться от бессмысленных пререканий.

– И это ты, – негромко сказал Кристоф, глядя на греческую мраморную маску, висящую над камином.

– Именно так, – отозвался мэтр, усмехнувшись. – И репутация всех остальных божеств меня волнует мало.

– Так какое же наказание будет возложено вседержителем? – осведомился колдун, продолжая рассматривать танец языков пламени.

– Об этом я сообщу тебе позже. А пока, будь добр, выйди.

Ученик бросил ничего не выражающий взгляд на египтянку и удалился.

Едва за ним закрылась дверь, Макетатон поднялась, обошла стол, села на колени Вольфгера и опустила ладони на его плечи.

– Не сердись. Я знаю, что вела себя неразумно. Он привел меня в ярость.

– Неужели? Значит, все же существует хоть кто-то способный вызвать у тебя столь сильные чувства?

Дочь фараона улыбнулась, наклонилась и поцеловала Вольфгера долгим, пьянящим поцелуем. Одним из тех, что умела дарить лишь она. А потом сказала тихо:

– Никто не может вызвать у меня прежних чувств. Больше нет юной царевны, сидящей у ног великого господина потустороннего мира и с обожанием глядящей на него. Как нет и того некроманта, настоящего правителя Кема. Мир теперь принадлежит им. – Она посмотрела на дверь, за которой скрылся Кристоф. – То, что ты наблюдал сегодня, был последний бунт против завоевателей. Это я заставила его драться. И проиграла…

– Ты не проиграла. Я остановил поединок.

– Его Охотник одолел моего.

Она соскользнула с колен Вольфгера, мимоходом провела ладонью по его щеке и бесшумно вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь…

С двух сторон от входа в покои Макетатон стояли грозного вида телохранители некротического происхождения – творение самой хозяйки. Их мощные тела цвета бронзы были облачены в золотые доспехи. Из-под шлемов с высокими гребнями бесстрастно взирали получеловеческие-полузвериные лица. В руках с длинными когтями оба держали копья.

Макетатон обладала редким в настоящее время даром саркрессы – создательницы причудливых, химерических существ. Чудовищ, чья звериная плоть невероятным образом соединялась с человеческой. Телохранители египтянки не пошевелились, когда Кристоф подошел к двери, хотя в прошлый раз пытались перекрыть вход.

В покоях дочери фараона было жарко. Горячий воздух струился над многочисленными жаровнями, наполненными раскаленными углями. Казалось, что золотой диск на цепях, изображающий Атона, сам источает небесный огонь.

Девушка сидела перед зеркалом и размеренными движениями расчесывала длинные черные волосы. Одна служанка замерла за ее спиной, бережно держа золотой венец. Другая, стоя на коленях перед госпожой, натирала ее голени прозрачной пахучей мазью. Не отрываясь от своего занятия, прислужница взглянула на колдуна, и тот заметил, что разрез глаз у рабыни кошачий.

Египтянка увидела отражение Кристофа в зеркале и чуть приподняла тонкие брови.

– Госпожа Макетатон, – произнес он холодным официальным тоном, – приношу свои извинения за произошедшее сегодня.

– Благодарю, господин Кристоф, – ответила она равнодушно и добавила: – Это Вольфгер заставил тебя прийти ко мне с извинениями?

– Он просил меня навестить тебя, но с другой целью.

Колдун достал свиток и подал его саркрессе. Она отложила гребень, развязала шнурок и несколько минут изучала послание. Потом раздраженно оттолкнула служанку, подняла взгляд на гостя и спросила дрожащим от бешенства голосом:

– Это шутка? Месть? Наказание?! Вольфгер решил покарать меня подобным образом?!

– Именно поэтому я пришел извиниться перед тобой, – стараясь не показывать удовлетворения от негодования родственницы, сказал Кристоф. – Нам предстоит трудная работа, и я бы не хотел, чтобы между нами сохранялись разногласия.

– Разногласия, – презрительно повторила Макетатон и уронила пергамент в жаровню. Лист мгновенно вспыхнул. – Я не поеду.

– Страх – это естественно, – заметил Кристоф.

– Я не боюсь, – устало ответила она, проводя ладонью над жаром, струящимся от углей. – Ни лудэра, ни «Могильной гнили». Я ненавижу Кутна-Гору. И мэтр знает об этом. Грязная дыра. Неудивительно, что заклинатели выбрали для встречи именно это место.

Она небрежно щелкнула пальцами. Рабыня, подойдя бесшумно, опустила на ее голову золотой венец и отошла с поклоном.

– Вольфгер действительно думает, что от его дипломатии будет хоть какая-то польза? – осведомилась египтянка, рассматривая свое блистательное отражение в зеркале.

– Это моя дипломатия, – улыбнулся Кристоф. – Но идея встретиться на нейтральной территории принадлежала заклинателям.

…Они выехали через час.

Огромную неповоротливую карету из черного дерева тащила шестерка вороных лошадей. Над их головами размеренно колыхались пышные плюмажи цвета вороного крыла. На сбруе поблескивали серебряные кольца, по гладким, лоснящимся шкурам сбегали струйки ледяного дождя. Животные бежали размеренной рысью, не чувствуя усталости, не дыша, глядя прямо перед собой белесыми глазами, лишенными зрачков. Некротическая сила, движущая лошадиными телами, делала их нечувствительными к боли, усталости и, самое главное, к присутствию кадаверциан.

На козлах сидел возница в черном плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном. Держа поводья в одной руке, он время от времени со свистом взмахивал хлыстом, подгоняя ездовых.

Редкие прохожие с ужасом шарахались в стороны, прочь от дороги, по которой катила жуткая повозка, похожая на катафалк самой Смерти…

Кристоф предпочел бы ехать верхом, но египетская царевна желала путешествовать с комфортом. Внутри ее карета была обита золотой парчой и устлана коврами. К полу привинчены два асиманских треножника, непрерывно источающих удушливый жар. Сама египтянка полулежала на широком ложе, укрытом леопардовыми шкурами и, опираясь локтем о подушку, смотрела в окно, за которым густели вечерние сумерки.

Дождь то начинал лупить по крыше, заглушая все остальные звуки, то стихал до едва уловимого шелеста.

– Сегодня семнадцатое июня, – задумчиво произнесла Макетатон, поправляя капюшон тяжелого плаща, прошитого золотыми нитями. – Лейлет-эн-Нуктах. Ночь капли… Начало разлива Нила, – пояснила она в ответ на вежливо-вопросительный взгляд спутника, расположившегося напротив на широком диване. – Согласно поверью, сегодня в великую реку падает капля воды из волшебного источника, и Хепи выходит из берегов.

Она удобнее устроилась на своем роскошном ложе и произнесла уже совсем другим тоном:

– Понимаю, что для тебя это вряд ли представляет интерес…

– Ты напрасно так считаешь, – ответил Кристоф, вытаскивая из-под спины очередную мягкую подушечку и отбрасывая ее в сторону. – Мы не настолько безмозглые невежды, как тебе хочется думать.

– «Мы»? – Египтянка иронично приподняла черную бровь.

– Молодые кадаверциан. – Кристоф оттянул воротник рубашки, чувствуя усиливающийся жар. – Те, кого вы считаете недальновидными, слабыми и сентиментальными.

– Но это правда. – Макетатон отвинтила крышечку с пузырька, наполненного ароматической солью, и поднесла к носу, глубоко вдохнула, словно пытаясь заглушить запах сырости. – Вы нерешительные и слишком чувствительные. Будете сомневаться и медлить в тот миг, когда надо разить без жалости. Знаешь, что сказал Ра, когда покарал людей, предавших его? «Теперь ваши грехи прощены. Кровь искупает кровь».

– Твои представления о жизни, Матон, немного устарели.

Египтянка промолчала, отвела в сторону занавес и посмотрела в окно. Ее красивое смуглое лицо отразилось в стекле, по которому непрерывным потоком текли капли дождя.

– Перемирие, – произнесла она тихо. – Разве раньше мы допустили бы подобное?

– Нам всем нужна передышка.

– Я говорю именно об этом, – вздохнула девушка. – В тот миг, когда враг ослаб и необходимо нанести по нему решающий удар, мы не можем найти в себе сил для последнего боя. Дипломатия слабости.

– Нет. Здравого смысла.

С улицы вдруг послышался резкий гортанный крик возницы, лошади забили копытами, и карета резко остановилась. Некроманты едва удержались на своих местах.

– В чем дело? – надменно осведомилась Макетатон, вновь выпрямляясь на ложе.

– К нам гость, – ответил колдун, открывая дверь. – Вриколакос.

В жаркую, пропахшую благовониями карету тут же ворвался холодный влажный воздух, наполненный запахом зеленой листвы и мокрой коры.

Спрыгнув на землю, Кристоф увидел пятерых огромных волков, окруживших повозку. Бесшумные, словно тени, они сверкали желтыми глазами, и облачка пара вырывались из их приоткрытых пастей. Впереди, преграждая дорогу лошадям, стоял высокий русоволосый мужчина в длинном плаще с оторочкой из меха.

– Мы предупреждали, чтобы вы не ездили по нашей земле на своих гробах! – сказал оборотень негромко, и в его голосе Кристоф услышал пока еще приглушенное рычание.

– Доброй ночи, Аскольд, – ответил кадаверциан как можно вежливее. – Мы не на вашей земле. Эта дорога проходит по нейтральной полосе.

– А по обе стороны от нее наш лес, – Вриколакос оскалил в ухмылке длинные клыки. – Поворачивай. Дальше вы не проедете.

Кристоф понимал, что взывать к разуму оборотней бессмысленно: слишком хорошо они чуют эманации смерти, исходящие от кадаверциан, и ненавидят некромантов инстинктивно. Но еще раз попробовал договориться мирно.