Текст книги "Киндрэт (Тетралогия)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 107 страниц)

Глава 13
Tempo curant

Сейчас в обществе столько самодовольных людей притворяются хорошими, что притворяться плохим – это, по-моему, проявление милого и скромного нрава.

Оскар Уайльд. Веер леди Виндермир.

9 марта

Сквозь сон Миклош слышал тиканье старинных швейцарских часов. Их умиротворенное звучание наполняло большой дом спокойствием. Господин Бальза проснулся, когда пробило одиннадцать вечера. Сел на постели, зажег ночник с зеленым плафоном и задумчиво постучал указательным пальцем по губам.

– Превосходно. Tempo curant [98].

Он чувствовал, что его переполняет сила. Давно пора. Нахттотер уже устал ждать, когда пройдут все последствия «Поцелуя». Что ни говори, а Соломея еще та штучка, раз ей пришло в голову придумать такое.

– Ненавижу детей, – поморщился Миклош, сообщив это откровение в пространство.

Пространство, как водится, не посчитало нужным отвечать.

Прошла половина недели с тех пор, как он покинул убежище у Кристофа. Бальзе не понадобилось изворачиваться, чтобы подыскать себе подходящее логово. У него, как и у большинства старших кровных братьев, было предусмотрительно подготовлено несколько тайных жилищ, о которых никто ничего не знал. Тхорнисх был уверен в их полной безопасности.

Он остановился в доме, который располагался на берегу реки, напротив центральной парковой зоны отдыха, очень популярной среди горожан. Конечно, слишком близко от центра, к тому же немного шумно, но зато рядом приличная еда и прекрасный вид. Маленький престижный район частных домов сейчас как нельзя лучше подходил для нужд Миклоша.

Двухэтажный дом, уютный и аккуратный, словно только что принесенный из сказочной страны доброй феей, стал временным пристанищем до той поры, пока Хранья не получит пинок под зад и не улетит из «Лунной крепости» прямиком на солнце. Но пока Бальза не желал, чтобы даже во сне сестре являлись мысли, будто он может оказаться жив. Нахттотер рассчитывал подготовить для нее чудесный семейный сюрприз.

Он изнывал от любопытства, желая узнать, что происходит в «Крепости». Впрочем, все, творящееся в Столице, его теперь интересовало. По своему опыту он мог предугадать, что после смерти Миклоша Бальзы все пошло наперекосяк.

– Особенно если помнить о появлении Иноканоана и Соломеи, – размышлял вслух нахттотер. – Из-за детей Лигамента все могло измениться в одно мгновение. Мало ли что еще успели учудить эти малолетние отморозки! Возможно, Амир уже недосчитался головы, а Фелиция…

Впрочем, он решил, что если подохнет мормоликая – плакать не станет.

Миклош слегка сожалел, что бетайлас не был настроен на нормальную беседу, и бессмысленно было расспрашивать его о последних событиях.

– Право, жаль, что никто из блаутзаугеров не додумался издавать новостную газету, – пробормотал тхорнисх, усмехаясь.

Взяв коммуникатор Йохана, он, как был в пижаме, сел за стол. Пароль ученика нахттотер знал и теперь просматривал список дел, а также номера счетов клана. Ему не понадобилось много времени, чтобы проверить их. Как он и думал – коды доступа уже были изменены. Сестрица успела наложить жадную лапу на его состояние и подгрести под себя денежки. Вот и доверяй после этого банкам Вьесчи.

– Надежность и стабильность?! – глумливо произнес тхорнисх. – Как бы не так, черт их побери! Чтобы в аду тебе гореть, Рамон! С радостью бы вручил твоей корпорации иск, но тебе придется дождаться своей очереди!

Потерять состояние – это, конечно, обидно. Но деньги – всего лишь деньги. Достать новые – не проблема. Было бы желание. Впрочем, пока господин Бальза в них не нуждался. Он давно создал себе несколько тайных резервных счетов.

Вспомнив бумажник колдуна, Миклош мимолетно подумал, что начал бы презирать себя, если бы взял у кадаверциана его копейки.

– У того, поди, их не больше, чем у вечно нищих фэриартос, – хмыкнул он.

А вот финансов, которыми по-прежнему обладал сам тхорнисх, по людским меркам должно было хватить на пару поколений беспробудной гульбы. Так что он не стал тянуть с тем, чтобы немного разбогатеть.

– Йохан!! А… ч-черт! – зло прошипел нахттотер. Он вновь забылся.

Отложив коммуникатор в сторону, Бальза пошел одеваться. Все приходилось делать самому, это порядком раздражало, но сорвать свое раздражение было не на ком. Он заправил кровать, стянул с себя пижаму, аккуратно сложил ее и направился к большому шкафу, сверху донизу забитому свеженькими рубашками.

Неспешно одеваясь, Миклош в который раз с сожалением размышлял, насколько сильно ему не хватает ученика. Подумать только – сотни лет были потрачены, чтобы создать идеального помощника, и все пошло прахом. Тьма знает, где теперь искать подходящую кандидатуру на должность Чумного. Да и толку искать ее – немного. Конечно, можно обратить кого-нибудь прямо сейчас, на это ума не требуется, но прока от такого птенца – с крысиный нос. Любой из прихлебателей Храньи размажет новичка по стене и даже не заметит этого. Чтобы воспитать настоящего бойца, нужно много времени и труда.

Бальза надел пиджак из хорошей английской шерсти и смахнул с лацкана несуществующую пылинку:

– Нужно найти выживших. Если, конечно, их до сих пор не обнаружила Хранья.

Ему стоило в который раз проклясть Основателя за то, что тот лишил Нахтцеррет – единственный из всех кланов – возможности ощущать своих учеников, где бы те ни находились. Насколько все стало бы проще, обладай он этой способностью!

– Теперь придется потрудиться, чтобы их отыскать, – выразил он свое недовольство отражению.

Будь жив Йохан, и Бальза был бы уверен, в каком направлении следует «копать». У Чумного имелось несколько излюбленных местечек, и Миклошу, который знал своего ученика, как облупленного, не составило бы труда обнаружить ландскнехта.

С остальными труднее. Столица огромна, и того, кто спрятался и не желает показываться на глаза, можно искать месяцами.

Спустившись в холл, нахттотер отпер дверь. Пробурчав о погоде что-то нелестное, рыцарь ночи поднял воротник и не спеша направился к реке. Узкая, вычищенная от снега, ярко освещенная улица шла под горку, туда, где огнями сиял городской парк и огромным обручальным кольцом горело медленно вращающееся колесо обозрения. Был субботний вечер, до полуночи оставалось еще два часа.

Добравшись до моста, ведущего на противоположной берег, Миклош зашагал по набережной.

Господин Бальза не собирался охотиться рядом с домом. Это чревато массой неприятностей, к тому же шляться по центру – себе дороже. Обязательно, по всем законам подлости, столкнешься нос к носу с каким-нибудь блаутзаугером. Последнее сейчас было крайне нежелательно, и поэтому охотничьи угодья нахттотер решил расположить на окраине Столицы, подальше от возможных встреч с кровными родственниками.

Он взмахнул рукой, и почти сразу же рядом остановилось канареечное такси. Нахттотер назвал адрес и, стараясь ни к чему не прикасаться в отвратительно-грязном салоне, заглушил до поры до времени голод. Он видел макушку водителя над спинкой вонючего сиденья. Очень хотелось отвесить этому типу подзатыльник, чтобы в следующий раз убирал в своей машине. Впрочем, скорее всего, следующего раза уже бы не было – Бальза нередко забывался, а оттого слишком перебарщивал с использованием силы в общении с овцами, и невинный щелбан вполне мог закончиться для провинившегося человека утратой головы.

Нахттотер терпел грязь и дурацкое радио минут двадцать – все то время, что машина колесила по проспектам, отдаляясь от центра города. Наконец, не выдержав, он приказал остановиться. Презрительно сунул банкноту и, не дожидаясь сдачи, выбрался из салона.

Кляня почем свет тупого водителя и его мусоровозку, тхорнисх раздраженно топтался по снежной каше, выбираясь на обочину.

– Подумать только, до чего все докатилось! – ругался он. – Еще месяц назад я бы на милю не подошел к такому убожеству!

Мыслями он вновь вернулся к Хранье, создавшей ему столько проблем. Оставалось лишь удивляться, почему она до сих пор не сдохла от икоты.

Закончив упражняться в сквернословии, Бальза огляделся, приметил высоченную стелу мемориального комплекса, посвященного павшим воинам, и свернул с проспекта на тихую улицу. Скользнув взглядом по вывеске ресторана, оказавшегося прямо у него перед носом, нахттотер в задумчивости остановился. Крыльцо было чистым, у входа стояли античные вазы, а декоративные ионические колонны и портик украшали вход.

С некоторым сомнением Миклош сделал шаг к ступеням. Ресторанчик оказался уютным, теплым и чистым. Из-за ведущих в зал дверей доносились звуки певучей кифары. Ей подпевали сиринкс и двойной авлос. Девушка-администратор подняла голову от журнала, улыбнулась дежурно и несколько устало:

– Я могу вам помочь?

Она чем-то напомнила Миклошу Фелицию.

– О да! – довольно прищурился тхорнисх.

В лунном свете улица сияла, словно обсыпанная золотой пыльцой. Холодные дома, укрытые снегом деревья, редкие машины, проносящиеся по проспекту, и ночные фонари – все сверкало червонным золотом. В жилах Миклоша бежала горячая лава, и он кипел от жажды деятельности и желания свернуть горы. Настроение было превосходным.

Промокнув губы носовым платком, тхорнисх убедился, что на них не осталось следов крови, и, мурлыча, направился в ту сторону, где заметил стоянку такси.

Решив немного удлинить путь, он покосился на возвышающиеся скелеты небоскребов строящегося торгового международного центра «Федерация». Высотные краны работали даже сейчас – Рамон позаботился о том, чтобы стройка не прекращалась ни днем ни ночью. Недовольно бурча, что вновь идиоты портят облик его города, нахттотер свернул в маленький сквер.

Здесь было пусто, фонари, окруженные старыми липами, горели приглушенно. Снег не чистили уже несколько дней, пешеходная дорожка трансформировалась в труднопроходимую тропку. Рыхлый сугроб, летом превращающийся в цветочную клумбу, перегородил путь, и Бальзе пришлось обходить его.

В этой части Столицы – вечно сонной, тихой и всегда спокойной, люди давно уже спали. Миклош вспомнил недавнего водителя и салон его машины и передумал насчет такси. В глубокой задумчивости он свернул к кварталу, за которым начиналось старое кладбище. Однако дойти до него не удалось, так как дверь ближайшего подъезда распахнулась, и оттуда вывалился хохочущий шумный молодняк асиман, едва не сбив нахттотера с ног.

Они увидели друг друга одновременно, и неизвестно, кто удивился сильнее.

– Миклош Тхорнисх??! – успел оторопело воскликнуть первый из них, прежде чем на него упала «Волна Танатоса».

В господина Бальзу полетели «Пламенные копья». Рыцарь ночи отбил их, хотел прикончить оставшуюся троицу, но огнепоклонники успели забежать в подъезд и захлопнули за собой дверь.

Вспомнив старую галльскую историю про трех свиней и волка, Миклош глухо зарычал. Он швырнул в металлическую преграду заклинание, превратившее ее в ржавчину, шагнул в парадную… И зарычал повторно, теперь уже с досадой – подъезд оказался сквозным.

Тхорнисх бросился вперед, выскочил на улицу, но никого не увидел, а через мгновение лишь услышал визг шин из-за угла.

Эти умники его обманули! Поняли, что он продолжит преследование, оббежали дом и сели в машину.

Миклош взвыл от разочарования и обиды, кинулся обратно в подъезд, в два удара сердца пролетел его насквозь, заметил габаритные огни уезжающей машины, и в следующий миг она скрылась за старой панельной пятиэтажкой, лишив нахттотера возможности швырнуть убийственное заклинание.

Но господин Бальза был не из тех, кто сдается столь быстро. Он прекрасно понимал, что поставлено на карту, и бросился в преследование, на бегу сорвав с себя шапку, шарф и пальто.

Миклош очень удачно выскочил на дорогу: он не надеялся, что в такое позднее время столь быстро достанет автомобиль. Судьба к нему явно благоволила – нахттотер угодил прямо под колеса одинокой, несущейся на предельной скорости легковушки.

Он только успел зажмуриться от яркого света, услышать короткий взвизг и удар. Его отбросило на несколько метров, сильно приложило о землю. Правого ботинка на ноге больше не было. Миклош мгновенно регенерировал, вскочил и, прежде чем водитель пришел в себя от шока, распахнул дверь, выбросил того на улицу и сел за руль, не обращая внимания на боль, оставшуюся после переломанных костей, помятый капот и разбитую фару.

Господин Бальза терпеть не мог водить машину и всегда поручал это кому-нибудь из своих приближенных. Но в новых жизненных обстоятельствах он не собирался терять свой шанс и в любое мгновение готов был действовать сам. Тхорнисх несся вперед, как сумасшедший, распугивая одинокие автомобили, провожавшие его раздраженными, запоздалыми гудками.

– Возможно, Кристоф был прав – следовало оставить Столицу, – сказал сам себе нахттотер, прижимаясь к рулю.

Миновав мост через реку, он свернул к Садовому и тут увидел знакомую машину. Господин Бальза не разбирался в марках. Для него все автомобили делились на лимузины, грузовики и «другие». Эта была как раз из последних.

Несколько минут его преследования не замечали, но затем несмышленыши Амира обнаружили погоню и резко свернули вправо. Миклош крутанул руль, не сбавляя скорости, и самоубийственно влетел в проем между домами. Асиман петляли, как зайцы, попытались затеряться в заводской зоне у реки, но тхорнисх не отставал, и тогда в него полетели заклинания.

Раз. Другой. Третий.

Первые два прошли мимо цели, последнее он принял на «Бледный тлен». И швырнул ответ в тот самый момент, когда в двигатель его автомобиля угодила «Комета».

Вмиг перестав слушаться, машина полетела ко всем чертям и врезалась в столб. Сокрушительный удар заставил Бальзу на несколько мгновений потерять сознание…

Когда он пришел в себя, то первое, что увидел – смятый гармошкой, обугленный, все еще дымящийся капот своей машины. Лобовое стекло оказалось разбито, лицо расцарапано брызнувшими в салон осколками. Двигатель сместился, сломав ему ноги, а рулевое колесо, даже не снабженное подушкой безопасности, врезалось господину Бальзе в грудь, раздробив ребра.

Миклош, взявшись за руль, надавил на него, и тот сложился, словно был сделан из воска. Оттолкнул от себя покореженный двигатель и регенерировал второй раз за ночь.

Двери оказались заклинены, но нахттотер вышиб их, толкнув плечом. Упал в снег, пополз, затем встал. Одежда оказалась безнадежно испорчена, лицо саднило от заживающих ран.

Шипя и хромая, господин Бальза поспешил туда, где, в пятидесяти метрах от него, находилась груда искореженного железа – все, что осталось от машины огнепоклонников. Водитель был мертв, поднявшийся и влетевший в салон капот отрубил ему голову. Сидевший на пассажирском кресле еще дышал. Ему здорово досталось, но ничтожный шанс выкарабкаться у асимана был – до тех пор, пока Миклош не добил его. Заклинание разложения лишило третьего прихлебателя Амира обеих ног и большей части левой руки, растворило одежду и часть кожи на лице.

– Пощадите, – проскулил тот, когда нахттотер склонился над ним.

– Кому вы успели рассказать обо мне?

– Никому… честно… мы… не подумали…

– Это хорошо. Это просто замечательно, мой друг, – облегченно сказал брат Храньи, поняв, что асиман не лжет.

Он положил на лоб раненого руку и пристально посмотрел в погасшие глаза. Затем быстро, меньше чем за минуту, избавился от тел и поспешил прочь. Район, конечно, был пустынный, заводской, но свидетели всегда найдутся. Придется от них избавляться, затем припрется полиция, и эта история затянется до утра.

Он здорово наследил, несмотря на то, что тел нет. Никто из блаутзаугеров не перепутает магию нахтцеррет ни с чем другим. Утешает лишь то, что вряд ли Амир начнет копать слишком глубоко из-за исчезновения молодняка. Но даже если он что-то и обнаружит – отдуваться придется Хранье.

– Ну что же, дорогая сестричка. Самое время, – пробормотал он. – Впрочем, впредь стоит быть осторожнее… Покинуть Столицу, друг Кристоф? Ха! Я слишком сильно ненавижу этот проклятый город, чтобы уйти столь просто!

Сказав это, он посмотрел на небо. Следовало попасть в убежище до рассвета.

Глава 14
Дух огня

У демократии есть лишь один серьезный враг – это авторитарный правитель, но только в том случае, если правитель этот добрый и справедливый.

Оскар Уайльд. Вера, или Нигилисты.

10 марта

Ада сидела в своей маленькой уютной гостиной на третьем этаже резиденции даханавар. Она предпочла бы жить ниже уровня земли, но подходящего помещения там не нашлось. Впрочем, девушка была не привередлива и легко приспосабливалась к любому новому месту.

Стигнесса устроилась в кресле напротив окна, закрытого шелковым экраном с изображением тонких цветов и летящих птиц. Придвинула ближе столик и разложила на нем рабочие инструменты. Тихонько напевая себе под нос песенку без слов, Ада окунала беличью кисть в склянку с прозрачным лаком и осторожно наносила его на почти готовое изделие. Состав, придуманный ею лично, издавал слабый аромат хвои и застывал почти мгновенно.

О подоконник стучал холодный весенний дождь со снегом. За стеной слышались приглушенные голоса. Один из них, глуховатый и властный, принадлежал Стэфании – новой главе клана. Ей отвечали взволнованно и торопливо. Девушка пожала плечами. «Соседи» то ли бурно выясняли отношения, то ли мирно обсуждали сложности заклинания. Как успела заметить Ада, даханавар в большинстве своем были довольно эмоциональны. Особенно молодые. Видимо, сказывалась специфика магии клана.

За несколько дней жизни здесь кадаверциан успела познакомиться почти со всеми. Они сами спешили посмотреть на одну из некромантов, но не находили в невысокой миловидной девушке ничего инфернально-потустороннего. В итоге юные даханавар испытали легкое разочарование, но начали относиться к ней спокойнее и дружелюбнее.

Ада сама понимала, что лишена некротического обаяния Кристофа, снежной красоты Доны, опасной привлекательности Кэтрин и даже магнетизма ее собственного учителя. Но это не огорчало девушку. Зато с ней всем было легко, уютно, комфортно. Ее общество расслабляло и успокаивало.

Как говорил когда-то Вольфгер – у Смерти много обличий. Одно из них – милая женщина, приносящая утешение и покой…

«Ада! – прозвучал у нее в голове требовательный голос Адриана. – У тебя все в порядке?»

– За прошедшие полчаса ничего нового не произошло, – ответила она вслух, отодвигая подставку, чтобы полюбоваться почти законченной работой.

«Хорошо. Но если что-нибудь случится…»

– Ты узнаешь об этом первым, – отозвалась девушка, и ненадолго успокоенный учитель «удалился».

Стигнесса улыбнулась, снова возвращаясь к работе, но спустя минуту за ее спиной послышались быстрые шаги, и звонкий голос Нолы – ученицы Стэфании – произнес:

– Ада, мы уже активировали все охранные заклинания. Я хотела узнать, тебе не нужно… – Она запнулась и через мгновение спросила с недоумением и глубочайшим отвращением: – Что это?!

Стигнесса обернулась и увидела, что Нола не одна. Ее подруга – белокурая Ютта, хлопая белыми, словно крылья бабочки-капустницы, ресницами, смотрела на гостью с не меньшим удивлением.

– Будущий экспонат Дрезденского музея, – дружелюбно ответила стигнесса, помешивая лак. – Я должна была отослать его на прошлой неделе, но не успела закончить.

– Человеческий череп?! – с возмущенным недоумением воскликнула Нола.

– Идеальный череп, – поправила ее кадаверциан. – Посмотри, какие гармоничные пропорции. Каким изумительно красивым должно было быть лицо, если череп настолько совершенен.

– Странные у тебя представления о красоте, – прохладно заметила ученица Стэфании.

– Я мастер по созданию стигонитов. А чтобы сделать идеальное существо, нужно уметь видеть.

Нола нахмурилась, явно не желая вникать в тонкости магии некромантов. Ютта же, как создание более молодое и менее зашоренное, с интересом посмотрела на череп, склонив голову к плечу, обтянутому белой кофточкой. В ее прозрачных серых глазах мелькнуло понимание.

– Что это за музей? – спросила она.

– Я читала о нем, – ответила Нола, тряхнув черными кудрями. – У них огромная коллекция тел со всевозможными уродствами, аномалиями в развитии… Ну и черепа тоже.

В дверь постучали, и прежде чем стигнесса успела ответить, в комнату заглянул Николас. Насколько помнила девушка, он был учеником Марты – пятой по силе даханавар после Фелиции. И, так же, как и его родственницы, парень заинтересовался черепом.

– Доброй ночи, Аделина. Ух ты! Это чей?

– Не того, о ком ты подумал, – рассмеялась Ютта.

– А жаль! – заявил тот с театральным пафосом, опустился на второе кресло и вытянул длинные ноги. – Ада, если вам понадобится еще один образец, у меня есть подходящая кандидатура.

– Опять Берт? – скептически хмыкнув, осведомилась Нола, присаживаясь на подлокотник.

– Именно. Знаешь, что он сказал мне сегодня?

– Неужели что-то новое? – Ютта устроилась на ковре напротив друзей, скрестив ноги.

И даханавар принялись непринужденно болтать, словно забыв о присутствии стигнессы. Впрочем, несмотря на свою кажущуюся легкомысленность, в ее присутствии никто из них никогда не обсуждал важные дела клана и не задавал вопросов о некромантах.

– Не обращай внимания. – Нола стряхнула несуществующую соринку с рукава своего пушистого сиреневого свитера. – Берт считает всех неучами, а с тех пор как Леди…

Она замолчала, словно осекшись, но Ада поняла, о какой именно Леди девушка говорит. Даханавар помолчали, и стигнессе показалось, что она ощущает уныние, на мгновение охватившее их. Об уходе Фелиции они тоже не говорили, пытаясь сделать вид, что не произошло ничего особенного. Но это получалось не очень хорошо.

Как поняла стигнесса, с появлением новой Первой старейшины жизнь клана сильно изменилась. Стэфания ввела жесткие правила, выполнение которых требовалось от каждого. Начиная от времени возвращения учеников из города в родное гнездо (кстати, еще и не всем даханавар разрешалось теперь покидать убежище) и заканчивая ежевечерними проверками защитных заклинаний, наложенных на здание.

Она взяла под контроль все стороны жизни семьи, и ученики, которым при Фелиции давалось гораздо больше воли, чувствовали себя немного ущемленными в правах.

– Такое ощущение, будто мы со дня на день ждем нападения, – проворчал Николас, которого Стэфания не отпускала в город, велев уделять больше времени тренировке боевых заклинаний. – Чувствую себя, как в казарме. Скоро будем ходить строем, словно нахтцеррет.

– Вы привыкнете, – сказала Ада, покрывая лаком височную кость черепа. – Мы жили так очень долго. Всю войну с Лудэром.

Даханавар переглянулись, однако ничего не ответили.

– К тому же сила вашего клана не в отдельных личностях, как у нас или фэриартос. Вы сильны все вместе. Поэтому Стэфания права, вам, действительно, лучше не разъединяться.

– Наша милая гостья сравнивает наш клан с пчелиным роем, – саркастически пояснил Николас Ютте.

– Хорошо хоть не с осиным, – улыбнулась та.

– Осы одиночки, – заметила Нола. – Так же, как и они. – Она указала на Аду.

Юноша открыл было рот, чтобы добавить еще какое-то замечание, но вдруг пол в комнате мягко качнулся. На столе задребезжала склянка с лаком, череп подпрыгнул на своей подставке, звякнуло оконное стекло. И тут же Ада почувствовала обжигающий огонь. Его источники вспыхнули справа… затем слева, и внизу, под ногами.

– Это асиман! – воскликнул Николас, вскакивая.

Где-то в глубине здания завыла сирена…

Ада сжала руки в кулаки, чувствуя, как начинает пробуждаться сила, спящая в ней. Череп снова подпрыгнул на подставке и взлетел в воздух. Вокруг него заклубился зеленый свет.

Ютта что-то тихо пискнула. Нола прижала ладонь к виску, и ее взгляд на мгновение стал отсутствующим.

– Да, Стэф, – пробормотала она. – Мы с Адой… да, я помню. Правое крыло здания.

Несмотря на постоянные замечания по поводу урезания их свободы, все даханавар уже давно были готовы к войне. Каждый знал, что и где он должен делать в момент внезапного нападения.

Стигнесса прошептала заклинание, и бесформенное свечение посреди комнаты сгустилось, превращаясь в существо, напоминающее скелет гончей с оскаленными зубами.

«Ада! – зазвучал у нее в голове голос Адриана. – Какого дьявола у тебя там происходит?!»

– У нас гости, – ответила девушка, одновременно отдавая собаке приказ. – Асиман.

Существо устремилось вперед и в прыжке разделилось на три светящихся зеленых силуэта. Они прошли сквозь стену и пропали.

Адриан, чувствующий ее магию, выругался сквозь зубы и спросил:

«Сколько их?»

– Много, – прошептала стигнесса, начиная видеть, что происходит во дворце, глазами своих нематериальных слуг. – Похоже, к нам пожаловал весь клан. Они уже здесь, – сказала она громче юноше и девушкам.

Николас мгновенно выскочил из комнаты, Ютта поспешила за ним.

«Ничего не делай! Никуда не лезь! Не вздумай никого спасать! Как можно дольше держись в стороне! Я сейчас приеду!» – прозвучал в голове Ады приказ Адриана.

– Да. Конечно, – рассеянно отозвалась она.

– Идемте! – крикнула Нола.

В коридоре казалось, что в воздухе плывет едва ощутимый запах дыма. Навстречу стигнессе быстро шла новая глава клана, отдающая приказы окружающим ее даханавар.

– Перекройте все коридоры. Асиман в здании, но западни сработали. Марта, Сил, Анна, вы знаете, что делать. Нола, иди к тоннелю левого крыла.

– Я хочу остаться с вами! – воскликнула ее ученица, мельком взглянув на старших даханавар, быстро, но без суеты, расходящихся по своим местам. – Там справятся и без меня.

– Не спорь, – резко перебила ее Леди. И девушка, больше не пререкаясь, бросилась выполнять приказ.

– Как они могли проникнуть внутрь? – спросила Ада, осматривая залы глазами своих магических ищеек.

Стэфания взглянула на стигнессу и ответила коротко:

– Три портала. – Воздух вокруг нее плыл, словно нагретый жаром пустыни. – В трех частях здания. Похоже на магию нософорос.

– Нософорос?! – воскликнула Ада, пытаясь следить одновременно за всеми своими гончими. – Но это невозможно!

Одна из собак увидела пятерых огненных магов в боковом коридоре, ведущем на второй этаж, но, прежде чем ее заметили, ушла прочь сквозь стену.

– Я сказала – похожена магию нософорос, – отчетливо произнесла Стэфания и больше не стала ничего пояснять.

Едва не срываясь на бег, они торопливо шагали по широкому коридору. С помощью своего магического зрения Ада увидела, как Николас и Ютта бесшумно скользнули за колонны в зале Геракла на втором этаже, пропуская мимо себя группу асиман, и едва последний из пироманов миновал невидимую черту на полу, сверху на них рухнула туманная дымка. Здание содрогнулось. Гончая стигнессы исчезла в мощнейшем магическом выплеске.

– Откуда у вас столько мощи, чтобы так щедро вливать ее в ловушки?

– Ты думаешь, Фелиция ушла, не оставив для гостей ни одного сюрприза? – По суровому лицу Стэфании мелькнула тень улыбки. – Но подожди, ты еще не видела самого главного.

Здание содрогнулось еще раз. Со стены, мимо которой они проходили, сорвалась картина в массивной раме и рухнула на пол, сбив столик с букетом цветов. Глазами второй своей гончей Ада увидела, как нечто нематериально-полупрозрачное упало с потолка, перегораживая длинный светлый зал пополам и отсекая тени в черно-красных одеждах. Послышался крик, и спустя мгновение перед взором Ады было лишь несколько тел, неподвижно лежащих на полу. Вокруг остальных асиман, оставшихся в живых, взметнулось пламя, но карать за гибель товарищей было некого. Зал оставался пустым.

– Материал для некроманта! – невозмутимо пояснила Стэфания, обозревавшая события с помощью своей магии. – Можешь приглашать бетайласов.

– Мне нужно подойти ближе, – отозвалась Ада и добавила: – Похоже, маги слегка растерялись. Видимо, ожидали застать вас врасплох.

Первая Леди коротко кивнула.

– Тебе уже приходилось сражаться? – спросила стигнесса, видя, как женщина одним взмахом руки запечатывает двери, мимо которых они пробегали. – В человеческой жизни?

– Да, – усмехнулась подруга Фелиции, – пару раз. Последнее сражение было на стороне Александра.

– Александра?

– Македонского.

Навстречу из библиотеки выскочила Констанс с развевающимися рыжими волосами и горящими от магии и экстаза глазами. Она торжествующе взмахнула листом бумаги с планом здания и заговорила торопливо:

– Зеркальный коридор перекрыт! Сработал капкан в галерее! Они сунулись прямо туда! Видели бы вы лица пироманов! Идут по пустым коридорам и погибают в ловушках, словно перепелки в силках! Теперь этот отряд будет вынужден пойти в зал Ареса. Там их и прихлопнем!

– Не спеши! – осадила ее Стэфания, внимательно рассматривая план дворца. – Ты не знаешь всей силы, которая может быть на их стороне.

Рыжая дир-дале нахмурилась. Но ничего не успела ответить. Из бокового коридора вышел юноша с длинными каштановыми волосами и глазами, светящимися странным лиловым светом.

– Второй отряд асиман входит в зимний сад под бельведером, – произнес он с наигранной небрежностью. – И пол под ними рухнет с минуты на минуту. Но, как я и говорил, Амира с ними нет. Отсиживается дома.

– Идемте, – велела Первая леди. – Встретим их в момент приземления. Берт, на тебе «щиты».

Юноша кивнул, со снисходительным интересом взглянул на стигнессу, благосклонно улыбнулся ей и направился к зимнему саду с таким видом, будто шел на кратковременную прогулку.

– А что в зале Ареса? – спросила Ада.

Они быстро спускались по лестнице, направляясь к просторному залу, находящемуся под летним садом.

– Себастьян, – мрачно ответила за Стэфанию Констанс.

Себастьян – молчаливый верный мажордом Фелиции сидел на полу в центре огромного помещения, глядя в пустоту перед собой, и ждал. Его создали для того, чтобы он защищал. Мормоликаю и все, что ей дорого. Вернее, оберегала она сама – через него. Они были как два озера магии, объединенные узким каналом. Связанные навсегда магией учителя Леди – мудрого телепата прошлого, который знал, что не сможет защищать любимую ученицу всегда, и оставил после себя Себастьяна. Юношу, ставшего ее оружием – мечом и щитом одновременно.

Леди была океаном, безграничной стихией, отгороженной от своего верного телохранителя непрочной плотиной, которая могла обрушиться в один миг и пропустить поток безудержной магии. Той, что он обрушивал на врагов Фелиции… Так уже было однажды. Очень давно…

Себастьян ощущал приближение враждебного огня, но не чувствовал ни страха, ни волнения. Ожидание заканчивалось. Асиман приближались.

Дверь зала с грохотом распахнулась.

Знакомые, но такие чужие лица…

– Эй, посмотрите, кто у нас здесь!

Они неторопливо подходили, изумленные видом неподвижной фигуры на мраморном полу. Они не знали, что это еще одна ловушка.

– Ты решил покончить жизнь самоубийством?..

Теперь асиман были совсем близко. Ноздрей Себастьяна коснулся запах горячего металла. Кожу обжигал приближающийся жар. Напряжение, повисшее в зале, стало почти материальным.