Текст книги "Киндрэт (Тетралогия)"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Наталья Турчанинова,Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 107 страниц)

– Я знала, что ты будешь против, – улыбаясь, ответила мормоликая, – просто хотела дать человеку возможность услышать это от тебя. Извини, что отняла твое время…

– Ладно, подожди. – Нахттотер хмыкнул и вновь повернулся к человеку. – Где-то я тебя уже видел.

– Мы ездили в город вместе, – напомнил тот, – с кадаверциан.

– Ну да, – задумчиво произнес Миклош, и его глаза, продолжающие внимательно рассматривать гостя, стали совсем светлыми, как будто полиняли.

Бальза был занят какой-то собственной ментальной проверкой человека. Фелиция знала, что он не может почувствовать отголоски ее влияния на Влада, но нахттотер вдруг покачал головой в ответ на свои мысли.

– Хорошо, я внял твоей просьбе. Теперь можешь идти.

– Так вы возьмете меня в клан? – спросил Влад, стараясь не показать свою надежду на его положительный ответ.

– Я подумаю, – неопределенно отозвался Миклош и усмехнулся, взглянув на мормоликаю.

– …Ладно, – произнес человек, когда они отошли на несколько шагов от комнат Бальзы, – я хотя бы попробовал.

Видимо, это можно было считать попыткой утешить себя.

– Если Миклош не согласится, остается еще Кристоф, – продолжил размышлять вслух Влад, – а если и он откажет…

– Ты можешь не становиться вампиром, – сказала Фелиция, придержав человека за руку. – Есть еще один способ изменить свой статус – стать личным донором одного из нас.

– Я не хочу быть донором! – ответил он резко, но тут же сбавил тон. – То есть, если ничего не получится, я лучше останусь тем, кто я есть.

– И будешь донором, – повторила мормоликая, – как все эти люди со временем, если ситуация достаточно долго не изменится в лучшую сторону. Но, предположим, ты станешь одним из нас. Ты же понимаешь, что тогда тебе придется пить кровь твоих собратьев. Приходить в тот самый зал, где ты жил, выбирать себе жертву. Видеть ненавидящие, испуганные взгляды. Для всех ты станешь предателем. Тебя это не смущает?

Влад помрачнел, шагая по длинному коридору, ведущему от жилья тхорнисхов к круглому холлу, не принадлежащему никому.

– Я думал об этом. Нет, не смущает, – ответил он наконец с твердой уверенностью в голосе. – В конце концов, это моя жизнь. И я никого не предаю. Люди не так уже сильно отличаются от вампиров.

– Ты бежишь от трудностей, – заметила мормоликая.

– Хотите сказать, что я трус?! – Человек резко остановился и свирепо уставился на Фелицию. – Я сам вызвался ехать в город, хотя это было опасно. Я сам пошел с Доной, когда она пыталась спасти родителей Марии…

– Да, ты соглашаешься на авантюры, – признала мормоликая, с интересом глядя в лицо, потемневшее от гнева на несправедливое, как ему казалось, обвинение. – На захватывающие приключения, которые дают тебе почувствовать себя героем. Но ты не готов справляться с бытовыми тяжестями. Они тяготят тебя.

Влад неожиданно усмехнулся, успокаиваясь.

– Знаешь что, Фелиция? Теперь я точно знаю, что умеют делать даханавар – влезать людям в душу. Да, ты права. Мне противно сидеть в одной комнате взаперти с кучей народа, слышать постоянное нытье, мыться в ледяном ручейке по очереди с женщинами, есть одни и те же консервы… И я не хочу быть кормом.

– Никто не хочет быть кормом, – улыбнулась она в ответ. – Но полагаю, скорее всего Миклош обратит тебя. Ты произносишь практически его слова.

Глава 28
Холод вечности

Искусство создает и крушит многие миры, и ему ничего не стоит стащить луну с неба, закинув туда свой алый кушак. Оно, если вздумается, способно творить чудеса, а когда оно вызывает из глубин чудовищ, они покорно являются.

Оскар Уайльд. Упадок лжи.

25 мая

Дона поднималась по лестнице своего прежнего дома, на ходу просматривая записи, сделанные в городе. Как и говорил Франциск, мир кадаверциан продолжал бодро переделывать под себя эту реальность, вплоть до силовых линий, которые ложились на тех же местах.

Вилисса была уверена: еще немного, и начнутся землетрясения, из-под земли полезут те же самые горы, что в потустороннем пространстве, солнце навсегда спрячется за плотными облаками, и выползет вечный туман. А защитная граница, установленная некромантами, будет сметена. Сдута, как пушинка. И что произойдет тогда, Дона не могла себе даже представить. Вернее, не хотела. Ее мир изменился и так слишком сильно и слишком внезапно. Хотя она не могла не признаться, что ей близки эти изменения.

Сегодня она решила зайти в свою городскую квартиру – пентхауз в одном из элитных домов элитного района. Подниматься пришлось пешком, лифты, конечно, не работали. Свет на лестничных площадках тоже не горел. Ни в одной из квартир она не ощущала никого живого, мертвого, впрочем, тоже. Дом казался абсолютно пустым, лишь в подвале вилисса чувствовала какое-то шевеление, но она не собиралась спускаться туда, а находящееся внизу не желало подниматься, так что на него можно было не обращать внимания.

Девушка достала ключ, открыла дверь, сделала шаг вперед и очутилась на продуваемом всеми ветрами пространстве. Стены и крыша ее квартиры оказались разобраны – остались лишь столбы, упирающиеся в низкое небо, и кое-где между ними – куски кирпичной кладки.

Дона прошлась по комнатам. В них осталась мебель, испорченная дождями. По полу в гостиной рассыпались осколки зеркал, они сверкали и переливались в свете луны. Белел кожаный диван, стоящий на фоне ночной пустоты. Но ей не было жаль своей разгромленной квартиры – теперь у нее был целый город.

Вилисса подошла к самому краю крыши. Порыв ветра растрепал ее волосы и бросил в лицо несколько дождевых капель. Дона улыбнулась и глубоко вдохнула свежий воздух.

Под ее ногами лежал испуганный, застывший город. То мертвый и холодный, то вспыхивающий редкими, страстными вспышками жизни.

Девушке показалось, что сквозь облака на небе проступают очертания гигантского креста. Несколько мгновений она смотрела на него, а потом поняла, что уже видела нечто подобное и даже вспомнила где. На одной из картин, нарисованных на стене в клубе фэриартос, куда она ходила в сопровождении Босхета после гибели Сэма. Значит, кто-то из фэри предчувствовал, что произойдет в будущем, если изобразил это? Она никогда не могла понять до конца магию искусства, да и не пыталась…

Вилисса взялась рукой за один из столбов, выглянула наружу, желая взглянуть на соседнее здание, и неожиданно услышала за спиной негромкий голос:

– Осторожнее. Не упади.

Она быстро отступила назад, оглянулась и увидела того, кого меньше всего ожидала видеть здесь. В центре комнаты стоял Гемран Фэриартос и с улыбкой смотрел на нее.

– Как ты здесь оказался? – спросила Дона удивленно, рассматривая его утомленное, но довольное лицо.

– Мне сказали, что ты здесь… – Он нахмурился, вспоминая что-то, потом тряхнул головой, явно не вспомнив. – Неважно, кто сказал. Я пришел поговорить с тобой.

– Но как ты попал в город?! Как добрался сюда?

– Это совсем не трудно для фэриартос. Могу показать.

Заинтригованная, она внимательнее посмотрела на певца. А он огляделся по сторонам, глубоко выдохнул и вдруг исчез. Доне показалось, будто мимо нее пронеслось нечто нематериальное, но живое. Она услышала звук, похожий на долгое звучание басовой струны, и тут же ей в лицо ударил свет. Одна из полуобрушенных стен замерцала… вернее, мерцало изображение, появившееся на ней. Картина с глубокой перспективой.

Ошеломленная вилисса подошла ближе. Она видела круглую сцену, освещенную разноцветными прожекторами и находящуюся далеко внизу. К ней спускались ряды зрительских кресел. Девушке показалось, будто она стоит на самой верхней трибуне концертного зала и смотрит вниз на музыканта, сидящего на высоком стуле и держащего в руках гитару. Он тоже глядел на нее и улыбался немного насмешливо.

Дона протянула руку, кончики ее пальцев ощутили местами гладкую, местами шероховатую поверхность давно застывшей, холодной масляной краски, и тут же картина исчезла. Ее ладонь оказалась сжата горячей ладонью довольно улыбающегося Вэнса, появившегося из пустоты. Она едва не отшатнулась от неожиданности. А он рассмеялся.

– Вот так это и происходит чаще всего. Можно было использовать не краски и формы, а звук, но я пощадил твои уши. Это довольно громко.

– Но как ты это делаешь? – спросила изумленная вилисса, снова поворачиваясь к пустой кирпичной стене.

– По сути, мы все – фэриартос – оживленные произведения искусства. – Гемран выпустил ее руку и поднял воротник потрепанной куртки, спасаясь от холодного ветра, гуляющего по зданию. – Так что оказалось несложно воплотить себя в реальности. И ваши слуги не могут нас ни почувствовать, ни поймать.

– Тебе снова удалось удивить меня, Гемран, – честно призналась Дона. – Значит, вы все теперь можете бывать в городе?

– Не все, – с легким сожалением ответил он. – Только самые талантливые и самые смелые.

Вэнс прошелся по дому и не без удовольствия опустился на белые подушки дивана, затем оглянулся на пустоту за своей спиной и заявил:

– А здесь у тебя неплохо. Не слишком безопасно, зато богемно.

Вилисса рассмеялась, присаживаясь рядом с ним.

– Ты хотел о чем-то побеседовать со мной?

– Да. – Беззаботное лицо фэриартоса тут же стало строгим, почти суровым. – Я видел Вольфгера. Говорил с ним.

Он сказал об этом так просто, словно нет ничего естественнее встреч с погибшими кровными братьями.

– Я помню, – тихо сказала Дона, чувствуя, как заколотилось сердце. – Он сказал тебе, как можно победить Основателя. Про Большой круг и…

– Не только это, – мягко перебил ее Гемран. – Он просил меня привести тебя к нему. Он хочет увидеть тебя.

Вилисса непроизвольно прижала ладонь к шее.

– Меня?

– Ты очень нужна ему, – проникновенно сказал Вэнс, вновь прикасаясь к ее руке.

– Но разве возможно попасть в мир…

– Призраков? – подсказал он, понимающе улыбаясь. – Возможно. Со мной. Главное, твое согласие.

Дона поднялась с дивана и, чувствуя на себе пристальный взгляд фэриартоса, прошлась по комнате. Снова остановилась над пропастью, в которой темнели дома и горели редкие фонари. Увидеть Вольфгера… Это было так же невероятно, как повернуть время вспять.

Хотела ли она этого? Поблагодарить его за все, что он сделал для нее? Вновь услышать его голос?

Яркие воспоминания затмили вид ночного города. Она видела, как Вольфгер разгоняет людей Кромвеля, пытавшихся убить ее. И несет, перепуганную и оглушенную, еще человека, на руках. Вновь ощутила прикосновение его губ, а затем и клыков к своей шее, ощутила вкус его крови…

Вольфгер учит ее первому заклинанию… упрекает за чрезмерную впечатлительность… доволен ее успехами… заставляет сражаться со своим бетайласом. Вольфгер собранный, сосредоточенный, уставший, заботливый, равнодушный, жестокий, внимательный… Старший наставник, требовательный учитель, верный друг, надежный защитник.

Вилисса невесело улыбнулась, обнимая себя руками за плечи, чтобы унять легкий озноб.

– Гемран, я хочу увидеть его, – сказала она, глядя в пустоту у себя под ногами.

– Тогда идем, – легко согласился он.

Рука Вэнса коснулась ее спины чуть ниже лопаток, приглашая встать и сделать шаг. Дона хотела последовать за этим движением и уже наклонилась вперед, как вдруг испытала сильное головокружение… а затем перестала чувствовать свое тело…

Магия смерти всегда была связана для нее с полным контролем над собой, с ощущением боли, усталости, потери крови. Теперь Доне казалось, будто из нее вытекает душа. Ничего подобного она никогда еще не переживала. Во время боя с Основателем, когда он швырнул в нее заклинание, все вокруг провалилось во тьму и пустоту. А затем она очнулась уже в безопасности, в Северной резиденции. Теперь вилисса чувствовала, как сознание покидает ее, и не могла остановить этот поток.

Чья-то ладонь взяла ее за руку, и девушка изо всех сил уцепилась за нее. Дону потянули куда-то вверх, она послушно двинулась следом и тут же поняла, что находится на витке огромной спирали. Серые дымные кольца окружали ее со всех сторон. Плыли, перемешивались, двигаясь практически неуловимо. Здесь было очень тихо, или просто она не могла ничего услышать или почувствовать. Даже думать связно тут оказалось трудно.

– Идем, – разобрала она тихий голос Гемрана и поняла, что продолжает сжимать его руку. – Он ждет.

Дона послушно шагнула вперед.

Дым рассеялся. Они стояли в темном, грязном переулке на потрескавшемся асфальте. С неба сыпался мелкий холодный дождь. Пахло мокрым, ржавым железом, гниющим мусором и едва ощутимо дорогим мужским парфюмом.

Где-то играла музыка, слышались приглушенные звуки сирен, человеческие голоса, шум машин. Город, который Дона видела только что вымершим и молчаливым, жил и, как прежде, спешил куда-то. Вилисса взглянула на Гемрана и с удивлением заметила, каким жестким и отрешенным стало его лицо.

– Я привел ее, – сказал он в пустоту.

Послышался негромкий щелчок открывающейся автомобильной дверцы, и Дона увидела машину, стоящую неподалеку. Темно-синий «бентли». А затем ее взгляд остановился на высоком мужчине в черном плаще, быстро идущем ей навстречу. Она ожидала увидеть его, но все же невольно сделала шаг назад, разглядев знакомое, совершенно не изменившееся лицо, светящееся весельем и нетерпением. Он остался таким же, как тридцать лет назад. Таким, каким она его помнила.

– Дона, как же я рад тебя видеть! – Вольфгер остановился, коснулся ее скул обеими руками, сжал, наклонился и поцеловал.

Она ощутила прикосновение его прохладных губ и только тогда очнулась. Освободилась, сделала еще один шаг назад и уперлась в холодную мокрую стену, ошеломленно глядя на мэтра.

Она ожидала увидеть призрака. Бесплотный дух, воспоминание. А он оказался слишком… живым. Девушка ощущала тяжесть ладони, опустившейся на ее плечо, слышала его дыхание, видела, как волосы темнеют и мокнут от дождя, а в глазах сверкают яркие страстные огоньки.

– Вольфгер, – прошептала она, касаясь его холодных губ, мокрых от дождевых капель.

– Я ждал тебя очень долго, – сказал он, гладя Дону по волосам.

– Мне очень жаль, что ты… – Вилисса запнулась, не зная, как можно сказать о смерти этому живому Вольфгеру, которого она видела перед собой. – Нам всем… мне очень не хватало тебя.

– Но теперь ты со мной. – Он обнял ее, крепко прижал к себе и мельком глянул на Гемрана: – Спасибо, фэриартос. Можешь идти.

Но Вэнс не двинулся с места, продолжая смотреть на Дону.

– Я привел ее. Если ты сможешь ее удержать, она останется. Если захочет уйти – уйдет.

Вольфгер отвернулся от вилиссы и уставился на музыканта. Вместо дождя в воздухе закружились снежинки. Мокрый асфальт сковала тонкая корочка льда. Дона почувствовала, как холодный воздух обжег ее горло.

– Она не может уйти, – с ноткой легкой угрозы произнес мэтр, и девушке вдруг стало не по себе.

– Она жива, – твердо ответил Вэнс. – Я не убивал ее. Это не покорный дух, который подчинится любой воле. У нее осталась свобода выбора.

– Если она уйдет, ты погибнешь.

– Почему же? Я выполнил соглашение. Привел ее. О большем мы не договаривались. – Гемран улыбался, хотя девушка видела, что он страдает от холода. Его волосы смерзлись, одежда покрылась инеем, губы посинели, а щеки стали совсем белыми.

И она вдруг поняла, что происходит. Зачем ее привели сюда и какой выбор она должна сделать.

– Вольфгер, – тихо сказала Дона, касаясь его плеча, – ты хотел не просто увидеть меня. Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой. Здесь. Навсегда.

– Да. Я хочу, чтобы ты осталась, – негромко ответил он, отворачиваясь от фэриартоса, уперся ладонями в стену с двух сторон от ее головы, словно пытаясь заслонить собой весь мир. – Ты мне нужна. Больше, чем кому бы то ни было. Что ждет тебя в реальности? Разрушенный мир? Боль и тоска по погибшим друзьям? Новые потери. Здесь, со мной, ты в безопасности. Я всегда смогу тебя защитить.

В какой-то миг голос мэтра стал звучать напевно и мягко, убаюкивающе. Дона прикрыла глаза, слушая его. И ей вдруг стало очень грустно. Рядом с ней стояло ее прошлое. Очень дорогое, очень ценное. Но давно ушедшее. Тут уже ничего нельзя было изменить. И дело не в том, чтобы решить, как сильно ей дорог Вольфгер. Ей нужно понять, неужели она настолько не любит мир, из которого пришла, чтобы покинуть его. И всех в этом мире…

– Вольфгер, я очень благодарна тебе, – сказала она, посмотрев в его глаза. – За все, что ты сделал для меня… для нас всех. Я всегда любила тебя и всегда буду помнить. Но я не могу остаться. Прости.

Дона приподнялась на цыпочки, поцеловала его, провела по мокрым волосам. Лицо мэтра застыло, словно холод, текущий по переулку, коснулся наконец и его.

– И ты меня прости, – сказал он без малейшего сожаления, – но тебе придется остаться. Те, кто приходит в этот мир, не возвращаются обратно.

– Вольфгер, ты не можешь удерживать ее против желания, – резко сказал Гемран, решительно направляясь к девушке. – Мы уходим.

– Не думаю, что тебе удастся переиграть меня.

Мэтр даже не пошевелился, даже не повернул голову в его сторону, но Вэнс внезапно споткнулся. Дыхание, вырвавшееся из его рта, осыпалось мелкими кристалликами. Волосы сковала тонкая корочка льда. Одежда хрустнула, обрастая белым узором инея. А сам он застыл, видимо, не в силах двинуться с места.

– Ты останешься, – твердо сказал ей Вольфгер, и Дона услышала в его голосе знакомую интонацию, словно он утверждал, что у нее получится новое заклинание.

– Нет, – ответила она по-прежнему мягко, не желая причинять ему боль. – Я не могу.

– Тебя ничего не может держать там, – с непреклонной уверенностью заявил мэтр, и в его зрачках вспыхнуло зеленое пламя. – Ты никогда никого не любила. И тебе не нужна была ничья любовь. Тебе нечего терять.

– Это не так, – твердо ответила Дона. – Мне есть что терять.

И словно в ответ на ее слова и, более того, на ее уверенность в них, Гемран рванулся, стряхивая с себя корку льда. Хрупкие осколки посыпались на асфальт, мгновенно тая. Вэнс смахнул рукавом куртки капли воды со лба и сказал вилиссе:

– Пора уходить.

Руки Вольфгера, по-прежнему окружающие ее кольцом, опустились. Девушка поняла, что он не может противостоять ей. И не может найти слов, которые заставили бы ее изменить решение. Мэтр шагнул назад, и его образ стал расплываться, превращаясь именно в то воспоминание, в призрак, который она ожидала увидеть.

– Прости, – снова сказала она, глядя на учителя.

С неба, затянутого тучами, хлынул дождь и скрыл фигуру Вольфгера, машину, стены домов…

Гемран снова взял ее за руку, и в тот же миг окружающий мир потерял свою материальность. Ощущение долгого полета сменилось внезапным падением. А затем Дона почувствовала, что возвращается в свое тело.

Наверное, это можно было назвать регенерацией. Регенерацией души. Физически ничего не было повреждено, и все же она чувствовала боль, как будто по ней растекался огонь, обжигая то жаром, то холодом. Было безумно жаль Вольфгера. И в то же время она была счастлива, что может снова жить и ощущать себя живой.

Дона лежала на полу в своей собственной комнате Северной резиденции и смотрела на обеспокоенного Гемрана, склонившегося над ней.

– Знаешь, почему ты можешь общаться с духами? – прошептала она, глядя на него. – Почему у тебя дар видящего смерти? У тебя зеленые глаза, как у лучшего из некромантов.

Он улыбнулся невесело:

– Как ты себя чувствуешь?

– Разбитой и склеенной заново. – Она попыталась приподняться и с помощью Вэнса пересела на кушетку.

– У нас был договор, – сухо сказал он, хотя вилисса ни о чем не спрашивала. – Ты в обмен на сведения о том, как уничтожить Основателя. Я обещал привести тебя. И знаешь, я готов был сделать это – убить тебя и доставить к нему. Уже решился. – Он поднялся, подошел к погасшему камину, взял какую-то пыльную фигурку, стоящую на нем. – И даже возможность была – когда ты лежала здесь полумертвая и не сумела бы защититься от меня своей магией. Но я не смог. Похоже, фэриартос совсем не предназначены для того, чтобы убивать. Мы можем только создавать. – Он горько усмехнулся над тем, что считал своей слабостью, и поставил фигурку обратно на место. Потускневший от времени мрамор засиял от прикосновения его пальцев, и Дона, внимательно слушающая Вэнса, только теперь увидела, что это сфинкс. – Тогда я нашел другой способ. Мой учитель, Фрэнсис, тоже видящий смерти, научил меня, как можно провести живое к мертвому. И я подумал, что смогу таким образом нарушить наш договор с Вольфгером, одновременно не нарушая его. В любом случае я выполню его просьбу. Мы ведь говорили только о том, чтобы я привел тебя, уговорить остаться – его дело. Он не смог убедить тебя. Но, похоже, считает, что я не сдержал слова.

– И чем это может грозить тебе? – спросила Дона, чувствуя, что Вэнс недоговаривает самого главного.

– Считается, что, если видящий смерти не сдержит слова, данного призраку, он погибает, – неохотно ответил Гемран, но, увидев выражение ее лица, тут же добавил: – Такие, как я, вообще не живут долго. Мир духов, который мы слышим, затягивает нас. Я говорил с Леонардо, просил совета. Ты же знаешь, фэриартос могут изменять реальность. Я хотел переделать прошлое, сделать так, чтобы Основатель не смог возродиться. Но Леонардо сказал мне: единственное, что нельзя ни изменить, ни исправить, – это прошлое.

– Что же ты будешь делать?

– Я уже сделал то, для чего был создан. – Вэнс подошел к Доне, с улыбкой глядя на нее сверху вниз. – Помог изгнать Основателя. Теперь стану наслаждаться жизнью, тем временем, которое у меня осталось. И для начала пойду поищу Паулу, – добавил он неожиданно, явно довольный этой перспективой.

Наклонился, поцеловал руку вилиссы и вышел из комнаты.

Она проводила его взглядом и подумала, что, пожалуй, это мудрое решение. И ей самой также нужно наслаждаться жизнью, пока она у нее есть…

Дверь в комнату Кристофа оказалась не заперта. Сквозняк, гуляющий по коридорам замка, то приоткрывал ее на несколько сантиметров, то снова захлопывал.

Дона постучала, не дождалась ответа и вошла. Горело несколько свечей, и тлели угли в камине. В этом неровном свете Дона увидела плотно закрытое окно, стол на трех изогнутых ножках, заваленный книгами, свитками и просто отдельными листами бумаги. Огромная кровать под пыльным балдахином, застеленная куском темно-бордовой ткани, была пуста.

Кадаверциан лежал на кушетке, закрывая глаза рукой. Спал, не сняв ни плаща, ни сапог. Дона улыбнулась, присела рядом. А потом неожиданно для себя самой склонилась и положила голову ему на плечо. Это получилось просто, легко и естественно, и так же свободно его рука обняла ее за плечи и прижала к себе. Щеку Доны царапало шитье на его камзоле, она слышала ровный стук сердца и впервые за очень долгое время поняла, как ей спокойно.

– Я видела Вольфгера, – сказала она, чувствуя, как пальцы Кристофа гладят ее по волосам.

– А я убил своего Тёмного Охотника, – ответил он.

Дона хотела посмотреть на него, но колдун лишь крепче прижал ее к себе.

– Это невозможно, – пробормотала она растерянно.

– Возможно. Я давно хотел это сделать. Он напал на меня на обратной дороге из города. – В его голосе прозвучала неожиданно жесткая интонация, и вилисса вдруг осознала, почему они говорят об этом друг другу именно сейчас.

Каждый из них пытался избавиться от тени своего прошлого.

Тёмный Охотник Кристофа – символ гибели Флоры, символ его вины перед ней.

Разговор Доны с Вольфгером – ее шанс осознать, кто действительно дорог ей в этом мире.