Текст книги "Тайные знаки"
Автор книги: Александра Сашнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)
Изредка сверяясь с картой, Марго брела по какой-то длинной улице, потом по виадуку, под которым расходился веер железнодорожных путей, потом по мостику через канал. На той стороне навстречу ей попалась масса мужчин одетых в черные пальто, черные плоские шляпы и с кудрявыми завитками по бокам смурных лиц. Марго остановилась, пораженная зрелищем, и не сразу догадалась, что это просто еврейские мужчины идут из Синагоги, которая, должно быть, где-то тут рядом. Впрочем, ее растерянность можно было понять – такое количество продвинутых евреев она видела впервые в жизни.
Миновав черную толпу, Марго проследовала в небольшую улочку, где в очередной раз оскандалилась – из ворот выезжал красивый черный «Линкольн» с затененными чистенькими стеклами. Коша как нормальная русская идиотка шарахнулась в сторону, но водитель, еле видимый за дымкой стекол, заулыбался и знаками всячески настаивал, чтобы девушка двигалась первой. А дымка стекла делала улыбку водилы похожей на сфуматто времени, которое изменяет цвет лака, покрывающего старинную живопись. Марго торопливо перебежала перед огромным плоским капотом, и «Линкольн» с нежным фырчанием скрылся за поворотом улочки. Еще около сотни метров Коша передвигалась по тротуару в безсознательном состоянии, сгорая от стыда за свою колхозность и страдая от недоступности того мира, которую только подчеркнула приятная улыбка хозяина «Линкольн».
Кошу мучила одна вещь. Аурелия объявила ей с утра о том, что вечером у нее вечерина по поводу дня Рождения, и следовало же что-то подарить француженке.
Ау, конечно, хотела бы стать обладательницей одной из начатых работ Марго. Именно на это она и намекала, когда вечером мило объявила о вечеринке. Но именно этот вариант ни в коей мере не мог устроить Кошу. Двадцать работ в месяц, которые надо сделать для Жака и так нелегкая задача! Восемь часов в день на четырех костях – не каждый выдержит. Поэтому ясно, что Марго пыталась увернуться от выполнения желания Ау.
Если бы были деньги, можно было бы купить какую-нибудь дребедень типа альбома по искусству Древнего Египта. При страстной любви Аурелии к этой теме, альбом вполне заменил бы желанный ею холст.
Но альбом стоил неимоверных денег. Таких у Марго не было.
Она собралась выйти из дома и купить хотя бы цветы, но, одевая куртку, засула руку в карман и обнаружила там колечко-змейку, подаренное Роней и рубин, найденный уже в кармане Ритиной куртки.
Вряд ли кольцо это чего-то стоило. И вообще, странное сочетание рубина и серебра. Но это лучше, чем ничего.
Полазив по желтым страницам в Сети, Марго нашла недорогую ювелирку на улице Кримэ и отправилсь туда.
Теперь Марго уже почти дошла до места назначения. И начала смотреть на номера домов. Она прошла мимо православной церковки, расположенной в глубине небольшого зеленого дворика, и, удовлетворяя любопытство, зашла туда. Церковка была открыта и туда время от времени заходили волосатые парни с рюкзаками, пожилые дамы с непокрытыми против русского обычая головами, старые хлыщеватые дедки французского разлива. Зашел один негр и китаец. И хотя заведение провозглашало себя православным подворьем, от него не веяло мрачным исступлением, каким веет от церквей православной метрополии. Да и поп прошел не такой сытый и презирающий человечество, как обычные русские батюшки, прошедшие школу ГБ и семинарий.
Марго с тоской покинула заведение, решив не отвлекаться от основной цели похода.
Еще несколько домов. А вот и салон.
В витрине спала толстая серая кошка. Лениво подергивала хвостом и жмурилась на солнце. Над кошкой в витрине висели старые марионетки, мечи, китайские шары, колокольчики и другие предметы, назначение которых было загадочным и таинственным. Тяжелая дубовая дверь медленно поддалась, Марго переступила порог и увидела в глубине салона высокого седого старика. Он сидел за небольшим столиком и что-то писал.
– Добрый день, – довольно робко сказала Марго и остановилась посреди помещения на шахматном плиточном полу.
Это была самая чуднАная мастерская, какую ей доводилось только когда-либо видеть. Хотя, если честно, видела она в основном вывески. Что ей там, внутри, делать-то? На стенах Марго увидела несколько старинных гравюр и пару резных иконостаса. Один из листов, забранный в тонкую черную рамочку, без сомнения принадлежал руке Дюрера (либо хорошая копия). Рядом висело несколько ящиков, разбитых тонкими переборками на маленькие ячейки и в них была масса странных вещей – маленькие бутылочки, стеклянные шарики, старые часы, обломки каких-то механизмов, ключи, фарфоровые статуэтки, засохшие цветы, морские раковины, друзы кварца и аметиста, обкатанные морем гальки, обломок амфоры, отпечатак древнего триллобита. Деревянные паяцы стояли на маленьких полочках. Их лица казались почти живыми и выглядели так, будто паяцы объелись кислоты. Масса фарфоровых статуэток, куколок, кружечек и заколок виднелись за золотистым стеклом шкафчика. И только в большой витрине, рядом с которой сидел старик, Марго увидела кольца, браслеты, кулоны и прочее, что можно было назвать ювелирными изделиями.
Золота тут было немного – преобладало серебро.
Зато все вещи были потрясающей неповторимой формы.
Зато часть из них были очень древними.
– Приветствую Вас, мадмуазель, – сказал старик голосом волшебника из детского фильма. – Сегодня особенный день, неправда ли? Он наверняка будет таким же обычным, как и многие предыдущие дни. Весь день я проведу в мастерской, потом за мной зайдет Домино – цветочник из лавки напротив, и мы пойдем с ним в кафе пропустить по стаканчику вина, после этого я вернусь домой и, почитав книгу, лягу спать. Возможно, я выйду на балкон и буду долго смотреть на заходящее солнце, размышляя о непостижимости бытия. Все – как всегда. И все-таки этот день особенный. Я понял это сразу, как только проснулся. Сегодня время идет гораздо медленнее обычного. Может быть, просто я проснулся в тот момент, когда мир ждал моего пробуждения, и я оказался кстати, поэтому мне доставляют неизъяснимое наслаждение самые простые вещи. Каждое мгновение, каждое дуновение ветра, запах, крик птицы, шаги прохожего, полосатая тень, подающая на стену – все это кажется мне выражением неизъяснимой прекрасной истины.
– Может быть, – шепотом сказала Марго, – и в самом деле размер отбываемый часами замедлился?
– А, может быть, весь секрет времени, в том, сколько успеешь прожить между двумя ударами сердца?
– Однажды, сидя на берегу канала, я увидела, как остановилась вода… Ой, простите…
Марго смутилась.
– Я весь внимание! – с улыбкой наклонился ювелир.
– Наверное, вы разочаруете меня, – вздохнула Марго и выложила колечко и рубин на стекло прилавка. – Мне нужно починить эту мелочь, так как я обязана сегодня пойти на День рождения Аурелии, а это единственное, что я могу ей подарить. Но вот беда. У меня очень мало денег, и возможно я уйду ни с чем…
– Давайте посмотрим. Возможно, я смогу помочь. – Старик взял кольцо и камень узловатыми пальцами, долго осматривал, поднеся руку к лампе, и спросил. – Откуда у Вас это?
– Я нашла это на берегу залива, – солгала Марго, решив, что ювелиру ни к чему подробности. – Среди камней. Море выбрасывает разный мусор.
– Работа пустячная, – сказал ювелир. – Но это непростое колечко.
И ювелир снова внимательно посмотрел в глаза посетительнице.
– Да?! И в чем прикол? – сказала она будто бы небрежно.
– Это кольцо из сокровищ тамплиеров. Вещи тамплиеров особенные, в них заключены узлы событий. И в Вашей жизни наверняка грядут большие перемены.
– Узлы событий? – заторможено повторила Марго, почти загипнотизированная.
– Мир пронизан мириадами нитей, и когда они связываются в узел, происходит перемена сцен. Злодей становится ангелом, нищенка царицей, тиран монахом… Тамплиеры умели ловить эти узлы и прятать их внутри предметов. Заметьте, мадмуазель! Эти предметы никогда не попадают в руки случайно! Они всегда – знак судьбы.
– Как странно!
– Ведь есть и люди, в которых заключены узлы событий! – ювелир ткнул вверх указующим перстом. – Да-да! И, бывает, что в них нет никаких особенных достоинств, кроме из предназначения. Ну! А уж если такой человек талантлив, то он может стать гением. Как Ньютон или Планк, или Сальвадор Дали, или… Да вы их всех знаете!
Серая кошка проснулась, спрыгнула с витрины и пришла тереться о ноги ювелира.
– А это точно? – подозрительно сощурилась Марго, разглядывая колечко. – Вы не ошиблись? Ведь это… всего лишь серебро… А сокровища тамплиеров были несметной цены. Наверняка, это должно быть минимум золото.
– Люди часто верят в то, что придумали сами, – сказал ювелир, доставая из ящичка инструменты. – Так случилось и с Филиппом Красивым. Король сильно порастратился и пытался поправить свои дела за счет Ордена. Крепость пала, рыцарей пытали и казнили, но так ничего и не нашли. 18 марта 1314 г. Жак де Моле взошел на костер. Он крикнул в толпу: «Папа Климент! Король Филипп! Не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий!» Через две недели Папа умер от кровавого поноса, а Филипп скончался от неизвестной болезни…
– Звучит устрашающе. Но, может быть, это их тайные друзья осуществили месть? Подсыпали яд…
Марго подумала, что скорее всего старик просто решил поразвлечь ее старинной байкой из желания поболтать. Она отвела взгляд от причудливых украшений, выставленных в витрине, и посмотрела на ювелира.
– Возможно, – сказал он. – Но даже волос не упадет без воли Господней.
– Ха! Интересный способ узнать эту волю, – усмехнулась Марго. – Если преступника не поймали – он, стало быть, не виновен? А больше того – чуть ли не благодетель! А сколько невинных людей убивают маньяки, убийцы? Сколько неповинных ни в чем людей погибает во время войны от шальных пуль, от бомб и взрывов гранат и мин от рук захватчиков? А в чем виноваты младенцы, которых не захотели родить… Или… даже зачать?
Ювелир покачал головой.
– Никто из людей не в состоянии оценить вину или грех другого человека. Никто не волен узнать, в чьих руках меч возмездия. А кроме того само совершение преступления так же является наказанием для совершившего. Ведь убийца, кем бы он ни был, попадает в ад.
– Ну и как же они прятали эти узлы событий!? – усмехнулась Марго, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы.
– Существует три вещи, способные управлять случаем: бог, молитва и колдовство.
– Колдовство? Молитва? Способ управлять случайностями? – Марго истерически засмеялась. – Все бы это было хорошо, но бога-то нет! Кому же молиться? Кто услышит слова?
Тихонько зазвенели стекла витрин. За окном потемнело и налетел ветер.
– Бог все-таки есть. Он един в трех лицах, – продолжал ювелир. – Когда-то из пустоты вознило мироздание. И первыми кирпичиками его были протоны. Мир взорвался, и мириады положительных зарядов начали разлетаться в четырехмерном пространстве, гда каждый протон был центром вселенной. Это был Бог Отец. Потом, когда взрыв исчерпал свою энергию, и мир начал медленно сжиматься, протоны начали сталкиваться и высекать протосвет – гамма кванты. Это Бог Дух. И только после этого возникли сгустки гамма-квантов – электроны. Это Бог Сын. После этого появились нейтроны и все богатство материи. У человека есть огромная сила, которую он может использовать по своему усмотрению. Но не все умеют ей воспользоваться. Но и те, кто умеет, не всегда пользуются ей во благо.
– Это новая теория. Для меня, – усмехнулась Марго. – Неплохо поставить на альтарь атом водорода!
– Это концепция разработана давным-давно! – улыбнулся старик. – И только теперь люди вернулись к ней. Что по-вашему означает шахматный пол в масонских храмах?
– М-м-м…
– Дуализм пустоты! – глаза ювелира засияли буйным блеском. – Положительный и отрицательный заряд, из которого состоит пустота! Все думают, что пустота – это ничто! Но это не так! Пустота – это все! Это спящая материя – надо ее качнуть, и по ней побегут волны, из которых состоит все, что вы видите. – Старик широко повел рукой. – Все, что вы видите – волны пустоты. А то, что мы воспринимаем, как вакум, всего лишь нулевая, так сказать, изотерма мира. Граница сред.
У Марго закружилась голова и она схватилась за угол витрины, чтобы не упасть.
– А причем тут грехи и убийцы? Это же физика…
– А вот и нет! Масоны открыли великий закон сохранения первоформы. Каждое, все более сложное вещество, существо – будь то звезда, молекула воды, микроб или человек – содержит в себе кластеры первополя. Вы слышали о пямяти воды? Гомеопатия!
– Да… Но… – Марго хотела что-то возразить, но в глазах ее завертелись звездочки, и она побоялась, что все-таки не устоит на ногах.
– Так вот! Память воды объясняется тем, что это самое первое сложное вещество, родившееся от первопричины. И потому так трудно оторвать физическое тело от энергетического. У проявленного есть непроявленное…
– Я не понимаю! – занервничала Марго. – Как физика связана с тем, что называют грехом?
– Нарушение непроявленного – вот что такое грех! – торжествующе воскликнул ювелир.
Марго разозлилась:
– И причем тут маленькие дети, которых убивают, когда идут войны? Или когда переворачиваются автобусы? Или когда они болеют? Или это какие-то неподконтрольные богу Водороду смерти? Только не говорите мне про карму. И я не верю в первородный грех. Первородный грех выдумка, чтобы сделать тебя виноватым в том, в чем ты не в состоянии оправдаться!
– Может быть, вы путаете грех с виной? – снова успокаиваясь, погладил кошку ювелир. – Напрасно. Грех – это не вина и не всегда преступление. Я бы сказал, что грех – это состояние. И не всегда зависит от того, кто грешен. В унынии нет вины – но оно грешно. В недостойных родителях тоже нет вины, но они могут повергнуть свое чадо в состояние греха. Подумайте… Вы молоды. У Вас уйма времени для того, чтобы открыть какую-нибудь тайну и воспользоваться Вашей силой правильно!
– Кто знает, как правильно? – усмехнулась Марго. От таких резких переходов от протонов и первоматерии до неправильной наследственности ей стало совсем дурно и хотелось сбежать из салона как можно скорее.
Ювелир убрал с глаза свою огромную линзу и протянул готовое кольцо.
– Пожалуйста. Вот Ваше сокровище. Кстати. Это не серебро. Это алхимический состав, из которого, возможно, пытались получить золото.
– А-а-а… – Марго окончательно уверилась в том, что старик совсем спятил.
– С Вас сто франков.
– Пожалуйста, – Марго торопливо протянула мятую бумажку. – Спасибо!
– Приходите еще! – улыбнулся старик, пряча деньги в конторку.
Марго толкнула спиной тугую дверь и вывалилась на улицу.
В первый момент ей показалось, что она вернулась из далекого-далекого путешествия, Париж показался вдруг давно знакомым, почти привычным городом. Прохладный ветер рванул полы расстегнутой куртки. Звуки шин шуршащих по асфальту, звук шагов, далекие отзвуки клаксонов сплелись в джазовую пьесу. Марго покрутила перед глазами вещицу, предназначенную Аурелии, и спрятала в карман. С облегчением вздохнув, она подняла воротник и направилась в сторону дома.
Но успела сделать лишь несколько шагов, как снова услышала за спиной голос старика.
– Постойте-ка, мадмуазель! Одну минутку!
Марго замерла, предвидя, что сумасшедший неправильно посчитал за услугу и теперь нужно будет отдать еще денег. А если их не хватит, он вызовет полицию и…
Она оглянулась.
– Я хочу подарить тебе безделушку, – сказал старик, подойдя поближе.
Он протянул руку, и Марго увидела в раскрытой хрупкой ладони длинную трехгранную иглу-заколку – маленькую игрушечную шпажку, верхушку которой венчала красивая роза и крест, похожие металлом на кольцо, которое Марго несла теперь в подарок Аурелии.
– Спасибо, – растерянно взяла иглу Марго. – А почему? С какой стати?
– Беги-беги… – помахал ей рукой старик. – Не спрашивай!
Пожав плечами, Марго с облегчением отвернулась от сумасшедшего и продолжила путь.
Мимо Синагоги, по мосту через канал, мимо вокзала. Она еще долго сжимала иглу в руке, загипнотизированная нелепой ситуацией, пока металл не начал обжигать ладонь.
На виадуке рядом с Северным вокзалом Марго остановилась передохнуть и приколола шпажку за отворот куртки. Внизу прогрохотал товарняк.
В ритм колесам сами собой вспомнились старые строчки.
…я сделаю этот город!
Я сделаю этот город своим!
Марго ускорила шаг, стараясь попасть в ритм улиц.
Четыре такта до светофора. Синкопа – успеть на зеленый, пока он не погас. Теперь соло до следующего светофора (ни навстречу, ни сзади – никого) и так шестнадцать тактов. На шестиконечной площади вступил бас автобуса, и проревел дисторшн мотоциклиста – блестящий, черный бэтмен пронесся мимо на черной с хромированными трубами машине.
У нее все получится. Она узнает правила, по которым живет этот город. Она сделает его!
…я сделаю этот город!
Я сделаю этот город своим!
Марго шла и, усмехаясь, камчала головой. Надо же! Кольцо тамплиеров! Узлы событий! Бог-водород! Да тогда и атомов-то не было! Что он гонит? Но чем больше Марго пыталась посмеяться над словами старика, тем больше они начинали смущать ее.
А если старик прав? Если причиной всей этой истории является маленькое старое колечко? Рита прожила свою жизнь, чтобы привезти в Питер рубин, а Роня прожил жизнь, чтобы найти на пляже змейку. А она, Лизавета Кошкина, приехала в Париж, чтобы передать это кольцо Аурелии. А уж куда денет его Ау – ее проблемы и ее судьба. Вот так!
Смешно.
– Выкинуть тебя, что ли? – Марго достала кольцо, долго крутила его перед глазами и даже занесла его уже над щелями дождевой канализации, но… не выбросила.
Что-то заставило ее посмотреть в небо. Там, в прорехе облаков, на фоне глубокой синевы сверкала маленькая серебрянная стрелка…
«Как хочу, так и буду стоять!»– Если тебе трудно нести твой мешок, – сказал Эдик, когда они ехали по кишке эскалатора, перемещаясь из самолета в здание аэропорта. – Я могу помочь.
– Да нет, – хрюкнула Стрельцова. – Пока справляюсь. Не вижу причины. Хотя спасибо, не посчитай это феминизмом…
– Это глупости все… феминизм, не феменизм, – вздохнул Эдик. – Короче, я предложил…
– Спасибо, – Катька поправила рюкзак. Драный, без замка, рюкзак из итальянского кожезаменителя. И перехватила поудобнее сумку.
Транспортер вывел прямо к карусели раздачи багажа. Бамбук, танцоры и клавишник кинулись ловить свои баулы. Гитарист с барабанщиком удрали вперед, и Репеич рявкнул им, чтобы они притормозили.
Гитарист остановился и, достав из кармана сигареты, вытащил одну из пачки и сунул за ухо.
Бамбук появился откуда-то с пустой металлической телегой.
– Что стОит? – неуверенно спросил один из танцоров.
– Даром, – процедил Митяй за его спиной.
– А наши все равно содрали бы… – заметила злорадно Катька.
– Наши? Да… – согласился Эдик. – Содрали бы.
Таможню они прошли, почти не заметив. Погранец проштамповал паспорта собранные кучей, не глядя. На выходе из всей этой кутерьмы «Роботы» ждали гладкие, стильные элегантные французы. Они элегантно поздоровались, элегантно оценили прибывшую бригаду. Один из них элегантно заменил сигарету гитариста на местную. Так заменил, что гитарист довольно расплылся, а потом задумался.
Бригада спустилась на подземную парковку и остановилась около трех блестящих новеньких машин. Впрочем, тут все машины выглядели новенькими.
– Мадмуазель! – улыбнулся Стрельцовой один из французов, забрал у нее рюкзак и сумку и закинул все в багажник.
Потом другой француз на ломаном русском объявил:
– Есчо тр-р-ры чэлэвэк сьюда!
Эдик первым кинул свою маленькую сумку, потом барабанщик и гитарист.
– Поверни ноги! Гочподи! – сказал Репеич, подойдя к Катьке. – Терпеть, гочподи, не могу, когда люди так стоят.
– Как?! – удивилась Катька.
– Так, как ты, гочподи! Носками внутрь.
– Э-э-э… – протянула Катька оторопело. В Москве за Репеичем не замечалось такой вони.
– Не «э», а поверни!
Лабухи и танцоры повернулись к скандальчику.
– Это не входило в условия контракта! – оскалилась Катька. – Как хочу, так и буду стоять!
– Да ладно тебе. Насри! – посоветовал тихонько Эдик.
– Уволю!
– Пжалст! – дерзко заявила Катька, но внутри ей стало гадко.
– Да, гочподи! – Репеич окинул Стрельцову презрительным взглядом.
Он хотел сказать что-то еще, но заказчики намекнули, что пора ехать. Сказали они все это вежливо и учтиво, но Репеич все равно почувствовал себя шавкой. Было видно по тому, как он надулся.
В город ехали на нескольких машинах. Катька оказалась на одном сидении с Эдиком.
– Ну что! Схлопотала! – подковырнул ее басист.
– Иди ты! – улыбаясь, рявкнула Стрельцова. – Играть сначала научись!
– А ты задницу лизать! – парировал Эдик.
– Это пусть там танцоры с Бамбуком лижут, что хотят! – огрызнулась Катька.
– Во-во! – ухмыльнулся барабанщик.
Гитарист оглянулся с переднего сидения:
– О чем это вы?
– Да так! О всякой байде! – Барабанщик ткнул гитариста в плечо. – Чего тут выпить путевое бывает? Виски? Джин?
– В Париже надо пить абсент, – тихо сказал Эдик.
– А чего это такое, абсент? – спросила Катька заинтересованно.
Эдик улыбнулся.
Гитарист опять задумался и прозмеил через пару минут:
– Пидарасы эти французы! Гля! Они даже, гля, обидеть не могут! Дауны херовы! Как он мне сигарету сунул! Ну что, гля, трудно было, гля, ему меня козлом обозвать? Так и дал бы по роже! Ненавижу!
И он треснул кулаком в спинку переднего сидения.
– Угреба! Оборотень, нишкни! – повернулся к нему барабанщик.
– Sigarette? – с вежливой учтивостью спросил француз и протянул открытую пачку «Голуаз».
– Спасибо, я потом, – сказал смущенный гитарист и, и взяв сигарету, сунул ее за ухо.
Лабухи затихли. Стрельцова отвернулась к окну. И вдруг удивилась, Эдик сидевший между ней и гитаристом словно испарился или превратился в чемодан. Она даже оглянулась чтобы проверить.
– Да? – с готовностью улыбнулся басист.
– Мне показалось, что ты исчез, – рассмеялась Стрельцова.
– Да. Я на пару минут стал Парижем, – улыбнулся Эдик.
Катька покачала головой и почему-то достала ключ от последней квартиры. Вообще-то она еще собиралась туда вернуться. Там был очень ценный хозяин. Ценность его была в том, что деньги он просил нерегулярно и не лез в моральный облик жилицы, что было немаловажно. Иногда у Катьки собирались такие приятели, что с утра и самой ей было иногда не ловко. Но что поделаешь? Музыканты – веселые люди.
Это был странный ключ. Замок в квартире стоял, наверное, со сталинских времен. И ключ был не маленький и плоский, с множеством пропилов (как все нормальные ключи), а большой, из трубки, на конце которой был металлический «петушок». Катька почему-то поднесла его к губам и свистнула в дырочку.
– Вот… От квартиры. От чужой квартиры. От счастливой, – Катька усмехнулась воспоминанию. – Но я иногда думаю, что своя квартира – только на кладбище. А пока жив, любой дом – гостиница.
– Оптимистично! – усмехнулся Эдик и протянул ладонь. – Дай посмотреть!
«Моя прапрабабушка была замужем за масоном…»
