Текст книги "Тайные знаки"

Автор книги: Александра Сашнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

– Если ты говоришь, что тебя хотели убить, ты что-то имеешь в виду, хотя бы как это можно организовать? Почему надо нанимать дорогую машину? Или проникать тайком в квартиру и подпиливать люстру? Можно ведь проще организовать покушение! Гораздо проще! Нанять бездомного, чтобы он столкнул тебя с платформы в метро. В толкучке это легко сделать незаметно.

– Нет. Это не то, что ты думаешь, – поморщилась Марго. – И теперь я подойду к самому главному. Но обещай, что выслушаешь до конца и только потом выскажешь свое мнение. Идет?

– Идет.

– Ты знаешь, что после войны Землю захватили роботы?

– Да?! – Лео посмотрел на Марго оценивающе. – Откуда у тебя такая информация? Нет. Я ничего не знаю.

– Они настолько обнаглели, что слепой не увидит их присутствия, но поэтому никто не обращает на них внимания. Мало того! Каждый из нас может стать роботом в два счета и не догадываться об этом!

– Доказательства! Какие у тебя доказательства?

Лео с вниманием всматривался в лицо Марго, но она не могла понять насколько он серьезен.

– У меня большое досье, Лео! Во-первых, по ТВ показывают клип, в котором певец поет о роботах. Во-вторых, мы ездили на одну вечеринку, где нас угощали напитком «Блисс», и мне и самой всю ночь казалось, что я стала роботом. И мне даже понравилось это. Потому что если ты употребляешь «Блисс» и становишься роботом, то ты – супер-пупер крутой. Ты можешь делать все, что угодно – тебе ничего за это не будет. Ты можешь гнать на машине с непотребной скоростью, но зеленый свет тебе обеспечен. Ты помнишь, совсем недавно была инфа о том, что полицейская машина въехала ни с того, ни с сего в препятствие и разбилась?

– Да. Было что-то такое.

– А дело в том, что это была полицейская машина, которая гналась за БМВ, в котором Андрэ Бретон вез нас с вечеринки! И мы ехали со скоростью двести двадцать километров в час! И мы видели эту полицейскую машину. И мы видели, как ветер ни с того, ни с сего схватил с дороги мокрую газету и залепил ей все лобовое стекло полицейским. Что ты на это скажешь?

– Это могло быть случайностью.

– А могло быть управляемой случайностью. Один человек сказал мне, что случайностями может управлять Бог, молитва и колдовство. Я подумала, что он сумасшедший, но теперь я думаю – он прав. Я хочу сходить к нему и узнать что-то еще. Потому что случайностями еще управляют роботы! Я не знаю, как они это делают, но утром, как только я решила объявить им войну, они решили убить меня люстрой, а когда я вышла из дома, я чуть не угодила под колеса!

– Паранойя! – сказал Лео. – Но можно написать материал во «Франс-суар».

– У меня есть еще одна версия! Возможно! – Марго подняла указательный палец. – Дело не в том, что я объявила войну роботам, а том, что так же, как после водки или наркотиков наступает отходняк, так же наступает отходняк и после «Блисса». Логично! Если для того, чтобы привлечь везение, надо выпить «Блисс», то его обратным действием будет невезение. Тогда! Объясняется легко почему некоторым студентам на голову падают горшки с цветами, мотоциклисты врезаются в стены с графити, а школьницы падают с балконов и крыш! Если они долго употребляли «Блисс», а потом вдруг перестали, то очевидно им должно крупно неповезти. Но ведь это тоже можно рассматривать, как интервенцию против человечества!

– Это в номер не пойдет! – покачал головой Лео. – Если только конкуренты захотят заплатить за то, чтобы завалить кнцерт «Блисс». Если они хорошо заплатят, чтобы мы могли оплатить судебный процесс. Я не уверен, что кто-то пойдет на это. Впрочем, если поменять «Блисс» на «Кока-кола» и предложить эту концепцию «Блиссу»… Ах да! Кстати! Я твой должник! Хотя наш предыдущий материал и не пошел полностью, но кое-что осталось, поэтому честно будет немного поделиться с тобой.

Мсье Пулетт полез в кошелек. Перебрав несколько бумажек, он выбрал пятихатку и протянул Коше.

– Спасибо! – с неподдельной радостью сказала та. – А я и не думала! И не гадала!

– Ну! – Лео надулся. – Нужели ты думала, что я могу тебя обмануть?! Придумывай, я буду писать, и тебе всегда перепадет сотня-другая, а то и больше!

– Хорошо, но я еще не закончила! – Марго подвела черту под первый абзацем. – Я уверенна, что роботы хотят всех людей сделать роботами! И для этого они превращают людей в роботов химическими способами! Ты помнишь фильм «Ангар-18»? Так вот! Это не американцы захватили инопланетных роботов в плен! Это роботы захватили в плен америку. Это они спрятали свой корабль в Ангаре-18, а всему миру показали туфтовый фильм и туфтовых уродских чучел. А сами они наверняка обладают какой-то электрической или химической природой, потому что если ты посмотришь в глаза некоторых людей (особенно тех, кто принимает модные наркотики) ты увидишь, что они не похожи на человеческие глаза. Они выглядят так, будто кто-то другой смотрит их глазами! А что если я не хочу пить «Блисс» и становиться роботом? Что тогда мне остается?

– Ты серьезно? – Лео достал фляжку и, отвинтив латунную крышечку, отхлебнул. – Хочешь?

Марго взяла протянутую фляжку и сделала несколько жадных глотков, не замечая крепости напитка.

– А еще я подумала, что эти убийства без объяснений могут быть как-то связаны с роботами. Но я решила объявить им войну. Я не тороплю тебя, Лео. И даже не прошу особенно соблюдать тайну. Они не боятся ракзгляшения этой тайны, так как каим-то образом уже управляют людьми. Им просто плевать, что о них говорят. Но я думаю, что если выявлять их всех и обезвреживать, то…

– Убивать? – перебил ее Лео. – А если ты ошибешься? Если ты примешь за робота кого-то другого? Чем они отличаются от нормальных людей наверняка?

– Они… По-моему они не трахаются.

– Это серьезно, – расхохотался Лео. – То есть всех импотентов нужно уничтожить?

– Ну нет… Лео! Ну что ты! – Марго разозлилась и стукнула ладонью по скамейке. – Ладно! Это задача номер один! Выяснить, чем т о ч н о отличаются роботы от людей, и как с эти бороться.

Лео задумчиво посмотрел за горизонт, отхлебнул еще и спросил:

– А чем они тебе мешают? Неужели они хуже чернозадых?

– Лео! – воскликнула Марго. – Они хотят сделать из нас амеб! Безвольных, безнамеренных тварей! И еще что-то в них есть опасное… Я… чувствую. Они используют нас, как инкубатор для своих личинок! Я в этом уверенна!

– Если серьезно, – вздохнул Лео и, вытянув губы трубочкой, опять приложился к фляжке. – Все это чушь. Ты поддалась на пиарную легенду брэнда. Незаметно. Последняя фишка пиара состоит в том, чтобы не навязывать легенду, а кидать намеки, рассчитывая, что потребитель подхватит эти намеки и захочет сам проанализировать их и сочинить собственную версию происходящего. Но задачи те же, что и у обычного пиара. Уж я-то знаю в этом толк. А что касается убийств… Это просто разные убийства. Полиция ловит преступников, а они преступают закон. А все остальное придумывают журналисты. Для того, чтобы получить гонорар. Почему одни люди убивают других? Этого никто не знает. Но, кажется, без этого люди не могут. Они всегда убивали друг друга… Может быть, это такой закон жизни. Стаи селедок отъедаются, жиреют и начинают вращаться в воде огромным веретеном. Касатки же в это время подплывают к ним, и начинается пиршество, которое насыщает касаток, но наносит значительные потери сельди. Но каждый год они снова и снова начинают эту опасную карусель, отбирая таким образом из своей стаи самых сильных и быстрых. Можно подумать, что они сознательно подставляют стаю под зубы убийц, чтобы улучшить вид. Так Моисей водил свой народ по пустыне, чтобы в живых остались только самые терпеливые. В африке есть два племени, которым нечего делить, но все равно каждый год они устраивают на нейтральной территории кровавые побоища. У людей всегда была проблема, как убить ближнего.

– А я думала, как выжить… – тихо сказала Марго и с удивлением посмотрела на Лео.

Солнце опустилось за обрез крыш, и стало прохладно. Марго поежилась и сунула руки в карманы брюк.

– Это очевидно! Мар! Мужчины хотят убивать друг друга. Хотят погибать. Вернее не так. Они хотят дразнить смерть, как разъяренного быка! И хорошо, если они не втягивают в это женщин и детей. Это миф пацифистов о том, что мир может быть тихим, как земляничная поляна. Хочешь ты того или нет, но наркотики – это способ добровольно умереть для тех, кто решил принести себя в жертву. Но это же лучше, чем умереть с вывороченными кишками где-нибудь в пустыне, в болоте или… на улице города.

– Неправда! – наклонила голову Марго и пнула с силой песок, он разлетелся влажным фонтанчиком. – Мир и так – не земляничная поляна! Если не веришь, попробуй этот «Блисс» сам!

– Да нет, – Лео задрал голову и, покончив со своим напитком, тряхнул пустой фляжкой. – Я – католик. Пью вино. Если бы был мусульманином, курил бы опиум или траву. Но я – католик. Мне нравится быть слегка католиком. У меня есть вот эта привычная проверенная вещь. Я знаю, что будет с утра, что будет вечером, и сколько нужно выпить, чтобы увидеть чертей. Я научился этим пользоваться. Я стар и не хочу ничего менять. Это для вас, для молодых мир изменился, и требует новых мифов и легенд. Но я хочу дожить жизнь в моем старом привычном мире. Вдруг то, что я узнаю после вашего «Блисса» шокирует меня? Что мне тогда делать?

– Ну-у… – протянула Марго, отчаиваясь в том, чтобы найти помощника. Она лихорадочно искала доводы, но ей не приходило больше ничего с голову.

– Ладно! – Лео хлопнул себя по колену и обернулся к русской, в очках его зловещим красным блеснул закат. – Я не верю во всю эту твою белиберду, но, пожалуй, я попробую тебе помочь. – Он широко улыбнулся. – Я не люблю американцев. Не знаю уж, роботы они или нет, но янки всюду под видом свободы хотят пристроить свой доллар, а кончается вся эта свобода дешевым фаст-фудом. А я не люблю фаст фуд. Посмотри, какие они толстые – это потому что у них не осталось доброй пищи, вроде нашей ветчины, у них вся жратво из туалетной бумаги.

– Отлично, Лео! – подпрыгнула Марго. – В принципе, мне все равно, какие мотивы побуждают тебя к действию. Если ты согласен мне помогать, то давай придумаем для начала, как собрать как можно больше информации.

– Давай! – кивнул журналист «пипла». – Что я должен делать?

– Для начала я попрошу тебя просмотреть всю информацию, какая была в вашем «пипле» касательно этого вопроса.

Лео кивнул.

– И я тебя прошу! – воскликнула Марго. – Только Аурелии ничего не говори. Она непременно влезет, захочет командовать и все испортит!

– Чтоб мне провалиться на этом месте! – поклялся Лео и вылил в свою огромную пасть последнюю каплю алкоголя. Покончив с выпивкой, он спросил. – Однако поздно, а моей женушки все нет. Ты не знаешь, куда она повадилась по вечерам?

– Не знаю. Какие-то курсы, – вспомнила Марго и поднялась следом. Все-таки в одном свитере было прохладно даже под коньяк. – Мы как-то мыли тебе кости, и она сказала, что знает о том, что ты играешь в карты по вечерам, а вовсе не ходишь ни на какие задания.

– Бывает по-разному, – сказал Лео. – Бывают и задания.

Мсье Пулетт посвистел, и собаки обрадованно подбежали к нему. Он погладил Бонни по голове, поиграл, поднимая и опуская вытянутую руку, с Пупеттой.

– Представляешь? – сказал Лео задумчиво. – Собаки, оказывается, никаких чувств не испытывают. У них просто рефлексы. Они лижут друг друга в нос, чтобы вызвать рвоту и сожрать проглоченную пищу. А мы думаем, что это – любовь. – Лео погладил себя по подбородку и задумчиво продолжил. – А может быть, это и есть любовь? Совем неплохо знать, что ты лизнешь кого-то в нос, а тебя покормят за это.

Марго рассмеялась:

– И наоборот!

– Ну да! – воскликнул муж Ау и взал со скамейки собачьи поводки.

Марго погладила Бонни.

Собака облизывалась и косила глазами вслед за рукой. У нее были мягкие теплые уши. И Марго чувствовала к Бони большую симпатию, чем к пуделице Пупетте, хотя та обижалась, так как тусоваться любила не меньше. Вот и сейчас она подошла к Бонни и цапнула ее за ногу. Бони огрызнулась, и погналась за своей черной подружкой.

Может быть и неплохо знать, что ты лизнешь кого-то в нос, а тебя покормят за это.

Вдруг собаки с лаем кинулись к ограде.

Калитка со скрипом открылась, но это была не Аурелия. Это была снова арфистка. Она медленно плыла по дорожке.

Арфистка вошла в подъезд и, перед тем, как войти напомнила Лео о приглашении:

– Так я вас жду, Леопольд!

– Непременно! – крикнул в ответ Лео, цепляя собак на поводки и собираясь идти домой.

Арфистка скрылась в подъезде.

Лео подобрал пакетик, совок и метелку и пошел по дорожке к дому. Асфальт подсох и отливал теперь едва видимым свечением серебристо-фиолетовой паутины. Ветер дул в сторону заходящего солнца, а волоски стремились настречу ветру.

– Ты видишь? – спросила Марго, догнав Лео и дернув его за полу плаща.

– Что? О чем ты?

Пупетта нервно переступила.

– Посмотри на асфальт! – сказала Марго. Ей пришла в голову одна идея, и она хотела проверить ее.

– Асфальт, – сказал Лео. – Почти высох. А что я должен видеть?

– Серебрянные волоски. Паутинка. Видишь?

– Нет, – покачал Лео головой и похлопал Кошу по плечу. – Я-то обычный человек. Это художники вечно видят что-то эдакое. То пуантелизм, то дадаизм, то часы у них стекают с рояля. Мне столько не выпить. Иди вперед, открой квартиру!

– Хорошо, – сказала Марго и ускорила шаг.

Лео вдруг закружился, напевая «ля-ля-ля». Полы черного плаща захлопали черными вороньими крыльями.

Они ввалились в подъезд всей ватагой и под кудахтанье эха, поспешили наверх.

– Не будем ждать Ау! – сказал Лео. – Сейчас что-нибудь съедим. А потом, когда она придет, мы спустимся с ней к мадам Гасьон. Идет?

– О`кей! – согласилась Марго.

Марго пропустила собак и Лео в бэд-рум, а сама, включая повсюду свет, осторожно обследовала гостиную, кухню, заглянула в старое зеркало в коридоре и подошла к своей комнате. Почему-то ей захотелось, чтобы у нее в руке был хотя бы нож. И рука сама потянулась к воротнику куртки, гда была приколота игрушечная шпажка.

Бывают же такие вечера, когда все, кажется оживает. Кажется, что из каждого отверстия за вами подглядывают демоны, что в каждой тени таится кикимора, что вещи способны подкараулить вас и причинить сознательное зло. В такие вечера хочется зажечь все люстры и спрятаться в шкафу с одеждой.

Марго вздохнула и, поспешно вскочив в свою комнату, щелкнула выключателем бра.

Осмотрелась.

Теперь комната была пуста и спокойна, как удовлетворившее голод чудовище, как выгоревший вулкан. Перламутровый свет, струящийся в сумерках из окна, распространялся теперь ровно, без узлов и комков, будто люстра прежде была некой преградой, которую необходимо было разрушить, чтобы дать простор потоку неосязаемых волн.

Бра горело спокойно и тепло.

– Фух! – выдохнула Коша и плюхнулась на кровать, наслаждаясь тишиной и покоем. Руки дрожали так, будто после хорошей драки или пробежки.

Вжах!

Кто-то взглянул на Марго.

Она резко повернула голову и увидело безумное лицо на холсте. Оно смотрело! Оно точно смотрело на Марго!

Марго схватила самую широкую кисть и закатала изображение грубыми пластами охры и церуллеума. Подсохнет – будет про зеленоволосую девушку.

Про то, как они встретились взглядами перед тем как расстаться навеки. Навсегда-навсегда, без шанса повторить встречу. И как океан Тесис был когда-то их общим телом, так и в будущем они могли стать лучами одной звезды. Ггде-то в сетях космоса переплетуться отражения волн, снова соединятся в вихри и узелки, но они уже ничего не будут знать об этом.

Марго усмехнулась.

И никто не узнает о подспудном свойстве этого холста, о его подсознательном содержании.

В комнату вошел Лео.

– Я скажу Аурелии, что видел, как упала люстра, – сказал он, опускаясь на кровать около Марго. – Что она упала сама без всякого твоего участия.

– Спасибо! – сказала Марго.

– И знаешь. – пожевав губами, добавил Лео. – Я, конечно, не могу лезть в твои дела, но ты бы подумала про Поля… Он пропащий, и готов жениться на ком угодно. Так проще всего получить гражданство.

– Спасибо, я подумаю, – сказала Марго.

– Если ты хочешь победить роботов, – сказал Лео, грустно улыбаясь, – то ты должна подумать о том, чтобы как можно лучше обезопасить себя от неприятностей тебе ни для чего не нужных. Проще заниматься войной, когда у тебя все в порядке с документами и жильем. И к тому же к одиноким женщинам все относятся с подозрением. Ты ведь не сможешь всю жизнь жить у нас, а когда еще ты найдешь такую работу, чтобы хватило и на квартиру, и на пищу?

– Спасибо, – напряженно повторила Марго. – Я подумаю.

Она разочаровалась в Лео. Все это время, весь этот разговор он не принимал ее всерьез! Гадко! И обидно!

Марго вскочила.

Но Лео и не подумал отодвинуться или встать на ноги. Тогда она сама встала и отойдя к окну, посмотрела во двор. Сумерки уже стали совсем темны. И яркость отраженной комнаты, освещенной бра, уже начинала спорить с уличным светом.

За чугунной оградой остановилась машина Аурелии. Француженка вышла из нее, вошла во двор и торопливо засеменила по дорожке.

Собаки зашевелились в коридоре.

– Пришла Аурелия, – сказала Марго.

– Да!? – Лео поднял брови и откинулся на кровать Марго на спину. – Очень хорошо!

– Возможно, – сказала Марго и решила, что лучше будет посмотреть телевизор, чем быть в одной комнате с Лео лежащим на кровати. В комнате, в которой днем сама собой разбилась люстра.

Марго перебралась в гостиную и устроилась перед ящиком.

Она включила музыкальный канал, но почти ничего не видела и не слышала, уже жалея о том, что посвятила в свои сомнения и планы журналиста Лео Лайона, в быту Лео Пулетт.

Марго поняла, почему все так случилось.

Почему она должна была покинуть Питер и оказаться одна в чужом городе, в чужой стране, среди чужих людей и незнакомых роботов. Она должна научиться быть совсем одной и принимать решения, ни с кем вообще не советуясь.

Маятник начал отбивать одиннадцатый час.

Как стать певицей

Катька с Эдиком сидели, свесив ноги к воде, на набережной Сены, а за их спиной возвышался таинственный силуэт Нотр-Дама. – … не поверишь, но я начала зарабатывать раньше, чем учиться, – вспоминала Катька свое бедное детство. – Я ходила на рынок, становилась на углу и пела. Мне давали ягоды или конфеты. А один раз богатый дядька дал мне целых десять рублей! Веришь?

– Верю, – кивнул Эдик.

– А ты? Расскажи мне про себя, – Катька кокетливо сощурилась и болтнула ногами.

– Я же сказал. Психолог.

– С самого детства?

– Нет, – покачал головой Эдик. – Нет, конечно! А как ты попала в Москву? Расскажи! Я никогда не был знаком с настоящей певицей.

– Началось с того, что я директора училища послала! Да так далеко, что от отдачи вылетела сама.

– За что ты его?

– Да… Дура была. Он сдавал студентов в аренду (на концерты всякие), а бабки себе забирал. Все знали и помалкивали – все равно учиться. А там смотришь, то да се и сам где-нибудь концы закинешь. Но это я сейчас так понимаю, а тогда я решила, что как раз надо его на чистую воду вывести. Ну вот! А потом я родила Максю и сталу умнее. Но из танцзала меня все равно выперли.

– Ты застала администратора за продажей левых билетов?

– Да нет. К тому времени я уже и сама что-нибудь продала бы. Проще. Руководитель группы начал мне глазки строить. И так! Настойчиво! А я нет. Я залетела от другого. И залетела-то как-то случайно. Хотела аборт сделать, но мать отговорила. Сказала, что не важно от кого ребенок, лишь бы был. Главное, говорит, делать его с удовольствием.

– Продвинутая у тебя матушка.

– Она меня сама одна вырастила! – пожала плечами Каптька. – Ну и… в общем, не видела она ничего в этом особенного. Она так считала, что из-за ребенка жизнь портить не стоит и жить с кем ни попадя тоже. И правильно. Но это что! Слушай меня! Этот хрен. Руководитель ансамбля! Так до меня достебался! О-о-о!!! – Катька закатила глаза. – Так! Я даже и не думала, что так бывает. Знаешь, как-то и в кино показывают, и бабы говорят, но все равно не верится, да? А когда сама столкнешься, тогда конечно… Он мне и в роддом цветы приносил. Руководитель. Я их, конечно, выбрасывала. Кажется, классно, да? Заботливый, да? А меня тошнило от его заботливости. Представляешь? Прихожу потом на работу, отпела программу, а он и говорит мне – или туда, или сюда. Думал, что с Максей я сговорчивее буду! Сука!

Катька снова закипела давней злостью и плюнула вниз. В кипящую воду сены.

– В такие моменты, я сожалею о том, что не родился женщиной, – усмехнулся Эдик.

– О чем тут сожалеть-то?! – удивилась Катька.

– Думаешь, приятно козлом себя чувствовать за весь мужской род? – рассмеялся басист.

– Да ладно! – махнула рукой Стрельцова, не заметив легкого подкола. – Ты-то лично причем? Не грузись! Ну и вот! В Москве, кстати, я нехило устроилась почти сразу. И там, кстати, козлов мне встречалось гораздо меньше. Я вообще, Москву люблю. Она сука, но иногда справедливая. А вообще, конечно, с ней интересно – кто кого. Но все равно, я опять напоролась. Попала на бабки, с квартиры меня выгнали…

– А теперь опять Репеича посылаешь?

– Да блин! Эдик! – с воодушевлением воскликнула Катька. – Я пробовала им жопы лизать – только хуже вышло! На самом деле надо их посылать и еще дальше! Любить больше будут! Ну не эти, так другие. Кто такой этот Репеич? Я понимаю шеф: он хоть придумывает куда нас продать, а этот-то? Билеты на самолет купить и доставить на место работы. Кто он, этот Гочподи? Придурок старый, вот кто! Маразматик.

– Ну-ну! Раздухарилась!

– Москва меня покатала, конечно, – продолжала Катька. – Не буду говорить как, подставили меня на бабки… В общем, приятель один. Дружок мой… сука! Спер у кого-то мешок таблеток и все так устроил, что на меня все повисло, а сам свинтил. Как после этого в клубах работать? Никак! Они ж все там и тусовались. Экстези развозили. Но я вывернулась. Псевдоним поменяла, покрасилась, переехала. И все равно через пару месяцев напоролась на этих деятелей. Побили они меня, конечно, но правдивой истории моей поверили. Я, было, обрадовалась. Отлежалась и опять по клубам. А меня всюду посылают. Не формат, говорят. А как не формат, если еще вчера был формат? Я к Дану в «Манхеттен» и говорю ему, объясни в чем прикол. Он мне мозги не стал полоскать, а толково объяснил, что те перцы велели имя мое резинкой вытереть из всех блокнотов и забыть вообще, как меня зовут. В любом виде. Ну и посоветовал он мне годик покантоваться, а потом, мол, или убьют тех, или забудут они. Или моего бой-фрэнда найдут… Время, короче, лечит. Но время не лечит, Эдя, время калечит. Я же хотела пелкой работать. И не училась ничему другому. И не хочу, главное! Ну и гордяк у меня, сам понимаешь. – Катька усмехнулась.

– Заметил.

– И домой-то вернуться я не могла! Мать для чего взяла на себя Максю? Чтобы я всего добилась, чтобы ей на старости лет спокойно было, что у детей все путем! Короче, год я мучалась. Чего только не делала! Работала и продавщицей, и сторожем, и уборщицей, один раз даже гувернанткой. Но меня, конечно, выгоняли время от времени. Козлы! Говорят, месяц поработай, а мы посмотрим. Ну-ну! А через месяц они еще одну дуру находили! Будто у меня на лице написано «Поимей меня!» А мне же еще Максе надо было денег посылать!

– Ну и как? Как ты с этим справилась.

– Да вот так. Как-то мне повезло, сама уж не помню каким чудом. Но точно чудом. Три дня уже не ела ничего, с квартиры меня выгоняли уже. И никаких вариантов. Не то, чтобы подпевалкой какой. Вообще! Даже продавцом! Все, как сговорились. До сих пор мне стыдно, в кокой рог меня Москва укатала. Я уже готова была хоть на что, хоть с каким-нибудь уродом потрахаться, чтобы только работу какую-то найти. Я уж и так, и так. С таким говном водиться пришлось, что саму от себя тошнило. И знаешь… Как только перестала с говном водиться, так повезло мне, и все на подъем пошло. То мне работать за пятьдесят зелени в месяц приходилось, а за квартиру я сотню отдавала. Остальное в переходах напевала. А там бухать с разными-проказными, короче я еще и голос потеряла. И в конце-концов устроилась в кабачелло посуду мыть. Но и там мне хозяин давай намеки делать… Но я его послала и месяц последний вот в этой квартире, от которой у меня ключ, доживала, значит. – Катька вытащила ключ и потрясла им. – Я его теперь не выбрасываю. Талисман! Ну короче! Иду я в тот день, значит по улице и думаю: «Все, блин, Москва, скотское твое рыло. Если не хочешь со мной по-хорошему, я найду урода с баблом и убью его. Потому что мне уже теперь вообще – нечего терять. Пусть мой сын лучше сиротой будет, чем сыном проститутки или бомжихи уличной.» Иду и повторяю про себя эту угрозу. И не поверишь! Ангел ко мне явился!

– Ангел?! – удивленно перспросил Эдик.

– Да! – кивнула Стрельцова. – Ангел. Я не сразу поняла, кто это был. Вокруг меня будто купол образовался и золотистая тишина. И будто серебристыми крыльями кто-то махнул – такой свежестью меня всю окатило. И мне кажется, что и увидела на мгновение существо висящее прямо над асфальтом. И проямо в голову мне кто-то (оно наверное!) сказал, чтобы я голову подняла. Я голову подняла и увидела бумажку, что в спортзал требуется сторож. Замусоленная бумажка. Я сначла подумала, что я ее срывать буду? Давно уж, верно, висит. Но ангела ослушаться не могла. Сорвала и загадала. Если чудо, то и телефон-автомат бесплатный попадется. Попался! Кто-то звонил до меня и жетон оставил. Короче, устроилась я в этот спортзал – качалки охранять. Ну я и давай качаться от нечего делать. Тогда я случайно с Кабаном познакомилась, с Нарышкиным то есть. Он пришел брюхо толстое подкачать. Ну то да се… Короче, он меня совершенно безвозмездно сунул в детский мюзикл. Там у них телка заболела и срочно кого-то надо было отправить в поездку. По двадцатке баксов за выход платили! Прикинь! Скажешь – не чудо?

– Не скажу, – серьезно сказал Эдик.

– А теперь вот, в Париже. Поэтому, ключ этот я как талисман теперь храню.

– А если потеряешь?

Катька задумалась. А что, если и правда потеряет?

– Найду новый! – вывернулась она. – Дело же не в ключе!

– А что ж ты тогда… – Эдик вкрадчиво заглянул ей в глаза.

– Да… – Катька спрятала ключ в карман и спрыгнула с парапета. – Что-то задерживаюсь я в этих подпелках. Я же должна звездой стать! Круче Мадонны и даже круче самой Пуги или Агузаровой. А почему-то никак.

Она вздохнула, и некоторое время они молчали. Ночь стала совсем тихой, хотя такой большой город не успокаивается никогда. Все-таки нет-нет да и проедет машина, раздастся смех или шаги ночных прохожих. Катька опять почувствовала такую же серебристую мятность исходящую от Эда, как тогда, когда увидела она ангела.

Она медленно повернулась и оказалась совсем близко от освещенного таинственным светом фонарей лица Эдика.

– А можно я тебя спрошу? – решилась Катька. – Я тебе не нравлюсь? Или ты пед? Или у тебя СПИД? Скажи, я никому не скажу.

– Почему такой вопрос? – спросил в ответ Эдик.

– Ну… Почему вчера ты никак не хотел со мной заняться сексом? Меня это удивило. Или… А!!! – Катька внезапно догадалась. – Ты боишься, что у меня СПИД?

– Глупарь ты, Катюха! – рассмеялся Эдик.

– А почему тогда?

– А зачем? – он внимательно посмотрел Катьке в глаза и сделал шаг, отдаляясь на расстояние больше пятидесяти сантиметров. – Ты хочешь от меня детей? Или без секса тебе со мной скучно? Я недостаточно интересен в качестве собеседника, и ты непременно хочешь затащить меня в койку? Или тебе крестик на фюзеляж нужен?

– Ну… – задумалась Катька. – Вообще-то ты мне нравишься. Но про детей я пока не думала, а разве обязательно сразу дети? Есть же разные способы. И… средства. Но вообще, ты удивляешь меня! Обычно это я так говорю мужчинам, а не они мне! И про личность, и про все остальное… Но ты же не девушка!

– Я хуже чем-то? – вскинул брови басист.

– Нет! Не в этом дело! Я же сказала, ты мне нравишься!

– Уверенна? Уверенна в том, что я тебе нравлюсь? В том, что это именно так? Что именно до такой степени, чтобы…

– Да! Да! Да! – кивнула Стрельцова и сделала шаг в наступление. – До такой! Ты сводишь меня с ума! Если хочешь знать! Я даже готова… готова тебе что-нибудь постирать, если тебе это понравится.

– Зачем?! – рассмеялся Эдик. – Это что – особая какая-то ласка?

– Ну-у, – Катька смутилась. – Все мужчины стремятся к тому чтобы с ними трахались, стирали им и готовили. Разве нет?

Эдик рассмеялся и сделал еще шаг. Теперь в сторону. И ветер затанцевал на дороге. Проехала машина, шелестя резиной шин и скользя щупальцами фар по асфальту.

– В конце концов, – Катька начала злиться. – Не хочешь, я не настаиваю. Я – так. Просто подумала – почему бы двум симпатичным людям не сделать свой досуг в этом прекрасном городе еще более приятным? Но нет – так нет!

Эдик, продолжая смеяться, раскинул руки и устремился к западному носу острова Ситэ. Туда, где был виден скелет Нотр-Дама.

– Нет, – крикнул Эд. – Только не злись!

– Я?! Злиться?! – возмущенно крикнула Катька и догнала Эда. – Да плевать я хотела! Много ты о себе думаешь! Я просто так! От нечего делать. Подумаешь, цаца! Ха!

Фыркая и посмеиваясь, она побрела, скользя пальцами по камню парапета. Она шла очень быстро, так чтобы Эд остался за спиной.

Несколько минут она шла молча, а потом, вдруг не услышав шагов Эдика, испугалась и оглянулась. Нет, басист шел следом – легкой танцующей походкой. И облако теплой легкости овевало каждый его жест. И эта легкость вдруг увеличилась и вобрала в себя и Стрельцову тоже.

– Мне интересно с тобой, – сказал Эдик, догоняя Катьку. – Но я не хочу ничего такого, только потому что так принято в обществе. Это глупо – трахаться со всеми, кто хоть как-то нравится. Я хочу говорить с тобой и узнать от тебя что-то новое. Или поделиться тем, что знаю я. Но я не хочу влезать в твою жизнь настолько, чтобы от этого менялась моя. Понимаешь?

– Нет, – мотнула головой Катька. – Зачем обязательно влезать в жизнь? Я предлагаю тебе только постель, а не жизнь. Ты – как принцесса! Фу! Я уговариваю! – сморщилась Стрельцова и заныла с досадой. – Надо же, до чего я докатилась! Я его уговариваю! Черт! Смешно!

Она зло рассмеялась и расставив руки в стороны побежала вперед. Из-за облака выглянула Луна. Огромная, белая, круглая. Эдик снова взмахнул руками, и ветер рванулся вместе с ним. И Катька рассмеялась уже не так сердито – ей показалось, что она стала легче, что еще чуть-чуть, и они взлетят над городом, точно ангелы, и будут кружить невесомо и радостно. И досада прошла.

– Я поняла! – крикнула Катька. – Я поняла в чем дело! Вот! Помнишь, мы ходили к художнику? И вот тогда я подумала, что ветер ходит за тобой по пятам! Я тоже хочу так! Но я не умею, и мне кажется, что если я проведу с тобой ночь, то заражусь от тебя этим ветром!