Текст книги "Солнечная ртуть (СИ)"

Автор книги: Александра Атэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 65 страниц)

– Всё это я знаю и так. Читала тысячу раз!

Учитель с седыми и длинными – между комическим и страшным, – бровями раздражённо цокнул языком.

– Так что вы от меня хотите, ваше высочество, если знаете легенду на зубок?

Агата сама не знала, чего. После вчерашнего праздника она несколько пересмотрела отношение к драконам, во всяком случае, к своему. Так что теперь, на уроке истории, она решила попытаться выудить на свет какие-нибудь новые и интересные сведения об этих существах. Что-что, а эту дисциплину она любила, в отличии от точных наук. Ещё больше, чем геральдику. Ментор был доволен успехами девочки, хоть и завёл себе привычку брюзжать задолго до того, как ученица вообще появилась на свет. В последний год он позволял выбирать ей тему самостоятельно, и просто отвечал на интересующие принцессу вопросы. Этим утром Агата застала его врасплох, заявившись в прекрасном расположении духа и сходу потребовав рассказать о чудовищах, головы которых украшали государственный герб. Ментор не придумал ничего лучше, кроме как выудить из старого как сам мир стеллажа ещё более древний свиток с довольно примитивными иллюстрациями. Это была копия, оригинал хранился в библиотеке под тройным слоем стекла. Подумав, пошамкав губами, он убрал его обратно и отыскал на полке «адаптированное издание» легенды. Слишком уж веселили Агату картинки.

– Если вас интересует процесс превращения, тут я вам помочь не сумею. Можете обратиться к биологам из королевского университета, но боюсь, что и они ничем не удовлетворят ваше любопытство.

Агата вздохнула. Её, как и всех, завораживало то, что происходит во время превращения. Но, как и все, она знала: магия не раскрывает секретов.

– Да расскажите что угодно. Всё, что известно! Какими были первыми драконы? Как взаимодействовали со своими торитт? Почему они с нами всегда противоположного пола? Как долго могут находиться в одном из своих обликов? О! Какие более отличились поведением или внешностью? И почему взрослеют моментально, и не стареют десятилетиями? Матушка и другие старшие родственники всё знают, но им некогда или не хочется рассказывать.

Ментор заохал, замахал руками, умоляя остановить поток вопросов, которым бомбардировала его принцесса. Он, кряхтя, сел за стол и задумчиво стал разглядывать свиток, который вернула ему Агата. Девочка подошла к стеллажу и принялась там рыться, словно не знала каждый документ, который там хранился. Некоторые листы падали на пол. Она не поднимала, но старалась по ним не топтаться.

– Ну какими-какими. Такими же, как и сейчас – разными! – начал, кряхтя, старик. – Разными, ваше высочество, как и все люди. Потому как в них больше от человека, чем от зверя. С возрастом становятся менее вспыльчивыми и более устойчивыми пред лицом разных страстей. Но только не перед гордостью, гордость – их главное качество. Простые смертные для оборотней не более, чем низшая форма жизни. Кроме Астор, разумеется. Но королей с другими не равняют. И тем более королев.

В голове Агаты уже возникла шутка на счёт не вспыльчивых драконов, но она оставила её при себе. «А на всех остальных, значит, глядят свысока?» – уточнила она. Принцесса знала один секрет и не была уверена, что ментор тоже в курсе. Предыдущие правители давным-давно установили негласное правило: народ должен бояться чудовищ и трепетать при каждом их появлении. И те с готовностью изображали из себя неприступных и высших существ. Наблюдая за поведением младших драконов, которые вчера сопровождали её сестёр, принцесса отметила про себя, что они ничуть не отличаются от обычной молодёжи. А рисуются ещё больше. Но ведь стоило признать, им было, чем гордиться.

– Да, я полагаю, на всех, кроме своих торитт, – подтвердил старик. – Сама природа запрягла вас с ними в одну упряжку, уж простите за крестьянскую метафору. Вы для них как кровные родственники, как лучшие друзья, как закон и догма. Торитт для драконов сродни божеству. И не только для них: подданные также почитают и любят вашу семью.

С этим можно было поспорить. Мгновенно в памяти принцессы вспыхнули страшные картины пожарища. Люди, кричащие в дыму и пламени, едва ли могли их любить. Они проклинали весь род Астор, всех советников и министров и, главное, королеву. Их последние взгляды, полные боли и ненависти были направлены в сторону замка, увенчанного шпилями и башнями. Девочка там не была и не видела, но не сомневалась, что в своих суждениях недалека от правды.

А тот мальчишка, которого высекли из-за неё? Он тоже восторгался династией? Сидя в каком-нибудь грязном квартале, в подчинении у грубого сапожника или кузнеца или… неизвестно кого! – едва ли он испытывал тёплые чувства к девчонке, из-за которой оказался на улице. Агата пыталась через Миру узнать, что с ним сталось, но друг детства словно канул в небытие. Возможно, что так оно и есть: мальчик мог уже давно погибнуть. Но она отказывалась в это верить.

– Не уверена, – только и сказала принцесса.

Ментор не стал спорить. Он видел, что увлёкся. Агата уже взрослая для таких радужных сказок, но сам он искренне и сильно был привязан к её семье. И в своё время приложил руку к образованию многих королевских детей, в том числе и той девочки, которая выросла, и теперь занимает трон. На закате лет старик испытывал гордость, оглядываясь на свои труды.

– Ну а если тебя интересуют эти ящуры как личности или участники исторических событий, то навскидку могу вспомнить Оемора и Аттерру – их торитт дошли до кровной вражды и приказали своим драконам вступить в смертельную схватку. Но те, будучи по одним сведениям, друзьями, а по другим возлюбленными, отказались. Не взирая на муки, которые доставляло им противление воле своих господ. Тогда в дело вмешалась королева и выдвинула то же требование: сражаться, пока в живых не останется кто-то один. Но и на сей раз они не послушались. Неповиновение монарху оказывает на дракона разрушительное действие. Оемор и Аттерра стремительно теряли силы. Их изгнали из Йэра, они закончили свои жизни среди воды и огня, из которых появились на свет. Больные духом и слабые телом.

– Это жестоко, – прошептала Агата. – Это несправедливо, – добавила она громче.

– Если вас это утешит, других таких прецедентов не было. А были – так мы не знаем. Торитт стараются не впутывать в свои распри драконов, точнее, не пытаются заставить их уничтожать друг друга. Ведь то, что случилось с Аттеррой и Оемором, отразилось и на людях, с которыми их связало проклятие. Их жизнь тоже не была долгой и безмятежной.

Что бы ещё такое вспомнить… А вот, чтоб далеко не ходить! На страницах истории запечатлено также славное имя Кралг. Он был Старшим драконом и большую часть жизни занимался тем, что навевал ужас на непокорные княжества. Сжигал бунтующие провинции, рушил города, да и вообще везде успевал. Королевство достигло пика своей мощи в то время, и ни до, ни после не было таких масштабных завоеваний. Теперь-то и завоёвывать особо нечего, Йэр установил гегемонию на всём континенте. Как бы там ни было, последний поход Кралга, кхе, сгубил. Северные кочевники заманили его в царство льдов. Они уводили его всё дальше и дальше, пока дракон не оказался замурован в вечной мерзлоте, где прожил в неволе несколько лет как пленник, а потом умер, не дождавшись ни помощи, ни солнца…

Ментор умолк, предавшись размышлениям. Смерть Кралга казалась ему недостойной его великих деяний – сжиганий, разрухи и хаоса. Этот монстр был полезным слугой королевства, судьба обошлась с ним ещё более несправедливо, чем с Аттеррой и Оемором. Что такое прихоть двух влюблённых, восставших против закона оборотней, по сравнению с пользой, которую принёс дракон-завоеватель? Так рассуждал старик, устремив немигающий взгляд между стеллажей, будто видел там ожившую карту веков.

– Хорошо, – после минутного молчания протянула Агата и, подняв глаза, заговорила веселей. – Вы сказали, что торитт для них вроде как кровные родственники. Вы имели ввиду не то, что у нас общий предок, живший две тысячи лет назад.

– Одну тысячу, девятьсот восемьдесят девять! – педантично поднял палец старик.

– А то, что мы с ними как братья и сёстры?

Не заподозрив подвоха, ментор кивнул.

– А возможен ли брак между драконом и его торитт? Неспроста ведь мы всегда противоположного пола…

Этот вопрос Агата придумала чисто чтобы позабавиться. Ментор вытаращил глаза и рьяно заявил, что это невозможно, это против законов, правил и традиций, и вообще – как-никак, разные биологические виды. К тому же, считалось, что оборотни не могут производить на свет наследников, так как сами созданы не живым существом, а магией, основанной на проклятии.

– Но любовниками им быть никто не мешает? – невинно поинтересовалась Агата.

Ментор закашлял. О некогда происходившем в стенах замка ходили разные сплетни и слухи. Да и настоящее подкидывало пищу для размышлений: чего стоило то, что злые языки говорили о её матери и Нердале. Да и Пьер был явно неравнодушен к Варге, хотя это, вероятно, возрастное. Агата не понимала, как вообще могут быть подобные отношения с тем, кто должен стать чем-то большим, чем просто любовник. Нет, драконы созданы для того, чтобы заполнять какую-то пустоту в самой душе. Они – друзья и помощники, защитники и оружие. Они – часть торитт. Должно быть, только близнецы могут понять это чувство.

Старик поглядел на паскудную ухмылку принцессы и прищурился. Понял, что над ним просто издеваются, и только махнул рукой. Дочка Сиены от природы была смешливой.

– Всякое бывало, если верить летописям. Да и сам я видел кое-что, когда был совсем молод, а страной управляла ваша бабушка. У неё было много сестёр и братьев. Пожалуй, слишком много – столько, что удивляться разнообразию интрижек при дворе не приходится. Простите за бульварное словечко. Как давно всё было-то… Мне сто три года, но память чиста, словно горный кристалл… Что до вопроса относительно разных полов драконов и торитт: это необходимо для поддержания баланса. Как бы вы ни были с ними похожи, в какой-то мере вы должны оставаться противоположностями.

Под ногой принцессы хрустнул древний пергамент. Носком туфли она запихнула его под шкаф.

– Тогда скажите, господин историк: что это такое с Эридом? У всех огонь, а у него – молнии. Все оборотни то и дело вертятся в замке, а этот – нет. А ещё он бледный. Где это видели, чтобы дракон и не смуглый?

Пожевав губами, старик ответил, что недурно было бы спросить у него самого. Агата призналась, что вчера в первые в жизни нормально разговаривала со своим драконом, и даже получила от него небольшой подарок. О том, что в качестве подарка выступила слетевшая с петель дверь, ведущая на крышу, девочка умолчала. Только Мира знала этот секрет. Женщина от души повеселилась, так как сама наблюдала, как начальник стражи распекает мучимых похмельем часовых. Они знать не знали, кто пробрался в башню, и в один голос твердили, что это, должно быть, призрак. Как и у всякого порядочного замка, в Шамбри были свои легенды с привидениями.

Смех Миры раскатывался по покоям наследницы и напоминал уханье совы. Иногда девочке казалось, что гувернантку всё же можно причислить к друзьям. Однако Мира старалась не давать поводов для таких заблуждений. Женщина часто обращалась к принцессе покровительственным тоном и редко забывала о социальной дистанции. Она была легко заменимой слугой. Тринадцатилетняя девчонка – владычицей.

Тем временем ментор честно пытался найти ответы на вопросы Агаты. Принцесса безучастно смотрела, как непрерывно трясутся его покрытые пятнами руки.

– Лучше поздно, чем никогда. Я полагаю, между вами и Эридом крепнет ментальная связь. Может быть, в скором времени вы даже научитесь управлять им, освоите, кхе, эту науку. Этот дракон с самого детства был не таким. Кто бы мог подумать, что даже в колдовстве возможны мутации. А раньше о таком и не догадывались. Факт! Летописи молчат на сей счёт. Слышал я среди простолюдинов одну мысль, чушь последняя, но интересно. Якобы в том, что он бьётся током, есть какое-то особое предназначение. Вроде предзнаменования. Чем дальше от столицы, тем сильнее вера в такие вот чудеса. А ведь на самом-то деле всё прозаично, дело-то лишь в мутации… Кхе. Вы, ваше высочество, опять ушли в биологию, а я тут не силён. Насколько мне известно, Эрид первый в своём роде, но никто – в том числе и он сам – понятия не имеет, отчего так вышло. Зато ваш дракон отличается сумасбродным характером.

Старик зевнул. До девяноста восьми лет он был энергичнее молодых, а потом стал засыпать среди бела дня.

– Это можно понять: в детстве ящуру несладко приходилось. Помните вашу первую встречу? Помните, каким он показался вам тогда?

Агата помнила. Зрелище было жалким.

Глава 10 Ягнёнок

Когда шестилетнюю принцессу лишили единственного друга, она ревела несколько дней, а после замкнулась в себе. Её высочество выполняла всё, что от неё требовали: пила воду, пила кровь, ходила на уроки. На малочисленные вопросы отвечала безжизненно и кратко. В общем, на неё нарадоваться не могли. В свободное время девочка больше не носилась по замку и не приставала к с глупыми вопросами к фрейлинам и слугам. Просто сидела на подоконнике и смотрела в окно. Образцовое поведение. Мать была довольна.

По прошествии примерно двух недель королева распорядилась, чтобы во дворец прибыли все драконы населяющих замок торитт. Помимо детей и самой Сиены, тут обитал её племянник и дочь птичницы, Мадлен.

Агату взяли за руку и повели в сад. Предприняв неуклюжую попытку взбодрить её, больше волнуясь о том, что скажут окружающие, чем о психологическом состоянии ребёнка, няня заявила:

– Успокойтесь. Там вас ждёт новый друг. Единственный, чей статус это позволяет.

Грубая ладонь няни казалась сухой как торф.

Девочка впала в панику и попыталась вырваться. Ей не нужна замена! Но её держали крепко и заставляли идти в сад, терпеливо промывая Агате мозги на счёт проклятий, социального статуса и глупого поведения. Агата рьяно пропускала мимо ушей все наставления и распалялась ненавистью к тому, кого ещё даже не видела. Детская злость порой не уступает по силе гневу взрослых. Когда маленькую принцессу вывели на красивую поляну, вокруг которой росли грушевые деревья, она почти ничего не видела. Пелена злости заслоняла даже солнце, а может, это просто набежали слёзы. Агата слышала голоса: матери, отца, брата и много разных других. Но не придавала значения тому, что они говорят. Сжав намертво губы и потупившись, наследница трона просто ждала, когда её или отпустят восвояси, или предоставят возможность как-то выразить гнев.

Всеобщий смех привлёк внимание принцессы, девочка наконец подняла голову и огляделась. То, что она увидела, невольно вызывало интерес. Агата с пелёнок знала о том, кто такие эти драконы. Но ни одного ещё вблизи не видела в звериной ипостаси. Нердал всегда появлялся в поле её зрения только как человек, а Варга вместе с Пьером веселились в другой части замка. По большим праздникам в покои принцессы доносился гул толпы. Агата покрывалась мурашками при мысли о том, как много там людей, и ей тоже хотелось туда! Но пока её не брали. Другие королевские дети летали уже с пяти лет, а наследниц выпускали в небо только когда им исполнялось одиннадцать. Очередная традиция, начало которой положила одна из предыдущих наследных принцесс, жившая без малого сто пятьдесят лет назад. Она не удержалась на спине дракона, а склонный к выпивке оборотень не отреагировал вовремя. Девочку поймал кто-то из других чудовищ, но она успела задеть головой металлический шпиль и умерла ещё до того, как её опустили на землю. С тех пор наследницам трона запрещалось подниматься в небо до тех пор, пока они не станут достаточно взрослыми и тяжёлыми. Остальных детей вроде и не надо так уж беречь.

Эта история заставляла Агату трепетать. Но в небо всё-таки тянуло, ещё больше тянуло к толпе. Ей нравилось быть в центре внимания. И высота. Если б только можно было летать как остальные люди, на аэростатах! Из иллюминатора глядеть на восторженных подданных её матери и знать, что они восхищаются ею, Агатой…

Увы, ни одна машина не могла вызвать тех восторгов, которые принцесса слушала из окна, пока мать и брат поочерёдно поднимались ввысь. Многотысячные голоса перекрывал другой звук – рёв чудовища. Как шум океана, только более страшный. Поэтому воздушных наездников встречали с таким воодушевлением. Ведь на машине любой дурак сможет прокатиться.

И вот теперь её привели на поляну. Между грушевыми деревьями стояли скульптуры из патинированной бронзы.

Младшие драконы сбились в одну стаю. Некоторые не превосходили размером козлёнка, но уже учились устрашать, выдыхали дым и разминали крылья. Некоторые принимали человеческий, детский облик. Черноволосые мальчики и девочка – с золотыми глазами, сильные и ловкие для своих лет. Затем превращались обратно, словно не могли определиться, кем им больше нравится быть. Кто-то выдыхал пламя – довольно жалкое, как костерок на привале, но всё-таки это был огонь. Все пробовали свои силы, кроме одного. Он-то и вызывал всеобщее веселье. Эрид был самым мелким на вид и походил скорее не на большую ящерицу, а на побитого щенка. Синеватая чешуя казалась непрочной, а перья на плечах всклочены. Даже и не перья, а жалкий пушок, как у цыплёнка, только фиолетовый. Драконыш не предпринимал попыток превратиться в человека, он только втягивал шею, и шипел на тех, кто подходил слишком близко. Смутное чувство поколебало злость Агаты. Про ненависть она уж позабыла.

– Можешь попытаться с ним заговорить. Остальные потерпели неудачу.

Сиена приблизилась к дочери. Для чего бы она не вызвала сюда оборотней, официальная часть уже закончилась. Теперь они, видимо, просто наслаждались прогулкой по цветущему саду вместе со своими торитт.

– Мне сказали, он умеет говорить, но упрямо отказывается это демонстрировать. В облике же человека Эрида так никто ни разу и не видел.

Королева сказала это, словно выплюнула. Она презрительно окинула взглядом шипящую и перепуганную зверушку и послала дочери почти такой же взгляд. Затем отошла, решив, что от общения с церемониймейстером пользы будет больше. Нянька Агаты поклонилась и фыркнула принцессе на ухо: «Жаль, ваше высочество, что вам достался такой слабый дракон. Для наследницы это не хорошо. Впрочем, тут… нет вашей вины». В последнем женщина явно не была уверена. Шестилетняя Агата сразу поняла, глядя на неё и на всех остальных: при таком чахлом компаньоне и её автоматически причисляли к слабым.

Раздался шум. Повеяло жаром. Послышались аплодисменты. Варга – уже бойкая и нахальная – набрала полные лёгкие воздуха, раздула щёки и выпустила из пасти вполне внушительный столп огня – прямо над головой Эрида. Тот пригнулся, почти распластавшись на земле. Фиолетовый пух это не спасло, запахло гарью. Драконыш издал тихий, приглушённый визг, и принцессу кольнуло в самое сердце. Не жалость, а боль, вызванная чужой болью. На уровнях ментальном и даже физическом. Они с Эридом были в некотором роде одним целым, что чувствовал один, передавалось другому. А простая, человеческая жалость пришла уже следом.

– Даже мне как-то неловко! – рявкнул кто-то.

«Какой странный». «Никогда не видел таких убогих драконов». «Как он добывает пищу? Он даже себя защитить не может!». «Наверное, его подкармливают во дворце?». Комментарии потекли рекой.

Эрида обсуждали, словно его тут и не было вовсе. Люди недоумевали, качали головами, откровенно измывались. Своим молчанием королева будто примкнула к остальным.

Весь двор находился в возбуждении. Строились догадки, отпускались шутки. Никто прежде не видел таких оборотней. Да и какой это оборотень, если он не может сменить облик? За спиной Агаты даже стали раздаваться шепотки иного рода: что и сама принцесса довольно хрупкая на вид, а стало быть… Но тут вмешался король.

– Господа, моя дочь ещё совсем ребёнок, девочка шести лет. Какой же ей ещё быть, как не хрупкой?

На памяти Агаты больше не было ни одного случая, чтобы отец так властно и решительно за неё заступился. Тогда он был моложе, энергичнее, и не сбегал с каждого приёма в кабинет, разглядывать в микроскоп минералы.

Суровый взгляд его жены закрепил материал и все вернулись к тому, с чего начали – к Эриду.

– Он не добывает себе нормальной еды, но и во дворце его не кормят, – заявил смуглый, безучастного вида парень. Из-под неаккуратной чёрной шевелюры поблескивало золото, выдавая его истинную сущность. Это был дракон Мадлен, незаконнорождённой дочери барона. Полуприслуга в дорогих платьицах, самой девочки тут не было, да её бы никто сюда и не пустил. А жаль, она была забавной.

– А он питается рыбой. Ловит её в озере!

Звонкий и уверенный голосок Варги раскрыл довольно постыдную правду о якобы свирепом хищнике. Новость тут же стала сенсацией. Кто-то любопытный сунулся было к Эриду, но тот попятился, зарычал и предпринял отчаянную попытку выдавить из себя огонь. Выглядел он как паршивый кот, который пытается выплюнуть клок шерсти. Высшая знать великой Паровой империи заулюлюкала, потом загоготала. Лишь на нескольких лицах отразилось что-то слабо напоминающее жалость. Конечно, какое редкое удовольствие – наблюдать как тот, кому полагается внушать страх, показывает себя таким ничтожным.

Привыкшие бояться оборотней возвысились в собственных глазах, а соплеменники Эрида осознавали своё превосходство, как никогда прежде. Агата грызла ноготь и с ужасом смотрела на искажённые смехом знакомые лица. Ей было стыдно за них. И страшно: вдруг ещё немного, и смеяться станут над ней? Хотя, если это единственный способ спасти от издевательств бедного дракончика, то принцесса согласилась бы и на это. Лишь бы только не видела мать.

Послышалось блеяние. Желая проверить способность Эрида проливать кровь – хотя бы животных, – кто-то привёл ягнёнка. Должно быть, выловил его в скромном дворцовом зверинце, среди павлинов и оленят. Ничего не подозревая, он перебирал маленькими, ещё не окрепшими, ножками и доверчиво тыкался мордой в колени тех, кто стоял рядом. Убить его было бы не труднее, чем сорвать дикий цветок в поле. Любой мог справиться.

Принцесса занервничала.

– Няня..! – она сильно дёрнула женщину за юбку, от чего та взбесилась, но вида старалась не подавать. Няня вопросительно посмотрела на королеву.

– Ваше величество, дети должны остаться?

Сиена, как будто, замешкалась. Но только на мгновение.

– Да, пусть остаются. Особенно она, – кивнула королева на Агату. – Пора привыкать к жестоким зрелищам.

Ягнёнка подтолкнули в сторону Эрида. Он плохо держался на ногах, но послушно шёл в заданном направлении. "Он его совсем не боится" – промелькнуло в голове у Агаты. Да и с чего бы: эти маленькие создания были похожи друг на друга, разве мог кто-то из них причинить другому вред?

"Сожри! Не стесняйся!" – выкрикивали голоса. Кровожадность заострила лица. Вместо того чтобы сделать как ему велели, Эрид сделал инстинктивное движение, чтобы укрыть ягнёнка. Тот, наконец почувствовал витающую в воздухе угрозу, подался вперёд и жалобно заблеял. Так жалобно, что разрывалось сердце. Ни один человеческий ребёнок не может так плакать. Ножки еле слушались ягнёнка, стоял он с трудом.

Окружающие не были довольны тем, как развиваются события. Они усилили натиск. Все взоры были направлены в сторону этих двоих. Люди и драконы забыли друг о друге. Забыли о королевской чете, о детях, обо всём. Каждому было интересно, чем всё закончится.

– Убей же! Ну!

Эрид был напуган не меньше, чем отданный ему на растерзание ягнёнок. Совершенно потерянный, уже не понимая, что делает, он несколько извернулся и клацнул зубами возле самой шеи животного, оцарапав её, но не причинив особого вреда. Толпа загалдела, требуя завершить начатое, а ягнёнок, испуганный поведением того, кто только что прятал его от двуногих чудовищ, отчаянно заплакал. Больше всего его пугали крики. На морде Эрида появились шок и раскаяние. Он сам издал звук, напоминающий плач, вытянул шею и зашипел на мучителей.

Агата дёрнулась изо всех сил, крутанулась, вырвалась из руки няньки и кинулась к ним. Драконыш шарахнулся от неё, по-прежнему прикрывая ягнёнка крыльями и хвостом. Потом недоверчиво оглядел и позволил девочке приблизиться.

– Не трогайте их! Не трогайте их!

Агата завопила во всю глотку. Она кричала на сборище герцогов и графов, и наконец рухнула на колени рядом с двумя испуганными, затравленными существами. На её ресницах гроздьями повисли слёзы, а нос заложило. В шесть лет принцессе ни в коем случае нельзя вести себя подобным образом, но это волновало Агату в последнюю очередь. Она готова была потерпеть несколько минут унижения сейчас и наказание после. Лишь бы только это закончилось! Беззащитные, маленькие зверушки, разве можно творить такое с ними, когда на свете полно людей, достойных и более ужасных мук?! Девочка была уверена, что ей уступят в такой мелкой просьбе. Агата надеялась на это, ведь в конце концов, её родители не были такими уж жестокими, даже мать. Отец, которому совсем не нравилось происходящее, уже собирался что-то сказать. Но его опередили.

– Довольно. Уберите ягнёнка. Варга!

Сиена разочаровалась поведением дочери.

Варга стояла ближе всех. Казалось, она только и ждёт приглашения. Драконша клацнула зубами и двинулась вперёд. Возможно, под словом «убрать» Сиена имела ввиду что-то более милосердное, но завидев хищный, золотой взгляд чудовища, девочка поняла, что ягнёнок обречён.

Варга была дерзкой и своенравной, но никогда не отличалась особой жестокостью. Любила играть с собаками, брала на руки и тормошила кошек, расчёсывала их длинную шерсть. Проблема в том, что сейчас она видела перед собой обыкновенную, ничем не примечательную еду.

Почуяв близость смерти, несчастное животное закричало ещё отчаянней, чем прежде. Варга, в чьей пасти уже клокотало пламя, ходила вокруг них кругами и медлила: как бы ни хотелось ей испепелить это нежное, пока ещё живое, мясо – принцесса и Эрид находились в зоне поражения. Сбившись в одну кучу, они ни за что не хотели потерять кого-то одного из своего странного союза. В отличие от троицы Варга знала: этот мир создан до хищников, и действовать в нём надо как хищник.

"Ничего личного, бяшка" – пробормотала она. Драконша подошла ближе, не обращая внимания на шипение Эрида и принцессу, которая жалким щитом выставила перед собой руку. Девочка выглядела так, словно вот-вот и сама зашипит. Или зарыдает пуще прежнего.

Агата чувствовала, с какой бешеной скоростью колотится сердце ягнёнка. Боялась, что оно с минуты на минуту разорвётся.

Земля под когтистыми лапами становилась холоднее по мне того, как Варга приближалась к ним. Воздух был напряжён. Драконы давно заметили, что Эрид влияет на атмосферу. Едва уловимо, бесконтрольно. Когда он нервничал – а нервничал и боялся он постоянно, – изменялось атмосферное давление, появлялось ощущение близкой грозы. За эту особенность другие оборотни не любили его ещё больше. Люди этого не замечали, так как были слишком толстокожи. Только Агата почувствовала что-то странное. К тому же, пока они сидели вцепившись друг в друга, девочка обнаружила, что от этого дракона исходит не тепло, а холод.

Варга сделала резкий выпад. В мгновение ока ягнёнка выдернуло из его укрытия. Спустя секунду Агата увидела его мёртвым, с прокушенной шеей и капельками крови на нежной, белой шерсти. Ещё через минуту не осталось уже ничего, даже костей. Варда сыто жмурилась. Добычу она убивала быстро и ловко– так, что жертва выглядела погибшей от руки, а не от клыков. Драконша была юна и пока не научилась играться со своей едой как кошка с мышью.

На принцессу она не обращала никакого внимания, но с недоумением рассматривала Эрида. Варга сменила облик, обратившись девочкой лет одиннадцати, шустрой, смуглой, в чёрной поношенной рубашке с чужого плеча. Живое лицо выражало крайнюю степень озадаченности.

По щекам Агаты катили крупные слёзы, но она не всхлипывала и не издавала ни единого шороха. Девочка смотрела на то место, где только что был ягнёнок. В ушах ещё звучало жалобное блеянье.

Все стояли молча. Хоть в них и не пробудилось раскаяния, но смеяться уже никто не хотел. Бароны, графьё, герцогини переминались с ноги на ногу. Какая-то доля сочувствия просочилась в некоторые сердца. Принцесса, помимо своего собственного отчаяния, ощущала под рукой мелкую дрожь другого существа. Эрид выглядел не лучше, чем она. Как и Агата, он не понимал, зачем нужна была такая показательная расправа – и над ним, и над ягнёнком. Но, в отличии от неё, драконыш мало знал людей. Чего бы он ни натерпелся от своих собратьев, для их звериной натуры естественно было охотиться. Но разодетые в шелка придворные, такие красивые, будто сошедшие со страниц сказочной книги – их жажда зрелища и крови поражала и отталкивала. Такой плотоядности не встретить даже у зверей.

Агата обнимала его и зыркала исподлобья на тех, кто молча таращил на них глаза. Девочка чувствовала, что тоже дрожит. И, к тому же, ревёт.

«Бедный ягнёночек… Бедный дракончик!»

Так они сидели с четверть часа. Люди понемногу отошли от увиденного, заскучали, принялись снова чесать языками и отпускать куртуазные пассажи. Сиена с каменным лицом что-то говорила няньке. Король, бросив на дочь сочувственный взгляд, под каким-то предлогом утащил придворную компанию в сторону замка. Агата была благодарна за это. Позже. А тогда она не поняла и не обратила внимания.

«Бедный ягнёночек…» – всё шептала она, уткнувшись лбом в костлявое, подрагивающее крыло. Драконьи глаза смотрели в одну точку. На ресницах дрожало жидкое золото.

«Ты скоро вырастешь и сам их съешь!» – учила Агата, пытаясь как-то подбодрить его. Но сама она в это не верила. Как и в то, что когда-нибудь будет счастлива править этими людьми.

***

Но детская психика легко находит лазейки даже в самых безысходных ситуациях. Поломать её легко, но не так легко, как может показаться. Обида шестилетней Агаты была сильна – за всё, что сделали с ней, с Эридом и их маленьким четвероногим другом. Но со временем она научилась радоваться мелочам. На самом деле жизнь в замке никогда не казалась девочке совсем уж невыносимой. Иногда у неё было свободное время для чтения и прогулок по запутанным коридорам и залам. Простые смертные обращались с ней как с небожителем, а слуги исполняли любой каприз. Если над душой, конечно, не стояла Мира с чёткими инструкциями от её величества. Эта женщина быстро заменила предыдущую няньку по неизвестной Агате причине, но такая перемена вполне её устроила.

Одиночество – единственный существенный недостаток. Монотонное шествие дней порождало скуку, рассеять которую было некому. После инцидента с ягнёнком Эрид исчез. Несколько недель Агата надеялась, что они снова встретятся – при менее жестоких обстоятельствах. Но ничего подобного не произошло. Никто не напоминал ей о случившемся, а сама она об этом ни с кем не заговаривала. Фрейлины безучастно наблюдали, как девочка смотрит в сторону сада, будто чего-то ждёт, не то хорошего, не то плохого. Агате было всё равно, что Эрид не умел даже разговаривать, и уж тем более превращаться в нормального ребёнка. Но это было разумное существо, предназначенное ей. Они могли стать друзьями. Но шли недели, месяцы, а он не появлялся. Спустя год принцесса пришла к выводу, что дракон не хочет возвращаться по двум причинам. Во-первых, здесь его жестоко обидели, унизили на глазах всего двора. А во-вторых, она ему совсем не нужна, хоть и заступалась за него в тот день. В итоге девочка обиделась сама.