Текст книги "Солнечная ртуть (СИ)"

Автор книги: Александра Атэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 65 страниц)

Иногда её пугала эта забота. Зачем он злится, а потом отыскивает её у чёрта на куличках, в каком-то сарае, чтобы вытащить из тягучего как зыбкие пески кошмара? Они почти не говорили об этом, но если бы не Эрид, Ада могла проваляться там ещё очень и очень долго. А потом ходила бы как зомби в течении нескольких дней. На самом деле девушка могла вообще не вернуться из транса, оборотень беспокоился не на пустом месте. И он не хотел, чтобы это случилось. Может быть только потому, что она нужна ему как трофей для «Агаты». Или для его королевы, которой Ада каким-то боком приходилась внучкой. Да, это пугало, но даже такая забота была жутко приятна.

Хорошо, что он оказался не сумасшедшим, и драконы существовали в самом деле, просто в другом измерении. Впрочем, в этой параллели тоже полно странных существ, взять хоть жирафов. Они, конечно, не превращаются в людей, но всё же. Кстати, оказалось, что Эрид никогда не слышал о таких животных. Более того: он не поверил в их существование.

Дракон.

Не поверил в жирафа.

М-да.

Зато мальчишка ни в чём не сомневался и заваливал оборотня вопросами. Апогеем любознательности Тоши стал день, когда по поляне деловито протрусил пёс с берцовой костью в зубах.

Ада сидела под деревом и думала о своём, пока чьё-то пыхтение не привлекло её внимание. Тоша переминался с ноги на ногу и воровато оглядывался. Эрида по близости не наблюдалось.

– Чего надо?

Мальчик подкрался ближе и тихонько сел рядом. Сделав страшные глаза, он прошептал:

– Видела собаку?

– Ну?

– Нам в музее показывали большие к-кх… б-ольшие кости. Большие-пребольшие! До потолка! А ты можешь кое-что спросить у Эрида?

Мальчик говорил шёпотом, его распирало любопытство. За последние дни он так достал оборотня своими расспросами, что тот уже не знал, куда деваться. И пацан решил схитрить, переложив на плечи Ады такую серьёзную миссию как допрос с пристрастием. Она закатила глаза.

– Что я должна спросить?

– А он м-может… – мальчик понизил голос, – может превратиться в динозавра?

Большие карие глаза смотрели доверчиво. Брови-дуги почти обрели форму правильных полусфер. Тоша сунул было палец в рот, но тут же одёрнул себя: он знал, что Аду это раздражает, а сейчас надо использовать всё своё обаяние, чтобы она согласилась.

Ада заржала в кулак. Потом задумалась.

А что? Вдруг правда может?

Глава 55 Обратно

Надежда что-то разбила. Немудрено, в доме полно пузырьков с какими-то мазями и лекарствами. Микстуры, которых не встретишь в современных аптеках.

Крики, брань, всё как обычно. Ада не выдержала и покинула рассадник гнева. Живущие здесь дети хотели поступить так же. Вопли пугали их, да и воздух на улице был таким свежим, не то что кислый чад неубранных комнат. Но им не разрешили, заставили слушать.

Девушка уселась прямо на землю, привалившись спиной к сараю. Она думала.

Эрид засобирался покинуть это место. Со дня на день они должны шагнуть в Коридор времён, хотя Ада терпеть не могла это название. После того, как её душа снова покинула и без того нематериальное тело, медлить дальше дракон не желал. Он говорил, что это опасно и Ада знала, что он прав. Но проститься с трансами ей не хотелось, как бы ужасны они ни были. Туман, расщепляющий душу – это что-то вроде прыжков с парашютом или русской рулетки. Очень страшно, но она хотела рискнуть. Ещё раз.

Для этого Ада спряталась так, что её не смогли найти – если, конечно, искали. Так что путешествие получилось долгим и болезненным. Девушка очнулась сама, с большим трудом, кляня себя за то, что заранее отвергла чужую помощь. В этом упрямстве было что-то извращённое: Ада знала, как плохо ей станет, и осознанно шла на это. Она не забыла, как прохладная ладонь легла ей на щёку и отобрала значительную часть чужой, инородной энергии. Ада была благодарна. Тогда она сразу пришла в сознание, почувствовала себя почти бодрой, почти здоровой и нормальной. И главное – совсем не одинокой. В тот момент она находилась под защитой этого существа, подкреплённой его же участием. Так необычно и здорово. Волнительно до мурашек. Ада даже хотела выразить свою признательность, но всё, на что хватило девушки – это сухое спасибо. В этом была вся она.

Потом они поругались, потому что дракон требовал не погружаться сознательно в транс, а Ада не любила, когда её пытались учить. Романтика едва не перешла в драку. Но как бы хотелось вернуть те странные минуты на чердаке! И именно поэтому девушка сделала всё, чтобы они не повторились.

Теперь, еле оклемавшись, Ада сидела за сараем и размышляла.

Оборотень не собирался медлить ни одного лишнего дня, хотя сначала даже не заикался о скором перемещении. Отношение Эрида к этому вопросу изменилось после случая на чердаке, и теперь оборотень развёл кипучую деятельность. Она, то есть деятельность, заключалась в том, что Эрид ждал какого-то знака. «Прислушивался к ферому», чтобы переход по временному коридору оказался наиболее благоприятным. Ада ни на грош в не поняла в этой колдовской ерунде, но ничего не имела против. Пусть ждёт и дальше, если так хочется, а она пока попробует разобраться со странным предчувствием, которое появлялось всякий раз, как Ада подходила к деревянному дому.

Всё дело в пожаре. Он был, но ещё не случился. То есть пожар произошёл примерно в это время: сто лет назад, плюс-минус года два относительно родной эпохи Ады.

У отца и его родственников девушка выпытала всё, что они знали. Вот и эта трагедия тоже оказалась в копилке семейных преданий. Она запомнила хорошо: погибнет старик, пострадает добрая половина дома. Целиком здание не сгорит, и после пожара люди всё равно продолжат жить на уцелевшей половине с каменными перегородками. Но времена начнутся ещё более чёрные.

– Ты что, хочешь это предотвратить? Плохие новости, принцесса: ничего не выйдет. Нельзя изменить прошлое, даже если в данный момент оно является для тебя настоящим. Иначе я бы попытался исправить то, что натворила твоя мать.

Ада готова была убить Эрида всякий раз, когда он называл её принцессой. Случалось это не часто, иногда даже не было похоже на оскорбление, а словно само вырывалась. Будто дракон оговаривался случайно. И всё равно хотелось убить на месте.

– Но ты же сам наворотил не мало, а? Агата – там, я – здесь, мальчишка тоже. И это называется люди не могут изменить прошлое? Вон, сколько тут намешано времён!

– Я не человек. Меня нашпиговали магией как кекс изюмом, и потому мне кое-что подвластно. И уж поверь, я сполна расплачиваюсь за это, пытаясь хоть отчасти всё исправить. Можно немного перетасовать карты чужих жизней. Но нельзя остановить смерть.

Больше они не говорили на эту тему. Он всё ждал своего сигнала, а Ада старалась держаться ближе к дому, хотя иногда это становилось невозможным: столько криков её нервы не выдерживали. Странно, что дети ещё не стали заиками, как Тоша. Им бы забиться в угол и никогда оттуда не вылезать, а они выбегали на улицу и играли в прятки.

Часы гудели как набат, они бились трёхстрелочным сердцем и внушали беспокойство старику. Дед вскакивал каждый час, чтобы проверить, всё ли хорошо с часами, сдувал пылинки и топтался перед ними на одном месте, не понимая, что его так тревожит. Внешне всё было как обычно: пульс механизма не менял своего законного хода, он не ускорялся и не замедлялся, оставался ровным и сильным.

Для призраков этот звук становился чем-то особенным. Не тиканье. Подземные толчки, которые перекочевали в небо и редким гребнем прочёсывали лес.

Если уж Аде выпало знать, что скоро случится трагедия, разве не должна она предупредить людей об опасности? Тем более, что именно старик вызывал наибольшее сочувствие. Он был таким спокойным по сравнению со старшей дочерью, но и близко не таким пугливым как младшая. Дед просто ждал смерти, лежа на своей лавке и отвернувшись к стене от не стихающих скандалов.

В какой-то момент она в самом деле решила напугать обитателей дома. Когда ты призрак, то грех не воспользоваться этим, да ещё и на благое дело. Научившись с горем пополам у Тоши устраивать вихри и сбрасывать предметы на пол, она с детским энтузиазмом принялась нагонять страх на эту семью. Но той было всё равно. Жизнь слишком покидала этих людей, чтобы они обращали внимание на катушку ниток, которая пять раз к ряду падает, куда бы её ни положили, или на странный ветер, который воронкой закружил листья в центре двора. Воронка вырастала на два метра, струной тянулась к тем, кто её видел и опадала в бессилии им на головы. Ничего. Бесполезно. Даже убедившись, что в дом подвержен нападкам нечистой сила, никто и не подумал съезжать или быть аккуратнее со свечами.

Электричество здесь провели уже давно, только вот перебои происходили чуть не каждый вечер. "Твари е…е!". Надежда загибала любимый речевой оборот и с ненавистью чиркала спичкой. Свет был нужен: заварить чай, сварить картошку, уложить ребятню спать. Нужен, чтобы разлить самогон по тарам и раздать подзатыльники тем, кто засыпать не хотел.

– Да что ты трогаешь их, ведь смирно же сидят, не бегают и не кричат, – в кои-то веки мать решила заступиться за своих детей.

– А чтоб и дальше сидели, и не рыпались.

Свечи стояли на столе, на лавках, на полу. Их задевали и роняли при ходьбе, а бревенчатые стены смотрели на это немо и кровожадно.

– Так, чего это ты, папа, снова вскочил?

В голосе Надежды была угроза. Ей не понравилось, что отец опять подал признаки жизни. Она решила, что он снова сунется к своим часам и обозлилась. А старик всего-то и хотел разомнуть затёкшую спину. Так и сказал – вежливо как умел, но дочери показалось, что он решил ей нагрубить.

И вжали дети головы в плечи. Брань и крики били их не хуже кулаков.

– Вижу я, как ты меня терпеть не можешь, старый хрыч! Да будь твоя воля, ты б меня на улицу выгнал! Вы же с матерью всегда любили младшую, а меня поедом ели. А кто теперь вас кормит, тебя и потаскушку эту с её выводком? Отвечай. Она? Нет, я кормлю! На мне всё.

Дед молчал и только с тоской глядел на любимые часы. Он не боялся Надежды, в отличии от остальных, кого судьба забросила под одну крышу с этой женщиной.

Зачем Ада всё это слушала? Ну зачем не уходила в лес, или ещё куда-нибудь? Но ведь они ей родные. Люди, передающие уныние по наследству.

Девушка продолжала приходить и сидеть тут долгими ночами. Она приноровилась задувать свечи. Кошки шарахались в сторону, дети визжали и говорили, что в избе завёлся домовой. Священник, который согласился окропить дом святой водой, был чуть ли не того же мнения. Отче с горечью посмотрел на самогонный аппарат и неопрятность жилища, и посоветовал почаще выпускать детей на улицу. Не мудрено: в доме стоял такой духан, что Ада не понимала, почему никто не падает в обморок.

Потом свечи заменили на несколько керосиновых ламп. И девушка смирилась: она не сможет напугать людей настолько, чтобы они отсюда уехали. День пожара близился – с каждой едва не опрокинутой керосинкой. Почему-то взрослые обращались с такими вещами с меньшей осторожностью, чем дети, словно преднамеренно бросали вызов опасности. Жизнь у них была тяжёлой и безотрадной, а в отместку никто не заморачиваться с тем, чтобы беречь её.

Ада не выдерживала и уходила. Она слонялась по улицам и плутала по лесу. Иногда кто-то вырастал у неё на пути, и девушка вспоминала о своих товарищах по несчастью. Прекрасно, что у неё остались те, с кем можно поговорить. Но их отдаляло то, что они не поддавались дурным предчувствиям. А стоило только забыться, глядя на весёлого пострелёнка или любуясь точёным профилем дракона, как она вспоминала о людях в доме и мрачнела со скоростью света.

– Прекрати, – требовал Эрид. – Я знаю, это тяжело. Сам когда-то не сумел спасти одного вредного старика, моего единственного друга. Моя вина куда больше твоей, но я продолжаю жить. Так ли ты уверена, что пожар случится в скором времени?

Уверена она не была, только легче от этого не становилось. По ночам Ада прислушивалась к звукам леса и зябко скручивалась клубком у дерева: в шуме веток ей постоянно мерещился холодный бой часов.

Что ей были эти люди? Пусть бы умирали, как предрешено. Ведь на самом деле они умерли задолго до её рождения. На самом деле, признаки – это они.

***

Это случалось внезапно. Любое событие в монотонной и замкнутой жизни привидений было как гром среди ясного неба.

Они сидели все вместе, втроём. Тоша спрятался в шалаш и читал свои затертые до дыр сказки, Ада смотрела в небо, запрокинув голову и вытянув ноги. Ботинки, на которые ушло две стипендии, увенчали собой поваленное грозой деревце. Эрид тоже сидел, прикрыв огромные глаза. Человек как человек. И не скажешь, что может отрастить крылья и клыки, да плюнуть молнией.

Все молчали. На душе было почти что спокойно. Ада даже не порывалась вскочить и отправиться на прогулку – куда угодно, лишь бы только одной.

Вдруг оборотень встрепенулся. Секунду назад расслабленный и похожий на спящего, он открыл глаза и в упор посмотрел на Аду. Девушке стало не по себе, но у неё было слишком отрешённое настроение, чтобы угадать подвох.

– Нам пора уходить. Сейчас лучший момент, чтобы открыть Коридор времён.

Она покачала головой. Тоша высунулся из шалаша и с беспокойством глядел на них, округлив глаза и смешно подняв брови.

Вернуться. Чтобы снова оказаться в своей эпохе, стать видимой и оставить своих предков умирать. Вот так вот просто. Ада даже не совсем поверила, что это серьёзно.

– Ну, ещё пять минуточек…

– Нет.

Томная лень уступила место тревоге. Почуяв, что запахло жареным, вылез из укрытия мальчишка. Он привык, что двое взрослых время от времени начинают спорить и с интересом ждал развития событий.

– Я не могу… Как же я их брошу?

Дракон проследил за её рукой, которая дёрнулась в сторону городка. Он был прекрасно осведомлён о её моральных пытках, но не понимал их. Ада растерянно смахнула кудрявую чёлку с глаз, и затравленно посмотрела на Эрида.

Поняв, в чём дело, ребёнок подпрыгнул на метр и плюхнулся рядом с оборотнем. Тоша снова грыз ноготь, что свидетельствовало о крайнем нетерпении.

– М-мы пойдём? Мы правда-преправда отправимся в д-другое время?

Он стал заикаться значительно меньше. Иногда – когда Тоша не нервничал, он говорил почти без дефекта. Глаза мальчика горели, щёки пылали здоровым румянцем. Маленькие кулаки вцепились в кожаный рукав: Тоша требовал ответа, и оборотень усмехнулся. Он лениво попытался отцепить от себя ребёнка, но у него ничего не вышло. Тогда Эрид растрепал и так лохматые волосы и улыбнулся чуточку добрее.

– Пойдём. Но сначала Ада должна согласиться.

Пацан будто торнадо отлетел от мужчины и вцепился уже в Аду.

– Ну пожаааалуйста-аа…

Он не вопил как другие дети, которые хотят чего-то получить – а жалобно просил. Умный ребёнок. Да дело тут и не в прихоти, а в том, что тридцать лет заключения на одном пятачке земли – слишком тяжёлое испытание. Любой бы только и мечтал сбежать отсюда. Разве вправе Ада отнимать у этого ребёнка единственную надежду на то, что призрачный кошмар наконец-то закончится?

– Мне надо подумать.

Опустив голову, загребая пятисантиметровыми подошвами, девушка поплелась в неизвестном ей самой направлении. Уйти далеко ей не дали. Сразу два препятствия – высокое и пониже – преградили дорогу. То, что повыше, выставило руку, и девушка поздравила себя с зачатками пресса на животе. Таранить мягким пузом чьи-то железные конечности мало того, что не эффективно, так ещё не эстетично. А Тоша уже мёртвым буксиром повис у неё на руке. На этот раз побег не задался.

– П-пожалуйста! С-соглашайся! Ты же хочешь увидеть своих родных и друзей, а ещё выспаться!

Мальчик бил по больному: уснуть хотелось безумно. По-настоящему видеть сны, а не впадать в пугающий транс. Тоша так просил, что сердце Ады – нет, не дрогнуло – но начало склоняться к мысли, что возможно стоит перестать упрямиться.

– Я не знаю, – пробормотала она, не поднимая глаз. – Я правда… Я, ну…

Она сунулась было куда-то в сторону, но не вырвалась из двойного капкана. Совесть и жалость требовали остаться: ребёнок отчаялся увидеть свободу. Мягкий баритон убедительно доказывал бессмысленность упрямства. Детский лепет ему помогал. Мальчишку Ада не слушала: она ему сочувствовала и была не против помочь. Этого достаточно. Но в том, что говорил Эрид она нуждалась: Ада была человеком, которого надо убеждать. Она часто не могла сама решить, что правильно и потому полагалась на других, если они только могли достаточно складно заменить её мысли своими.

Эрид умел говорить. Если хотел. Обычно он делал это небрежно, не заморачиваясь с подбором слов, которые всё равно сами собой складывались наилучшим образом. Сейчас оборотень видел, что девушка колеблется. Понимал, но осуждал её. Однако пошёл против собственных правил, не стал грубить и засунул своё осуждение подальше. Запер на тяжёлый замок и принялся по полочкам раскладывать, почему Ада должна довериться ему и покинуть призрачный мир. Эрид наводил порядок в её голове, Ада улавливала суть, но не запоминала слов. Но по крупинке, по песчинке девушка соглашалась. Может быть, это какая-то драконья магия? Пожалуй, нет. Ей просто и самой хотелось поступить именно так. Только мешали сомнения.

– Оставь в покое прошлое, удели чуточку внимания настоящему. Оно там – в будущем, и я знаю, как бредово это звучит. Твоё настоящее покрывается пылью и мхом, пока ты мучаешь себя из-за призраков. Нечего так смотреть. Настоящие призраки они, а не мы: наше с тобой время является ведущим, просто в разных параллелях. Его ещё можно изменить. Всё остальное – прошлое, в котором ты бессильна. Можешь только смотреть, а заодно смеяться или плакать. На твоё усмотрение.

Она отнекивалась ещё какое-то время. В конце концов Ада перестала сопротивляться и даже чуточку повеселела.

– Всё, успокоилась? Вопросы ещё есть?

Ада тряхнула головой. Короткие кудряшки весело запрыгали над глазами. Вроде бы как нет, никаких вопросов, ничего такого. Разве только… Ада посмотрела на стоявшего рядом Тошу и перевела хитрый взгляд на дракона. Тот сразу заподозрили неладное.

– Хорошо, я согласна на перемещение, только скажи сначала кое-что. Ты это, в динозавра можешь превратиться?

***

Ада вдруг поняла, что стоит у подножья холма, а дракон и мальчик находятся рядом, но уже не удерживают её. В этом же месте она пришла в себя, когда впервые прошла по Коридору времён. Выжженное пятно никуда не делось, и собаки выли, пробегая мимо него. Это случилось целую вечность, месяц назад. Точнее полтора. Бой часов доносился из дома на холме. Звук, который они не могли слышать на таком расстоянии, но слышали.

Ада не сумела предотвратить пожар. Прошлое менять нельзя. Девушка как мантру повторяла слова оборотня, чтобы не сорваться, и не убежать. Она ведь и так пыталась до последнего. Задувала свечи, пугала живых. Те, конечно же, не поняли. Быть призраком так нефункционально.

Всё-таки дед очень стрый, да и умрёт не от огня, а от дыма. Ада на это надеялась. Он особо жить и не хотел. Здесь никто не хотел, разве что дети. Почему она стала говорить о них в прошедшем времени? Ада так и не смогла никого из них полюбить, но привязалась. Всю жизнь она мечтала увидеть своих предков с фотографий, и вот с исполнившейся мечтой уже пора прощаться. Остался привкус горечи и тиканья часов. Не таким уж увлекательным оказалось это путешествие: слишком много грязи и криков.

Ада знала, что дракону не нужно её согласие, чтобы перенести их троих в нужную эпоху. Но оборотень принципиально его ждал. Девушка покосилась на Тошу и под взором счастливых карих глаз неуверенно кивнула.

Эрид достал из кармана какую-то склянку и пальцами её раздавил. Стекло лопнуло и впилось осколками в кожу. Ада с мальчишкой охнули дважды: сначала от неожиданности, потом поняв, что вместо красного содержимое флакона смешивается с золотым.

Это происшествие отвлекло Аду от тяжких мыслей. Она не успела заметить, как Коридор времён открылся. Девушка бездумно шагнула в этот портал, забыв кинуть прощальный взгляд на дом, в котором жили, плакали, ненавидели и заводили часы её предки. В последнюю секунду она спохватилась, но чёрное плечо закрыло ей ненароком обзор.

Ада не увидела, как за спиной Эрида первая стройка дыма поднималась от деревянной постройки. Она возвращалась домой.

Глава 56 Страховидло

Ментальный зов накрыл его с головой, испугал, разозлил и поставил перед фактом: если хочешь жить – лети, куда приказали. Агата давала оборотню около недели на то, чтобы он добрался до Чёрных островов. Принцесса, никогда не блиставшая в математике, прогадала: ему бы хватило двух-трёх дней. Оставшееся время дракон решил потратить на свободный полёт над королевством. Что-то подсказывало ему, что на этот раз удастся найти нечто интересное и, может быть, даже важное.

***

Это случилось, когда он уже собирался отправиться на Чёрные острова. Дракон летел над каким-то селением, миновал дворы, деревянную церковь и добрался до полей и огородов. В последнее время он бросил слоняться по городу, и пролетал здесь не раз, так как местность была живописная, и до сих пор как следует им не изученная. Крестьяне уже не разбегались в стороны, завидев крылатую тень, и не втягивали шеи. Они привыкли. Задирали головы, подзывали детей, чтобы те посмотрели на чудо чудное, да и вообще вели себя уверенно, как городские. В Йэре-то драконом в небе никого не удивить.

За армией пшеничных снопов, на возвышении, Эрид увидел любопытную картину.

Надо сказать, что чем дальше от столицы, тем суевернее был народ. Многие верили в приметы, ещё больше – в страшные байки. Вампиры, кикиморы, русалки и прочая живность – здесь всё это принималось на ура. Хотя даже единственное чудовище, которое на самом деле существовало, люди видели от силы несколько раз в год, да и то издалека. Предрассудки в этих местах были особенно сильны. Драконам приписывали много такого, до чего бы сами они сроду не додумались. И живут они в пещерах, охраняя золотые горы, и людей, мол, едят. А коли жрать нечего или неохота – сжигают целые деревни.

На самом деле оборотням просто-напросто не было нужды искать себе пещеры с золотом: в королевском замке они могли купаться в роскоши безвозмездно. Сжигать что-либо помимо вражеских кораблей им было строго запрещено, а на людоедство не тянуло. Тем более, что это больше походило бы на каннибализм. Вероятно, эти нелепые слухи когда-то имели основания: как среди людей полно маньяков, так и драконы не всегда попадались адекватные. Особенно в средние века – кто знает, о чём умолчали летописцы. Теперь, в просвещённое время, оборотням была пропана сама мысль о подобном. А вот простолюдины в том, что касалось жертвоприношений, проявляли нездоровый энтузиазм. Во время странствий по окраинам империи Эрид несколько раз сталкивался с этим. Достаточно было несколько раз пролететь над какой-нибудь деревней, как тебя тут же хотели задобрить как кровавого божка.

Ему всегда предлагали девиц – случалось такое раз пять или шесть. Юных, красивых по деревенским меркам и, как правило, нетронутых. Вероятно, учитывали, что драконы умеют превращаться в людей, со всеми их потребностями и желаниями. О том, что сами чудовища тоже бывают женского пола, почему-то никто не подумал.

Есть их резона не было. Остальное зависело от ситуации. Некоторые просто умоляли отпустить их на все четыре стороны. Стоило развязать верёвки – и девы удирали, сверкая грубыми, крестьянскими пятками. Но это в порядке исключения. Обычно, всё происходило по-другому.

Первым делом Эрид принимал человеческий облик. Этого хватало как минимум на то, чтобы жертва перестала вопить. Разобравшись, что чудовище не только выглядит, но и ведёт себя вполне адекватно, да ещё и разговаривает так, словно всю жизнь общалось только с королями, девушки меняли страх на любопытство. Убегать не спешили. Задавали вопросы, разглядывали, засматривались. Заливались здоровым румянцем. Многие отданные на съедение невинные девицы ничего не имели против, чтобы перестать быть таковыми. Дракон не возражал – в зависимости от настроения.

Они проводили вместе два или три дня. Прежде чем покинуть очередную подругу, оборотень доставлял её туда, куда она сама хотела: к родным, знакомым или друзьям. Но чаще всего – обратно в ту деревню, жители которой решили принести односельчанку в жертву. Но прежде каждая вторая допытывалась, а может ли Эрид устроить её при дворе. И каждой он врал, что не может. А чтобы как-то утешить, одаривал золотыми монетами или драгоценными камнями – тем, что завалялось в карманах.

Это была взаимовыгодная сделка. Молодые, не испорченные дворцовыми интригами женщины помогали ему развеяться. А он давал им удовольствие, деньги и возможность всю жизнь вспоминать о нескольких безработных днях в компании дракона. А так же полное право быть недовольными своими мужьями и их скудными навыками в постели. Потому что вряд ли их обветренные руки будут такими же ловкими, а кожа сумеет пускать лёгкую электрическую вибрацию.

Да, всё это будут вспоминать. Только оборотень не знал, что воспоминания эти будут не столько радостными, сколько тоскливыми.

Эрид приземлился возле столба, сложил крылья, и скептически оглядел подношение крестьян.

– А где девица?

– Ка…какая девица?

– Ну, мне обычно предлагают на съедение девиц…

Издалека дракон ещё мог принять это за юную и невинную деву. Только какую-то неправильную. Угловатая, рост выше среднего, а одежда мешковатая и неопрятная. Длинные сальные волосы еле доходили до плеч. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что жертва достаточно молода, но на этом очевидные соответствия параметрам заканчивались.

– Ну так нашим девицам ужо за пятьдесят, а меня тут это… это… В общем, решили выбрать меня, – выдавил из себя парень. Лет ему было между пятнадцатью и двадцатью семью – не понять под слоем грязи и жуткими патлами. Он висел на руках, привязанных к столбу, рыл каблуком сапога канавку и горестно вздыхал. Второго сапога, кстати сказать, нигде видно не было.

Какая-то деталь смущала Эрида. Что-то такое в облике мальчишки, но он не знал, что.

– И почему выбор пал именно на тебя? Или у вас там лотерея? Вот было бы забавно.

Парень что-то хрюкнул. Под выжидающим взглядом золотых глаз он решил не оставлять вопрос без ответа.

– А я дочку мельника того.

Дракон хмыкнул. Как же у людей всё сложно.

– Того? Ну так женили бы тебя на ней. Делов-то.

– Да нет! Я её того… телегой переехал.

Эрид жутко захохотал. В человеческом облике его голос и смех звучали красиво и маняще. Но из драконьей пасти звуки выходили замогильные.

"Надо же, а судопроизводство не стоит на месте" – подумал оборотень, точа коготь о валун. Мальчишка с ужасом наблюдал за этой процедурой.

– В былые времена за непреднамеренное убийство тебя бы просто закидали камнями. Ну или вздёрнули. Зависит от менталитета в данном регионе.

– Да нет же, – парень попытался махнуть рукой, но вспомнил, что запястья связаны у него над головой. – Телега барская была. Дорогая, только из столицы выписанная. Так я её сломал. Вот и осерчал милорд. А мужики наши, чтоб им пусто было, обрадовались, вспомнили, что давно уж никого тут не съедали.

– Значит, за порчу барского добра тебя решили скормить мне? Ну, в общем-то, весьма гуманный приговор в данном контексте.

– Ну не ешь меня, страховидло! – разнервничался пацан. – Ох, простите. Простите, это я у состоянии фак… факт… Эффекта, в общем!

Дракон закатил глаза, фыркнул, обдав горе-кучера травяным дыханием. Потом подумал и сменил облик. Мальчишка от удивления перестал кашлять, причитать и ругаться, и вылупил глаза. Было ведь на что. Вместо гигантской рептилии на него теперь смотрел обычный человек. Только глаза остались такими же: золотыми. Одет не по-сельски, однако в городе тоже редко встретишь людей, наряд которых целиком и полностью состоит из чёрной кожи и дорогой чёрной ткани. Ни к одному сословию такого не отнести, хотя зачем? Человеком он вовсе и не был. Мальчишка сдул со лба сальную прядь и завистливо смотрел на относительно длинные, волнистые тёмные волосы. Да и в остальном молодой мужчина был донельзя хорош, хотя и бледен. Но, как говорили, знать такое уважала. А вот улыбался он как-то подозрительно.

– Я не собирался тебя есть. Уж больно ты, приятель, неопрятен. Но за такие словечки, пожалуй, пересмотрю своё решение.

– Э, нет, не надо ничего тут это пересматривать! Ваша милость! Ваша огненная светлость! Ваша грозная и дымная туша, пришедшая с небес…

– Уж лучше бы ты остановился на вашей милости, парень. И, кстати, пламя – это к другим оборотням. Я же дракон электрический и управляю молниями. Впрочем, из них тоже можно организовать неплохой огонёк.

Крестьянин повесил нос. Грязные патлы выразительно и трагично раскачивались на ветру.

Дракон скучал.

– Ну хорошо. Если сможешь обыграть меня в кости – так и быть, отпущу.

С этими словами он извлёк из кармана несколько кубиков с засечками. Потом сделал молниеносное движение и рассёк верёвку, которой крестьяне привязали односельчанина к столбу. Это произошло так быстро, что парень не успел и глазом моргнуть. Только матюкнуться.

– Не сквернословь, если нет особой причины или умения ругаться куртуазно. Начнём…

На самом деле он бы отпустил его в любом случае. Ну не есть же эту бестолочь, в самом-то деле? Если бы крестьяне по старинке привязали к столбу молодую женщину, вариантов было бы побольше. Хотя, что-то новое, пожалуй, хорошо. Эрид был рад компании парня. Забавный малый.

Тут он кое-что заметил. Дракон протянул руку и пальцем подцепил побрякушку, которая болталась на шее пацана.

– Что это у тебя за кулон? – спросил он глухо. Вещь была смутно знакомой.

Крестьянин посмотрел на дорогой перстень, в который была продета замызганная бечёвка. И как-то тоже помрачнел.

– Это подарок.

Он выдернул кулон обратно.

– Не верю. Ты его украл, причём у ребёнка. Очень знатного ребёнка…

Эрид знал, что говорил. Такие маленькие кольца не носила ни одна из женщин. На потускневшем серебре были вырезаны руны, аметист переливался на свету. Однажды дракон видел похожий, очень похожий гарнитур: серёжки и браслет. А вот кольца не было. Потому что его Агата подарила своему другу, когда им было по шесть лет. Она сама об этом рассказала.

– Украл бы, так продал подороже, а не носил на груди! А эту вещь продать я не могу. Я её либо выброшу, либо не знаю, что. Память как бы, всё такое. Так мы играем, ваша милость, или чего?

– Зови меня просто Эрид. Да, играем. Но прежде ответь, как звали человека, который подарил тебе это?

По лицу парня было видно, что дракона это не касается и вообще о личных делах говорить ему не хочется. Но он помнил, что беседует не абы с кем. И посему ответил, скрепя сердце. И сомнений уже не осталось.