Текст книги "Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики"

Автор книги: Александр Никонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 71 страниц)

Новый Год в Марфино

Я снова зашел в ИМАШ; мне стало еще грустнее. С кем же мне Новый Год-то встречать? И вдруг кто-то подходит ко мне сзади и закрывает глаза ладонями. Меня взял ужас – так могла поступить только Лора, но ее уже полгода как нет. Кто это? Я обернулся и увидел Инну. Но она же со мной разругалась у Тамары в комнате! Нет, ничего, улыбается.

– Ну, как у тебя дела с твоей официанткой? – первым делом спросила Инна.

– Да ничего, – ответил я, не обращая внимания на ее интонацию при произнесении слова «официантка». – Кстати, она уже ушла с этой работы в НИИ.

– Старшим научным сотрудником? – с сарказмом спросила Инна.

– Нет, младшим! – без тени юмора ответил я.

– Где Новый Год-то встречаешь, небось, со своей…

– Научной сотрудницей, – подсказал я Инне, – Нет, она – с дочкой и мамой, а я вот свободен!

Инна чуть не подпрыгнула от радости.

– Ой, давай поедем в Марфино, там так хорошо, так весело! – защебетала Инна, – я там как-то встречала Новый Год – это прелесть! А какая там вокруг красота!

Инна рассказала, что в Марфино (это ближнее подмосковье) – пансионат, в который дают путевки на работе у друзей Инны. Там легко можно взять двухместный номер, а Новый Год встретить в столовой, которую на праздники преобразуют в ресторан. Всю организационную часть Инна берет на себя, за мной только деньги.

Я согласился, и выезд был назначен на дневное время 31 декабря. Оле и Тамаре сообщил, что еду с друзьями по кафедре на подледный лов рыбы в профилакторий ЗИЛа. А сам встретился с Инной в назначенном месте (уже позабыл где), мы сели в служебный автобус и поехали.

Шутки, прибаутки, бутылка по рукам – и мы уже в Марфино. Инна взяла наши паспорта, и вскоре мы уже осваивали наш уютный двухместный номер со сдвинутыми друг к другу кроватями. Я предложил, было, Инне опробовать койки в деле, но она отказалась, заявив, что у меня лишь одно на уме.

Странная женщина эта Инна! Я так и не понял, что у нее самой на уме. Едет с мужиком с ночевкой на дачу и предлагает ему не приставать к ней. В результате пристает сама. Знакомит то с одной, то с другой своей подругой, живущими в одной квартире – дверь в дверь. Ссорится, а потом предлагает вместе встречать Новый Год. Устраивается со мной в одном номере и тут же заявляет, что у меня на уме одно, а у нее – что-то другое. Что же это такое «другое» у нее на уме?

Мы встретили Новый 1981 год в ресторане пансионата, и там познакомились с компанией из двух женщин и одного парня. Парень был молодой, мрачный и какой-то нерусский. Он сопровождал одну из женщин и был похож на ее охранника. Женщина эта была жгучей брюнеткой, лет тридцати пяти с резкими и властными движениями.

Вторая дама, тех же лет, русая с нежными чертами лица, веселая хохотушка. Брюнетку она называла Луизой, а та ее – Машей. У охранника было такое необычное имя, что я его даже не запомнил. Им, наверное, мое имя тоже показалось бы странным, поэтому я представился новой компании как Николай – Ник.

– Трепач! – резко отозвалась на мое новое имя Инна, но я заметил ей, что так меня крестили.

Мы изрядно выпили, причем я как-то органически влился в новую компанию, а к Инне подсел мужик, похожий на армянина, плохо говоривший по-русски.

Выпивка и танцы были в самом разгаре, Луизин охранник, вроде, начал «кадрить» Машу. Луиза отозвала Машу на минутку, и как мне показалось, дала ей за это «втык». Но я ошибся с «точностью до наоборот».

Я сидел и с интересом наблюдал, шуры-муры Инны с армянином, как вдруг подошла Луиза и тихо шепнула мне на ухо: «Иди за мной, но чтобы заметно не было!». И, петляя между танцующими, она вышла в коридор. Я же, шагах в десяти, следовал за ней. Луиза дошла до какой-то комнаты, посмотрела на ее номер, вставила ключ и открыла дверь. Быстро втолкнула меня внутрь и заперла дверь.

– Не бойся, это номер Маши! Быстро! – приказала она мне, и во мгновение ока разделась.

Я спешил как мог, но от Луизы, конечно же, отстал. Мы нырнули в свежую постель Маши и энергично предались делу. Я хотел поцеловать Луизу, но она отвернулась и прошептала: «Помаду размажешь!» Процесс был бурным и скоротечным, но, судя по всему, Луиза была удовлетворена. Она почему-то поблагодарила меня, что было для меня откровением, и невероятно быстро оделась.

– Ну, поговорим потом, – шепнула мне Луиза, – а теперь запри за мной дверь и минут через пять выйди. Ключи отдашь Маше. Если вдруг будут спрашивать – ты был у себя в номере и переживал за поведение своей сучки-Инны! И Луиза исчезла.

Запирая за ней дверь, я вспомнил исторический анекдот про жену герцога де ля Мера и барона д' Ариньяка.

Герцог, будто бы, расхваливает барону свою жену:

– Как моя герцогиня красиво одевается!

– А как быстро! – добавляет барон.

Точно, эту герцогиню звали Луизой.

Когда я вернулся в ресторан, то никаких изменений там не нашел. Инна все мило беседовала со своим кавказцем, попивая вино. Маша танцевала с нерусским охранником, а Луиза сидела одна и деловито закусывала, запивая газировкой. Меня поразило, что с момента нашего с Луизой ухода из ресторана прошло всего минут пятнадцать.

– Ну и стахановцы же мы! – с гордостью рассудил я.

Танец закончился. Охранник подошел к Луизе, а я – к Маше. Та смотрела мне прямо в глаза, прыская от смеха.

– Ну, как, порезвились в темпе? Койка-то моя – в порядке? А то отвечать ты будешь!

Мы присели с Машей к краю стола, я прихватил бутылку вина и мы выпили. Я, конечно же, спросил у Маши, кем приходятся друг другу Луиза и этот нерусский парень.

– Здесь дело долгое! – отвечала Маша, – короче, Луиза замужем за подпольным миллионером. Он, кобель, сам гуляет, но жену ревнует. Вот и нанял парнишку с Кавказа охранником. Как он с этой работой справляется – сам видишь. Отпустил жену Новый Год справлять с охранником, а сам в загул пошел.

– Кстати, – вставила Маша, – я сама тоже замужем, но муж у меня моряк, капитан, он больше в плаванье, чем дома.

– А я холост, вернее, разведен! – похвастался я, – вот, приятельница привезла сюда, а сама – видишь, что выделывает!

Маша внимательно посмотрела на меня, и вдруг спросила:

– Ключи от вашего номера у нее или у тебя?

– У меня, а что? – не понял я.

– Иди быстрее, забирай свои шмотки и айда – ко мне в номер!

– Ключи мои у тебя, не перепутай со своими! – хохотнула Маша. – А свои

– отдашь Инне. Скажешь, что обиделся на ее поведение!

Уговаривать меня было делом излишним. Шмотки – в портфель, дверь – на замок. Портфель оставил у Маши, а сам вызываю Инну на разговор. Она вся пьяненькая, встать не может, язык заплетается.

– Говори при нем, это – мой друг, от него секретов нет!

– Еще лучше! – деловито констатирую я, – вот ключи, я ухожу! Объяснять причину надо?

Инна покачала головой и как-то брезгливо взяла ключи. Я поклонился и ушел.

Маша ждала меня у выхода из ресторана. Захватив бутылку вина со стола, я вышел, и мы дружно направились в номер, из которого я вышел полчаса назад. Постель оказалась еще теплой, что не ускользнуло от внимания Маши. В отличие от Луизы. Маша никуда не спешила; она была очень ласкова и обстоятельна.

– Луиза тебя похвалила и мне посоветовала – призналась Маша, – говорит, если бы ни этот черт нерусский, никогда бы его тебе не отдала. А так – пусть хоть подруге перепадет, чем этой сучке Инне!

Мы с Машей почти не вылезали из номера. Даже еду заносили сюда, а вино брали в буфете. Иногда раздавался условный стук в дверь, и Маша осторожно открывала ее. К нам врывалась вся затравленная Луиза и мгновенно начинала раздеваться. Маша чаще всего заскакивала в туалет и сидела там, пока мы не выволакивали ее обратно. Луиза второпях заметила как-то, что будь койка пошире, можно было бы порезвиться и втроем. После чего пулей выбегала из номера.

– Втроем, втроем, – передразнила ее Маша, – даже не спросила, нравится ли мне этот разврат! А как это тебе нравится – вбегает, когда ей приспичит, как к себе, и подавай ей, видите ли, готовенького! Наглость какая!

Я заметил Маше, что подруга из-за этого «Мухтара» в затруднительном положении, а ей ведь тоже хочется! Сама-то она уступила своего мужика, так что не надо жадничать. Мы-то свое всегда возьмем – Луизу жалко!

В пансионате мы пробыли до второго января, после чего нас погрузили в автобус и отвезли в Москву.

Маша жила в Красногорске (это почти Москва), в двухкомнатной квартире с мужем. Расписание прибытий его корабля Маша знала наизусть, да и он всегда звонил из Ленинграда, когда прибывал туда. Детей у них не было, и мы договорились встречаться дома у Маши.

– Конечно, Луиза тоже нет-нет да припрется ко мне, когда ты будешь у меня, с этим надо смириться! – вздохнула Маша – живет-то она в моем доме. – Но тебя жалко, ты же не двужильный – всех подряд обслуживать!

Я тоже вздохнул, соглашаясь с Машей, но уверял ее, что ради любви к ней я готов обслуживать и еще пару-другую баб, при условии, что они будут симпатичными. Мы посмеялись над моими словами, как над шуткой. Но очень скоро обстоятельства сложились так, что «сказка стала явью». Человек предполагает, а Господь располагает – вот Он и подбросил мне для испытания физических и нравственных сил еще трех (заметьте – не пару и не две пары, а среднее арифметическое между этими значениями!) дам, оказаться от которых было по разным причинам уже никак нельзя! Вот и получилось у меня – по бабе на каждый день недели! А виагру тогда еще не продавали, так что приходилось, как в северокорейской «чучхе», опираться только на собственные силы!

Новое изобретение

Я говорил уже, что изобретений у меня было около трех сотен. Время от времени я появлялся в Госкомитете по делам изобретений и открытий, в Контрольном Совете при этом Госкомитете. То заявка оказывалась спорной, то изменения вносить приходилось, то еще по какой-нибудь причине.

Как-то начальство Госкомитета предложило мне поработать внештатником в Контрольном Совете – и подработать можно неплохо, и опыт по экспертизе изобретений приобрести. Я согласился и вскоре уже раз в неделю ходил на коллегии Контрольного Совета – выслушивать спорные дела и принимать окончательные решения. Доктор наук, а к тому же автор большого числа изобретений – это для экспертизы очень весомо.

Заседания коллегий происходили в здании Патентной библиотеки и начинались часов в пять вечера, чтобы изобретатели смогли прибыть после работы. Иногородних вызывали, и в случае чего, даже оплачивали проезд. Коллегия обычно состояла из трех членов – одного штатного сотрудника-куратора и двух внештатных специалистов.

Куратор вызывал посетителей и пояснял им правила рассмотрения заявки. Обычно это были: один или несколько авторов, патентовед, и государственный эксперт, выносивший оспариваемое решение. Эксперт докладывал суть заявки и зачитывал решение; авторы и патентовед оспаривали его, а мы выслушивали и мотали на ус. Потом мы удалялись на совещание и решали, что делать – то ли выдавать авторское свидетельство и наказывать эксперта, то ли поддержать его отрицательный вывод.

Потом зачитывали свое окончательное решение и составляли протокол. Это только на словах решение было окончательным, а на деле жалобы продолжались бесконечно. Таких коллегий могло быть за вечер до пяти, времени для этого отводилось до семи вечера, после чего здание библиотеки закрывалось, и мы уходили домой. В дневное же время внештатники приходили в библиотеку – работали с патентной литературой, писали протоколы решений.

Штатным куратором у меня первое время был молодой человек по имени Олег, быстро ставший моим другом. Сидели мы как-то с Олегом и сочиняли решение, а в комнату вдруг входит нечто такое, от чего у меня отвисает челюсть и из рук выпадает лист бумаги. Мне показалось, что комната осветилась золотистым светом, исходящим от этого «нечто». «Нечто» было необыкновенной красоты женщиной лет тридцати с ярко-золотыми волосами, небесного цвета глазами и ярко-розовыми губками. Кто видел этикетку от сыра «Виола», тот может представить себе эскиз или абрис этой женщины. Но действительность была куда эффектней этого абриса: улыбка, выражение глаз, поза, голос – все это завораживало.

– Кто это? – только и спросил я у Олега.

– Это наша Тамара (опять, опять, опять – Тамара!), переводчица с английского из библиотеки. Фамилия у нее, как у шведского кинорежиссера – Бергман. Не ты, Нурбей, первый, не ты последний из тех, кто терял сознание от одного взгляда на нее. Забудь и не пытайся! – грустно посоветовал мне Олег.

Милое создание ворковало с сотрудницами отдела, периодически бросая взгляды на нового человека, то есть на меня. Поворковав, Тамара-переводчица вышла, а я стал выталкивать Олега из комнаты:

– Пойдем, познакомишь меня с ней!

Олег вышел один и минут через десять вернулся, загадочно улыбаясь. Он вывел меня в коридор и рассказал о разговоре с Тамарой.

– Тома, ты понравилась нашему профессору! – затравливаю я ее.

– Этот молодой и здоровый хмырь – профессор? – удивилась Тамара. Женат, наверное?

– Не угадала – недавно развелся, квартира в центре! – продолжаю заводить я ее.

– Врешь, такого не бывает! – раззадорилась красавица.

– Бывает, Томочка, только долго такое состояние не длится! Спеши, и он попадет именно в твои сети! – дразню я ее.

– Заметано – знакомь! – решилась Тамара, – зови его сюда.

– Да придет ли, не знаю, – начинаю сомневаться я, – скромен уж очень!

Тамара аж вскочила от нетерпения.

– Тогда выведи его в коридор и стой с ним, а я пройду мимо и поздороваюсь, так и познакомимся. Он по-английски понимает?

– Я сказал, что понимаешь, так что готовься! – и Олег выволок меня в коридор.

Минут через пять, появляется наша красавица, глазами так и сверкает. Заметив нас, останавливается, и с американским «прононсом» (никогда не был в Америке, как, впрочем, и в Оксфорде, но думаю, что именно из Америки такой «прононс»!) здоровается:

– Хэлоу, Олег! Хау ду ю ду, профессор?

Олег, улыбаясь, кивнул, я же решил поздороваться по всей форме:

– Хау ду ю ду? Вэри глэд ту миит ю! Май нэйм из Ник!

– Ой, мне надо решение писать! – забеспокоился Олег и убежал в комнату.

Мы отошли в конец коридора и начали общаться. Помню только, что разговаривая, мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Она не отводила взгляда, да и я не решался этого сделать. Мы не заметили, как к нам подошел Олег и спросил:

– Вы домой пойдете, а то уже пять?

Мы, оказывается, простояли так свыше двух часов! О чем говорили – не помню, я был как под гипнозом. Тамара была классным специалистом по очаровыванию, а я и не хотел ей противостоять. Мы прошли пешком от Патентной библиотеки до Киевского вокзала по Бережковской набережной. Было тихо, падал редкий снег; я не верил, что рядом со мной находится такое совершенство, и что оно, в принципе, может быть моим. Мне показалось, что я всю жизнь смотрел не туда, встречался не с теми, любил не тех! Вот – женщина моей мечты, чудо со снежками на золотых волосах, на золотых и не накрашенных ресницах…

На Киевском Тамара простилась со мной, сказала, что живет в Кунцево, и что у нее сегодня еще много дел дома. Она дала мне свой домашний телефон, а я ей – служебный. Живу, дескать, пока в одной квартире с разведенной женой, мало ли что она может ответить по телефону. По глазам вижу, что Тамара сомневается. Тогда я подвел ее к фонарному столбу, вынул паспорт, и, извинившись, попросил прочесть запись. Она внимательно прочла, но только спросила:

– Почему же вы сказали, что зовут вас Ник? А можно я буду называть вас «Нур»?

– «Нур» – это ново, – подумал я, и согласился, хотя и заметил, что крещен Николаем, а стало быть, я – Ник, особенно по-английски.

Домой я шел уже «по уши» влюбленным в Тамару. Господи, опять и опять влюблен в Тамару. Это рок, это какое-то наваждение! Такого не бывает – это фетишизм чистой воды! В человека, наконец, влюбляюсь, или в имя?

Сегодня пятница – у меня день Контрольного Совета, просто я не остался на коллегию. Стало быть, никуда я уже не успеваю, и этот день, вернее ночь – для Ольги. Я иду домой и сплю с Олей. Она знает, что пятница – ее день и ждет его. В субботу днем я обычно приезжаю к Маше, та сообщает об этом Луизе. У Маши я нахожусь две ночи, а в понедельник рано утром уезжаю. Конечно же, все это до приезда ее мужа из плаванья (не приехал бы он только неожиданно, тем более – ночью!).

В среду вечером я иду к Тамаре-маленькой и остаюсь на ночь – это у нас обговорено, и если нет никаких препятствий, то остаюсь и на следующую ночь. В моем распоряжении остаются две ночи – с понедельника на вторник и следующая. Это на все непредвиденные случаи – встречи на «конспиративной» квартире у Элика, поход к Моне или другим друзьям с ночевкой и тому подобное. А бывает, что эти ночи я «отдыхаю» дома с Олей.

В понедельник я снова в Контрольном Совете, конечно же, для того, чтобы видеть Тамару. Олег счастлив – я успеваю «расчистить» завалы решений, накопившихся почти за месяц. Не оформить решение вовремя – значит потерять месячную премию. Как мы только ни хитрили, чтобы успеть вовремя!

Помню такой случай – завалялось одно дело и обнаруживается оно только в последний день. Сегодня решение должно быть отправлено, иначе – прощай премия. Что делать? Нужна какая-нибудь отписка. А заявка на изобретение называется «Рюкзак». Что это такое? «Рюк» – это по-немецки «зад», а «зак» – мешок.

Роюсь в энциклопедическом словаре, торговой энциклопедии – нет такого слова. Может быть, есть «мешок»? Нет, и «мешка» тоже нет! А стало быть, нет и предмета, о котором можно вести речь. Такое предусмотрено в «Положении об экспертизе». Нет слова в словаре, значит автоматический отзыв заявки – не определен объект изобретения! Мы быстро строчим решение и регистрируем сегодняшним днем. Премия выиграна!

Автор, конечно, возмущен, – вы ребята, небось, с ума посходили, что такое «рюкзак» не знаете? Мы отвечаем, что знать-то знаем, а вот в энциклопедическом словаре такого слова нет. Давайте ссылку, где мы можем прочесть, что такое рюкзак. Переписка идет, на письмо – по месяцу, а премия капает! Но эти бюрократические тонкости к моей новой любви никакого отношения не имеют.

Наконец, вызываю Тамару в коридор. Уходим в тупичок у окна и общаемся. Оказывается, и отчество у нее подстать фамилии – «Витольдовна», налицо скандинавские корни. Вот откуда картинка с сыра «Виола»! Далее, Тамара разведена, у нее дочка – школьница-первоклашка, и она не хотела бы, чтобы дочка видела в гостях чужого дядю, поэтому и не пригласила меня в пятницу. Но в понедельник ее из школы забирает бабушка и ведет к себе на ночь. Так что сегодня, если я свободен, то могу зайти к ней в гости…

Счастье само лезет в руки, ведь в понедельник я – «ничей»! Едем вместе домой к Тамаре, около дома у нее какой-то «спецмагазин» где все есть. Загружаемся и поднимаемся в лифте на восьмой этаж. Квартира двухкомнатная, отлично ухоженная – Тамара хорошая хозяйка! Пока я смотрю телевизор, Тамара мгновенно готовит красивую закуску. Открываю шампанское, и – тост за любовь! Выбираем за любовь до брака, до нашего, разумеется! Все очень культурно, чинно и благородно!

Пьем на брудершафт (ведь мы до сих пор на «вы») и целуемся. Тамара Мопассана читала и все хорошо помнит, так что наивного восторга не было. В беседе с хозяйкой я жалуюсь на нехватку времени для работы. Перечисляю Тамаре, сколько книг опубликовал за последнее время, сколько изобретений сделал.

– Да, – удивляется она, – и где только ты время на все это берешь? А ведь еще занятия!

– Сижу допоздна, – вру я, – до двух-трех ночи, а в выходные – весь день. Втянулся в работу – и вроде бросать нельзя! – не краснея, жалуюсь я. Скоро должна выйти книга «Инерция», я тебе ее подарю!

– А много ли за книги платят? – невинно интересуется Тамара.

– За лист – около ста – ста пятидесяти рублей, – рассказываю, а когда вижу изумленное лицо Тамары, поясняю – за печатный лист, а это около 16 страниц в книге. Вот новая книга будет около десяти листов, значит гонорар – тысяча пятьсот рублей.

– Все равно хорошо, это мой годовой заработок! – подсчитывает Тамара.

Мне хочется выпить еще, но Тамара убирает бутылку.

– Я так не хочу видеть тебя пьяным, весь шарм пропадает, – раскрывает свое кредо Тамара. – Ты можешь сегодня не пойти домой? – загадочно спрашивает она.

– Могу, я же свободный человек! – гордо объявляю я.

– Тогда, если хочешь, можешь остаться у меня! – шепчет моя красавица.

– Хочу! – не веря в саму возможность этого, тихо отвечаю я.

– Тогда раздевайся и ложись! – включая ночник и выключая верхний свет, шепотом советует Тамара, – а я зайду кое-куда!

Она заходит в ванную, а я тем временем быстро, пожалуй, даже быстрее Луизы, раздеваюсь и – под одеяло. Жду, сердце вылетает из груди. Наконец в сумерках появляется белое стройное тело, оно быстро движется к постели, и шмыг ко мне!

– Вот это женщина, – успеваю подумать я перед тем, как логическое мышление покинет мою голову, – все нужное успела сделать, не то, что мои бестолковые «дюймовочки»!

Тамара Витольдовна – фемина на все сто процентов – и красива, и умна, и сексуальна, и хозяйка хорошая, наверное, и мать замечательная. Одно только плохо – не переносит пьяных мужиков! Ну что ты будешь с ней делать, разве только обманывать, но это же грешно!