Текст книги "Зеркало Души(СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Они и не должны тебя мучить... Соня, – Тадеуш выдохнул и попытался силой своей воли найти, нащупать тот канал, что связывал его и Старки нерушимой связью, чтобы попытаться наполнить его тем самым чувством, что здесь и сейчас переполняло его самого, чтобы Старки хоть на миг ощутила тот покой и то тепло любви, которое Сикора испытывал просто оттого, что здесь, сегодня, сейчас они все живы. Как будто этого было недостаточно, Сикора сделал над собой усилие – и попытался дотянуться до каждого, установив с ним – пусть даже на мгновение – духовную связь, по которой бы он подарил им частичку своей любви. Неважно, что ему бы пришлось отключить для этого руку, или ногу, или даже всему покинуть тело – в этот момент двоедушник хотел только одного – чтобы каждый стал, пусть всего на секунду, но искренне счастлив.

– Тогда просто не иди за мной, – ответила Соня и прошмыгнула подмышкой входившей в зал Рейко.

– Ойк, – прокомментировала этот маневр преподавательница.

Тадеуш и не пошел. Горбатого, как известно, могила исправит... Впрочем, Сикору порадовало то, что он не держал зла на Старки. Да, её слова были обидны, но... виноват был он сам.

– Как ты думаешь, может, мне пойти за ней? – нахмурилась Мария, глядя вслед Соне.

– Мне кажется, в таких вопросах третий будет только лишним, – покачал головой Чезаре, – Знаешь ведь, как говорят: миротворцу обычно достается от обеих сторон.

– Да я не о Сикоре сейчас думаю, – поморщилась девушка, – Не у него сейчас проблемы.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился шпион. Странно, вроде бы Соня – не сигмафин... Но без магии сам он видел происходящее как самую обыкновенную ссору...

– Глубоко копаешь, – фыркнула она, – Просто у неё сейчас сложный период: она трансформируется в Дьявола. Она сюда пришла, чтобы немного повеселиться, чтобы рядом был парень, которому она нравится, но которому она ничем не обязана. Просто так. Просто прогулка. Без всего. Без каких-либо намёков на отношения. А паренёк вместо этого устраивает ей сцены. Вот нервишки у неё и не выдержали.

– Может быть, и так, – пожал плечом Чезаре, – Но то, что я ответил, остается в силе: как относиться к действиям Сикоры, ей стоит решить самой. Непрошенные утешители только усложнят и запутают ситуацию – от этого не станет лучше ни ей, ни кому-либо еще.

– Да причём тут Сикора?! – взмахнув руками, выкрикнула на весь зал Мария, вызвав несколько удивленных взглядов студентов.

– Думаю, притом, что он заварил эту кашу, – голос Чезаре, напротив, звучал вполне спокойно, – И что бы Соня ни выбрала, ее решение будет завязано на него. Я понимаю, что ты хочешь не остаться в стороне. Но я не представляю, что ты можешь сделать, чтобы помочь ей.

– Да Сикора тут вообще с боку припёка, – хмуро заявила аспирантка, – Он просто мимо проходил, а она схватилась за него, как за буёк, и вот теперь решает отцепиться от него. И чтобы отцепиться, ей нужен другой буёк, пока она не утонула.

Чезаре склонил голову набок и ладонью повернул к себе лицо Марии.

– И ты полагаешь, что сможешь послужить этим 'буйком'? – вкрадчивым тоном поинтересовался он.

– А ты думаешь, у меня не получится? – вздернула подбородок она.

– А что бы ты ей сказала?

– Придумала бы что-нибудь, – пожала плечами Мария, – И вообще...

Она хитро улыбнулась:

– А то я не вижу, что тебе просто не хочется меня отпускать!

– Зришь в корень, – признал мужчина.

– Поставь-поставь-поставь, – задергала ножками девушка, – Я быстро вернусь, обещаю!

– Ну, только если под честное слово, – вздохнул Чезаре, опуская ее на землю.

Послав ему воздушный поцелуй, Мария бегом двинулась к выходу. Что ж, оставалось надеяться, что она действительно быстро. Потому что Чезаре соскучился по ней буквально через две секунды.

А пока, чтобы не сидеть без дела, можно было послушать разговоры студентов. Изоляция, в конце концов, опасна, как верно писал старина Грин.

В следующие минуты он узнал, что китайский студент Ли Хонг (проект: мимический дешифратор) додумался приставать к Альве. За что закономерно получил сломанный нос, который она не сумела тут же залечить. Похоже, что ее способности серьезно пострадали от слияния с Пожирателем. А значит, с планом получить отличного полевого лекаря в Тампль придется распрощаться.

Также он узнал, что Азазеля все же поймали и отправили на эксперименты к Фрее. Причем сделала это не Заза, а Винесса. Которую после того случая никто не видел.

Не было на балу и Фреи, которая предпочла навестить Бетти в камере. По слухам, они были уже не просто друзьями... Хотя с точки зрения Чезаре, крутить романы в состоянии трансгендера было извращением независимо от пола объекта.

А вот разговор Хесуса Эдуардеса и Алисы Брайс его заинтересовал:

– ...ничего, ты и без суперспособностей справишься, – успокаивающе говорила девушка, – Тем более, ведь еще будет королева.

Тема их обсуждения была очевидна: оба они смотрели на электронное табло, где отмечалось количество голосов в выборах короля и королевы школы. Лидировали Хесус и Елена, а аутсайдерами были Тайам и Лилия.

– Не шибко приятно, когда королева сильней короля, – поморщился испанец, выпивая залпом очередной бокал вина.

Чезаре не мог не порадовать столь редкий ныне пример традиционного взгляда на гендерные роли... Хотя в целом Хесуса он считал лентяем и бездельником, что для деятельного агента было отнюдь не незначительным недостатком.

– Думаешь, она будет сильнее? – скептически спросила Алиса.

– Ты про Елену фон Рейлис? – удивленно переспросил парень, – Сестру Герхарда фон Рейлиса, боевого амагуса и террористку с личным кладбищем в тысячу человек? Ну да, есть такое подозрение.

– Ну, если все так плохо, – заметила англичанка, изящно откусив кусок булки, – Могу помочь парой-тройкой заклинаний, чтобы остудить особо горячих или поджарить совсем отмороженных.

– Ну, в целом, парочка заклинаний мне бы не помешала... – согласился он, – А там надо будет какой-то обряд инициации проходить?

– Нет, конечно, я же не вампиром тебе предлагаю стать, – улыбнулась колдунья, – Только надо будет небольшой текст на латыни для каждого заклинания назубок выучить. Одно неправильно произнесенное слово – и заклинание не сработает. Или сработает, но не так, как задумывал. Желательно и значения слов знать, конечно, чтобы образы рождались, они усиливают эффект, но можно и без этого. А потом, когда выучишь, можно будет их проговаривать со скоростью мысли... тебе шрифт Брайля знаком?

Хесус покачал головой.

– Латынь? Шрифт Брайля? Из всех иностранных языков я изучал только английский и си плюс-плюс.

Чезаре это напомнило о еще одной старой идее. Проект 'Возрождение'. Стоит в будущем заняться сбором необходимых данных... Но от подслушивания разговоров студентов его оторвали. Не сказать, впрочем, чтобы он был не рад.

Мария буквально вбежала в зал, после чего, не сбавляя скорости, подбежала к нему.

– Я не слишком долго? Да? Нет? Нет? Да? – затараторила она, спешно убирая упавшие на лицо волосы.

– Ну, для меня это было бы долго, даже если бы ты вернулась в ту же минуту, – улыбнулся он, ладонью убирая волосы с ее лица.

Девушка нахмурилась и надула губки.

– Так, я не поняла, а сколько я отсутствовала? Вроде бы, по 'Хроносу' бежала.

– Ну... Объективно, вроде, не очень долго, – ухмыльнулся Чезаре, выделив голосом слово 'объективно'.

– А 'объективно' – это сколько конкретно? – сощурилась Мария.

– Семь минут и двенадцать секунд.

– Ого. А я уж думала, что смогу вернуться в течение минуты.

– А получилось – долгих семь минут, – Чезаре вздохнул с напускным трагизмом, но потом, не выдержав, рассмеялся.

– Чай не полгода, – поддержала его своим смехом девушка.

– Кстати, как мы сегодня выяснили, я правильно поступил, – поднял палец кардинал, – Потому что если ты начала осознавать только через месяц, то вздумай я признаться тебе сразу, ничего бы хорошего из этого не вышло! А уж если бы, как всерьез раздумывал, попробовал поцеловать тебя сразу после обретения тела...

Мария рассмеялась, прикрыв рот ладошкой.

– Ну конечно, а как бы ты сам отреагировал на моём месте?

– Если бы меня поцеловал священник? – рассмеялся Чезаре, – Страшно даже представить!

– Дурак ты, – притворно обидевшись, ударила мужчину в грудь Мария.

– Вот как, а в Токио ты другое говорила, – усмехнулся он, крепче прижимая ее к себе.

– А что в этом такого, если ты такой и есть? – надулась Мария, – И шутки у тебя дурацкие.

– Ага, а как нужно придумать что-нибудь, так сразу 'умный, умный', – заметил Чезаре, – И вообще... Извини. Давай я попробую загладить свою вину.

После поцелуя Мария ехидно осведомилась:

– А что? Чезаре никогда не слышал про понятие 'умный дурак'?

– 'Умный дурак'? – поднял бровь мужчина, – 'Холодный огонь'? 'Темный свет'? Или какая-нибудь разработка Зазы?

– Ты скажи, что этого всего не существует!

– С холодным огнем я как-то не сталкивался, – ответил Чезаре, – И кстати...

Он постарался подгадать темп речи так, чтобы 'и кстати' выпало точно на конец предыдущей мелодии.

– Позволите пригласить вас на танец?..

Остаток вечера прошёл без эксцессов. Кристиан и Юна болтали о каких-то совершенных глупостях, прерываясь на танцы, а Чазаре и Мария все так же целовались, прерываясь на танцы и глупости. По мере увеличения количества студентов в зале атмосфера становилась всё менее и менее напряжённой. Наконец, часы показали девять...

Неожиданно, свет в зале чуть-чуть притих, а на сцене стал ярче, таким вот нехитрым образом привлекая внимание к происходящему там, а затем зазвучала музыка и на сцену вышла Норма. Президент студсовета была одета нарядно, но не слишком: белая сорочка и чёрная юбка – неумирающая классика, лишь чуть подправленные так, чтобы соответствовать, одновременно, и современному мотиву, и атмосфере праздника их XIX века. В руках у нее была кельтская арфа, на которой ирландка играла какую-то пронзительную, невыразимо печальную, но в то же время светлую мелодию. В этой мелодии не было слов: они бы лишь все испортили. Лишь... обещание надежды. Обещание, что завтрашний день будет чуть-чуть лучше.

Когда девушка закончила песню, она остановилась, лицом к публике, чуть склонив голову, а затем раздались аплодисменты. Выждав небольшую паузу, она кивнула и подняла голову, призывая зал к молчанию.

– Вот и подошла к концу эпоха. Конечно, кто-то мог бы сказать, особенно из новичков: какая же это эпоха, если школа существует, дай бог, чтобы три месяца. И такой ход мыслей даже правильный. Но вы забываете о девизе нашей школы: 'Сделай это неправильно'. Несмотря на довольно малый срок, эта школа переживает уже вторую эпоху. Первой эпохой стали почти уже мифические Войны Хаоса. Они имеют такой статус даже в моих глазах, ведь я застала их, фактически, в самом конце. Затем была эпоха, которую застали все вы: кто-то в большей степени, а кто-то – в меньшей. Но, когда наступит новая эпоха, вы убедитесь в истинности моих слов – изменится всё. Изменится то, к чему вы успели привыкнуть и то, к чему вы привыкнуть не успели.

Она поправила очки, и во время повисшей паузы отчётливо было слышно, как кто-то пытается тихонько кашлянуть в кулак. Никто не пытался перебить президента студсовета. Повисшее в воздухе ощущение причастности к великому и желание отдать дань уважение уходящему лидеру даже у тех, кто отзывался о ней не самым лучшим образом, было заразительным.

– Я ухожу. Пожалуй, можно сказать, что я относилась к своей работе слишком серьёзно. Возможно, именно в этом и причина моей усталости. Однако, это частично и ваша заслуга. Я скажу именно 'заслуга', а не 'вина', потому как после общения с вами мой следующий проект пойдёт на 'ура' – в конце концов, там мне придётся воспитывать, всего-то, потенциальных уголовников.

Она вежливо усмехнулась, а в зале её смешок подхватили. Надо сказать, что реакция слушателей была даже несколько живей: в конце концов, они отлично понимали, что в этих словах даже нет ехидства. Хотя, кое-кто понимал и кое-что другое, что крылось за этими словами.

– Да-да, господа студенты – если мой проект выгорит, то у нашей школы появится филиал и, возможно, уже к Зимнему Солнцестоянию в наших рядах появится парочка отборных уголовничков, которые в этой школе будут чувствовать себя прыщавыми нердами.

На сей раз Норма усмехнулась более весело, а реакция в зале стала ещё живей.

– На самом деле, я ничуть не жалею о потраченном времени, и отлично понимаю, чего я сумела добиться. Я ничуть не покривлю душой, если скажу, что тот факт, что во время внедрения 'Хроноса' и частичной потери контроля над студентами вы сами пытались поддерживать текущий порядок, моя заслуга... Конечно же, не только моя. Я бы хотела упомянуть мою верную помощницу, вицепрезидента студсовета, Яфью Кагерат. И даже не надейтесь: я забираю её с собой, так что видеться вы с ней будете только по праздникам: Новый Год там, или Конец Света, как-то так... В общем, цените, что она сегодня с вами.

Однако, пришло время подвести итоги. Итоги не только голосования, но и конкурсов, и испытаний. По моей задумке, победить должен был тот, кто окажется лучшим по сумме всех измеряемых показателей, однако, итоги голосования оказались попросту парадоксальными.

Она подняла руку, и позади неё вновь развернулся голографический экран, который, на время подсчёта этого был погашен. На экране красовались изящная светловолосая немка и криво усмехающийся темноволосый испанец.

– Два наших победителя получили так много баллов по сумме голосов, что победили бы, даже если заперлись бы в своих лабораториях, как это, кстати и сделал один из них, уж не будем показывать пальцем на Хесуса.

Норма на время замолчала, а за её спиной фотографии сменились сухими цифрами статистики, лишь приукрашенными всевозможными графиками, показывавшими ход конкурса. Оказалось, что главным конкурентом Елены по сумме баллов оказалась не кто иной, как Цукиши Заза, заработавшая больше всех на продаже радужных фруктов. Третьей шла Элли Хатунен. У мужчин вслед за Хесусом шёл Воланд фон Рейлис, набравший немало голосов и выигравший очень много конкурсов, а уже за ним – Жанин Вийс, сумевшая выиграть много чисто мужских конкурсов.

– Я хотела бы для начала сказать о каждом пару слов, – сказала она, и экран высветил фотографию Хесуса. Кадры перетекали один в другой, показывая этого парня то за работой, то в более неформальной обстановке, и даже дома, в кругу семьи, – Хесус Эдуардес, возможно, самый парадоксальный выбор. Это человек, который за всё это время ни разу не показал себя как человека, желающего занять этот пост. Тем не менее, вы сумели углядеть в нём потенциал. В конце концов, он, будучи обделён какими-либо способностями амагуса и даже близко не стоявший с кадровыми военными, тем не менее, всегда был готов заступиться за тех, кому нужна была помощь. Он не всегда побеждал, что, в принципе, и было ожидаемо, однако процент побед был отнюдь не мал для того, кого некоторые презрительно назовут обычным человеком. Он побеждал даже не всегда смекалкой и хитростью – порой одними лишь наглостью и упорством. Я отлично помню тот день, когда увидела, как он пропускал удары Воланда, а затем, матерясь по-испански и сплёвывая кровь вперемешку с осколками зубов, снова поднимался и вставал в боевую позицию. И так семь раз, до тех пор, пока Воланд не отступил, сделав вид, что его противник победил. Это был со стороны их обоих жест, который был достоин рыцарских романов. В тот день Хесус победил, потому что Воланд просто отдал ему победу. И лишь после этого Хесус сказал что-то про розовых котиков и упал в обморок. Полагаю, даже те, кто не голосовал за этого кандидата, будут довольны выбором коллег.

Норма молча окинула взглядом стоящих в зале студентов.

– А теперь поговорим о нашей новой королеве, – сообщила президент, и на экране за её спиной вновь появилось лицо блондинки. Кадры плавно сменялись один за другим, показывая её в школе и даже до неё – в хронике новостей, непосредственно перед пленением.

– Елена фон Рейлис... за пределами этой школы её знают как опасную террористку с личным кладбищем за тысячу человек и братом, пытавшимся устроить конец света раньше того срока, который я отметила в своём календарике. Однако, многие из вас успели пообщаться с ней и узнать, кто скрывается за шипастым щитом этого образа. Елена – идеальная королева. Она идеальна во всём: в манерах, в технике боя, в изучении наук, в знании истории. Она очень добрый человек, можно даже сказать, что добрый в достаточной мере, чтобы проявить жестокость. Ну и, конечно же, она красива настолько, что если б она решила заполучить меня, я бы мигом забыла бы о том, что я как бы девушка, а когда вспомнила бы – бегом направилась бы к Фрее. Вы могли узнать, что всё это время она искренне верила в то, что творит добро, хоть и понимала, насколько неподходящие средства выбирала. Думаю, проведя время с вами, она немного изменила своим взглядам. Так или иначе, я говорю это не для того, чтобы убедить вас, что она достойная королева. Вы ведь её уже выбрали сами.

Норма посмотрела прямо на Елену.

– Елена, я говорю это для того, чтобы убедить тебя. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь себя виноватой перед теми, кто находится в этом зале, и опасаешься того, что они видят в тебе чудовище. Но это не так: они видят в тебе в первую очередь очень красивую, умную, добрую, неуверенную в себе хрупкую девушку. Они начали голосовать за тебя после сегодняшней попытки побега. Быть может, они хотели поддержать тебя, а, может, узрели в твоих действиях нечто, что хотели бы видеть у своего лидера. Неважно. Важно, что, так или иначе, ты – их королева. И будешь ей, независимо от того, хочешь ты этого или нет.

Девушка повернулась в сторону зрителей и шагнула назад, разведя руки в стороны.

– Итак, я попрошу на эту сцену новых короля и королеву этой школы, Хесуса Эдуардеса и Елену фон Рейлис.

Чезаре одобрительно кивал на эту речь. Он не желал смены власти среди студентов, но теперь признавал, что это, возможно, было самое правильное решение. Подходили ли именно эти кандидатуры? Он не знал ответа. Но полагал, что могло быть хуже.

– Что ж, она это заслужила, – негромко прокомментировал он, – И, пожалуй, мы сможем использовать это. Впрочем... – кардинал обернулся к Марии и улыбнулся, – Я подумаю об этом завтра. А этот вечер мы собирались посвятить друг другу.

Эпилог

Мне снился сон. Я был мечом.

Взлетая над чужим плечом,

Я равнодушно опускался.

Я был на это обречён.

'Лифт. Четыре тела в нагрудниках и со штурмовыми винтовками на полу. Пол залит кровью. Маска тенгу на моём лице. Белые одежды запачканы кровью. Меч в моих руках. Я чувствую, как кисть сливается с рукоятью. Надпись 'Up' на панели. Я жму на кнопку. У меня нет выбора, потому, что я его сделал до этого. Мой выбор – это иллюзия выбора при известном конечном результате. Мягкий рывок и ход вверх. Вверх. Вверх. Вверх...'

Рю сидел в темноте комнаты на кровати, используя колени как упор для планшета. На экране были запущены текстовый файл и визуализация какой-то музыки, освещавшая лицо зеленоволосого разноцветными гипнотизирующими отблесками. Сама же музыка его не интересовала, звук в планшете был вырублен абсолютно. Ночь – лучшее время для размышлений.

'Вы не человек. Но и не ками в традиционном понимании японцев. Я не знаю, хорошо это или плохо. Но я боюсь, что эти различия настолько сильны, что я не смогу побороть недоверие'

Память вернула кусок давнего разговора... Нарьяна... не лидер, не человек, не враг... Регулятор, механизм в системе нового человечества, открывшего сигму. Можно ли доверять или не доверять машине? Не знаю. Машина, которая должна была научить людей не сходить с ума от возможностей сигма-инструментов, подготовить тех, кто научит...

'Пока я жив и на службе, я буду скован этим проклятием – своей функцией убийцы с мечом в руке. Ничто не заставит увидеть во мне что-то другое'

И я тоже попал в их число? Зачем учить меня, я не понимаю. Какая ирония. Священник без благословения, солдат без отваги, лидер без решимости, ками без сверхъестественного происхождения, мечник с ненавистью к мечу. Кому это поможет? Я могу только стать тем, что остановит таких как я, когда они сойдут с ума от возможностей новой сигма-эпохи.

'Если это правда... то я буду они, убивающим они, магацухи войны, уничтожающим войну, драконом тьмы, пожирающим тьму'

Моя роль предопределена? Убийца убийц, покуда смерть не разлучит нас. Если повезёт, это будет скоро, если нет, то я могу стать тем, кого собираюсь остановить или просто сойти с ума. Или заболеть так, что не поможет даже сигма.

'Я не часть новой эпохи, несмотря на то, что я амагус. И даже не часть эпохи меча, не смотря на мои навыки. Кажется, я пришёл из того времени, которого не существовало, не существует и не может существовать в принципе, которое могла родить только ложь'

Туда я и уйду. Я буду лгать себе дальше, вероятно. Потому что так нужно Нарьяне. А ей не нужно ничего более, чем нужно человечеству. Ничего для себя.

'Студенты должны знать, как убивать, как создавать оружие и как обманывать, чтобы выжить в грядущей войне. Наверное, будь я человеком, я бы ужаснулась сама тому, что я делаю, но поскольку я уже год как вычислительная машина, мне не составляет труда принять эти правила'

Я никогда не приму этого сердцем. Потому что я не вычислительная машина и даже не командир. Странно, что я вообще неплохо понимаю стратегию, ведь я не могу допустить жертвовать людьми. Но если Нарьяна сказала, что по-другому нет шансов... Пусть будет так. Я думаю, что я просто не буду тут ни с кем общаться, сосредоточусь на чём-то другом. В конце концов, меня непросто уничтожить даже в одиночку. Если станет известно, что я один убил древнего онрё, то от меня отстанут, и я временно выпаду из этой системы, как слишком сложная для других студентов цель. Я хочу сделать так.

'Я не верю в силу клинка. Раньше я верил в силу правды, а теперь купаюсь во лжи. Меня обманули, а здесь ещё объяснили, что так и должно было быть, что так работает этот мир. Интересно, что мне в нём делать, если я пришёл из того мира, где всё по-другому?'

Да. Не верю в силу правды. Правды нет, есть лишь точка зрения. И мою болтает великий зелёный шторм Пустоты. 'Меч, дарующий жизнь' – это ошибка или моя судьба? Я отверг эту концепцию и снова к ней прихожу. Схожу ли я с ума?

'Мне нужен сын Аматерасу, который сразит тёмных ками'

Мне плохо даются новые предметы. Кажется, что виной тому моя изменённая нервная система, созданная для восприятия другого мира, а не для размышлений. Вероятно, мне не удастся достичь многого в обучении. Впрочем, Нарьяне нужен мой меч, а не моя голова. Кажется, это она имела в виду.

'Я – тенгу-убийца. И даже если я трижды спасу мир, мир не забудет, что я убийца и я не забуду, кто я такой'

Эта маска лесного духа преследует меня. Когда я представляю, как я надеваю её, то моя нервная система вновь сходит с ума. Когда я начинаю вынимать меч из ножен, я становлюсь им. Теперь мир знает, кто скрывался под личиной этого лесного карателя. Он не забудет. Правительство уничтожит меня сразу, как только у них появится шанс, Япония будет помнить меня как преступника и сигма-террориста. Даже если мне снисходительно будут хлопать, как убийце врагов Японии и спасителю мира, на самом дела все люди будут помнить, что я преступник. Такой же, как те враги, лишь волею случая вынужденный спасать мир от подобных себе. Плевать. Даже перед лицом ненависти моего народа и гибели всего мира я должен сделать то, что запланировано Нарьяной. Я не могу позволить ей проиграть. Спасать мир можно, только не надеясь, что он тебя отблагодарит. Он меня убьёт – вот благодарность, которую я заслужил. Если идеи Нарьяны победят, то я стану последним реальным сигма-преступником класса 'А+'. Тогда мир сможет избавиться от этой преступности одним ударом...

'А ещё я видел сегодня себя со стороны в бою, как зритель в театре но видит актёра в маске на сцене... Правда, странно?'

Да, странно. Это то, что не дало мне сломаться тогда. Смогу ли я повторить этот приём, или он означает, что в следующий раз мою личность размажет в зелёном шторме? Я много думал об этом. Но ответа нет, как и не было. Может, это как-то связано с тем, что я долго наблюдал ту чудесную долину перед этим? Я хочу ещё раз там побывать.

'Почему вы, люди, стремитесь убить сами себя? Всегда. Всю историю своего существования'

Я опять вспоминаю... Интересно, что делает человека человеком? Не знаю. Я же говорил уже ей, что сам несильно похож на настоящего человека, если задуматься. Программа для уничтожения врага гораздо сильнее моей человеческой личности. Ирония судьбы в том, что мы с Нарьяной чем-то похожи. Та, кого никогда не признают человеком, пытается спасать человечество... Я уже говорил это когда-то, по-моему.

'Это простая математика. Оставшись жить, ты всё ещё можешь остановить тех, кто несёт смерть'

Это простая математика. Множество пусть сведётся к одному, а один остановит сам себя, приняв решение за множество. Я остановлю использование сигмы как ультимативного оружия, будучи сигмой по сути, и разрешу противоречие множества и одного. Я надеюсь, что я ещё не свихнулся и это имеет какой-то смысл. Но я опять сомневаюсь.

'Я всегда хотел жить. И те, кого я убивал, тоже. Они стреляли, потому что хотели жить. А я рубил их потому, что хотел жить'

Да, вот такой вот пат. Двое приходят на поле боя убивать, не желая убивать. Им не нужно это поле боя. Тогда зачем? Это то, что я увидел как отражение самого себя. Вместо того чтобы создавать своё счастье, люди создают несчастья другим. Может быть безумных убийц, вроде того онрё с гигантским мечом, вокруг слишком много? И я так отличен от большинства людей? Но тогда мира бы вообще не было во всех странах...

'Нельзя всех спасти, мы все уже проиграли, как только попали в этот мир, в этот бой за наши жизни и благополучие друг против друга'

Да, я дважды чувствовал такое. Один раз в парке, один в лесу. Может, очередные заскоки моей изменённой нервной системы? Мы все в ловушке. Хотим счастья, оправдываем войны, ведём охоту, создаём власть... И всем этим разрушаем счастье других, не успевая создать своё. Противоречие заключено в том, что ты не можешь выжить, не уничтожив другого, не можешь обеспечить счастье своих близких, не отняв счастье у чьих-то близких. У тебя никто не спрашивает, хочешь ты этого или нет. Так просто есть изначально, и всё. Даже чтобы просто проснуться завтра здоровым, мне сегодня надо убить и съесть что-то живое. Ну, или съесть то, что убьёт для меня кто-то другой. А теперь вот ещё можно это спроецировать, да...

'А теперь скажи ещё, что компьютеру невозможно заглянуть в глаза'

Можно, да. Но доверять... нельзя?.. Вроде бы это глупо, но я не понимаю, доверяю или нет. Есть подозрение, что это означает – доверяю.

'Я должна спасти мир'

Похоже, что это заразно. Правда, на кой мне этот мир? Я всё ещё надеюсь на то, что концепция 'меч, дарующий жизнь' сработает. Даже не для Японии, а для всего мира. Да, теперь Япония уже неотделима от мира. Сигма сделала это. Нельзя спасти что-то одно.

'Что, если А это вовсе не А, а В это вовсе не В? Тогда складывать и вычитать их бесполезно. Как можно быть уверенным в этом, если такие ужасные ошибки уже совершались?'

И правда, всё не то, чем кажется. Но размышляя об этом, я точно рехнусь.

'На мой взгляд, люди должны не просто существовать, а существовать счастливыми. Именно в этом и есть преломление неправильного вопроса 'зачем существовать?' в правильный 'зачем существовать вне своего счастья?' Нет никакого смысла просто существовать ради выживания и никогда при этом не чувствовать себя счастливым'

Легко сказать... невозможно исполнить. А ведь как истинно и правильно звучало. Но я в смятении... это такая же ложь, как и всё. Думаю, что я всё равно буду убеждать себя в чём-то подобном всю жизнь. А ведь этот вопрос действительно... важен.

'А ещё спасать людей'

Спасать людей? Я не уверен. Я опасен для людей. Возможно, это имеет смысл... возможно. Нет, я просто хочу в это поверить.

'И что же? Я стою перед вами и читаю лекцию, вместо того чтобы натирать себе лоб папской тиарой'

Я вспоминаю разное... Куратор-убийца, работающий на Нарьяну специалистом по обману и манипулированию. Этот человек явно собирается управлять мной. А это проблема. Если я готов поверить Ноэль и Нарьяне, то ему – нет. Кроме того, он вполне может пойти против Нарьяны. Он сам сказал это, по сути, на лекции... и я тоже тогда сказал об этом... Если та причина, по которой он слушается Нарьяну, ослабнет, то такой человек не будет ждать повода для удара в спину.

'К сожалению, у нас нет возможности ждать, пока ты сделаешь меч традиционными способами; кроме того, материалы скорее всего все равно придется добывать сигма-проектированием'

Весь этот жест доброй воли с дарением оружия пронизан стремлением сделать меня своим среди чужих. Но такой человек рано или поздно уничтожит меня. Если мной решит пожертвовать Нарьяна, я могу быть уверен, что это будет ради того, чтобы остановить уничтожение всего мира. Он же может пожертвовать мной по миллионам причин, которых я не знаю.

'Странно. Я не помню ничего о своём раннем детстве. Словно я родился лет в 10. Вообще ни одной картинки в памяти. Мне кажется, что я всегда играл только с синаем и го'

Память вновь начала перелистывать страницы... Почему я понял так много за несколько дней в школе врага и заблуждался так сильно, находясь много лет в свой семье? Эта мысль не покидает меня. Я думаю, что мне стоило тут побывать. Хоть теперь я и пленник этой школы, но я соглашусь с этим. Никто ни от чего не свободен, раньше я тоже был пленником, хоть и не знал об этом. Теперь я буду добровольным пленником Нарьяны. Это свобода в истинном её свете. Ничего лучшего мне не достичь.

'Нет того, кто откажется от счастья ради возможности убивать'

Есть. Даже если хотят, не откажутся, но есть и те, кто не хочет. Если даже я не могу отказаться... потому 'меч, дарующий жизнь' всё же актуален. Меч, несущий смерть, так называют, потому что такие как я должны быть уничтожены ради будущего человечества. Похоже, что этот факт не перекрыть никакой философией, как не перекрыть философией необходимость есть и пить.

'Почему бы тебе просто немного не расслабиться и не забыть о том, что прошлое и будущее существуют?'

Потому что их у меня нет. А я так хотел... или думал, что хотел? Может, мне и это внушили? То, что я ничего не помню из раннего детства, скорее всего, связано с сигма-экспериментами, а моё будущее мне не принадлежит. Пожалуй, я мог бы застрелить себя тогда в парке... но у меня не хватило сил даже на это. К тому же, я бы в таком случае так и не понял ту малость, что понял сейчас.