Текст книги "Зеркало Души(СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

– Без них эта страна будет чище. Они издевались над слабыми, чтобы почувствовать свою силу. Ха! Теперь они ощутили на своей шкуре, что бывает, когда над ними издеваются ПО-НАСТОЯЩЕМУ сильные!

Взгляд куратора начал стремительно холодеть до абсолютного нуля.

– И ты считаешь, что стал настолько сильным, чтобы твоя сила давала тебе такое право? Кто же ты? Царь? Бог?

– Да!!! – сорвался юноша, – Ты знаешь, что я уже нечто большее, чем просто человек! Я...

– Ты не Бог, – оборвал его старик.

Одним коротким движением он выбросил вперед трость, вышибая воздух из груди строптивого ученика. Рэку уже знал, что трость эта налита свинцом, как у одного небезызвестного поэта с исторической родины старого наставника. Жестокое оружие.

Молодой шпион попытался уйти от следующего удара прыжком назад, но старый сбил его в воздухе, как ворону. От третьего он попытался закрыться рукой, – и кость вполне ожидаемо не выдержала столкновения. С губ сорвался крик боли. Он хотел попросить о пощаде, но удержался от этого. Если накосячил – терпи. Этому его научили быстро.

А куратор 'обрабатывал' его еще долго. Минуты две. В какой-то момент Рэку показалось, что он хочет убить его. Но нет: переломав ему кости, Олег взвалил нерадивого ученика на плечо и потащил в сторону конспиративной квартиры, где, как оба знали, был установлен сигма-проектор. Будь за пультом Рейко, она бы наверняка задала вопросы. Или затеяла разговор на отвлеченную тему. Но дежурный оператор не задавал вопросов. Вопросы задал Олег, когда Рэку облегченно вздохнул, избавившись от боли.

– Ты злишься?

– Нет, – ответ был вполне честным. Он понимал, что накосячил, в чем накосячил, и что заслужил свое. И теперь должен был принять наказание с тем же достоинством, с каким он служил организации.

– Ты понимаешь, за что наказан?

– Да.

– Ты согласен с наказанием?

– Я не знаю, как поступил бы я... Но в целом – да.

– Что ты вынес из этого?

О, вынес он многое. Жестокие наказания хороши именно тем, что болезненная связь наказания с проступком прекрасно отвращает от рецидивов. Он больше не убивал ради удовольствия, несмотря на всю свою озлобленность. Он без сомнений убивал тех, кого указывал Центр. Он спокойно устранял препятствия своим действиям. Он иногда убивал, чтобы спутать планы противника. Но он больше не убивал ради самого убийства. Даже попутного урона и убийств бездействием он всячески стремился избегать. Суровый урок превратил жестокого убийцу в аккуратного профессионала. Но это все начало проявляться потом. Тогда он сказал всего три слова.

– Я не Бог.

Он не стал рассказывать Зазе эту историю. Это были... слишком личные воспоминания. Да и тот факт, что человека, научившего его всему и заменившего ему отца, он предал... Не добавлял ясности ситуации.

Чезаре сам не знал, как к ней относиться.

– Казалось бы, сейчас, когда возможности сигмы хорошо известны, такого быть не должно, – продолжал он, – Однако еще попадаются такие, как Рокиа... Или его подружка-киборг. Вот уж поистине, нашла коса на камень...

– Тем более в нашей школе, – поддакнула Заза, – Я думала, что сюда берут более умных людей. Это правда, что здесь уже была резня через некоторое время после открытия, или это очередная страшилка?

– Да, такое и вправду было, – согласился преподаватель, – Что же до умных... В первую очередь сюда берут уникальных. Уникальность часто исходит от ума... Но не всегда.

'Резня', о которой говорила Заза, и вправду произошла почти сразу после открытия школы. Среди множества студентов нашлось слишком много дорвавшихся до силы ботаников, которые ещё за время своей прошлой жизни научились ненавидеть других людей. Большая часть из них была крайне асоциальна, а иные и вовсе ненавидели весь мир. Но виной резне стали те, кто решили самоутвердиться на новом месте. А ведь Нарьяне и тогда было всё равно. 'Сами разберутся', сказала она. И ведь разобрались. Был выбран президент, который и придумал столь замечательный метод контроля чужой агрессии: направлять её на провинившихся. Хотя даже несмотря на это, Чезаре пребывал в убеждении, что пускать такие дела на самотек – страшная ошибка. Независимо от результата.

– Я надеюсь лишь, что ему сумеют преподать жестокий урок до того, как он натворит непоправимого. Пока иди в кабинет. Я скоро приду.

Вернувшись в свою комнату, Чезаре, наконец, переоделся и привел себя в порядок. От идеи появиться перед новичками в кардинальской рясе пришлось отказаться: Чтобы не провоцировать глупые вопросы, он оделся в строгий костюм на манер того, что был на иллюзорном облике. Также отказаться пришлось и от идеи отыскать Сикору до занятия: похоже, времени уже не оставалось. В классе уже собирались ученики.

Сегодня их было в несколько раз больше, чем вчера. Были даже двое совершенно незнакомых ему студентов. Первым был высокий юноша с желтыми глазами и черными волосами в белую полосочку. Второй – невысокая рыжеволосая девушка кукольного вида.

Сверка с базой данных дала весьма... Неожиданные результаты. Незнакомые были результатами экспериментов Фреи Максвелл, причем оба. Девушка, значившаяся как Бетти Уильямс, была трансгендерной версией Барри Уайта – одного из исследователей древнего колдовства, специализировавшегося на ритуалах Вуду. Парня же звали Адам Джонсон, и он был... Гуро, превращенным в человека. Проект 'трансвидовые преобразования'.

– Señor Финелла! – в кабинет влетела Анна, – Прошу прощения, я не могу сегодня присутствовать на лекции! Я получила удар током, у меня остановилось сердце, и через десять минут начнется отмирание клеток головного мозга! Могу ли я узнать тему сегодняшней лекции для самостоятельной подготовки? И кстати, кто-нибудь подскажет, где здесь врач?

– Вообще, через пять, – заметил Чезаре, – Виконт, проводите даму к профессору Кеншу.

– Это не дама, – невозмутимо ответил фон Рейлис, – Это Терминатор.

– Не, не, не, нет необходимости отрывать учащихся от лекции! – 'Терминатор' протестующе замахала руками, – Я сама доберусь. Главное объяснить, где здесь медкабинет, меньше чем за минуту.

– Виконт, ваш брат в аналогичной ситуации непременно настоял бы на своей помощи... – ехидно ухмыльнулся преподаватель, однако предпочел не тратить время зря и начал разъяснять дорогу к лаборатории Рейко. Тем временем из-за задней парты поднялась Альва и... протянула руки к груди Анны.

– Оу, оу, не так близко, – киборг хихикнула (жуткое зрелище) и отстранилась, – Я, конечно, девушка современная и раскованная, но давай мы оставим налаживание близких контактов до вечера?

– Я могу запустить сердце, – пояснила Фальк, – Если, конечно, оно живое.

– Запустить сердце? Серьезно? И мне не придется прогуливать лекцию – Анна заинтересованно посмотрела на незнакомку, но тут же помотала головой и смущенно улыбнулась, – Не, извини, все равно не вариант, compañera. Мне еще надо доставить к доктору моего парня. Мы с ним поссорились, и ему сейчас еще хуже, чем мне. Но у него, кажется, нет политологии в расписании. В любом случае спасибо за предложение. Профессор, так что там с темой лекции?

– Закон власти ?13 по классификации Роберта Грина, – ответил Чезаре, – И прилегающий к нему вопрос рычагов влияния на человека. Однако в дальнейшем прошу учитывать, что я использую '48 законов' лишь как базис для тематически прилегающего к ним материала и не делаю скидок на отсутствие вне зависимости от уважительности причины.

– Muchas gracias. Я побежала.

С этими словами киборг покинула класс. Покачав головой, Чезаре достал планшет и набрал сообщение Рейко:

'К тебе тут раненая (нет, не мной!). Может не дойти, от сопровождения отказалась. Ты бы встретила ее, что ли?'

– Профессор Финелла, прошу прощения, что опоздала! – воскликнула Пешка, на полной скорости влетая в класс... и врезаясь в замешкавшегося Рю.

– Кажется, я догадываюсь, кто раздолбал лаборатории вчера, – заметила Жанин, глядя вслед колумбийке, – Думаю, нам всем надо быть поосторожней с этим существом.

– Вы про кого? – поинтересовалась Пешка, поднимая Рю с пола.

– Спокойно, – остановила разговорчики Норма, – Отставить самосуд. Когда линчевание будет одобрено, вы получите письменное извещение.

– Но это же не мешает нам заранее готовиться к линчеванию, верно? – подмигнул Балу, – Вот, например, мы знаем, что эту робоцыпу можно пробить шокером, а у Хесуса как раз был теслаган.

Хесуса Эдуардеса среди присутствующих не было. В общем-то, лекции он посещал только в порядке исключения, – но в отличие от Балу, занимался не страданием фигней, а своим проектом: пытался создать устройство беспроводной передачи энергии. Пока что он создал три новых вида оружия, включая его любимый теслаган. Случайно, разумеется.

– Насколько могу судить, все, кто собирается присутствовать, уже здесь, так что можно начинать, – демонстративно прокашлявшись, громко сказал Чезаре, – Рю, сядь на место; Балу, оставь поиск способов произвести впечатление на даму до окончания урока...

– Здравствуйте, пан Финелла, – сказал запыхавшийся Тадеуш, заходя в аудиторию.

– Ты! Снова... – немедленно обернулся к нему Кристиан Вернер, амагус-телекинетик канадского происхождения и неформального вида, – Или на сей раз другой?

– Да, синьор Сикора, проходите, – кивнул преподаватель, будто не заметил, какую реакцию вызвало появление Тадеуша. Все же Джейк капитально испортил ему репутацию.

– Вижу, ты уже познакомился с Джейком. Соболезную. Тадеуш, – Сикора протянул руку для рукопожатия. Одновременно он приветственно помахал рукой Пешке, улыбнувшись.

– Гм... Ясно, – телекинетик пожал руку и снова сел, – Соболезную. Нелегко с таким... Братцем. Кристиан. Можно просто Крис.

– Здравствуйте! – а вот вошедшая следом за поляком розововолосая девушка произвела фурор, и даже Чезаре заставила подавиться репликой.

Лилия Лумхольц. Если в других школах существует секс-символ, то любимая ученица Штейн была хоррор-символом. Ненормальная, способная уснуть на операционном столе, впасть в ярость без видимых причин и, глупо хихикая, оперировать животное без наркоза. Она пропала месяц назад после столкновения с Кенни, а сейчас вернулась, как ни в чём не бывало.

– Опаньки... Лумхольц Чёрная, – ошарашенно произнёс Балу, после чего развёл руками в стороны, – Два раза 'ку'.

Слегка прихрамывая, Лилия подошла к Тадеушу с Кристианом:

– Ничего! Недолго этому братцу осталось!

В голосе розововолосой слышались истерические нотки, однако следующие её слова звучали предельно мягко.

– Тадеуш, а ты не хочешь сесть рядом со мной? – спросила она.

– Парень, не пересаживайся к ней, – прошипел Балу, перегибаясь через свою парту, – Это ловушка!

– Пани Лилия, – Тадеуш улыбнулся девушке, – Я доверяю тебе свою спину. Ты ведь оправдаешь это доверие? – он указал на свободный стул рядом с Балу.

– Да, конечно, – закивала девушка, садясь, после чего резко изменившимся голосом обратилась к соседу по парте, – Не вмешивайся, сука.

– Понял, – отшатнулся он, – Не вмешиваюсь.

– Теперь, когда мы все определились, кому и куда не стоит вмешиваться, – снова демонстративно прокашлявшись, заговорил Чезаре, – Давайте, наконец, приступим к лекции. Все-таки, даже несмотря на 'Хронос', всего времени в мире у нас нет. Хотелось бы успеть пройти основной материал до следующего конца света.

Подойдя к доске, он размашисто написал на ней: '?13'.

– Итак, тема лекции – тринадцатый закон власти по классификации Грина. В дальнейшем большую часть этой фразы я упоминать не буду: когда я говорю 'тринадцатый или какой угодно еще по счету закон', я в любом случае имею в виду '48 законов власти' Роберта Грина. Новичкам рекомендую также 'Государя' и 'Рассуждения' Никколо Макиавелли в качестве учебных пособий.

Он оглядел аудиторию, убеждаясь, что внимание приковано к нему. Гордый итальянец не любил говорить в пустоту.

– Тринадцатый закон формулируется следующим образом: Попросив о помощи, взывай к своекорыстию людей и никогда – к их милости или великодушию. Ну, думаю, тут все взрослые люди и не усомнятся в самом этом факте. Да, синьорита О'Доэрти?

Поднявшая руку президент студсовета поднялась с места и заговорила:

– Профессор Финелла, не совсем по этой теме вопрос, но по близкой. Есть ли какая-нибудь метода быстрого определения системы ценностей человека?

– Насколько мне известно, разрабатываемый японским правительством для уничтожения ЗШН проект 'Затмение' включает в том числе и эти функции, – пожал плечами Чезаре, – Но даже если оставить вопрос о доступе к сверхсекретным правительственным разработкам... Никакая система или метода не сравнится с простым наблюдением и извлечением выводов.

Он заметил, что на словах о правительственных разработках Рю несколько напрягся. Возможно, решил, что об этом сказали неспроста? Разумеется, Чезаре уже сделал вывод из вчерашнего о связях Есикавы с японской разведкой; однако полагал, что лучшей стратегией будет... просто подождать, пока он сам предаст своих покровителей.

– А если нужно определить шкалу ценностей не индивидуума, а социума? – уточнила девушка.

– Тогда большинство 'рычагов', о которых я, к слову, расскажу ближе к концу лекции, теряет смысл, – ответил макиавеллист, – Остаются страх, жадность и вера. От них и надо плясать. Если вы заметили, именно так поступало большинство сильных государств: будь то вера в демократию в США, страх репрессий в СССР или жадность до 'хлеба и зрелищ' в Римской Империи.

– А если страх притуплен, жадность пересилена, а веры нет? – продолжала дискуссию Норма.

– Это вы, часом, не о нашей школе? – поинтересовался фон Рейлис.

– Если рычага нет, то его следует создать, – пожал плечами Чезаре, – Ничто не появляется из ниоткуда. Мой любимый пример на этот счет – массовые казни: не столь важно наказать конкретного индивида, как дать понять другим, что неповиновение – власти или закону – наказуемо. А, скажем, для создания веры нужен харизматичный Мессия, способный вести людей за собой. Как, если продолжить развивать приведенный пример, Отцы-Основатели США.

Неожиданно Яфья Кагерат, платница из Эмиратов, слегка оживилась:

– А Гуро часом не были созданы Нарьяной в целях получения рычага давления над нами?

– Не смеши мои тапочки, – фыркнула Жанин, – Для этого у неё уже есть инструмент. 'Отчисление-е-е', – пропела она.

– Гуро создала не Нарьяна... – произнес Чезаре, намеренно давая понять, что это выстрел в правильном направлении, пусть и далеко не в цель, – Но, мы сперва забежали вперед, а потом и вовсе ушли от темы. Более подробная расшифровка закона: Если вам пришлось обратиться к союзнику за помощью, не трудитесь напоминать ему о собственных былых заслугах и добрых делах. Это не помешает ему проигнорировать вас. Вместо этого дайте ему увидеть в своей просьбе или в своем договоре с ним нечто такое, что будет выгодно именно ему, и всячески подчеркивайте это. Он с воодушевлением поддержит предложение, сулящее выгоду. В общем, то же самое, только разжевано для идиотов.

– На самом деле, тема настолько элементарная, что не грех уже переходить к следующей теме, герр Финелла, – подала голос Елена.

– Вы куда-то спешите, виконтесса? – поднял бровь Чезаре, – Помнится, я уже сказал несколько минут назад синьорите Варгас, что помимо собственно смысла закона, включил в тему также описание базовых рычагов управления людьми.

Снова подойдя к доске, он стремительными движениями набросал на доске 'Пирамиду потребностей Маслоу'.

– Перепишите и сразу зачеркните: это вам не понадобится. Это красиво звучит в теории, но практическая ценность стремится к нулю. Однако, форма пирамиды действительно весьма удобна для наглядного представления. Ведь чем сильнее мотив, то есть чем выше, тем он менее распространен, то есть тем уже. И, соответственно, наоборот.

– Чем ниже, тем слабее эффект? Но, выходит, что физиологические потребности практически не имеют действия на личность... – Кристиан поскрёб подбородок, изучая перечёркнутый рисунок.

– Не у нас в школе. У нас большая часть студентов плевать хотела на базовые потребности и вовсю реализует потребности вершины, – прокомментировала Яфья.

– Что поделать? – притворно вздохнул Воланд, вяло зачёркивая пирамиду, – У нас всё с ног на голову.

– Ты так говоришь, будто это что-то плохое, – отметила Заза, косясь в сторону Лилии, сидящей всего через две парты от неё.

– Профессор Финелла, а вот я только что осознал истинность пирамиды! – подал голос Балу, – Можно, я реализую базисную функцию безопасности, пересев куда-нибудь подальше от моей соседки?

– Подсаживайся к Пешке, она тебя защитит, – хохотнула Жанин.

– Пусть только попробует! – возмутилась вампирша, – Я его в бетон закатаю!

Чезаре чуть улыбнулся, но предпочел продолжить, пока разговор опять не ушел от темы лекции:

– Если говорить именно о потребностях, то есть о том, что необходимо чтобы жить, то это вовсе лежит вне пирамиды. Естественно, человек, умирающий с голоду, пойдет на все, чтобы раздобыть буханку хлеба. Но практическая ценность этого фактора стремится к нулю: попробуйте манипулировать человеком за счет морения его голодом! Если же понимать под физиологическими потребностями физиологические излишества: то есть вкусно поесть, много поспать, да еще и не просто поспать, а с кем-то... То это лежит ближе к основанию пирамиды и играет не слишком подавляющую роль. Потребность в безопасности, к слову, лежит ближе к середине.

Снова повернувшись к доске, преподаватель стер прошлый рисунок и изобразил вместо него длинную трапецию – 'основание' пирамиды.

– Итак, самой нижней частью является жадность. Деньги и прочие материальные блага. Будем честны: они интересуют всех, даже аскетов. Любого человека можно заинтересовать крупной суммой... Но вместе с тем их влияние ограничено. С помощью денег можно добиться обычной работы от человека, но как правило, заставить его сделать что-то, выходящее за рамки, крайне затруднительно. Можно сказать, что жадность оказывает влияние на всех, но оно перебивается любой другой ступенью, если объект к ней восприимчив. Чаще всего в конфликт с жадностью входят страх, вера и гордость.

– А разве доктор Кеншу не показала себя, как человек абсолютно неподкупный, которого даже мировые правительства не смогли к себе сманить деньгами? – спросила Заза, подняв руку над головой.

– Показала, – согласился он, – И это прекрасная иллюстрация к низкому влиянию денег. Даже Рейко отнюдь не безразлична к деньгам. Но их влияния на нее недостаточно, чтобы ради них она отказалась от своей свободы.

– Рыночные отношения, – предположила Альва, – Деньги Кеншу предлагали все, значит, их ценность на её рынке мала. Но если у кого-то есть монополия на то, что нужно человеку, то они могут запросить большую цену, верно?

– В каком-то смысле, – согласился Чезаре, – Но суть в другом. Свободные, неконтролируемые исследования – часть ее идеалов. Идеалов, в которые она верит. Иными словами, существенно более высокая ступень. Четвертая ступень сталкивается с первой и закономерно побеждает. Но – мы к этому еще вернемся, когда дойдем до нее. Вторая ступень – то самое 'поспать с кем-то' или, если без обиняков, секс. Опять же, секс интересует всех, за вычетом тех, кого он не интересует по возрастным или физиологическим причинам, но его влияние также не слишком велико. Точнее, не столько невелико, сколько кратковременно: в течение некоторого времени человека можно заставить плясать под свою дудку, но достаточно скоро наступит откат, и марионетка сорвется с ниточек. С другой стороны, иногда и кратковременного манипулирования бывает достаточно... Если не обращать внимания на этическую сторону вопроса.

Тут он поморщился. Манипулирование за счет таких методов он крайне не любил. У него были на то... свои, личные причины.

– Секс, это, конечно, хорошо, но отчего-то мне кажется, что глупо его ставить выше богатства, – прокомментировал Адам. Ну да, кому, как не бывшему тентаклевому монстру, разбираться в вопросе...

– На самом деле, и то, и другое играет не слишком большую роль, однако секс затуманивает разум, тем самым упрощая манипуляцию. Деньги – нет.

Почему-то эти слова тоже вызвали странную реакцию у Есикавы.

– Третья ступень – страх. Тот самый, который так воспевал Макиавелли. Применительно к социуму это действительно одно из самых надежных средств; однако на отдельно взятого человека лучше, как правило, воздействовать чем-то другим... Или в том числе чем-то другим. На одного человека страх действует, примерно как предыдущая ступень: эффективно, но не слишком долго. Толпу же этой ступенью можно достаточно стабильно держать в повиновении... И что самое замечательное, как верно отмечал Макиавелли, 'любят люди по собственному желанию, а боятся по желанию государя'. Единственное, что стоит учитывать – не все боятся одного и того же. Большинство людей боятся смерти. Но профессиональных военных, особенно в сословных обществах, а также агентов спецслужб учат действовать без страха, ставя выполнение задачи превыше собственной жизни. Думаю, синьор Есикава, как последователь бусидо, может немало сказать об этом. И при этом – даже человек, не боящийся смерти, может бояться чего-то другого: боли, унижения, потери близких... Впрочем, с последним мы опять забежали вперед.

– Страх вводит общество в состояние самоконтролируемого, – заметила Норма, – При этом становится не столь важно, сколько людей сменяется в социуме: большинство всегда останется подконтрольным и будет контролировать других.

– Не настолько самоконтролируемого, – ответила Пешка, – В современном мире индивидуум имеет все шансы возвыситься над толпой. В мире сигмы и один в поле воин.

На эти слова уже ответил голландец с вычурным имечком Альберт Беркхейде. Он был социологом, но при этом стеснительность редко позволяла ему вмешаться в дискуссию.

– Я бы сказал, что это не просто увеличивает погрешность, но и выводит теорию на новый уровень. С такими одиночками их идея становится вторична: вести войну нужно уже с ними самими. Потому как они сами – уже серьёзный источник страха.

– В каком-то смысле вы все правы, – усмехнулся Чезаре, – И именно поэтому я уточнил, что страх хорош для контроля толпы, против одиночек же он подходит лишь как одно из средств. Впрочем, лишним оно не бывает... Если только вас не угораздит нарваться на чересчур гордого субъекта, который попытку напугать воспринимает как вызов. К примеру, виденную вами в начала класса синьориту Варгас я пугать не советую никому: она в ответ, скорее всего, атакует, даже если вам будет чем подтвердить свою угрозу. Страх входит в противоречие с гордостью и проигрывает.

Словно в виде иллюстрации к теме на планшетах студентов появился значок массовой рассылки.

– Той же логикой обосновывала свои действия Инквизиция, – заметил Тадеуш, – Если не считать религиозной подоплеки. Ведь ведьмы и колдуны в языческих, дохристианских обществах считались не меньшей силой, чем артиллерия в девятнадцатом веке, а сейчас – сигма-технологии.

– Однако же, ведьмы и колдуны в наше время существуют, – заметила Елена, а затем, щёлкнув что-то на своём планшете, хмыкнула. Вероятно, она увидела то же, что и другие.

Кеншу Рейко раскрывала всем природу Тайама Рокиа и открывала сезон охоты.

– Гхм... Я ведь верно понял слова 'сезон охоты'? – поинтересовался Кристиан, – Он же в человеческом теле. Мыслит, я думаю, если уж попал сюда.

– Плохо, но мыслит, – заметил Чезаре, – И в любом случае, статус сигмафина в человеческом теле не является основанием для охоты. Нужно будет узнать у нее, в чем дело...

– Это значит, что его согласие на участие в экспериментах можно не спрашивать, – тоненько захихикала Лилия, широко раскрыв восторженные глаза.

– Скорей всего, наш приятель провинился, – прокомментировала Норма, – Хотя статус сигмафина в человеческом теле в любой стране мира стал бы основанием для охоты, ведь сигмафин не имеет гражданских прав.

Чезаре обошелся без комментариев, но видно было, что это заявление ему очень не понравилось. Хорошо еще, что студенты, за исключением Сони, Актис и Лилит, не знали о природе Марии. А то наверняка нашелся бы какой-нибудь урод...

– В любом случае, об этом можно подумать после лекции. Следующая ступень – вера. Тут нужно сразу оговориться, что речь необязательно идет о вере в Бога: вера в долг, честь, торжество разума и прочие высокие идеалы работает не хуже. Те же коммунисты поднимали тысячи людей на революции, обращаясь к вере в Светлое Будущее. Если человек верит во что-то, то ради своей веры он может сделать очень многое. Если же нет, то этот фактор лучше вообще пропустить: нет лучшего способа лишиться шанса на сотрудничество, чем взывать к вере, которую собеседник не разделяет. Замечу также, что чтобы пользоваться этим рычагом, необязательно самому верить в то же, что и объект манипуляции. Однако, желательно, чтобы он считал, что вы в это верите...

Кардинал сложил руки в полумолитвенном жесте:

– Уж поверьте, я знаю, о чем говорю.

– Но остаётся ещё вопрос того, насколько человек верит, – заметил Кристиан, – И не откажется ли он от своей веры в кого-то или что-то, если на него излишне давить... Или предлагать сделать то, что противоречит его идеям.

– Вот-вот, – усмехнулся преподаватель, – Сложно привить веру тому, кто ей не обладает, но тем, у кого она есть, она закрывает глаза, не давая смотреть на вещи трезво и таким образом делая легкой мишенью для манипуляторов, способных представить свои цели в соответствующем свете. Кое-кто даже может назвать пример из жизни... По крайней мере, если верить собственным объяснениям событий.

Кардинал демонстративно посмотрел на Елену. Он знал, что план 'Леди и дракон' уже начал действовать. В сердце виконтессы уже вгрызался червячок сомнений. Сомнений в том, что ослепленный своей верой, виконт фон Рейлис действительно не видел, как причиняет страдания маленькой девочке.

Сейчас, однако, она промолчала.

– Вывод – будьте беспринципной сволочью, и вами будет сложнее манипулировать, – телекинетик улыбнулся, записывая собственный тезис.

– Быть беспринципной сволочью вообще очень полезно, – ухмыльнулся Чезаре, – Поверьте моему опыту.

– Только и верных союзников вы так не найдете, – впервые нарушил молчание Рю.

Он был тих и серьезен. Как будто произносил последние слова перед тем, как сделать сэппуку.

– По-настоящему верный союзник, – хмыкнул Чезаре, – Это даже не редкость, а практически уникальный случай. Нужно уметь использовать то, что есть. То есть, тех, кому союз с вами принесет больше пользы, чем с вашим врагом.

Рю промолчал. Но это было практически враждебное молчание. Как будто своими словами бывший шпион перешел в его глазах моральный горизонт событий.

– Следующая ступень – гордыня, – как ни в чем не бывало продолжил учитель, – Есть люди (преимущественно мужчины), которые ради того, чтобы выставить себя в выгодном свете перед другими или перед самими собой, готовы совершать подвиги... Или злодеяния – это уж как фишка ляжет. Будь то жажда славы или обычное 'поймать на слабо', результат один. Кто-то гордится силой, кто-то умом, кто-то принципами. А кто-то не гордится ничем, но втайне хочет гордиться. Подводный камень лишь один: человек может быть слишком умен, чтобы ради гордыни жертвовать более материальными интересами. Или же – предпочитать держаться в тени... Впрочем, такие люди как раз особенно чувствительны к желанию похвастаться перед самими собой, но к этому в любом случае нужно добавить что-то еще. Не ради того, чтобы добавить ему причину поддержать вас, а чтобы дать повод к тому. Тонкость в том, что жажда признания является проявлением гордости, но при этом многие почему-то считают ее чем-то постыдным. Получается парадокс: гордость заставляет нас искать признания, и она же не позволяет признаться в этом себе. Добавив другой повод, например, дав возможность совершать славные подвиги во имя веры, мы устраняем противоречие.

– Гордыня ведь может сыграть на том, что человек хочет показать себя умнее, чем манипулятор, которому только это и нужно, верно? – предположила Альва.

– В том числе и так.

– Слушая всё вышесказанное, я уже готов возгордиться, какой я стал умный, – усмехнулся Адам, – А ведь как часто красивая теория даёт сбои на практике. Ведь существуют и более интересные механизмы, заложенные не столько человеческой психикой, сколько животной.

– Да, по сути, все вышеописанные механизмы – животные в своей основе, – возразила Жанин, – Только вот человек их сам себе переусложняет из-за того, что жить стало слишком просто.

Чезаре не стал отвечать на это. Сам он не верил в четкую границу между человеческой и животной психикой. Собственно говоря, его собственное мировоззрение было ближе к звериной психологии стаи, – требующей абсолютной преданности стае и вожаку, но не ограничивающей пожирание тех, кто стае не принадлежит. Деталей 'стайной' психологии он время от времени касался на своих лекциях, но очень осторожно.

Ведь людям редко нравится сознавать, что перед ними – чудовище.

– Предпоследний рычаг – власть. Да-да, та самая жажда власти, которая и подтолкнула людей к изобретению столь интересной науки, может быть рычагом манипулирования и сама по себе. Даже в двух вариациях: проложить себе дорогу телами конкурентов – это в комментариях не нуждается, хотя на практике, разумеется, несколько сложнее, чем в теории; и возможность поделиться властью с наиболее ценными союзниками. Недостатки ее очевидны: если слишком щедро делиться властью, можно остаться без нее самому, а высокий пост дает идеальные возможности для удара в спину. Однако порой это единственное, чем можно привлечь союзника, который не повелся на предыдущие рычаги. Но упаси вас Бог раздать обещания, а потом 'забыть' о них. Нужно быть полным кретином, чтобы поверить вам после этого. А оно вам надо – обнаружить, что все ваши союзники – полные кретины?

– Хм... – задумчиво протянул Адам, – Власть, деньги, женщины. Пожалуй, лучшего инструментария для управления быть и не может.

Желтоглазый задумчиво смотрел на Чезаре.

– Да интересно, какой рычаг управления – последний?

– А ещё человек может быть не властолюбивым и не амбициозным приспособленцем, что в таком случае делать? – спросила Альва.

– Это иллюзия, – фыркнула Жанин, – Он любит это всё, просто слишком сильно боится.

– Тебе бы с таким подходом королевой школы стать, – возразила Норма, поправляя очки, – Прозреешь.

– Я бы хотела стать королевой школы, но мне неохота тратить своё время на чужие проблемы, – пожала плечами айтишница.

– И вот вам пример отсутствия властолюбия! – торжествующе воскликнул Воланд.

– Да нет, пожалуй, – отметила Елена, – Скорее это страх успеха. Распространённое психологическое заболевание у местного контингента.