Текст книги "Зеркало Души(СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

Слушая их разговор, Чезаре слегка удивился:

– Я же уже объяснял, что имею в виду, располагая рычаги в виде пирамиды. Чем выше стоит мотив, тем он сильнее, но тем больше шанс наткнуться на человека, с которым этот мотив не сработает. В этом случае нужно попробовать более низкую ступень... Или более высокую: вполне можно реагировать на более высокую и не реагировать на более низкую.

– Страх успеха? – переспросила Норма, – А это... как?

– Всё просто, – пожал плечами Адам, – Человек боится не столько успеха, сколько облажаться сразу после того, как достигнет успеха. Иными словами, забираясь на стул, он боится с него упасть, а потому и не забирается.

Винесса Джексон, интересовавшая Нарьяну 'особая' студентка, задумчиво слушала их, а потом заговорила:

– Человеческий фактор нельзя упускать из виду. Один и тот же человек в одних и тех же условиях может поступить по-разному, абсолютно по-разному, невозможно предвидеть все условия и их важность... Теория хаоса, если хотите, потому и невозможно точно предсказать будущее... Кроме того, у человека вот здесь, – она ткнула пальцем себе в голову, – Не только рычажки, все же.

– Вообще-то, как раз они, – фыркнула Жанин, – Уж поверь, как психологу-AI-технологу.

– Сколькими способами можно разложить двадцать вещей на двадцать мест? А если эти вещи не рычажки, а места положения в таблице приоритетов?

– Двадцать факториал способами, – ответила француженка, – Учи теорвер, двоечница.

Отчего-то это замечание вызвало уж больно живую реакцию у студентов.

– А ты цифрами скажи, девочка, высчитав этот факториал!

– Я тебе ламер, что ли, самой считать? – искренне удивилась Жанин, – Мне достаточно составить алгоритм.

– Тут ты можешь с ней не спорить, – кивнула Яфья, – Ты не отличишь её ботов от живых, даже когда этот бот разведёт тебя на секс и продинамит.

– Я вам несильно мешаю? – спокойно поинтересовался Чезаре.

– Вообще, перед нами как раз типичная борьба за лидерство, – заметил Адам, – Причём чисто на животном уровне. Уже скоро обе самки забудут о том, из-за чего весь сыр-бор, и будут пытаться раздавить друг друга морально просто за сам факт существования.

– Пятый рычаг во всей своей красе, – согласился преподаватель, – А теперь, если не возражаете, хочу напомнить, что слушать лекцию и обсуждать ее – два разных процесса.

Яфья немедленно подхватила:

– Так какой последний рычаг?

Чезаре кивнул, признавая ее вклад в возвращение разговора в конструктивное русло.

– Последний рычаг – привязанности. Причем, – и именно поэтому он находится на самой вершине, – не любые. Собутыльники, приятели и шапочные знакомые не подходят почти никогда, прочие же... Тут все сугубо индивидуально. Кто-то отдаст жизнь ради друга, а кто-то вонзит нож в спину матери. Причем это вполне может быть один и тот же человек. Повторюсь: даже к родным и любимым не у каждого возникает достаточной силы привязанность, чтобы служить надежным рычагом манипулирования, но если она возникла... То этот человек становится уязвим. Именно поэтому спецслужбы предпочитают вербовать сирот, у которых нет никаких близких за пределами организации, и поэтому же внимательно следят за личной жизнью своих агентов. Слишком велик риск. Ведь положа руку на сердце: кто из вас осмелится сказать, что останется верным присяге, договору или клятве, когда на другой чаше весов окажется счастье любимого человека?

После этих слов наступила тишина. Быть может, каждый обдумывал свой личный ответ на риторический вопрос. А может, привкус горечи в словах бывшего агента задел какие-то струны в душах учеников. Первым заговорил, как ни странно, Есикава:

– Финелла-сенсей... То, что вы рассказали в этой лекции, похоже на теорию агентов, описанную Сунь-цзы в 'Искусстве войны'. И ведь даже её указано применять не к союзникам, а к врагам. Так какой смысл такой учебной программы для студентов? И тем более, какой смысл объяснять так называемым 'завербованным' принципы, по которым их 'завербовали'?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Чезаре, – Знание принципов не мешает их применению. Допустим, я знаю, за какие рычаги Рейко пыталась тянуть меня, благо это несложно: это были все, кроме пятого и шестого... Я знаю также, какой из них оказался эффективен. И что же? Я стою перед вами и читаю лекцию, вместо того чтобы натирать себе лоб папской тиарой. Какой из этого вывод?

– Полагаю, вам это выгодно, – ответил зеленоволосый.

– Бинго! – прищелкнул пальцами кардинал, – Один из сортов выгоды оказался для меня важнее, чем Престол Святого Петра. Думаю, из материала лекции несложно догадаться, о чем идет речь. Чисто методом исключения.

– Но ведь есть настоящая выгода, – возразил Рю, – Которая отлична от той, что держит каждого из нас здесь. Одна ошибка со стороны того, кто это придумал, и она возьмёт своё. Такой 'союзник' подобен бомбе замедленного действия: чуть ослабнешь, и взрыва в тылу не миновать. Кроме того, вредно рассказывать тому, на чью преданность рассчитываешь, о том, как эффективнее предавать. Так бы сказал стратег. А я бы добавил, что жизнь – это больше, чем политика и власть, потому сама по себе власть ничего не стоит: нет никакого более надёжного метода союза, чем непоколебимая уверенность в свойствах своего союзника. Союзник, использующий такие принципы, – это будущий предатель. Тогда верить нельзя никому.

– Верить нельзя никому, – согласился Чезаре, – Именно так. Предать может кто угодно, будь он союзником, следующим за выгодой, или верным другом. Более того: верить нельзя даже самому себе. Что же до того, что власть не главное... Если ты не заметил, я поставил власть лишь рядом с вершиной.

– Тогда нет никакого смысла жить и сражаться, если нельзя никому верить, – сказал самурай, – Нет настоящих друзей – нет и тех, ради кого стоит бороться. Нет истинности в другом – нет истинности в себе. Нет надёжности – нет будущего.

Рю резко замолчал и уткнулся носом в планшет.

– Ты явно невнимательно слушал, – укорил его преподаватель, – Как сочетается 'нет тех, ради кого следует бороться' с превалированием последнего рычага, скажи на милость?

Рю медленно поднял голову. Его лицо действительно ничего не выражало, даже по меркам японцев. Похоже, сейчас он был на пике концентрации внимания... на чём-то.

– Самый очевидный вывод: чтобы стать сильнее – нужно избавиться от своих привязанностей, а не бороться ради них. К тому же, сами привязанности не обязаны быть взаимными. Значит, нож в спину от их источника, которому, по сути, тоже нельзя доверять, – это всего лишь вопрос времени, если основной вывод не будет рассмотрен и приведён в исполнение. Это не является будущим и истиной, ради которых стоило бы сражаться.

– Да, избавившись от привязанностей, ты станешь сильнее, – не стал спорить Чезаре, – Но будешь ли рад этому ты сам? Сможешь ли ты наслаждаться своей силой, если каждую ночь тебе будут сниться глаза близкого человека, пострадавшего по твоей вине?

В его голосе звучал несвойственный ему обычно жар, ведь он знал, о чем говорил. Ведь до клеймения у Марии были другие глаза... Причем не только по своему виду, но и по выражению. Она научилась ненавидеть, и в этом была доля его вины.

– Ну, а шанс невзаимной привязанности... Это неизбежный риск. Последняя ступень предполагает, что ты стерпишь даже его.

– К чему тогда вся эта система, если нужно в итоге всё равно, но лишь на последней ступени прийти к дружбе... в таком извращённом её варианте ожидания удара в спину, – сказал Рю. Не спросил, а именно сказал – почти без вопросительной интонации.

– Лучше с детства знать прямую дорогу и быть убитым подобными людьми, чем жить ради возвращения к этому в таких тёмных извращённых версиях. Тому, кто никогда не предавал, никогда не будут сниться пострадавшие по его вине близкие. Тому, кто не убивал – никогда не будут сниться глаза убитых.

Глаза зеленоволосого опять начали холодеть... причём совершенно естественно, никакими фокусами с умением играть взглядом это объяснить было невозможно.

– Самурай не даёт обещания, выполнение которого длится долго... потому что он может умереть и не выполнить его. Самурай не раздумывает и не спрашивает 'почему', когда его господин приказывает совершить сэппуку. Это называется 'тело камня'. Вот примеры искренности, когда ничто не может поколебать истинную надёжность. Всё остальное разрушает дух и приводит к гибели. Вопрос лишь через сколько, – поставил 'диагноз' японец, – Мы все смертны, вопрос только ради чего и с каким духом в сердце мы умрем. Ни одна власть ещё ни давала бессмертия или счастья. Она бесполезна для человека, помнящего о главном.

Практически на одном дыхании выпалив эту речь, самурай замолчал.

– К чему такие крайности? – удивленно спросил Чезаре, – Я не говорил об отрицании власти, скорее напротив. Однако я также и не говорил об отрицании привязанности. Привязанность – это слабость, но человек без слабостей похож на памятник самому себе. Он практически неуязвим, но он не живой. Я совершенно не вижу, почему дружба или любовь не могут сочетаться со стремлением к власти или мастерством интриги. Ну, и о пути самурая... Здесь ты в кои-то веки прав: этого мне не понять никогда. И тебе никогда не убедить меня, что этот путь истинный. Хотя бы потому, что... Истинного пути как такового не существует. И да, необязательно предавать близких, чтобы они пострадали по твоей вине. Порой достаточно просто не уберечь. Поверь мне. Я знаю.

– Истинность не имеет значения, важно счастье людей! – резко выпалил Рю и осекся, – Извините. Я слишком много говорю.

– 'Упаси вас Бог желать счастья всему человечеству'... – философски произнес кардинал, – Иммануил Кант. Редкостный идеалист, вы бы поладили... Но в данном случае я с ним согласен. Желая счастья одним, часто делаешь несчастными других, и наоборот. Поэтому для начала стоит сделать счастливыми тех, кто с тобой... А потом уж и о прочих людях думать. Впрочем, немецкий классицизм имеет совсем уж опосредованное отношение к теме лекции, да и я из немецкой философии признаю только Ницше... Итак, у кого-нибудь будут вопросы по материалу?

– Только один, – откликнулась Альва, – Зачем учёным и исследователям знать, как манипулировать людьми?

– Рейко же пригодилось, – ухмыльнулся Чезаре, – Да и многим из присутствующих может пригодиться впоследствии... Опять же, господа виконт с виконтессой в настоящий момент готовят самый настоящий заговор и почему-то думают, что об этом никто не знает: им это особенно ценно...

Воланд подавился очередной репликой, а Елена хмуро посмотрела на макиавеллиста. Она явно пыталась понять, как много известно ему в действительности... Но он не для того проворачивал этот блеф. Не для этого он двенадцать лет учился держать лицо, – не превращать его в камень, а создавать разрыв между демонстрируемыми чувствами и теми, что он испытывал на самом деле.

Не найдя своего ответа, Елена поторопилась отвести от себя внимание:

– А вы считаете, что вас здесь собрали просто потому, что вы – перспективные учёные и исследователи? Альва, мне казалось, что ты уже заметила, что именно в этой школе не так.

– И вообще, тут все что-то замышляют, – в отличие от сестры, Воланд говорил легко и беззаботно, – Тут реально подозрительным можно считать только человека, который ничего не замышляет. Правда, фройляйн Лумхольц?

Лилия аж подпрыгнула на месте.

– Что? Я? Нет! Что вы! – она торопливо замахала руками, – Я ничего не замышляю! Совсем ничего! Можете праздновать спокойно!

– Вот теперь я точно не смогу расслабиться на празднике, – заметила Заза.

– Ты плохо слушаешь, Заз, – решился подать голос Балу, – Как раз тот факт, что Лумхольц что-то замышляет, и позволяет тебе спокойно праздновать. Ведь это значит, что она ещё не добилась своего.

Чезаре задержал взгляд на розововолосой и чуть усмехнулся:

– Если вас уличили в чем-то, не стоит суетиться. Лучше оспорьте это спокойно и сдержанно. Так можно сделать вид, будто вы действительно ничего не замышляете. Так что, я ответил на ваш вопрос, синьорита Фальк?

– А у вас не было выбора, – улыбнулась девушка, – Даже ничего не сказав, вы бы ответили. Выбор без выбора, так сказать.

– Если об этом по-настоящему задуматься, становится жутковато... – заметил Кристиан, – Все, всеми и по-всякому. Вот уж правда, 'человек человеку волк'...

– Просто удивительно, – фыркнула в ответ Жанин, – Как люди начинают истерить, если им сказать, что дружба и любовь – это в первую очередь взаимовыгодное сотрудничество. А ведь простое осознание этого факта лишь помогает укрепить отношения.

– Ох уж эта паранойя... – покачал головой телекинетик, – Теперь я понимаю, почему большая часть не вылезает из своих лабораторий.

– Потому что до них еще не добралась карающая длань студсовета с третьей ступенью, – усмехнулся Чезаре, – У кого-нибудь еще есть вопросы?

– Вроде бы, вопросов нет, – пожала плечами Пешка, – Но, как всегда, в теории всё проще, чем на практике.

– Спокуха, сеструха, сейчас будет традиционное практическое задание, – хохотнула Жанин.

– На прошлой лекции было практическое задание, – взмолился Балу, – Не на каждой же их раздавать!

– Задание? – страдальческим тоном переспросил Кристиан.

– Но ведь не все на прошлой лекции были, – ответил Альберт, – Так что, в любом случае, что-то быть должно.

– Вот-вот, – кивнул Чезаре, – Те, кто был на прошлой лекции, могут быть свободны; остальным я сейчас повторю правила и раздам имена объектов.

– Не-не-не, я, пожалуй, останусь! – воскликнул Балу, – Хочу быть точно уверен, что за мной охоты нет.

– Впервые вижу, чтобы Балу Гриллс упустил возможность раньше времени улизнуть с занятий, – прокомментировал преподаватель, – Наглядная иллюстрация к эффективности третьей ступени в воспитательной деятельности... А что остальные?..

– Я, пожалуй, отправлюсь пораньше, – ответила Елена, поднимаясь из-за стола, – Сегодня у меня найдутся лишние дела.

– А я останусь, – кивнул Воланд, – Не могу пропустить выражения лиц отдельных личностей, когда они услышат задание.

– А вот я не остаюсь, – вставила свою реплику Жанин, накидывая рюкзак на плечо, и подмигнула, – Нельзя же их лишить шанса получить меня в качестве задания, верно?

Когда в аудитории остались только новички и заинтересованные, Чезаре продолжил:

– Для начала правила. Задание касается закона ?14, который звучит как 'Веди себя как друг, действуй как шпион'. Каждому из вас дается имя объекта и месяц на работу, по истечении которого вы доложите мне собранную информацию. Средства любые, кроме применения силы, в том числе и ментальной, – здесь он выразительно посмотрел на Лесли Патридж, – Однако я попрошу учитывать, что помимо собранной информации я буду интересоваться также мнением объекта о вас. Насколько могу судить, уважаемый синьор Гриллс при весьма... любопытных выясненных деталях в этой части задания пока мало чего достиг.

Шпион загадочно улыбнулся.

– Также запрещается рассказывать объектам, что они объекты: потому как вариант жульничества через сговор напрашивается сам собой; и вмешиваться в работу друг друга. Наконец, полученную информацию разрешается разглашать только мне. Правила понятны?

– А какая информация нужна? – хором спросили Заза и Кристиан.

– Какую сможете нарыть, – развел руками Чезаре, – Главное не ограничиваться общеизвестной.

Неожиданно Заза нервно икнула.

– Вы ведь не поручите мне Рокиа, правда? – спросила она, глядя преданным взглядом на преподавателя.

– Нет, конечно, – усмехнулся Чезаре, – Оно, конечно, было бы полезно, но тут шансы еще более призрачные, чем у Елены, у которой на данный момент самое зверское задание...

Его улыбка не оставляла сомнений, что идея назначить объектом Елены Лилит пришла ему в голову исключительно из-за природного садизма.

– 'Шпионы жизни'... – как-то отстраненно прокомментировал Рю и покачал головой, – Я не верю своим ушам...

'Старший коллега' легко мог представить, насколько глупо шпион в стане врага, посланный другим врагом, чувствует себя, получая задание на шпионаж.

– Почему мне кажется, что мы будем о-бо-жать этот предмет? – тихо буркнул Сикора.

– Потому-что кому-нибудь явно выпадем мы сами, – ответил Кристиан и кинул быстрый взгляд на Лесли, – Или придётся следить за каким-нибудь психом.

– Кое-кто уже выпал, – широко ухмыльнулся Чезаре, – А вот кто именно и кому, не скажу: пусть нагнетается паранойя!

Какое-то время он молчал.

– Что ж, если вопросов больше нет, приступим к распределению объектов. Яфья Кагерат – Фрея Максвелл. Лесли Патридж – Тайам Рокиа. Тадеуш Сикора – Анна Варгас...

– Пан Финелла определенно решил поднять среднестатистический уровень адреналина в школе, – заметил Тадеуш, – Как будто его и так не хватает...

– ...Лилия Лумхольц – Хесус Эдуардес, Альва-Аманда Фальк – Алистер Брайс. Пешка Бальза – Елена фон Рейлис, и я напомню присутствующему здесь виконту, что рассказать объекту имя шпиона – это вмешаться в его работу.

Воланд фыркнул.

– Зачем мне это? К Елене втереться в доверие сложновато и без того.

– Проще, чем ты думаешь, друг мой, – заметил Адам.

Тем временем Тадеуш положил руку Лумхольц на плечо:

– Я в тебя верю, пани Лилия. Ты уж постарайся как следует... И помни про неприменение силы.

– Ничего страшного, любимый, – хихикнула девушка, – Он сам мне всё расскажет, а уж отношение будет такое, что тебе впору ревновать будет.

– Ну что ж, чистосердечное признание, так сказать, – ухмыльнулся поляк, – Так что ты тоже не злись, если что...

Тем временем преподаватель продолжал зачитывание имен:

– Адам Джонсон – Соня Старки. Винесса Джексон – Грег Шран. Бетти Уильямс – Данила Загребной. Кристиан Вернер – Элли Хатунен. Цукиши Заза – Азазель Кастельбар...

Тут была тонкость. Чезаре давно подозревал Азазеля в том, что именно он был создателем одной из местных страшилок – Пожирателя Теней; однако, не имея разрешения от Нарьяны, он не мог сам заниматься этим делом. Все, что он мог, это поручить Азазеля той студентке, которая точно не пустит дело на самотек.

– Альберт Беркхейде – Светлана Сухарикова. Норма О'Доэрти – Жанин Вийс.

Он сделал паузу, прежде чем назвать последнее имя.

– Ёсикава Рю – Алиса Стоун.

Кто это такая, Рю, разумеется, не знал, но оптимизма по этому поводу явно не испытывал.

– А по окончании задания можно будет прочитать отчет о себе любимом? – поднял руку Кристиан.

– Можно... если, конечно, таковой есть... – Чезаре напустил загадочный вид, – Кое-кто из присутствующих будет весьма... впечатлен тем, какую информацию о нем уже собрали. Но вот кто это...

Следующим поднял руку Тадеуш:

– Если сдающий вычислит того, чьим объектом он является, это пойдет как дополнительный бонус к оценке его работы?

– Нет, конечно. Это лишь способ попытаться сберечь какие-нибудь свои тайны.

– Но ведь никто не будет вычислять, – сказал вдруг зеленоволосый, созерцая доску неподвижным взглядом, – Все просто будут не подпускать никого к себе близко. Походит на начало вспышки паранойи в школе.

Неожиданно Воланд и Альберт, сидящие в разных концах кабинета, рассмеялись. Секунду спустя к ним присоединился Балу.

– Вспышка паранойи? В школе Нарьяны? – хохотал виконт.

– В школе, где каждый третий так и норовит поставить эксперименты на живом человеке? – подхватил Альберт.

– Куда согнали самых забитых задротов со всего мира? – подхватил Балу.

Следом за ним засмеялись уже остальные студенты.

– Да паранойя здесь – всего лишь одно из стандартных психических отклонений наряду с комплексом бога и, как выяснилось, страхом успеха! – подхватила Яфья.

– Пусть так, – хмыкнул Чезаре, – И тем не менее, стремление сохранить тайны притом, что жизнь продолжается, несмотря на задания по политологии и прочие природные катаклизмы, создает противоречие. А именно противоречия служат основным механизмом развития человеческого общества... Так, ладно, кто-нибудь еще имеет что-то сказать?

– Зря я записался на политологию... Теперь придётся заняться шпионажем, – фыркнул Кристиан, – Разрешите идти, профессор Финелла?

– Если вопросов более нет, можно расходиться... А вас, Ёсикава, я попрошу остаться. Сикора, вы тоже далеко не уходите: если останется время, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Опять уставившись на доску, зеленоволосый молча слушал, держа голову и глаза неподвижными, словно он находился в дзенском храме, а не на лекции.

В скором времени в классе остались только Чезаре, Рю... и Лесли.

– Прошу прощения, но первым делом я хотел бы поговорить с Рю, – сказал преподаватель, – Наедине.

Все-таки магов не зря называют сумасшедшими. Лесли кивнула... И в следующую секунду ее голова безвольно упала на сложенные на парте предплечья. Вышла. И не поспоришь.

– Ну что ж, Рю, – начал кардинал, непринужденно переходя на японский, – Мне нужно объяснить тебе кое-что, связанное с твоим заданием. Оно будет несколько отличаться от тех, что получили остальные студенты. В данном случае мне нужен не шпион... а страж.

– Страж? – не понял он, – А как же Служба Безопасности?..

– Увы, она ограничена приказами Нарьяны. И не может без необходимости лезть в дела студентов... как и я, в общем-то. У тебя таких ограничений нет, поэтому мне нужна твоя помощь... Скажи мне, ты помнишь наш разговор по дороге из тюрьмы?

– Да, – коротко ответил зеленоволосый, поднимая голову.

– Ты помнишь, что ты предположил, когда я упомянул магов?

Рю отрицательно покачал головой.

– Ты заговорил о 'вместилищах темных ками', – напомнил Чезаре, – Что ж, твой объект ближе к этому статусу, чем кто бы то ни было. Вот, ознакомься.

Он протянул воину планшет, на котором было раскрыто предусмотрительно переведенное на японский личное дело Алисы Стоун. В подробностях. С картинками.

– Дерьмо! – сказал Рю, снова и снова читая текст, словно не верил, что это те самые иероглифы, которые он прочитал.

– Моя реакция, когда я это прочитал, была более экспрессивной... – заметил преподаватель, – Если бы твое задание было таким же, как и у других, ты должен был бы выяснить все это самостоятельно. Но так как оно отличается, тебе необходимо знать это.

– Отличается? – спросил Рю, не отрывая взгляд от 'иллюстрации'.

– Да, – кивнул Чезаре, – Думаю, за ее тайны сойдет уже то, что ты читаешь в данный момент; однако мне нужно другое. Мария и Нарьяна верят, что ее можно перевоспитать; я не верю, но мешать им не собираюсь. Тем не менее, я должен принять меры предосторожности. Твоей задачей будет докладывать мне о любых происшествиях, позволяющих заподозрить, что она взялась за старое. Кроме того, если подозрения перерастут в уверенность, ты должен сделать все возможное, чтобы не дать объекту причинить вред кому-либо. В особенности ей.

Изображение на планшете сменилось фотографией Марии в полный рост.

– А это кто? – нахмурился Рю, – Да и как я смогу... объяснить слежку... это же невозможно сделать незаметно.

– Мария Венченсо, – ответил макиавеллист, – Ее куратор. Ее я предупрежу, так что обвинений в извращении от паладина можешь не опасаться. Что же до Алисы... Попробуй подружиться. Просто крутись рядом. Может быть, Мария найдет тебе место в 'реморализационной программе'... Мне не важно, какие именно методы ты будешь использовать. Главное – результат.

– Есть ещё проблема, – сказал самурай, немигающим взглядом глядя на фотографию, – Меня пытается убить та, кого тут все называют Флорой. В последний раз она чуть не преуспела и в следующий раз может попробовать что-то глобальное, что заденет не только меня.

– Флора? Чем ты ей не угодил?

– Понятия не имею, чем, но она умеет управлять водой, создавать стены и неуязвимые копии себя из воды.

– Ясно... – задумчиво ответил Чезаре, барабаня пальцами по столу, – Жаль, что отсутствие у нее постоянного убежища исключает превентивный удар. Пока что я могу сделать немногое. Во-первых, передай сержанту Чанг... Это же ее духами от тебя пахнет?

– Ее... – кажется, ему удалось сделать невозможное: заставить самурая покраснеть.

– Так вот, передай ей, что я беру на себя ответственность за ее нарушения приказов Нарьяны в рамках охоты на Флору. Во-вторых... Мне кажется, я могу помочь информацией. Скажи мне, Рю...

Сцепив пальцы в замок, кардинал задумался, формулируя.

– Верно ли следующее: во-первых, она не причисляет себя к роду человеческому. Во-вторых, одержима стремлением к убийству. В-третьих, она управляет двумя стихиями... Если использовать подход из китайской натурфилософии?

– Китайской? – нахмурился Рю.

– Именно. Китайцы называли иной комплект стихий, нежели японцы. Их стихиями были вода, огонь, дерево, металл и земля.

– Я предполагал, что ее способность управления растениями основана на их связи с водой, – заметил японец.

– Вполне возможно, что ты ошибался, – хмыкнул Чезаре, – Но сперва ответь мне на главный вопрос. Ее глаза красные? Или же они...

Воспользовавшись иллюзией, он продемонстрировал предполагаемый оттенок.

– ...алые?

Рю удивленно уставился на иллюзию.

– Кажется, алые...

– Если так, то все складывается один к одному, – ответил шпион, – Твоя Флора – никакой не призрак и даже не дух озера. Она дракон, ставший инкарнацией Алоглазого.

Во взгляде зеленоволосого понимания не отразилось.

– Просто передай это Мелиссе, – вздохнул Чезаре, – Она поймет. Но на всякий случай, выслушай, что я скажу о тактике боя с ней. Для начала, плохая новость: не надейся на изоляцию от стихии. Да, 'светлая' сфера включает только управление, и ее ты так действительно заблокируешь. Но 'темная' включает как управление, так и создание. И так как мы не знаем, какая из ее сфер 'светлая', а какая 'темная', то польза от блокировки неизвестно чего не слишком велика. Есть, однако, и хорошая новость. Даже в истинной форме она уязвима для обычного оружия. В человеческой же она, с физической точки зрения, обычный человек. Главная проблема – в том, что колдовства ее 'темной' сферы хватит, чтобы сражаться с несколькими людьми одновременно. Поэтому лучший выход: пока один отбивает ее атаки, другой незаметно заходит ей за спину. К сожалению, пока что это все, что я могу тебе посоветовать.

– Я... как-нибудь разберусь, – ответил зеленоволосый, косясь на палец с кольцом, – Но она может решить напасть и на двоих, например, если ситуация будет выгодной. Или... жизнь этой... интересует вас гораздо менее, Финелла-сенсей?

– 'Этой' – это кого? – уточнил Чезаре, – Жизнь Алисы меня волнует мало. Будет жаль, если она умрет, а оснований для того не будет; однако плакать по ней я точно не буду. Что же до Марии... Я предупреждаю тебя в первый и последний раз. Если с ней что-то случится по твой вине... Или из-за твоего бездействия... Я не стану отчислять тебя или объявлять охоту. Я просто убью тебя. Долго и мучительно.

Это было сказано совершенно спокойным и доброжелательным тоном, резко контрастировавшим со смыслом слов. Пару секунд помолчав, Чезаре ободряюще улыбнулся:

– Пойми меня правильно, Рю. Я не имею ничего против тебя. Более того, я хочу, чтобы ты тут прижился. Однако чтобы защитить Марию, я пойду на все.

'Даже на предательство', – звучали в его ушах собственные слова. Сказанные этому же человеку всего несколько часов назад, перед тем, как спустить курок...

– Я повинуюсь приказам, – отстранённо ответил зеленоволосый, смотря на один корпус правее того места, где находился Чезаре, – Однако, я мало чего смогу сделать, если то, что тут написано, правда. Я никогда не пытался противостоять чему-то подобному. Мой долг сообщить об этом, но в случае неудачи самурай всё равно платит жизнью.

Сделав смысловую паузу, видимо, означающую переход к другому 'абзацу' разговора, Рю продолжил:

– И расписание... объекта, а также дополнительная информация о возможных перемещениях и привычках уже внутри школы – мне бы сильно помогли.

– Расписание – это просто, – пожал плечами Чезаре, делая соответствующий запрос, – О привычках и перемещениях мало что могу сказать: она прибыла только сегодня, и я ее еще даже не видел.

– Приложу все возможные усилия.

– Я надеюсь на тебя, Рю, – кивнул макиавеллист, – Не подведи меня.

Какое-то время он молчал. Он понимал, что сделанную ставку не назовешь надежной, но ничего лучшего предложить не мог. Как противник 'темной ками' были более эффективные варианты, но у них не было самурайских замашек, которые обеспечат подчинение лучше, чем сколь угодно красочные угрозы...

– Еще одно, – добавил Чезаре, – К сожалению, из-за выходки одного дурака Нарьяна отозвала кураторские разрешения на оружие. Однако, в правилах есть кое-какие лазейки... Скажи мне, Рю, ты уже выбрал себе тему проекта?

– Проекта? Я даже не представляю себе местной системы всего этого, – покачал головой он.

– К концу обучения тебе так или иначе придется подготовить и довести до ума какой-либо проект, – пояснил преподаватель, – Однако, проект, над которым ты работаешь, можно поменять в любой момент... Что просто грех не использовать в своих интересах. Ношение оружия в стенах школы допускается при соблюдении двух условий: ты сам изготовил его, и оно необходимо для твоего проекта.

– Какой у меня может быть проект? Я ничего не понимаю в науке или в изготовлении оружия, – ответил зеленоволосый, глядя напрямую на собеседника, что можно было расценивать как некоторую долю удивления.

– Об этом стоит подумать отдельно, – пожал плечами Чезаре, – Проект может быть и социальным, как у Балу, и основанным на собственных особых свойствах, как у Пешки... В крайнем случае можно примазаться к кому-то другому, кому можешь как-либо помочь в проекте. Пока что я говорю о другом. Скажем... 'Изучение психологии боевого транса' – достаточно ведь убедительно звучит? И, насколько могу судить, соответствует твоей манере боя. А главное – ни у кого не возникнет сомнений, что для изучения психологии боевого транса необходимо оружие.

– Транса? – не понял Рю, – Даже если оружие и необходимо для проекта, то логично было бы ограничить зону, в которой его разрешено носить, одним специальным помещением.

– Только Нарьяне об этом не говори, – ухмыльнулся Чезаре, – А то она прикроет столь замечательную лазейку в правилах. Остается своими руками сделать оружие. Думаю, спроецировать его по готовому паттерну можно даже вообще не имея понятия о сигма-технологиях.

– Я не умею пользоваться этими сигма-штуками, – сказал Рю, – Разве что это будет в программе обучения.

– Я не говорю о чем-то сложном; честно говоря, я сам в сигма-проектировании не силен. Но загрузить паттерн и нажать несколько кнопок – ничего сложного. К сожалению, у нас нет возможности ждать, пока ты сделаешь меч традиционными способами; кроме того, материалы, скорее всего, все равно придется добывать сигма-проектированием.