Текст книги "Следствие ведут знатоки"

Автор книги: Александр Лавров

Соавторы: Ольга Лаврова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 103 страниц)

― Дело № 3 ―
С ПОЛИЧНЫМ

 
 При попытке ограбления склада задержан гражданин Силин, только что вышедший из колонии после отбывания срока. Знаменский понимает, что Силина просто подставили, а настоящих организаторов ограбления ещё предстоит выяснить.
 

Действующие лица

Знаменский, старший следователь.

Томин, старший инспектор угрозыска.

Кибрит, эксперт-криминалист.

«Xимик».

Силин, уголовник.

Родионова.

Начальник охраны склада.

Сторож на складе.

Директор пивного бара.

Официантка.

Парень.

Первый забулдыга.

Второй забулдыга.

Два милиционера.

Секретарша.

Дежурная.

Конвойный в тюрьме.

Аркадий, сотрудник МУРа.

Юноша и девушка в пивном баре.

Пролог

Комната в помещении дежурной части на Петровке, 38. Кожаный диван, небольшой шкаф с книгами. На столике – газеты и журналы. Поздний вечер. Знаменский и Кибрит играют в шахматы. Томин «болеет».

Кибрит. Противная лошадь! И как мне ее отсюда выгнать… А, Шурик?

Томин показывает, как ходить.

Знаменский. А я тогда вот так. (Делает ответный ход.)

Томин. Н-да…

Кибрит. Тоже мне, советчик.

Голос из динамика. Дежурная группа: следователь Семенов, инспектор Марчек, эксперт Орлов – на выезд. Ножевое ранение. Машина 16–32.

При первых словах все настораживаются, затем снова продолжают играть.

Томин. Есть хочется.

Кибрит. Опять? Ты не ужинал?

Томин. Ужинал… два азу, и ни в одном глазу.

Кибрит. Я тебе давно говорю: надо жениться. Пойдешь на дежурство – жена тебе сверточек. Жевал бы сейчас бутерброды.

Томин. Ох!.. Ты знаешь, думал. Даже составил опись на досуге. Вышло шестнадцать необходимых качеств. Нереально.

Кибрит. Тогда ходи голодный.

Знаменский. Ты его с пути не сбивай. Пока холостой – прытче бегает. А то будет ходить да оглядываться. Это, знаешь ли, мешает при задержаниях, засадах и тэ дэ.

Томин. Тоже верно. А вот кого надо женить, так это Пал Палыча.

Знаменский. Погожу пока. У меня аппетит умеренный. Зина, зеваешь. Ладья под ударом…

Голос из динамика. Дежурная группа: следователь Знаменский, инспектор Томин, эксперт Кибрит – на выезд. Попытка ограбления склада. Машина 16–35 у бокового подъезда.

Все вскакивают, быстро одеваются, Кибрит берет свой чемодан, Томин поправляет пистолет под пиджаком; идут к выходу.

Сцена первая

Большой склад. Длинное помещение, напоминающее ангар. Посередине – широкий проход, остальное пространство заполнено штабелями ящиков и тюков; кое-где стеллажи для товаров в мелкой упаковке. Сверху, как бы с антресолей, видно, что тюки, ящики, ряды стеллажей образуют своего рода лабиринты.

В склад с улицы ведут большие ворота. Невдалеке от ворот внутри склада отгороженное стеклянными стенками в частых переплетах помещение конторы. Там два милиционера и задержанный Силин.

У боковой стены склада, около широкой двери работает Кибрит.

Возле ворот склада Томин разговаривает с начальником охраны и сторожем. Те объясняют, как было дело. Начальник охраны, служака лет пятидесяти, удручен. Сторож, щуплый мужичонка, возбужденно-словоохотлив.

Томин. Той дверью давно не пользуетесь?

Начальник охраны. Около года.

Сторож. Тут дело такое: раньше забор дальше был. Потом, как его передвинули, с той стороны машине стало не подъехать. Тогда и дверь закрыли наглухо.

Томин. А почему не держите для охраны собак?

Сторож (хихикает). Зато кошек держим…

Томин. Это как понимать?

Начальник охраны. Видите ли, склад большой, товар разный, сильный урон бывает от мышей…

Сторож. Спасу не было, ей-богу! Мышь, она ведь все сожрет. Сапоги дай – сожрет. Пианину дай – и ту сожрет. Ну, теперь у нас восемь кисок. Официально, в ночную смену. Так что собак нам никак нельзя.

Томин. Чтобы собачки кискам работать не мешали?

Сторож. Во-во!

Томин (сторожу). Все ясно, вы свободны.

Сторож нехотя отходит.

Томин. Итак, сигнализация повреждена.

Начальник охраны. Да, но… возможно, случайно?

Томин. Вор подпрыгивал и случайно срывал какие-то провода? Просто так, резвился?.. Конечно, он знал, что это сигнализация. Кто мог его просветить? Только кто-то из здешних.

Начальник охраны(сжимая кулаки). Ну, если кто из моих ребят, – я дознаюсь! Я из них душу вытрясу, но дознаюсь!

Томин (решительно). Нет уж, пожалуйста, без самодеятельности. Вы нам всех распугаете.

Через ворота склада входит Знаменский.

Знаменский. Томин! (Направляется к Кибрит.)

Томин идет следом.

Знаменский. Зина, на два слова.

Собираются группой в центре склада.

Знаменский. Задвижка подпилена изнутри?

Кибрит. Изнутри.

Знаменский. Мне надо знать, когда сделан подпил.

Кибрит (усмехаясь). Всего-навсего…

Томин. А действительно, интересно: может быть, подпилили утречком, а ночью этот лоб только надавил – и хруп…

Знаменский (Томину). Впечатление от сторожей?

Томин. Мм… Удовлетворительное. Но думаю, что вор действовал не один…

Знаменский. Разумеется. Этот подпиленный запор. Сигнализация, которую знал, где рвать. И потом – добыча. Выбрал самое ценное, что сейчас есть на складе.

Кибрит. Да, три каракулевые шубки на земле не валяются.

Знаменский. Надо восстановить его маршрут по складу. Хотя бы основные вехи. (Томину.) Ты пометил, где он перелез через забор?

Томин. Да, почти против двери.

Знаменский. А по ту сторону забора ты был?

Томин. Ничего там не углядишь, даже собака след не взяла. Навален какой-то вонючий шлак…

Знаменский. Но за россыпями шлака идет глинистый грунт. И на нем следы «москвича».

Кибрит. Думаешь, как-то связано?

Знаменский. Во всяком случае, этот «москвич» меня интересует. Сходи, Зиночка, погляди. У ворот Панин, он тебя проводит.

Кибрит уходит.

Знаменский (Томину). Пора знакомиться с нашим ценителем мехов.

Знаменский с Томиным идут в помещение конторы.

Здесь несколько канцелярских столов. На одном из них – полиэтиленовый мешок с шубами. Веревка, которой он был завязан, перерезана так, что узел сохранен; она лежит рядом. Посередине конторы – стул, на нем сидит Силин, человек средних лет, медвежьего сложения. По бокам его – два милиционера.

Входят Знаменский и Томин, останавливаются и некоторое время рассматривают вора. Тот поглядывает в ответ мрачно, исподлобья.

Знаменский (берет стул и садится против задержанного). Я – дежурный следователь. А это – инспектор уголовного розыска. Объясните, зачем вы здесь оказались.

Силин (кривясь). Грыбы собирал.

Томин. Отвечайте серьезно!

Силин (кричит нарочито грубо, но в сущности не злобно, а, скорее, от стремления отвести душу). Ты, чернявый, на меня не ори! Ты меня не пугай! Тоже мне, начальник нашелся! Да я тебя одной рукой по стене размажу! Ты понял, ты?..

Знаменский. И что зря шумит? Взяли его с поличным. Разговаривают, как с человеком. Спрашивают, что и как. Зачем людей напрасно обижает?

Силин. Что мне люди? Что мне ваши разговоры?.. А подите вы, знаете куда!..

Знаменский. Догадываюсь куда. Но хочу вас спросить…

Силин. Не буду я давать никаких показаний.

Знаменский (словно его и не прерывали). Я хотел спросить, не нужно ли сообщить кому из родных, что вы арестованы и содержитесь там-то и там-то.

Силин (непримиримо). Во, какой хитрый следователь! Ты гляди, а?.. Нет у меня никого и ничего. Устраивает?

Знаменский. Это плохо. Значит, и передачу некому принести?.. (Встает, вытягивает из пакета шубу, встряхивает.) Кому же вы тогда эти шубы несли? Самому вроде маловаты будут?

Силин. Показаний не даю. Сказал – и все. Точка. Силин.

Знаменский. Ваше право, Силин, ваше право. (Томину.) Пошли.

Томин и Знаменский выходят из конторы.

Томин. Ну прямо загляденье!

Знаменский. А ты думал, у него в душе растет тюльпан?

Томин. Тюльпан – не тюльпан, но раз засыпался – не хами!

Знаменский. По-моему, он очень растерян. Совершенно не ожидал засыпаться, и вдруг ту-ту, и тюрьма, и горит полночная звезда. Будешь ругаться… Сейчас бы его чем-то сбить, пока он психует… (Подошедшей Кибрит.) Какие достижения?

Кибрит. Тот «москвич» приезжал как раз часа два назад.

Знаменский (быстро, Томину). Кто-нибудь видел машину у забора?

Томин. Из складских никто.

Кибрит. Как обут задержанный?

Томин (не задумываясь). Полуботинки на коже, стоптаны наружу, мысок тупой, размер этак сорок пятый. Если не больше.

Кибрит. Таких следов там нет.

Знаменский. Сколько стояла машина?

Кибрит. Несколько минут.

Знаменский. А точнее? Пять? Пятнадцать?

Кибрит. Ну, знаешь, с точностью до секунды тебе ни кто не скажет… Не больше десяти минут.

Знаменский. Так… Следы замерила, сфотографировала?

Кибрит. Да все я сделала, не волнуйся!.. Надо с задержанного снять обувь. Причем бережно – дабы не отрясти прах с его ног. Прах мне понадобится для экспертизы.

Знаменский. А как я отправлю его в камеру? Босиком?

Томин. Добудем какую-нибудь обувку на складе.

Знаменский. Ну ладно… Нашего друга Силина надо как-то разговорить. Предложения будут? (Пауза.) Ну-ну, друзья, всего четвертый час ночи, а вы уже сонные.

Томин. Видал я таких битюгов. Его надо чем-то шибко огорошить, иначе не сдвинешь. А чем мы поразим его воображение?

Знаменский (задумчиво). Если бы мы знали что-то, чего, по его мнению, не можем знать…

Кибрит (после паузы). Есть одна мыслишка…

Знаменский (вскидываясь). Ну?

Кибрит. Нет, пока не скажу. Еще неизвестно, выйдет ли. (Быстро поворачивается и уходит к дверям склада).

Томин (провожая взглядом Кибрит). Интересно, что за, мыслишка… Ну, а мы? Снова пойдем толковать с этим злыднем?

Знаменский. Да, пойдем толковать. И постараемся найти верный тон.

Томин. Я сейчас. (Сторожу.) Отец! Погоди, дело есть.

Расходятся. Томин договаривается о чем-то со сторожем, Знаменский входит в контору. Здесь все на прежних местах.

Знаменский (садится за стол, достает из портфеля несколько бланков). Ну как, не надумали поговорить?.. (Интонация его спокойна, почти дружелюбна.) Вас действительно зовут Силин?

Силин. Силин и есть Силин. Чего темнить?

Входит Томин.

Знаменский. Имя, отчество?

Силин (с горечью). Имя-отчество теперь не понадобится. «Силин, встаньте!», «Силин, сядьте!», «Силин, отвечайте!» – и весь разговор.

Знаменский. Вам не понадобится, так мне нужно.

Силин. Ну, Степан Корнеич. Дальше что?

Знаменский. Прежде судились?

В дверях появляется сторож с ботиночной коробкой в руках. Томин забирает у него коробку, заглядывает внутрь.

Томин (Силину). Попрошу вас снять обувь.

Силин. Это зачем?.. Если в расход – так вроде еще не заслужил.

Томин вытаскивает из коробки пару теннисных тапочек.

Знаменский (мягко). Переобуйтесь, пожалуйста, Силин. Ботинки вернем попозже.

Силин начинает переобуваться.

Томин (весело). Будем научно изучать ваш жизненный путь, Степан Корнеич… Осторожно, осторожно, чтобы не осыпалась грязь.

Силин (пошучивая через силу). Заживо в белые тапочки – чудеса!

Томин аккуратно складывает ботинки в коробку.

Знаменский. Мы остановились на прошлой судимости.

Силин. Время позднее, гражданин следователь, спать пора. Ложите-ка свой протокол обратно в портфель.

Знаменский. Прежде его составить надо.

Томин. Степан Корнеич сегодня, как большой начальник. Он будет посиживать, а мы ему документики на подпись.

Знаменский (подыгрывая Томину). Верно. Протокол задержания, протокол личного обыска, протокол об отказе давать показания…

Силин (невольно поддаваясь на их тон). Значит, без меня дело не идет?

Томин. Какая же свадьба без жениха?

Знаменский. Да еще и сваты попрятались.

Силин (настороженно). Сваты?

Знаменский. А то нет? На такой свадьбе да чтобы без сватов?

Силин (ощетиниваясь). Сваты тому нужны, у кого свой котелок не варит. А я и без сватов, ясно?

Входит Кибрит.

Силин. Вона! И невеста пожаловала!

Знаменский. Наш эксперт-криминалист.

Силин (с развязностью, явно радуясь поводу сменить тему). Ты гляди, а?! На этой желаю жениться! Точка. Силин.

Кибрит (вкрадчиво). А как же Галина Петровна Родионова, которая вас ждет в Днепропетровске? А ведь обещали: отбуду срок – и прямо к тебе! Что вас понесло в Москву, Силин?

Силин (с минуту глядит на нее ошеломленно, потом лицо его багровеет, он вскакивает, рвется из рук милиционеров). Сволочи! Пусти! Пусти! Я побегу, давай в меня стреляй! Убивай!..

Знаменский. Прекратите истерику, Силин! Раньше надо было кричать.

Томин отводит Кибрит в сторонку.

Силин (в искреннем отчаянии). Пропала жизнь… Все кошке под хвост… Пусти, я побегу!..

Томин (пока Силин продолжает шуметь). Где это ты раскопала, фокусница?

Кибрит (торжествующе). Элементарно. У меня же есть его отпечатки. Вывела формулу, позвонила в картотеку – да, судимый, отбывал там-то. Еще раз позвонила – дежурному на Петровку. Он мне заказал молнию с начальником колонии.

Томин. Обошла… Ну, теперь Пал Палыч его возьмет!

Знаменский (милиционерам). Можете отправить задержанного.

Томин. Пал Палыч!

Знаменский (заколебавшимся было милиционерам). Ведите, ведите.

Силина уводят.

Томин. Ну, знаешь, в голове не укладывается!.. Когда он раскрылся, когда его голыми руками бери – ты вдруг задний ход!

Знаменский (к Кибрит). Тоже считаешь, что надо было ловить момент?

Кибрит. Обидно, что старалась впустую. (Пауза.)

Знаменский (хмуро). По-моему, друзья, вы устали, а у нас еще работа. Давайте выясним отношения после. Часов в двенадцать могу предложить по чашке кофе.

Сцена вторая

Утро. Кабинет Знаменского. Знаменский варит кофе, на столе приготовлены три чашки. Входит Томин.

Знаменский. Не место красит человека, друг мой Шурик. Налить?

Томин. Праздный вопрос.

Знаменский наливает две чашки кофе, достает сахар и коробку печенья.

Томин. О, как в лучших домах. (Пьет кофе.)

Входит Кибрит.

Кибрит. До чего вкусно пахнет!

Знаменский. Хозяйничай сама.

Некоторое время они молчат. После бессонной ночи все утомлены.

Знаменский. Вы по-прежнему ждете объяснений?

Томин и Кибрит молчат.

Знаменский (Томину). По-твоему, я просто сминдальничал?

Томин. И по-моему, и по-твоему, и по-чьему угодно. (К Кибрит.) Разве нет?

Кибрит (уклончиво). Момент для допроса был, конечно, выгодный…

Знаменский. Согласен. Можно было использовать его истерику. Нажать, подхлестнуть. Допустим, он бы что-то выложил. По принципу – нате меня, ешьте! И потом что?

Томин. А что потом?

Знаменский. А потом он опомнится…

Телефонный звонок. Знаменский берет трубку.

Знаменский. Да… да… (Томину.) На тренировку пойдем?

Томин. Побойся бога!

Знаменский. Нет, Женя. После дежурства. Почти не спали. (Кладет трубку.)

Кибрит (подсказывает). Силин опомнится, и?..

Знаменский. И поймет, что его нарочно взяли врасплох. Дали, что называется, под дых и воспользовались.

Томин (с вызовом). Ну и поймет. Беды-то?

Кибрит (стараясь их примирить). Пал Палычу с ним дальше работать.

Знаменский. И это тоже. Как работать, если я для него – враг? И главное, мгновенно рождается обобщение: «Ага, все вы сволочи, вам за это деньги платят!»

Томин (фыркает). Приближаемся к твоему любимому тезису: «Следствие – это не только… но и…» А значит, подследственный должен уходить с просветленной душой и с верой в благородство слуг закона!

Знаменский. Зачем так трескуче? Но… пусть он думает о нас с тобой хоть немного иначе, чем раньше. Ты не против?

Томин (колюче). В принципе – совершенно за. В конкретном случае – позволь посмеяться. Твой Силин – не объект для перевоспитания. Знаешь, что это за фрукт?

Знаменский (осторожно). А ты уже знаешь?

Томин. Да. Я только что разговаривал с колонией – пошел по стопам Зинаиды. Силин сел за драку с телесными повреждениями, хулиганство и сопротивление власти. В колонии сошелся с отпетыми рецидивистами, кого-то изувечил, и ему добавили срок. Ничего портретик?

Кибрит вздыхает, с сожалением поглядывает на Знаменского, собирает чашки. Уходит.

Томин. Материалы из колонии обещали сегодня выслать. Получим завтра к вечеру.

Знаменский (некоторое время сидит молча, подпершись кулаком). Но ведь ждала его эта женщина в Днепропетровске. Значит, и он кому-то дорог… (Пауза.) Пошли, Саша, спать…

Томин. Не могу. Надо по меховщикам полазить – пока не прошел слух, что шубки застряли. Кто придумал их украсть, наверняка подготовил рынок сбыта.

Знаменский. Резонно…

Возвращается Кибрит с чистыми чашками, ставит их в шкаф. Следом в комнату заглядывает секретарша, она держит несколько фотографий.

Секретарша. Зинаида Яновна! Вам просили передать. Осторожно, еще влажные.

Кибрит. Спасибо, Танюша. (Берет фотографии.)

Секретарша уходит.

Кибрит (Знаменскому). Следы твоего любимого «москвича».

Знаменский (оживляясь). Ага! Поглядим…

Он раскладывает фотографии на столе, и все трое склоняются над ними.

Знаменский. Сдается мне, что Силин прибыл на склад именно этим видом транспорта. Просто так на этот пустырь приезжать никому не нужно.

Томин. Человек мог элементарно ошибиться. Заехал, смотрит – не туда. Повернул обратно.

Кибрит (осторожно прикасаясь к одной из фотографий мизинцем). Тут машина остановилась. Кто-то вышел и переминался с ноги на ногу.

Томин и Знаменский придвигаются поближе.

Томин. Следочки изящные. Ничего похожего на силинские бутсы.

Знаменский. Но зато я вижу, что вот здесь расстояние от стоящей машины до шлака такое, что рослый человек мог шагнуть прямо из машины на шлак.

Кибрит. А на нем следов не остается. Силин, пожалуй, мог.

Знаменский (к Кибрит). У протекторов шин есть какая-то индивидуальность?

Кибрит. У всего есть индивидуальность, Пал Палыч. Трещинки, ссадины. Но не станешь обходить гаражи с микроскопом и осматривать все шины подряд… Дадите машину – скажу, та ли.

Томин (по своему обыкновению поддразнивает Кибрит). Небогато у тебя сегодня. А что в отношении владельца изящной обуви? Я не говорю – адрес, но хоть год рождения, например. Или: холост, женат. Неужели не можешь?

Кибрит. Томин, поосторожнее! Я тебе еще пригожусь.

Знаменский (улыбаясь). Ну, чувствую, пора расходиться.

Знаменский и Кибрит наводят порядок в кабинете.

Кибрит. Пал Палыч, есть просьба: пусть Силин завяжет несколько узелков.

Томин. Он их уже завязал.

Знаменский. Зачем тебе?

Кибрит. Когда человек завязывает узел, – Томин, это я тебя просвещаю…

Томин. Большое мерси.

Кибрит. …то узел с точки зрения криминалиста нередко индивидуален, почти как почерк. Хочу сравнить те, что он завяжет сейчас, с узлом, который был на мешке с шубами.

Томин. Когда ты с ним встречаешься?

Знаменский. Завтра с самого утра.

Томин. Надеюсь, допрос пройдет в теплой, дружеской атмосфере.

Сцена третья

Следственный кабинет в тюрьме. Знаменский и Силин. Знаменский упорно держится ровного доброжелательного тона. Силин одновременно и усталый и взвинченный, часто срывается на крик.

Силин. Я с вашим братом говорить не нуждаюсь! Посадили – все! Спасибо!

Знаменский. Уймитесь, Силин. Второй час кричите.

Силин. Да об чем еще говорить? Чего надо, я рассказал. Все откровенно.

Знаменский. А что вы такого рассказали? Что залезли ночью на склад? Что взяли три каракулевые шубы? Что оборвали провода сигнализации? В самом деле, редкая откровенность! Если б не признались, я бы ни в жизнь не догадался!

Силин (со злобой). Веселый вы человек, гражданин следователь!

Знаменский. Работа такая… смешная. Вот, скажем, вы. Только-только освободились, знали, что ждет женщина. Нет, двинули в Москву, где у вас ни кола ни двора. Через неделю пробрались в хорошо охраняемый склад. Говорите, в одиночку. Смешно? Смешно. Кто тогда задвижку подпилил? Кто вам рассказал, где проходит сигнализация и где шубы лежат?

Силин. А тут будет один ответ: катитесь вы… и так далее! Ясно?

Знаменский (отмахиваясь). Ясно, ясно… Меня, собственно, не столько занимает ваша кража, сколько ваша жизнь…

Силин (прерывает). Поговорим о жизни, потом десять лет в зубы – и езжай, Силин, лес рубить? Нет уж! Моя жизнь – она моя, вы в нее не суйтесь!

Знаменский. Придется соваться, Силин. Придется. Рассказывали бы вы сами, что да как. Лучше будет.

Силин. А не расскажу – хуже будет? Да? А что будет хуже? Свой срок так и так получу. Хоть буду вам руки лизать, хоть матом обложу – все одинаково.

Знаменский. Не совсем одинаково, Силин. Чистосердечное признание суд очень учитывает. Сами знаете.

Силин. Что я знаю? Что знаю?! (На него снова накатывает блатной гонор.) Ты меня не доводи, а то я такой… В темный подъезд заходить будешь – бога вспомни… Дети есть – пусть дома сидят… Ты понял, ты? (Угрожающе надвигается на Знаменского.)

Знаменский (ласково). Нервы у вас, Силин, ни к черту. Жалко смотреть.

Силин (вдруг обидясь). А ты меня не жалей! Пожалел волк кобылу… Ты чего ко мне привязался, чего добиваешься?!

Знаменский. Справедливости, Силин.

Силин. Че-во?

Знаменский. Простой справедливости. Человек должен отвечать за то, что он сделал. Тогда справедливо. А за других он отвечать не должен.

Силин. Ха! Насчет справедливости я ученый. Крепко! Справедливость… (Колеблясь, смотрит на Знаменского. Наконец желание высказаться берет верх над недоверием.) Сказать, как я срок схватил?

Знаменский. Я знаю, что была драка в нетрезвом виде.

Силин. Это по бумажке. А по жизни? По правде?

Знаменский. Расскажите, Силин.

Силин. В нетрезвом виде… Я со свадьбы ехал. Сижу в электричке… Нормальный человек может со свадьбы – в трезвом виде?

Знаменский. Трудно, конечно.

Силин. Во! Значит, я пьяный – законно. Еду домой, никого не трогаю. Бац – контролер. «Ваш билет». А я брал, знаю, что брал! Его же потом нашли, если хотите знать! Понятно?

Знаменский. Не совсем.

Силин. Как же непонятно – я ищу, куда дел, а он ко мне вяжется: «Гражданин, сойдемте». Я его отодвинул, он за свисток… Ладно, думаю. Сошли… Ищу билет, чтобы он отцепился… Пристал как банный лист!

Знаменский. Так и не нашли?

Силин. Найдешь тут, когда он на рукаве висит: «Пошли, говорит, в милицию!» А чего я в той милиции не видал? Ни за что драку мне припаяли. Да рази я его бил?! Всего-то стряхнул с руки, чтоб не мешался.

Знаменский. Но он ведь пострадал.

Силин. А тогда не вяжись к человеку, коли такой ветхий!

Знаменский. А дальше?

Силин. Дальше – суд. Красота! Я толкую – билет же был! В отделении, когда карманы выворачивали, его же нашли! А она мне – судья: «Кому, говорит, теперь нужен ваш билет?» Это, по-вашему справедливо?! «Вы, говорит, билет на проезд покупали, а не хулиганить». А?! В гробу я видел такую справедливость!..

Знаменский. Но вы же взрослый человек. Я понимаю, билет нашелся. Понимаю, что обидно. Но вот хоть этот контролер. Ведь у него такая должность. Что с ним было?

Силин. Чего-то там себе отбил.

Знаменский. И в колонии опять драка с телесными повреждениями. Или тоже хлюпик под горячую руку попался?

Силин. Там не хлюпик, там целая кодла была. Кабы я им поддался, мне бы вовсе не жить!

Знаменский. Почему?

Силин. Эх, гражданин следователь, что вы, здесь сидя, понимать можете? Каждый день с одеколончиком бреетесь, котлетки едите… а помыкались бы там, тогда бы с полслова соображали… (Пауза.) Приклеилась ко мне шпана. Сперва смешочки, дальше – больше. «Комод, пойди туда», «Комод, пойди сюда». Сегодня поддашься – завтра вдвое насядут… Каждый день в барак, как на войну, шел. Я один, а они скопом. Раз потолковали (показывает на кулаках), другой, вижу – либо я кого угроблю, либо они меня.

Знаменский. Но администрация колонии…

Силин (негодующе). Теперь Силин должон к начальнику бечь? Просить, чтоб за ручку водили?

Знаменский. Кто был у вас начальником?

Силин. Киреев.

Знаменский. Киреев… Киреев… Нет, не слышал, а и он ничего не знал?

Силин. Узнал. Когда я одному гаду ребра попортил… подошел такой момент… Ну, и кто виноват? Знамо дело, Силин. У него ж в приговоре полная аттестация – какой он есть бандит!..

Знаменский. Сколько накинули?

Силин. Два года припаяли. Справедливо?!

Знаменский (вздыхает). Обидно, Силин…

Силин (размякнув от сочувствия). Теперь, допустим, что есть душевный человек. И в большом авторитете. Он глядит, такое дело, и говорит: «Баста! „Комода“, говорит, не трожь». Вот оно где справедливо-то! Вот где по-человечески!

Знаменский (как о само собой разумеющемся). С ним вы и встретились в Москве?

Силин (разом замыкается, набычивается). Ни с кем я не встречался! Я пример привел – кто мне друг, а кто враг, ясно? (Пауза.)

Знаменский (мягко). Вспомните, Силин, когда вы сидели, считали срок, считали, сколько осталось… Я уж не говорю – год, каждый месяц как доставался, верно?

Силин (неохотно). Ну, верно.

Знаменский. А когда последние недели пошли, уж и вовсе терпения нет, хоть в побег. А?

Силин. Это да.

Знаменский. И теперь снова срок, снова будете считать. Надо хоть сейчас об этом подумать. После останется только локти кусать… Честно советую: не берите на себя лишнего. Чужого не берите.

Силин (упрямо). А чего я чужое беру? Вы мне чужого не шейте. Что мое – за то отвечу. По вашей по справедливости.

Знаменский (подхватывая). Так если по справедливости: не вы выбрали склад, не вы решали, что там взять, не вы собирались продавать эти чертовы шубы!..

Силин (с тем же тупым упорством). Кто же, как не я?

Знаменский. За все хотите сами расплачиваться? (Пауза.) Ведь жалеете теперь, что поддались старому дружку! Поверили себе на погибель. Сидели бы сейчас не в Бутырке, а в Днепропетровске… (Тихо.) Даже не знаю, как ей и сообщить, что вы опять арестованы.

Силин. Свидание дадите?

Знаменский. Дам, конечно.

Пауза. Силин уныло сникает, потом спохватывается, заподозрив подвох со стороны Знаменского.

Силин. Душу вы мне кровяните, чтоб я товарища выдал, да? Что я – хуже собаки? Собака и та своих не кусает! Это тебе, следователь, понятно? Все я один делал. Не было больше никого, и кончен разговор. Точка. Силин. Свидание дадите – спасибо. Нет – проживу. А продажной тварью не буду. Не ждите.

Знаменский (морщась). Я вас, Силин, не покупаю. И в предатели не зову. Зачем друга выдавать… (подчеркнуто) если он вам друг. Только как подумаешь, почему вы, а не он брал шубы и какую долю вы должны были получить… и еще о разном… Подумайте, Силин. И вспомните моя слова.

Силин. Вы мне мозги не вкручивайте. Вы ничего этого знать не можете!

Знаменский. Да, я не знаю точно, как все шло. Пока не знаю. Но не зря я десять лет следователем. Научился понемногу разбираться в людях и в происшествиях… Сказать вам, о чем вы больше всего думали за эти сутки?

Силин. Ну?

Знаменский. Как могло так случиться? Почему?

Силин (нерешительно). Почему я засыпался?

Знаменский. Ну конечно.

Силин (не в силах скрыть волнения). А вы – знаете?

Знаменский. Начинаю догадываться… (Протягивает Силину кусок веревки.) Завяжите мне на память несколько узлов.

Силин. Узлы?.. (Шевелит губами, глядя на веревку.) А-а, дамочка будет експертизу делать! На доброе здоровье. (Ловко вяжет своими огромными ручищами узлы.)