Текст книги "Дневник"
Автор книги: Александр Гладков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)
10 марта. (…) # Пять «советских интеллигентов», якобы получивших разрешение уехать в Израиль, перед отъездом опубликовали в «Таймс» письмо-обращение к «советской интеллигенции» с призывом бороться с расширением «реакции» в СССР[90]. В письме говорится, что «готовится новая кампания против Солженицына», «лежит с инфарктом лишенный всех званий Галич» (!), «умирает в тюрьме Петр Григоренко»[91], под угрозой П. Якир и т. д. Подписи такие: Юрий Глазов, Юрий Титов, Александр Вольпин (Есенин?)[92] и еще два имени я не разобрал. #
11 марта [АКГ в Вахтанг. театре на прогоне спектакля] (…) # Неужели – удача? Даже не верится. # (…)
12 марта. (…) # Вспоминаю: какая же по счету это моя премьера в театре? # «Давным-давно», «Бессмертный» «Новогодняя ночь», «До новых встреч», «Первая симфония», «Ночное небо», «Украденная жизнь» – 7 премьер. Значит – 8-я. # Из них я хотел бы издать 6 пьес (кроме «Бессмертного», написанного в соавторстве, и «Украденной жизни», являющейся свободной переработкой японской пьесы). И к ним прибавить «Путь в Миссолунги», которая не ставилась. А из киносценариев: «Зеленую карету» и «Невероятного Иегудиила Хламиду». (…) #
17 марта. Вчера спектакль смотрела труппа и Худсовет. (…) # (…) После долгие вызовы. Я не хотел выходить, так как прослезился во время финала и мне было неловко выходить с мокрыми глазами, но пришлось. Я был и смущен, и сконфужен из-за этого. # Начальство приняло спектакль более сдержанно, чем сами вахтанговцы, похвалили с оговорками (…)
19 мар. (…) # Оказывается, премьера будет не 25-го, а 6-го апреля (…) # Загадочная смерть в Милане издателя Фельтринелли[93], первого выпустившего «Доктора Живаго». Он миллионер, но был связан с М. Дебре[94], Ф. Кастро, геваристами[95] и пр. и в Италии еще его должны были арестовать, и он скрывался. Еще он любил часто жениться. Парадоксальная фигура середины ХХ века. До венгерских событий был членом компартии. # (…) # Прочитал в № 3 «Звезды» последнюю часть книги М. Зощенко «Перед заходом солнца»[96], написанную в 1943 году. Наивно и малоубедительно. И скучно. И – главное – претенциозно. Во-первых, сам Зощенко не выздоровел, как он заявляет. Встречавшие его в 50-х годах рассказывали об этом. Во-вторых, во всем этом есть некий российский диллетантизм, эдакая доморощенность. # Очерки Марьямова[97] хорошо написаны. # Гладил черный (штопанный) костюм. «Таки я не франт», – как говорится в анекдоте, который любил Константин Георгиевич Паустовский. # Сварил гречневую кашу из брикетов. Мог бы пойти к кому-нибудь пообедать, да неохота выходить. # Днем читал лежа и задремал. И как обычно после дневного сна, проснулся в тревожном настроении. («Не спите днем». Пастернак[98].) Беспричинно, но тягостно. Ну, хорошо, премьера, а что дальше? # И.М. Толчанов[99] после худсовета подошел ко мне и сказал, что я должен написать для него хорошую роль. Ему более 70. То же сказала и Лариса Пашкова[100]. Писать пьесы? Какие? О чем? Обычно мои замыслы созревают десятилетиями. # Кончить повесть о Маяковском? Написать, несмотря ни на что, повесть о Луначарском? Стоит ли? # Роман о лагерном театре? Но напечатать его нет никакой надежды. Сценарий? Тут нужен случай, заказ. # Правильно было бы заняться улаживанием личных дел, наконец. Поставить это, как говорится, «во главу угла». А то все запустил. # Закон моей жизни – довести дела до полного хаоса и потом одним верным ходом все спасти и изменить. Так было всегда. ##
21 марта. (…) Поступок Арб[узова] еще долго не забудется, и отношение к нему изменилось[101]. #
22 марта. Генеральная репетиция «для пап и мам». Полный зал. (…) # (…) Я пригласил Леву с Люсей[102] и Мишей[103] и Володю[104] с женой Таней, Каменских[105] и Костю Есенина[106] с женой и дочерью. Не смог прийти А.П. Старостин[107]. # Смотрю с обычным напряжением. Что за черт! Разучился я смотреть свои пьесы – очень устаю. Да, еще был Борис Натанович с женой. (…) # Саша Каменский сказал Леве, что это мелодрама, сделанная с изяществом и вкусом. Над Сашей властны ходовые модерняжьи стереотипы, и я это предвидел. Наверно так же отнесется и Юра, который будет смотреть послезавтра. Для этой пьесы нужен чистый и наивный зритель[108]. # Идем с Левицким пешком до площади Революции, еду в метро домой, принимаю душ и иду обедать к Борису Натановичу. От него иду смотреть по телевизору футбол у Ц.И. Ее я пригласил на послезавтра. # Формально говоря, был успех, но мне что-то не по себе. Или от обычной горечи, когда сбывается желаемое, или от смутного предчувствия каких-то гадостей. # И – огромная физическая усталость. Почти до изнеможения. #
24 марта. (…) # На спектакле были по моему приглашению: Тоня с Таней[109], Юра Трифонов с Олей (Алла не смогла быть)[110], Костя Ваншенкин с женой[111], Миша Шульман, Кацева с дочкой, ну и Ц.И. Кин с Марьямовым. (…) # Не знаю, был ли кто-нибудь из Твардовских, которым я оставлял места[112]. А.П. Старостин вторично не пришел. # Возвращаюсь домой в изнеможении и засыпаю одетый. Среди ночи раздеваюсь, и уже не спится. # (…) # Солженицын опубликовал какое-то заявление о лакействе нашей православной патриархии, заявляющей какие-то протесты против Кипра и закрывающей глаза на несправедливости в стране из-за страха церковных генералов потерять свои привилегии. Я сам не читал, но будто бы заявление передавала Бибиси[113]. # (…) В ЦДЛ в витрине юбиляров нет моего фото – они писали, чтобы я принес, но я не ответил. Сами могли бы, если хотели. У Лесса[114] много моих фото. Симонова, небось, нашли бы. Ужасно глупо самому нести в Союз завернутое в папиросную бумагу свое фото. ##
(л. 56) [афиша спектакля «Молодость театра» в театре Вахтангова с перечислением исполнителей: Кацинский, Коваль, Иванов, Галевский, Зорин, Кузнецов, Зозулин, Леонов, Вертинская, Малявина, Шашкова, Пешкова и др.]
26 марта. Вчера спектакль шел впервые с проданными билетами (но не через кассу, а сотрудникам Ленинской библиотеки и завода Динамо) (…) Наташу играла Райкина[115], а Нину – Русланова. Наташа – Малявина[116] мне нравится больше, а Русланова лучше Шашковой[117]. Но все это не имеет большого значения в этом крепко-ансамблевом спектакле. # Были Райкин с Ромой[118] (…), какой-то седоусый академик с женой и сын актера Русланова[119]. # Все хвалят, восхищаются. Академик сказал, не зная, что рядом стоит автор: – Умная пьеса! Побольше бы таких!.. Меня представил Симонов, и он долго жал мне руку. (…) # После молодежь в актерском буфете внизу устроила импровизированный банкет с грузинской Чачей, которую специально привез из Грузии грузин-практикант. # Речи, тосты, все хвалят друг друга и меня. Я говорю мало и приглашаю на банкет 7-го. Я еще мало-знаком с большинством актеров и чувствую себя не свободно. Чача эта – порядочная гадость, вроде самогона. Пил я мало, но поймал себя на том, что любуюсь В.М., которая сидела недалеко от меня. Она сказала мне, что читала какую-то «запрещенную рукопись»: должно быть, «Встречи с Пастернаком». Разумеется, их никто не запрещал: просто не печатают. Но в Самиздате[120] она имела, кажется, большой тираж. # Становится грустно, ибо затевать здесь «роман» бессмысленно, а вдруг захотелось, по инерции… # (…) # Как славно пахнет театральный успех! Давно у меня его не было. #
27 марта. [с удивлением читает статью о себе – в Большой Советской Энциклопедии] (…) # Слухи о том, что над Окуджавой собирается гроза. Его вызывал к себе Ильин и требовал письма с отмежеванием от заграничных изданий, но Булат отказался, а на партийном собрании говорили, что текст их разговора уже передавала Бибиси (?!). У Аллы[121] неприятности в Политиздате тоже в связи с редактированием ею романа Окуджавы[122]. Впрочем, я думаю, что с ним обойдется. Булат – человек умный, твердый и гордый. # (…) # Молодая женщина из литчасти театра Вахтангова, с которой я раз-два болтал о том о сем, оказалась внучкой Н.С. Хрущева, усыновленной им дочерью его погибшего на войне сына[123]. Она довольно симпатична.
28 мар. (…) обедает в ЦДЛ, с Окуджавой: # У Окуджавы дела неважны, под него идет глубокий подкоп[124]. Юра ходил в Пахре к К. Симонову. Тот в свое время дал положительный отзыв на роман Окуджавы, против которого сейчас в Политиздате идет кампания. Он просит вмешательства Симонова. Тот неохотно обещает, но удивляется, почему Булат не хочет подписать письмо против изд-ва «Посев»[125]. #
29 мар. [из письма-поздравления АКГ от Ц.И. Кин, с подписью: «Ваша Ц. Кин»] # Я не могу ни с кем Вас сравнивать, потому что Вы (включая все Ваши фокусы, «интриги и адюльтеры», «бирючизм», или как это произнести?) такой, каким должен быть неподдельный художник. #
30 марта (…) # Не запасся серебром, и, когда начали с утра приносить телеграммы, мне нечего было дать письмоносцам. Неловко. Оделся и вышел разменять рубль (…) # В полтретьего пришла телеграмма от Эммы, посланная сегодня в полдвенадцатого. # Жалею, что не уехал в Загорянку, как сначала собирался. Оставил бы на двери записку, чтобы телеграммы опускали в отверстие для почты. # Сижу в нечистой рубашке, небритый и вдруг – звонок. Но на этот раз это не телеграмма, а В[ера]: красивая в красном длинном пальто и вязаной белой шапочке. Она мила и нежна и находится у меня с полседьмого до начала одиннадцатого. (…) Она придет на премьеру 6-го. # (…)
1 апр. (…) # Никого не хочется видеть. Последнее время я сравнительно много бывал на людях и устал от них. ##
2 апр. (…) # Вечером кто-то звонит. Не открываю. В почтовую щель падает записка от Кацевой, что они беспокоятся, что я долго не даю о себе знать. # Но одна мысль, что мне надо благодарить за поздравления, меня бесит. Ненавижу эти церемониалы поздравлений и ответных благодарностей. # Напряжение генеральных и первых спектаклей дало реакцию. Мою обычную – потребность в одиночестве. #
4 апр. (…) # Много сообщений о Солженицыне. Ему должны были вручать премию на частной квартире, но сов. правит-во не дало визу представителю шведской Академии наук. Перед этим, кажется, Солженицын дал большое интервью двум американским корреспондентам, где подробно описал, как его «душат»: не разрешают пользоваться архивами и библиотеками, вскрывают письма, подслушивают телефонные разговоры, непрерывно следят и за ним, и за его друзьями. Несмотря на это, он продолжает писать новый роман «Октябрь 16-го»[126]. # (…) # Вечером, когда звонил Тоне, она мне почитала текст трех телеграмм, полученных на ул. Грицевец. # (…) # Еще не считал, но больше двух десятков телеграмм я наверно получил. И это при моей конспирации. # Идет Страстная неделя. Значит, банкет будет в пасхальную ночь. Забавно! ##
5 апр. Сегодня был просмотр спектакля для ВТО. (…) # Просмотр этот важен, так как труднее зала не будет. #
6 апр. (…) # Половина двенадцатого ночи. (…) # Вернулся с премьеры. Какое-то кисловатое и пониженное ощущение. #
7 апр. [у него была В<ера>, которой дают руководить журналом «Ровесник»[127], и она собирается снимать фрагменты спектакля «Молодость театра»]
9 апр. Вчера после спектакля в ресторане ВТО состоялся банкет (…) # Из общего зала вдруг появилась пьяная и постаревшая Белла Ахмадулина. (…) Кажется, у нее какая-то перетурбация с мужьями. Но дело не в этом. И Ахматова часто меняла мужей. Плохо, что она пьет. И от этого стареет. Ей еще далеко до сорока. #
9 апр., продолжение (…) # Вечером у Ц.И. Смотрю хоккей из Праги. Потом заходит Е.А. Кацева. Белла Ахмадулина порвала с Мамлиным[128]и вышла замуж за сына К. Кулиева (заставив его зарегистрироваться), который моложе ее на 10 лет. Кулиев-отец в отчаянии, звонил ей. (…) Ее богемная бесшабашность губит ее (…) #
10 апр. Звонил Павловой[129] в Комитет печати. Мне предлагают стать членом какой-то комиссии, которая должна рекомендовать книги для перевода на иностранные языки. Это видимо своего рода демократическое прикрытие централизации этого дела, но мне все равно интересно. (…) # Арбузов так и не пришел на спектакль и так и не поздравил меня с днем рождения лично (хотя знал, так как подписал поздравление Секретариата). (…) Ну, как ему угодно. #
12 апр. (…) # В «Лит. газете» снова глупости о Солженицыне. Роман «Август 14-го» бранят люди, заведомо его не читавшие. Это не ново, но по-прежнему глупо. #
14 апр. [читает рецензии на спектакль – П. Антокольского в «Комсомолке» и Н. Лейкина в «Лит. России»[130], а потом еще Р. Вартапетова[131] в «Веч. Москве»] # Вечером у меня Вера. #
19 апр. Сегодня днем в «Новом мире», вечером на спектакле в театре Вахтангова. # Если не ошибаюсь, из моей статейки ничего не выбросили[132]. (…) # Знакомство с зав. отделом критики Литвиновым[133]. (…)
20 апр. Письмо от П.Г. Антокольского в ответ на мое с благодарностью за рецензию (от 17 апр.) # (…) # Вечером у Ц.И. смотрю на ТВ решающий хоккейный матч наших с чехами на чемпионате в Праге. Выиграли чехи, за которых болели все порядочные люди. Наши, бывшие 11 лет чемпионами, лишились этого звания. Это была не победа класса игры, а умного стратегического плана, а также одушевленности и выдержки. # Днем был в поликлинике. (…) у меня нашли подозрение на глаукому. Вот, не было печали! #
21 апр. (…) # Под вечер приходит Лева (а я опустил ему днем письмо). Объясняемся, но катарзиса не происходит. Он доказывает, что «прав»: я не соглашаюсь. Попутно спорим на ряд приватных тем. Вырвавшись из-под моего влияния, он уже заражен чьим-то другим, типа В. Корнилова[134], говорит чепуху о войне во Вьетнаме и пр. Почти кричим друг на друга. Расстаемся, не уговорившись о встрече. # Мила с мужем уезжает в Израиль[135]. # Будто бы А. Сурков на закрытом партийном собрании сказал, что с Солженицыным «надо кончать». Это понимают как его насильственную высылку из СССР. Летом у него развод и регистрация нового брака[136]. Почему-то считают, что к этому приурочат его изгнание. ##
24 апр. Все-таки смотрел вчера спектакль. На этот раз из директорской ложи. (…) Были мои гости: Боря Слуцкий с женой и В.А. Твардовская с подругой. (…) В.А. в восторге поцеловала меня: Боря воспринял спектакль более охлажденно в силу своего темперамента (…) # После спектакля поехали к нему и пили до часа ночи водку. # (…) # Сегодня с утра в поликлинике. Заказываю очки. (…) Бек[137] мне говорит: – Зачем вам пьесы? Пишите мемуары. Вы рождены, чтобы написать «Былое и думы»!.. Я отвечаю, что за пьесы все-таки платят, а за «Былое и думы» в лучшем случае получат наследники[138]. #
25 апр. (…) # Бек мне еще сказал вчера, что в «мемуарах» нужно писать не только «людей», но и «события». – Пишите о событиях!.. #
26 апр. Письмо от Левы. Он «огорчен» и т. п. Жеманничает, как целка. Ладно, напишу ему прямо о сути дела. # (…) # Этой ночью читал свои письма к Ц.И. Она собрала их, перенумеровала, разложила по годам, чтобы сдать в ЦГАЛИ. Письма довольно милы и забавны. Но в них только одна сторона моей жизни. Я вырезал только 10 строчек из одного письма 69-го года (о покушении на Б.[139]). #
27 апр. Письмо от В.А. Твардовской. # 26.IV.72 # (…) # В начале вечера снова ходил в поликлинику. Та же процедура измерения давления в глазной впадине. Изменений нет. В левом глазу давление повышенное. # Написал Леве довольно жесткое письмо, но раздумал его посылать. Но не разорвал, а отложил. Если снова передумаю – отошлю. #
[28 апр.] # Послал письмо (…) – все-таки – Леве. Не сомневаюсь, что я прав, но это противоречит моему старому правилу: ничего не требовать от людей, а посылать их подальше и уходить от них, когда становишься для них обузой. Дружба, не имеющая никаких обязательств, превращается в пародию на саму себя. Считается, что она есть, а на поверку ничего нет. Так пусть же не будет и видимости. # На Леву дурно влияет Юра со своим тупо-инерционным эгоизмом. Я мог бы в два счета «отбить» его, но неохота. #
29 апр. Открытка от В. из Мукачева и письмо от Шаламова. «Вся Москва говорит о “Молодости театра” и мне бы очень хотелось посмотреть спектакль»… # (…) # Никогда я еще так много не смотрел свою премьеру. Обычно мне быстро надоедало. А тут все хожу и хожу. ##
30 апр. (…) # Тоня мне сказала по телефону, что вчера на спектакле действительно была Анна Арбузова[140], но она стеснялась своего вида (в парике, подурнела, обрюзгла) и поэтому не хотела здороваться со мной и Спектором[141]. # От спектакля она в восторге. Говорит, что он «перевернул ей душу». Не спала всю ночь. Передумала всю жизнь и т. д. «В этой пьесе весь Саша». (…) Позвонила Тоне сегодня утром. Это мне все же приятно, так как несмотря на нынешнюю отдаленность, нас многое связывает. Когда-то я принимал ее в Гэктемас[142], потом я привлек в студию и познакомил с Арбузовым. Наконец, Чистополь…[143] #
(90) 2 мая (…) # БДТ в июле будет играть в Москве. Я этому не рад. ##
[Между 2 и 6 мая] (…) # Письмо от Левы. Более злое, чем предыдущее. Ну что ж! Тем лучше! Очень скучно. Нужны перемены. # (…) # Убирался, пришивал номерки на белье для прачешной, выстирал теплое белье (одну пару), сварил макароны и ел их с сыром. Послал Э. бандероль. # Странный звонок какого-то Прохорова[144] с вопросом о моем месте жительства сначала на ул. Грицевец, потом к Ц.И. (будто бы из «Правды» или «Известий» – в двух случаях говорилось по-разному), так и не объяснился. Звонивший записал мой адрес и хотел мне что-то послать, но я ничего не получил. Есть у меня одна догадка романтического порядка, но не уверен (муж В.). (…) # Вечером письмо от В.А. Твардовской. Она пересылает мне письмо своей подруги (с которой была на «Молодости театра»). (…) # Эта женщина видный кореист и японист. (…) # (…) # Написал и послал Леве ответ. Уже нет пыла и гнева, и тональность его иная. Надо прекратить эту дурацкую переписку. ##
6 мая. Впервые в месяц не пошел на «Молодость театра». (…)
7 мая. (…) # Приезжала жена доктора Белецкого[145]. На Украине и в Белоруссии еврейской молодежи фактически закрыт доступ в вузы. (…)
8 мая. (…) # На этих днях (в конце прошлой недели) в Москве был произведен ряд обысков. Будто бы у 14 человек. Искали «самоиздат», кажется. Заграничное радио назвало из обысканных только Якира, у которого забрали его «сочинения». #
11 мая. (…) # Еще новость. Среди тех, у кого был обыск с 5 на 6-е, профессор Пинский[2]. Оказывается, он живет в том же подъезде, где и Ц.И. наверху. Я с ним мельком встречался несколько лет тому назад, но так и не знал, что он живет тут[3]. Еще называют Якира. Будто бы это как-то связано с выпуском «Хроники». # (…) # Вечером у Бориса Натановича[4]. Его запоздалые советы. # По его сведениям, в этом районе (тут дома ЖСК писателей, киношников и др.) в ночь на 6-е было 4–5 обысков с поисками «самоиздата» (а не только у Пинского). #
13 мая. (…) # А у меня в прошедшие сутки были – днем «пик» тоски и безысходности. Почти нестерпимая ночь. Как я теперь понимаю предсмертное настроение Маяковского – вот и у меня тоже весомого «повода» для смерти нет, а жить совсем не хочется как-то. # В. видимо занята в студии у себя. По закону сублимации тоска моя банально прилепливается к желанию видеть ее. Я понимаю, что это «обман зрения», но м.б. и – «якорь спасения», смотря как могло бы повернуться. И с друзьями перессорился, а Ц.И. при всех ее достоинствах все-таки не товарищ. # Хочу ли я «новой станции» в отношениях с Э.? Пожалуй нет, если честно сказать. Я с умилением и трепетом вспоминаю первые годы нашего романа и многое мне больно вспоминать, но когда вспоминаю ее во время прошлогоднего приезда: неровность, капризы, «наука» и пр. – то думаю, что нового повторения этого я не хочу и, появись она, так же буду ею тяготиться. # Снова потеплело. Вечер почти душный. ##
14 мая. Снова на «Молод. театра» переполненный зал. (…) # Перед спектаклем заходил на ул. Грицевец. Разговоры о их лете. # На этот раз обошлось без приступа боли в аорте – сам удивляюсь. ##
21 мая. (…) # 18-го в домоуправлении встретил Л. Фейгельман, которая сейчас называется Л. Рудневой[5]. Вернее, что это она, я понял, уже переговорив с юристкой, с которой она разговаривала (я прервал разговор). Она очень изменилась. Вот кому не идет старость. Мы почему-то не здороваемся. # Господи, сколько воды утекло. 36 лет назад она была влюблена в меня (…). Ярка Смеляков[6] написал о ней стихи, так и называвшиеся «Любка Фейгельман». После меня она влюбилась в Э.П. Гарина. ##
25 мая. (…) # Под вечер собрание уполномоченных по домам ЖСК «Советский писатель». Человек 40. Сидим с Марьямовым. Тут же Л. Фейгельман. Утверждается, среди прочих вопросов, мое принятие в ЖСК и предоставление квартиры. Никто не возражает. (…)
26 мая. (…) # Письмо от В. о том, что ее муж нашел одно мое письмо и произвел скандал. Неясно только, какое письмо и когда именно. Она бодро называет это «смешной историей», но видимо напугана, так как дорожит «домом» как всякая женщина. #
29 мая [на спектакле был наконец и Арбузов, но АКГ так и не дождался разговора с ним, чтобы выслушать его мнение, уехал раньше]
31 мая. (…) # Сегодня в «Лит. газете» воспоминания Ю. Трифонова[7]. Написаны они ничего, но в общем банальны: все это уже писалось о нем сто раз. # (…) # Мое увлечение В. (хотя и вызвало поток стихов) детерминировано (говоря по-научному) моим нынешним одиночеством и трудностями встреч (…). # Было бы ужасным, если бы она меня поймала на слове и приняла всерьез мое красноречие. (…)
1 июня. (…) # Третьего дня у Ц.И. был Юра Тр. Полтора часа разговор шел только обо мне и о нашей ссоре. И он, и Лева очень хотят помириться, но не знают, как это сделать. Юра полупризнает их вину («проявилось равнодушие»). Вот именно. #
2 июня. (…) # Не записал вчера, что когда ехал в Москву, то под Болшевым (не доезжая) под поезд бросился мужчина, оставив в кустах велосипед. Он бросился под третий вагон и ему раздробило голову. Комментарии в вагоне: почему женщины реже кончают жизнь самоубийством – им надо обед стряпать и детей мыть… #
4 июня. (…) # Бибиси сообщает, что Булат Окуджава исключен из партии. 1-го я об этом еще не слышал. Будто бы он исключен за отказ «признать политические ошибки». От него Ильин требовал письма с осуждением его издателей за рубежом, а он отказывался его написать. Человек он стойкий и вряд ли встанет на колени[8]. #
5 июня. (…) # Если говорить честно, то из друзей, с которыми я поссорился, мне больше всего не хватает Левы. Но я не умею мириться. Вот если бы нас свело какое-нибудь дело… Но такого дела нет. А дружеские «катарсисы» за бутылкой и шашлыком мне противны. #
8 июня. Рано утром услышал по зарубежному радио, но плохо и с помехами, что поэт Бродский (тот самый) выслан из СССР и находится в Вене в ожидании американской визы, так же как и А. Есенин-Вольпин, выпущенный в Израиль. Наверно и Бродский не «выслан», а выпущен[9]. #
11 июня. (…) # Ц.И. нашла еще порцию моих писем (с начала переписки до 67-го года) (…) Всего у Ц.И. моих писем штук 120. Много. У этой дурочки В. тоже порядочно. Ц.И. хочет сдать мои письма в ЦГАЛИ. Но там есть довольно скользкие места. Т.е «вольнодумные»[10]. # (…) # Иосифу Бродскому Мичиганский ун-т предложил занять должность «поэта при университете». Он ждет американской визы в Вене. (…) В Израиль он не хочет ехать. Это, конечно, умнее и благороднее, чем сажать людей в сумасшедшие дома. (…) # (…) По «Св[ободе]», которую давно не слышал, передавали 1-ю главу второй книги воспоминаний Н.Я. М[андельштам] «Я». Несколько претенциозно, больше рассуждений, чем фактов. (…) ##
12 июня. (…) # Оказывается, в Париже уже вышла вторая книга воспоминаний Н.Я. Мандельштам. «Свобода» передает со вчерашнего дня текст книги, начиная с 1-й главы. ##
15 июня. (…) # Вчера слушал беседу с Есениным-Вольпиным, находящимся в Риме. Он считает, что КГБ будет и дальше практиковать высылку «инакомыслящих» и что подобная судьба, вероятно, ждет и Солженицына, Якира, друзей профессора Сахарова и еще кое-кого. Он выехал 30-го. #
16 июня. (…) # Думал о том, что многое – и пожалуй самое интересное – у меня проходит мимо дневников. Отчасти потому, что не все стоит записывать, из психологического табу: запишешь – и смутное, неуловимое станет явью, реальностью, страхи оправдаются, дурные ожидания сбудутся… ##
20 июня [АКГ пригласил Леву в Загорянку и там, наконец, происходит их примирение]11 (…) # [Очевидно, из рассказов Левицкого: ] Окуджава держался на парткоме, где его исключали, дерзко. Его просили отмежеваться от предисловия к выпущенной в ФРГ его книге (кажется, Филиппова[12]). Он сказал, что готов выругать Ф., если тут же он сможет выругать его здешних хулителей. Будто бы он даже сказал: – Мне одинаково надоели и они и вы… (…) # Заправлял исключением С.С. Смирнов, который травил и Пастернака[13]. ##
21 июня. (…) # [радиостанции сообщают об аресте П. Якира] # В последний раз я его встретил на дне рождения Стеллы Корытной[14] несколько лет назад, т. е. довольно давно. Он был пьян, криво улыбался и непрерывно говорил. Он двоюродный брат Стеллы и был с женой, дочкой и Кимом. А года через два Стелла повесилась… # Мой разговор на лестничной площадке с его женой. (…) # Зато в Москве слышал, что выпущен Илья Габай[15]. # И. Бродский уже в Лондоне на каком-то симпозиуме поэтов. Он повторил в интервью, что не хотел ехать, но его почти насильно отправили из СССР. Это было 5 июня. Снова отрекся от сионизма. # В Швеции какая-то конференция о «свободе личности» и т. п. Конечно, говорят и о наших делах. Челидзе Валерий[16] прислал целый доклад, который прочли. Дерзкая игра! # (…) Разбирал письма. У меня около 70 писем от Н.Я. Есть коротенькие – записочки. Но есть интересные[17]. (…) Она обычно писала только число и месяц. # По словам Левы, в Москве много говорят о новых антиалкогольных постановлениях[18]. Богема возмущена. А у меня ощущение, что все это уже не раз постановлялось, но не выполнялось и полузабыто. # В Загорянке во всех ларьках еще торгуют водкой. Очевидно, постановление еще не вступило в силу. #
23 июня. Ужасная новость: умер Наум Яковлевич Берковский. (…) # Я рад, что угодил ему своей рецензией на его книгу в «Новом мире»[19]. Маленькая компенсация за все его похвалы и комплименты. # Н.Я. успел сдать в изд-во книгу о немецком романтизме. (…) # Как все это печально. Уходит от меня «мой Ленинград». ##
25 июня. Воскресенье. Жарко. # (…) # В Москве в табачных ларьках пропало «Золотое руно»[20]. Я, хоть и немного, но все-таки покуриваю иногда, особенно сидя в саду под дубом. # Я кончил разборку писем. Их очень много. Хранить все конечно не стоит, но чтобы отделить интересные от неинтересных, нужно еще раз и подробнее все перебрать. # И все же выбросил штук 100 разных. # (…) # Думал вот о чем. Когда-то была тесная кучка друзей. В иные моменты мы и дня не могли прожить друг без друга. Это – Арбузов, Плучек, Шток и я. Все еще живы, но дружба выдохлась. Не произошло ничего мелодраматического, но не только перестали друг другу быть необходимы, но почти все относимся неприязненно, а некоторые (Арбузов и Шток) и почти враждебно. Но что же случилось? Разобраться в этом – значит построить довольно сложный психологический романный сюжет[21]. ##
27 июня. (…) # Надо перепечатать лагерные стихи и пусть лежит в архиве еще одна готовая рукопись[22]. ##
28 июня (…) # Сегодня впервые в этом году купил молодой картошки по 1 р. килограмм и заодно купил новую блестящую (как солнце – как сказал бы Ю.К. Олеша) кастрюльку. Сейчас поставил в этой кастрюле варить молодую картошку. Вот это жизнь! # Завтра последний в этом сезоне спектакль «Молодости театра». Наверное, съезжу. # У пьесы моей не шумный, но серьезный и солидный успех. Больше мне ничего и не надо. # Нет, вру, еще бы денег побольше. #
30 июня. [переписывает письмо Ц.И. с похвалами за рукописный сборник «Сто стихотворений»] (…) # Они у меня были переписаны на клочках бумаги с помарками и наверно нужно перепечатать их подряд, вместе, чтобы в папках лежала еще одна «недвижимость». # Пожалуй, такую большую порцию моих стихов еще никто не читал. ##
6 июля. (…) # Я предпочел бы, чтобы БДТ не приезжал на гастроли в Москву. Сам я не стану искать встреч с Эммой, но вдруг она решит меня повидать? Впрочем, вряд ли это произойдет. Но если… # Ненужные объяснения… # Я уже втянулся в одиночество и только очень редко оно мне в тягость. ## [буквы в последней строке «пляшут», очевидно, тут лист выезжает из каретки]
7 июля. (…) # Примерно с неделю у нас начали глушить также и израильское радио, которое всю зиму можно было слушать в Москве. #
10 июля. (…) # Еще о том, почему я веду дневник. Это способ интенсификации жизни. Прошел день и как бы пуст, но начинаешь записывать – и что-то находится в нем и он остается. А также – по привычке думать за машинкой. Многие мысли у меня формируются только в процессе записывания, т. е. без него они промелькнули бы мимолетно, скользяще и касающе, а так отливаются в фразы. # (…) # Квас и молодая картошка – вот все мое питание в последнее время. Я не жалуюсь: это вкусно. # Разбирал папку с планами «Мол[одости] театра». Первая запись о сюжете сделана в июне 1946 года, т. е. 26 лет назад. Можно сказать, что пьеса очень долго созревала, но в те годы пьеса не могла быть написана. ##
12 июля [АКГ следит за началом матча на первенство мира по шахматам Спасского и Фишера]
13 июля. Не записал вчера, что получил № 6 «Нового мира» с моей рецензией на книгу Ивашевой. Мне ее уже хвалил Н.П. Смирнов. # В номере посредственная проза и стихи и недурной критический отдел. Авторами рецензий являются: Я. Смеляков, Валентин Катаев, П. Антокольский, О. Мороз (не бывший ли муж Светланы Сталиной), я и прочие. # Мой «Монолог о диалогах» написан уверенно и чуть-чуть развязанно[23], но в общем все в нем верно и интеллигентно. # [Фишер не явился на 2-ю партию и ему засчитано 2-е поражение, но на следующий день – он опротестовал его, а потом, 17-го, – выиграет 3-ю]
15 июля (…) # Машинистка перепечатала «Сто стихотворений»[24]. ##
21 июля. Утром приехала Эмма прямо с ленинградского поезда. Кормлю ее цыплятами – табака, купленными вчера в ЦДЛ. Встретились дружески, но с рецидивами объяснений. Ее упреки. [Э. Попова приехала за экземпляром его пьесы, кот. сама хочет ставить в театр. училище]
22 июля. (…) # Полдня клеил и правил экземпляр пьесы для Э. #
23 июля. Утром приезжает Эмма. Возится в саду и пр. # Во второй половине дня появляется Лева с Люсей. # Пьем пиво и чай, едим картошку и копченого леща в саду за столиком под дубом. # Лева рассказывает, что на днях Евтушенко торжественно праздновал в Переделкине свое 40-летие. [пересказ того, как Евтушенко выгнал с праздника космонавта Савастьянова[25] за то, что тот сказал, что правильно, что Окуджаву исключили из партии] Конечно, Евтушенко молодец! # Еще рассказ о посещении Ф. Абрамовым Демичева[26]. Разговор о Солженицыне. Абрамов его хвалит, но говорит, что ему не нравится глава о Сталине в «Круге» как чересчур фельетонная (…) # Вот так, Александр Константинович! Эмма спит в маленькой комнате, а ты щелкаешь на машинке! ##








