Текст книги "Дневник"

Автор книги: Александр Гладков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

21 дек. Зимнее солнцестояние. (…) Чуть пробивается солнце. Ветви деревьев голые. # В такую погоду хорошо после похорон выпить водочки, как это любил и умел покойный. И надо думать, немало будет выпито, как бы в поминки. Да и на настоящих поминках будет выпито порядком. # Спал лучше, хотя и неважно. Но привязался кашель с мокротой, верхний, неглубокий, но частый. # (…) # Смерть Твардовского ничего не изменит в литературе. Он уже выбыл из нее – и даже до своей болезни. Одной темой в окололитературных разговорах станет меньше: о здоровье Твардовского – вот и все. # В последний раз я видел его на похоронах Н.Р. Эрдмана. Помню, как он медленно, еле-еле поднимался по лестнице в Доме кино. Он уже плохо себя чувствовал. Это было недели за три до инсульта, хотя уже тогда говорили, что он «плох». # Знаком я с ним не был, хотя и печатался в «Новом мире» под его редакцией изредка. Несколько раз встретив в коридоре редакции, он смотрел на меня вопросительно, в упор, но не кланялся, а я тоже. Еще я стоял с ним в одном почетном карауле на похоронах К.И. Чуковского и он тоже перед этим все смотрел на меня. Но не поздоровался. Я – тоже. Не думаю, что я мог бы с ним близко сойтись, даже так, как с Эренбургом или Паустовским. И хотя он литературно знал меня – и по своему журналу, и вообще, а Валентина Александровна говорила, что в дни юбилея он особенно отметил несколько писем, в том числе и короткое мое, я и не старался с ним познакомиться ближе, хотя для этого стоило лишь съездить в Пахру и пожить у Юры дня два-три. Но не тянуло как-то по тому, что слышал о нем. # Как-то особенно ярко представляю Костю Ваншенкина, выпивающего и рассказывающего, как он выпивал с Твардовским. У него есть один такой довольно яркий рассказ. Сам Костя прекрасный собутыльник. # У Твардовского было бабье, какое-то непропеченное лицо, но иногда выразительное. #

22 дек. (…) # Лева удивлен, что на похоронах Твардовского было народа меньше, чем у Эренбурга и Паустовского. И почти никакого подъема, хотя советская литература была вся. Фальшивые речи по бумажкам, в почетном карауле недруги. Соложеницын^[217] был и на кладбище, вел к могиле вдову поэта, и потом уехал с ней на машине. Кто-то видел, как он перекрестил могилу. # Потом, как я и думал, все поехали пить в ЦДЛ. # (…) # От Ц.И. записка: приехала Л.Я. Гинзбург и остановилась у Мелетинских^[218]. Уже ищет меня. Будет до января. # (…) # Читаю роман Т. Вулфа. Великолепно. ##

23 дек. Мороз. Кашляю. Не выхожу. Хочется спать, но боюсь ночной бессонницы. # Дочитал Вулфа. Хорошо, а местами великолепно. Какие бы книги писал этот человек, проживи он дольше. М.б. он самый «настоящий» из всех писателей своего поколенья. # (…) # Горькие рассказы Левы о Володе^[219]. Когда он напивается – а он делает это ежедневно почти, – то он начинает говорить, что его «жиды объе…ли». Он имеет в виду замужество бывшей жены Милы и ее предстоящий отъезд в Израиль^[220]. Но весь их разрыв – дело его глупой головы. И когда это происходило, нового мужа Милы еще не было на горизонте. Но кто бы мог сказать, что так будет. А было время, этого Володю исключали из ГИКа <ВГИКа?> за «либерализм» и он весь вписывался в задние ряды прогрессистов. Каково это Леве? # Что там с Эммой? ##

24 дек. (…) # Сижу часа полтора у Ц.И., которой тоже лучше. Ей часто звонит В.А. Твардовская. Соложеницын приехал в ЦДЛ вместе с Кавериным, но его не пропустили. Он прошел в здание с другой стороны. Вдова Твардовского умоляла, чтобы дали слово Дементьеву^[221]. Отказали, хотя он уже написал и ничего в речи такого не было. Она взяла «реванш» на Новодевичьем, не отходя там от Солженицына. Этому помешать уже никак не могли. #

26 дек. Вечером смотрим с Ц.И. передачу «У театральной афиши» по ТВ. Наша беседа за круглым столом с И. Вишневской была показана в конце (с небольшими сокращениями)^[222]. В общем – прилично. С удивлением смотрел и слушал себя: мастит, самоуверен, какой-то «дворянский» прононс, почти генерал Игнатьев. (…) # [известие от матери Эммы: ] Эмме лучше, кажется ничего страшного у нее не нашли и в пятницу ее должны взять домой. #

28 дек. Сегодня в «Сов. культуре» [о 600-м спектакле «Давным-давно» в Театре Советской Армии: АКГ обижен, что его самого, автора, не удосужились предупредить заранее] #

30 дек. [АКГ в ЦДЛ] # (…) исключен Галич. Исключил его московский секретарьят^[223]. (…) # (…) Если бы я не знал его лично так хорошо и близко, я возможно относился бы к нему серьезнее (…) ##

1972

1 янв. Семьдесят второй. Високосный. Посмотрим! # Почти до четырех утра у Бориса Натановича^[2]. Настроение – никуда, кашляю. Но еда была вкуснейшей и настоящее французское шампанское, превосходное. И конечно индейка. Еще был старичок Вольф, потом пришли Васильевы, соседи. Мой спор с Васильевым об эмиграции. # Б.Н. начал по моему совету писать воспоминания и написал главу «Эйзенштейн в Париже». Недурно. # (…) # Калик^[3] часто звонит из Тель-Авивы^[4] знакомым. Он будет снимать фильм о варшавском гетто, но ждет, пока выпустят из СССР оператора А. Кольцатого^[5]. Он не делал никаких антисоветских заявлений и держится в стороне от антисоветски – настроенных репатриантов. # На секретариате, исключавшем Галича (Гинзбурга), за строгий выговор проголосовали: Катаев, Арбузов, Рекемчук и Барто^[6]. Подоплека дела еще неясна^[7]. # В Москву вернулась из ссылки Лариса Даниэль^[8]. Юлий Даниэль живет в Калуге. # (…) # Б.Н. продает свою машину, с тем чтобы купить новую. # Не могу найти свою любимую трубку, английскую – подарок Ильи Григорьевича. Мог потерять ее вместе с телефонной книжкой и м.б. на улице 3-го Интернационала^[9], где я небрежно бросил свой пиджак на кресло, а не повесил. (…) Простить себе не могу – такое разгильдяйство…^[10]##

2 янв. (…) # Обедал и просидел часть вечера у Ц.И. К ней заходил Б.Г. Закс, нервный, взвинченный, подавленный смертью Твардовского^[11]. Говорили о разном. # Исключение Галича подготавливалось неделю. Т. е. за неделю его предупредили. Он сам сказал Марьямову, что «это все старая новосибирская история», но, вероятно, к ней что-то и добавилось. Кто-то сказал, что «досье» о нем довольно пухлое. По сведениям Л. [Левицкого?], Арбузов говорил о Галиче очень резко, но голосовал за выговор^[12]. Кацева опасается расширени[я] акции: например[,] на Копелева, который оказывается, печатается в газетах ФРГ. Евгений Маркин действительно исключен в Рязани, но под соусом «аморалки», хотя на заседании говорилось о пресловутых стихах. # По рукам ходит письмо Солженицына о похоронах Твардовского. Оно коротко и написано лучше другой его «Публицистики»: нет и бога, и разных славянизмов. # (…) # Будто бы через несколько дней в парижской «Монд» будет напечатана статья Солженицына о Твардовском^[13]. ##

(л. 5) [далее в дневник вставлен текст письма Солженицына, озаглавленный «К девятому дню» – машинопись, но другой печати, чем в остальном дневнике АКГ: интервалы больше, 2-я или 3-я копия, с опечатками и особенностями написания:?-жеданно-горькими тяготами … не борожден лоб; вся нечетная дюжина (?) секретариата; раздалутся голоса молодые]^[14] Есть много способов убить поэта. # Для Твардовского было избрано: отнять его детище, его страсть – его журнал. # (…) # К ДЕВЯТОМУ ДНЮ # А. Солженицын #

3 <января>^[15]. # Кажется, все в порядке: пьеса репетируется^[16] и все задержки и паузы объяснимы и естественны. Но меня не покидает состояние неуверенности. (…) Еще никогда мне так не хотелось успеха. Раньше я как-то в нем не сомневался и часто бывал чем-то увлечен и занят, когда меня репетировали. А теперь моя жизнь пуста и эта премьера и ее успех мне необходимы. # (…) # Встретил в булочной Федю Липскерова^[17]. Он где-то здесь живет. Нам не о чем говорить, и мы обмениваемся дежурными вопросами. Он известный конферансье, и его сын уже тоже пописывает в юмористическом роде. Как далеко то время, когда мы дружили – более 40 лет назад… У нас в обиходе были товарищеские, насмешливые клички. Его звали «Фред», меня «Шурик». Варшавского^[18] называли «Джемс» и только Коля Шумов^[19] был просто «Колей». Все мы еще живы и все чего-то добились. Коля – крупный чиновник в Министерстве культуры. Яков – замредактора киножурнальчика. Федя – известный конферансье. Я …? Был еще рядом с нами Боря Толмазов^[20]. Он тоже – народный артист РСФСР, главреж театра. Никакой потребности друг в друге мы не чувствуем. # Так же сошел на нет и второй круг моих друзей: Арбузов, Плучек, Шток. Ссор и драматических эпизодов не было (у меня с ними, во всяком случае). Но все выдохлось. (…) # Война – Рок нашей эпохи – прошла мимо всех. Но другой Рок захватил меня: я один из всех «сидел». Но и тут все обошлось благополучно, если не считать того, что шахматисты называют «потерей темпа». #

5 янв. (…) # Сегодня в Люблино под Москвой открылся процесс Владимира Буковского. Иностранные корреспонденты не допущены. Акад. Сахаров со своими приверженцами – тоже. (…) # Вчера пришло письмо от Эммы^[21]. Товстоногов подлец, она хочет подавать заявление об уходе, я не должен был «сметь» давать Н.И. деньги^[22] – словом, «моча в норме», как говорит Надежда Яковлевна^[23]. Возвращение к комплексу обид – видимо косвенный признак выздоровления, хотя она и пишет, что в марте м.б. понадобится операция. # (…) # Вчера звонил Л.Я. Гинзбург. Как нарочно, говоря с ней, страшно раскашлялся. Она была у Н.Я. и говорит, что у нее «мрачно». # (…) # Донеслись какие-то слухи о Демине^[24]. Он зарабатывает около 3 тыс. франков, все вечера просиживает в каком-то кафе, где его принимают за автора детективов, много пьет кальвадос и джин, физически скверно себя чувствует (гипертония), перессорился со всеми и очень одинок. Но много пишет. (…) # В «Иск[усстве] кино» окончание книги Шкловского об Эйзенштейне. В вопросе об апологии «Грозного» он мелко вертится и лукавит. Но, не ответив на вопрос о «собачьем заказе»[,] нельзя написать портрет Эйзенштейна. Достойней, если он трусит, было-бы закончить книгу на «Невском», хотя это тоже печальный конец. ##

6 янв. (…) # Владимир Буковский приговорен, кажется, к 5 годам заключения (из них 2 года тюрьмы) и еще к 5 годам «по рогам», как говорили в лагере, т. е. к ссылке. # (…) # В Вечерке целый подвал о деле Буковского, написанный с невероятным количеством передержек. Оказывается, я не расслышал: он приговорен к 7 годам заключения. В отчете несколько явных противоречий. #

8 янв. (…) # Еще приходят запоздавшие новогодние письма: от Е.С. Добина, Д.Я. Дара^[25] и В.Т. Шаламова. Открытку от последнего мне переслала М.Н. Соколова^[26] из Загорянки. #

9 янв. (…) # До удивительного ни к кому не хочется идти. В Москве есть 4–5 домов, где мне не удивятся, а обрадуются. Есть домов 10, где удивятся, но тоже обрадуются. Можно было бы восстановить отношения еще с несколькими домами. Но не хочется. Даже к Б.Н., который живет почти рядом. Лучше, чем с другими, все-таки с Ц.И.^[27]. #

11 янв. (…) # Вечером у Ц.И., где и обедаю. Разные разговоры в связи с «книжным делом», т. е. с бесплатной раздачей книг из запасников Лен[инской] библиотеки, о котором мне рассказывали летом Аникст и Р.А.^[28] Хорошо, что я не поехал туда: там нашли какую-то панаму^[29]и идет следствие. (…) # Оказывается, в конце концов за исключение Галича проголосовали единогласно даже те четверо, которые сначала хотели дать строгача. [См. выше, в прим. к 1 янв.] (…) Кто-то из власть имеющих произнес: – Пусть лечится у своих, единокровных…^[30] # (…) # Вечером по городу мгновенно разнесся слух, что завтра в «Литер. газете» будет полоса о семье Солженицына – перепечатка из «Штерна»^[31]. О том, <что> будто бы его дед и отец богачи, а сам Солж. плохо относится к своей тете и двоюродным сестрам. # Ну и что? Как-то это несовременно уже, ставить в вину «непролетарское происхождение». А что касается отношения к родственникам, то я, например, тоже недолюбливаю многих из своей родни и не поддерживаю отношений. #

12 янв. (…) # Отправил письма Генн. Гладкову (композитору) и Шаламову. # В Литературке действительно полполосы о семье Солженицына. Попутно в редакционной врезке называют роман «Август Четырнадцатого» антисоветским. Умнее было бы помолчать. Мало ли что пишет «Штерн»? Но Чаковский отправлял и своих репортеров проверять это на родину Солженицына. И все-таки – гора родила мышь. Когда-то это называли «приемами желтой прессы». # (…) Вялость, но все же пишу о Мейерхольде. За два дня написал 8 страниц, но день пока не кончился. # (…) # До ночи написал еще 2 страницы. # Окунулся в воспоминания. Я конечно не понимал всего в те страшные годы террора, но все же понимал больше других. Всего я и теперь не понимаю^[32]. Но для меня ясно, что в основе была очень целенаправленная акция, которую правильнее всего назвать государственным переворотом сверху с сохранением прежней политической обрядности и фразеологии. Другое дело, что необходимость в десятках тысяч исполнителей, не посвященных в смысл акции, привнесла в нее ту или иную долю импровизации и хаоса, с которой Сталин мирился, хотя и старался ввести это в русло переменами в органах: так сказать, террором против террора. В общем, ему это удалось. Были и случайности (судьба Левы), но гибель Мейерхольда не была случайностью[: ] против таких, как он, и было все задумано. Мог ли он спастись? Мог, если бы быстрее поспешил на службу новому заказу, тому «собачьему заказу», которому стал служить Эйзенштейн^[33]. ##

13 янв. (…) # Работал над «Гибелью Мейерхольда» – всего 14 страниц, но это только половина, вероятно. # Днем недолго у Н.П. Смирнова^[34]. Вечером у Ц.И. Там Кацева, В.А. Твардовская. # Ц.И. смотрел врач: плохая кардиограмма. # Общее единодушие в смысле глупости публикации о Солженицыне. (…) # Оказывается, уже решено, что в апреле где-то на квартире в Москве ему будет вручена Нобелевская премия. Это-то и подлило масла в огонь. # Рассказы В.А. Твардовской о доме, об архиве отца, о хлопотах вокруг комиссии, о трусливом поведении К. Симонова на кладбище, когда тот увидел Солженицына и чуть не бегом в сторону, хотя шел к вдове. Потом рассказы об ее институте, о Нечкиной^[35] и пр. # По сведениям Кацевой, история с Галичем началась так[,] как и говорят – от свадьбы Ивана Дыховичного и дочери Полянского, где пели или проигрывали песни Г[алича]^[36]. Кстати, когда Маргулис, наш умерший парикмахер[,] узнал, что Володя Дыховичный назвал своего сына Иваном, он сказал: – Ну, что ж, старинное еврейское имя! (…) #

15 янв. (…) # Вчера В.А. Твардовская прочитала два стихотворения, присланных семье в связи со смертью Твард-го^[37]. Одно короткое – неплохое, талантливое. Другое – о Василии Теркине, которого не пустили в ЦДЛ к гробу и он пошел в пивную, написано ловко и умело, в манере «Теркина», явно литераторской рукой. В.А. или не хотела назвать авторов, или сама не знает. # (…) # Третьего дня был на ул. Грицевец и там обедал. Т. и Т.^[38] уезжали на каникулы в пионерлагерь МГУ. # По «книжному делу» арестована одна женщина: будто бы она спекулировала полученными даром книгами. Скверно, что она как-то связана с Р.А.М.^[39] # (…) # Еле расслышал по радио, что иностран. корр. передают из Москвы, что у 8 лиц на квартирах были произведены обыски, в том числе у Петра Якира…^[40], а больше ничего не расслышал. (…)

16 янв. [АКГ рассуждает о «посадках»] (…) # И есть еще довольно большая потенциально-оппозиционная армия запуганных и притихших «прогрессистов», изредка читающих самиздат (который заметно сократился, по-моему) и рассказывающих анекдоты. # Галич (Гинзбург), с которым я был в довольно дружеских отношениях в начале 40-х годов и знаю как человека (после лагеря ни разу не встречался) – не «деятель оппозиции», – это тщеславный, соблазненный салонным успехом исполнитель. Глазами читать его тексты нельзя – они литературно беспомощны, но в них есть некая эстрадная выразительность. Впрочем, я всегда отказывался их слушать в записи: это кощунственное паразитирование на лагерной теме (то, что я слышал). И сам он стал как-то противен. Думаю, что он сейчас очень перетрусил и полон раскаяния. Не могу даже представить, с кем он дружит. Кроме того, этот подлец зачитал у меня книгу – биографию Чайковского Н. Берберовой. Я могу простить ему скверные стихи, но то, что он зачитал у меня книгу, – не могу^[41]. #

18 янв. (…) # «Книжное дело» пахнет неприятностями для Р.А.М. Он вызван свидетелем, но не явился. (…) Некая Шоскальская^[42], обвиняемая по этому делу, с ним связана. (…)

19 янв. (…) # В час дня французы передали, что в Киеве был вчера произведен обыск у Виктора Некрасова, подозреваемого в отношениях с группой Дзюбы, о которой говорится, что она занималась «антисоветской деятельностью»^[43]. Что Некрасов был хорошо знаком с Дзюбой – несомненно. Что мог участвовать в либеральной болтовне – но кто же в ней не участвовал иногда? Но кроме этой болтовни, был<а> ли «деятельность как таковая»? Сомневаюсь. # Я незнаком с В. Некрасовым. Писать он стал в последнее время плоховато: небрежно, грязно, смутно. Он много пил, говорят. Это человек сложных комплексов и травм (…). Писатель, много обещавший и человек трагический. # Во всяком случае, это первый обыск у писателя такой известности за долгое время. # Вчера днем в ЦДЛ об этом еще не знали, значит, это случилось только вчера вечером или этой ночью. # Видел вчера еще Н.И. Столярову^[44]. По ее словам, издательские дела комиссии эренбурговской еле движутся. (…)

21 янв. Почта драматурга… Ругательная рецензия на «Молод[ость] театра» из рижской комсомол. газеты^[45], нежное письмо из Центр. театра сов. армии и юбилейная афиша с подписями, вырезки газет. объявлений из Калуги о «Давным-давно». # (…) Как недостатки пьесы рецензент отмечает то, что я считаю достоинством. # (…) # Тоска. Я пассивен, и это уже как болезнь. # Только новая работа может меня спасти. Дела матерьяльные сложны, но бывало и хуже. # (…) # Вот уже конец января, а я все варю себе компот из собственных яблок. До февраля дотяну. # Обедаю по-прежнему редко: покупаю полуфабрикаты антрекотов и ромштексов, жарю яичницу. # В ЦДЛ не тянет. ##

24 янв. Днем на ул. Грицевец. Привез подарки Тане и дал 20 р. на часики. И оставил 100 р. денег. # (…) # «Книжное дело» закончилось тем, что подсудимой женщине Ш. дали 6 лет и больше никого не привлекли. (…) # Рассказывают, что делать обыск у Якира приехали на легковушке, но пришлось вызывать грузовик – так много забрали документов. Будто бы 3 тысячи штук. Был обыск у Кима^[46] и еще у 6–7 человек. Все это, конечно, округлено и преувеличено. ##

27 янв. (…) # С интересом прочитал в «Нов. мире» и повесть Быкова, и воспоминания М. Шагинян, и А.Л. Пастернака^[47]. Вот, все изменилось в журнале – и редколлегия, и редакционный аппарат, а журнал по-прежнему остается лучшим из наших «толстых» журналов. (…)

30 янв. (…) # Со всех сторон твердят, что обыск у Якира продолжался 18 часов. Еще был обыск у Ю. Кима и у некоего молодого человека Генкина^[48], приятеля сына Закса^[49]. #

5 фев. (…) # Зарубежное радио сообщает, что будто бы 30 дек. на Политбюро (откуда это известно?) стоял вопрос о ликвидации периодики самиздата, для чего и были произведены обыски. Несмотря на это вышел и уже попал за границу № 23 «Хроники текущих событий». Подозреваемых в участии вызывали на Лубянку и допрашивали два полковника, которые интересовались также журналом неославянофилов «Вече» и киевским «Украинским вестником»^[50]. Я много раз слышал по радио об этих изданиях, но ни разу не видел ни одного номера. Так что распространенность их преувеличивается. # (…)

9 фев. В первый раз смотрю репетицию – прогон 3-й картины^[51]. (…) # По просьбе Симонова^[52] говорю несколько слов похвальных актерам. Русланова^[53] (прелесть!) уже со мною кокетничает. (…)

13 фев. [по «Маяку»] объявили «Фантазия на музыку из “Давным-давно”». Пели И. Архипова и какой-то баритон, хорошо играл оркестр. # Слушал с удовольствием и подумал – по какому-то боковому ходу ассоциаций – о том, что моя сила в лирической хвале жизни и не нужно мне писать проблемных пьес. И «Молодость театра» ведь – то же… #

21 фев. (…) # В Москве сейчас Генрих Белль. Вокруг него идет свистопляска. Соревнуются: леволиберальный дом Копелевых, праволиберальный: Мельникова и Черной^[54] и стараются не спускать глаз искусствоведы в штатском: Стрженевский и Брейтбург^[55]. На днях Стрженевский упустил Белля. За ним в гостиницу неожиданно приехали от Солженицына и увезли в то время, когда Стрж. сидел в номере. (…)

23 фев. (…) # Сегодня в «Лит. газете» письмо в редакцию В. Шаламова. А только вчера я послал ему записку с предложением встретиться в воскресенье. Любопытно, что заставило его так написать? Беспричинно это не делается. Он не член Союза, и там давление на него оказать вряд ли могли. Но его книжка стихов в плане «Сов. пис.». И все же меня это письмо удивило. В нем говорится, что «проблематика “Колымских рассказов” снята жизнью»^[56]. # (…) # 80-летие К. Федина. Он неуважаем среди писателей. Во многих историях – от Синявского до Солженицына – он вел себя трусливо и недостойно. Юра^[57] поместил в «Лит. России» восторженную заметку о нем^[58]. Он спросил, читал ли я ее. Я ответил, что не стал читать, так как не люблю Федина. Он был смущен. Это я еще мягко сказал. # Юра очень нервничает из-за критики повестей. Я был бы рад таким отзывам, но ему хочется официальной славы, начальственного одобрения. Вероятно, это влияние Левы Гинзбурга^[59], который вибрирует от любых приливов и отливов в уловлении конъюнктуры. # (…) # В статьях о Юриных повестях в № 2 «Вопросов литературы» В. Соколова и Синельникова есть верные замечания, но главное не сказано^[60]. Их сюжеты рассматриваются как отклонения от некой несуществующей нормы жизни, как аномалии: отсюда рассуждения об «отрицательности». ##

25 фев. (…) # Юра говорит, что статья о нем в Литгазете заказана Бровману. [см. ниже зап. от 8 марта] #

26 фев. Еще одно письмо от Е.Р. Симонова. [о новых купюрах в репетирующемся спектакле] (…) # Сегодня в ЦТСА идет «Давным-давно», а через неделю по ТВ снова показывают «Гусарскую балладу». #

28 фев. Вчера^[61]утром у меня один за другим – Миша Шульман^[62] и Борис Натанович [Ляховский]. # У Миши несчастье – жену кладут в больницу с диагнозом: рак. # В 2 часа еду к Шаламову. Он рассказывает мне историю своего письма в редакцию. Как я и думал, у него заблокировали книгу стихов в «Сов. пис.» и цикл стихов в «Лит. газете». При выяснении причин узнает, что все упирается в Союз писателей. Он не член Союза. Разговор с Марковым. – Мы вас примем, но вот вас все печатают за рубежом. Мы знаем, что вы сами не передаете, что это делается без разрешения, но напишите мне об этом, а я покажу это письмо в приемной комиссии… В.Т. написал, Марков передал письмо, выбросив обращение и один абзац, в «Лит. газету». Но В.Т. ни о чем не жалеет и настроен задорно. Он хочет вступать в Союз. Вся беда в его полной оторванности от литер. среды и общей ситуации, с которой он не мог соразмерить своих поступков. И он искренне не понимает, как его письмо могут повернуть против Максимова, например, Каржавина или еще кого-то. В.Т. даже не знал об исключении Галича. Но я не стал ему этого объяснять. Мне стало очень жалко его, и я виню и себя в том, что, хорошо относясь к нему, редко с ним встречался, – в сущности, он жил в полной изоляции, усугублявшейся его глухотой и болезнями, бедностью и пр. # Его комната, где уже довольно много книг. Он умело покупает новинки: показывал мне новую интересную книгу Э. Бурджалова о Февр. Революции^[63]. И снова рассказы о Колыме. О смерти Арк[адия] Добровольского^[64], которого хорошо знал и Шульман. Тот умер в Киеве в инвалидном доме, куда его водворила его последняя жена, киевская поэтесса Костенко^[65]. Чем-то неуловимо его комната, хотя она и довольно большая, напоминает кабинку лагерного придурка^[66]. [!] # От Шаламова еду к Гариным^[67]. # Э.П. плох – таким я его еще не видел. (…) # Ухожу ночью, еду домой на «леваке». Грустно. Жалко Гариных, жалко Шаламова, и себя тоже немного жалко. Тепло. Тает. ##

29 фев. Умер А.М. Ходурский^[68], юбилей которого праздновали в конце декабря на 600-м «Давным-давно». # Вчера днем в ЦДЛ. Обедаю с Абрамовым (переводчиком) и Медниковым^[69]. (…) # Медников спрашивал меня, правда ли, скоро будет мой «юбилей». Я сказал, что не хочу никакого «юбилея». Из Союза не раз звонили Тоне [жене АКГ] о том же, о чем она позвонила Ц.И. [Кин]^[70] # Шаламов показывал мне купленную им книгу – хрестоматию «Родная литература. ХХ век», выпущенную изд. «Просвещение», где есть стихи Гумилева, Мандельштама, Кузьмина, Ахматовой. Составитель – Н. Трифонов^[71]. Теперь можно поверить, что выйдет Мандельштам в «Библ. поэта». # Странное время! Все время происходят какие-то изменения в разные стороны и очень непоследовательно. Давно ли зарезали книгу В.Н. Орлова^[72] и антологию стихов этих авторов в той же «Библ. поэта» и кого-то снимали за нее в издательстве. # Рассказы Шаламова об около-оппозиционном поэтическом фольклоре конца 20-х годов. Поэма о П. Залуцком Михаила Голодного^[73], стихи М. Светлова и даже Багрицкого. Ш. уверяет, что он сам слышал, как Багрицкий читал стихи о Троцком на студенческом вечере. Он тогда учился в МГУ и жил в общежитии на Б. Черкасском, напротив «Комсом. правды». Там сплошное гудение от диспутов и споров. К 1929 году из ста студентов, живших в общежитии, были арестованы и отправлены в ссылку 80 человек. Он сам был взят там в первый раз. Как на диспуте тогдашний ректор Вышинский^[74], рьяно выкорчевывавший оппозицию, получил две пощечины. Потом он ушел в Главпрофобр^[75] и уж затем в прокуратуру. Теория Ш[аламов]а о самоуправном и антиправовом характере «досрочных освобождений» и сравнение [далее текст от руки, почерком АКГ: ] Вышинского и Крыленко^[76] как “”^[77]. ##

1 марта. (…) # Рассказ В.Ш. о том, что Н. Дементьев^[78], поэт, был троцкистом и его самоубийство с этим связано. Ш. даже утверждает, что он застрелился в тот момент, когда за ним пришли. Это было в начале 1936 года. Но тогда как раз была передышка между волнами арестов 1935 и конца 1936 гг. Кроме того, будь за ним нечто эдакое – это могли ему припомнить посмертно в разгаре 1937 г. Было же подобное с секретарем Аджарии… забыл фамилию…^[79] Пастернак написал на смерть Дементьева стихи и напечатал их в апреле 1936 года в «Знамени»^[80]. И все же что-то такое тут есть. Не понимаю, как я в свое время пропустил стихи о смерти поэта. Я был оглушен событиями с расколом среди хмелевцев^[81], влюбленностью и – даже пил… # В Москве все с удовольствием пересказывают историю, как в Болшевском доме творчества киноработников критик Р. Юренев^[82] получил две пощечины от жены актера Анненкова. Он грубил официантке и довел ее до слез. Этот Юренев в одной статье написал, что А. Гладков «использовал в сценарии “Гусарской баллады” мотивы популярной комедии», не сказав, что комедию-то тоже написал А. Гладков, и давая простор для догадок, что он что-то тут у кого-то заимствовал. Дерьмо с ученой степенью. # Собирался поехать на похороны Ходурского, но с утра расстройство желудка. Это бывает у меня редко, и я пугаюсь. И думать нечего о том, чтобы выйти… # Милый Ходурский! Вот кого я с удовольствием встречу на том свете! Он написал мне на юбилейной «600» афише всего месяца два назад: «Дорогого Александра Константиновича поздравляю! Люблю, целую! Антоний Ходурский». Это был любимый мамин актер и особенно в моем Нурине. # В 9 часов по «Нем[ецкой] волне» передали из Лондона, что там достоверно известно, что в Москве готовится суд над престарелым писателем В. Максимовым… # Третьего дня в ЦДЛ после обеда мы пили кофе с Левой и с Боборыкиным^[83] и в это время пришел Максимов и присоединился к компании, сидевшей за соседним столиком в углу прибуфетного зала. Я с ним полу – знаком, т. е. нас когда-то знакомили, но потом мы почему-то перестали здороваться. Когда мы уходили, Лева подошел к нему и спросил полушутя, когда же того станут прорабатывать в Союзе, а Максимов ответил, что это не так важно, а куда важнее найти еврейскую невесту (т. е. эмигрировать). Его и Каржавина недавно вызывал Ильин^[84]. Оба держались дерзко, будто бы. # Версия Б.Н. о возможной судьбе Галича. Доведут до матер. трудностей, потом дадут работу и одновременно постараются завербовать. Это возможно. ##

2 марта. (…) # (…) Индия и Бангла-Деш наши единственные друзья в Азии. В Иране расстреляли 6 коммунистических лидеров. Весь мир говорит об этом, а наша печать набрала в рот воды. # (…) # Слух о возможности высылки за границу Солженицына. Он идет от его приятеля Л. Копелева. # (…) # Прочитал в «Театре» новую пьесу Арбузова «Этот старый, старый дом». (…) Я предпочитаю такие пьески его надуманным и претенциозным «главным» пьесам вроде «Выбора»^[85]. Это почти ремесленно, но уж лучше такое ремесло, чем безвкусные и неумные комедийки Рязанова и Брагинского^[86]. # Их последний сценарий «Старики-разбойники» глуп, неправдоподобен, мелок, несмешон. Только реномэ удачливости заставило его утвердить и печатать. # А ведь Рязанов способный человек! # (…) # Премьера, как ни верти, через три недели. Столько ждал и – как-то перегорело. И еще эти последние споры с Е. Симоновым… # Март! Мой месяц! # Посмотрим! ##

6 марта. Утром заходит Лева. У него папка с письмами Паустовского к Фраерману^[87]. В них два пронзительно-умных наблюдения: уничтожающее о К. Симонове (1942) и, увы, о Гайдаре в Ялте (1938 г.). В связи с Симоновым он говорит о «военном карьеризме», о «добыче счастья и чинов» во время народной трагедии; о Гайдаре сокрушается о его пьянстве, из-за которого тот деградирует. Он заключает: «по-моему, Гайдар уже конченный человек». # Вечером в ЦДЛ на обсуждении юриных повестей (…) # Неприятный осадок после разговора с А. Рыбаковым о Шаламове. [Рыбаков] считает теперь Шаламова «негодяем»^[88]. (…) # Послезавтра «женский день». Ночью улицы уже полны пьяной молодежью. Подвожу девушку, пьяную, с разбитым лицом и почему-то с острой болью вспоминаю Э. #

7 марта. (…) # Бибиси передало сегодня «Завещание Надежды Мандельштам». (…) # Я не ответил на письмо из ЦДЛ о праздновании моего «юбилея». В Союзе я не персона-грата и почестей по третьему разряду не хочу. (…) ##

8 марта. В «Лит. газете» статья Бровмана^[89] об юриных повестях (…). # Дела его хороши, но он нервен и неудовлетворен. Ему хочется и официальной признанности. Я ему объясняю, что нельзя одновременно и писать правду, и желать всеобщего восхищения. Он умный человек и это понимает, но нуждается в напоминании. #