Текст книги "Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ)"
Автор книги: Альберт Беренцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 47 страниц)
Сын Вождя XI
Ночь Возвращения Охотника, Лунный Месяц Дремотных Трав
Отравленный американцами неизвестный русский аул
Ночь была черной, мокрой и ветреной. Весна была отравлена атакой американцев, чутье охотника постоянно напоминало Фаргнорту, что рядом лежит залитая синим ядом область, а в ней мертвецы.
Сын Вождя сторожил небольшой лужок между двумя низкими каменными юртами.
Обиталище колдунов в белых одеждах сегодня ночью охранялось хорошо, Фаргнорт заметил, что его окружили тройным кольцом из нескольких сотен солдат с автоматами. Сын Вождя стоял в самом внешнем кольце, довольно далеко от колдунской гигантской юрты.
Из света здесь был только качавшийся на ветру проржавевший фонарь, под которым и стоял Фаргнорт. Все остальное тонуло в темноте. Из-за этого фонаря разглядеть врага в ночи не сможет даже глаз такого хорошего охотника, как Фаргнорт. Он бы скорее заметил противника, если бы вокруг было совсем темно. Но Сына Вождя поставили именно под фонарем, и разрешения застрелить этот фонарь ему не давали. Поэтому Фаргнорт стоял на освещенном лужке, слушал скрип фонаря, дышал мертвым прохладным ветром и всматривался в окружающую темноту.
Он знал, что совсем рядом, за маленькими каменными юртами стоят еще солдаты, но их скрывала темнота, и Сыну Вождя казалось, что он один во всем мире.
Фаргнорт запутался, он не знал, что делать дальше.
У американцев есть страшный синий яд, так что русские вряд ли победят в этой войне. Американцы придут и убьют всех, и Сына Вождя тоже. Может быть сбежать?
В большой каменной юрте, где Сына Вождя купали в вонючей жиже, и которую он сейчас сторожил, Фаргнорт видел мельком красивую колдунью. Колдунья была в коротком белом платье, и ходила с голыми ножками. К тому, что шаманки у русских ходят с открытыми ножками, Сын Вождя так и не привык. Его сердце волновалось каждый раз, когда он вспоминал об этой колдунье. Интересно, умрет ли он, если возьмет ее в жены? Вообще, мужчина умирает, если попытается взять шаманку. Но Фаргнорту все равно очень хотелось эту колдунью.
Может быть, похитить ее и сбежать домой в Степь? Конечно, отец будет недоволен, что Фаргнорт воровал себе женщину целый год, но ведь в итоге он будет победителем. Жена нарожает ему много детишек, и он будет рассказывать им о своих удивительных приключениях. За этот год Сын Вождя пережил столько интересного и страшного, что послушать его истории придут даже из других племен. Он мог бы стать самым отважным вождем за всю историю племени, вождем, который путешествовал по стране русских.
Конечно, Фаргнорт не будет никому рассказывать про то, что произошло в «республиканском военкомате», и как он чистил отхожее место целый год, и как ему заливали перегной в задницу. Но он может рассказать, как пересек целый мир в своих путешествиях, про поезда и про автомобили, про свою победу в соревнованиях стрелков и про храброго сержанта Казаряна, которому он дал достойную мужчины смерть. А в конце истории он бы рассказал, как похитил колдунью в коротком платье из юрты, которую охраняли сотни солдат с автоматами. И сказал бы: «А этой колдуньей была ваша мама, дети». Он мог бы...
Но Фаргнорт не знал, где его родина, так что бежать ему было некуда. Родная Степь осталась где-то далеко, в другом мире. Ее больше не было. И никакого Сына Вождя не было. А был напуганный, воняющий и изуродованный струпьями человечек по имени «Кутак», в такой же одежде как у всех, и с таким же автоматом. И он был примечателен разве что уродливостью, запахом и незнанием местного языка. А занят этот человечек был в основном копанием земли и мытьем отхожих мест. И домой он никогда не вернется, и жены у него никогда не будет...
В темноте вдруг появилась человеческая фигура, потом еще одна, и еще...
Сын Вождя расслышал злые голоса.
Люди приближались, их было человек тридцать. И шли они прямо на Фаргнорта, они шли к юрте, которую он должен сторожить.
Сын Вождя крепко сжал автомат. Он не знал, должен ли он стрелять или просто не пускать их. Но, с другой стороны, как может один стражник не пустить тридцать человек? Нужно стрелять, поднять тревогу.
Люди приближались, они были в черных пиджаках, и, судя по внешности и языку, были русскими. Но ведь те двое американцев в отравленном ауле тоже ничем не отличались от русских. Как вообще отличить русского от американца, если они совсем одинаковые?
Вот если бы пришли те черные американцы с фотографии, Фаргнорт сразу бы их узнал.
Высокий мужчина с квадратным чисто выбритым подбородком приблизился к Сыну Вождя и помахал у него перед носом какой-то небольшой бумагой:
– Комитет, следственная группа, по приказу полковника Бидонова. Где у вас тут больница? И почему так темно? Вроде же свет в городе наладили. Эй, слышь! Ты в кого автоматом тычешь, животное? Фу, ну и вонь, блядь. Боец, ты жопу подмывать не пробовал?
– Да он по-русски видимо ни бум-бум, товарищ майор. Вы на рожу его гляньте, – сказал другой, – Пойдемте, а то пристрелит еще.
– Так вон же больница. Тут идти одну минуту, – произнес третий, указывая пальцем за спину Фаргнорта.
– Эх, не быть тебе никогда капитаном, Склеенников. Где это видано, чтобы следственная группа КГБ подходила пешком? Мы же опричники, забыл? Мы подъезжаем прямо к парадному входу, а холопы нам дверцу машины открывают, стелются и дрожат. Запомните на будущее – офицер госбезопасности пешком на людях не ходит. А лучше запишите. Это все-таки вопрос престижа.
– Так а как туда подъехать-то? Темно, не видно нихуя.
– Да вон въездные ворота, товарищ майор.
– Пошлите уже, а то от этого бойца воняет пиздец. Меня сейчас вырвет.
– По коням, господа офицеры!
Люди стали уходить в темноту, но человек с квадратным подбородком задержался и грозно посмотрел на Фаргнорта:
– Ты в кого автоматом тычешь, падаль? Фамилия?
– Крийгды-плывриз, – ответил Сын Вождя.
Человек достал бумагу в кожаной обложке и записал.
– Собирайся, рядовой Плывриз. Завтра в дисбат поедешь, немедленно распоряжусь.
Человек ушел вслед за остальными. Сын Вождя так и не выстрелил, но ведь люди отступили, они ушли назад, в темноту, они не смогли пройти. Фаргнорт прогнал этих обманщиков-американцев с их бумажками. Он защитил русских колдунов, он выполнил приказ...
Из темноты вновь появилась фигура, на этот раз одинокая.
Фигура пошатывалась, острый нюх Фаргнорта уловил запах скисшей огненной воды. Запах приближался, и шатавшийся человек тоже.
Сын Вождя разглядел маленькую плешивую головку на тощей шее, неопрятную одежду, крысиные глазки.
У Фаргнорта внутри все похолодело.
Он, тот человек.
Колдун, которого никто не может убить. Тот самый, который воровал огненную воду. Колдун медленно, но неумолимо приближался, вот он уже ступил в свет фонаря. В руке у колдуна была бутылка огненной воды.
– КГБ, генерал Цветметов... Ик... По приказу полковника Поддонова, – заявил колдун, – Следственная группа. Пропустите, рядовой!
Колдун помахал бутылкой перед лицом Фаргнорта. Сын Вождя не знал, что делать.
Этого так легко не прогонишь. Колдун был совсем маленьким, с Фаргнорта ростом, хотя Сын Вождя и сам был намного ниже большинства русских. Фаргнорт понял, что этот американский колдун пришел, чтобы вступить в магический поединок с русскими колдунами в белых одеждах.
Русские в белых одеждах конечно сильны и знают тайны, но с этим даже они не справятся. Он не должен пускать американца. Он не пустит.
Сын Вождя задрожал от страха, но твердо преградил путь колдуну. Американец втянул ноздрями воздух:
– Ебать, от тебя несет. Ты что такое пил, а? Тройной одеколон со строительным клеем? А ведь я тебя помню, бусурманин. Хоть тебе, я смотрю, ебало нормально пожгло. Но я тебя узнал. Хули ты вообще не сдох? Вон, даже Колян сдох, как приличный человек. А ты нет. Неудобно. Слушай, а ты меня помнишь? Помнишь, что бывает, если на меня автомат направить? Ручки-то задрожат. Я же бессмертный нахуй! Как Рембрандт... Или Рембо... Хуй знает, не помню, короче. В общем, я иду за своей баночкой.
Колдун стал, пошатываясь обходить Фаргнорта, Сын Вождя запаниковал.
Фаргнорт помнил старые степные сказки. Как обычно герой побеждает злого колдуна? Хитростью. Ум сильнее колдовства, так учат сказания, которые Фарнорту в детстве рассказывала мама. Любую магию можно перехитрить, так поступает охотник. И Сын Вождя тихонько сказал:
– Я знаю, что этого шамана нельзя победить. На него нельзя направить оружие, его нельзя убить. Но я не буду его трогать, я просто его не пущу. И я не причиню ему никакого вреда. Я клянусь. Просто не пущу.
И Сын Вождя очень осторожно толкнул колдуна, тихонько, чтобы тот не упал и не поранился. Колдун пошатнулся, остановился, крысиные глазки забегали:
– Эй! Ты типа храбрец дохуя?
Фаргнорт еще раз тихонько толкнул американца в плечо.
– Толкаешься, сука? А вот схуяли ты толкаешься? – заныл колдун, – Родина, блять, тебя на помойке нашла, отмыла, одела, обула, накормила. Дала тебе погоны, чтобы ты защищал гражданских лиц, меня, например. А он толкается. Позоришь мундир советского рядового. Как не стыдно? Я, между прочим, пришел забрать свое законное имущество. Мне любимая бабуля баночку завещала. Так и сказала перед тем, как сдохнуть: «Тебе, Цветметов, я завещаю эту баночку. Неси ее достойно!» Это моя баночка. Я вам ее навсегда не давал. Я ее напрокат дал. Чтобы людей спасти. Такое вот у меня доброе сердце, все время страдаю от своей доброты. Вот и сейчас. Мало того, что не дали койки потаскать, хотя я хотел, так еще и баночку спиздили, а она меня любит, между прочим. Она сама сказала! Еще и солдат наставили. Так боятся Цветметова, что целую дивизию захуярили, лишь бы Цветметов не забрал свою баночку. Еще и бусурман привлекли. Ну я тебе ща устрою Куликово поле! Дай пройти!
Но Сын Вождя не дал.
– Слушай, а может ты выпить хочешь, а? – американец сунул Фаргнорту бутылку огненной воды, но Сын Вождя ее не взял.
– Вот поэтому ты и такой злой, потому что не пьешь! Вот как можно вести дела с непьющим человеком? Ты Горбачевской пропаганды что ли наслушался? Уже солнце давно село, а ты трезвый до сих пор. Это же пиздец! Пусти меня... Ну, слушай, а хочешь я тебе денег дам, а? Вай-вай, совсем богатый будешь! Родной колхоз приедешь – все удивятся твоему богатству, падишах будешь, вай-вай! Твоя моя понимать? Деньга, вот.
Колдун достал из кармана какую-то бумажку и стал махать ей перед носом Сына Вождя. Фаргнорт раньше уже видел такие бумажки, но не знал, зачем они нужны. Именно на этих бумажках русские почему-то ничего не писали.
В темноте вдруг послышались шаги, в свете фонаря появился еще один человек.
Сын Вождя не знал, кто он. Вроде бы военный, а вроде и нет. Одет как военный, но одежда синего цвета, а не зеленого. В кобуре у человека был пистолет, а лицо выражало тоску, печаль и отвращение. Такого мрачного лица Сын Вождя еще не видел ни у одного русского.
– Ага, так вот вы где, Цветметов. Похоже, ваша мечта сбылась. Поздравляю, – сказал человек в синем.
Американец весь сразу как-то скукожился, посерел и сник.
– Это какая, гражданин начальник? И что вы здесь делаете?
– Ну как же. Вы же хотели работать в КГБ. А желания имеют свойство сбываться, как поется в песне. Мне только что звонили из госбезопасности. Приказано немедленно вас найти и доставить. Наверное, будут вас на работу брать. Вы уж проситесь сразу начальником Вашингтонской резидентуры, Цветметов. Назначать вас на меньшую должность значит впустую расходовать человеческий материал, с вашими-то талантами.
Колдун посерел еще больше, бутылка у него в руке задрожала:
– Как в КГБ? А че я... Да хули я опять сделал?
Человек в синем нахмурился и положил руку на кобуру:
– Я не знаю, Цветметов. Если честно, не ожидал от вас. Люди вроде вас все-таки обычно по нашей части. На диссидента вы мало похожи, да. И в антисоветском заговоре тоже вряд ли участвовали...
– А вот так всегда, гражданин начальник! Всегда так! – обиженно заорал колдун, – Сами же видите! Распитие в неположенных местах – Цветметов виноват! Гастроном ограбили – опять Цветметов! Самогонщик проебал бутылку своего продукта – ну конечно же Цветметов спер! Кто же еще? Колян забухал и лежит где-то пьяненький – значит все, Цветметов его убил! Антисоветский заговор – тоже Цветметов! Скажите, гражданин начальник, а Афганскую войну случайно не Цветметов развязал, нет?
– Да это все вы в КГБ расскажите. Афганская война – это же по их части. Я, в общем-то, не против, что вами займется госбезопасность, Цветметов. Устал я от вас, если честно. Баба с возу – кобыле легче, как говорится.
– Фу как грубо, гражданин начальник. А вот раньше, когда я был социально близким уголовником, а не политическим, вы себе такого не позволяли. А как за мной комитетчики пришли – так все, можно обзываться.
– Ну извините, Цветметов. Я не хотел вас обидеть. Честно...
– А вот только я не позволю. Раз за мной пришли из КГБ, значит я теперь узник совести, политзаключенный. И я буду требовать строжайшего соблюдения прав человека репрессивным советским режимом. Я в Херсинскую группу напишу...
– В Хельсинскую, Цветметов.
– Да хоть бы и в Хельсинскую. Я везде напишу! И как настоящий диссидент я костьми лягу за свободы сограждан! Для начала репрессивному режиму следует снять все ограничения на продажу...
– Про столь волнующие вас ограничения в работе гастрономов вы тоже в КГБ расскажете, Цветметов, – устало произнес человек в синем, – Пойдемте.
– Нет, не пойдемте! Пусть все знают! Вот за эти грехи забрали Цветметова! За то, что он боролся за свободы гастрономов и доступность главного продукта народного потребления для населения!
– Вы пьяны, Цветметов. Я вынужден применить силу. Заранее извиняюсь...
– А если это по поводу баночки – то ее я в наследство получил! От любимой бабули, которая еще сдохла недавно...
Человек в синем сделал шаг в сторону колдуна.
– Я еще вернусь, сволочи! – заорал колдун и бросился в темноту.
Человек в синем побежал за ним, но, пробежав всего несколько шагов, вдруг остановился и удивленно заозирался.
– Где же он...? Это как...? Только что же тут был. Хм.
Колдун исчез, растворился в дождливой ночи.
Человек в синем растерянно подошел к Сыну Вождя, поморщился от вони и козырнул:
– Товарищ рядовой, разрешите узнать вашу фамилию? Интересуюсь не из праздного любопытства, сами понимаете. Просто в КГБ наверняка начнут выяснять, как это я упустил Цветметова. Поэтому мне нужен свидетель, что он... так сказать, растворился в воздухе.
– Крийгды-плывриз, – печально ответил Фаргнорт.
– Не владеете русским языком? Весьма некстати. Впрочем, ладно. Я тогда обращусь к вашему начальству. Заодно скажу, чтобы вам разрешили внеурочное посещение бани. А то от вас пахнет не очень... Вы уж извините. Всего доброго.
Человек в синем козырнул и ушел.
Дул ветер, дождь усиливался, и ночь была совсем темная. Фонарь раскачивался и скрипел.
Надвигалось нечто страшное, черное и запредельное. Нечто немыслимо злое. У человечества оставались считанные годы, но никто не ведал об этом. Русские ведь не понимают таких вещей. Только шаманки помнят. Нужно все-таки выучить русский язык, узнать, где находиться Степь, взять девушку в короткой юбке и бежать. Бежать, бежать, бежать.
Сын Вождя понял, что он повзрослел.
Не тогда, когда отец послал его воровать жену год назад. Он повзрослел только сейчас. Нужно бежать. Что-то грядет.
Колдун сказал правду, он еще вернется.
Хрулеев: 389
11 октября 1996 года
Балтикштадтская губерния
Было мокро, холодно, темно и больно. Хрулеев ничего не понимал.
Он помнил только шум мотора и светившую ему прямо в глаз лампочку на потолке уазика. Ему все казалось, что боль как-то связана с этой проклятой лампочкой, как будто это вовсе не лампочка, а собственный воспаленный нейрон мозга Хрулеева, сигнализирующий о повреждении организма.
Хрулеев чувствовал себя не человеком, а несколькими сшитыми кусками воспаленной кровоточащей ткани. Больше всего болело в грудине, там дергало при каждом вдохе, хотя непонятно было, где именно болит, боль была обширной и ломящей. Инфаркт у него что ли? Хотя нет, это глупость. Скорее, просто переломаны все ребра. А, может быть, сломанное ребро задевает сердце. У него же нет больших титек, как у Любы, его сердце беззащитно, особенно перед собственными ломаными ребрами.
Правая рука болела ровно и невыносимо, вся до плеча. Кисти Хрулеев совсем не чувствовал и не мог пошевелить ей, там на конце правой руки было только что-то тяжелое и чужое, как будто ему отрубили кисть и приделали на ее место пудовый кусок свинца. Голова трещала, перед глазами плавали яркие пятна.
Еще была острая боль в колене, как будто туда что-то воткнулось. Наверное воспалилась нанесенная когтями филина рана. Задетое пулей плечо было все в крови, но почему-то не болело.
Было темно, Хрулеев не понимал, где он.
Ледяной дождь стучал по проржавевшему железу, лил прямо в открытые раны Хрулеева.
Хрулеев завертел головой, но разглядел только черный шлем в форме маски Дарта Вейдера. Значит, Сергеич. В бою Сергеич не участвовал, а из этого следует, что Хрулеева кто-то привез назад на элеватор. Они на общем собрании что ли? Но собрались здесь только Сергеич и Хрулеев.
Потом из темноты появилась огромная жирная туша Блинкрошева, закутанная по случаю дождя в плащ-палатку. Блинкрошев был похож на Смерть со средневековых гравюр. Капюшон плащ-палатки полностью скрывал его лицо, но нечеловеческий и неестественный бас Блинкрошева не узнать было невозможно:
– Хм... Хрулеев. Герман был обеспокоен затянувшейся битвой и послал нас эвакуировать Любу в случае поражения. Там был Гипералкалоид, да? Интересно...
Хрулеев не ответил, ему было неинтересно, а только очень больно.
– К сожалению, Люба погибла, – продолжил басить Блинкрошев, – Гипералкалоид тоже уничтожен, а жаль. Он бы нам пригодился. Вообще, погибли все кроме тебя. Мы потеряли треть мужчин. Это не так уж и плохо, учитывая, что зима близко, а запасов пищи у нас совсем мало. Но Герман рассчитывал на победу, и кроме того, как тебе наверное известно, был неравнодушен к Любе. Вождь пребывает в глубокой депрессии.
Наш оружейник тоже мертв, так что будь моя воля, я бы назначил тебя на его место. Однако, Герман, когда он придет в себя, безусловно обвинит тебя в поражении, как единственного выжившего. Вероятнее всего, он просто сочтет тебя дезертиром и скормит Молотилке.
Я этого не хочу, Хрулеев. Я полагаю, что ты еще можешь быть нам полезен, особенно сейчас, когда наши человеческие ресурсы истощены этой проклятой битвой за картофельное поле. Так что тебя надо убрать долой с глаз Германа, чтобы Вождь не видел тебя, когда оклемается. Поэтому я перевожу тебя в рабы.
Пойми меня правильно, Хрулеев, это в твоих же интересах.
Вижу, что ты ранен. Но, к сожалению, врачей у нас не осталось. Плазмидова еще жива, но вероятно уже никогда не сможет никого лечить. Увы, она не в том состоянии. Так что помощь тебе окажут твои новые товарищи – рабы. Они должны были научиться это делать, ведь их мы никогда никак не лечили. И если они при этом до сих пор живы – значит, как минимум, умеют оказывать первую помощь. Логично? К кузнецу его!
Хрулеева потащили сквозь темноту и дождь и затолкали в какое-то очень теплое, сухое и приятное место, где пахло гарью.
– Башку ему побрейте, – распорядился кузнец, громадный широкоплечий человек, – Ну че, каким номер тебя клеймить? Какой твой любимый? У тебя есть счастливое число?
Хрулеев не ответил, вместо этого он действующей рукой потянулся к какому-то острому штырю, валявшемуся на полу.
Хрулеева ударили ногой в грудь, он заорал от боли и упал на спину. По грудине разлилась обжигающая боль, как будто внутрь залили кипятку. Двое людей из личной охраны Германа, имен которых Хрулеев не знал, держали его, а Сергеич сбрил машинкой Хрулееву все волосы на голове.
– И тряпочкой ему башку протри, – посоветовал кузнец, – А то волос в ожог попадет – может быть гниль, заражение и тому неприятные вещи.
Кузнец бросил на жаровню большие кованые стальные цифры – три, восемь и девять. Выбрал он их наугад, просто запустив руку в ящик с клеймами.
– Покрепче держите, особенно башку, – распорядился кузнец, – А то я ему ткну случайно горячим железом в глазяру – и будет у вас полуслепой бесполезный раб. И все труды насмарку и псу под хвост.
Но Хрулееву было плевать на собственную «глазяру», он продолжал вырываться.
– И очень глупо, – заметил кузнец.
Когда он припечатал ко лбу Хрулеева первую раскаленную цифру, Хрулееву больше всего захотелось потерять сознание от боли. Но спасительное забытье не пришло, Хрулеев впервые в жизни завизжал.
Когда кузнец припечатал вторую цифру – ощущение было таким, как будто Хрулееву вогнали в голову железный щуп, прошедший через череп насквозь, от лба до затылка, и намотавший на себя мозг.
Только когда кузнец клеймил Хрулеева последней цифрой в третий раз, только тогда он, наконец, потерял сознание от болевого шока.
