Текст книги "Рассказы Чумы (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Глава 5. Одно обещание

Маленький оборвыш стоял на холодной, промозглой улице и смотрел на быстро надвигающуюся грозовую тучу.

Осень выдалась особенно ледяной, и те немногие чахлые ростки зелени, которые смогли выжить на иссушающем солнце без полива, поникли за первую неделю сентября. Он уже искал в мерзлой, вставшей комьями земле, старые корнеплоды. Нашел только слегка подгнившую картофелину – обтер грязным рукавом, содрал тухлую кожицу и сейчас, жадно чавкая, вгрызался в белеющую сердцевину.

Наконец мальчишка доел, притопнул несколько раз рваными башмаками, засунул холодные ладошки в рукава и нехотя двинулся к виднеющемуся издалека нагромождению бараков. Студеный ветер все усиливался. Туча закрыла собой бледное, стылое небо, обещая совсем скоро разрезать его серым потоком воды. Первые капли тяжело упали на дырявые лохмотья маленького человечка. Следовало поторопиться, чтобы не промокнуть, и он побежал.

В зачумленной хибаре никого не было, и мальчонка, не раздеваясь, залез под дряхлое ватное одеяло, не стираное уже много месяцев. Холод пробирал до костей. Плохонькая печурка в углу не топилась дня четыре, а то и больше. Надо было сходить за хворостом, но за стенками убежища уже забарабанил ливень.

Дверь приоткрылась, и в проеме появилась истощенная женская фигура, с которой стекали ручьи дождя. Прижимая к себе замызганное одеяльце, в которое было завернуто худенькое маленькое тельце, она скинула с ног обмотки и протащилась к сломанной деревянной кровати. Подняв с неопрятной постели комок ткани, в котором угадывалось полотенце, нищая принялась обтирать малышку.

Покончив с этим, мать вынула из-за пазухи сверток и бережно развернула его. Внутри оказался ломоть зачерствелого хлеба. Тонкими руками аккуратно разломила его на две части. Подумав, от большего куска оторвала совсем крошечный, съела; остальное протянула сыну. Тот схватил и сразу принялся жевать; женщина в это время занималась тем, что ссыпала крошки себе на ладонь.

– Мам, дай еще, – прогнусил оборвыш.

Несчастная тяжело вздохнула.

– Больше нет, сынок, – она осторожно отложила вторую половинку рядом, и посадила на колени девочку, поглаживая запутанные русые волосенки.

– Мам, ну как нету, вон же еще осталось, – мальчишка указал на лежащую на кровати краюху.

– Это сестренке твоей, – терпеливо объяснила мать, взяв еду и пытаясь вложить ее в губы ослабевшего ребенка. – Ей тоже надо что-то кушать.

– Она может титьку поесть, – не уступал сын. – А мне еще завтра дрова надо носить.

Женщина ничего не ответила – она была занята кормлением. Потеряв терпение, малец подскочил и вырвал хлеб у нее из рук, мгновенно принявшись заталкивать пищу себе в рот. Ошеломленная, та закричала:

– Что ты делаешь!

Но сын уже, торопясь, давился едой. Мать, обессилев, медленно опустилась на пол, прижав к себе кроху, и закрыла глаза. По испачканным копотью щекам поползли две блеклые дорожки. Вынув обвисшую грудь, в которой давно уже не было молока, она вложила сосок в ротик малышки. Девочка нервно чмокнула несколько раз и затихла.

Казалось, в лачуге остановилось время. Мальчишка, наевшись, завернулся в одеяло и отвернулся к стене. Измученная женщина сидела в той же позе, изредка покачиваясь из стороны в сторону.

За окнами стремительно темнело, ливень нещадно хлестал по перекошенной крыше, словно стремясь пробить ее насквозь. В комнатенке воцарилась тишина.

...Проснувшись, оборвыш первым делом прислушался: не слыхать ли стука дождя. Затем скинув одеяло, поднялся. Матери с сестрой дома не оказалось.

Насобирав палок и веток в ближайшем лесу, он затопил печь. Уселся рядом, блаженно щурясь и греясь возле огня. В сонной хмари прошел весь день.

Мать не вернулась ни вечером, ни на следующее утро.

... Спустя пять лет в истерзанную голодом деревню стали приходить. Старые бараки поднимали свои колченогие двери, принимая больных и убогих, похожих на ходячие скелеты, людей. А те все шли и шли, будто больше негде было места умереть и оставить навечно свои кости. И природа словно смилостивилась над сумасшедшими, и дала неслыханно богатый урожай за последние десять лет – несколько мешков овощей да с десяток кулей картошки. Это было весьма щедро для давно опустошенной земли.

В один из теплых осенних вечеров щуплый парнишка шел через неухоженное кладбище к себе домой – в древнюю, грозящую рассыпаться хибару. Впрочем, в те времена кладбище было повсюду – оттого путь вышел бы непримечательным, если б не одно обстоятельство.

Проходя мимо очередной могилы, мальчик зацепился за что-то драным башмаком. Нагнулся, разглядывая блеснувшую в свете вечерней луны находку, разгреб ворох опавших листьев, и вытащил небольшой, остро наточенный серп. Железо ничуть не заржавело, словно и не лежало вовсе под проливными осенними дождями – напротив, оно сияло, как новехонькое, будто его вчера вынесли из кузницы.

Нищий провел пальцем по краю лезвия, и вздрогнул, порезавшись. С указательного пальца на землю медленно закапала кровь. Он стоял, завороженный своим приобретением, как вдруг сзади послышался голос:

– Не твое.

Оборвыш вздрогнул, обернувшись. В нескольких метрах выше по тропинке стоял молодой человек в одежде белого цвета, резко контрастировавшей с окружающим запустением. Льняные кудри мягкими волнами спускались на плечи.

– Не твое, – повторил он мягко и мелодично. – Положи.

Послушный воле этого странного чужака, мальчишка осторожно положил серп на землю. Тот вздрогнул, как живой, и скрылся под кучей листьев.

В задумчивости незнакомец разглядывал ребенка, одетого в рванину.

– Ты хочешь есть?

Парнишка яростно закивал головой.

– Пойдем, – решительно поманил юноша его за собой. – Я дам тебе еды.

Малец ожидал, что «дядька» возьмет его за руку, как когда-то это делала мать, но чужак даже не обернулся. Тогда мальчик заторопился, догоняя, и засеменил рядом.

– А что мне нужно сделать? – спросил, несколько приободрившись.

– Тебе? Ничего, – рассмеялся молодой человек. – Ты просто будешь должен мне одно обещание.

– Одно обещание? – недоумевая, спросил мальчуган. – А как это?

– Одно обещание, – повторил незнакомец. – Ничего сложного.

Глава 6. Всадник без лицензии

После того, как за брюнеткой закрылась дверь, и мы все дружно высказались на тему ее личности, в комнате наступила тишина. Каждый думал о своем.

Наконец Брань нарушил идиллическое молчание:

– Кто что думает по этому поводу? Предлагаю высказаться по порядку.

Я качнула головой:

– Что мы имеем? Пропавшего Глада, его артефакт, фразочки лживой насквозь сущности. Кто может дать гарантии, что Падшие не решили использовать нас в роли цепных собачек? С тем же успехом Глад может оказаться на Темной Стороне, а не на Светлой. А нам потом придется еще разбираться с Крылатыми – за то, что полезли без спроса в их вотчину.

Брань нахмурился:

– И что ты предлагаешь делать?

– Собирать информацию. Мы можем не успеть помочь Гладу, особенно если учесть, сколько времени прошло. И почему Князья Тьмы отправили своего приспешника так поздно? Они выжидали, рассчитывая на то, что Четверо поспешно засунут куда-нибудь свои головы и там их и оставят. К тому же – увы – мы не сможем попасть в Райские кущи, иначе нас самих ждет участь Глада. А если и сможем каким-нибудь чудом, то тогда нужно найти проводника. Без карт, без знания расположения Кругов есть риск никогда не выбраться со Светлой Стороны.

– Тоже верно, – согласился красный всадник. – Но на этот счет у меня есть некоторые мысли... А ты что скажешь, Мор?

Мор с горечью хмыкнул:

– Что тут думать? Чума все правильно сказала. Так что можно искать замену на место Глада. Ведь вам не привыкать к этому, я так понимаю?

Было заметно, что сказанное сильно разозлило Брань. Он буквально зашипел на брата:

– Заткнись! Если тебе всё кажется таким простым, может, мы и тебя поменяем?

Бледный Мор стал еще бледнее. Я б даже сказала, что его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он выхватил из-за пояса серп и крикнул:

– Попробуй, братец! Только учти – как бы тебе самому не подохнуть!

– Эй-эй-эй! – забеспокоилась я. – Парни, предлагаю прерваться. Еще между собой не хватало перегрызться!

Но меня, разумеется, никто не стал слушать. Брань уже сжимал в стальных пальцах пылающий акинак и наступал на брата. Мор взмахнул серпом, пытаясь достать красного всадника, но тот коротким рубящим движением отбил оружие смерти, и нанес ложный выпад снизу. Противник, однако, не купился на финт и резко отскочил назад, так что меч просвистел в сантиметре от него.

Проклиная эмоционально неустойчивых товарищей (эх, как же не хватает флегматичного Глада!), я схватила первое, что попалось под руку. Это оказался журнальный столик из черного стекла. Вот его-то я с превеликим удовольствием и отправила прямиком в дерущихся.

Те не обратили на него особого внимания, резво отскочив в разные стороны, и продолжили бой. Мор уступал напарнику в силе, но зато выигрывал в ловкости. Шумный Брань в битве был менее поворотлив, чем бледный всадник, и тот почти достал его, чиркнув серпом по оголенному предплечью. На смуглой коже вспыхнула красная полоса, и рана тут же начала затягиваться. Что поделаешь, Четверых не так-то просто убить в этом мире – артефакты надежно поддерживают нашу регенерацию.

От этой парочки у меня уже начала болеть голова. Я только собралась пустить в ход немного магии, но Брань опередил меня, швырнув меч в брата. Акинак прочертил в воздухе алую полосу, трансформируясь в двухметровую огненную змею, и упал на плечи Мору. Горящая рептилия мигом обняла всадника за шею и свилась в кольца. Полупридушенный, тот выпустил из рук серп и принялся отрывать от себя назойливое пресмыкающееся, при этом умудряясь злобно ругаться.

Что-то во всем этом было неправильно, но я никак не могла поймать ускользающую в подсознание мысль. Это было очень, очень важно. Важно что?

Мои размышления остановил Брань.

– Почему бы тебе не воспользоваться своей магией, брат, чтобы освободиться? – вкрадчиво спросил он у пленника.

Тут до меня начало потихоньку доходить. Я уставилась на Мора, открыв рот.

Бледный всадник на секунду прекратил попытки освободиться, а Брань продолжал:

– Почему же ты никогда не пользуешься силой Смерти в драках, а? Почему ты всегда отговариваешься тем, что якобы не готов, не прочувствовал ее до конца? За тридцать лет не освоился со своим вторым я?

Обвиняемый угрюмо молчал.

– И почему ты сегодня, когда мы увидели Велиал, вместо того, чтобы поддержать меня магически, швырнул в стенку серп... – задумчиво продолжила я.– Точно! Именно это я и хотела спросить у тебя, когда демон ушел.

Брань ухмыльнулся.

– Мы давно заметили с Гладом, что ты многое от нас скрываешь. И все ждали, хотели поймать тебя на горячем. Но ты был достаточно умен все эти годы, чтобы вывести нас на твоих покровителей. Прикидывался новичком, задавал глупые вопросы, на которые отлично знал ответы. Ну что, расскажешь нам, где ты взял серп? На чьей ты Стороне? И, если ты Темный или Светлый, то как держишь в руках оружие Четверых?

Лицо Мора искривилось:

– Скажу. Освободите только меня.

– Нет уж, – зло роняя слова, сказал красный всадник. – Сначала послушаем.

Мор попытался ослабить хватку змеиных колец на шее, и, когда ему это не удалось, ответил обреченно:

– Хорошо. Но вы все равно мне не поверите.

– Верить или нет – это наше дело, – наставительно сказал его противник. – Говори, не стесняйся.

Мор вздохнул:

– Ни на кого я не работаю. Сил у меня действительно нет, и никогда не было. Я ненастоящий всадник.

– Кто б сомневался, – хмыкнул Брань.

– А серп я нашел случайно, – не обратил внимания на сарказм схваченный. – Обнаружил его возле своего дома, утром, когда собирался идти на работу. Он мне очень понравился... Было в нем что-то завораживающее. Серп и привел к вам. А когда я понял, кто вы такие, и что можете... Не смог отказаться.

– Действительно, не очень похоже на правду, – протянул Брань. – Ты был настолько глуп и решил, что мы тебя не раскусим?

– Я ж не знал, что так все выйдет, – оправдывался пленник. – Сначала решил, что вы сектанты. А когда сообразил, поздно уже было. И страшно.

– А сейчас не боишься? – старший разозлился еще сильнее. – Распилим тебя прямо тут на кусочки – вот этим, так понравившимся тебе серпом!

Я в этот момент напряженно думала.

– Подожди, – остановила раскричавшегося и покрасневшего от ненависти брата. – Велиал сказал, что для ритуала Светлым нужна кровь всех Четверых... Но если предшественника Мора уничтожили, а сам он – не бледный всадник, то... Где же тогда настоящий Четвертый?

– Действительно – где? – послышался от дверей девичий голос.

Глава 7. Война грядет

Тюрьма была восхитительна.

Нет, здесь вряд ли предполагалось наличие высоких потолков с золоченой лепниной или азиатских пышных ковров. Не находилось поблизости и нефритового столика на точеных ножках, на котором стояли бы хрустальные блюда и чаши со всевозможными яствами и напитками.

Но здесь было комфортно.

Вполне.

Помещение, в котором с трудом могли бы присутствовать двое, выглядело невыносимо просторным благодаря белым сияющим стенам. Свет, исходящий от них, казалось бы, должен бить по глазам. Но вместо этого он приятно рассеивался в пространстве, создавая ощущение домашнего уюта.

В воздухе пахло весенним дождем, свежескошенной травой. Пить не хотелось, есть тоже.

Босые ступни, едва касающиеся пола, мягко щекотало. Внизу можно было разглядеть подобие милого барашкового облачка, чьи шерстинки слегка дотрагивались до ног. Вверху зияла белесая, туманная пустота.

Кандалы, притянувшие его к стенке, нежно обнимали кисти рук. Несмотря на проведенные здесь несколько дней, кожа на предплечьях нисколько не пострадала от железных колец.

По всему выходило, что он в Раю. К этой логичной мысли пленник пришел уже на первые сутки своего заключения.

Смешно.

Однако ситуация, выглядевшая такой забавной вначале, начинала принимать нехороший оборот. Хотя бы потому, что Крылатые, так легко поймавшие всадника по его же глупости, до сих пор не удосужились навестить захваченного.

Значит, Гладу нечего было предложить им в обмен на свое существование подальше от Райских кущ. То есть он рисковал провести здесь довольно продолжительное время.

Достаточное для того, чтобы даже бессмертный смог окончательно исчезнуть. Хотя он и не замечал пока признаков того, что метафизические силы вытекают из его плоти.

А кто сказал, собственно, что процесс умирания ощутим?

Всадник прикрыл глаза и снова сосредоточился на магических формулах. Но ни сочетание нескольких заклинаний, ни новые, только что изобретенные принципы, не могли ни на секунду ослабить проклятые оковы.

Глад задышал, приводя в порядок голову. Ключ обязательно существует – надо будет просто попробовать еще раз. И еще. Пока цепи не лягут возле его ног.

А пока нужно расслабиться и восстановиться после неудачных попыток.

Он снова закрыл веки, переносясь в далекое прошлое.

... Прекрасная родина, распростертая на тысячи стадиев, легла перед его мысленным взором. Чудесные рукотворные водопады, удивительные висячие мосты, заполненные до краев котловины с прозрачной голубоватой водой. Зеленая равнина без конца и без края.

Имя которой – Атлантида.

Могущественное, великолепное государство, созданное на месте засушливой пустыни, не имело себе равных. Оно подчинило все соседние страны – непокорные расы, ранее не склонявшиеся ни перед кем, отдавали свои земли без боя. Оно возвысилось, чтобы никогда более не падать. Оно стало изумительным оазисом в этих краях.

Многое, многое можно было рассказывать о нем.

Десять царей защищали остров от бед и горя. Неудачи не знали сюда дороги – мудрые атланты умели править своим народом.

В центре Атлантиды стоял величественный, необыкновенный дворец. Сделанный целиком из камня, он напоминал невесомого лебедя, гордо изогнувшего шею в приветственном крике. Каменные блоки, из которых было сложено строение, сочетались под самыми разными углами. Среди них попадались и десяти-, и двенадцатигранные, и совсем неправильной формы. Однако, тщательно обтесанные, они лежали настолько плотно друг к другу, словно это были кусочки одной большой мозаики.

Высокие башни вонзались в солнечное, ярко-голубое небо. Их шпили были покрыты аврихальком, от которого шло таинственное зеленоватое свечение.

Рядом возвышалось два прекрасных храма; один из них был полностью окутан золотом, другой – серебром. Внутри от восхода до восхода горели сотни светильников.

Пять колец окружали строение. Три из них представляли собой полноводные каналы; два выглядели как земляные насыпи. Через воды были перекинуты узорчатые мосты – после заката солнца они все по сигналу поднимались ввысь. И днем, и ночью сооружения охранялись двадцатью стрелками – так, что никакой враг подобрался бы незамеченным. Наружный канал выходил прямо в море; отсюда торговые корабли беспрепятственно заходили во внутренний порт. Редкие руды, пряности, необычные ткани, керамика – все это поставлялось чужеземцами бесперебойно.

За кольцами сразу располагалась круговая каменная стена и мощные, в два плетра толщиной, широкие ворота, покрытые оловянным литьем. Дальше шли каменоломни, в которых добывались кварцы и строительные материалы. Медь и серебро черпались на окраине.

Следом полукругами раскинулись городские улицы. По ним неспешно прогуливались местные жители, одетые преимущественно в зеленые и голубые хитоны, часть из которых была подпоясана золочеными, а часть посеребренными ремешками. Больше ничего не выдавало разницы в социальном положении обитателей Атлантиды.

Знойная жара постепенно брала свое, и горожане начали расходиться по домам, предпочитая проводить самое пекло в тенистых беседках у домашних ручьев.

Тем временем во дворце шел спор, гораздо менее жгучий, чем лучи раскаленного летнего солнца, ибо спорщики не привыкли рьяно выражать свои чувства. В одной из зал, за длинным и узким столом, сидело десять братьев. Девять архонтов и один атлант. Все они были очень похожи между собой. Рослые, возмужавшие, светловолосые и голубоглазые.

Эвмел, сидевший во главе стола, вел спокойную и уверенную речь.

– Братья мои, – обращался он к собравшимся. – Наше государство сильно и прекрасно, стойко и вечно. Но, несмотря на то, что все недруги, казалось бы, покорены, к нам движется смута. Наш сосед – непокорные Афины, отказавшиеся склонить перед нами голову, – готовит своих воинов к новой вражде. И мы должны предотвратить долгую тяжбу. Поэтому я, на правах атланта, предлагаю следующее: чтобы не попасть в осаду, мы должны первыми ввести наши боевые колесницы в Афинский акрополь.

Тартес, самый младший из присутствующих, беспокойно шевельнулся.

– Я знаю, братья, – продолжал правитель, – как нелегко может даться нам всем это решение. Некоторые из вас имеют в женах афинских дочерей. Все же я прошу вас решить дело по справедливости, и думать не о чужбине, но о своей земле.

Гадер, крепкий, не сомневающийся в своих словах, поднял руку.

– Эвмел, – мягко сказал он, – ты беспокоишься о безопасности нашего великого царства. Но я не вижу причин для этого. Афиняне не готовят войска – они всего лишь устраивают церемониальный сбор, который проходит раз в триста лун. Мы же можем бросить искру не там, где должно, и раздуть никому не нужный пожар.

Тонкая морщинка легла над переносицей атланта. Легла и тут же разгладилась. Эвмел улыбнулся.

– Что думают остальные братья? – вопросил он.

Еще несколько поддержало Гадера. Все они были связаны узами с детьми техену. Остальные были совсем не прочь уничтожить неугодного соседа.

Прелестная русовласая девушка в бирюзовом хитоне, скрепленном серебряной застежкой, обошла архонтов с чашей. Те по очереди бросили в сосуд маленькие камешки белого или черного цвета. Красных, означавших нейтралитет, не опустил никто. Молодая особа поднесла чашу к Эвмелу, и он высыпал булыжнички на медный поднос.

– Пять белых и четыре черных, – провозгласил он. – Итак, решено! С сегодняшнего вечера готовить колесницы к вторжению в акрополь. Отвечать за это будет Гадер.

Архонт, к которому обратился царствующий, слегка нахмурился, но промолчал. Братья чинно склонили голову, и по одному начали покидать залу собраний.

Когда все разошлись, атлант подошел к окну, от которого лился сумеречный розовый свет. Расправив плечи, он долго смотрел на зеленые насаждения, раскинувшиеся чудным ковром у ног холма, на котором стоял дворец. Среди них постепенно загорались маленькие уличные светильники.

Неожиданно в двери кто-то трижды торопливо постучал медным молоточком. Эвмел поднял бровь – кому это вздумалось так поздно нарушить его покой? – но все же взял с приземистой тумбы небольшой колокольчик и потряс им в воздухе.

В залу размашистыми шагами вошел Тартес. Низко склонился, прижав правую руку к сердцу.

– Брат, – волнуясь, сказал он атланту. – Я хотел бы представить свою нареченную. Я прошу тебя соединить наши узы. Удостоишь ли ты меня такой чести, брат?

Эвмел чуть не засмеялся. Самозабвенный, восторженный Тартес был самым юным из них и самым горячим. Атлант любил своего брата, и даже сегодняшнее голосование, на котором Тарт выбрал черный камень, нисколько не изменило его отношения.

– И в чем же проблема? – лукаво усмехнулся он. – Мы живем в свободном государстве, где каждый может выбрать супругу себе по душе. С удовольствием познакомлюсь еще с одной уроженкой Атлантиды.

Тартес запнулся и покраснел.

– Она не совсем из наших краев, – признался он. – Эврифея из рода Халара.

Вот оно в чем дело! Семья Халара считала удобным сочетаться браком только с техену. Честно говоря, и сам Халар, и его потомки давно уже стояли атланту поперек горла, как рыбья кость.

Эвмел нахмурился.

– Афинянка?

– Нет, что ты! – засуетился Тартес. – Ее отец – житель нашего острова в десятом поколении.

– Ну что же, – все еще хмурясь, сказал владетель. – Зови свою нареченную.

Тарт ловко схватил колокольчик и зазвонил. Створки немедленно распахнулись, и в помещение вошла девушка.

Черные локоны божественным водопадом струились по нежным, загорелым плечам. К ним хотелось прикасаться, трогать их, гладить. Темно-голубые, цвета предгрозового неба, глаза смотрели перед собой прямо и открыто. Бархатные ресницы, обрамлявшие их, были на полутон темнее агатовых бровей.

Свет вечерней зари мягко трепетал в волосах Эврифеи, окутывая её фигуру призрачным сиянием.

Эвмел поспешно отвел взгляд, чувствуя, как в его сердце вкрадывается непонятное чувство.

– Эврифея, дочь Халара, – в легком поклоне склонилась девушка.

«Могла бы и не напоминать о своем доме», – чувствуя, как начинает раздражаться, подумал владетель.

– Известно ли твоей будущей супруге о нашем решении? – обратился он к Тартесу.

– Да, мудрейший, – переходя на почтительное обращение, – ответил архонт. – Я сообщил ей сразу после совета.

– И что ты скажешь на это, Эврифея? – вопрос должен был свергнуть проклятую девчонку с ее недосягаемого престола, на который, как казалось правителю, та уже вознеслась.

– О великий, – прижала нареченная Тарта руку к сердцу, показывая честность своих слов. – Я всей душой буду молиться за своих прародителей. Но сердце мое рождено тиумах, и потому я никогда не предам земли моего отца.

Эвмел кивнул, признавая ум девушки. Она не пошла путем грубой лести и легко решила поставленную атлантом задачу, правдиво сообщив о собственных мыслях и желаниях. И после небольшой паузы добавил:

– Хорошо, Тартес, я одобряю твой выбор. Но церемония свершится только после победы над Афинами, – и качнул подбородком, показывая, что аудиенция окончена.

Стараясь не показывать своего расстройства решением великого, молодые люди поспешили удалиться. Как только дверь за нежданными посетителями закрылась, Эвмел обернулся.

Долго и задумчиво смотрел он вслед ушедшим.