Текст книги "Рассказы Чумы (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Глава 41. Прощание

Отвратительная жидкость накрыла нас кислой волной с головой, а затем стремительное, взвихряющееся течение расшвыряло всех по сторонам. Безжизненное тело Брани унесло далеко вперед, его рыжеватая шевелюра мелькнула несколько раз над вспененной поверхностью и скрылась из вида.

Только бы он не захлебнулся. Пытаясь спасти проводника, я не смогла защитить своего... брата. Теперь я ощущала жгучую злость на Велиала, который завел нас куда ни попадя; на себя – что не предусмотрела такого варианта событий; и на Брань, так легко давшегося в лапы гекатонхейру и тем самым практически обездвижившем весь и без того маленький отряд.

Я вынырнула, с трудом пытаясь удержаться над бурным потоком. Враги, разметанные по стенам, еще не пришли в себя. Один Асмодей скользкой холодной змеей почти выплыл на середину – не берусь предсказать, что случится, когда недовольный случившимся король совладает со стихией полностью. Что касается остальных преследователей, то они оказались примерно в равном положении с нами.

Вернее, должны были оказаться.

Велиал, внезапно появившийся над очередной вскипающей волной, исправил эту несправедливость. Он с силой вонзил свой кинжал прямо в красную бархатистую слизистую, покрытую кишечными ворсинками.

Лезвие вошло меньше, чем на треть.

Мало, чтобы повредить гладкую мускулатуру, но вполне достаточно, чтобы добраться до нервных сплетений.

Гигантский кулак врезался с размаху мне в бок. Коридор резко сузился. Ребра словно сплющило между молотом и наковальней. Вдох отозвался болью в груди.

Вся жидкость, запахом которой пропитался каждый миллиметр кожи, куда-то исчезла.

А затем меня выбросило вперед, словно пробку из бутылки шампанского, и понесло со скоростью межконтинентальной баллистической ракеты.

Все вокруг мелькало с неимоверной скоростью. Волна отвратной смеси животных соков настигла на ходу, заливая лицо, тело, конечности и придавая ускорения чужеродному ей элементу.

Обрывки мыслей так же несвязно и бешено крутились в голове, иногда хватаясь друг за друга, но, будучи не в силах надолго удержаться, снова разлетались по всему черепу.

Я только и могла, что пытаться не выпустить из рук меч. Из-за обрушившихся вод он перестал полыхать прежним пламенем, и блекло светился в наступившем полумраке. Пальцы мои твердо лежали на сердцевидном перекрестии – пока тело трясло и швыряло об резкие угловые переходы.

Хорошо, что я не догадалась полностью раздеться по просьбе демона. Хоть одежда и превратилась наполовину в лохмотья, внутренние карманы еще были целы – а значит, и флакон, и бейдж Глада в целости и сохранности. Потерять артефакты сейчас было бы равнозначно смерти.

После первого поворота меня выкинуло в широченный проем, и движение резко замедлилось, хотя волны еще несли пришелицу вперед помимо ее воли. Голову перестало мотать из стороны в сторону, и разум обрел ясность.

Погони видно не было – очевидно, у Падших появилось множество разных интересных проблем.

Ай да Велиал, ай да стервец! После чудесного спасения я уже была почти готова простить ему организацию того романтического ужина.

Хотя нет, чего это я – обойдется. На досуге обязательно спрошу с него за это по полной программе.

Где, кстати, он сам?

Ни демона, ни Брани не было видно среди красно-коричневой, бурой мглы, едва рассеиваемой скифским оружием. На секунду меня охватила паника. Что, если из всего отряда в живых останусь только я?

Нет. Надо идти до конца – слишком многое положено на карту. И слишком рано погиб Мор, не успев даже отжить данный ему человеческий срок.

Течение становилось все менее бурным, и даже возле стенок почти пропали маленькие водяные вихри. Я уже было обрадовалась, как воды понесло чуть резвее, и прямо под головой образовался очередной провал.

Едва успела вдохнуть – группироваться пришлось в полете. Меч здорово мешал – я с грехом пополам обхватила собственные колени и провалилась в тяжелую тьму.

Падение было недолгим: в конце коридора мелькнуло светящееся пятно. Неожиданно жидкость, в которой мне пришлось купаться последние полчаса, замерла, и «река» тихо закачала тело на сгустившихся волнах. Тут же в нос ударил отвратный, убийственный запах.

Вот те раз. И как же выбираться?

Ругаясь сквозь зубы, я принялась грести в направлении света. Боже, как подумаешь, что выход наружу – это чужое анальное отверстие, так сразу тошнить начинает, хотя всадники себя к числу брезгливых не относят.

Желание отпустить грехи нашему проводнику тоже куда-то резво испарилось. Когда я догребла до пятна, выяснилось, что оно обозначено дырой под ногами, куда мило стекали остатки превратившейся в жижу реки.

Ну, что ж делать.

Я собралась с духом и уже хотела прыгнуть, когда случайно чиркнула рукоятью меча по бордово-коричневой, измазанной испражнениями стене.

Эффект был непревзойденным.

Пространство вокруг сократилось и выплюнуло меня – точнехонько в подсвеченную снизу дыру.

Лететь пришлось коротко – но больно.

Я ударилась об что-то очень жесткое, и перед глазами заплясали разноцветные искры, быстро сменившиеся серым туманом. Затем на лицо обрушился поток ледяной воды. Желание убивать мгновенно пересилило во мне боль, и я из последних сил рванулась вверх.

И открыла глаза.

Улыбающаяся рожа наглого, трижды проклятого и ненавистного мне демона стояла прямо перед лицом.

– С прибытием, – Падший с поклоном протянул ладонь.

– Иди ты, знаешь, куда? – Я обернулась. Странно: то, гкхм, место, которое выплюнуло мое бренное тело, исчезло. Вместо него высились абсолютно белые стены.

Ни потолка, ни очертаний пола. То, что мы сидели на чем-то, было понятно только по положению тел в пространстве.

Темный, очевидно, отгадав причину моего плохого настроения, подал мне флягу с водой. Я немедленно вылила все ее содержимое на себя.

Холодная, черт возьми. Зато ощущение, что побывала в канализации, немного притупилось.

Брань!

Он лежал на боку, с согнутыми коленями, заботливо прикрытый куском ткани.

Хоть что-то полезное от Велиала. Веки закрыты, лицо покрыто испариной. На торчащих из-под импровизированного одеяла предплечьях кровавые следы от лопнувших волдырей.

Осторожно вложила в его пальцы меч. Тот сразу же запульсировал, словно отвечая на неподвижное прикосновение хозяина.

– Ему надо отдохнуть, – сказал демон. – А тебе поесть и попить. Я вам оставлю припасы на денек, а дальше сами.

– Что? – Я круто повернулась. – Что значит – дальше сами?

– Мы, можно сказать, прибыли, – глядя куда-то вперед, сообщил дух. – Это Восьмой Круг. Его вы пройдете и без меня. А наверху, на Девятом, я вам не помощник. Это уже не моя вотчина.

– Подожди... Мы ведь договаривались, что ты доведешь нас до конца!

– До куда смогу, – уточнил Велиал. – Здесь вполне безопасно. Я ж тебя не на съедение оставляю.

– Как в аду может быть вообще безопасно? Ты что несешь?

– Это пространство для каждого свое. Сюда очень трудно попасть с Седьмого уровня. Любой, кто пойдет следом, свернет на другую дорогу. Поэтому погоня вам тут не грозит.

– А что грозит?

– Страхи. Это место кормится твоими страхами. Поэтому постарайся лучше ни о чем вообще не думать.

– У всадника не может быть страхов, – не слишком уверенно ответила я. – Ну ладно, допустим, а как быть с Девятым?

Падший помрачнел.

– Либо вы пройдете его... либо нет. Хотя, то, что я увидел возле Сторукого, вселяет надежды на успешный исход дела. Брань знает, что вас ждет, поэтому пойдете, как он придет в себя. А до тех пор оставайся здесь.

– Со своими страхами, – невесело хмыкнула я. – А ты что будешь делать?

– У меня полно забот, не терпящих отлагательств. Ты, разумеется, помнишь, что как только вы отыщите Иглу, я приду за ней.

– И не сомневалась в тебе.

– Чмокни Брань за меня, – он хихикнул и помахал рукой.

А затем просто растворился в воздухе.

Я уселась по-турецки на белоснежный пол. Еда, даже приготовленная лучшим поваром мира, не полезла бы сейчас в горло.

Ждать, пока не очнется мой... напарник.

Глава 42. Час пробил

Широкоплечий мужчина с поседевшей раньше времени головой, облаченный в серые потрепанные одежды простолюдина, стоял недалеко от главной городской площади и бесстрастно слушал жреца.

Халар хотел лично проследить, все ли пойдет по плану, не отступит ли священнослужитель от написанной загодя речи. Ради такого случая он даже сбрил бороду – чтобы никто из знакомых случайно не признал одного из самых влиятельных людей в Атлантиде.

Зрелище ревущей толпы его нисколько не впечатляло. Люди – переодетые звери. Сегодня они ластятся к твоей руке, стелятся у ног, чтобы получить лучшую порцию, а завтра, если их вовремя не накормить, отгрызут пальцы и не подавятся. Их нисколько не заботит, что государство, в котором они живут, стало таким благодаря усилиям атлантов. Они видят вокруг дорогие вина, роскошные ткани, красивых женщин и думают, как бы было хорошо, если бы все это стало моим. Им безразлично, кто у власти, кто в тени, кто воюет и кто правит – главное, лакомый кусок, здесь и сейчас: вкусная еда в ненасытно урчащей утробе, горячие объятия продажной красотки и мягкая постель.

Вчера утром прилетела белокрылая птица с вестями от слуги из Афин. Огромное войско атлантов превратилось в дымящееся пепелище; афиняне понесли большие потери, несмотря на внезапность атаки, и сейчас закрылись у себя в акрополе, опасаясь новых врагов. Совета больше нет. Остались: Тартес – жених его дочери, Эврифеи, Гадер и сам Эвмел.

Халар взглянул на тень от гномона. Ровно полдень. Если все прошло, как он задумал, Эвмела уже нет. Гадера, как он слышал, повсюду ищет дворцовая стража – значит, владетель успел отдать приказ об его аресте. Архонта либо поймает личная охрана Эвмела, либо царь сам смекнет, что к чему, и уберется из этих краев подальше. Возможно, прямо сейчас Гадер уже садится на одну из триер возле морских ворот.

Что касается Тартеса, он, будучи по уши влюбленным в Эврифею, и слова сказать не смеет. Надумает чего – с такими юнцами у него, Халара, разговор короткий.

Оратор воздел руки ввысь и потряс ими. Одновременно с этим облако, прикрывавшее солнце, отплыло окончательно в сторону, высвобождая светило из плена. Получилось эффектно – словно боги одобрительно кивнули смертным со своих тронных мест. Солнечный луч озарил и длинные, вытянутые башни дворца архонта Местора, сверкнув зайчиками на покрытых аврихальком шпилях.

Толпа подалась вперед. Люди толкались, желая пройти поближе к первым рядам. Кто-то закричал, взвизгнул тонкий девичий голос, истошно завопила женщина. Возле подножия возвышения, с которого говорил жрец, началась давка.

«И все-таки немного переигрывает», – подумал Халар, зевнув. Нанятый несколько дней назад актер облачился в священный гиматий с восходом солнца. Истинные служители Клейто и Посейдона никогда бы не пошли у него на поводу – но кто будет слушать два десятка пусть и высокопоставленных людишек, когда только он может выставить пару сотен обученных воинов? Все слуги в доме Халара проходили тщательный отбор, и все они с малых лет втайне приучались к оружию.

Поэтому, когда пришла пора отдавать на грядущую войну обычную плату для хозяина любого из наделов Атлантиды, он, не колеблясь, подарил Эвмелу пятьдесят гоплитов, нанятых в Загорье. Его собственное маленькое войско осталось при доме.

Все пройдет как по маслу. Останутся мелочи – собрать верных и преданных и создать свой маленький совет. Можно даже назначить старшего среди них. А Халар будет стоять в тени и дергать тонкие серые ниточки, привязанные к нужным куклам. Власть – вот о чем никогда не задумается ни один дурень из этой разномастной толпы.

– Накормите ваших голодных детей! Идите и возьмите то, что принадлежит вам! – «жрец», умело повышая тенор в нужных местах, наконец, перешел к завершающей части. Хорошо все-таки, что он нанял актера – искусством убеждать эта братия владеет в совершенстве.

Толпа, недослушав вибрирующий тональностями голос, развернулась и ринулась в обратную сторону – туда, где стоял дворец Местора. Загорцы, стоявшие сзади, оказались первыми. Они бросились в узкий проход между каменными домами горожан, напирая и снося все на своем пути.

Многие из них хватали, что попадется под руку, и швыряли в распахнутые настежь окна. Камни, бутыли, яблоки, которых этой осенью было в изобилии, градом посыпались на ни в чем не повинные строения.

Ограждение из тонкого дерева, защищавшее домики, лопнуло под натиском людей. Впереди споткнулась и упала женщина в черном шерстяном платье, на которое, по загорскому обычаю, был накинут длинный серый платок. Напирающий сзади низкий человечек с нахмуренным лицом запнулся об нее и свалился мешком под ноги рослому мужчине. Тот коротко выругался и хотел уже перепрыгнуть через помеху, но наседающие сзади навалились изо всех сил. Придавленная телами отчаянно закричала. Но её уже никто не слышал.

Люди падали, вскакивали и бросались вперед. В середине месива из человеческих тел мать уронила маленькую девочку и испуганно заголосила, заплакала, расталкивая окружающих. Ей не дали сделать и шагу. Огромные жернова подмяли под себя женское тело и распростерло его рядом с худеньким раздавленным детским личиком. Толстый грязный башмак с хрустом наступил на хрупкую шею.

Толпа обратилась в многоголовое чудовище, жаждущее крови. Ставни вышибались одним ударом кулака, двери рвали с петель, вокруг летели булыжники и палки. Злость, жестокость, сила пьянила пришедших на площадь.

Халар посмотрел им вслед, улыбнулся своим мыслям и зашагал прочь. Через две улицы, в крохотном переулке его ждала небольшая колесница, запряженная лучшими жеребцами с домашней конюшни.

Месония была вне себя от бешенства. Злым голосом она допрашивала очередного стражника, стоявшего вчера на воротах. Тот и двух слов связать не мог, не то, что рассказать ей, куда подевалась сестра.

– Выйди вон, – приказала дочь Халара плешивому гоплиту.

– Слушаюсь, кратия, – с низким поклоном, пятясь назад, воин затворил за собой дверь.

Месония подошла к огромному зеркалу на противоположной стене. Зеркало отразило её в самом приглядном виде: молодая привлекательная женщина с длинными черными волосами, нежной бархатной кожей, высокой грудью, соблазнительные очертания которой видны даже сквозь хитон, и темно-серыми глазами, смотревшими холодно и угрюмо.

– Идиоты, – бросила она отражению. Подошла к столу, задумчиво взяла в руки чашу. Отпить не успела – в дверь кто-то поскребся. Девушка раздраженно взяла в ладонь колокольчик.

Долговязый юнец с рыжим пушком на том месте, где у всех нормальных мужей в его возрасте уже давно пробились усы.

– Кратия, простите, – взволнованно, путаясь в словах, начал он. – Мне сказали, вы ищите сестру...

– Говори, – отрывисто бросила Месония.

– Вчера за ней приезжала колесница правителя.

– С чего взял, что правителя? Мало ли колесниц у нас разъезжает.

– Она была золотая, – оправдываясь, залепетал юнец. – Ну такая... Я видел, как в Золотом дворце.

– И?

– Кратия Эврифея уехала на ней. Куда, не сказала...

– А ты, разумеется, и не спросил. Пошел отсюда.

Стражник мгновенно исчез из покоев, радуясь с облегчением, что кратия Месония не придумала наказания за нерадивость.

Супруга Местора задумчиво посмотрела на взволновавшуюся красную поверхность в фиале.

Боги, какие же болваны служат её отцу. Он все хвастался своими вышколенными воинами, а те проморгали, как увезли Эврифею прямиком из-под носа.

Накануне Месония по приказу отца переехала обратно домой из своих роскошных покоев во дворце архонта. Халар попросил её приглядеть за сестрой. Утром они вместе позавтракали, и Месония, ласково улыбаясь и обнимая сестру, взяла с той обещание никуда из дома не выходить.

– Мы так давно не виделись, – щебетала она, – давай проведем больше времени вместе. Предоставим воевать нашим мужчинам.

И теперь эта сумасбродка исчезла, не сказав ни слова. Неужели Эвмел решил использовать сестру в качестве заложницы? Если так, то напрасно правитель надеется на мягкосердечие отца – Халару все равно, кого давить своей квадригой – чужого ребенка или родную дочь...

Холодные пальцы девушки испуганно дрожали, вцепившись изо всех сил в руку Тартеса. Сама Эврифея, и без того светлокожая, сейчас была белее мрамора храмов Атлантиды.

Но Тарту было не до возлюбленной. Он смотрел, не отрываясь, на бледные губы брата, из которых доносился шепот, тихий, словно шелест опавшей листвы.

Последние слова клятвы отзвучали среди торжественных стен святилища Матери. Тартес торопливо связал два лавровых венца белой лентой.

Полулежавший на полу Эвмел откинулся назад. Глаза его лихорадочно блестели.

Дворцовая стража скрестила дори* (*длинные трехметровые копья, обычно выполненные из ясеня).

– Назовите себя, – потребовал старший из них.

– Владетель Четвертого надела, седьмой архонт Великого совета Гадер, – ответил царь, в спешке опуская все свои длинные титулы.

Гоплиты переглянулись.

– Вас приказано задержать, архонт Гадер, – они синхронно зашли ему за спину и взяли за локти. Владыка почувствовал, как по затылку потек липкий, неприятный пот.

– Кем приказано?

– Владетелем Эвмелом, – тот, что поменьше, пожал плечами, и на секунду отпустил его.

Этого оказалось достаточно.

Архонт коротко замахнулся, не глядя назад, и врезал острием локтя стражнику в горло. Захрипев, копейщик повалился навзничь.

Старший оказался более прытким – он успел дотянуться до висевшего на боку рога и даже поднести его к губам.

Гадер от души пнул гоплита по голени. Наклонился, перехватывая рог, и воткнул его узким концом тому под дых.

– Вы простите, – сочувственно сказал царь, перешагивая через лежащую на галечнике охрану, – но уж больно я тороплюсь.

Во дворце никого не было – словно все слуги разом сделались невидимыми. На камнях у входа что-то сверкнуло. Гадер наклонился – маленькая белая жемчужинка.

– Они в святилище, – прошептал он, и ринулся в рощу.

Архонт проклинал себя. Не надо было взваливать эту ношу на юного Тартеса. Мальчик ничего не стал рассказывать Эвмелу. Следовало еще вчера, самому, ехать в Золотой дворец.

Нужно торопиться. Может, Эвмел еще успеет погасить брошенную спичку, пока не вспыхнул пожар. Он заставит его выслушать... во чтобы то ни стало.

Гадер добрался до колоннады Клейто как раз в тот момент, когда из-под земли раздался нарастающий гул.

Глава 43. Последние из атлантов

На тихом песчаном берегу, рядом с морскими воротами, справа от рыночной площади, играли двое маленьких детей. Мальчик, одетый как настоящий загорец – в теплые шкуры, несмотря на стоявшую теплую погоду – и синеглазая кроха-атлантка. Волны, одна круче другой, с силой набегали на серую полосу галечника и окатывали детей солеными брызгами. Они смеялись и бросали мелкие камешки в простиравшееся перед ними море.

Неподалеку взрослые, торговавшие сладким липовым медом и мехами, бранили неудачный день.

– И куда их понесло в такое тепло, – седоволосый загорец с круглым животом шумно отпил из резной деревянной чаши. – Ни одного горшка меда не купили с утра. А уже полдень – вон как солнце высоко встало.

– Боги, видать, позвали, – усмехнулся его сосед. – И наши тоже... Говорят, жрец какой-то объявился на главной площади и вещует, мол, бросайте ваши тележки-повозки, да айда за мной. В домах богачей полно золота отыщется, на всех хватит. А кто ж его делить будет, золото-то эт-та? Сам, небось, и приберет к ручонкам своим все...

Толстяк согласно закивал и со стуком поставил сосуд на крепко сбитую ясеневую лавку. Вытер тылом ладони рот, и, оглядываясь по сторонам, наклонился к соседу:

– Бунт, слыхал, будет... И ты, вона, тоже говоришь чего... Как бы нам чего не досталось. Может, уехать, пока не поздно, а? Как думаешь?

Торговец средних лет с водянистыми, чуть навыкате глазами, не успел ничего ответить. С песчаной прибрежной полосы донесся громкий детский визг.

Толстяк недовольно поморщился, что его перебили, и обернулся. Рот его по-рыбьему округлился, и слова, рвущиеся наружу, застыли в глотке.

Высокие медные ворота, раньше высившиеся из воды на две трети, теперь были видны полностью. Внизу створки потемнели от времени и покрылись зелеными водорослями, опутавшими их, словно спрут своими длинными щупальцами. На обнажившемся морском дне трепыхались, заглатывая воздух, десятки рыбин с ладонь величиной.

Дети размахивали руками, прыгая на месте, и кричали, показывая на бьющихся среди вязкого ила жителей подводного царства.

Мальчик из Загорья и девочка-атлантка.

– Что это? – удивленно спросил торговец. От берега повеяло свежим ветром.

– Боги разгневались, – полный затрясся, щеки его покраснели от испуга. – Говорю тебе, бежать надо отсюда...

Он не договорил.

Ледяная вода высотой в десять плефров (*1 плефр=29,6 м) обрушилась на длинную песчаную полосу, сметая все на своем пути.

* * *

Месония смотрела в окно, когда сзади послышался звон. Недоуменно обернулась.

Серебряный фиал тончайшей работы, созданный лучшими мастерами Ливии, лежал на боку в красной винной луже.

– Странно, – Месония нахмурилась.

Обошла лужу кругом.

Как чаша могла упасть? Она точно помнила, что поставила ее далеко от края.

Пожав плечами, Месония взяла в руки колокольчик, намереваясь призвать слуг, и нечаянно оперлась о стол. Тотчас же почувствовала, как еле ощутимо дрожит под рукой деревянная гладь.

Похолодев, отпрянула.

– О Матерь!

И бросилась к дверям. Слишком медленно.

* * *

Небольшая квадрига летела по вымощенной булыжником дороге. Халару не было нужды подгонять возницу – тот прекрасно знал свое дело.

Сейчас они обогнут статую Посейдона, пересекут дубовую рощу и он будет дома. Месония, преданная дочь, наверняка уже ожидает отца вместе с сестрой.

Своенравный морской бог, грозивший небесам длинным трезубцем, казалось, задрожал в ярости. Его правая рука, державшая алебастровое древко, дернулась и обрушилась на проезжавшую мимо колесницу.

* * *

Озверевшая толпа добралась, наконец, до дворца Местора. Выбежавших навстречу слуг архонта многосотенной массой втоптали в красные мраморные ступени крутой лестницы, ведущей наверх.

Двери в покои выломали почти сразу же. Возбужденные вседозволенностью люди хватали шелка, нарядные одежды, рвали, топтали их. Золотые подносы отправлялись прямиком в окна, хрупкие стеклянные сосуды бились тут же.

Они даже не услышали предупреждающего подземного гудения.

* * *

Гадер прильнул к одной из белоснежных колонн с серебряной пальметтой наверху и замер. Гул резко оборвался.

Те, что были внутри, тоже услышали странный звук. Эврифея вздрогнула, и, выйдя из оцепенения, схватилась за руку супруга. Тартес непонимающе прислушивался. Эвмел открыл глаза.

– Отец предупреждал меня... – тихим, бессвязным голосом произнес он и запрокинул голову назад. Кожа всесильного правителя теряла цвет с каждой секундой. Уголок обескровленного рта дернулся и затих.

– Надо позвать лекаря, – Тартес нагнулся к нему. – Брат! Ты слышишь меня?

– Не... выходи... никуда... – с трудом дыша, отозвался Эвмел. Сознание все еще не покинуло тело атланта.

Тартес беспомощно двинулся.

– Ты умираешь, – с отчаянием воззвал он к остаткам рассудка владетеля. – Нам нужна помощь.

Правитель молчал.

Гадер снаружи слышал, что сказал Тартес, но не смел шевельнуться. Он видел, как сильно качаются деревья в роще Матери, видел, как обрушилась рука высокого Посейдона далеко отсюда, за несколько десятков стадий от Золотого дворца. Видел, как морские волны захлестнули высокие врата Атлантиды.

Царь отстраненно смотрел, как, точно игрушки в руках великана, разваливаются дворцы девятерых архонтов, и как сверху их под своей толщей погребает вода. Там, где виднелся Четвертый надел, блистающие аврихальком шпили его собственного пристанища словно сложились пополам.

Но главные храмы равнины все ещё вонзались в небо распростертыми белыми крыльями. Атлантида, могущественное государство, достигшее небывалого величия, словно сопротивлялась своей гибели.

* * *

Легкая зыбь прошла по стенам святилища.

Тартес, не заметив этого, повернулся к своей жене.

– Я взгляну, что там происходит, и позову лекаря. Побудь с ним, возлюбленная моя.

Испуганная Эврифея кивнула в ответ. На черных бархатных ресницах теснились непрошенные слезы.

Архонт шагнул к двери, когда столпы, поддерживающие крышу храма, задрожали. Вокруг золотых акротериев появилось чуть заметное сияние.

Потолок из слоновой кости двинулся вверх и раскрылся, словно огромный цветок лилии. Открывшееся взглядам небо быстро темнело, набираясь спелого сливового цвета. На агатовом бархате ночи замерцали первые звезды.

Резко похолодало.

Тартес изумленно взирал на происходящее. Эврифея прижалась к нему, вся дрожа.

Высокие стены вспыхнули тысячами радужных огней.

*1 плефр=29, 6 метров