Текст книги "Рассказы Чумы (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 59. Библиотека Мусейона

Анаксагорас нервно теребил пальцы. Молчаливый Луций стоял возле окна, из которого открывался отличный вид на гавань Кивот. Несколько кораблей, включая потрепанное судно, на котором они добрались до пристани, стояли со спущенными парусами, точно провинившиеся гребцы.

Анаксагорас встал и раздраженно заходил по комнате.

– Что мы скажем консулу, Луций?

Римлянин медленно повернулся.

– Что вы скажете консулу, почтенный. Это вы, Анаксагорас, обещали привезти тот ящик.

– Я ничего не обещал! Я только хотел...

– Вот именно, – Луций говорил негромко, отчего его монотонный голос звучал несколько угрожающе, – вы только хотели. Но, увы, при всем моем сожалении, в этом мире недостаточно только хотеть.

Он замолчал и вновь уставился в окно. Заезжие торговцы, местные рыбаки, велиты сновали по широкой улице, словно мелкие муравьи. Воздух пропитался запахом соленой рыбы; свежий морской ветер не спасал от невыносимой жары. Пот заливал людям глаза, забирался под широкие одежды и просачивался даже сквозь чудесные тонкие ткани, сотканные умельцами Мисра.

Гребцы одного из кораблей, причалившего совсем недавно, еще не успели выгрузить весь товар на берег. Пожилой триерарх, со смуглым, обветренным лицом, спустился вниз и о чем-то толковал с юношей в дорогих мисрийских одеждах.

К ним подошли двое: мужчина с бритой головой в красном нарамнике и молодая черноволосая женщина. Триерарх, казалось, был недоволен тем, что его отвлекли от важной беседы. Но спустя несколько мгновений лицо его разгладилось, и он согласно закивал.

Странная парочка привлекла внимание Луция. Мисрийцы любят брить головы, но, как правило, покрывают их париками. С голым черепом ходят только жрецы да писцы. Мужчина выглядел слишком молодо для первого и слишком глупо для второго – писцы не носят красных одежд.

Как назло, эти двое стояли к нему спиной; разглядеть их лица не представлялось возможным. Но римлянин никуда не торопился.

Бритоголовый, наконец, распрощался с триерархом и собрался уходить. Его спутница обернулась – всего на миг, чтобы откинуть назад свои длинные черные локоны.

Этого оказалось достаточно, чтобы Луций узнал её.

***

Измученные жарой и жаждой путники добрались до городских ворот после полудня. Утомленный зноем, караулом и собственной значимостью стражник преградил им путь.

– Куда идем, почтенные? – Длинное копье расчертило песок у их ног.

Обычно все вопросы, которые задают караульные, имеют примерно одинаковое содержание, поэтому Эвмел, не знавший местного языка, ответил:

– Меня зовут Анаксагорас. Мы желали бы узреть знаменитые сокровища библиотеки Мусейона.

Атлант очень надеялся, что старик действительно был хотя б наполовину так известен в этих краях, как рассказывал ему. К удивлению Эвмела, стражник понял его.

– А эти куда? – он ткнул наконечником в сторону Тартеса и Эврифеи.

– Со мной, – мысленно морщась от унижения, царь склонился в полупоклоне.

Велит был польщен.

– Проходите, – он зевнул и отступил на шаг вправо, давая понять, что ему нет никакого дела до приезжих. – Прямо, мимо моста на Фарос, и сразу налево. Не ошибетесь. Лошадей оставьте здесь, – велит дернул за упряжь черного жеребца.

Эвмел колебался недолго. Кони послужили им хорошо, но сейчас тащить их с собой было бессмысленно. Если все пойдет по плану, то вечером они уже отправятся на корабле на запад.

Высокие колонны Ворот Луны пустили под свою тень чужестранцев. Удивительный город развернул перед их взором свои сверкающие богатства.

Длинная прямая дорога, целиком состоящая из двух параллельных рядов таких же колонн, прорезала его насквозь. Налево шумела людная гавань Кивот и виднелись три мраморные башни маяка, направо, через квартал Ракотис, высился храм Посейдона.

Эвмел остановился.

– Сейчас вы отправитесь в гавань, – сказал он Тартесу. – Договоритесь с кем-нибудь из триерархов, чтобы взяли нас на борт. Пообещайте хорошую плату.

– Но... – начал было Тарт, и осекся, увидев взгляд брата.

– Я присоединюсь к вам чуть позже, ближе к сумеркам, – проговорил атлант, – меня ждут неотложные дела в городе. Никуда не уходите из гавани. Встретимся возле моста.

– Что, если ты задержишься? – нахмурился архонт. – Где тебя искать?

– Я сам найду вас при необходимости, – помолчав мгновение, ответил Эвмел. – Постарайтесь не попадаться на глаза кому не следует.

– Легко сказать, – проворчал Тартес, – целый день торчать тут и не попасться никому на глаза.

Но брат уже не слышал его: Эвмел торопливо шел вперед, по дороге, ведущей к вратам Солнца.

***

По ступеням, ведущим к зданию, взад-вперед сновали люди. Некоторые неспеша поднимались вверх, к тяжелым огромным дверям Мусейона; некоторые спускались вниз с однообразным задумчивым выражением лица. Все они, как один, носили белые широкие нарамники и имели гладко выбритые черепа. Атлант с запозданием понял, что в красных одеждах он будет слишком заметен среди этой белоликой толпы.

Отступать было поздно, и он двинулся вверх. Странное дело, но на чужака никто не обращал внимания.

За дверьми обнаружилось круглое помещение с белым мраморным полом, множеством светильников и сотней полок, на которых вольготно расположились тысячи свитков. Из него вело не меньше пяти выходов в разные стороны. Посередине, за маленьким столом, сидел старик и что-то быстро писал на длинном, свисавшем с края, папирусе. Стол и сидевший за ним вместе отбрасывали на мрамор причудливую тень.

Эвмел кашлянул. Писец упорно продолжал покрывать маленькими значками тонкий белый материал.

– Почтенный, я проделал долгий путь, чтобы взглянуть на богатства знаменитого Мусейона, и, в первую очередь, библиотеки, созданной мудрецами Мисра.

Писавший поднял голову и уставился на атланта. Пожевал губами, подумал и милостиво разрешил:

– Проходите, – и вновь углубился в свой труд.

– Вот так просто? – Эвмел чуть не лишился дара речи. – Но как же...

– Уважаемый, – старик оторвался от папируса, – здесь нечего брать, кроме знаний. Уверяю вас, если вы вор, убийца или человек, замысливший дурное, то очень скоро вам станет скучно, и вы запроситесь на свежий воздух. Но я надеюсь, что вы, несмотря на странную одежду, относитесь к числу людей мыслящих и не станете гневать местных богов глупостями.

Царь не нашелся, что ответить. Он огляделся и решил повернуть для начала в первый проход направо.

После долгого блуждания Эвмел, наконец, понял, где находится искомая комната – та, что была отмечена на свитке отца тремя красными чертами. От неё его отделяло с десяток помещений. Царь, не мешкая, устремился вперед.

...Вот и она. Ничего примечательного – уже много раз виденные полки, столы и тяжелые тумбы, свет, колеблющийся от сквозняка. Атлант внимательно осмотрел стены. Где же искать завещанное богатство? Папирусы и пергаменты на незнакомых языках, казалось, насмешливо смотрели на него со всех сторон.

***

Им повезло. Триерарх разговаривал на греческом – и довольно быстро согласился за небольшую цену принять всех троих к себе на корабль.

– Только учтите, – предупредил он, – я отплываю с первыми лучами солнца.

Тартес пожал плечами. Он выполнил приказ брата – теперь все зависело от того, как скоро вернется Эвмел.

Взяв Эврифею под руку, архонт отправился поглядеть на маленький рыночек на берегу. Прилавки были усеяны орехами, фруктами, медом и сладостями, дразнившими взгляд изрядно проголодавшихся атлантов.

Усевшись на большой камень на берегу, они ели засахаренные яблоки, полюбившиеся еще в Афинах, и запивали их местным вином, отдававшим на вкус летними ягодами. Эврифея, оперевшись ладонями об поверхность валуна, мечтательно улыбнулась.

– А Эвмел не сказал, куда мы отправимся после? – спросила она у супруга, занятого цукатами.

Тартес хотел ответить, но не успел: тяжелая рукоять меча плашмя опустилась на его голову.

1– гладиус – короткий римский меч

2– велит – римский пехотинец

3– калазирис – одеяние, похожее на сарафан, которое носили преимущественно бедные в Мисре; оно же служило богатому слою населения нижним бельем

4– нарамник – широкая верхняя одежда с прорезями для головы и рук, сшитая по бокам

Глава 59. Библиотека Мусейона

Анаксагорас нервно теребил пальцы. Молчаливый Луций стоял возле окна, из которого открывался отличный вид на гавань Кивот. Несколько кораблей, включая потрепанное судно, на котором они добрались до пристани, стояли со спущенными парусами, точно провинившиеся гребцы.

Анаксагорас встал и раздраженно заходил по комнате.

– Что мы скажем консулу, Луций?

Римлянин медленно повернулся.

– Что вы скажете консулу, почтенный. Это вы, Анаксагорас, обещали привезти тот ящик.

– Я ничего не обещал! Я только хотел...

– Вот именно, – Луций говорил негромко, отчего его монотонный голос звучал несколько угрожающе, – вы только хотели. Но, увы, при всем моем сожалении, в этом мире недостаточно только хотеть.

Он замолчал и вновь уставился в окно. Заезжие торговцы, местные рыбаки, велиты сновали по широкой улице, словно мелкие муравьи. Воздух пропитался запахом соленой рыбы; свежий морской ветер не спасал от невыносимой жары. Пот заливал людям глаза, забирался под широкие одежды и просачивался даже сквозь чудесные тонкие ткани, сотканные умельцами Мисра.

Гребцы одного из кораблей, причалившего совсем недавно, еще не успели выгрузить весь товар на берег. Пожилой триерарх, со смуглым, обветренным лицом, спустился вниз и о чем-то толковал с юношей в дорогих мисрийских одеждах.

К ним подошли двое: мужчина с бритой головой в красном нарамнике и молодая черноволосая женщина. Триерарх, казалось, был недоволен тем, что его отвлекли от важной беседы. Но спустя несколько мгновений лицо его разгладилось, и он согласно закивал.

Странная парочка привлекла внимание Луция. Мисрийцы любят брить головы, но, как правило, покрывают их париками. С голым черепом ходят только жрецы да писцы. Мужчина выглядел слишком молодо для первого и слишком глупо для второго – писцы не носят красных одежд.

Как назло, эти двое стояли к нему спиной; разглядеть их лица не представлялось возможным. Но римлянин никуда не торопился.

Бритоголовый, наконец, распрощался с триерархом и собрался уходить. Его спутница обернулась – всего на миг, чтобы откинуть назад свои длинные черные локоны.

Этого оказалось достаточно, чтобы Луций узнал её.

***

Измученные жарой и жаждой путники добрались до городских ворот после полудня. Утомленный зноем, караулом и собственной значимостью стражник преградил им путь.

– Куда идем, почтенные? – Длинное копье расчертило песок у их ног.

Обычно все вопросы, которые задают караульные, имеют примерно одинаковое содержание, поэтому Эвмел, не знавший местного языка, ответил:

– Меня зовут Анаксагорас. Мы желали бы узреть знаменитые сокровища библиотеки Мусейона.

Атлант очень надеялся, что старик действительно был хотя б наполовину так известен в этих краях, как рассказывал ему. К удивлению Эвмела, стражник понял его.

– А эти куда? – он ткнул наконечником в сторону Тартеса и Эврифеи.

– Со мной, – мысленно морщась от унижения, царь склонился в полупоклоне.

Велит был польщен.

– Проходите, – он зевнул и отступил на шаг вправо, давая понять, что ему нет никакого дела до приезжих. – Прямо, мимо моста на Фарос, и сразу налево. Не ошибетесь. Лошадей оставьте здесь, – велит дернул за упряжь черного жеребца.

Эвмел колебался недолго. Кони послужили им хорошо, но сейчас тащить их с собой было бессмысленно. Если все пойдет по плану, то вечером они уже отправятся на корабле на запад.

Высокие колонны Ворот Луны пустили под свою тень чужестранцев. Удивительный город развернул перед их взором свои сверкающие богатства.

Длинная прямая дорога, целиком состоящая из двух параллельных рядов таких же колонн, прорезала его насквозь. Налево шумела людная гавань Кивот и виднелись три мраморные башни маяка, направо, через квартал Ракотис, высился храм Посейдона.

Эвмел остановился.

– Сейчас вы отправитесь в гавань, – сказал он Тартесу. – Договоритесь с кем-нибудь из триерархов, чтобы взяли нас на борт. Пообещайте хорошую плату.

– Но... – начал было Тарт, и осекся, увидев взгляд брата.

– Я присоединюсь к вам чуть позже, ближе к сумеркам, – проговорил атлант, – меня ждут неотложные дела в городе. Никуда не уходите из гавани. Встретимся возле моста.

– Что, если ты задержишься? – нахмурился архонт. – Где тебя искать?

– Я сам найду вас при необходимости, – помолчав мгновение, ответил Эвмел. – Постарайтесь не попадаться на глаза кому не следует.

– Легко сказать, – проворчал Тартес, – целый день торчать тут и не попасться никому на глаза.

Но брат уже не слышал его: Эвмел торопливо шел вперед, по дороге, ведущей к вратам Солнца.

***

По ступеням, ведущим к зданию, взад-вперед сновали люди. Некоторые неспеша поднимались вверх, к тяжелым огромным дверям Мусейона; некоторые спускались вниз с однообразным задумчивым выражением лица. Все они, как один, носили белые широкие нарамники и имели гладко выбритые черепа. Атлант с запозданием понял, что в красных одеждах он будет слишком заметен среди этой белоликой толпы.

Отступать было поздно, и он двинулся вверх. Странное дело, но на чужака никто не обращал внимания.

За дверьми обнаружилось круглое помещение с белым мраморным полом, множеством светильников и сотней полок, на которых вольготно расположились тысячи свитков. Из него вело не меньше пяти выходов в разные стороны. Посередине, за маленьким столом, сидел старик и что-то быстро писал на длинном, свисавшем с края, папирусе. Стол и сидевший за ним вместе отбрасывали на мрамор причудливую тень.

Эвмел кашлянул. Писец упорно продолжал покрывать маленькими значками тонкий белый материал.

– Почтенный, я проделал долгий путь, чтобы взглянуть на богатства знаменитого Мусейона, и, в первую очередь, библиотеки, созданной мудрецами Мисра.

Писавший поднял голову и уставился на атланта. Пожевал губами, подумал и милостиво разрешил:

– Проходите, – и вновь углубился в свой труд.

– Вот так просто? – Эвмел чуть не лишился дара речи. – Но как же...

– Уважаемый, – старик оторвался от папируса, – здесь нечего брать, кроме знаний. Уверяю вас, если вы вор, убийца или человек, замысливший дурное, то очень скоро вам станет скучно, и вы запроситесь на свежий воздух. Но я надеюсь, что вы, несмотря на странную одежду, относитесь к числу людей мыслящих и не станете гневать местных богов глупостями.

Царь не нашелся, что ответить. Он огляделся и решил повернуть для начала в первый проход направо.

После долгого блуждания Эвмел, наконец, понял, где находится искомая комната – та, что была отмечена на свитке отца тремя красными чертами. От неё его отделяло с десяток помещений. Царь, не мешкая, устремился вперед.

...Вот и она. Ничего примечательного – уже много раз виденные полки, столы и тяжелые тумбы, свет, колеблющийся от сквозняка. Атлант внимательно осмотрел стены. Где же искать завещанное богатство? Папирусы и пергаменты на незнакомых языках, казалось, насмешливо смотрели на него со всех сторон.

***

Им повезло. Триерарх разговаривал на греческом – и довольно быстро согласился за небольшую цену принять всех троих к себе на корабль.

– Только учтите, – предупредил он, – я отплываю с первыми лучами солнца.

Тартес пожал плечами. Он выполнил приказ брата – теперь все зависело от того, как скоро вернется Эвмел.

Взяв Эврифею под руку, архонт отправился поглядеть на маленький рыночек на берегу. Прилавки были усеяны орехами, фруктами, медом и сладостями, дразнившими взгляд изрядно проголодавшихся атлантов.

Усевшись на большой камень на берегу, они ели засахаренные яблоки, полюбившиеся еще в Афинах, и запивали их местным вином, отдававшим на вкус летними ягодами. Эврифея, оперевшись ладонями об поверхность валуна, мечтательно улыбнулась.

– А Эвмел не сказал, куда мы отправимся после? – спросила она у супруга, занятого цукатами.

Тартес хотел ответить, но не успел: тяжелая рукоять меча плашмя опустилась на его голову.

Глава 60. Знакомство

Щёлк. Щёлк. Мокрая ладонь в панике безуспешно скользила по портфелю – замок никак не желал поддаваться.

Брюнет недобро улыбнулся.

– Мне кажется, мальчик не понимает, с кем он связался, – вкрадчиво прошелестел он. – Дима, объясни малышу, что он неправ.

– С удовольствием, – шатен угрожающе шагнул вперед.

Щёлк! Крышка наконец откинулась. Никита в спешке рванулся, опираясь на столик. Рука выхватила грозное, сверкающее в свете электрических ламп оружие. Металл опасно взлетел в воздух.

И невинно лег на столешницу, покрытую накрахмаленной скатертью.

Брюнет молчаливо разглядывал лежащий перед ним серп. Отшатнувшийся было парень с хвостом из собранных тонкой резинкой волос открыл рот, да так и замер. Блондинка ойкнула и зажала длинными пальцами с ярко накрашенными ногтями полные красные губы.

– Он совсем, что ли, идиот? – Глад, внимательно следивший за ними, нахмурился. – Что он делает?

– Тааак, – наконец протянул мужчина. – И что это такое?

– Аркадий Степанович, да он вам угрожает! Щас я тебя закопаю, козлина! – шатен схватил Никиту за грудки, вжав кулаки в горло.

Скворцов попытался высвободиться, но не тут-то было. Противник не давал ему даже вздохнуть.

– Я вам сейчас все объясню! – закричал студент, судорожно ловя ртом воздух. – Вы не так меня поняли! Мне сказали... – шатен вдавил кулаки посильнее, и Никита захлебнулся последней фразой.

Посетители, сидевшие за другими столиками, стали оборачиваться на шум. Официантки дружно перешли в дальний угол кафе, делая вид, что поглощены обслуживанием новоприбывших клиентов.

Брюнет молча взял со стола серп, повернул наточенным лезвием. Зеленоватый блик мелькнул на острие, вспыхнул и исчез. Полюбовавшись еще мгновение на оружие, он засунул его под пиджак.

– Кончай с ним, Дима, – мужчина широко, не стесняясь, зевнул. – Пойдем, Олечка, что-то здесь нынче очень душно. – И, приобняв девушку за талию, двинулся к порогу.

– Понял, Аркадий Степанович, – осклабился подчиненный. – Все сделаем в лучшем виде! – Блондинка обернулась, и, хмыкнув, изобразила чмокающее движение губами, хлопая напоследок стеклянной дверью.

– А вот теперь пора, – Глад, расслабившись, откинулся на спинку стула и милостиво кивнул Брани. – Похоже, что этот дурень совершенно не умеет пользоваться артефактом.

Всадник неторопливо встал.

Полупридушенный Никита слабо отбивался руками. Дмитрий швырнул его на скатерть, роняя одиноко стоявший стакан с персиковым соком. Послышался звон разбитой посуды.

– Что ж это творится-то такое, – старичок в очках, сидевший неподалеку, всплеснул руками. – Милицию надо вызвать!

Кто-то из персонала уже поспешил к телефонной будке, стоявшей на улице.

– Сиди, старикан, – огрызнулся парень, – а то следом щас отправишься! А ты, курица, куда рванула?! – Он подхватил обломок стекла и швырнул вслед официантке. Девушка, сжавшись, шмыгнула в подсобное помещение.

Никита тем временем немного проморгался и попробовал сесть. Как раз вовремя, чтобы увидеть Брань, тихо подкравшегося со спины его противника. В памяти всплыло:

«...Твоя задача – сдружиться с ними как можно ближе. Ты должен стать одним из них».

– Сзади! – завопил он Дмитрию, показывая рукой за спину. Тот обернулся и никого не увидел.

– Ты что, шутки шутить вздумал со мной, козел? – Парень навалился коленом на и без того болевшую от недавних «объятий» шею. – Да я тебя...

Брань осуждающе покачал головой.

– Ты и вправду больной на голову, – прокомментировал он, втыкая пальцы в обе сонные артерии Дмитрия. В зале кто-то завизжал, увидев, как здоровый бугай с хвостиком из волос ни с того ни с сего рухнул мешком на пол. Никита, ничего не понимая, обалдело смотрел на внезапного спасителя.

– Скорую! Скорую вызывайте! – закричала немолодая женщина в цветастом платочке, незатейливо прикрывавшем верхнюю часть груди. Какой-то строгий мужчина, с виду похожий на военного, нагнулся над телом.

– Ничего себе ты его отделал, – «военный» сурово посмотрел на Никиту. – Как бы не помер.

Старичок, пять минут назад искренне сочувствовавший студенту, засуетился.

– Я, если что, свидетелем пойду, – он подобрался поближе к месту происшествию. – Такой молодой, а уже руки замарал! Убивец!

На улице послышался звук милицейской сирены. Кто-то из доброжелателей все-таки добрался до телефонной будки.

Невидимый Брань взял Скворцова под локоть.

– Пошли отсюда, быстро, – и вытолкнул его из гущи событий. Никита, оглядываясь и шатаясь, как пьяный, ухватился за дверную ручку. Очевидцы так шумно обсуждали случившееся, что и не заметили, как исчез главный участник событий.

Глад спокойно допил пиво, поднялся из-за стола и, улыбнувшись своим мыслям, покинул помещение.

***

Брань налил в кружку кофе, аккуратно сложил нарезанные бутерброды с «Докторской» на тарелку и пододвинул все это к Никите. Сел напротив и с интересом начал разглядывать юношу.

– Ешь, не стесняйся, – он усмехнулся, видя, каким голодным взглядом парень смотрит на еду.

– Спасибо, – растерянно пролепетал Никита. – А ты... а вы... а вы кто?

– Для начала хотелось бы послушать, кто ты, – фыркнул всадник.

– Меня зовут Никита, – отозвался Скворцов, уплетая бутерброды с толстыми кусками колбасы.

Из прихожей донесся звук открываемого замка. Хлопнула входная дверь, и кто-то вошёл в квартиру. Человек снял обувь, одежду. Зашумела вода в ванной, и через несколько минут на кухне появился Глад.

Он осторожно положил на стол серп – совсем близко к кружке с недопитым кофе. Сел на стул, с видимым удовольствием закинул ноги на край стола. Никита ошарашенно смотрел на оружие. Брань ничего не сказал, лишь одобрительно поднял бровь.

– Ну-с, молодой человек, хотелось бы послушать, кто вы, откуда и где взяли эту вещь.

«Убили, наверное, этого, который был с блондинкой. Во я влип», – пронеслось в голове у Никиты.

– Мы как раз выясняли этот вопрос, – встрял красный.

– И как успехи? – без особого энтузиазма поинтересовался Глад.

– Говорит, что его зовут Никита, – повёл плечами собеседник.

– Я... Я студент, – нашёлся Скворцов. «Фамилию лучше не называть, – подумалось ему, – меня, наверное, ищут уже везде».

– Замечательно, студент Никита. И где же ты достал эту вещь, студент? В университетской столовой после занятий в пирожке обнаружил? Или под парту подсунула уборщица баба Клава?

– Нет, – сбитый с толку Никита не понимал, почему эти люди, вместо того, чтобы отправить его на тот свет, мило беседуют, шутят и угощают едой. – Мне его дали, – ляпнул он, не подумав.

– Вот как? – Глад привычно вертел в руках картонный прямоугольник. – Дали, говоришь? Кто дал?

«Самая лучшая ложь – та, которая похожа на правду», – это утверждение Скворцов прочитал в одной из заумных книг по психологии уже очень давно, и с тех пор регулярно им пользовался. «Скажу, все как есть, – решил юноша, – ну, почти, как есть».

Он проглотил остатки «Докторской», кашлянул и сказал:

– Один человек. Подошёл на улице, отдал его и сказал, кому и где передать.

Глад засмеялся.

– А ты, значит, вот так просто взял и согласился?

– Он... Он угрожал. – Это тоже отчасти было правдой.

– Ну, допустим, ты не лжешь, – развеселился всадник, – тогда расскажи нам, студент, как выглядел этот человек.

Скворцов подумал про Иерема. Такой достанет из-под земли, если про него слово лишнее скажут.

– Ну такой... черноволосый, – произнёс парень, вспоминая льняные кудри Иерема. – Волосы прямые. Глаза карие. Одет... – Белые цвета слишком приметны. – В серое и чёрное, – закончил он и отхлебнул из кружки.

Глад и Брань переглянулись. «Похож», – одновременно подумали оба.

– А кому он тебе сказал передать?

– Не передать, – поправил Никита, – а показать. Он сказал, прийти в это кафе в семь вечера и ждать троих, брюнета, шатена и блондинку в белом костюме. Сказал, что они сами подойдут. А они в драку полезли, – обиженно закончил юноша.

– Но ведь блондинка была не в костюме, а платье, – удивился Брань.

– Я подумал, что мало ли, переоделась, – дёрнул уголком рта Никита. – Тем более тот человек вначале говорил просто про белую одежду, а потом уже добавил про костюм.

Дверь в кухню распахнулась, и на пороге возникла Чума в полупрозрачном дорогом пеньюаре, купленном ею по случаю ещё во Франции, откуда они все вместе приехали буквально месяц назад. Белая ткань обворожительно облегала девичье тело, кружевной поясок нежно обхватывал тонкую талию.

Волосы девушки были растрепаны, глаза заспаны. Весь вид говорил о том, что появившаяся только выбралась из постели.

– Всем доброе утро, – взгляд её упал на Никиту. – А это кто такой? И почему он так упорно смотрит сквозь меня?

Всадники дружно грохнули. Парень покраснел и отвел глаза.

– Не сквозь тебя, а на тебя, – всё ещё смеясь, ответил Брань. – Он нас видит, Чума.

До девушки сказанное дошло спустя несколько секунд. Она длинно выругалась, как заправский работяга, и кинулась вон. До сидящих на кухне только и доносилась отборная ругань, пока Чума переодевалась в своей комнате.

– Ну, как видишь, студент, с платьем ты ошибся, – развел руками Глад. – Похоже, твой таинственный товарищ отправлял тебя к нам. Просто по несчастливой случайности Чумы с нами вчера не было.

Он поднялся из-за стола и подошел к совершенно оглушенному происходящим Скворцову, покровительственно положил ему руки на плечи.

– Сходи-ка, прими ванну, отдохни, – ласково сказал всадник. – Устал, небось. – И легонько подтолкнул парня по направлению к ванной комнате.

Пока Никита мылся, а Чума приводила себя в порядок, Брань и Глад молчали. Первым заговорил красный:

– Ты думаешь, это был Смерть?

Тот задумчиво потер подбородок.

– Возможно, возможно. Но почему он, объявившись столько лет спустя после пропажи, отдал свое оружие этому мальчишке, а не пошел к нам? Увидел в нем скрытый потенциал? И где сам Смерть? Почему скрывается?

– Слишком много вопросов, – пробурчал Брань, наливая себе чай. – И что будем делать со студентом? Он нас видел, он знает про серп. Мы не можем оставить такого свидетеля просто так.

– Это верно, – согласился Глад, крутя в руках ложечку. – Оставить его просто так мы не можем.