Текст книги "Рассказы Чумы (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 14. Избранный

Тридцатью годами ранее

Светало. Задержавшаяся осень наконец вспомнила о своем долге и за ночь затянула вчерашние лужи тоненьким белесым ледком. Желтые листья, упрямо заметенные старательным дворником в высокие кучи, осторожничая, потихоньку разбредались по сторонам. Некоторые из них намокли и теперь, будучи пришпиленными грязью к подмерзшему асфальту, не могли сдвинуться с места.

Утреннее небо, проткнутое рассветными звездами, хмурилось и изо всех сил старалось порозоветь. Серые ранние сумерки лениво отползали вглубь улиц, давая пройти невыспавшимся, уставшим людям по скользкому тротуару, из ям которого торчали пожухлые травинки, покрывшиеся первым инеем.

Сверху на это унылую, промозглую картину взирал ипсилотери Ираг, смотритель Восьмого круга. Все четыре его пятиметровых крыла были сложены в тяжелый, тянущийся по белоснежному полу шлейф. Лазоревое одеяние с золотыми растительными узорами покрывало тощее, птичье тело с тонкими, кривоватыми, длинными лапами.

От длительного наблюдения за эдаким непотребством Ирагу сделалось тошно, и он перевел взгляд на радужные, яркие пейзажи, раскинувшиеся сразу за прозрачной стеной, отгораживавшей чертоги блюстителя от внешнего мира.

К нынешней цивилизации ипсилотери относился более чем равнодушно. Изредка в нем просыпалось отдаленное подобие брезгливости – того ощущения, которое испытывает богатей, обнаруживший в изысканном блюде трупик жирной, помойной мухи. Он не понимал, почему Создатель так рьяно покровительствует этой копошащейся в собственных объедках черни – ненавидящей, убивающей, крадущей. Необходимость пропускать души смертных наверх вызывала неприятный, стойкий, как аромат сточной канавы, трепет.

Большего Ираг себе не позволял. Хладнокровие пронзало все нити его духа: всякое хитросплетение было унизано бусинами бесчувственности, каждый узелок был пропитан разумом и рационализмом.

Сейчас высший смотрел на копошение внизу именно с этой целью: пробудить в себе отголоски желания раздавить ползающий людской муравейник. И ему это почти удалось.

Когда Создатель призывал Ирага в свои покои, страсть служить и следовать каждому слову охватывала Крылатого. Но Создатель давно не являл им своих чудес, и некому было осадить волну холодной горечи, уже много лет охватывавшей светлый дух. И тот решил, что пора Небесам самим спуститься на землю.

Власть, имевшаяся у смотрителя, была велика. И многие, многие начали поддерживать Ирага в пока еще аккуратных и скромных предположениях. Не минуло и тысячелетия, как Райские кущи заволновались, словно гигантское, огромное море отошло от берега, внезапно обнажая дно, покрытое водорослями. А облеченный саном выбирал время и готовился, доверяя только самым близким и преданным сподвижникам, полностью разделявшим рассуждения хозяина.

Наблюдая за непонятно как эволюционировавшими существами, покровитель обители как раз ожидал одного из своих служителей.

Легкий хрустальный звон возвестил о появлении Иерема. Укороченные, с желтоватыми перьями на концах, крылья внесли посланника в окутанные ярко-снежным светом палаты.

Смотритель кивком поприветствовал его. Прибывший склонился в низком поклоне:

– Я слушаю внимательно, святейший.

– Пора переходить к делам насущным, Иерем. Ты еще присматриваешь за тем... ммм... человеком, который был поручен тебе?

– Разумеется, ваше святейшество. Я продлил его жизнь на пару веков, выжидая указаний. И он по-прежнему связан со мной обещанием.

– Великолепно, Иерем. Ты, как всегда, радуешь меня своей наблюдательностью и находчивостью.

Крылатый согнулся напополам, опустив голову, и замер в таком положении. Ираг задумался.

– Нам угодно, чтобы он вновь взял в свои руки оружие смерти, – после недолгого молчания сказал ипсилотери.

– Как прикажете поступить с серпом? – спросил, выпрямляясь, приспешник.

– Его следует подбросить другому человеческому отродью, но так, чтобы тот обязательно его обнаружил. Это всецело в твоей воле, Иерем. – Высший недовольно повел худым, костлявым плечом, затянутым в небесно-голубое.

– Кого изволите выбрать на этот случай? – почтительно изогнувшись, вопросил Крылатый.

Ираг посмотрел вниз. Он еще несколько лет назад отобрал из безликой шевелящейся массы троих человечков. Необходимо было определить, кто из них станет троянским конем в лагере врага. У всех кандидатов были подходящие имена и идеальное расположение планет в момент рождения. Чтобы носить артефакт всадника, обычному смертному требовались немалые астральные силы. Как жаль, что сами Крылатые не могли даже прикоснуться к серпу.

Крючковатым пальцем маленькой ручонки смотритель подозвал служителя к себе и ткнул им под ноги, в овальное, большое окно в перламутровой оправе, предварительно проведя над ним ладонью. Прорезь показала со вкусом обставленную квартиру, на отделку которой явно были потрачены серьезные деньги.

– Раб Никита, – сморщившись, произнес он. И отвернулся, не желая больше глядеть на зрелище, вызывавшее слабый оттенок неудовольствия.

Двадцатилетний юноша, в модной мятой рубашке, закинув лодыжки на спинку дивана, с азартом рубился в Сегу и даже не подозревал, что где-то очень далеко в эту секунду одной фразой на его судьбе поставили четкий, правильный росчерк.

– Что обещать в награду? – Иерем уже пятился.

– На твое усмотрение, – махнул Ираг и безразлично вернулся к стеклянной плоскости, погружаясь в лицезрение совершенных райских садов.

Крылатый встопорщил блеклое оперение, взмахнул немного несимметричными рудиментами и исчез из покоев ипсилотери.

Глава 15. Сын Миноса

Растерянность демона заметил даже Брань.

– Ну, и что это такое, дорогой наш союзничек?! – рыкнул он подобающим образом. – Плохо продуманная ловушка или недостаток твоей фантазии?

– Я был здесь всего пару раз, и уже давно, – уклончиво ответил Велиал. – Не припоминаю, чтобы лабиринт выкидывал такие штуки.

– Так куда нам идти? – напомнил о себе Мор. Брань недружелюбно глянул на смертного, но ничего не сказал, видимо, посчитав, что вопрос задан своевременно. – Налево или направо?

– Я бы вообще вернулась туда, куда мы попали вначале, – подключилась Чума. – Если коридоры способны на такие превращения, черт его знает, куда нас забросит.

– Черт-то как раз и знает, – насупился Брань. – И вообще, сестренка, именно благодаря твоим советам мы оказались в этом замечательном месте.

Девушка в оливково-зеленом комбинезоне промолчала. Мор, не поднимая взгляда, боясь сказать лишнего, ковырял вплавленный в пол булыжник. Велиал вдумчиво изучал россыпь штукатурки возле стены.

Красный всадник сосредоточенно посмотрел вглубь, мысленно ненавидя проклятого духа и проклиная свою глупость.

«Прежде чем лезть в эту дыру, надо было сначала подготовиться, а не уповать на всезнающее адское отродье», – устало подумал он.

Но от того, что они тут стояли и пялились на оба прохода, как стадо баранов на новые ворота, ничего не происходило. Надо было либо топать вперед, навстречу заманчивым неприятностям, либо возвращаться назад, как советовала Чума, и искать другой путь.

Впрочем, проблем все равно не огребешь, и тут из двух зол надо выискивать наименьшее. Если повернуть обратно, группа потеряет еще не менее часа, и то при условии, что дорога опять не претерпит интересных изменений. Какой же из коридоров выглядит привлекательнее? Решать надо было поскорее.

– Итак, – начал старший, – предлагаю пойти...

Его голос потонул в диком реве разъяренного животного, донесшемся из полумрака, подсвеченного факелами.

– Кажется, Астерий решил посетить свое жилище раньше срока, – обескуражено выдал Вели, выждав окончания вопля. – Не понимаю, как он мог ослушаться приказа отца...

Брань моментально выхватил из пустоты меч с неповторимым скифским перекрестием. Мор прошелся по воздуху несколькими взмахами своего оружия, заставив тесное пространство вокруг трижды свистнуть; всадница, прикрыв веки, быстро наращивала дымчатый бич.

Брат окликнул ее и мотнул головой. Чума тотчас же все поняла: от ее кнута в узком переходе будут только помехи. Она не сможет воспользоваться им, не попав в горячке драки по своим.

– Лучше, как ты умеешь, – подсказал красный. – Жучки-паучки, мышки...

Звук повторился. Вдалеке послышался глухой топот, от которого камешек, настойчиво ковыряемый Мором, вылетел из гнезда.

Златовласая согласно взмахнула ладонью и приготовилась чертить руны.

– Наше преимущество – это как раз размеры, – крутя в пальцах рукоять акинака, подбодрил присутствующих Брань. – Здесь ему не развернуться, к тому же нас больше.

Боги, никогда он еще так сильно не ошибался.

Астерий, тяжело топоча, несся прямо на них. Ноздри широко раздувались, смердящее дыхание обжигало воздух. Броня чудища казалась выточенной из камня.

Противники увидели друг друга одновременно. Минотавр послал вперед свой кистень прямо на бегу, притормаживая черным, раздвоенным копытом.

Шипастый железный шар, размером примерно в человечью голову, врезался в потолок в нескольких метрах перед оборонявшимися. Вверху образовалась брешь с ободранными краями. Песок и глина бодрой струей посыпались на Велиала. Дух отскочил.

– Помоги нам, – крикнула ему в ухо Чума, оказавшаяся рядом. – Ты же смог уронить ту статую на голема. Мы в долгу не останемся!

Демон не стал расписывать ей суть правильного выбора точки приложения силы и уточнять, насколько согласен с Чумой ее доблестный родственник относительно понятия долга. Он просто отпрыгнул еще дальше, в одно из сумрачных боковых ответвлений, казавшихся такими неуютными всего пару секунд назад.

Брань, взревев, бросился вперед, и, упав на живот, проехался прямо между здоровенных копыт чудища. Мгновенно подскочив, он полоснул острой сталью по лодыжке, сплошь поросшей густой шерстью. Минотавр, взвыв, развернулся довольно проворно для своих габаритов и принялся молотить моргенштерном, стараясь достать всадника.

Тот не стал ждать, пока длинные иглы воткнутся в его тело, и повторил финт с броском под ноги. Астерий, поняв, что добыча куда-то ускользнула, в негодовании зарычал. Остановившись, он закрутил шеей. Налитые кровью глазки злобно таращились по сторонам, но никак не могли углядеть быстрого мечника. Тогда рогатый, разинув пасть, размахнулся и снес кистенем сразу полстены, целясь в остальных.

Чума легко проскользнула в образовавшееся отверстие, перескочив через кучу щебня, и раскрыв кисть, швырнула в бычью морду темное жужжащее облачко. Ослепленный сын Миноса заревел и ударил трехпалой конечностью по ближайшей к нему фреске. Шерсть на раненной ноге потемнела от медленно, толчками вытекающей бурой жидкости.

Короткий выпад – и меч полностью ушел в оголенное левое бедро Астерия. Брань поднырнул вниз, уходя от жадных, шарящих по полу лап незрячего урода, крутнулся и занес оружие. Быкоголовый внезапно выпрямился и стих.

Все замерли. Минотавр прислушался и неожиданно двинулся. Резкий удар наотмашь – и Мор, некстати пошевелившийся, влетел затылком в угол ветки коридора. Парень сполз по стенке и шмякнулся на выложенные рядками камни.

Быстрая вязь рун, и полчище крыс хлынуло на мутанта, успевшего смахнуть с себя мух. Астерий рассерженно рыкнул и принялся кататься. Чума отпрянула, Брань метнул акинак. Меч вспыхнул пламенем и плотно вошел в просвет между высоким поясом и рубахой из каменной кожи. Чудовище, почувствовав сильную боль, прекратило свои акробатические трюки и, схватившись лапой за шар, бросило утреннюю звезду рукоятью вперед.

Моргенштерн, вращаясь, сбил с ног всадников и духа. Велиал очутился на ногах почти сразу – он выбросил свой серебряный кинжал прямо в глаз страшилищу. Попадание вышло точным – отцентрированное лезвие воткнулось в красный белок, заполнив собой глазницу. Потолок пещеры содрогнулся от ужасного воя. Астерий обезумел от раны и принялся крушить все вокруг.

– Надо уходить! – проорал Велиал.

– Меч! – завопил Брань. Его акинак так и оставался в боку монстра.

Всадник и мысли не допускал уйти без артефакта. Он оттолкнулся носками, спружинил, и прыгнул прямо на спину быкоголовому.

Демон покрутил пальцами у виска и схватил Чуму за запястье. Девушка вырвала кисть.

– Мы не уйдем без него, – твердо сказала она, даже не повышая голоса, уверенная, что тот и без того понял её. Велиал чуть не зашипел, но Брань уже карабкался по спине, закрытой чешуйчатыми пластинами. Чудище бесновалось, всадника мотало из стороны в сторону. Упершись, он взялся за навершие и дернул на себя.

Произведение скифских мастеров поддалось неожиданно легко, и Брань буквально отлетел вместе с ним в сторону. Минотавр повалился на бок, ноги и руки его прыгали в хаотичной пляске.

– Ну вот, и бежать не пришлось, – довольно пошутил рыжеволосый.

Чума бросилась к Мору, который уже почти пришел в себя.

– Затылок гудит, – скривился он, и поглядел на серп, любовно погладил его. – А так вроде ничего. Смотрите! – и ткнул пальцем.

Пещеры вновь поменялись местами: в левой моргали факелы, правая, откуда появился рогатый, погрузилась в темноту.

– А почему факелы мигают? – озвучила общее беспокойство Чума.

– Сквозняк, – ответил Велиал. – Вопрос в том, кто его создает. Или что.

Они тревожно переглянулись.

– Может, хватит драк на сегодня? Давайте делать отсюда ноги, – простонал Мор.

Бам-бам, подхватило и донесло местное эхо медленные гулкие шаги.

– Знакомые звуки, – поморщилась всадница. – Я надеюсь, это не?..

Велиал кивнул.

– Они самые. Глиняные великаны. Насколько я помню, эти стражи порядка будут немного повыше, чем тот, которого мы так удачно придавили.

– Что они тут забыли? – сжала зубы златовласая.

– Охраняют территорию, – пожал плечами Вели. – От ненужных вторжений и лишних гостей, таких, как мы, например.

Брань передернуло.

– Уходим, – распорядился он. – В прямо противоположном направлении.

Упрашивать никого не пришлось – все помчались в указанную сторону. Велиал и Мор задавали темп, Чума с братом неслись сзади.

Големы действительно оказались намного выше уже виденного всадниками. Они грохотали исполинскими подошвами о булыжный настил, попутно разнося переходы и пещерки только потому, что не помещались в них, открывая верхние уровни и расширяя внутренности лабиринта. Наделенные огромной мощью громадные пальцы сминали и перетирали в песок обломки стен. И, несмотря на свою медлительность, колоссы нагоняли своих жертв.

Необъятных размеров нога опустилась в полусотне метров от них, когда Мор, запнувшись, растянулся в полный рост.

– Вставай! – заорал Брань. – Быстрее!

Дух и девушка схватили Мора под мышки, но он вывернулся.

– Стойте! Нить! Я вижу нить!

Багряного цвета веревка толщиной в полпальца была натянута поперек дороги, и уходила в черные провалы по обе стороны. Думать было некогда. Мор поднялся, и все, надеясь на чудо, кинулись вправо.

– Лишь бы это было не начало, – процедил на бегу красный.

Нить крутилась, петляя, и уходила то вправо, то влево, иногда даже пересекая саму себя. Бессмертные мчались во весь опор. Времени на отдых не было.

Тропа вдруг оборвалась, и надежда Ариадны повисла над небольшим обрывом. По ту его сторону в красном тумане вилась золотая спираль, уходящая в густое, дымчатое серо-багровое небо.

Брань бросил свой артефакт в воздух, и к ногам легло трехгранное острие. Длины его как раз хватало на то, чтобы пересечь пропасть. Чума, мягко балансируя, перепорхнула через пролом. Велиал, повторив ее движения, оказался рядом.

– Скорее, – поторопил Брань Мора.

Вчетвером они вскочили на шафранного цвета подножие и устремились вверх.

Глава 16. Архонт

Тень на цыпочках перебежала к следующей колонне, слилась с темным пятном на полу, которое отбрасывала голова Матери, и прильнула к глубокой впадине в стене, сразу за пилястрой.

Эвмел обернулся.

Сквозь шелест листьев многочисленных деревьев, шорох ночного ветра и мерное поскрипывание высокого флюгера, прикрепленного к отдельно стоящему столбику, ему послышался невнятный звук.

Тихо. Только слышно, как нестройным, плохо собранным оркестром стрекочут цикады.

В зарослях можжевельника что-то затрещало, и под ноги владетелю выпрыгнула серая вертишейка. Она посмотрела на Эвмела, повернулась бочком и клюнула что-то под прыткими лапками; затем взъерошилась, зашипев, и отскочила назад по усыпанной мелким гравием дорожке. Владыка засмеялся и остановился, вдыхая пронзительно свежий, уже увлажненный надвигающимся дождем воздух.

Тень замерла.

– Все, чем мы обязаны жизни – это сама жизнь, – произнес атлант. Улыбнувшись собственным мыслям, он двинулся дальше. Птичка отправилась по своим, одной ей ведомым делам.

Когда силуэт правителя скрылся вдали, из полумрака проявились очертания человеческой фигуры. По-прежнему таясь, словно неприкаянный вор, пришелец прокрался к месту, совсем недавно окуренное приятными благовониями. Он в точности повторил все недавно виденные им жесты и, беспрестанно оглядываясь, поставил небольшой сундучок на низкий жертвенник. Затем распахнул его.

Серебряная стрелка едва касалась блестящей поверхности черного хрусталя.

– Что же это такое? – пробормотал поздний посетитель. Он дотронулся до прекрасного алунита, провел пальцем по мориону изумительной шлифовки. Осторожно наклонил ларчик набок – но нет, упрямый аргентум даже не шелохнулся.

Тогда он поднял обсидиановую крышку.

– Взявшие меч – мечом погибнут, – отрешенно произнес гость. – Какая странная вещица.

Он задумался, поглаживая вулканическое стекло. Стрела дрожала, словно водная гладь от прикосновений мягкого бриза.

Недалеко от портика святилища зазвучал мелодичный свист. Сердце гулко и беспокойно застучало. Кто-то шел прямо сюда. Он положил на место обработанный прямоугольник липарита, быстро, но аккуратно защелкнул замки и вернул ларчик в ящик. Два легких касания, и тайник исчез. Архонт скользнул за ближайший цилиндрический столб, поддерживающий крышу центральной комнаты, и затаился.

Громыхнула уверенная поступь шагов, свист приблизился, а затем и вовсе оборвался. Вспыхнул факел, освещая настенные росписи. Вошедший тяжело вздохнул, нагнулся и принялся что-то искать.

Гадер не шевелился, молясь всем богам, чтобы его не обнаружили. Он не мог наверняка знать, кто находится у него за спиной, но поклялся бы в том, что Эвмел не будет рад, если узнает, что его брат по ночам украдкой ходит по святилищу.

– Куда же оно закатилось, – раздался совсем рядом голос правителя, и крепкая рука наклонила огонь ближе к полу. – Может быть, Мать таким образом решила взять с меня дань? – И рассмеялся, довольный удачной шуткой.

Час от часу не легче! Эвмел сам вернулся к алтарю, очевидно, что-то потеряв. Боги, смилуйтесь! Холодная капелька пота сползла с заледеневшего затылка архонта, и покатилась по шее. Что же он скажет владыке, если тот найдет его? Что пришел помолиться Матери в столь поздний час, за несколько стадиев от своего дворца? Гадер сжал вспотевшие разом ладони, не замечая, как ногти впились в мягкую кожу. А ведь он только хотел подсказать Эвмелу, направить его на правильный путь. Хотел разобраться, в чем причина столь внезапного начала войны с афинянами.

«Вот он сейчас и поможет тебе во всем разобраться», – эта мысль знобила архонта, пока широкая кисть шарила по полу буквально в половине локтя от его ног.

– Нашел! – Эвмел, наполненный необычным для него благодушием, ознаменовал конец поисков. Послышался тихий звон, и владетель чертыхнулся, поднимая оброненное кольцо.

Круг света заколебался, покачнулся и стал отдаляться. Гадер выдохнул, когда полоска, разгонявшая сумрак, переступила порог, и вытер мокрые руки о хитон. Повел плечами, разгоняя кровь по затекшим конечностям.

«Ну что ж, пора и нам отсюда уходить».

Человек вновь превратился в тень. Тень слилась со стенами, просочилась к выходу, пересекла ограждение храма и вытекла за пределы дворцовой земли. Впереди ждало пять непреодолимых препятствий – непреодолимых для кого угодно, но только не для архонта Гадера.

Одно за другим он прошел все земляные насыпи. С каналами поступил проще: не раздеваясь, нырнул в теплую воду. На то, чтобы проплыть от берега до другого, ему хватило пяти минут. Несколько раз он осторожно поднимал голову, чтобы глотнуть воздуха. Часовые наверху ничего не заметили – они ожидали внешней угрозы, а про то, что кто-то стремился покинуть дворец, и думать было нечего.

Труднее оказалось обмануть охрану возле принадлежащих ему палат. Оказавшись в своей спальне, архонт не стал звать слуг на помощь, а просто скинул промокшую одежду рядом с пылающим очагом. Никто не должен знать, что царь сегодня покидал свои покои.

В роскошной, в полторы оргии в ширину постели Гадер предался раздумьям. В святилище Клейто он наделся отговорить величественного брата от похода на Афинский акрополь. Правитель в минуты преклонения перед Матерью часто испытывал перемены настроения и легко менял гнев на милость.

Но после увиденного надежды таяли как дым. Вначале он просто спрятался, когда атлант внезапно вошел и застал его врасплох. А после, когда Эвмел искал потерявшееся кольцо, выходить было еще глупее, особенно, если учесть, что Гадер познакомился с его тайной.

Архонт знал, какие перемены происходят в стране, и они его не радовали. Браки с чужеземцами, кровосмешения, гордость за свое солнечное государство делали жителей Атлантиды зазнавшимися, самовлюбленными, недалекими – одним словом, совсем не такими, какими они были еще пару веков назад. Только утром, спускаясь после боевых учений на пристань, Гадер видел, как важный молодой человек в зеленом хитоне ударил маленькую девочку с корзинкой, осмелившуюся перебежать ему дорогу. В руках у нее была корзинка с мокрым бельем.

– Нечего здесь путаться, – свирепо сказал он, и ударил бы малышку еще раз, если бы архонт не вмешался. Простолюдины прибывали в прибрежные земли из-за гор, защищавших Атлантиду от северных ветров. Жить там было сложнее, чем на равнине, голоднее и холоднее, но люди приспособились, выращивали, копали, строили, и продавали часть припасов и изделий на местных рынках. Особым спросом пользовались горные травы, любящие заморозки и первые лучи солнца, не приживавшиеся на плодотворной равнине, и вещи, смастеренные руками загорных народов. Не жалели денег и на меха – несмотря на стоявшее до последних сумерек тепло, атланты любили украшать ими жилища. Видно, девчушка родом как раз из таких семей – это просто было понять, поглядев на ее русые волосы и бледные, как тающие льдинки, зелено-голубые глаза.

И такое случалось уже не в первый раз. Атлантида, вместе со своим возвышением, теряла простые, человеческие чувства. Жители быстро привыкли к хорошему, и теперь им хотелось наилучшего – для себя, своих детей и будущих потомков. Чуть ли не каждый день возникали ссоры между домами, и Гадеру приходилось являть свое правосудие. Он был уверен, что в наделах его братьев дело обстояло таким же образом. И вместо воинственных намерений, стоило бы обратить внимание на то, что свершалось внутри, а не снаружи.

Сейчас архонт был несколько недоволен собой. Очевидно, что загадочный ларец о чем-то вещал мудрейшему. Значит ли это, что предстоящие сражения помогут спасти их от великой беды, разрозненности и распрей между собой? Может просто он, в своей низменности, не в состоянии разгадать замыслы мудреца?

Гадер решил отложить разговор с братом. Другие события требовали не менее пристальной царской заботы. Вчера он узнал, что вино, которое подавали на завтрак к его столу, кто-то наполнил не слишком приятным ароматом греческого яда.