Текст книги "Рассказы Чумы (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 67. Живой мертвец

Спустя несколько лунных месяцев после создания новой Атлантиды

Постепенно жизнь входила в новое русло. Эвмел посоветовал брату переехать вместе с молодой женой в Золотой дворец. Тартес так и поступил – слишком неуютно чувствовал себя архонт посреди Крылатых, заселивших все пустовавшие дома и дворцы.

Творения владыки унаследовали от него частицу силы, и с рвением принялись пробовать её на новом мире. Диковинные птицы и звери заселили густые леса, лежащие близ заснеженных гор; хрустальные башни, высокие стены, изумительные веревочные мосты, глубокие прозрачные озера то и дело появлялись на тихой доселе бескрайней равнине.

Иногда крылатый народ собирался на площадях и безмолвствовал, или же возносил хвалу истинному Создателю. Бывшие сперва, точно новорожденные младенцы, ничего не знающие о месте, в которое прибыли, они быстро учились всему, а их умение создавать возвеличивалось с каждым днем. В городе вырастали статуи высотою в несколько человеческих ростов, изображающие Эвмела; храмы, посвященные Клейто и Отцу, перестраивались на иной лад, больше вязавшийся с верой этого удивительного и странного народа. Тартес, видевший всё это, мрачнел с каждым днем. Ему было не по себе; он ежечасно ожидал кары богов, старых богов атлантов; на худой конец, поражающей всё живое молнии Посейдона.

Архонт боялся не за себя, а за брата. Он по-прежнему любил Эвмела, но стена недоверия между ними становилась всё крепче. Единственное, что спасало царя – слова Гадера, сказанные перед прощанием.

Эвмел мудр, и знает, что делает.

Знает ли? Был бы Гадер так же непоколебим в своей уверенности, если бы видел рушащиеся фигуры Отца и Матери? Что бы сказал его старший брат, узрев среди прекрасных созданий уродливые лица?

У Тартеса не было ответа на эти вопросы. Поэтому ему оставалось лишь одно – ждать.

***

Иногда завтраки проходили в большой зале, и тогда правитель разделял свою трапезу с братом и его супругой. Но все чаще по утрам Эвмел уединялся в своих покоях, и никто, даже прислуга, отобранная из числа юных золотоволосых девушек, не смел беспокоить его.

Так было и в этот день.

Ночь прошла тяжело. Владетель ворочался с боку на бок; безумные мысли, одна мрачнее другой, одолевали его. То ему снилось, что за ним гонятся римские велиты во главе с Луцием, и римлянин хищно разевает черный провал рта, намереваясь поглотить его, Эвмела; то в полудреме видел он себя стоящим в тайной комнате библиотеки и кладущим руку на алтарь. Алтарь неизменно обрушивался под тяжестью ладони, и царь просыпался в ознобе.

Череда сновидений, украденных из реальности, сменялась жуткими кошмарами. Серые тени выползали из стен, свиваясь вокруг постели атланта, спутывая его ноги крепкими узлами, обжигая тело, точно ядовитая трава. Нутро скручивало и выворачивало наизнанку; голова горела, точно объятая жарким пламенем. Свобода пришла с первыми утренними сумерками; измученный Эвмел заснул, едва бледный рассвет прокрался к окну.

Он очнулся, когда блеклое солнце поднялось над холодными вершинами горной цепи, обнимавшей Атлантиду с двух сторон. Призвал прислугу, умылся, и только потом, когда ему принесли фрукты и легкое крыжовниковое вино, заметил испуганные лица девушек.

Эвмел требовательно посмотрел на них.

– Что-то случилось?

Все так же испуганно они покачали золотокудрыми головками, и, кланяясь, исчезли за дверью. Атлант хмуро посмотрел им вслед. Он уже успел привыкнуть к Крылатым, и теперь такое поведение представлялось ему непонятным.

Красное спелое яблоко круглым медовым боком легло в ладонь владетеля. Трапеза прошла в полной тишине; не было слышно даже певчих птиц, заливающихся обычно на заре длинными трелями.

Поев, Эвмел спустился в сад. Он не хотел видеть сейчас ни Тарта, ни его жену. Её особенно. Эврифея занимала своё место в ночных кошмарах; недосягаемая и неуловимая, она смеялась ему в лицо, сверкая своими темными глазами; то протягивая тонкие холодные пальцы, чтобы коснуться плеча, то ускользая из его рук, девушка манила его за собой, в молчаливую и страшную тьму.

Некстати вспомнилась Туллия. Стараясь отогнать прочь неприятные мысли, Эвмел размашистым шагом шел среди высоких яблонь и приземистых, широких дубков. Он было устремился к святилищу, но затем, передумав, остановился.

И вдруг понял, чего не хватает в тишине, сковавшей зеленые вершины деревьев. Птичьего гомона, звонкого, наполнявшего обычно в этот час дубовую рощу и стройные ряды лип.

Эвмел посмотрел на строгие стволы, усыпанные тонкими, точно покрытыми воском листьями, и уже собирался уходить, как его взгляд наткнулся на маленькое мертвое тело, лежащее чуть поодаль от насыпанной гравийной дорожки. Коричневые перышки топорщились в разные стороны; белое брюшко, покрытое коричневыми пятнышками, замерло неподвижно, глядя в смурное небо. Крохотная вертишейка нашла свой последний приют среди кустов пахучего можжевельника.

Словно согнанный с места этим зрелищем, владетель решил вернуться обратно. Только он собрался войти в свои покои, как столкнулся с перепуганным Тартесом.

– Тебя ждут, – похоже, что брат здорово запыхался, разыскивая его.

Не отвечая, Эвмел направился к зале, где раньше проводились Советы. Свой новый народ правитель принимал только там.

Несколько Крылатых столпились возле чего-то, лежащего на полу. Когда царь вошел, трое юношей и две девушки расступились.

Высокий муж в белом хитоне, даже в таком положении закрывавшем его ступни, распростерся на красном мраморе, раскинув руки по бокам. Очевидно, что его донесли сюда прямо так; Крылатым чужды понятия стеснения и вежливости. Грудь лежавшего не вздымалась от дыхания, как у живого; льняные кудри сбились на один бок. Эвмел растерянно глядел на него. Наконец, опомнившись, владыка обернулся к столпившимся.

– Все вон, – приказал он. – Быстро! Ты, – дотронулся до рукава уже собравшегося удрать юноши, – останься.

Тот замер, как ужаленный, на месте, в страхе глядя на атланта. Остальные исчезли за дверью. Тартес, помедлив, тоже вышел.

Атлант присел на пол. Дотронулся до тела и с удивлением понял, что оно теплое.

Эвмел позволил силе взять над ним верх. Внутреннее зрение вонзилось в Крылатого, точно нож, взрезая его плоть насквозь. Это существо многим было похоже на человека. Многим, но не всем. Та полость, что в человеческом теле заполнена кишками, здесь содержала в себе толстые сосуды; часть из них тянулась к мышцам и коже, часть сплеталась между собой и спускалась вниз, где входила в плотный, студенистый темный шар. Одни сосуды приводили в движение тело; другие были пусты. Правитель попытался наполнить шар, но тот был настолько темен, что никак не отзывался на прикосновения Создателя.

Эвмел оторвался от своего занятия и обратился к стоявшему рядом юноше.

– Что случилось?

Запинаясь от благоговения и страха, Крылатый, тем не менее, довольно связно рассказал своему Создателю все. Как около одной полной луны назад кто-то из них почувствовал слабость и рухнул, точно подкошенный, посреди площади. Как вскоре и все остальные стали ощущать странное недомогание. Силы вытекали из них, точно продырявленных; хуже всем приходилось тем, кто больше творил. И как, наконец, сегодня утром они не смогли разбудить Аарана.

Эвмел даже не стал спрашивать, почему Крылатые не пришли к нему раньше. Одного взгляда на этого юношу было достаточно, чтобы понять, как сильно этот народ трепещет перед владетелем.

Подумав, атлант сказал:

– Мне нужно двое ваших мужей. Самых сильных из тех, кто остался.

Крылатый, низко кланяясь, убежал выполнять приказ.

Пора было вернуться за ответами.

***

Вечером в покоях Эвмела захлопнулись все ставни. Светло было лишь в одной из небольших зал, где по стенам Крылатые развесили с пару десятков светильников. Владыка внимательно осмотрел пришедших.

Рослый, широкоплечий Назар, показался ему вполне надежным спутником. Второй был невелик, тощ, но за неимением лучшего сойдет.

Круг уже был начерчен на холодном мраморе. Эвмел пообещал себе по возвращению вбить знаки намертво в белый камень, чтобы не приходилось рисовать их подолгу. Он закончил чертеж несколькими линиями, вошел в центр.

Белое пламя взвилось, охватывая черный уголь. Крылатые с ужасом и почтением шагнули за ним по мановению руки.

...Они оказались за несколько коридоров от нужного места. Атлант был недоволен – эта часть библиотеки была самой многолюдной. Ему вовсе не хотелось, чтобы при виде двух людей с крыльями сюда сбежались все мудрецы Мисра. Торопясь, правитель быстро шел вперед.

Один поворот, другой, третий. Еще четыре, и они будут на месте. Впереди, на пересечении двух переходов, показался чей-то силуэт. Эвмел оглянулся и нырнул в одну из боковых комнат. Крылатые последовали за ним.

Мягкие, шаркающие шаги приближались. Царь нащупал кинжал, спрятанный в складках хитона для такого случая. Шедший закашлялся, и, прежде чем Эвмел успел вздохнуть, повернул в помещение.

– Простите, – обратился старик в белых одеждах к ошеломленному правителю, – я немного заблудился. Не подскажете, как выйти отсюда? – Он слабо махнул кистью в ту сторону, откуда пришел, задев одного из Крылатых по лицу и ничуть не смутившись.

Эвмел вздрогнул. Похоже, этот старик сумасшедший, раз не удивляется людям с крыльями за спиной. Он задумался.

– Повернете налево, отсюда семь коридоров до первого этажа. А дальше... – владетель не успел договорить; незваный гость закашлялся еще сильнее, долбя себя кулаком в грудь. На его губах показалась красная пена, и, точно подрубленный, старик упал, всплеснув напоследок руками.

Несколько мгновений все трое стояли, замерев. Затем Назар неожиданно сказал:

– А можно нам поесть?

Создатель изумленно вскинул брови.

Назар указал рукой на лежавшего. Только теперь Эвмел заметил голубоватую дымку над его телом.

«Что это?»

Он в задумчивости кивнул. Назар, не дожидаясь более ясных указаний, нагнулся и дотронулся рукой до пелены. Дымка обвила руку Крылатого и, вспыхнув яркой искрой, пропала. Тот же час тусклый шар внутри спутника атланта загорелся ярким светом. Второй Крылатый недовольно смотрел на товарища.

Правитель всегда думал очень быстро. Он выскользнул в коридор, поманив за собой обоих. Некоторое время они шли в полном молчании, пока впереди не мелькнула фигура.

– Привести живым, – распорядился царь. – Только тихо!

Назар мелькнул, как молния, и скрылся в конце прохода. Спустя миг он появился вновь, таща на себе безвольное тело.

Оставалось добраться до тайника.

Троица прошла незамеченной еще мимо нескольких больших комнат, заставленных полками с книгами под самый потолок. Эвмел самолично закрыл дверь за всеми.

Он встал на прежнее место, под светильник, ожидая услышать скрип отворяющейся двери.

Ничего.

Легкое волнение охватило его. Правитель прошелся вдоль стены. Еще раз. И еще. Безрезультатно.

Владыка заскрипел зубами. Затем выхватил кинжал и принялся чертить круг на полу. Следовало немедленно убираться отсюда.

***

Их отсутствие во дворце прошло никем не замеченным. Крылатые, следуя жестам, приволокли пленника в залу, где лежал принесенный утром Ааран.

По знаку Эвмела, Назар прислонил кинжал к горлу схваченного. Тот был стар, и, судя по благородным чертам, происходил не из простого народа.

Правитель кивнул, и Крылатый дернул лезвие на себя.

Алая кровь брызнула и полилась через край. Пленник задергался, захрипел. Рваная рана улыбнулась страшным оскалом.

Как только голубая дымка взвилась над упавшим телом, атлант осторожно поймал появившуюся пелену и направил её в темный шар внутри тела Аарана. Шар немедленно наполнился бело-золотистым сиянием. Крылатый вздрогнул и задышал.

Что ж, по крайней мере, одна проблема была решена. Эвмел самодовольно улыбнулся.

– Уберите здесь, – кивнул он на лужи крови.

Глава 68. Посланник небе

Меня прошибает холодный пот. Знала же, что не стоит доверять неожиданным подаркам. Как появилось – так и исчезло.

Все еще не теряя надежды, пытаюсь вновь и вновь воззвать к исчезнувшей силе. Бесполезно.

Ираг взмахивает клинком и напирает на меня. Меч отзывается ледяным звоном.

Ираг опасен. Несмотря на свою худобу, несуразность, костлявые руки-лапы, оканчивающиеся узловатыми пальцами с длинными когтями, смотритель Восьмого круга считается одним из самых умелых мечников среди Крылатых. Да и один его ранг уже говорит за себя – Четырехкрылых в Райских кущах можно по пальцам пересчитать. Странно, кстати, что он не позвал с собой всех их – тогда мою песню можно было бы уже считать спетой.

Ныряя под локоть, выполняю обманный выпад и оказываюсь у смотрителя за спиной. Выигрыш пары секунд не дает никакого перевеса – Ираг стремительно оборачивается, и едва не выбивает оружие из рук. Кажется, я сделала глупость. Те Светлые, что спускались сверху, теперь окружили меня со всех сторон.

Бывший пленник, очевидно, решил, что со мной вряд ли стоит связываться даже с поддержкой в виде ипсилотери и куда-то смылся. Жаль. Я б его прибила в первую очередь.

Клинки скрещиваются в диком танце. Крылатый теснит меня к лестнице, видимо, ожидая, что я поддамся глупому порыву и брошусь туда. Не дождетесь. Сзади слышится тихий металлический звук – это спутники Светлого поочередно вынимают свои мечи из ножен. Дела мои становятся совсем плохи.

Что ж, придется драться двумя руками. Отбиваясь правой от назойливого, как помойная муха, смотрителя, левой я пытаюсь наколдовать свой любимый бич. Получается не очень – трудно концентрироваться на схватке и использовать магию.

Возле моего правого уха раздается свист, и прядь светлых волос летит вниз. Черт! Один из противников подобрался слишком близко! Полутораметровый, неоконченный кнут, взвизгнув, бьет наглеца по ногам. Тот от неожиданности валится на землю, и, увернувшись от ипсилотери, я вонзаю меч упавшему прямо в середину живота. Повезло, что Светлый так торопился на встречу со мной, что забыл одеть доспехи.

Белое сияние окутывает рану, и Крылатый, дернувшись в последний раз, затихает навсегда. Я резко выдергиваю меч – поздно. Ираг, воспользовавшись задержкой, вонзает сверкающее острие мне в плечо.

Отпрыгиваю назад, но клинок успевает рассечь мышцы, и левая рука мгновенно онемевает и наполняется слабостью. Я отшвыриваю кнут. Ничего, сейчас подействует артефакт, и эта маленькая неприятность ликвидируется сама собой.

Ипсилотери довольно ухмыляется. Его движения убыстряются, и отражать атаки становится все труднее. Лезвие буквально порхает перед лицом, норовя снести голову. Похоже, он не собирается брать меня в плен.

Вправо-влево, влево-вправо. Рана как-то слишком медленно затягивается. Уклонившись от Ирага, я внезапно опускаю меч и изо всех сил пинаю его по ноге. Смотритель от неожиданности отшатывается – приседаю и пропускаю летящий сзади удар. Толкаю второго врага вперед – и он напарывается прямо на меч обретшего равновесие ипсилотери.

Четырехкрылый невозмутим, словно это не он только что прирезал своего подчиненного. Ираг вытаскивает меч, пока я кружу с двумя оставшимися, и с презрением зачем-то добивает упавшего.

Хорошо, что Крылатые чувствуют боль. Восьмерка – змея, еще одна восьмерка. Светлый явно не такой хороший боец, как его непосредственный начальник. Он испуганно шарахается от моего клинка, вздрагивая не по делу. Все его силы уходят на защиту. Второй не спешит нападать. Почему? Ждет, пока товарищ измотает неприятеля?

Решив не заморачиваться вопросами, на которые нет ответа, я делаю вид, что собираюсь ударить в бок, и враг панически закрывает брешь. Лезвие срывается и плашмя бьет по коленной чашечке. Вопль сотрясает, наверное, весь Рай. Пока Крылатый отвлекся, подпрыгиваю и толкаю его в грудь. Ираг с интересом смотрит за представлением, не торопясь спасать подчиненного. Очевидно, считает, что сам великолепно разберется со всадницей. Если моя рана на плече не соизволит затягиваться быстрее, что ж, так и случится. Торопливо втыкаю ладонь в оголившийся живот упавшего. Еще один шар отправляется в никуда.

Итак, ипсилотери и этот... Осталось двое. Юноша с льняными волосами до плеч, с немигающим, пронзительным взглядом. Сдается мне, что он ничуть не хуже Ирага...

Вдвоем они уже почти прижали меня к лестнице. Еще один шаг назад, и смотрителю можно будет уже не стараться. Я яростно отвечаю на каждый выпад, не уступая ни одного сантиметра. Плечо закровоточило с прежней силой. Почему этот чертов артефакт не торопится разобраться с моими проблемами?..

Один меч против двух – еще более острых, еще более быстрых... Я стискиваю зубы. Одна ошибка – и все, Гладу некого будет ждать.

Взревев от отчаяния, кидаясь то вправо, то влево, бросаюсь вперед, прямо на пляшущие клинки. Крылатые, не ожидав такого, чуть расступаются. Выигрыш – в полшага.

Силы мои на исходе. Треклятый порез чертовски мешает думать, голова туманится от боли и невыносимого лязга. Звон оружия колет уши. Я никак не могу понять, почему артефакт работает так медленно. Зато Ираг, похоже, улавливает, что у меня появились проблемы. Он с удвоенной энергией тычет мечом в изрядно поднадоевшую ему всадницу.

Если в течение ближайших двух-трех минут я не прикончу одного из них, проще будет самой броситься на острие. Кого? Ипсилотери опаснее, но смогу ли я быстрее завершить схватку, если сконцентрируюсь на нем? Думай, Чума, думай.

Я выбираю второго. Пусть он послабее, но с ним и разобраться легче. Оставив на долю смотрителя только защиту, перехожу в нападение на юношу с лицом алебастрового цвета.

Меч сверкает, как капля хрусталя, уходя из быстрой восьмерки в точный пируэт, и превращаясь в скользкую, верткую змею. Ирагу не пробиться через такой заслон.

Как только ипсилотери ослабляет свой напор, я наношу короткий, рубящий выпад, целясь в живот второго врага.

Чуть пошатываюсь, не удержав равновесия, – проклятый Крылатый отпрыгивает назад.

Ираг уже начеку.

Он с силой подается вперед и вкладывает в удар всё, на что способен.

Я отклоняюсь в полумостике, едва не согнувшись пополам.

И предательски ошибаюсь с расстоянием – мои волосы, свесившись, качнувшись от ветра, дотрагиваются до серебряного перильца.

С треском мое тело вышвыривает прочь. Падая, краем глаза я вижу, как бледный юноша подходит к ипсилотери.

И, пытаясь смягчить неизбежное столкновение, прикладываюсь головой об землю. От сильного удара плечо обдает горячей волной. Я чувствую, как внутри пульсирует что-то тяжелое.

Ираг поворачивается – и острый, длинный меч его подчиненного вонзается снизу вверх, проникая под серебряную кольчугу. Смотритель невидяще глядит в глаза склонившегося над ним служителя. Юноша осторожно запускает свои пальцы в еще горячую плоть.

– Иерем... – хрипит Ираг. – Ты...

Сияющий шар всхлипывает, проткнутый, точно мыльный пузырь.

Глава 69. Недоверие

Девушка отбросила волосы, покрутилась перед зеркалом, слегка выгнув спину назад. Поправила воротник надетой под комбинезон белоснежной рубашки с коротким рукавом. Придирчиво завела за ухо выбившийся из общей массы локон.

– Никогда не понимал женщин, – заметил Брань. – Тебя ведь все равно никто не увидит.

Чума выпрямилась. Не глядя, холодно заметила:

– Тогда для чего ты, Брань, каждый раз вечером начищаешь свои ботинки? Тебя ведь все равно никто не увидит. – И, повернувшись вполоборота, лукаво подмигнула Гладу. Глад заинтересованно разглядывал древний журнал, валявшийся на столике, сдувая пыль, ненароком забившуюся между пожелтевших страниц.

Брань проворчал:

– Обувь, между прочим, требует за собой ухода.

– Я тоже, – засмеялась Чума. – Ладно, пока, уважаемые. К вечеру буду.

Глад, не отрываясь от журнала, изобразил прощальный взмах ладонью.

Красный ничего не ответил.

– Я, пожалуй, тоже прогуляюсь, – произнес молчавший до того Мор.

– Да всегда пожалуйста, – равнодушно ответил Глад. Слишком равнодушно. – У нас выход всегда свободный. Вход только платный. – Брань захохотал так, что из глаз брызнули слезы.

Никита растерянно крутил головой.

– Да иди, иди уже, – отсмеявшись, сказал ему Брань. – Наш товарищ шутить изволит-с.

Никита пожал плечами, накинул жилет и пошел в прихожую – обуваться. Глад громко сказал:

– Чуме надо поучиться у тебя собираться, Мор, – и пронзительным взглядом показал красному на выход. Тот задумчиво кивнул. – Оделся, обулся и на выход. И никаких получасовых демаршей у зеркала.

– Счастливо оставаться! – крикнул Никита из прихожей.

– Ты тоже будешь к вечеру? – хмыкнул Брань. Но бывший студент уже защелкнул за собой замок.

– Однако... – протянул Глад. Красный уже был на ногах. – Подожди немножко. Дай ему чуток оторваться. – Всадник легко вскочил с дивана. – И как ты думаешь, куда это наш новый друг намылился?

– Вот это мы сейчас и узнаем, – зловеще ответил Брань. Он подошел к окну и выглянул. – Можно уже идти.

К тому времени, как они вышли на улицу, Мор уже взошел на виадук.

– Два года наш новенький вел себя, как мышонок в лапах у кота, – рассуждал вслух Глад, неспешно пересекая дорогу. – И два года ни одного проблеска магии. Но это ведь не повод исключать его из наших рядов, верно?

– Не повод, – поддакнул красный, оглядываясь на машины. – Давай поднажмем.

Всадник согласно прибавил шаг.

– Самое интересное, что артефакт его отчего-то слушается. Ну, по крайней мере, не отторгает. Он может им убивать, хотя, как я заметил, это ему не шибко нравится. – Встречная «Волга» громко посигналила велосипедисту, проезжавшему рядом. – Но мы так до сих пор и не выяснили, как у него оказался серп. Эта сказочка про доброго дядю, принесшего оружие нашему студенту в зубах, выглядит слишком наигранно.

– Я все же не думаю, что он врет, – возразил Брань, пиная камушек, подвернувшийся под ноги. – По крайней мере, не во всем. Что, если серп ему действительно отдал Смерть?

– Отдал, а потом исчез из вида? – нахмурился Глад. – Бредом попахивает.

– Мы же не знаем, что его заставило так поступить, – не согласился собеседник. – На это могла быть тьма причин...

– Все твои аргументы основаны только на этом. Ты даже Никите соответствующее имечко подобрал – Мор. Отчего ты так уверен, что это был наш брат? – Глад был недоволен.

– Описание, – не сдавался красный. – Ну хорошо. Если это не Смерть, тогда кто? Кто еще мог подкинуть, отдать, я не знаю, продать Никите его оружие?

– У нас так мало врагов? Крылатые. Темные. А описание... Ну, под эти характеристики подойдет любой первый встречный.

– Светлые не смогли бы взять серп в руки, – поднял палец вверх Брань. Мор впереди свернул к дорожке, ведущей в парк. – Тихо!

Когда юноша скрылся из вида, всадники последовали за ним.

– Зато они очень хотели бы видеть среди нас кого-нибудь из своих, – сказал Глад, вытирая со лба пот и расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке. Июльская духота давала о себе знать. – Особенно учитывая, что серп основной артефакт и дает право командовать нами всеми, так сказать.

Они углубились в раскидистую рощу. Дорожка вилась кольцами, петляя то влево, то вправо. Здесь было прохладнее. Подул свежий ветерок. Привыкшая к людям белка прыгала по ветвям, изредка пробегая вниз по стволу в поисках еды.

Внезапно тропинка оборвалась. Глад еле успел дернуть названого брата назад.

– Стой! – зашипел он.

На небольшой поляне стояло несколько скамеек. Мор дошел до одной из них, стоявшей в середине, и присел, после чего начал озираться вокруг. Видно было, что юноша кого-то ждет.

Всадник потихоньку утянул красного в кусты. Они молча переглянулись.

– Похоже, у него встреча, – прошептал Брань.

Из зарослей шиповника напротив вышла девушка в легком ситцевом платье. Красная ткань легко ниспадала с груди и талии, расходясь полусолнцем чуть выше коленей, оголяя длинные, красивые ноги. Русые волосы, заплетенные в длинную косу, светло-голубые глаза, прямой аккуратный носик, чуть припухлые губы. Она так же, как Мор, огляделась, едва выйдя на свет, затем прямиком направилась к сидевшему.

– Ни-че-го себе! – по слогам произнес Брань.

– Она его видит, – закусив губу и тяжело дыша, сказал его старший товарищ. – Она его видит! Какого черта?

Девушка, мягко улыбаясь, села на скамейку и о чем-то тихо заговорила. Всадники не могли расслышать ни одного слова. Затем она вдруг положила голову на плечо Мору.

– Что за черт?

– Выглядит, как свидание, – отозвался красный.

– Вот то-то и оно – выглядит как или все-таки свидание?

Ветер донес до них обрывки фраз.

– ...любишь...

– ...

– ...

– ... можешь мне верить ...

– ...

– ... обещать...

– ... не обманываешь меня? ...

Брань наморщил нос.

– Да точно у них свидание, – убежденно проговорил он. – Ай да Мор! Ай да студент!

– Если это свидание, я его лично пришибу, – отреагировал Глад. – Какого черта он маячит непонятно перед кем? Почему разрешил до себя дотронуться?

Девушка наконец отодвинулась, одернула платье. Встала, и, послав воздушный поцелуй, исчезла в кустах, откуда явилась. Мор, страдальчески вздохнув, пошел на выход.

Когда Никита миновал их, Глад выдохнул:

– За ней!

Они бросились через поляну. Шиповник раздвинулся, выводя всадников на нелепо вымощенную полуразвалившейся плиткой дорожку. Далеко впереди мелькнуло красное платье.

Всадники ускорили шаг, однако девушка не приближалась.

– Быстрее, – запыхавшийся Глад толкнул красного в плечо.

Платье скрылось за поворотом, братья перешли на бег. Дорожка уперлась в решетчатый кованый заборчик. Брань не глядя перемахнул его, старший последовал за ним.

Небольшая полоса деревьев, и они оказались на дороге. Перекресток расходился в три стороны. Поблизости не было видно ни одного пешехода.

– Твою же... – выругался длинно Глад.

– Что делать будем? – практично спросил Брань. – Зададим Мору трепку насчет свидания?

Всадник отрицательно покачал головой.

– Нет смысла пока что. Если это свидание, то не так уж страшно, девке этой все равно никто не поверит, максимум, в психушку сдадут. А вот если это не обычное желание покрасоваться перед женским полом, то мы покажем ему, что следили за ним, и спугнем. Подождем до следующего раза.

– А если следующий раз стукнет через десять лет? Мы и без того два года ждали.

– Надо будет – и десять, и двадцать подождем, – хмыкнул Глад. – Нам торопиться некуда. И еще – знаешь что?

– Что? – Брань потер шею.

– Ты разве не заметил, что у этой барышни, так романтично выбравшейся к нашему Ромео из кустов шиповника, не было на коже ни одной царапины?

***

Никита сам не знал, как согласился на эту встречу. Мужчина, подкарауливший его в туалете, когда он со всадниками отправился на очередные посиделки в кафе, доверия не внушал. И если бы он так, с ходу, не пообещал избавить Никиту от того белобрысого, Скворцов ни за что бы не доверился ему.

– Выйдешь, как сможешь, главное, один, – напутствовал тот его. – Я сам присоединюсь к тебе. Выбери местечко потише.

– А если нас увидит кто-нибудь? – юноша никак не мог решиться. – Да меня братья прибьют, что ничего не сказал им.

– Не волнуйся, – улыбнулся темноволосый. – Я все устрою.

Когда Чума собралась прогуляться, Скворцова словно осенило.

«Я ведь тоже могу отправиться на прогулку», – подумалось ему. – «И предлога искать не придется».

Барышня, выскочившая из кустов, изрядно его напугала.

– Спокойно, – засмеялась девушка, присаживаясь рядом, – это я. Не узнал?

Никита чуть не подавился.

– Как это так?

– Ничего трудного. Потом как-нибудь научу. Но мы здесь не за этим сейчас.

Скворцов вздрогнул, когда она прижалась к нему, нагло положив голову на плечо.

«Черт возьми», – горько подумалось ему. – «Только вроде все успокоилось».

– Ты, наверное, не любишь убивать? – вдруг спросила она.

– Не люблю, – честно ответил парень. – А что?

– Ничего. Привыкнешь потихоньку. Ты можешь не переживать насчет Иерема.

– Иерема?

– Того Крылатого, который тебе всучил серп. В общем, больше на твое спокойствие он посягать не будет, можешь мне верить. Но взамен хотелось бы заручиться твоей дружбой.

– Это как? – не понял Скворцов.

Она быстро-быстро зашептала, прильнув к его уху. Никита удивленно слушал её.

– Я могу тебе это точно обещать. – Закончив, девушка с улыбкой посмотрела на него.

Никита-Мор сглотнул слюну.

– А ты не обманываешь меня?

– Нет. У меня есть хорошие доказательства. Я тебе непременно их предъявлю. Чуть позже. Главное, чтобы ты был на моей стороне. – И, одернув платье, она послала ему воздушный поцелуй.

Скворцов вздохнул.

Похоже, даже став всадником, он не избавился от чудесной способности притягивать к себе неприятности.