Текст книги "Рассказы Чумы (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Эпилог

– Тогда мне показалось, что важнее остаться в Мисре, – говорил Гадер, отпивая горячий кофе из белой керамической кружки с изображением хаотично сплетающихся черных, красных и оранжевых полос. Кружку эту Колян приобрел по случаю на рынке, куда выбирался крайне редко – чем-то она его зацепила. – В конце концов, Эвмел никогда меня особо не жаловал. А мое, известное всем мнение о войне с Афинами, и подавно развело нас по разные стороны.

Он сидел в том самом кресле, в котором десять дней тому назад Чума листала модный женский журнал. Квартира Коляна за время, пока хозяин отсутствовал, успела только значительно покрыться пылью – других метаморфоз не наблюдалось.

Николай пристроился на привычном диване, Мор – рядом с ним. Оба внимательно слушали бывшего демона.

– Я вернулся к римской темнице почти сразу же, как покинул Тартеса и Эврифею. Некая важная шишка рвала и метала, обнаружив, что пленники пропали. Виновником сделали старца Анаксагораса – его увели к самому консулу. Меня это весьма заинтересовало. Очевидно, у старика были мотивы помогать узникам. Поэтому я пошел на опасный шаг и устроил Анаксагорасу побег. Впрочем, так называемый мудрец немного разочаровал меня. – Гадер поставил кружку на низкий журнальный столик, который, судя по потрескавшемуся внешнему слою, был сделан еще при существовании Советского Союза. – Выяснилось, что он не собирался бежать на помощь, а скорее, наоборот. Пришлось потрясти его как следует. Он-то и выложил мне всю историю знакомства с Эвмелом. А когда я попросил очень хорошо, старик и рассказал мне про нарисованный Эвмелом план.

– Той самой библиотеки? – поинтересовался Мор, частично уже посвященный в события Гадером.

– Да, той самой библиотеки. Анаксагорас сообщил очень важную вещь: когда владетель рисовал схему, он зачем-то закрасил одну из комнат. К моему великому счастью, старик помнил, какую именно.

– Ты его убил? – насторожился Колян. Гадер усмехнулся.

– Если бы. По доброте душевной я отпустил мудреца восвояси, и он тут же отправился обратно к консулу, надеясь, что за рассказ о человеке, интересовавшемся беглецами, консул не только отпустит его, но и увешает золотом. Консул и отпустил его – на тот свет. Слава богам, никто не стал его даже слушать, посчитав, что старик выторговывает себе жизнь. Той же ночью я отправился в здание Мусейона, предварительно запасшись планом строения.

Тайник обнаружился легко – странно вообще, что его никто раньше не замечал. Возможно, всему виной была отрешенность мудрецов, населявших это место, от мира сего. Как бы там ни было, я вошел в ту самую комнату – и нашел то, что искал до меня Эвмел.

Мор, уже слышавший эту историю, встал.

– Пойду, включу чайник, – произнес он, зевая, и удалился на кухню. Гадер продолжал:

– Овладев силами, я смог, наконец, увидеть, что происходит с моими братьями. Не скажу, что это меня обрадовало – но остановить Эвмела я не мог – шкатулка, та самая шкатулка, которая удерживала Равновесие, была у него в руках. Тогда я проник в Райские кущи. Купола еще не существовало, и мое пребывание внутри прошло никем не замеченным.

Там я познакомился со смышлёным, но очень недовольным жизнью Крылатым. Недоволен он был исключительно собственной внешностью: он полагал, что Создатель был несправедлив, сотворив Светлых слишком разными, и обрезав ему крылья чуть ли не по самые лопатки. Я поддакнул ему пару раз, еще несколько раз выручил и мы подружились. Временами мне казалось, что Иерем, так его звали, знает куда больше, чем я, и видит меня насквозь.

После того, как пропал Тартес, Иерем окончательно перешел на мою сторону, став преданным и верным слугой. Он пообещал мне следить за правителем настолько, насколько это было возможно. Я же не мог воспользоваться силами, находясь так близко к брату – Эвмел сразу бы заподозрил неладное. Пришлось на время затаиться.

Именно Иерем рассказал мне, что владыка пригласил Эврифею к себе, и спустя некоторое время из покоев Создателя вышли мужчина и женщина, совершенно не похожие на находившихся там до этого. Он прибежал практически сразу же после – таким взволнованным я его больше никогда не видел. По счастью, Эвмел отослал всю стражу, и мне удалось беспрепятственно проникнуть внутрь Белого дворца. Когда я вступил в круг, увиденное потрясло меня. Но об этом чуть позже.

Мор и Колян вздохнули одновременно. Мор задал вопрос, давно вертевшийся на языке:

– Как я понимаю, мой серп был твоим оружием? Кто его подбросил мне?

Коляну внезапно захотелось обратно в Рай, и он съежился, стараясь выглядеть маленьким и незаметным. Гадер сказал, не глядя на них:

– Это тоже забавная история. Как я говорил тебе, Никита, мне пришлось присоединиться к Эвмелу и Эврифее. Брат никак не мог понять, что двум всадникам делать с четырьмя артефактами, и с радостью принял в свои ряды меня. Ну, не с радостью прямо уж, конечно, мне пришлось сильно повозиться и устроить несколько хороших спектаклей. В конечном счете Эвмелу пришлось отдать серп мне.

Однако даже втроем мы не справлялись. Очевидно, Орес все же рассчитывал на четверых. Я логично предположил, что нужно отыскать Тарта. К сожалению – или к моему счастью, потому что догадайся брат, что артефакты предназначены только атлантам, он бы сразу раскрыл истинное лицо Смерти – Эвмел так не думал. Он хотел искать четвертого всадника среди смертных – считая меня таким же. Я обнаружил Тартеса в самой глубине Ада, там, куда боялись забредать даже Падшие из Совета. Я увидел, как он страдает, и понял, что плевать мне на количество всадников – я обязан вытащить Тарта из кошмара, в который его загнал наш старший братец.

Рассказывать, как это случилось, тоже весьма утомительно – главное, в конце концов, результат. Но перед тем, как записаться в Падшие и проникнуть в Ад, мне пришлось отказаться от серпа. Я схоронил его на одном из кладбищ, глубоко под землей – и из всадника Смерть превратился в демонишку, который позже вырос в полноценного демона Велиала. Та часть силы, что была со мной, позволяла мне водить за нос всю верхушку Ада.

– Это все хорошо, но ты не объяснил, как серп попал ко мне, – Мор вскочил, услышав щелчок чайника на кухне. – Сейчас, воды горячей принесу.

– Прихвати еще кофе, – крикнул вслед Гадер и принялся пристально разглядывать Коляна. Тому стало не по себе, и он отвернулся, делая вид, что вопрошающие взоры его не касаются. Бывший Велиал хмыкнул.

Вернулся Мор – с чайником, банкой кофе и неизвестно как уместившейся в руках тарелкой с бутербродами.

– Будешь? – поинтересовался Мор у Коляна.

– Нет, ты что, – замахал дух руками, – я ж все равно не чувствую вкуса еды. Только продукты переводить.

– Раньше ты уважительнее относился к голоду, – как бы вскользь заметил Гадер. Колян заморгал.

– Что такое? – ничего не понял Мор. – Гадер, ну ешь хоть ты, зря я что ли, старался.

– Тартеса я попросил представиться Гладу-Эвмелу уже как Брань. Может быть, если Глад узнал бы обо всем сразу, ничего из того, что произошло, не случилось бы. Но никто не мог поручиться за реакцию нашего старшего брата. Потому я предпочел оставить Глада в неведении – и Тартеса заодно тоже. Не зная ничего друг о друге, они могли вполне мирно сосуществовать.

Я же не мог предугадать, что Глад сам, по доброй воле, выложит все Тартесу, скрывавшемуся под личиной красного всадника! – Гадер досадливо сжал губы. – Вот тут-то все и началось!

Брань так люто возненавидел Глада, что связался с Крылатыми. Шансов у него было множество – всадники то и дело встревали в стычки со Светлыми, вот он и воспользовался обстановкой. Крылатые, ясно дело, обрадовались, возомнили себя престолонаследниками и начали строить планы переворота. Поначалу они ещё побаивались – что Создатель, канувший в небытие целую вечность назад, еще вернется, – но потом как-то осмелели. В общем, Тартес продал нашего старшего брата со всеми потрохами, даже не подозревая, к чему это может привести.

Когда Иерем рассказал мне об этом, было уже поздно. Спасение Тартеса обернулось катастрофой для всех нас – Эвмел, возможный Хранитель Равновесия, оказался на пороге смерти. Я не знал, где находится шкатулка. Зато знал, где игла. Их надо было срочно объединить. Поэтому я, примерив симпатичный женский облик, отправился к вам.

Мор хихикнул.

– Я, кстати, забыл спасибо тебе сказать, когда ты вытащил из рук Брани, – улыбнулся он. – Думал, он меня придушит.

– Возможно, – не стал отрицать Гадер. – К тому времени он уже совсем помешался на своей мести и, чтобы как-то обелить себя в глазах Чумы, ему нужен был козел отпущения. Вот красный и наплел про то, что он якобы с Гладом следил за тобой и всегда считал шпионом Крылатых.

– Чума-то не поверила, – протянул Мор. – Она вообще очень хорошая была. Поддерживала меня. Даже спасти хотела.

– Ну, спас-то тебя я, – усмехнулся Гадер. – Пока она там что-то странное пыталась придумать с кнутом, кто тебе организовал подушку безопасности?

– О, и за это отдельнейшее спасибо, – оживился всадник. – Я был на сто процентов уверен, что сдохну на этих гребаных скалах. А потом ты еще вернулся за мной, когда провел их через пещеры в пустыню.

Колян с облегчением слушал Гадера. Он всё боялся, что тот расскажет Мору, кто именно подкинул ему серп. Не зря ж бывший демон так внимательно смотрел на него. Еще и этот намек про голод... Нет, вроде пронесло.

– Мне обязательно надо было увидеть Глада. Только он знал, где спрятана шкатулка. А иглу наверх пронесла Чума, сама того не подозревая – Глад всегда щеголял именно бейджиком, выдавая картонку за истинный артефакт. Очень правильно, кстати, было с его стороны.

Именно Чума, уколовшись иглой, перенесла нас всех в Кносский лабиринт. Именно игла помогла ей объединить свои способности со способностями Брани (такого, кстати, даже я не ожидал); позволила справиться и с гекатонхейром, и с собственными страхами. Стрелка же открыла проход к Раю – и тем самым нарушила Равновесие окончательно.

Не буду скрывать, что в обретении Чумой новых сил немного поучаствовал я. Впрочем, моя роль была невелика – всего-навсего направить крохотное острие точно в палец девушки.

Кружки опустели, Мор залил горячей жидкостью растворимый, но терпимый на вкус напиток.

– Тогда-то я и отправил Мора к Гладу, чтобы он присмотрел за ним. Никите его человеческая составляющая, тен психей, как её называют Светлые, позволила без труда преодолеть лестницу.

Мне же хотелось вначале самому поискать шкатулку – шансы, что я найду ее в том же тайнике копии святилища Клейто, что и в Атлантиде, были велики. Тогда можно было и к Гладу отправляться уже с крупными козырями на руках. Но мои ожидания не оправдались. Я не успел.

– Да, я не ожидал, что Брань решит убить Чуму, – горько сказал Мор. – Если бы я только не стал тебя слушать, а зашел бы внутрь вслед за ним!

Гадер покачал головой.

– Против Брани у тебя не было бы никаких шансов, Никита. Поэтому я приказал тебе не вмешиваться.

– И все-таки я его прикончил, – глаза всадника блеснули ненавистью. – Почему он убил её? Почему?

Гадер вздохнул. Если он сейчас скажет, что смерть Чумы была нелепой случайностью, Мор, пожалуй, этого не переживет.

– Так сложились обстоятельства, – уклончиво ответил он.

– Откуда ты знаешь так много, Гадер? – спросил внезапно молчавший Колян. – Ну вот, например, что Глад все сам рассказал Брани. Или где надо было искать Тартеса. И зачем тебе вообще вся эта канитель нужна была? Почему было не остаться в Мисре и прожить спокойный, человеческий век? – Спрашивая, Колян хотел узнать, откуда именно тот черпает информацию. Может быть, обойдется, и он все-таки ничего не расскажет Мору про серп.

– Потому что я – настоящий Хранитель Равновесия, – спокойно ответил Гадер.

***

Сотни длинных трещин побежали по куполу сверху вниз. Голубой узор из искр хаотично выплясывал по хрусталю.

Наконец, одна из сторон не выдержала и лопнула, разбрасывая тонкие незримые осколки в разные стороны. Купол задрожал, и витки, скрепляемые серебряной лестницей, покосились, чудом еще удерживаясь на месте.

Крылатые падали сотнями, умирая быстро и неожиданно для себя. Тен психей покидала их тела, сгорая голубыми огоньками в расползающемся по шву небе.

***

Стигийское болото вздулось кровавым пузырем, выворачиваясь наружу. Лава, плавящая камни рва, обрушилась внутрь крепостных стен.

Мертвая пустыня двинулась на мрачный лес, пожирая сухие, безжизненные деревья. Но и тогда Темные не оторвались от привычного безделья, распутства и обжорства, предпочитая просто не замечать маленькие неудобства.