Текст книги "Сorvum nigrum (СИ)"

Автор книги: zhanna_12_09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 48 страниц)

Комментарий к

Хочется узнать ваше мнение на счет главы. Удовлетворила ли она вас или Ярослав так и остался непонятным и неадекватным для вас?

========== Эпилог ==========

Спустя столько лет китайский язык все еще резал слух. Янмей из принципа отказывалась учить английский, мотивируя это тем, что живем мы в Китае, а уезжать куда-либо она не собирается. Деревушка, где я осел, расположилась в горах и походила на большой термитник. Зимой здесь достаточно холодно и я впервые в своей жизни увидел, как обогреваются дома, в которых нет абсолютно никаких удобств. Воду тоже носили черти откуда – небольшой горный ручей, на отшибе. Туалет и гигиенические процедуры вообще отдельная история…

Что и говорить, думал я раньше, что жизнь меня изрядно потрепала, но только очутившись в этом поселении я понял, что жил и не тужил все это время. Что для мага подобные трудности спросишь ты, а я отвечу, что уже десять лет как не маг. Точнее не могу и не хочу пользоваться магией. Так что веду вполне обычный образ жизни, живу с китаянкой.

Как я докатился до жизни такой? Даже не знаю с чего начать. Наверное, с того, что я умудрился сбежать из тюрьмы, из которой за триста лет без посторонней помощи совершить побег удалось всего одному человеку. Я не стал изобретать велосипед и пошел по стопам своего крестного. По пути чуть не протянул ноги, но главное – сумел выплыть из ледяного моря живым и практически невредимым. Две недели в бреду не в счет. Выхаживала меня Янмей – моя теперешняя жена. В нашей деревне она лучшая знахарка. Когда выздоровел, остался жить у нее, так как идти мне было некуда, по-китайски я не говорил, а до ближайшего населенного пункта, где можно было встретить человека, владеющего языком – неделя ходьбы через горы. Денег, чтобы нанять провожатого у меня тоже не было, к тому же имелась еще одна веская причина – наступила зима, и все тропы замело снегом.

По взгляду Янмей я сразу понял, что понравился ей. А еще она меня пожалела, это она уже потом призналась. Мне собрали немного одежды. Наряд получился тот еще, но выбирать не приходилось. Из меня сделали что-то вроде помощника на подхвате. Я неделю учил названия трав на китайском, Янмей проявляла чудеса терпения, и раз за разом поправляла мое произношение. Надо отметить, что ни одна не была мне не знакома на вид. Зелья она варила совсем не так, как я делал это на уроках зельварения. Это и зельями то назвать нельзя – настойки, отвары, притирки да примочки. А еще она втыкала в людей иголки. Честное слово! Местные добровольно подставляли свои конечности для варварской терапии и, уходя, сердечно благодарили. Меня эта участь тоже постигла. Больней всего было, когда иголку она втолкнула в темечко и какую-то точку между грудных мышц, практически в хрящ.

Это было далеко не самое интересное. После того, как я стал напоминать ощипанного ежа, Ямей нанизала на некоторые иголки кусочки чего-то непонятного и подожгла. Воняло знатно. Что-то среднее между начинающей протухать копченой рыбой и полынью. Но ко всему привыкаешь. За десять лет так уж точно. Думаю понятно, что когда наступила весна, я уже никуда не стремился, ведь меня никто не ждал. Искали – да, но не ждали. А здесь была Янмей и местные детишки, которые звали меня не иначе как «Ко-ву». Меня все так звали. Уже никто не тыкал в меня пальцем, не удивлялись моей долговязости и зеленоглазости; я прижился. Стал чем-то вроде талисмана.

С потерей палочки я смирился, однако совсем беспомощным не был. У меня получался отменный «Люмос», а еще я мастерски управлялся с огнем. Топить печь стало моей святой обязанностью, и огонь никогда не тух, потому что я не разрешал. На второй год, когда я уже хоть немного мог изъясняться, местный «маг» огня Чен позволил мне попробовать себя в роли факира. Теперь на каждый праздник мы выступаем в паре и радуем народ зрелищем. Ничего особенного, но односельчанам нравится. Как ни странно по магии я не скучаю. Череда бесконечных слушаний, побег и Азкабан выпили меня почти досуха, так что я год не ощущал даже ее отголоска. Сдается мне, что выжил я лишь потому, что мое тело отдало почти всю магию на поддержание жизни. Не знаю сколько времени я провел в воде после побега и как оказался в горах, ведь поблизости нет никакого моря. Скорее всего, стихийная трансгрессия. Лишь к следующей зиме, когда я в первый раз стал разжигать печь, я понял, что снова могу управлять огнем.

– Ко-ву, – заходя в дом, позвала Янмей. – Сходи за водой, у Сы У воды отошли, сейчас придет рожать.

До ручья пятнадцать минут пути, обратно двадцать, потому что приходится нести два тяжелых ведра на бамбуковой жерди, да еще в горку. Но ничего не поделаешь, в этом доме всего один мужчина – я.

– Хорошо, – ответил и стал натягивать теплый сюртук.

Деревенская жизнь была до невозможности скучной. Вроде бы и маглы, а живут как будто на дворе пятнадцатый век – ни электричества, ни газет. Почитать тут ничего нет, разве что парой журналов можно обзавестись у тех, кто умеет читать хотя бы на китайском. Таких здесь немного. Наша семья живет за счет того, что Янмей лечит других. Остальные выживают так, как могут. Кто-то держит скот, кто-то промышляет ловлей рыбы или горных животных. Все стараются друг другу помочь. В основном потому, что у Янмей, как и большинства односельчан, полдеревни родственников. Весной все вместе сеем рис и пшеницу, осенью все вместе собираем. Пока нет снега, спускаемся к озеру или большой реке, где ловим, сушим, вялим и коптим рыбу, примерно через две недели возвращаемся домой с уже готовой добычей. Свежую донести не удается – тухнет за время пути, а живую в воде нести тяжело.

– Сколько? – указал я на интересующий меня кусок материи.

Местный торговец приволок из города тюки с тканью и Янмей послала меня выбрать несколько отрезов – нужно пошить на ее двух дочек летнюю одежду, из прошлогодней они уже выросли.

За сто юаней купил три отличных отреза, четвертый торговец с улыбкой просил передать Янмей в знак уважения. Мою жену здесь буквально боготворили. Еще бы – единственный доступный целитель, который лечит почти задаром. Янмей не могла излечить всех, но старалась. По меркам местных она имела отличное профильное образование – ее мать, вполне образованную женщину, окончившую фельдшерские курсы, каким-то чудом занесло в эту дыру, где она вышла замуж за местного знахаря. От нее сохранилась всего одна фотокарточка. Красавицей она точно не была, да и Янмей не может похвастаться чем-то выдающимся. Я не люблю ее, но бесконечно уважаю и ценю. Мне с ней комфортно – она не лезет мне в душу, а я отношусь к ней как к королеве. В результате девочка соединила в себе оба подхода к обследованию и лечению, однако никаких современных лекарств и оборудования тут нет. Из прошлого остался небольшой чемоданчик с хирургическим оборудованием – его Янмей использует только в крайнем случае, ведь из анестезии доступен лишь самодельные алкоголь и наркотики.

На третий год пребывания в деревне я заскучал и летом, прямо на улице стал обучать детишек английскому языку. Недавно двое мальчишек уехали в город попытать счастье. Я учил хорошо, так что они вполне могут сами давать частные уроки, может быть даже устроятся в школу. Судя по рассказам торговца, город не слишком развит, а иностранцев там вообще нет. Хотя есть – затесался один японец.

Несколько раз я хотел отправиться туда, но боялся, что меня найдут. Связываться с местными магами я не рискну – могут найти Вестники. Готов поспорить, что у тебя в голове много вопросов, и ты мало что понял из моей болтовни, но я и сам мало что понимаю. Мысли за это десятилетие устаканились, но я до сих пор плохо понимаю, что было на самом деле, а что выдумал мой воспаленный мозг в качестве реальности.

Думаю надо начать с самого начала. С того момента, когда я решил, что не хочу возглавлять орден головорезов, вершителей судеб и далее по списку. Что меня на это толкнуло? Скорее всего, показательная дуэль в стиле Дамблдора и Грин-де-Вальда. Ее мне устроил Николас. Помнишь, я удивлялся, что Воланде-Морт куда-то запропостился? Так вот, все это время он находился в графстве моего деда, где его допрашивали, выуживали из его головы тайные знания, искали крестражи, обезвреживали их и еще Мерлин знает чем занимались. В итоге прямо посреди приема в Министерстве возник Темный лорд и потребовал приватной встречи. Он сыпал угрозами, подкрепляя их заклинаниями. Спектакль получился отменный. Я не ожидал подвоха, поэтому сражался не на жизнь, а на смерть. Лорд пропустил одно из моих заклятий и свалился на каменный пол кучей из костей и плоти. Очевидцы в шоке, я в обмороке.

Эпичная битва добра и зла заняла не больше пятнадцати минут, но писали о ней еще полгода. Меня затерроризировали журналисты, на мои колдографии чуть ли не молились. Тогда я не знал, что все это спектакль, который призван убедить общественность, что я действительного герой, который победит любое зло. На самом же деле Воланде-Морт был марионеткой. Для меня загадка как нужно было обработать лучшего менталиста, чтобы на него подействовал Империус. Николас очень надеялся, что моя победа поможет Вестникам быстрее укоренить свою власть в стране. Однако политическая деятельность довольно быстро стала меня напрягать. Трудно, знаешь ли, судить преступников, участвовать в разработке и принятии законов, трепаться о возвышенном и призывать всех быть добрее, а самому время от времени самым жестоким образом убивать людей.

Жизнь не оставила мне пространства для маневра. Я начал больше пить и пристрастился к наркотикам. Раньше я тоже иногда напивался, но то, что стало со мной через несколько лет после окончания Хогвартса, не поддается описанию. Просто представь, ты возвращаешься домой в субботу после очередного приема немного на веселее и догоняешься уже дома, а просыпаешься в среду. Что с тобой происходило все это время, ты не помнишь, а потом читаешь в газетах о вакханалиях, которые устраивал на улицах и в барах. Николасу это не нравилось. Я привлекал к себе не нужное, не правильное, внимание. Ко мне приставили охрану, которая следила за моим поведением. Скандальные статьи не помогали мне завоевывать авторитет, поэтому карьера в Министерстве резко застопорилась, меня даже понизили. Временно и неофициально, но все же.

Не уверен, но кажется я стал сходить с ума. Мне снились мои жертвы, их образы преследовали меня все навязчивее с каждым днем. Иногда и наяву. Тени загубленных мной душ прятались за углами домов, заборами и лавочками. Они мерещились мне в отсветах фонарей, отражении окон, я замечал их краем глаза, но когда пытался рассмотреть внимательней – они исчезали. От этого я стал пить еще больше, в глубине души понимая, что это не спасет меня, а только усугубит ситуацию. Однако остановиться уже не мог, надеясь, что это все же хоть немножко поможет забыться.

Нимфадора все-таки родила маленького Ремуса младшего и растила его одна, снимая комнатку где-то на границе Лютного переулка. Я предлагал жить в доме Блэков, но она всегда была упертой и отказалась. Когда я видел ее, то не мог сдержать в себе тот ужас, который рвался наружу. За плечом Доры я замечал бледную фигуру ее мужа. Ночами мне снились его желтые глаза, глядящие на меня с укором и облегчением одновременно. Как и обещал, я отослал воспоминания Люпина его жене, однако остальные разбил. Когда после очередной попойки я пришел в себя, то лишился дара речи от того, что натворил: кабинет представлял из себя кучу мусора. Склянки с воспоминаниями были разбиты, а омут памяти расколот на несколько частей. Массивная подставка под артефакт пробила стену насквозь, а письменный стол, который так мне нравился, был превращен в щепки. На единственном уцелевшем морском пейзаже жались друг к другу люди с прожженных портретов. Миссис Бун сказала, что из кабинета я не выходил больше суток, но никакого шума она не слышала, пока я не пробил подставкой стену.

Я практически спился, сам себя загнал на обочину жизни и на одном из приемов в доме Каркаровых убил Ярослава. За что? За то, что Гермиона была абсолютно несчастна. К тому моменту у них родилась девочка – София и уже на подходе был мальчик. За день до этого Гермиона рассказала, что Ярослав снова запер ее в доме, рассказывал и показывал всякие ужасы. Не пустил на похороны отца. И я убил его на глазах у всех. Прирезал как свинью – нож в сердце и готово. Все как он учил. Подвоха от почти не соображающего пьяницы он явно не ожидал, чем я и воспользовался. Если бы я его не убил, Гермиона или сошла бы с ума, или наложила на себя руки, что в сущности одно и то же. Я выбрал ее. Уже в камере я думал о том, что поступил опрометчиво, но каждый раз уверялся, что сделал бы так еще раз, если бы представился случай. Никогда не забуду его брезгливое выражение лица, когда я подошел к нему на приеме, и небрежно брошенную фразу: «Иди проспись, Гарри». На самом деле я не был пьян в тот вечер.

Общественность была в шоке, все стали вспоминать о Воланде-Морте и называть меня следующим Темным лордом. Вестники рвали и метали – я убил своего. Меня судили сначала в узком кругу Черных вестников, а затем было показательное судилище в Визенгамоте. Пятнадцать лет лишения свободы без права творить волшебство в дальнейшем и изгнание из мира волшебников. Мою официальную палочку сломали прямо в зале суда. «Ворону» поместили в хранилище артефактов в доме Николаса. Он был вынужден согласиться с наказанием, но как самый главный среди них внес поправку – после отсидки я отрекусь от старого имени, приму новое, буду жить и колдовать, и все равно возглавлю Орден.

Окончательно в себя я пришел только через месяц пребывания в тюрьме. Это было ужасно. Постоянный холод Северного моря казалось поселился во мне навсегда, даже сейчас я вспоминаю об этом с содроганием. Вопреки предрассудкам, в Азкабане не сходили с ума все, только некоторые, кто уже был «того». Вполне вменяемые маги, мы разговаривали во время прогулок на крыше здания, переговаривались сквозь стены и решетки.

Вначале мне напрочь отшибло память. Полгода я не мог вспомнить, что я вообще умею, знал только кто я. Имя и некоторые биографические данные, которые поведали мне другие заключенные. Видимо Сыворотка правды мне досталась отвратительного качества. Мои татуировки спасали меня, за что я ни один раз мысленно благодарил Маркуса, иногда даже лично, посещая его во сне. Дементоры не вызывали грустных мыслей, только приносили холод – татуировки защищали даже от них. Не знаю как Маркус добился такого эффекта, но стены Азкабана не блокировали их магию. Вспоминались уроки Снейпа по очищению сознания. Через полтора года я смог принять анимагическую форму. Когда снаружи потеплело, я решился на побег и мне удалось.

До того, как меня схватили я успел прилично побегать от авроров и собственных коллег по цеху. Пригодились все мои заначки на черный день, я даже Гринготтс посетил и воспользовался портключем Дамблдора, который перенес меня в прекрасное место. Дом, оплетенный вьюнами стоял в тени развесистых деревьев, совсем рядом с озером, только наслаждался этим райским местом я не так долго, как хотелось бы – меня нашли свои же. Но это было потом, а перед этим я, растерянный и испуганный, ввалился в дом своих магловских родственников через кошачью дверцу, и сильно испугал Дадли, когда на вопрос: «Феликс?», превратился в человека. Как оказалось дядя Вернон полгода назад умер от сердечного приступа во время пробежки, а тетя Петуния умирает в хосписе от рака мозга. Сам Дадли, когда продаст дом, переедет к тетушке Мардж, у которой, вместо двенадцати, осталось всего две собаки. Бизнес отца он тоже продал и на эти деньги собирается открыть мясную лавку, когда переедет в другой город. Спустя полчаса и две чашки кофе до меня дошло, что это самое очевидное место, где я мог бы спрятаться поэтому, попрощавшись навсегда и пожелав всего наилучшего, трансгрессировал подальше.

Как я попал в Китай – загадка. Радовало то, что в горах волшебным способом перемещаться нельзя, а добираться от деревни к деревне тяжелый и опасный труд. Это оградило меня от разоблачения и быстрого изъятия. Я старался не волновать магический фон и стал практически сквибом. Еще бы – за десять лет навыки забылись, помнил лишь намертво вбитую школьную программу курса до пятого.

Я уже говорил, что жить здесь было скучно? Так вот, в скуке есть свои прелести: я начал думать и анализировать все, что происходило со мной. С каждым днем я все больше убеждался в том, что меня просто напросто испытывали на прочность. Тренировали, если так можно выразиться. Когда-то давно, практически в прошлой жизни, Николас сказал, что власть имеет один не самый приятный побочный эффект – одиночество. Каждый раз, когда я упоминал слово «друг», он говорил, что у меня никогда не было и не будет друзей, и в этом заключается моя главная жертва. Я не верил ему и как оказалось зря. Он сумел доказать мне, что любой человек способен на предательство, главное знать куда надавить и верно замативировать.

В горах дышалось легко, ведь воздух здесь был чист до безобразия, верно от этого мозги работали как-то по особенному. Я стал размышлять о Питере Петигрю и его предательстве. Мне было неизвестно из-за чего он предал мою семью, я знал только что Темный лорд угрожал ему. Питер был трусом и запугать его ничего не стоило и самому обычному человеку, что уж говорить о практически самом могущественном колдуне того времени. Не подумай что я жалею эту жалкую крысу, свою смерть он заслужил хотя бы тем, что ни капли не раскаивался в содеянном. Из-за него я лишился семьи и нормального детства.

Больнее всего было осознавать, что единственная, кто был мне самым близким и родным человеком с того времени, как я попал в волшебный мир, предала меня. Не просто предала – сдала с потрохами, рассказав о том, что между нами была связь, и что я хотел жениться на ней. Судьи сочли это убийством из ревности, а мое пристрастие к алкоголю, послужило очередным доказательством того, что душа моя была не спокойна и, скорее всего, из-за неразделенной любви. Люциус мастерски манипулировал сознанием толпы и задавал правильные вопросы, умело обходя тему его внезаконной деятельности. Адвокат Николаса блокировал любые другие вопросы, не относящиеся к убийству Ярослава, так что судили меня только за него. Что я говорил под действием зелья я не помнил, но, судя по тому, что меня не приговорили к поцелую дементора, я отвечал правильно.

–

Даже летом здесь не бывало жарко настолько, чтобы ходить в одной рубашке. Я наслаждался солнышком и прохладным ветерком, когда неожиданно почувствовал шевеление на груди. Пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы не выдать своей осведомленности. За мной наблюдал анимаг. Только вот найти его я не мог, из-под ресниц озираясь по сторонам. Сердце бешено колотилось в груди, рука нащупала в кармане небольшой нож, которым я срезал лечебные травы, которые иногда находил по пути домой. Что-то серое метнулось в мою сторону, но я успел выставить нож; тело большой кошки напоролось на лезвие. Спустя секунду на мне лежал истекающий кровью китаец, а над нами возвышался Лонгвей Сию, нежно улыбаясь он произнес:

– Пора, Корвус.

После этого в меня полетело заклинание, и я отключился. Очнулся я прикованный к кровати, рядом на стуле сидел Николас. Время его не пощадило. Он практически ослеп, одряхлел. На стуле сидела фактически мумия. Как он до сих пор функционирует?

– Здравствуй, внучек, – голос прозвучал, словно давно не смазанная дверь.

Его руки слегка тряслись, как и нижняя губа.

– Здравствуй, дедушка, – чуть охрипшим голосом поприветствовал я.

– К сожалению, я не могу разглядеть, насколько сильно ты изменился. Лонгвей сказал, что не слишком. Надеюсь, у тебя нет проблем со здоровьем и психикой в частности?

– Не знаю, – ответил я, немного недоумевая.

Увидев его я приготовился выслушать длинный монолог, в котором Николас будет стыдить меня и осуждать за совершенные действия. К такому повороту событий я был не готов.

– Горный воздух творит чудеса, – улыбнулся он. – Ты наверняка растерян. Мы нашли тебя только тогда, когда в тебе снова пробудилась магия, но решили что добровольное изгнание почти то же самое, что заключение в Азкабане, а тяжелая работа поможет выбить из тебя все оставшуюся дурь. Это даже хуже тьрьмы. Мы дали тебе время остыть и образумиться, пожить своим умом. Все обдумать. Помнишь, я говорил, что обратной дороги для тебя уже нет? Так вот, ты все равно обязан занять свое место. Никто не сможет держать их в узде, никто не достоин. Ни твой сын или дочь, ни близнецы не смогут взять на себя эту ношу. Хочешь ты того или нет – это твоя обязанность. Ради своих детей… Но я прошу тебя, пожалуйста, прекрати сопротивляться. Ты нужен своей стране, своим друзьям. У меня уже почти не осталось сил, Вестники начинают бунтовать. Лонгвей не справится с ними, остальные же не возьмут на себя ответственность. Если наша организация ослабнет и самоистребится, Британию снова ждет война, путь к деградации и вырождению. У тебя все получится. Я учил тебя, но ты и сам хорошо соображаешь. Ты жесток и справедлив – идеальное сочетание. Отдыхай пока что, – он поднялся, опираясь на трость, и пропал в вихре аппарации.

–

Тот же ритуальный зал. Все практически повторялось, за исключением того, что на алтаре, закутанный в белую мантию, лежал не я. Каменную плиту окружили маги. Они изменились за десять лет. Новички заматерели, появились новые лица. Все зыркали на меня с какой-то настороженностью, недоверием и страхом. Рядом с Николасом лежало кольцо.

Перед началом церемонии он собрал всех в большом зале заседаний и объявил о моем возвращении. Так же он сказал, что хочет уйти на покой. Там же, в присутствии моих коллег, я отрекся от старого имени и принял новое – Корвус Николас Фламель, остальные поклялись сохранить мою тайну.

Все присутствующие в ритуальном зале, кроме меня и Лонгвея, встали на колени и склонили головы. Мне вручили клинок из гоблинской стали. Размахнувшись, я разрубил кольцо; немного черного дыма вышло наружу, но никаких криков я не услышал.

– Прощай, наставник, – произнес Лонгвей, занося меч над головой.

– Прощай, – хором произнесли Вестники.

– Прощай, дедушка, – сказал я, Николас в ответ слегка улыбнулся.

Лонгвей отрубил ему голову. Так пожелал сам Николас. Когда я сел, это подкосило его здоровье, после побега он стал стремительно стареть. Для того, чтобы дать мне время и не оставлять Вестников на произвол судьбы, ему пришлось создать крестраж. Он не давал ему умереть, но здоровья не прибавлял, к сожалению. Как и ясности сознания.

Коллар дожидался меня. Я взял в руки украшение и надел. Ничего особенного при этом не почувствовал, только осознал, что оно по праву рождения мое. Вестники с колен не поднялись, а начали произносить клятву верности. Все они, как и я связаны обетами и клятвами. Никто не пойдет против меня. У меня же имеются некоторые послабления. Теперь я их глава.

–

– Здравствуй, Корвус,– поприветствовал меня Николас. – Жаль, что я не успел передать тебе дела лично, но уж очень старо стало мое тело и разум порой подводил. Собственно поэтому мы забрали тебя домой на пять лет раньше срока. Все, что тебе нужно знать ты найдешь в моем кабинете, теперь он твой. Записи, книги, контактные данные тоже в кабинете, достаточно сказать вслух и искомое окажется на столе. К сожалению с архивом такой номер не пройдет. Дом на Литлл-Уингинг пришлось продать – моя магия ослабла и я не смог с ним справиться, а тебя, чтобы помочь рядом не было. Другому же это было не по силам. Если что-то будет не ясно, спроси Лонгвея – он был моей правой рукой, и, если ты хоть немного уважаешь мое мнение, ты оставишь все как есть. Этот человек никогда не предаст тебя и подскажет наиболее верное решение, если ты вдруг будешь сомневаться. Мне очень жаль, что у нас все так сложилось, однако нет такого маховика времени, с помощью которого можно было бы все исправить. Ты, верно, и сам уже понял, что твои проблемы и с памятью и с магией вызваны отнюдь не плохим зельем и условием содержания – это последствия нарушения клятв данных мне и другим людям. Ты не мог все это время заботиться о своих детях и крестнице, не мог выполнять обязанности Черного Вестника. Я постарался взять эти обязанности на себя и позаботился о тех, кого ты покинул. Ричард, Арис, Хеспера и Астра обучаются в Дурмстранге, Иоланту я забрал у Ромильды и она живет в этом доме, обучается у приходящих учителей. Должен заметить, что девочка очень способная и в свои годы уже может сама убить и разделать не только курицу, но и кролика. Интелектом тоже не обделена. План ее обучения находится здесь же и я не советую тебе что-либо менять в нем, ведь нам нужен мастер своего дела и будет лучше, если она с детства будет жестокой и умной. Из нее выйдет идеальное оружие, тебе же снова марать руки я не советую. Если тебе интересно, то я рассказал детям кто кому и кем приходится. Я смог открыть семейный гобелен Блэков, так что все тайны раскрыты, но тебе нет необходимости показываться им на глаза. Арис уже вступил в права наследования и род признал в нем главу рода. Иоланта прекрасно осведомлена, что ее отец Инквизитор, и что ты в скором времени займешь мое место. Она не претендует на твою любовь, на редкость сообразительный ребенок, но, думаю, вам будет интересно побеседовать друг с другом. Близко контактировать с «друзьями» не советую, но ты должен будешь появиться в жизни Британии, как наследник Фламелей. Советую при выходе в свет воспользоваться маской, она лежит в сейфе, вместе с твоей палочкой. Вестники довольно гармонично вплелись в управление страной и сейчас самое время, чтобы позаботиться об укоренении власти. У тебя есть немного времени,чтобы изучить новости за десять лет и принять дела, немного прийти в себя. Ты достаточно отдохнул. В столе ты найдешь блокнот в котором подробно описываются все свойства Филосовского камня, рецепты зелий и главная тайна нашей семьи – эликсир бессмертия. В том же ящике, в шкатулке, что откроется только если ты пожертвуешь ей несколько капель своей крови, ты найдешь сам камень. Я не знаю что еще могу сказать, ведь я за время нашего знакомства и так много чего наговорил, так что просто помни мои слова. Возможно даже сейчас ты не сможешь принять мои методы, но прожив несколько веков ты все поймешь и сам будешь поступать так же. За сим прощаюсь, дорогой внук, я знаю, что не ошибся в выборе, что бы ты про себя не думал.

Я вынырнул из воспоминаний в глубокой задумчивости. По-своему дед всегда был прав, однако мне, мальчишке по-сути, было трудно принять тот факт, что кто-то может знать, что мне делать лучше, чем я сам. В Китае я многому научился. Например тому, что каким бы не было решение главы семьи, оспаривать его не нужно. Там я научился слушать и исполнять. Несмотря на то, что в большинстве своем меня окружали безграмотные люди, мудрости и понимания сути жизни им было не занимать. Они ценили жизнь и умели ей радоваться. Эти десять лет не прошли для меня бесследно и теперь, вернувшись домой, я на многие вещи смотрю по-другому. Тот человек, мальчик, которым я был раньше, его больше нет. Гарри Поттер мертв, вместо него на свет появился новый я. И знаешь что?

Я думаю бессмертие – это именно то, чего мне так не хватало.

КОНЕЦ