Текст книги "Сorvum nigrum (СИ)"

Автор книги: zhanna_12_09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Я неспешно листал папку с материалами дела. Подсудимый оказался еще совсем мальчишкой, но к несчастью для него самого – совершеннолетним. Каллум Гордон – это имя мне ни о чем не говорило. Статус крови был неизвестен, так же как и место жительства. Единственное, что доподлинно удалось узнать – возраст и имя. Парня скрутили прямо в банкетном зале Министерства Магии, но дело рассматривают только спустя две недели после события, так как несколько членов Визенгамота, в том числе и я пострадали в данном инциденте, а слушание должно было проводиться в полном составе. Вместо кресла с цепями посередине стояла конструкция, которую я видел в воспоминаниях Дамблдора – смесь птичьей клетки и Железной Девы. Выглядел агрегат устрашающе, не хотелось бы оказаться внутри. Да что там, мне бы даже рядом не хотелось стоять.

Под потолком расположилось несколько дементоров; нас разделял защитный купол, но мне все равно стало неуютно в их присутствии. Помимо моей воли, глаза сами поднимались к верху. Взгляд цеплялся за серые руки и рваные края балахонов. В голове созрело предложение к Люциусу – создать иллюзию отсутствия стражей для большего комфорта заседающих. Как по мне, я бы вынес осуждающий приговор только потому, что из-за этого юнца мне пришлось пережить подобный стресс. Такая обстановка не способствует правильной работе головного мозга и вынесению справедливого решения.

Несмотря на то, что паренек оказался тщедушным и не внушающим своим видом страха, мне стало не по себе, когда он оказался в зале суда. Парень непереставая кричал о том, что он не виновен, что его заставили, оговорили в конце концов. Он бросался на решетки, натыкался на железные шипы, которые оставляли на его теле кровавые царапины, но будто не замечая боли, продолжал свои попытки сокрушить сковавшее его железо. Таких, как он, не держали в Министерстве, в камере предварительного следствия, их доставляли из Азкабана, как особо опасных.

Невооруженным взглядом была видна разница между колдо в день ареста и новоявленным оригиналом. Парень явно тронулся умом. Это немудрено – соседство с дементороми еще никому не приносило пользы и душевного равновесия. Довольно долго именно они были самым моим большим страхом, а сейчас… Сейчас, встретив боггарта, я немедленно закрою глаза, потому что боюсь увидеть просто огромную толпу, истерзанных мною, тел. Или еще что похуже, например моих детей, только мертвыми. От этой мысли стало не по себе, даже мурашки пробежали по коже. Я все еще помню, как миссис Уизли наткнулась на боггарта в доме Блэков и давилась рыданиями, глядя на трупы своих детей. В такой ситуации сложно увидеть что-то смешное.

Кингсли Бруствер довольно размеренно описывал захват и арест подсудимого, пересказывал ход допроса, делился умозаключениями. Скримджер перебирал отчеты, что-то по просьбе Министра Малфоя, левитировал к нему на стол. Я практически без интереса просматривал дополнительные материалы, ведь обычные чернильные строчки не могли отобразить того, что творилось на самом деле в тот вечер, а художественными оборотами наши доблестные авроры не владели.

Почему-то я верил этому парню. Было что-то правдивое в его отчаянии, в том, как он метался внутри защитного артефакта, практически калеча себя. Может быть его, действительно, заставили? Но вот что я понял за время, проведенное в составе Визенгамота: под давлением или без него – преступление было совершено, а значит должно быть применено и соразмерное наказание. На мой взгляд – несправедливо, но так уж устроена система. Помню, когда-то меня чуть не отчислили, ведь я тоже нарушил закон, а почему – никого не волновало. Люциуса Малфоя вот тоже оправдали, причем дважды, хотя у него и метка имеется и темные делишки. Положение парня осложнено еще и тем, что его поймали на деле.

Когда я только начал разбираться во всех тонкостях судебной системы, меня мучил один и тот же вопрос – почему бы всем без разбора не давать Сыворотку правды? Мне объяснил Министр Малфой, ведь по иронии судьбы он оказался чуть ли не единственным человеком, способным это сделать без насмешки. Сыворотка правды, в отличие от шуточного Зелья болтливости, которое частенько выдавали за нее, вела себя непредсказуемо. Она влияла на мозговую деятельность слишком неоднозначно и если некоторые волшебники и даже маглы переносили ее практически без последствий, другие сходили с ума и полностью лишались памяти после окончания действия.

А теперь представь, если применить эту сыворотку к невиновному человеку. Ею пользовались в исключительных случаях, когда «клиент» не признавал свою вину, но исход был практически решен – пожизненное или поцелуй дементора, ведь все улики были налицо. Собственно осужденному потом было все равно виновен он или нет, потому как в большинстве случаев они теряли личность. Однако и оправдательных приговоров мне назвали всего ничего – штук пять за триста лет.

Наиболее оптимальными методами был «допрос с пристрастием», как нежно называли это мракоборцы. Во все времена можно было найти пару человек, худо-бедно владеющих легилименцией. Впрочем, после нескольких суток особых условий, считать мысли подозреваемого не составляло труда. Частенько этим занимались «должники» Министерства и аврората в частности – вместо заключения им предлагали тесное сотрудничество на определенный предполагаемым приговором срок. Конечно же дураков, способных отказаться, не было, поэтому недостатка в мозгоколупателях министерские не знали во все времена.

С удивлением я узнал, что и Дамблдор и Снейп участвовали в предложенной программе. Дамблдор, естественно, на добровольных началах. Хотя, мне кажется, так он просто добывал полезную для себя информацию. Снейп же отрабатывал повинность. Видимо еще и из-за этого он был такой нервный. После назначения на должность директора Хогвартса с него сняли все долги, а я-то все гадал, чего это он так вмиг подобрел?..

Люциус положил передо мной пергамент, исписанный явно самопишущим пером, помеченный большим красным крестом – только для своих, а это значит, что ни в один официальный отчет эта бумага не может быть подкреплена. Не знаю почему, но официально допрос с использованием легилименции запрещен еще со дня основания Министерства Магии. Может быть все дело в том, что сами власть имущие не хотели, чтобы в случае чего их секреты выплыли наружу, а может быть из-за того, что это не слишком уж отличается от Сыворотки правды. Я до сих пор с содроганием вспоминаю наши «сеансы» со Снейпом. Видимо он не отличался чуткостью из-за частого контакта с криминальными личностями на неправомерных допросах, и для меня не стал делать послаблений. Эгоистичная слизеринская сволота!

Сеанс легилименции, естественно незаконный, подтверждал, что парень принял метку практически перед нападением и не совсем по доброй воле. Хотя выбор был – смерть, но ему хотелось жить, и он согласился, поддавшись обещаниям беспечной жизни после операции по захвату

Министерства. Как по мне так Темный лорд умел быть убедительным, когда хотел. Не зря же за ним пошел весь цвет магического мира.

Мы заслушали несколько десятков свидетелей, растянув таким образом суд на два часа, но так и не пришли к решению – первое дело далось нелегко, поэтому Люциус перенес заключительное слушание и вынос приговора на неделю. Это давало отсрочку, чтобы подумать и взвесить все «за» и «против», собрать дополнительные сведения, еще раз допросить всех пойманных с поличным Пожирателей, вызвать для допроса бывших подозреваемых. Но я уже знал, что парня не оправдают, даже если он невиновен – разъяренной толпе нужна кровь, а газетчикам – очередная сенсация.

В голову закралась еще одна тема для рассуждений: почему «бывшие» Пожиратели не явились на зов Господина? Да и был ли этот зов, ведь выглядели все они крайне удивленными.

–

«Блик» встречал нас оглушающей музыкой и густым, искусственным туманом. Нас провели в одну из кабинок, стол уже был заставлен бутылками с алкоголем и разными закусками – сегодня мы отмечали день рождения Джастина. Почему он решил отпраздновать здесь, я не знал, но догадывался. У меня сегодня тоже был повод напиться – мистеру Гордону, молодому Пожирателю, вынесли обвинительный приговор. Собственно приговорили его к поцелую дементора.

Мы с Люциусом обсуждали варианты. Он был довольно убедителен, назвав причины такого жестокого приговора: во-первых, этот парень больше никогда не сможет совершить преступление; во-вторых, народ успокоится; в-третьих, мы сэкономим бюджет на содержании пожизненно осужденного. Естественно мы долго спорили, я изложил самую суть, ведь рассуждая мы зашли в такие дебри, что начинал плавиться мозг и до меня, наконец, дошло, почему Люциусу удается вывернуться практически из любой ситуации. В конечном итоге я согласился с его доводами. Это было проще всего, ведь Люциус мог зайти и с другой стороны. Более физической. Меня этот вариант не устраивал вовсе, ведь для себя я решил, что время подобных экспериментов давно прошло и отныне я гетеросексуален. По крайней мере я надеюсь на это.

Гордона в любом случае бы посадили, даже если лет на двадцать, то что у него будет за жизнь после отсидки? Убить его показалось мне более гуманным, ведь он уже не в своем уме, а после нескольких лет заключения он и вовсе обезумеет. Ты можешь со мной не согласиться, но это не значит, что я не прав. К тому же Люциус довольно неплохо разбирается в людях и может просчитать дальнейшие их действия и реакции. В большинстве случаев.

На этот раз в клуб пришел и Оливер Риверс – наш бывший однокурсник. Как и Джастин он учился на Пуффендуе, так что они отлично спелись. Мои новые американские друзья тоже присутствовали на праздновании и, как и в прошлый раз, употребляли мы не только алкоголь.

Недавно на меня наткнулась Сьюзен Боунс и как раз в тот момент, когда я вдыхал наркотик. Слово за слово и она уже просит координаты моего поставщика. Действовать пришлось через Джастина, а тот в свою очередь передал мне слова Джима о том, что если у меня будут еще клиенты, он готов «дарить» мне волшебный кокаин. У нас в Министерстве множество невротиков и параноиков, которым просто необходимо расслабиться, так что помимо Боунс за прошедшую неделю я нашел еще троих. Я мог позволить себе покупать кокаин, но получать его практически просто так было куда приятнее.

–

Я уже давно так не напивался, поэтому несколько удивился тому, что будил меня не домовик и не нежный поцелуй продажной женщины, а хлесткие удары по лицу. Сначала мне было неясно кто передо мной, но когда «будильник» прервался, я наконец смог прийти в себя и рассмотреть, кто вообще посмел.

Думаю я удивился бы меньше, обнаружив на себе гигантского осьминога, но это был Гермиона.

– Миона? Что происходит?

Она разрешила себя так называть потому что я все время путался и она была для меня то Гермионой, то Митродорой. Это сокращение показалось ей наиболее оптимальным вариантом.

– Ты свинья, Гарри Поттер! – прорычала она. – Ты знаешь об этом?

Я догадывался, но точно не знал, потому что так меня еще не обзывали. Вроде бы.

– Что случилось-то? – растеряно спросил я. – С чего вдруг такие нежности с утра пораньше?

– Хочешь сказать, ты не помнишь? – нахмурилась она.

– Помню как начинал пить, но как попал сюда – нет, – честно признался я.

– Я всегда знала, что ты не совсем нормален, но чтобы настолько, – округлила глаза Гермиона.

– А есть что-нибудь от последствий моей бурной ночи?

– Умывайся и спускайся вниз, – ответила она. – Надеюсь дорогу туда ты не забыл.

Чай был превосходным, но хотелось антипохмельного зелья. Ударную дозу. Голова гудела, а глаза так и норовили выпасть из орбит и укатиться за чудесный столик ручной работы, который я подарил Мионе на недавний день рождения. На этот раз меня радовала ее молчаливость, ведь каждое слово сейчас отдавалось в моей голове, подобно ударам половника по пустой кастрюле. Часы показывали пять двадцать. Судя по освещению за окном и чашке чая в моей руке, сейчас вечер.

– Антипохмельного в доме не держим, – прервала тишину Гермиона.

– Ничего, дома выпью, – отмахнулся я. – Мне, наверное, пора. За выходные нужно просмотреть бумаги, в понедельник состоится еще один суд.

– Понедельник уже завтра, – немного погодя заметила Гермиона.

Я не поперхнулся чаем только потому, что уже допил его. Праздновать мы начинали в пятницу, получается, я не помню почти двое суток собственной жизни. До такого я еще ни разу не допивался. В комнате повисло молчание. Я обдумывал, что мог сотворить за это время, а Миона наверняка думала о том, какой я остолоп.

– Ты вывалился из камина в шестом часу утра, – вновь заговорила Гермиона. – Пел песни, точнее горланил, расплескал на мой любимый ковер бренди, а потом завалил меня комплиментами и полез целоваться. Предлагал устранить Ярослава и пожениться. Сказал, что у нас будут потрясающие дети – красивые и умные, как я и богатые, как ты.

Лучше бы она молчала. Я был лучшего о себе мнения.

– Надеюсь, я не позволил себе лишнего? – с опаской спросил я.

– Кто бы тебе позволил? – улыбнулась она краем губ. – Я подвесила тебя вверх ногами, усыпила и уложила в кровать.

– Довольно жестоко, – заметил я. – Меня ведь и стошнить могло. Но спасибо.

Мерлиновы кальсоны! Я буквально потерял двое суток жизни. Остается надеяться, что я не натворил ничего ужасного и предосудительного. Зная себя, я могу предположить, что кочевал от бара к бару и от борделя к борделю. Хотя может и еще чего было.

–

«Отвратительный акт вандализма!» – гасил заголовок газеты, которую вместе с утренним кофе мне подала моя экономка миссис Бунн. Прочтя текст от первой до последней буквы, я почерпнул вот какую информацию: какие-то неизвестные пока следствию вандалы, осквернили могилу Великого Светлого мага Альбуса Дамблдора, выкорчевав памятник и написав на могильной плите «Старый педераст». Общественность возмущена и взбудоражена. Как всегда подозреваются лояльные Темному лорду личности.

Скитер, в излюбленной манере, приплетала сюда и политику и личную жизнь, заодно анонсируя выход своей новой книги о жизни бывшего директора Хогвартса. Долго же она собиралась! Обычно из-под ее руки статьи выходят, словно горячие пирожки, сделанные при помощи магии, а тут прошло столько времени. Наверное, не успела сделать все в самом начале, потому что в Министерстве и обществе шли существенные подвижки, и всем было не до секретов старого интригана. Сейчас же появился хороший повод выпустить книжонку в свет. Однако ни ей, ни кому-либо еще, не может прийти в голову, что это может быть дело рук одного, очень обиженного на старого дедушку, мальчишки. Свой почерк я узнал практически сразу.

Почти в конце газеты было несколько мелких статей о разгуле преступности в закоулках Лютного переулка. Так же сообщались такие пикантные подробности, как полет голой ведьмы, верхом на метле над магловским поселком. Даже размытое колдофото имелось. Осуждать чудачку я не стал, потому что это вполне может быть делом моих рук.

–

Дело с памятником Дамблдора удалось замять. Люциус не мог не узнать мои каракули, так как практически ежедневно получает от меня служебные записки и всевозможные отчеты. На следующий же день я прикупил себе три самопищущих пера – для работы, для дома и карманное. Мои пьяные проделки выстреливали в самых неожиданных местах.

Вечером понедельника я явился с повинной к Мионе с букетом цветов и копией занятной книжки из библиотеки Блэков. Учитывая ее интересное положение, она должна ее заинтересовать, ведь именно по ней Беллатриса училась ухаживать за детьми. И, так как они создали новый род на территории Британии, то эта книга станет основой для воспитания последующих поколений.

Гермиона поблагодарила меня и сделала предложение, от которого я ни при каких обстоятельствах бы не отказался – стать крестным отцом ее будущей дочери.

========== Часть 53 ==========

Я вернулась)) Глава далась со скрипом, так что пишите комментарии – они стимулируют мою музу к действию. Если что не ясно – спрашивайте, конец близится и нужно впихнуть в него все обоснуи, а для этого я должна знать кому что не ясно. Приятного чтения))

–

Утро было не совсем добрым. Вчера у Гермионы в гостях я позволил себе непозволительную вольность: уже прощаясь, вместо того, чтобы коснуться вежливым невесомым поцелуем ее руки, я приобнял ее за талию и поцеловал в щеку, задержав губы чуть дольше положенного. Неожиданно для себя я почувствовал, что ее руки легли на мои плечи, а секунду спустя наши губы соприкоснулись.

Она целовала меня страстно и самозабвенно. Ее магия притягивала меня, заставляя отзываться на ласки. Опомнился я только тогда, когда Гермиона буквально отпихнула меня к камину, а сама стремительным шагом помчалась наверх. Только потянувшись к чашке с летучим порохом я заметил как сильно меня трясет. Из камина я буквально вывалился, запнувшись о решетку; содрал колено и ладонь.

Холодный душ помог отвлечься от тянущего чувства незавершенности. С опозданием я вспомнил, что беременным ведьмам нельзя отказывать в близости – им это необходимо, иначе ребенок может осушить мать магически, а то и вовсе лишить жизни. А еще, что магия в таком случае действует подобно мощному афродизиаку или даже амортенции. Не скрою – одно время Гермиона интересовала меня в «этом плане», но наваждение, вызванное резкими жизненными переменами, быстро прошло и я вновь стал относиться к ней как и должен был. Она моя подруга. Эта мысль тут же зацепилась за другую – разве я не могу помочь ей по-дружески? Я вполне опытен в данном вопросе, давно знаком с ней, ведь мы практически выросли вместе и она привлекательная молодая женщина. Мы достаточно взрослые люди, чтобы не позволить сексу разрушить нашу дружбу. Разве не в беде познается настоящий друг? Кто, если не настоящий друг поможет в любой, пусть и столь щекотливой, ситуации?

С громким хлопком в ванной комнате появился домовик и объявил:

– Миссис Каркарова ожидает вас.

Из душа я практически вылетел, на ходу вытирая мокрые волосы, да так и застыл посреди комнаты, потому-что возле кровати стояла обнаженная Гермиона. Одного взгляда в ее горящие желанием глаза хватило, чтобы понять, что в этот раз она не оттолкнет меня. Несколько долгих секунд мы рассматривали друг друга. Разве мог я подумать, что хоть когда-нибудь увижу свою давнюю подругу, почти сестру, вот такой? Едва заметный животик придавал ее фигуре еще большее очарование, а высокая маленькая грудь так и манила коснуться губами и очертить нежный розовый сосок языком.

Я буквально почувствовал, как ее магия позвала меня, предлагая перейти от разглядывания к делу. На не гнущихся ногах я подошел ближе, выискивая в ее глазах хотя бы намек на сомнение, но его не было. Все что я увидел – это решимость. Окончательная и бесповоротная. Ее губы приоткрылись, призывая ощутить какие они на вкус и время для нас перестало существовать.

В момент близости я все время думал о том, что мимолетное желание сделать Гермиону своей было правильным. Только теперь, занявшись с ней безудержным сексом я понимаю, почему Ярослав не смог просто поиграть и бросить, как предполагал. Сколько помню, Миона подавляла внешние проявления чувств, вспышки гнева, реагируя на происходящее не столь ярко, как могла бы. За некоторыми исключениями. Это касалось всего, но, как оказалось, не секса. Она будто бы экономила эмоции, чтобы отдать все до капли своему партнеру. В моей комнате словно прошел ураган. Я чувствовал всполохи магической силы, исходящие от нас, которые сплетались так же, как и наши тела, сметая все на своем пути.

Мой дом она покинула перед рассветом, скупо поблагодарив за понимание и помощь. Я же остался лежать на развороченной кровати, испытывая одновременно сожаление и желание повторить. В моей руке догорала пятая сигарета, а успокоение все никак не приходило. Запах секса все еще ощущался в воздухе, несмотря на ароматный дым, видимо это не давало моим эмоциям улечься поудобнее и заснуть. Казалось что даже стены дома гудят от напряжения и стонут от принятого на себя удара магии.

Мысли незаметно подобрались к Ярославу. Я до сих пор так и не разобрался как это происходит – вот ты думаешь о цветке, а в другую секунду о девушке, чьи губы так похожи на нежные лепестки. Почему мысли так молниеносно сменяю друг друга? Может быть сигаретный дым напомнил мне о человеке, которого я недолгое время считал чуть ли не единственным другом, а может причина в том, что совсем недавно я бурно перепихнулся с его женой. Гермиона изменила ему со мной. До этого я трахнул любовь всей его жизни. Почему я жив до сих пор? Если бы я не был уверен в том, что он находится сейчас на другом краю земли, то вполне мог бы предположить, что он стоит напротив меня с ножом в руке и просто выжидает момент, чтобы нанести удар. Один. Четкий и смертоносный.

Знал ли он, что Гермиона беременна? Если да, то как он мог уехать, зная, что его жена будет сгорать от желания? Нуждаться в поддержке мужа. Может быть в этом и заключался его план? Однако в этом нет смысла… Даже если они не любят друг друга. Даже если Ярослав ненавидит ее, он не станет подкладывать свою жену под другого. Это невозможно, ведь все русские эгоисты и собственники. Тем более что она носит его ребенка. Говорят, что у них загадочная душа. Как по мне – все они просто ненормальные, невменяемые и неуправляемые себялюбцы. Душа здесь ни при чем. Они растут дикарями в глуши, поклоняясь земле, солнцу и силам природы… Проживи я в России хоть сотню лет – не пойму что к чему, ведь у меня самая обычная душа англичанина. Побывать там в качестве гостя было весело, но жить я предпочту здесь, на своей собственной родине.

–

Кровь медленно стекала с моих пальцев. Ощущение не самое приятное на свете. Даже спустя годы невозможно привыкнуть к липкой горячей текстуре крови. Многие считают, что маги и маглы одинаковы как внешне, так и внутренне. Это не совсем так. Волшебная кровь другая на ощупь. Она горячее. Может быть поэтому волшебники простужаются гораздо реже, чем обычные люди? Помню, когда я вынырнул из Черного озера, меня сковал холод по рукам и ногам. Именно в тот момент я понял выражение «Зуб на зуб не попадает». Но вот что удивительно – я не заболел. На следующее утро я даже удивился, что у меня ничего не болит, а тело не пылает огнем. Может быть именно особенная кровь помогает моим жертвам держаться до последнего. Когда я пытал своего первого волшебника, то был слегка удивлен тем, что он оставался в сознании довольно долго, в отличие от маглов. Обычных людей приходилось опаивать зельями и окутывать целой сетью заклинаний, иначе сердце не выдерживало нагрузки. Исключением было несколько магловских женщин, которых я пытал не прибегая к волшебству. Вот уж где была железная воля к жизни.

В остальном же между нами нет никакой разницы – говно волшебников воняет так же противно, орут они так же громко, как и маглы и молят о пощаде, блюют, когда я демонстрирую им части их собственных тел. Иногда, когда у меня в запасе достаточно времени, я подвешиваю зеркало так, чтобы жертва могла наблюдать за моими манипуляциями. Перед этим лучше подержать ее несколько дней без еды и воды, чтобы желудок остался пустым и не было сил сопротивляться. А еще после небольшой голодовки кожа отделяется от тела лучше, особенно у упитанных. Это моя любимая часть. Когда у меня хорошее настроение, что в последнее время случается все реже, я приказываю своим жертвам улыбаться и напевать для меня забавные песенки, пока я кромсаю их тела. Это крайне забавно.

Вот и сейчас тучного вида мужчина неестественно весело напевает:

–…Крошка Вилли Винки

Ходит и глядит:

Кто не снял ботинки,

Кто ещё не спит?..

Вообще я предпочитаю работать с мягкими тканями, так как кости, как у маглов, так и волшебников, довольно крепкие. На этот раз я изменил сам себе, взявшись за более серьезные инструменты. Скажу больше – я даже не побоялся замарать палочку в крови.

С влажным сочным хрустом ребра на спине лопнули по оставленным ранее насечкам возле позвоночника и с еще более омерзительными звуками разошлись в сторону, открывая вид на раздувающиеся легкие моей очередной жертвы. Всего несколько новых пасов остановили кровь и создали благоприятные условия для дальнейшей жизнедеятельности. Сегодня мне хотелось сотворить нечто прекрасное и удивительное. По моему собственному мнению, в последнее время все мои работы так или иначе являлись копией предыдущей. Особенно меня угнетал тот факт, что первым пунктом в моих работах было снятие кожи. Не поверишь, но я насобирал ее столько, что действительно хватит на палатку.

Мерно вздымающиеся и опускающиеся легкие завораживали, вводили меня в глубокую задумчивость, так что я усилием воли оторвался от созерцания этой поистине чудесной картины и улыбнулся толстяку, встретив его взгляд в зеркале.

Работы у Черных Вестников было много, так что у меня хватало подопытных кроликов для все новых и новых изощренных убийств, которые с каждым разом все больше напоминали исследования. Я мог разобрать человека по частям, практически не глядя. Если бы мне хватило человеколюбия, из меня вышел бы неплохой хирург. На крайний случай патологоанатом.

В библиотеке деда имелся целый стеллаж, отведенный под медицинские трактаты. Немного покопавшись, я понял, что это весьма ценные знания как в плане спасения чьей-либо жизни, так и в умерщвлении.

Легкие толстяка воспарили над развороченной грудной клеткой и улеглись на плечах, окруженные едва заметным маревом. Передо мной осталась практически чистая полость, которую я собирался заполнить.

Я вскрыл одну из урночек с мелочью. Монет оказалось не так уж много, так что пришлось увеличить их численность, просто скопировав. Такое заклинание продержится несколько дней. Вполне достаточно.

– Угощайся, – я поставил перед ним кубок, наполненный доверху деньгам.

Толстяк без лишних слов начал глотать монеты одну за другой, в перерывах напевая детские песенки ни о чем. Я оглядел всю картину в целом, то остался не совсем доволен. Не доставало несколько штрихов, чтобы композиция была завершена. Толстяк таращился на меня с улыбкой своими бледно-голубыми глазками и мне это не нравилось.

– Дай мне твои глаза, – я протянул к нему руку.

Должен признать, что человек, распевающий детские песни и вырывающий собственные глазные яблоки, выглядит довольно жутко. Даже для меня. Пришлось помочь бедняге остановить кровотечение, и только после этого снова взяться за работу.

Оглядев свою жертву я решил, что одежда будет лишней и просто удалил ее. Работать с нагим телом намного легче, ведь так доступ открыт абсолютно ко всему. Еще ни разу в своей жизни я не занимался кастрацией, но все бывает впервые. Это оказалось не так уж сложно. Почему-то мне казалось, что яички должны быть обязательно желтого цвета, как куриный желток, но они оказались кремовыми со множеством капилляров, что делало их больше розовыми. Добытые ранее глаза я поместил в аккуратные разрезы мошонки, оставив рану не закрытой так, чтобы зрачки выглядывали наружу, словно он все смотрит ими. Яички же заняли пустующее место в глазницах.

Меня беспокоило пустующее место в грудине, так что я решил заполнить его оставшейся мелочью и закрепил монеты при помощи магии, чтобы они не высыпались. Слушать дурацкие песни больше не хотелось, так что губы его уже через секунду склеились и все, что он мог – это мычать.

– Встань и подойди к алтарю, – приказал я.

Мужик на ощупь стал пробираться к нужному месту. Даже упал, потеряв по дороге одно глазное яблок, так что пришлось срочно «ремонтировать» свою работу. При каждом шаге монетки забавно позвякивали внутри него, а ребра, словно крылья, покачивались, создавая иллюзию полета. Я поставил его на колени в молитвенной позе прямо перед алтарем. Безмолвный ангел. Толстоват, конечно, но общая композиция выглядит неплохо. Легкие на его плечах продолжали работать. Чары, поддерживающие в нем жизнь разрушатся примерно через сутки, но вся прелесть в том, что как только маглы начнут пытаться спасти его никчемную жизнь, эти же самые чары начнут его убивать. Увы, магия и магловская техника не совместимы.

–

Проснулся я ближе к вечеру. Точнее меня разбудил шлепок по лицу. Надо мной возвышался дед, лицо его выглядело непроницаемым, но я уже и так догадался, что он крайне недоволен. Либо сильно устал.

– Жду тебя в гостиной, – сказал он и вышел из спальни.

Вчера я снова не мог уснуть, так что пришлось прибегнуть к давно проверенному способу – напиться. На моей груди осталась лежать газета. Обычная, магловская, с цветной передовицей на которой большими буквами значилось: «Акт вандализма и зверское убийство священнослужителя в местечковой приходской церкви (подробности на странице 3)». На третьей странице я увидел то, чего никак не ожидал. Убийство, что приснилось мне этой ночью оказалось намного более реальным, чем я мог предположить.

– Я не буду спрашивать тебя где ты шлялся эти три дня, потому как знаю. Однако ответь мне на один вопрос: Зачем ты убил того священника?

– Я не убивал его, – ответил я, присаживаясь в кресло напротив.

– Действительно, но ты создал все условия, чтобы маглы сами убили его. Так за что?

В газете не было видно лица погибшего, но я отлично запомнил внешность, когда убивал его в своем сне. Якобы сне, как оказалось все случилось на самом деле. Все это начинало мешать мне. Провалы в памяти стали длиннее. Если раньше я не помнил только одну ночь, то теперь выпадали несколько суток. Получается, что все это время я не спал, а пил и, с большой вероятностью, закидывался героином. Если бы в этот период не случалось ничего из ряда вон выходящего, это бы не насторожило меня, но подобный расклад вызывал беспокойство. На что я еще способен, прибывая в дурмане? Николас все еще ждал ответа, так что, глубоко вздохнув, я начал:

– Раньше тетушка все время таскала и меня и Дадли в эту церковь. Каждое воскресенье мы надевали аккуратные чистые вещи и слушали проповеди этого мужика. Тетушка все надеялась, что «бес» выйдет из меня и я стану обычным мальчиком, а не чокнутым волшебником. Я помню как она боялась стихийного проявления моей магии, когда предметы неожиданно перемещались или волосы отрастали за одну ночь. Частенько она просила пастыря побеседовать со мной, «наставить на путь истинный», приказывала мне покаяться, заставляла молиться несколько часов к ряду. Иногда мы разговаривали со священником в специальных кабинках, но чем старше я становился, тем чаще беседы стали проходить в его кабинете, где он почти не стесняясь, усаживал меня к себе на колени и гладил мои ноги. Последний раз, когда мы виделись с ним, он предложил мне погладить его член, пообещав, что похвалит меня перед тетей. Тогда я удрал оттуда, а на следующее воскресенье, когда тетя снова хотела отвести меня в церковь, я устроил дома такой погром… Короче после этого в доме тему о походе в церковь не поднимали, так как я еще не мог сдерживать собственные силы и заслышав о чем-то таком, она вырывалась наружу, разбивая то зеркало, то чашки. После этого меня стали водить к миссис Фигг. Не знаю почему я сделал то, что сделал, видимо в какой-то момент воспоминания детства выплыли наружу. Может быть я просто встретил его на улице или случайно оказался по близости…