Текст книги "Сorvum nigrum (СИ)"

Автор книги: zhanna_12_09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 48 страниц)

– Ты даже не соизволил убрать за собой, – заметил Николас. – У магловской полиции теперь есть твои отпечатки. В аврорате, впрочем, тоже, так как они выезжают на все подозрительные преступления, выискивая магическое воздействие. Ты засветился на камерах видеонаблюдения, благо изображение не четкое и узнать в них тебя невозможно. К тому же тебе хватило ума надеть маску и несколько подправить черты лица. Так больше не может продолжаться, Гарри. Ты теряешь авторитет в магическом обществе. Никто, слава Мерлину, не догадывается чем ты занимаешься помимо министерской работы, но твои частые отлучки «по-болезни»… На этот раз я написал от твоего имени, что у тебя отравление экзотической едой и тебе предоставили несколько дней отгулов. Однако, ты не слишком интересуешься светской жизнью, политикой, настроением масс. Практически нигде не бываешь, не переписываешься с однокурсниками. Такое чувство, что кроме развлечений тебя ничего больше не радует. Ты не налаживаешь связи с нужными людьми, не пытаешься зарекомендовать себя как хорошего специалиста…

– А зачем мне все это, если я все равно буду стоять в тени? Ты сам сказал, что Гарри Поттер исчезнет из этого мира, – недовольно поморщился я. – Зачем улыбаться и расшаркиваться перед омерзительными и не интересными мне людьми, если через несколько лет я испарюсь и возглавлю шайку наемников?

– Шайку наемников? – переспросил Николас и ухмыльнулся. – Вот значит какого ты о нас мнения?

– Я не это имел в виду, – попытался я оправдаться.

– Как раз таки это ты и имел ввиду, внучек. Знаешь, все чаще я размышляю о том, что поторопился. Ты не готов стать частью нас. Ты этого не хочешь. Тебя не привлекает власть, тебе плевать на информацию, которая способна изменить ход истории. Тебе кажется, что все это не важно. Но, позволь напомнить тебе о Дамблдоре.

При упоминании усопшего дедушки сразу же перехватило дыхание. Я все еще очень хорошо помню нашу последнюю беседу.

– Если ты не научишься контролировать свою жизнь, не перестанешь быть карманными героем, то ею будут управлять другие, – продолжал свою отповедь Николас. – И ты так и останешься победоносным знаменем, немым символом победы, не имеющим веса в обществе. Сонорусом для тех, в чьих руках сосредоточится реальная власть. Сейчас в стране подходящее время, чтобы переломить ход истории и забрать вожжи управления магической Британии в наши руки. Если ты поможешь нам и перестанешь вставлять палки в колеса, то волшебников, проживающих на Оловянных островах, ждет великое будущее. Если же нет, то через каких-то сто-двести лет трансгрессия станет верхом мастерства для волшебника.

– Это не так-то просто! – вспомнил я свои попытки преодолеть пространство. – К тому же ты сам сказал, что многие древние знания навсегда утеряны, или почти утеряны. Старые рода уходят, их место занимают маглорожденные, приверженки прогресса.

– Пройдет немного времени и старые рода вновь заявят о себе. Миссис Каркарова собирает вокруг себя чужих птенцов, вскармливает их и прививает любовь к родине. Волшебники, особенно чистокровные, никогда не гнушались сексуальных контактов с маглами. Особенно главы родов, вынужденные иной раз брать в жены совершенно хладнокровных дам. Благодаря ей и Ярославу мы можем возродить казалось бы утраченные кровные ветви, а уж с их помощью не дать уйти из мира важным знаниям, которые хранят в себе семейные тайники и банковские ячейки. Дети растут быстро, скоро они будут решать что важно для нашей страны и от того как мы покажем себя, будет зависеть то к кому они прислушаются, у кого спросят совета. Сейчас мы формируем новое общество, однако может случиться и так, что мы останемся на обочине и будем вынуждены как и раньше наблюдать из тени. Связи в нашем мире решают все. Тебе не обязательно все время куда-то выдвигаться, но хотя бы иногда, чтобы оставаться в курсе событий. Новое поколение, ребята, которые младше тебя на пару лет все еще трепещут перед славой Мальчика-который-выжил. Воспользуйся этим.

Со одной стороны мне стало совестно, а с другой я думал о том, что хотя бы немного должен пожить для себя. Не спорю, я несколько заплутал, совершил пару ошибок, но это же не повод сомневаться в том, что я не смогу возглавить Орден. Не скажу что мне этого очень уж хочется, но я прекрасно понимаю, что выбора ни у кого из нас нет. С алкоголем, впрочем, пришла пора завязывать. Мне и самому не понравилось то, что я засветился в газете. Пусть уже не в первый раз, но раньше я таких ошибок не допускал.

–

Пришлось воспользоваться советом Николаса и выбраться на несколько приемов по случаю именин, помолвки и Рождества. В апреле я стал крестным. Миона назвала дочь Софией. Второе имя у русских давать было не принято, зато имелось отчество. На мой слух звучало странно, а выговорить я и вовсе не смог. Вот уж не повезет ее будущему мужу, когда тот соберется произносить брачную клятву. Язык может быть и не сломает, но вывихнет точно! По такому случаю на остров прибыл и отец новорожденной, чтобы провести необходимые ритуалы, однако не пробыл в стране и суток, сразу же вернувшись в Россию. Вид у него был не слишком счастливый и довольный, видимо на родине ему достается по всем фронтам. Даже спустя столько времени я все еще не мог простить ему того, как он обошелся с моей подругой. Это было низко с его стороны. Я больше не видел в нем своего друга, того, кто не раз помогал мне. Оберегал меня. Такое чувство, что после свадьбы с Гермионой он стал совершенно другим человеком, совершенно чужим. Это было очень странно, я не понимал почему это произошло. Мне было жаль наших отношений, которые претерпели просто ужасающие изменения. А может быть все дело в том, что когда мы общались он изображал студента Хогвартса Ярослава Арканова? Может же человек настолько вжиться в роль? Или все дело в той непонятной связи?

Розовый комочек в моих руках шевелился и кряхтел. Несмотря на то, что своих детей у меня уже четверо, я все еще в них не разбирался. Миона сказала, что София вылитая она в детстве. Глядя на девочку я не видел никакого сходства. Младенец с лысой головой и карими глазками. Может быть когда ей будет лет десять я и увижу нечто общее между ними, ну, а пока она мне кажется похожей на всех детей мира сразу.

–

В конце июня, через три недели после дня рождения Драко, ко мне прилетела сова с вычурным приглашением. Я, естественно, слышал сплетню о том, что чета Малфоев ждет появления наследника, но точно никто не был в этом уверен. Зато теперь, держа приглашение на смотрины, я с точностью могу сказать, что наследник имеется. Праймус Абраксас Малфой. Кажется Драко и Дафна не стали подражать манере Блэков называть своих детей именами звезд и созвездий. Слухи в нашем обществе распространяются довольно быстро и не понятно как они вообще появляются. В Министерстве я как-то раз подслушал, что у Блэков остался наследник – то ли внебрачный сын одного из наследников, то ли потомок одного из сквибов. Поговаривают, что наследник совсем еще маленький. Знали бы он чей это ребенок! Но они никогда не узнают.

По случаю дня рождения Драко был устроен праздник «для своих». Дафна не выглядела беременной или кормящей матерью, хотя я ее не разглядывал так уж пристально. Насколько я знаю, ребенка можно продемонстрировать публике только после ритуала, совершенного на сороковой день после рождения. Значит малыш родился где-то в середине мая.

– Знаешь, Дафна настаивала на том, чтобы ты стал крестным отцом для Праймуса, но я выбрал Нотта, – Драко подсел ко мне за стол и заговорил без приветствий.

– Это был правильный поступок, – ответил я и сделал еще глоток апельсинового сока.

Пить алкоголь я бросил несколько месяцев назад, но все еще не мог привыкнуть к этому. Джастин, если мы выбирались куда-либо отужинать, в шутку просил для меня детское меню. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что я начал жизнь праведника, как он выражался. Я же пил соки литрами, потому как он непривычно быстро заканчивался, в отличие от алкоголя.

– Я думал ты оскорбишься, она ведь практически пообещала, – усмехнулся Драко.

За прошедший год он стал выглядеть так же, как и раньше. Загар быстро сошел с лица, а стрижка отсекла все золото с его волос. Передо мной вновь сидел тот самый противный слизеринец, который портил мою жизнь в школе.

– У меня уже есть крестница, – заметил я, – так что никаких обид.

– Какие планы? – спросил он.

Разговор явно не клеился.

– Работать, – ответил я.

– А женитьба? Дети? – Драко вскинул бровь в своей излюбленной манере.

– Пока что нет достойных кандидаток, – чертов сукин сын вновь заставил меня вспомнить об Эвет.

Мероприятие прошло довольно быстро, но не смотря на это примерно человек десять успело поинтересоваться на счет моих планов насчет семьи. Что можно ответить им, если у тебя уже четверо детей в Англии и один в России? Ясно же, что мне нет никакой нужды жениться, ведь наследники уже есть. К чему дополнительные обязательства? В последнее время активизировались заботливые родители, которые видимо не знают как бы повыгоднее пристроить своих дочерей. Естественно они не спрашивают в лоб о моих планах на счет брака, но неожиданные переписки с казалось бы малознакомыми людьми с объемными вставками об их дочерях сами это подразумевали. Те, кто поумнее, начали подобные поползновения сразу после рождественских каникул, видимо посовещались на семейном совете и решили что я, в качестве будущего мужа, подхожу. Я не разделял их мнения.

–

В августе вернулся Ярослав, а в октябре я узнал, что Миона снова ждет ребенка. Не знаю почему, но эта новость произвела на меня ошеломительное действие и я сорвался. В себя я пришел спустя две недели в Амстердаме. Как я туда попал для меня осталось тайной, даже Джастин удивился что я так далеко забрался от родины. Николас не убил и не покалечил, а завалил рутинной работой. Теперь я не только исполнял «изысканные» заказы, но и потрошил людей на ингредиенты, следил за некоторыми людьми сутки напролет, дал несколько лекций в Хогвартсе по основам ЗОТИ для младших курсов. Все это не считая работы в Министерстве. Короче говоря, работал в поте лица. Времени, чтобы устроить очередной загул не оставалось. Единственная роскошь, которую я мог себе позволить – это вырваться на пару часов, чтобы проведать детей и Ромильду.

Весной в Министерство Магии прибыл директор Дурмстранга Степан Осипов. Я заключил контракт со школой на Астру и Хесперу Блэк, Ариса было решено послать учиться в Хогвартс, так как характер у него, в отличие от сестры, был покладистый. Астра не доставляла проблем, но учитывая то, кем были ее родители я решил подстраховаться. Хеспера же полностью пошла в мать и унаследовала довольно буйный характер, в Дурмстранге обоих девочек научат уважать мнение главы рода кем бы он не был и подчиняться – это специально было оговорено с директором. Семья для них будет на первом месте. Иоланта, по настоянию Николаса, получит домашнее обучение, а экзамены сдаст во Франции, светить ее имя в Англии дед не хочет.

–

Несмотря на то, что Ярослав находился в стране, Миона не выглядела счастливой и здоровой. Несколько раз я заглядывал к ней на чай, но вытянуть что-либо из нее не мог. «Все в порядке» – отвечала она и вымученно улыбалась. От любой моей помощи Миона отказалась и уверила, что с ней и малышом все прекрасно, просто по каким-то причинам вторая беременность дается тяжелее.

Уже час я гипнотизирую бокал с огневиски в своей руке. Если я ограничусь одной порцией, то ничего страшного не случиться. И чего я, собственно, так психую? Это только их дело. Подумаешь, проблемы, ссоры… С кем не бывает? Моя невеста вообще пыталась меня убить и несколько раз почти что смогла. Ну, за упокой ее души и выпью! Янтарный напиток обжег горло. Как же мне этого не хватало.

–

Со всех камер слышался шепот: «Смотрите, новенького привели…», «Кто это?», «Кто-нибудь разглядел его?», «Как он выглядит?»

– Кто ты, малец? – спросил сухопарый мужчина из соседней камеры.

– Я… я не помню, – отозвался новенький дрожащим голосом, все еще вжимаясь в грязную ледяную стену сбоку от решетки.

– Веритасариум… – послышалось откуда-то со стороны. – Так всегда бывает. Побочный эффект. Со временем все вспомнит, если зелье качественное. А если паленое, то уж как повезет.

– За что тебя сюда? – продолжал спрашивать тот, что находился рядом с новым заключенным.

– Не помню, – судя по голосу новенький был совсем молод.

– А что говорили на суде? Ты должен помнить. Ну же! – наседал сосед.

Остальные заключенные молчали, ожидая ответа.

– Кажется… – новенький сглотнул. – Кажется я убил кого-то. Кажется… с особой жестокостью. Я не помню.

– Не хило, пацан! – отозвался сосед с другой стороны. – Да тебе точно лет десять дали, я прав?

– Не знаю, – ответил «пацан».

– Ладно, постарайся отдохнуть. Сон – лучшее лекарство. Все равно здесь тебе больше ничего не светит, кроме Бодроперцового.

– Хорошо, – послышалось из камеры.

Высокий парень поправил тюремную робу и огляделся. В камере, кроме дырки в полу, от которой за версту несло нечистотами, присутствовал грязный тюфяк; из прорехи сбоку торчала солома. Ни скамейки, ни стола… Пол был настолько грязным, что казался земляным, а стены измазаны непонятной субстанцией, напоминающей смесь крови и грязи. Тело мелко дрожало, а ноги отчаянно подгибались. Переборов брезгливость, парень неловко повалился на тюфяк, судя по всему служивший спальным местом. В нос ударил запах плесени, отчего заключенный закашлялся. Даже если закрыть глаза, лучше не становилось. Запахи и звуки не давали забыть о том, где он, а давящая атмосфера здания угнетала и лишала надежды. Любой надежды.

–

– Ужин! – его разбудил громкий удар по решетке.

Между прутьями просунули дымящуюся тарелку с супом, кружку горячего чая, накрытую сверху двумя кусками серого хлеба. Рядом со скромным ужином лежало свернутое шерстяное одеяло. Первым делом заключенный накинул на плечи теплый материал, ведь продрог он знатно, а уж потом принялся ужинать. Вкуса он почти не чувствовал, но еда помогла быстрее согреться. Внезапно стало холодать. Стены вокруг покрывались тонким слоем инея, изо рта, вместе с дыханием, вырывался пар. Между прутьями появилась мерзкая, в струпьях, рука и потянулась к узнику. Парень отпрянул к дальней стене, его колотила крупная дрожь.

– Эй ты, новенький! – послышалось из соседней камеры. – Отдай ему посуду, а то он до утра не уйдет!

На негнущихся ногах, преодолевая неконтролируемый страх, новый заключенный всунул в страшную руку уже успевшую настыть посуду и вернулся к дальней стене. Чудовище ушло. Однако холод остался и еще долго парня бил озноб.

– Кто это был? – произнес он в пустоту, не зная, слышит ли его кто-либо.

– Дементор, ясное дело! – откликнулся сосед. – В следующий раз не медли и сразу отдай ему эту чертову посуду. Пока он здесь стоял на стене такой слой льда намерз, что за сутки не растает!

Парень слушал отповедь соседа, вжимаясь в грязный тюфяк. В голове мелькали неясные образы прошлой жизни, только он все никак не мог ухватиться хотя бы за одно воспоминание.

– Где мы? – задал он следующий вопрос.

– Мы, малец, в единственной тюрьме Великобритании для волшебников – Азкабане. Где-то посреди Северного моря.

– А почему здесь так холодно? – еще сильнее вжимаясь в тюфяк, спросил парень.

– Так море-то Северное! – ответил сосед, будто это все объясняло.

========== Часть 54 ==========

Дорогие мои читатели! Извините, что так долго тянула с продой, но уж так получилось. Вчера весь день, с утра до поздней ночи, сбивала все куски в одну кучу, чтобы, наконец-то, завершить историю Инквизитора. Очень прошу, если увидели ошибку – отметьте ее в ПБ. Этот кусочек получился маленьким, но больше по этому поводу мне нечего сказать. Приятного чтения))

–

В комнате было достаточно темно не смотря на обилие горящих факелов. Однако тьма не могла скрыть горящие злобой глаза напротив. Когда-то мне казалось, что они начали тускнеть и стареть, но не сегодня. Сейчас в них отражался огонь факелов, но мне казалось, что это пламя ада, что из-под мантии Николаса вылезет сам Вельзевул и начнет окунать меня в кипящее масло. Температура в комнате постепенно повышалась, но, не смотря на это, по моей спине бегали мурашки, а сердце сковывал ужас. Не просто страх, нет… Его я испытывал, повстречав Пушка, Воланде-Морта и в тот момент, когда выскользнул из летающей машины над Хогвартс-экспрессом. Сейчас же я ощущал себя ничтожеством, даже не песчинкой, а еще чем-то меньшим и бесполезным. Беспомощным. Казалось, что фигура деда возвышается надо мной, будто каменная гора с заснеженной вершиной. Чего мне ждать: покоя и тишины или схода лавины?

– Скажи спасибо Тэри, – тихо, но угрожающе произнес Николас.

– Спасибо, Тэри, – севшим от напряжения голосом, поблагодарил я вампира-прислужника.

– Привяжи его к столбу и подай мою плеть, – велел вампиру дед и тот молниеносно исполнил приказ.

Я в одночасье очутился привязан лицом к толстому бревну. Колени запекло, ведь Тэри просто отволок меня по бетонному полу. К первому удару, рассекшему майку я был совершенно не готов, отчего довольно громко вскрикнул. Первая полоса легла от левого плеча до поясницы. Наносить второй удар дед не торопился, наверное для того, чтобы я в полной мере «насладился» процессом. След, вначале едва теплеющий, через пару секунд жгло огнем, а онемение быстро сменилось пульсирующей болью. Судя по звуку и ощущениям это кнут, а не плеть. В закромах у Николаса чего только не было. В оружейной имелось множество всякой всячины, кнуты самой разной длины занимали целую стену одного из помещений. Особенно мне запомнился тот, что с проволочным наконечником. В отдельной нише висели кнуты для казни – после процедуры их не обрабатывали и на них можно было увидеть следы крови и частицы плоти. Рядом с каждым висела табличка с именем жертвы, его злодеянием и количеством нанесенных ударов. К счастью, или к сожалению, колдографий на табличке не было.

Второй удар не заставил себя ждать и пришелся практически по тому же месту. От боли защекотало в пятках, а волосы на голове встали дыбом. Описать эту боль невозможно, чтобы понять, ее нужно прочувствовать. Сердце бешено колотилось в груди, что препятствовало восстановлению дыхания. Когда-то Николас учил меня справляться с болью при помощи специальной дыхательной техники, но я так и не смог постичь столь тонкое умение. Сейчас я очень корил себя за это.

Третий удар задел шею и прошелся по позвоночнику. Спустя минуту я почувствовал, что по коже стекает жидкость, однако разобраться в том кровь это или пот я не мог. Тело предательски дрожало и при каждом вздохе по неволе выходил тихий всхлип. Тэри замер в углу скорбной статуей, взгляд его был направлен на мыски собственных ботинок. Я прикрыл глаза и постарался дышать глубже и реже; помогало плохо.

Четвертый удар вышиб из груди воздух, а пальцы на ногах поджались сами по себе. Я уже не мог сдерживать слезы – они сами заструились по щекам. Адская боль. Не удивлюсь, если плеть была смазана каким-то зельем или просто вымочена в солевом растворе – раны зверски щипало и жгло.

Пятый, шестой и седьмой удары последовали друг за другом, Николас не давал перевести дыхание, так что даже в глазах потемнело от боли и нехватки кислорода. Затем, выругавшись сквозь зубы, он кинул плеть на пол и стремительно покинул комнату, напоследок хлопнув дверью. Тэри поспешил за ним, даже не потрудившись меня развязать. Поза оказалась крайне неудобной, но каждое движение отдавалось мучительной болью и я не решился встать с колен или же наоборот – усесться поудобней.

Ты верно задаешься вопросом чем я это заслужил? Просто я вновь напился и устроил пьяный дебош в Дырявом котле. Все это, естественно, тут же пошло в тираж, хорошо хоть Тэри успел оглушить меня и принести к Николасу. Ничего более серьезного я натворить не успел, но утренняя пресса, на первой полосе которой красовался я в обнимку с двумя проститутками, очень не понравилась деду. Передо мной был выложен целый ворох газет и журналов, где я так или иначе отметился. Даже мне показалось, что я хватил маху, а уж Николас был вне себя. Настолько злым я видел его впервые.

Следы от хлыста сходили медленно. Кожу на спине тянуло и саднило. Никакие заживляющие мази не помогали, только силы организма были способны залечить их. Пальцами я ощущал вздутые следы, но в зеркало решил не смотреть, чтобы не травмировать собственную психику. Миссис Бунн прикладывала прохладные компрессы с успокаивающими и заживляющими растворами, поила меня бульонами и чаем с ромашкой. Даже спустя месяц я все еще не мог спать на спине, а нательное белье и рубашки вызывали сильнейший дискомфорт. Несмотря на неудобства, я был обязан выполнять все поручения деда и работать в Министерстве, где на меня каждый смотрел косо, и лишь Джастин понимающе улыбался, но не упускал возможности подколоть. От героина пришлось отказаться совсем, так как принимая его я будто бы снова проходил через порку, устроенную дедом. В этом случае анестезирующего эффекта не получалось, к тому же рубцы начинали кровить, а отдирать присохшую ткань от собственного тела то еще удовольствие! Это было наказание в котором я сам виноват и лишь осознание этого не дало обозлиться на Николаса окончательно.

По правде говоря я уже и сам сомневался достоин ли я возглавлять Вестников. Хочу ли я этого? Если бы мне дали выбор, то лучше уж всю жизнь работать клерком в Министерстве и жить с Ромильдой, чем стать верховным палачом. Первые впечатления и романтизм давно выветрились оставив лишь обязательства и тяжелую работу. Сначала мне было весело, мне нравилось вымещать на жертвах собственную боль, мстить, вершить правосудие. Чувствовать себя выше них. Ощущать власть. Теперь же я предпочту всему этому тихую жизнь где-нибудь в деревне. Хватит ли сил дойти до конца или я съеду с катушек и меня поместят в Мунго в отделение для психов? Если так, то у меня там хотя бы знакомые есть – родители Невилла и бывший учитель.

–

– Подъем! – крикнул стражник, лупя палкой по прутьям камеры.

Со всех сторон слышались возня и звуки открывающихся дверей. В камеру к новоприбывшему заглянул стражник и, усмехнувшись, спросил:

– А вам, барышня, что особое приглашение нужно? Подъем!

Один за другим заключенных вели куда-то вверх по лестнице. Все они были как на подбор тощие, только разного роста. Парень старался рассмотреть место, где он теперь вынужден находиться. Все вокруг было из темного камня. Кое-где рос мох, а внизу на стенах виднелась зеленоватая слизь. Наконец лестница и коридор закончились, и они вошли в большую комнату, заставленную деревянными столами, засаленными от времени. Напротив каждого места стояла чашка мало аппетитной на вид каши, два куска хлеба и стакан с водой. Завтрак.

На ужин тоже была серая комкообразная масса, которую местные называли кашей. Некоторые клялись, что каждый раз ее готовят из разной крупы, но на вкус она всегда была одинаково мерзкой. Хорошо хоть не застревала и быстро проскальзывала в желудок. На обед всегда подавали суп, иногда там можно было отыскать даже прожилки мяса. Но самым любимым «блюдом» для всех оставался чай. В него даже сахар добавляли, а еще он позволял согреться, особенно если выпить его залпом, чтобы горячая вода успела пройтись по всем кишкам.

– Так ты, это… не вспомнил еще, как тебя зовут, а пацан? – заключенные как всегда переговаривались сквозь решетки.

– Нет, – послышался унылый ответ новенького.

Каждый раз, когда он резко поворачивал голову, ему казалось, что внутри нее точно такая же склизкая масса, что подают здесь на завтрак, а вовсе не мозги. Попытки что-либо вспомнить оканчивались провалом.

На ужин, помимо пересоленной каши с растительным маслом и крупными кусками вареной моркови, охранник принес большое красное яблоко. Новичок уже успел выяснить, что теплое одеяло выдавали не всем, а только тем заключенным, за которых платят. Королевские условия получить не удавалось еще никому, ибо никто из охраны не хотел оказаться в соседней камере в случае проверки. Вчера на ужин, вместо чая, охранник принес большую кружку горячего шоколада и теплые носки, которые велел прятать под тюфяк вместе с одеялом каждый раз, как он покидает камеру. Гарри было интересно кто так о нем заботится, что готов идти практически на преступление ради него. Неужели у него, человека, совершившего нечто ужасное, есть кто-то, кто любит и ждет там, на воле? От подобных мыслей становилось теплее.

– Угомонись уже, Фрэнки, – раздалось из камеры неподалеку. – Мы давно все поняли, что это никто иной, как сам Гарри Поттер.

«Гарри Поттер?» – слышались приглушенные шепотки из других камер. «Неужто тот самый?», «А за что его сюда?»

– Поговаривают, что он «пощекотал пером» одного из своих, причем демонстративно, на глазах у толпы. «Защекотал» насмерть. Так говорят…

Парень прислушивался к зловещему голосу за стеной. Этот мужчина его пугал. У него был такой голос, от которого по всему телу пробегали болезненные мурашки, хотя выглядел он вполне дружелюбно. Насколько это вообще возможно.

– Значит, меня зовут Гарри Поттер? – спросил парень, ни к кому особо не обращаясь.

– Похоже, что так, малец, – откликнулся сосед.

– Гарри Поттер, наша новая знаменитость, – с издевкой произнес мужик со страшным голосом. – Добро пожаловать! Чувствуй себя как дома, ибо ты здесь надолго.

Новенький сидел на казенном вонючем тюфяке и размышлял над словами, что услышал сегодня. Оставаться в этом страшном и неприветливом месте надолго решительно не хотелось. Однако что может предпринять по этому поводу человек, который даже себя не помнит? По слухам его зовут Гарри Поттер, и он знаменит. Чем знаменит? Своим преступлением или он изобрел что-то толковое? Вопросы в голове вертелись по кругу, только ответить ни на один из них он не мог, потому что ничего не помнил. Единственное, что он знал, так это то, что он здесь надолго не задержится. Была в нем такая уверенность.

–

– Гарри! – довольно громко окликнули заключенного.

Гарри открыл глаза и в свете факела смог разглядеть женскую фигуру. Обычно он спал очень чутко, но сегодня сон был глубже, чем обычно.

– Кто вы? – прошептал он.

В любое время суток, когда бы он не проснулся, стоило в голос спросить: «Спишь?», и из какой-нибудь камеры обязательно донесется ответ: «Нет». Поэтому он предпочел шептать, мало ли с какой целью к нему пришла эта незнакомка, а судя по тому, что она чуть ли не кричала, могла перебудить весь этаж, так что Гарри мог дать руку на отсечение, что их будут очень внимательно подслушивать.

Соседи рассказывали, что посещения стоят дороже всего, даже дороже горячего душа, значит посетительница очень богатая особа. Гарри хотел подойти к ней, но боялся. Вдруг он причинил ей вред или ее семье и теперь она пришла отомстить – хватало случаев, когда обезумевшие родственники выскребали все до кната, чтобы только купить проход к камере преступника и свершить собственное правосудие. Чего он здесь только не наслушался, впору сборник рассказов писать. Никакое сильное заклятие в этих стенах сотворить невозможно, Гарри точно знал, но были и другие способы лишить человека жизни. Может быть стоило наоборот говорить громко, чтобы все слышали и спросить имя дамы, посетившей его? Все же, взвесив все за и против, он поднялся со своего тюфяка и медленно приблизился к решетке.

– Гарри, ты меня не узнаешь? – спросила незнакомка.

– Нет, леди, – ответил он, внимательно рассматривая черты ее лица.

У Гарри сложилось впечатление, что в мозгу у него что-то завертелось и заскреблось при виде лица незнакомки. Словно какое-то мелкое насекомое копошилось прямо под черепом, перебирало своими мелкими лапками карточки с воспоминаниями и щекотало усиками, вызывая легкий зуд.

– Да, мне говорил охранник, что ты немного сам не свой, но я думала, что все побочные действия зелья Правды уже должны были пройти, ведь мы проследили за тем, чтобы оно было самого лучшего качества. Профессор Снейп лично варил, а Вестники следили за тем, чтобы его не подменили. Ты прости меня, Гарри, я правда не хотела этого делать, но Ярослав сказал, что так нужно, что все под контролем. Он говорил, что если я считаю тебя своим другом, то должна буду солгать. Однако он не предупредил, что мне придется практически все время врать тебе, и говорить все эти ужасные вещи. Я не думала, что все дойдет до такого, – незнакомка всхлипнула и прижала руку, затянутую в ажурную перчатку, ко рту.

– Я ни слова не понял, леди, но если вам так важно знать мое мнение, то я считаю, что вы ни в чем не виноваты передо мной. Так что идите отсюда с миром, я вас прощаю. Девушке, вроде вас нечего делать в таком месте, к тому же здесь довольно холодно, а вы в туфлях на босую ногу, – Гарри указал пальцем на ноги гостьи, что виднелись из-под плаща.

Девушка, все еще продолжая всхлипывать, открыла крохотную сумочку и извлекла из нее, даже на вид, теплую кофту с капюшоном, прозрачный пакет с пирожками, несколько плиток шоколада, а затем протянула ему сквозь решетку. Гарри взял, стараясь не думать о том, что еда может быть отравлена. Раньше же все было хорошо, значит и сейчас опасаться нечего. А может быть его все это время просто прикармливали, чтобы в ответственный момент он не заподозрил неладное?

– Извини, – сказала посетительница, прервав его размышления, – но больше нельзя, иначе могут заметить. Я хотела принести книги, но охранник сказал, что здесь вам выдают только то, что одобрено Министерством, так что не срослось.

По правде говоря, читать у Гарри не было абсолютно никакого желания, а учитывая плохое освещение… Короче говоря он предпочитал беседовать с соседями на разные темы или просто лежать, свернувшись под теплым одеялом, воображая, что он не в холодной тюремной камере, а в собственном доме или еще где-нибудь. В каком-то приятном месте, где светит солнце, а море за стеной не ледяное, а приятной температуры и теплый ветер ласкает лицо.

Гарри не был уверен, но, кажется, он начал вспоминать эту девушку. Она была в зале суда и давала показания, после которых среди присяжных поднялась невероятная шумиха. Тогда она бросала в его сторону взгляды, полные страха и отчаяния, будто боясь Гарри, но одновременно и беспокоясь за него.

– Не уверен, что мне хочется знать, но кто мы друг другу? – задал давно назревающий вопрос Гарри.

– Мы друзья, – немного растерянно ответила девушка.

– Тогда почему вы давали против меня показания там, в зале суда?

Лицо незнакомки приняло совсем уж растерянное выражение. Она даже сделала небольшой шаг назад, будто бы слова, сказанные Гарри, оттолкнули ее подальше от камеры.