Текст книги "Сorvum nigrum (СИ)"

Автор книги: zhanna_12_09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 48 страниц)

– Больничное крыло без тебя пустует, Малфой, а Помфри скучает. Могу устроить скорую встречу, – я крепко сжал кулаки, так, что суставы затрещали.

Малфой скривил губы в презрительной ухмылке, но в глазах мелькнуло опасение. Помнит еще встречу своего лица и моего кулака. Его взгляд метнулся ко мне за спину.

– До отбоя двадцать минут, – выплюнул он и поспешил скрыться из виду.

Я оглянулся. За моей спиной стоял Ярослав. Лицо его выражало спокойствие и даже доброжелательность. Он смотрел в след удаляющемуся Малфою, а когда тот исчез, сказал:

– Ну что, Сьюзен, давай мы проводим тебя, а то мало ли мудаков может попасться по дороге.

Присутствие Ярослава несколько разрядило обстановку и до гостиной Пуффендуя мы шли, весело обсуждая игру. Распрощавшись с Боунс, мы зашли на кухню и затарились разными закусками и соками. Если во всей школе отбой, это не значит, что наши сокурсники согласятся разойтись по спальням и тут же прекратят праздновать. Нет уж, мы заслужили немного расслабиться. Встретили нас, как героев кругосветного путешествия, вернувшихся с дивными дарами. Юные организмы тут же начали подкрепляться бутербродами, булочками и печеньем, что насовали в наши руки сердобольные домовики. Гулянка пошла на второй заход. Армреслинг, невербальные дуэли и прочие глупости царили в гостиной, превращая ее в поле сражения. Воинственный настрой портили только несколько парочек, милующихся в наиболее затемненных углах. Я поддался атмосфере и позволил себе насладиться жизнью, как и советовал Николас. Все же я имею непосредственное отношение к этому празднику жизни!

Комментарий к

Исабель Борха – https://img-fotki.yandex.ru/get/68326/346069169.2e/0_15769c_9e612273_XXXL.jpg

Браслет – http://uveliropt.com.ua/products_pictures/enlarged/BRAS4142BALCBETOV.jpg

Гребень – http://www.abitant.com/uploads/post_image/515/302/content.jpg

========== Часть 28 ==========

Дни потекли однообразно и довольно скучно. Пуффендуйцы обыграли когтевранцев с небольшим разрывом, и только благодаря тому, что Саммерби, ловец Пуффендуя, каким-то образом углядел сквозь сплошной поток дождя этот маленький блестящий шарик. Чжоу, в свою очередь, так его и не заметила. Не могу винить ее – в такое ненастье поймать снитч – большая удача! Уж я-то знаю. Игра закончилась довольно быстро, что не могло не радовать болельщиков, учитывая премерзкую погоду.

Ярослав начал от меня отдаляться. Все свое свободное время он проводил с Гермионой и только иногда ночь я, Эми и Ярик проводили вместе в Выручай комнате. Примерно три из семи, иногда меньше. Во всех этих хитросплетениях мне было тяжело разобраться, кого же из друзей мне не хватает больше. И кого, собственно, я могу называть другом.

Теперь за мной хвостом ходила Эмили. Она не переставая веселила меня, ненавязчиво учила и вообще заменяла всех сразу. Вокруг нас все время собиралась целая толпа ее поклонников, среди которых были представители не только разных возрастов но и факультетов. Я поражался тому, как ловко она удерживает внимание присутствующих и как грамотно она строит диалоги. В ее присутствии факультетская вражда уходила даже не на второй, а на третий план, уступая место разговорам как о новых изобретениях в мире магии, так и о светских сплетнях в обоих мирах. Я уставал от этого и старался скрыться то в библиотеке, то на поле, но чаще всего я просто слонялся по замку без дела.

За этим занятием я чего только не насмотрелся! Теперь я могу безошибочно назвать все парочки Хогвартса, которые имеют привычку обжиматься в укромных уголках замка. Многие, кто старше четвертого курса знают о Выручай комнате и захаживают туда, но не так часто. Чистокровные гриффиндорцы довольно часто встречаются со слизеринцами, что было для меня откровением, учитывая факультетскую вражду. Однажды, когда разговор зашел за тему вражды змей и львов, Ярослав сказал: «Жизнь по факультетам не разделена». Еще он говорил, что в реальной жизни придется общаться не только с гиффиндорцами, а если учесть что в Англии довольно много иностранцев, то зацикленным на разделении придется туго. Что и говорить, он всегда изрекает правильные вещи. Так же я узнал, кто из профессоров к кому ходит в гости, и по каким дням. Однажды увидел Снейпа в пижаме, когда слонялся по подземельям. Симпатичная была, кстати: темно-зеленая с серебряными звездочками. Не заметил он меня, наверное, лишь потому, что был в стельку пьян, ну или надышался парами своих любимых зелий. Изрядно надышался.

– Все ходишь, бродишь, – прямо передо мной материализовался Ярослав.

– Гуляю перед сном, – отчеканил я.

Ненавижу когда он так делает! Разве это вежливо – вот так появляться? Его дар уже начал меня бесить. Почему-то мне кажется, что он хочет моих оправданий. Неужели я что-то должен был сделать и не сделал? Может что-то сказал не то? Вроде никаких косяков за собой я не оставил. Скорее всего, ему не понравилось, что я снова сбежал от Эмили. Впрочем, в этом он сам виноват.

– Уже час, как был отбой, пора спать, – отеческим тоном напомнил он.

– Ты же знаешь, я мало сплю. Если лягу сейчас, то проснусь ни свет ни заря.

– Знаю, но лучше бы тебе не шататься по замку одному. Я не могу все время за тобой следить.

– Мне казалось, у тебя больше нет времени, чтобы следить за мной… – поневоле в голос проскользнули обвинительные нотки.

– Ты ревнуешь? – он слегка улыбнулся.

Так, я что-то не догоняю… Это что была месть? Хотя нет, какая месть? Он же сразу на нее глаз положил. Ага, вот только почему-то все свое время он на нее начал тратить только сейчас, когда ты остался без подружки, Гарри. Ну вот, уже думаю о себе в третьем лице!

– Гарри, – пропел Ярослав, привлекая мое внимание.

Я непонимающе захлопал глазами. Похоже я подзавис, обдумывая ответ на его вопрос.

– Гарри, ты ответишь на мой вопрос? – он положил руку на мое плечо.

– Да.

– Да – ответишь, или да – ревнуешь?

– Да, черт побери! – не выдержал я его издевательств. – Я ревную. И не потому, что ты проводишь все свое время не со мной, а потому что в последнее время ты ведешь себя как полный засранец!

Ярослав выглядел слегка ошарашенным. Похоже, мои слова его удивили.

– То есть ты считаешь, что я засранец и при этом ревнуешь… Странное сочетание, не находишь?

Первый запал прошел и сейчас мои слова казались мне поспешными и необдуманными. Но от этого они не стали ложью.

– Вы с Гермионой встречаетесь? – спросил я, слегка успокоившись.

– Нет, – ответил он вполне серьезно.

– Но я видел вас вместе. Когда вы выходили из Выручай комнаты я заметил, что один гольф на ее ноге был надет наизнанку. Это могло означать лишь одно – она раздевалась и одевалась впопыхах, либо при плохом освещении. Если учесть, что мы столкнулись на подходе, а ты незадолго до этого одолжил у меня карту…

– Браво, Шерлок! Она действительно раздевалась, но не для того, о чем ты подумал.

– Для чего же? – я сложил руки на груди в ожидании ответа.

– Я готовлю ее к череде обрядов, для этого ей необходимо найти душевное равновесие. Мы медитируем.

– Голышом?

– Нет, Гермиона переодевается в более удобную одежду, так как в школьной форме особо не расслабишься.

– Ясно.

Мы стояли посреди коридора и продолжали сверлить друг друга взглядом. Я сомневался в его словах. Он закрылся от меня, и я не мог знать, что он чувствует. Как можно поверить человеку, если он закрывается от тебя? Ты бы поверил? Вот и я не очень-то верю.

– Гарри, – он метнулся ко мне и обхватил мое лицо руками. – Я говорю правду, поверь.

Когда он оказался рядом я почувствовал его эмоции. Он был растерян, он боялся, он надеялся… Я взял его за запястья и попытался освободить свое лицо, но Ярослав мне не позволил. Вместо этого он склонился ко мне. Я чувствовал его волнение и слышал, как бьется его сердце. Но в какой-то паре сантиметров он остановился и вместо того, чтобы поцеловать, обнял. Я не знал что делать. Спустя пару секунд я обнял его в ответ. Мы постояли так немного, и Ярослав повел меня в гриффиндорскую башню. По дороге мы не разговаривали, но шли, держась за руки. Не знаю почему, но это очень меня успокаивало. Сейчас, рядом с ним, мне было так спокойно и светло, будто я попал домой. Не в тот ненавистный коттедж, принадлежащий Дурслям, а в свой собственный, родной дом.

–

– Как обстоят дела в школе? – старый волшебник в синей потертой мантии обратился к двум молодым людям, сидящим напротив. – Мне сообщили, что это срочно.

– Он объявился, – ответил блондин, крутя в руке незажженную сигарету.

Как бы ему сейчас не хотелось закурить, но позволить себе он этого не мог. Он был в этом кабинете много, много раз, но все равно чувствовал себя не уютно. Старичок, что сидел напротив, выглядел доброжелательным и не представляющим угрозы. Можно было бы расслабиться, но он видел его в деле и боялся потерять бдительность. К тому же эта его жуткая аура не оставляла в покое никого, окутывая, словно плотный туман. Все воспринимали его как милого дедушку, но те, кто принес ему клятву верно служить, имеют возможность познакомиться с ним настоящим. Никто еще не смел его предать или ослушаться, ибо ни один Темный лорд не был так страшен, как он – глава Черных вестников.

– Эмили? – старец обратился к девушке.

– Он позвал меня неожиданно, среди обычного шума его голос звучал четко и властно. Он точно там. К сожалению, мне не хватило времени и придется теперь искать обычным способом. Примерное место нам известно, но как он выглядит – нет.

Восьмой этаж. Ее тянуло туда. К нему. Этот голос… Эмили никогда еще не слышала столь красивый и чарующий голос. Его слова звучали как музыка, ему хотелось верить, и она поверила. Он обещал излечить ее, освободить от бремени, сделать обычной волшебницей. Никто даже не догадывается о том, что единственное, чего она хочет – это стать обычной. Но он знал. И понимал ее. Это не давало ей покоя, даже когда она поняла, что все это обман.

– Что ж, уже не плохо. Можешь закурить, Ярослав, – кивнул старик молодому человеку.

Сколько он знал Ярослава, он всегда был предельно вежливым и осторожным юношей. Когда его представили впервые, Николас сразу понял, что он станет отличным приемником. Было в нем что-то особенное, едва уловимое, что отличало его от остальных. Только вот он так и не понял что это. Парень оказался хорошим исполнителем, грамотным и аккуратным, прекрасно показал себя в качестве верного соратника, но не более. Он был умен и обаятелен, как и большинство Вестников, но Николасу всегда казалось, что хоть парень и привязан к нему навсегда, тем не менее, остается свободнее всех их вместе взятых.

– Благодарю, сэр, – Ярослав склонил голову в подобии поклона и тут же зажег сигарету.

– Что он говорил? – старик вновь обратился к Эмили.

– Он соблазнял меня. Говорил, что хочет помочь, что способен это сделать, если я помогу ему, для начала. Он был очень убедителен, и я начала искать. Он подбадривал, говорил, что просто хочет освободиться, жить своей жизнью, что он устал и жаждет воссоединения. Даже в таком состоянии он очень силен, его дар убеждения поражает. Если бы не Ярослав я бы нашла его и непременно выпустила. В тот момент у меня бы хватило на это сил.

В руках у Николаса появилась курительная трубка, а на столе три бокала с жидкостью янтарного цвета. Некоторое время они потягивали напиток и курили. Старик что-то обдумывал, наблюдая за движением волн на картине, что висела над камином. Новости были хорошими, на большее рассчитывать было бы просто глупо. Такой хороший результат за такое короткое время… Не зря он отправил туда Эмили, девочка оправдала его ожидания полностью. Очень одаренная девочка. Как жаль, что над своей силой она не властна. Что же касается Ярослава… Польза определенно была. Раз уж его к Гарри привязала сама магия, значит, он ему необходим. Ярослав умен, прекрасный учитель и хороший друг. Он спокоен, рассудителен, своего рода противоположность самого Гарри. Если будет необходимость, он исчезнет из его жизни, если понадобиться, он пожертвует собой ради него. Пока сложно дать определение тому, что происходит между ними, но в том, что связь крепка, сомневаться не приходится.

– Вот что, друзья мои, передайте это Гарри, – на стол лег массивный медальон.

– Это же… – Ярослав подобрался в кресле.

– … просто старинная безделица. Нам очень повезло, что он нашелся в доме Блэков. И еще больше повезло, что нашел его именно ты.

– Фортуна слепа… – отозвалась Эмили.

– Сомневаюсь, что он захочет его носить, просто скажи, что это дорогая статусная вещь, и она должна быть у него, пока что.

Ярослав повертел медальон в руках и убрал во внутренний карман куртки.

– А теперь ступайте, у вас еще много дел.

–

Ярослав вновь покинул замок, Эмили я не искал намеренно. Время до отбоя еще было, так что я гулял, не прячась от каждого шороха в ближайшей нише. Да, я знаю, что надень я мантию отца, мог бы всю ночь шататься незамеченным, но это не будоражит кровь. А такие незащищенные походы отлично разгоняют тоску. Некоторые портреты внимательно следили за моими передвижениями, но большинство не обращало на меня ни малейшего внимания. Много портретов пустовало, зато на некоторых собрались разношерстные компании: кто-то сплетничал, кто-то сражался, некоторые ужинали или выпивали, сгромоздившись на огромных натюрмортах. Интересно, они не устают от такой «жизни»? И вообще бывает ли им скучно? Правильно ли я сделал, заказав портрет Сириуса? Он ненавидел дом на Гриммо, а теперь у нет оттуда выхода. Его портрет вечно будет висеть в кабинете, пока не истлеет. Художник дал гарантию на сто лет, затем необходима реставрация, которую нужно будет проводить каждые пятьдесят лет. Картины, картины, картины… Куда не глядь – кругом картины… и доспехи. На первом курсе я так же слонялся по замку, разглядывая обстановку. Мне казалось, что я нахожусь в музее, где каждый желающий может потрогать объекты и даже поговорить с ними. Ничего интересного я не узнал, может в силу возраста, а, может быть, портреты ничего не знают. В итоге, я перестал исследовать замок, и даже наличие карты Мародеров меня не толкало на его дальнейшее изучение. Зачем бродить по холодному, продуваемому всеми ветрами замку, когда можно исследовать пергамент в тепленькой кровати?

– Негоже слоняться без дела студенту дома гордого Годрика Гриффиндора. Если нет желания тренировать разум, нужно тренировать тело, юноша, – мягкий струящийся голос прозвучал с ближайшего портрета.

– Добрый вечер, сэр, – поздоровался я.

На портрете был изображен лысый мужчина лет пятидесяти-шестидесяти в темно-зеленой мантии.

– Позвольте узнать, почему Вы бродите по замку, молодой человек? – спросил он.

– Ну… Я посетил все занятия, сделал уроки, – начал я загибать пальцы, считая, – провел тренировку… Короче говоря, с делами покончено, так что я считаю, что имею право на небольшую прогулку.

– В таком случае позвольте поинтересоваться, почему Вы не готовитесь к ритуалу, как все остальные? Вы больны?

– Ритуалу, сэр? – искренне удивился я.

– Сегодня ведь полнолуние. Разве Вы, как и все ученики, не должны идти в лес и приносить дары детям луны?

– Сэр? – похоже, я принимал все более непонимающий и туповатый вид.

– Мать моя магия! – воскликнул он. – Чему Вас на ритуалистике учили?

– Мы не изучаем ритуалистику, сэр, – нахмурился я. – Она запрещена Министерством.

– Что за бред… – растерялся маг. – Что еще за Министерство?

Ну вот откуда взялся этот полоумный на мою голову? Что я мог ему сказать?

– Сэр, а кто Вы? – спросил я, так как маг не представился.

Мужчина встал в позу, вскинув подбородок, и пафосно произнес:

– Салазар Слизерин, один из четырех основателей школы чародейства и волшебства «Хогвартс».

– Очень приятно, сэр. А я – Гарри Поттер.

– Расскажи мне, юноша, что нынче преподают студентам?

Мой рассказ не продлился долго, но вызвал у портрета бурю эмоций. Отрицательных. Он клял директоров, Министерство и всех тех, кто допустил сокращение обучения до семи курсов. Так же он недоумевал, почему детей берут в школу в одиннадцать, а не в семь, как раньше. Я наслушался много скверных завуалированных оскорблений, в том числе на парселтанге. Мой словарный запас обогатился. Еще немного повозмущавшись и задав мне пару уточняющих вопросов, Слизерин удалился искать по портретам остальных основателей для срочного совещания. Пока он говорил, меня не покидала мысль – откуда он взялся? Он что раньше не знал о происходящем, ведь портрет висит здесь, в Хогвартсе? Все это довольно странно. Еще немного попялившись на пустой холст я отправился в гостиную «дома гордого Годрика Гриффиндора».

– Гарри, – окликнули меня.

За мной по коридору бежала Гермиона со стопкой книг в руках.

– В библиотеке была? – кивнул я на книжки в ее руках.

– Да, – подтвердила она мои догадки.

– Тебе пора туда переехать. Я не представляю, как можно осилить семь предметов. Мне-то мои пять с трудом даются… – разглагольствовал я, пока мы прогулочным шагом приближались к нашей гостиной.

– Пять. У меня тоже пять… Я отказалась от нумерологии и травологии, – понурив голову, призналась Гермиона.

– Но почему? Ты же обожаешь нумерологию! – я своим ушам не поверил и даже остановился, чтобы осмыслить услышанное.

– Просто я не вижу смысла сдавать семь предметов, – ответила Гермиона. – Это лишь отнимает мое время и не дает никаких преимуществ. К тому же такое количество предметов плохо сочетается с должностью старосты. Я зашиваюсь!

Я впал в шок. Я всегда думал, что мир может перевернуться с ног на голову, но чтобы Гермиона отказалась от задуманного… Моя сегодняшняя прогулка напоминала психоделический сон, который настигал меня каждый раз, когда я имел удовольствие покурить табак Камиля. Я огляделся. Нет, я точно не сплю. Все вокруг слишком реально. Только вот происходящее не укладывалось в моей голове. Уже то, что я встретил портрет самого Салазара Слизерина, указывает на то, что этот день не совсем обычен. Я вообще ничего не слышал о его портрете до этого времени. Хм, а что если просто какой-то магический портрет сошел с ума, и выдает себя за основателя? Надо бы разузнать как-то…

– Гермиона, что ты знаешь о портрете Салазара Слизерина?

Я не придумал ничего лучше. За все годы обучения я привык к тому, что первым источником знаний для меня были не книги, а Гермиона Грейнджер. Так уж сложилось. Можно назвать это своеобразной традицией. В выборе источника знаний я не ошибся. Сначала Гермиона вдоволь натешилась над моей неосведомленностью, но затем в подробностях рассказала, что маг на портрете вовсе не Слизерин. Портрет, безусловно старый, настолько, что никто не помнит кто на нем изображен. Маг на портрете всем говорит, что он Салазар Слизерин, но все называют его Алазар Лизерин, опуская обе «С», что очень раздражает портрет, ведь эти буквы так похожи на его обожаемых змеек. Когда я поинтересовался, почему все так уверены, что это не один из основателей, Гермиона ответила, что портрет был написан в семнадцатом веке, а школа основана в десятом, так что вывод напрашивается сам собой. Здесь мне вдруг вспомнился прадедушка с его философским камнем и невероятной живучестью, но я отмел эту мысль, предварительно дав себе зарок с портретом не ссориться и поговорить как-нибудь снова.

Мы почти дошли до гриффиндорской башни, но я попросил Гермиону уделить мне еще немного времени, так что мы свернули на шестой этаж и засели в ближайшей каморке, коих в замке были сотни. Только вот выговориться мне не дали и вместо того, чтобы выслушать и решить мои проблемы или хотя бы советом помочь я почти час выслушивал жалобы и смятения моей лучшей подруги. Я уже знал, что она едет в Россию, но не знал, что после окончания школы она переедет туда жить на несколько лет, а не будет работать в Министерстве, как хотела. Теперь понятно, зачем она русский учит… Она сама толком не знает, сколько времени придется пробыть на чужбине, но после рождественских каникул узнает точно. Судя по ее затравленному взгляду там ей придется не сладко, но ее решительный голос убеждает меня в том, что оно того стоит. А с Ярославом они не только медитируют… Но я тебе этого не говорил!

– Мне иногда кажется, что он гораздо старше нас, – призналась Гермиона. – Я всегда думала, что много чего знаю и умею, но рядом с ним чувствую себя совсем ребенком.

Знала бы она, как близка к правде… Впрочем она всегда была умницей. Так же я узнал, что для того, чтобы убрать два предмета из списка ЖАБА ей пришлось написать кучу заявлений и объяснительных, а еще встретиться с попечителями и тремя представителями Министерства. Все происходило довольно муторно, но недолго. Оказалось, что Гермиона не была первой умницей, сломавшей зубки о слишком большой камень гранита науки и решившей взять поменьше. Ежегодно около десяти студентов проходят данную процедуру. Близилось время отбоя, и мы решили выбираться из своего временного и крайне неудобного укрытия. От долгого сидения на железном ведре в темном тесном помещении все тело затекло и не очень хорошо слушалось.

Как же сильно я удивился, когда встретил Малфоя нос к носу. Он окинул оценивающим взглядом меня, Гермиону, дверь коморки и с брезгливой гримасой на лице удалился, словно его здесь и не было. В последнее время у меня паранойя развивается. То я везде Ярослава встречаю, то Эмили, то Малфоя, но особенно меня портреты нервируют – они вездесущи. Такое чувство, что половину сплетен разносят именно они. И почему я всегда попадаюсь всем на глаза в довольно щекотливых ситуациях? Недавно Эмили сказала, что я ей как младший братишка… Кажется именно с этого момента я и начал ее избегать.

–

Близилось Рождество. По этому случаю мне пришло весьма пафосно оформленное приглашение от Слизнорта на рождественскую вечеринку. Гермиона насела на меня, уговаривая пойти, ведь я пропустил почти все званные ужины Клуба Слизней, а рождественский он мне ни за что не простит. Пришлось пообещать подруге, но только из-за того «что мы не так уж много времени проводим вместе». Я безумно скучал по Гермионе. Да, мы виделись каждый день, посещали уроки, обедали и ужинали вместе, обсуждали самые пикантные сплетни, но я перестал чувствовать ту связь, что была между нами раньше. Как-то неожиданно я перестал ощущать любые связи с людьми. Они стали просто «однокурсниками», «приятелями», «знакомыми» и перестали быть для меня близкими.

Деда я не видел уже давно, и наша родственная связь снова сошла на нет. Тот случай с профессором я до сих пор не могу простить ни себе, ни деду. Может быть, из-за этого мы даже не переписываемся. Ярослав совсем отдалился, а Эмили никогда не была мне близка. Рон теперь почти все время проводил со своей Лавандой, а Гермиона вообще выпала из реальности и погребла себя под тоннами пергамента. Самое обидное, что Рон с Гермионой так и продолжали много времени проводить вместе, как старосты факультета, только вот меня с собой не звали. Ярик и Эми тоже имели какие-то свои дела, связанные с Вестниками и Николасом. Так и получилось, что все мои близкие общались между собой, ненавязчиво меня игнорируя. Дамблдор тоже пропадал целыми днями неизвестно где, и все его обещанные уроки свелись к двум демонстрациям обрывков памяти, после просмотра которых, я сделал вывод, что Воланде-Морту надо было не учиться в Хогвартсе, а лечиться в Мунго. В особом отделении.

–

На празднование мы явились такими парочками: я-Эмили, Гермиона-Ярослав, Рон-Лаванда. По правде говоря, я был удивлен, увидев на празднике Рона, но учитывая то, что он после моей «болезни» всерьез занялся спортом и даже стал более серьезно относиться к обязанностям старосты, принял его присутствие как большой аванс. Праздник прошел как по маслу, то есть мимо меня. Ну, не совсем. Почти все присутствующие со мной сфотографировались и обязательно поздоровались за руку. Эта процедура заняла половину отведенного для празднования времени, зато вторую я простоял в уголочке с бокалом шампанского. Пить совсем не хотелось. Пока я так стоял и прикидывался рождественской декорацией, в голове у меня вертелась целая куча мыслей. Я даже пожалел аристократов, для которых все вечеринки проходят именно так – тухло. Наверное, самое интересное на таких мероприятиях – это разглядывание других гостей: не подурнели ли, не потолстели… Дамы, наверняка сравнивают наряды, прикидывая суммы галеонов на них потраченные. Джентльмены… Ну, а джентльмены надираются халявной выпивкой.

Бокал в руках давным-давно нагрелся, а шампанское выдохлось. Я все больше погружался в собственные мысли и тем неожиданнее прозвучал голос сбоку от меня:

– Мистер Поттер.

Как всегда в черном, Снейп казался вороной среди райских пташек. Признаться я никогда не видел его ни в чем другом, если не считать того несчастного случая с пижамой. Мне даже потом приснилось, что он подарил мне такую же, заставил в ней ходить к нему на уроки и обязательно становиться в спарринг только с ним. Забавный был сон, но по подземельям я больше не шлялся. От греха подальше.

– Профессор… – то ли поздоровался, то ли спросил я.

Надо признаться, его неожиданная компания начала меня нервировать. Одному было спокойнее. Далее разговор не клеился. Мы продолжали стоять рядом, не слишком близко для тайных перешептываний, но и не слишком далеко, чтобы я все еще мог наслаждаться одиночеством. Надо признать, что благодаря его темной мантии и мрачному выражению лица нас обходили стороной и даже взгляды не бросали. Это был единственный плюс. С таким же успехом я мог укрыться за занавеской с тарелочкой тефтелей из драконьего фарша – компания куда более приятная.

–

Рождественские каникулы я решил провести в Блэк-хаусе, который только-только отремонтировали. Результат меня устроил. Кикимер поставил небольшую ель посреди гостиной и украсил красивыми старыми игрушками. Так и получилось, что сочельник я проводил в огромном доме вместе с домовиком и портретом Сириуса, который к моему приходу уже был в стельку.

Мне ничего больше не оставалось, и я отправился на главную площадь Лондона, как и большинству одиноких людей. Народу было много. Те, кто пришел с детьми, водили хороводы вокруг большой нарядной ели, а такие, как я, пели рождественские гимны, собираясь небольшими группками. Петь я не любил, так что мне больше пришлось по вкусу греться припасенным глинтвейном и наблюдать за окружающими. Мальчишки-подростки запускали салюты, девчонки лепили маленьких снеговичков из недавно выпавшего и уже почти растаявшего снега. Вокруг стоял неповторимый шум, так что я не сразу обратил внимание на женские крики, доносившиеся со стороны небольшой аллеи.

На тропинке стояла женщина и прижимала к себе маленькую девочку в синем пальто. Дорогу им преграждал большой черный пес. Он глухо рычал, низко опустив голову, ощетинив шерсть на холке. Я звонко свистнул и он обернулся. В свете рождественских огней его глаза горели, словно две звезды, что придавало ему некую потусторонность и явное сходство с «гримом» что я видел некогда раньше. Только это был обычный пес, грязный, голодный и озлобленный. Любая замызганная дворняга теперь ассоциируется у меня с Сириусом, но с моей стороны надеяться на чудо глупо. Увидев меня, он попятился и развернулся так, чтобы держать в поле зрения всех нас. Палочка давно уже находилось в моей руке, и я прятал ее в полах плаща, чтобы не привлекать внимание маглов. Если я применю магию на глазах у них, это вызовет ненужные мне вопросы со стороны Министерства. Заколдовать всех троих мне не хватит времени, ибо народ на площадь стекается реками и только чудом в эту аллею больше никто не сунулся. Отпустить же маглов я не смогу, остается только действовать по старинке. Я начал приближаться к псу медленно, без резких движений, тогда как женщина с ребенком довольно быстро обошли и собаку и меня, и скрылись в толпе.

– Эй, приятель, – сказал я псу, – не бойся, я не обижу.

«Приятель» зарычал громче, скаля на меня зубы и морща нос. Худой и клокастый он не представлял для меня реальной угрозы, но его самонадеянность мне понравилась. В породах я не разбирался, но что-то в его морде было благородное. Его бы отмыть, откормить…

– Кикимер, – домовик с тихим хлопком появился рядом со мной.

Пес при виде еще одного агрессора подобрался и напружинился.

– Принеси каких-нибудь сосисок или колбасок.

Через пару секунд домовик вернулся со связкой. Я оторвал одну и кинул в сторону пса. Несколько мгновений он не шевелился, будто ничего не произошло, но потом его нос затрепетал, уловив соблазнительный запах подкопченной колбаски. Да, приятель, это мои любимые. Угощайся. Вторую я оторвал уже для себя и с удовольствием откусил. Пес облизнулся и приблизился к своей доле. Колбаска исчезла в его пасти почти мгновенно. Отведав угощение, пес стал выглядеть менее устрашающе, но ближе не подошел, только облизывался и жадно поглядывал на связку колбасок, что я держал в руках.

–

Через час по моей гостиной бегала эта наглая псина, пачкая дорогой ковер, расталкивая мебель, и угрожая сокрушить невеликую ель. Кикимер поспешил его обездвижить и хорошенько помыть. После этого я узнал, что мой новый приятель имеет на задних лапах белые «носочки» и «галстук» на шее. Судя по всему, пес давно жил на улице, но оттого что он довольно быстро пошел на контакт я предположил, что раньше он был домашним и воспитывался людьми, а не улицей. Еще я обнаружил несколько рваных ран на теле и ухе, которые я тут же залечил бадьяном. Только после всех необходимых манипуляций Кикимер снял свое заклинание. Пес оглушительно чихнул, заляпав пол гадкой слизью. Кикимер тяжело вздохнул и пошел в сторону кладовки, бормоча себе что-то под нос.

–

Утром я разобрал почту. Пришло несколько открыток с поздравлениями, в том числе от деда, в которой он извинялся за свое отсутствие на период моих каникул. «Неотложные дела». Под елкой обнаружилась небольшая горка подарков, которые Кикимер уже проверил на «вредности». Молли прислала мне пирог с патокой, самовязаный шарф и открытку, приглашая в гости «в любое время». Коробка от близнецов стояла в изрядном отдалении, из чего я понял, что вредные подарки в ней непременно найдутся. Эмили презентовала мне самозашивающиеся носки ядовитой расцветки и волшебную книгу по домоводству. А я всего лишь один раз продемонстрировал свой большой палец через дырявый носок и пару раз надел мятую рубашку не первой свежести. Эти девушки невыносимы! Гермиона подарила мне теплый свитер в гриффиндорских цветах. А Ярослав пачку магловских презервативов и книгу об уходе за новорожденными. Тонкий намек. Тоже мне друзья. Рон подтвердил репутацию лучшего друга, подарив специальную мазь для ухода за драконьей кожей. Теперь моя метла и туфли всегда будут выглядеть безупречно. Джинни прислала снежный шар, в котором крохотный человечек летал вокруг большой елки на метле. Остальная часть подарков была исключительно сладкой. В этом году количество моих поклонников увеличилось и, глядя на эту кучу сладостей, я боялся заработать диабет.