Текст книги "Сorvum nigrum (СИ)"

Автор книги: zhanna_12_09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 48 страниц)

– Ты как, Лунатик? – спросил меня парень, надевая очки на переносицу.

– Как будто меня пожевали и выплюнули, – ответил голос за моей спиной.

Я обернулся. Посреди комнаты на полу сидел человек. Он был обнажен, чумаз и очень бледен. Два весьма заметных длинных шрама пересекали его лицо от левой брови до правой щеки.

– На, – красивый молодой человек с черными прямыми волосами подал Лунатику две склянки, после чего небрежным движением откинул волосы со лба. – И почему еще ни один умник не изобрел зелье против ликантропии?

– А кому это надо? – скривившись от вкушения зелья из первой склянки, спросил Лунатик.

– Как это, кому? – удивился парень. – Да всем! Эй, Сохатый, может скинемся и предложим вознаграждение за такое зелье, а?

– А может сами изобретем? – переспросил Сохатый. – Заодно и прославимся…

– Куда еще больше? – ухмыльнулся парень.

– А где Питер? – спросил Лунатик.

– А мне откуда знать, – ответил Сохатый. – Небось уже дрыхнет в спальне. Бродяга, ты Хвоста когда в последний раз видел?

– Не помню, – отмахнулся он. – Да забей. Что с ним может случиться?

– Я мог с ним случиться, – с раздражением ответил Лунатик. – Я мог покалечить его. Это серьезные вещи, Бродяга. Не мне тебе объяснять!

Разговор начал напоминать ссору. И вот уже Лунатик и Бродяга стоят довольно близко друг к другу и переругиваются все на ту же тему.

– Тише, друзья, – между ними вклинился Сохатый. – Гляди, Лунатик, кто тут у нас?

Под нос Лунатику была сунута Карта мародеров. Я сразу узнал ее, хоть и выглядела она не такой потрепанной.

– Он в нашей спальне, – прокомментировал очевидное Сохатый таким голосом, каким обычно разговаривают с капризничающими детьми. – Готов поспорить, что он уже десятый сон видит. Остынь, Лунатик. Я понимаю, что это превращение на тебя так влияет, но все же, остынь. А ты, – он оглянулся на Бродягу, – перестань подначивать его. Знаешь же какой он нервный сразу после превращения.

Лунатик устало потер глаза и натянул, наконец, футболку. Однако уже через пару секунд его скрутила волна боли, черты лица плыли, а кожа на руках покрывалась шерстью. Я проснулся. Что это за херня сейчас была?

Время на часах – четыре ноль пять. В голове – слегка размягченные мозги. Мысли в панике покидают мою дурную, все еще заспанную черепную коробку. И все же, что это было? По ощущениям я все еще не могу понять – это был мой сон или… Чей? Единственный живой человек из всей той честной компании был Люпин. Здравая идея ворвалась в мою голову как шаровая молния и наделала много шума. В висках застучало. Люпин! Это был Люпин! Черт, как же я мог не догадаться? Идиот, какой же я все-таки идиот! Ну конечно, не снимай с него мешок, Гарри. Почему, интересно? Уж явно не от того, что я мог испугаться его бандитской рожи. Дело было в том, что я мог узнать его. И я узнал. Пусть с опозданием, но я узнал. Трусы в цветочек! Моли сама их шьет, видимо и Римусу подарила. Что же делать? Я же его изуродовал, к чертям! А зелье? Меня выкинуло из его сна, потому что он превращался. А сон видел, потому что упал в обморок. Хотя нет. Скорее всего, он заснул сразу, как полностью превратился в волка, а выкинуло меня оттого, что он начал превращаться обратно в человека.

Что же делать? Николас не отпустит его живым. Это невозможно. Добить? Это будет весьма гуманно с моей стороны. Интересно, Николас уже успел его допросить или нет? Что удивительно я не метался по комнате или гостиной, заламывая пальцы и выдирая пучки волос. Я лежал. Лежал на своей кровати и лихорадочно обдумывал план дальнейших действий. Почему Николас поручил мне это задание? Он ведь не мог не знать, что этот оборотень мне очень близко знаком. Это друг моего покойного отца. И матери. И крестного. Люпин – это нить, соединяющая меня с ними. Может именно в этом все дело? Он отсекает мои привязанности моими же руками. Как-то это низко, согласись. В стиле Дамблдора, я бы сказал. От этой мысли желудок нехорошо скрутило. С чего это Николас так расщедрился для бывшего директора? Вся эта ситуация мне не нравилась. От нее дурно пахло.

Захотелось есть. Пришлось действовать. Одеваться смысла не было, для столь раннего часа сойдет и моя выцветшая пижама. С туфлями она смотрелась феерично. Домовик не подвел и притащил гору хрустящих тостов, сливочное масло, тарелку бекона и несколько кусочков сыра. Большая кружка сладкого чая шла по умолчанию. Да, вот такой я плохой – почти грохнул друга своих родителей, но вместо того, чтобы что-то предпринять сижу в гостиной и ем. Я бы сказал, заедаю проблему. После порции углеводов мозг стал соображать быстрее, подкидывая рациональные мысли. Люпин не жилец – тут я ничем помочь не могу. Единственное, что я могу – это не воплощать в жизнь вторую часть экзекуции. А она, к слову, довольно болезненна и весьма кровава. И изобретательна, чего греха таить.

Тэри частично в курсе моей задумки хотя бы потому, что я попросил его раздобыть аконит. Придется использовать то, что есть. В чемодане все еще лежал пузырек с ядом моей Саахас. Его стоит использовать, однозначно. Это будет легкая смерть. Но перед этим… Будет у меня к нему одно деловое предложение.

–

Завтрак. Ворота. Хогсмид. Тэри. Подвал. Люпин…

– Лунатик, – позвал я.

Он вскинул голову. Не скажу, что смотреть на него было приятно, но я смотрел. Спину и грудь покрывала запекшаяся корка, белки глаз были кроваво-красными из-за лопнувших сосудов. Да, я все-таки снял мешок.

– Я не буду говорить, что мне жаль, – я продолжил говорить. – Твоя участь решена, и я ничем не могу помочь. Ты можешь говорить?

Оборотень отрицательно качнул головой.

– Тебя допрашивали? Ты сказал им то, что они хотели?

Да, нет.

– У меня есть к тебе предложение: я убью тебя быстро. Но для этого ты будешь должен кое-что мне дать. Интересует? – оборотень кивнул. – У меня есть сын. Ему предстоит возродить род Поттеров. Сейчас мне бы хотелось получить от тебя воспоминания о моих родителях. Все, какие сможешь дать. В свое оправдание я могу сказать только одно – я не знал что это ты. Договорились?

Люпин кивнул. На другой ответ я и не рассчитывал. Из моей сумки на стол перекочевало несколько полных пузырьков и пара пустых.

– Это обезболивающее, – я продемонстрировал ему одну из склянок.

Римус послушно выпил зелье. А что ему еще оставалось?

– Это бодрящее, – его он тоже выпил. – Что ж, сосредоточься, пожалуйста, на мыслях о моем отце.

Я вынимал и вынимал серебряные паутинки из его головы, накручивая их на волшебную палочку, и складывал в пустую колбу. Это продолжалось довольно долго. Вынимать собственные мысли – процесс довольно трудоемкий и не каждый справится, а изъять мысли из чужой головы надо еще умудриться. Для этого нужно быть очень упертым. Таким как я. Вторую колбу заполнили воспоминания о моей матери. Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем мне все это? Видишь ли, я не всегда смогу быть рядом со своим сыном, а может и вовсе не смогу быть рядом с ним. Я позаботился о его благополучии, но хочу, чтобы он помнил свою семью, ту, которую я не знал. Можно считать, что сейчас я положил новую традицию в семье Поттеров – коллекционирование воспоминаний. Мой сын должен знать, как выглядели его бабушка и дедушка.

– Спасибо, – поблагодарил я, закупоривая сосуды.

Люпин негромко помычал, привлекая мое внимание.

– Что? Еще что-то? – он кивнул.

Я поднес палочку к его виску и вытянул длинную нить воспоминаний. Пришлось положить ее сначала в лоток, а потом в отмытый от остатка зелья пузырек. Я не знал, что это были за воспоминания, а Римус не мог сказать. Придется смотреть в омуте памяти, когда приеду на рождественские каникулы в Блэк-холл. На эти каникулы у меня были совсем другие планы, но кто я такой, чтобы их строить? Большую часть времени придется потратить на просмотр и сортировку.

Когда сок из корня аконита был выдавлен и обработан, я набрал его в шприц и смешал с доброй порцией чистого яда. Смерть будет быстрой. Спустя секунду после укола, оборотня выгнуло дугой, и он зарычал. На его многострадальном теле выступили вены, окрасившиеся в черный цвет. Несколько раз глубоко вздохнув, я выровнял сердцебиение и саданул по слабеющему телу «Сектумсемпрой». Все вокруг: пол, стены и я выкрасились черной кровью. Остатки ее стекали по телу оборотня из длинных многочисленных порезов и капали на пол. Взгляд Люпина остановился на моих ногах и угас. Как будто кто-то выключил в доме свет – раз и все. Я зажег на кончике палочки «Люмос» и подошел ближе, чтобы убедиться в отсутствии признаков жизни. Зрачки не реагировали на свет, все мышцы тела были расслабленны, так что он безвольной куклой висел, удерживаемый лишь оковами. Его челюсть медленно открылась и изо рта потекла тонкая струйка черной крови. Я присмотрелся и поднес светящийся огонек ближе. Язык в полости рта отсутствовал в принципе. Это они уже после допроса сделали или до? Как они в таком случае хотели получить информацию? Засадили за написание эссе? Может это он сам, чтобы не проговориться? Что же за секреты ты скрывал, Римус? Одни вопросы.

Я очистил одежду от капель отравленной крови и принялся за обработку кожи Люпина. Не пропадать же добру! Не каждый день тебе дают содрать кожу с целого оборотня, а мне удалось. Ну и что, что это мой бывший преподаватель и друг моих родителей. Я же не знал! Похоже, судьба у меня такая – убивать и калечить профессоров ЗОТИ, ну или принимать в этом непосредственное участие. Квирелл… Локонс… Люпин… КраучГрюм… Амбридж. Как еще Снейп сухим из воды вышел? Кожа была почти готова, оставалось ее очистить от зелья, промыть, покрасить и натянуть на раму для просушки. Из-за чего я люблю магию и все ее составляющие, так это за то, что процесс выделки кожи резко сокращается до двух дней, вместо двух недель и не требуется никакой химической дряни, чтобы ее обработать.

Получилось два полотна светло-коричневого цвета довольно большого размера – кожа при выделке немного растягивается, а оборотень и так был не маленький. Пришла пора позаботиться о теле. Я надел мешок обратно на голову Люпина – незачем Николасу знать, что я знаю… Когда все вещи были собраны я позвал Тэри и попросил снять и отослать кожу в Блэк-холл через двое суток. Инструкцию по окончательной доработке я отошлю своей экономке – заниматься этим в школе я не рискну. Я старался ни взглядом ни жестом не показать, что здесь произошло что-то не то. Впрочем, сейчас я ничего такого не испытывал, ну тело, ну висит. Что с того? Тэри внимательно меня выслушал, обещал все сделать в лучшем виде и протянул мне сначала собранные ингредиенты, о которых я уже успел забыть, а затем портал.

Когда я оказался на краю Хогсмида, время уже перевалило за двенадцать дня. Я не стал возвращаться в Хогвартс ради обеда, вместо этого я поплелся в «Три метлы», ведь там тоже можно вполне прилично перекусить. И даже переночевать, при случае. Мне принесли тарелку с ростбифом, жареными овощами и йоркширским пудингом. Из напитков студенту Хогвартса можно было выбрать все, кроме огненного виски, так что я взял смородиновый ром, чтобы снять стресс, потому что выкуренная сигарета с этой задачей не справилась. В пабе было довольно много народа, но мне повезло – ко мне никто не подсаживался на протяжении всего обеда. Я кинул один галлеон десять сиклей на стол и покинул забегаловку. Что бы не случилось, сегодня я не собираюсь отказываться от визита к своему сыну. Он еще слишком мал, для конфет и прочих предметов, продающихся здесь, но Ромильда и ее маман точно не откажутся от сладенького. В Сладком королевстве я встретил несколько однокурсников и пару шестикурсников. Я набрал два больших пакета и трансгрессировал прямо в порт, где в прошлый раз оставили нас с Тэри.

–

Ричи покушал и к тому времени как я зашел в дом он уже сладко причмокивал пухлыми губками во сне на руках у матери. Моя кроха… Его черные волосики мило торчали в разные стороны, а длинные реснички смешно подрагивали. Роми аккуратно положила его в колыбель, и мы вместе отправились в гостиную. Ромильда с энтузиазмом начала разбирать пакеты, попутно кое-что засовывая в рот. Какая она все же еще девчонка! Я приобнял ее за плечи и развернул к себе лицом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, убирая со лба выбившуюся кудряшку.

– Хорошо, улыбнулась Роми. – Зелья отлично справляются со своей задачей, так что я уже пришла в норму.

Глаза ее горели огнем, на щеках сиял легкий румянец, губы… Губы казались такими мягкими и манящими, что я не сдержался и нежно прижался к ним своими. Ромильда ответила на поцелуй. Через пять минут мы уже яростно раздевали друг друга в ее комнате, продолжая при этом целоваться. С прошлого года моя Роми прибавила в весе и перестала походить на подростка, теперь это было тело молодой женщины с округлыми бедрами и полновесной налитой грудью. Живот был немного больше обычного, но не висел и выглядел вполне сексуально. Такое тело мне понравилось больше – женственное и соблазнительное. Долго упражняться не получилось, уже через полтора часа Ромильда заснула, от усталости видимо. Я тихо оделся, выскользнул из комнаты и направился в детскую.

– Здравствуйте, сэр, – поздоровалась со мной няня.

– Здравствуй, – как тебя там… а, вспомнил, – Сара, – ответил я.

– Ричард еще не проснулся, сэр. Если хотите я позову Вас, как только это произойдет.

Я согласился. Не было смысла стоять там над душой у ребенка. Пусть спит. Домовик притащил мне бокал со сливочным пивом, и я уютно устроился на веранде, созерцая прелести осеннего сада. Прошло не менее сорока минут, прежде чем передо мной появилась сначала заспанная Ромильда, а затем и домовик, возвещающий о пробуждении Ричарда. Сынок смешно хлопал глазками и агукал на сюсюканья в его сторону. С прошлого раза он немного подрос, ушла синева и отечность. Сейчас я держал на руках круглолицего розовощекого мальчугана, а не фиолетовый сморщенный комочек, который спустя некоторое время раскапризничался от обилия навязчивого внимания. Пришлось отдать его няне и покинуть детскую. Вот и пообщались.

Провожая, Ромильда взяла с меня обещание бывать почаще и уверила, что всегда будет мне рада. Еще бы. Девушка-то молодая и страстная, а приходится сидеть безвылазно в доме. Я не против спать с ней, время от времени, главное при этом не сделать еще одного ребенка. После посещения семьи настроение заметно улучшилось. Я даже почти смирился с убийством Люпина. Если Николас за него взялся, значит он действительно виновен. Темное создание, что тут скажешь? Я трансгрессировал в небольшой тупик в Хогсмиде и отправился в школу. В запасе было еще полтора часа, так что шел я не торопясь, жуя по дороге конфеты «перечный чертик» и выдыхая небольшие облачка огня. Иногда я ловил такое огненное облачко и держал его на ладони. Не знаю в чем было дело – в моей новой способности или в том, что огонь был не настоящий, но оно совсем не жглось и делать так было забавно.

–

Отужинал я в Большом зале вместе с остальными студентами, после чего отправился в спальню и переложил все добытые ингредиенты и сладости в чемодан. Завтра первым уроком стояли Руны, так что я взялся за эту треклятую книжку. Уж не знаю чего такого интересного и увлекательного находила в них Гермиона, а я находил только очередную мигрень и нервный тик. Все эти символы и правила никак не хотели оседать в голове, а их надо было выучить наизусть. Чертовы руны! Я продолжал смотреть в книгу чисто из упрямства, может быть хоть зрительная память заработает? Профессор Гек сказал, что без знания этого предмета невозможно сделать какой-то сложный артефакт, только элементарный, который вполне может заменить палочковое заклинание. Читая между строк – нам буквально приказали учить Руны в поте лица. Я и сам понимал их важность, к тому же хотелось научиться делать артефакты собственноручно. Это же так увлекательно! Только вот эти гадские руны…

–

Утром понедельника прошла наша первая тренировка в новом составе. Никто не остался равнодушен, особенно новички. Им больше всего понравились тренажеры Хагрида. Мне понравилось то, что старички не забыли прошлогодние тренировки, а новички быстро поняли что к чему. Натали МакДональд порадовала просто потрясающей физической подготовкой, а Юан, глядя на нее, старался не отставать, но все равно выглядел очень уставшим к концу тренировки. После душа я раздал всем по три флакона зелий, которые они все должны будут принимать – на их приготовление я потратил остатки вчерашнего вечера. Предупредил, что следующую партию будем готовить все вместе, где-то через месяц. Новички с интересом читали приложенную инструкцию, тогда как игроки, уже знакомые с этими зельями, строили несчастные мины. Я все понимаю, милые мои, но так уж у нас теперь заведено!

–

После завтрака нас ждал сюрприз. Для некоторых весьма неприятный. Пять человек, заработавших наказания на прошлом уроке Ритуалистики были выстроены между учительским столом и столами факультетов. Один из охранников левитировал в зал высокую и узкую бочку, из которой торчало несколько прутьев. Ее поставили перед наказанными. Весь зал затаил дыхание и ждал что же произойдет дальше. Снейп, будто не замечая накаляющейся обстановки, лениво встал и начал негромко говорить прямо с места:

– В пятницу, на уроке Ритуалистики эти студенты позволили себе оскорбительное поведение и уничижительные высказывания в сторону профессора Шафик. Благодаря их действиям урок был фактически сорван, что не приемлемо для нашего учебного заведения. Мисс Браун, мисс Джонс, мисс Парвати Патил, мистер Томас, мистер Энвисталь, – перечислил он стоящих студентов. В качестве наказания за подобное преступление вы приговариваетесь к десяти ударам розги. Те, кто пользуется правой рукой, вытяните левую руку ладонью вверх, левши – правую. Господа, прошу…

Пять охранников вынули из бочки по розге и, развернув студентов боком к залу, встали напротив них.

– Нарушение будет отражено в вашей характеристике и вписано в личное дело. Ваши семьи получат письма с подробным описанием проблемы, – сказал Снейп. – Господа, приступайте!

Охранники почти одновременно взмахнули розгами, и они со свистом рассекли потрескивающий от напряжения воздух.

– Раз, – произнес Снейп.

Парвати всхлипнула, но руку не опустила. Лаванда стала пунцовой, Рон сидел рядом со мной с точно таким же окрасом лица. Переживал за подругу? Наверное у них там все серьезно. Воздух рассек второй удар. Дин упрямо сжал губы и задышал чаще. Энвисталь стал бледен, как мел.

– Два, – продолжал отсчитывать Снейп.

Мне было жаль своих однокурсников, но на уроке они действительно устроили безобразную сцену. Я много раз позволял себе подобное на уроках Снейпа, но однажды напоролся на Амбридж. Наказание было вполне справедливым, как я полагаю. Как ни крути, она считалась профессором, и мое поведение было просто ужасным. Я грубил ей, перебивал и обвинял… То же самое было в пятницу, когда эти пятеро стали отстаивать свои права и категорически отказываться участвовать в таком безумии, как жертвоприношение невинных кроликов. Охранники продолжали обрушивать удары на ладони студентов. Снейп продолжал считать беспристрастным голосом количество полученных ударов. Все девчонки к концу наказания уже не сдерживаясь плакали. Их ладони были красными с белыми полосами от ударов розгой. Парни играли желваками и старались сохранить лицо. Получалось плохо. На шее Кевина вздулись все вены, а к лицу прилила кровь, но он не проронил ни слезинки, как и Дин.

– После ужина можете обратиться к мадам Помфри, – сказал Снейп, обращаясь к пятерке. – А теперь все свободны.

После ухода Снейпа зал заполнился звуками. Некоторые в недоумении шептались и переглядывались. Кто-то со страхом поглядывал на наказанных. Падма обнимала рыдающую сестру и вела ее к выходу. Рон сжимал в объятиях Лаванду и гладил ее о голове. Плечи девушки тряслись в беззвучных рыданиях. Все покидали Большой зал и спешили на первый урок. Я поймал Дина за локоть и затащил в ближайшую нишу. Капилляры в его глазах были видны невооруженным взглядом и его все еще немного трясло. Ничего не говоря, я аккуратно вытянул его ладонь и посмотрел – ярко розовая с белеющими полосами. Я быстро растер руки, накрыл его ладонь сверху и снизу и сказал несколько арабских слов. Этому заговору научил меня Камиль. После того, как отец в очередной раз его наказывал, няня проделывала с ним такой трюк, чтобы притупить боль. Не думал, что мне это хоть когда-нибудь пригодится, но теперь был рад тому, что выучил его. Тогда я думал лишь о том, что было бы круто знать хоть что-то на арабском, теперь же я понимаю, что любые знания на вес золота, и ничего не дается просто так. Когда покалывание прекратилось, я убрал руки. Дин аккуратно сжал руку в кулак и так же аккуратно распрямил.

– Спасибо, – тихо поблагодарил он.

– Пожалуйста, – ответил я. – Только старайся больше не нарываться, потому что я, как капитан команды, теперь несу за тебя ответственность.

Дин молча кивнул и мы пошли в кабинет рун. Урок прошел кисло и уныло. Настроение у всех было ниже нуля, никто даже не переговаривался, вяло повторяя за профессором названия рун, отвечая на вопросы. К середине урока я окончательно погрузился в свои размышления. Если за срыв урока полагалось десять ударов по ладони, то, что ждет студентов за более серьезные проступки? Например, побег из школы, как сделал Отряд Дамблдора на пятом курсе? Или феерия салютов прямо во время экзамена, которую устроили в свое время близнецы Уизли? Страшно было даже предположить. Может быть провинившихся будут подвешивать за большие пальцы ног, как рассказывал Филч? В школе с каждым днем становилось все более неуютно. Но я, все же, тихонько радовался тому, что не стал шестым в их компании. Хватило мозгов промолчать. Остальные студенты явно были в шоке и переосмысливали жизнь. Никому не хотелось оказаться на их месте, так что остаток дня прошел гладко, практически в полном молчании.

========== Часть 39 ==========

На следующий день волнения не унялись. В каждом закутке Хогвартса можно было приметить маленькую компанию, обсуждающую вчерашнее происшествие. Еще вчера Рон собрал всех студентов в гостиной Гриффиндора и просил больше не высовываться, потому как он знает, какие наказания будут назначены нарушителям в следующий раз. Обсуждать их он не имеет права, но уверил, что никому из нас они не понравятся, если только мы не мазохисты. Впрочем, подобные собрания тоже считаются несанкционированными, но он, как староста, имеет право в случае острой необходимости нас собирать и читать нотации или делать объявления. От самовольных собраний он просил воздержаться, а если уж сильно нужно, то обращаться к нему.

«Как бы я терпеть не мог этих гадов со Слизерина, но нам придется брать с них пример» – говорил он, обводя всех хмурым взглядом. Я был полностью с ним согласен. Сейчас было не время показывать собственный характер и гриффиндорскую горячность. Новое руководство постарается сдавить наше горло так, чтобы голос студентов звучал как можно тише. Самое страшное что они ставят в известность родителей, а значит ничего не боятся. В конце собрания он сделал объявление о том, что в скором времени на информационном стенде будут вывешиваться списки учеников для прохождения обязательного медицинского осмотра в больнице Св.Мунго. Всё будет оплачено школой и делается лишь для того, чтобы убедиться в отсутствии опасных болезней, проклятий и отклонений, которые могут помешать учебному процессу. Первыми, как уже известно, в больницу отправится команда по квиддичу.

Рон призывал нас всех сплотиться и поддерживать друг друга. Отличников по учебе он просил не отказывать в помощи более слабым студентам. Можно было подать заявку и стать факультетским репетитором по какому-либо предмету. Если руководство школы одобрит заявку, то такой студент будет считаться помощником профессора выбранного предмета, и будет иметь ряд послаблений. Репетитору станут выплачивать небольшую сумму денег в качестве компенсации за потраченное время, в будущем это станет дополнительной ступенькой в карьерной лестнице. Если ученик желает получить место преподавателя в Хогвартсе, то эта практика будет просто огромным плюсов в его резюме.

Студенты слушали Рональда, открыв рот. Новые правила, новые порядки, новая линия поведения. Гриффиндорцы привыкли быть самым шумным и самым воинственным факультетом, а теперь нужно было быть такими, какими они никогда не были – послушными и исполнительными. Это было тяжело. Я сам ощущал нешуточное давление, и вся моя суть кричала о том, что это не правильно. Мне хотелось встать на стол и задвинуть речь о том, что мы не безвольные животные и что мы должны бороться за собственные убеждения даже ценой собственной крови. Но потом я вспомнил сцену в Большом зале и постарался успокоиться. Нельзя допускать подобного. Даже смотреть на это было больно. Я не могу представить, как было обидно и стыдно ребятам, получающим наказание. Оно было унизительным и болезненным. Если бы его проводили не в Большом зале, а в отдельном кабинете, где никого, кроме них не было, то оно было бы не таким ужасным. А так…

Салли-Энн сделала еще одно объявление о том, что неожиданные изменения будут крепиться рядом со входом, чтобы каждый студент был в курсе. Этим же вечером на дополнительной доске было прикреплено объявление о том, что в девять вечера весь седьмой курс должен будет собраться в кабинете Ритуалистики. С собой было велено ничего не брать. Палочки не понадобятся. Одежда – любая.

–

В кабинет все входили настороженными, и не зря. На каждой парте лежал весьма специфичный набор, состоящий из льняной рубахи, кожаной обуви, очень похожей на лапти, серые пуховые носки и необычного вида ритуальный нож. Надеюсь, рукоятка сделана не из человеческой кости… Хотя, чего это я вдруг стал таким нежным? Нам было велено снять с себя абсолютно всю одежду и переодеться в рубахи на голое тело, затем спуститься в холл первого этажа. Когда профессор Шафик ушел, мы решили, что первыми будут переодеваться девушки и дружной мужской компанией вышли из кабинета. Когда последняя студентка покинула кабинет, настала наша очередь. Рубаха была такой же неудобной, как и та, которую мне посчастливилось носить в России, зато носки и обувь оказались очень удобными, мягкими и совсем не пропускали холод от каменного пола.

Я подвязал рубашку грубой веревкой и заткнул за нее свой нож. Моему примеру последовали некоторые студенты. Кто-то предпочел держать его в руке. Что удивительно никто не пытался пошутить на тему нашей странной одежды. Даже маглорожденный Финт-Флетчи был весьма серьезен и собран.

В холле первого этажа я с удивлением обнаружил весь преподавательский состав школы во главе с директором Снейпом. Нас пересчитали по головам, некоторым девушкам велели немедленно распустить волосы и снять с себя некоторые украшения. Мы еще раз прослушали правила проведения ритуала, повторили за преподавателем формулировку обращения к высшим силам природы, затем нас всех повели на улицу. Несмотря на то, что погода все еще баловала нас теплыми деньками, ночи становились все холоднее. Пронизывающий ветер заставлял тело группироваться и обнимать себя руками, чтобы сохранить собственное тепло. Сьюзен шла рядом со мной; ее довольно заметно трясло. То ли от холода, то ли от того, что ей предстояло сделать. Я приобнял ее за плечи и притянул к себе – стало заметно теплее, хоть и идти не так удобно. Многие пары с самого начала шли именно так, но после того, как я обнял Сьюзен, многие девчонки сами начали проситься под теплое крылышко к парням. Естественно никто не отказывался и не воспринимал это как симпатию. В такой холод не до романтики. Шотландия, чтоб ее…

Когда мы уже подходили к огромному участку поля, задействованному под выращивание продовольствия для школы, я увидел Хагрида. Перед ним стояла большая клетка, в которой копошились кролики. Каждому преподавателю и студенту было выдано по одному животному. Кролики совсем не сопротивлялись и спокойно сидели на руках. Наверное, если бы они знали, что их ждет, то бились бы за свою жизнь из последних сил. Нас распределили между грядками с помидорами у заранее подготовленных ямок. Они послужат могилками для ритуальных животных. Директор еще раз напомнил о важности проводимого мероприятия и пригрозил наказанием, если кто-то в последний момент не сделает то, что ему было велено.

– Никаких обмороков до, – рявкнул он, – После можете терять сознание сколько угодно!

Лаванда кинула на меня взгляд полный отчаяния. Я пожал плечами, как бы говоря, что я сделал все, что мог. Директор опустился на колени и начал говорить, после чего мы все последовали его примеру и подхватили заранее заученный текст. Мы повторяли текст по кругу до тех пор, пока воздух вокруг нас не стал заметно теплее. Все внимательно следили за Снейпом. Когда он взялся за нож все нервно повыхватывали свои и занесли над головой. Нужно было приложить много сил, чтобы отрубить кролику голову с первого раза, иначе придется пилить. У многих девчонок тряслись руки, у некоторых тряслись губы, а по щекам лились слезы.

Удары начали обрушиваться почти одновременно, орошая землю кроличьей кровью. Меньше чем через минуту все было кончено, и по полю прокатилась волна теплого воздуха.

– Закапываем! – прозвучал приказ и все послушно начали хоронить погибших кроликов в неглубокой ямке, присыпая тельца холодной землей.

Когда все захоронили своих кроликов, Снейп еще раз обратился к природе и поблагодарил за то, что наша жертва была принята. После окончания ритуала нас всех проводили в Большой зал и покормили сыром с хлебом и сладким травяным чаем, после чего каждый декан повел своих студентов в гостиную факультета. Одежду и нож было велено отдать домовикам, а после того как их приведут в порядок мы должны хранить их в своих чемоданах – в течение года они пригодятся нам не раз. Это был странный вечер. После того как все поручения были выполнены я улегся в кровать и моментально вырубился. Снилась мне какая-то цветная белиберда, ничего конкретного. Проснулся я, когда на часах было три сорок утра. До начала тренировки оставалось еще прилично времени, так что я открыл книгу «Обереги, амулеты, артефакты» и углубился в чтение. Сегодня нам предстояло довести до ума начатый простейший артефакт, да и книга была написана интересно.

–

В пять сорок пять вся команда собралась в гостиной. Мы отправились на поле, не забыв отметиться у охранника на входе в гриффиндорскую башню и на выходе из замка. Я расписался в журнале посещений при входе на квиддичное поле и повел за собой команду. Сегодняшнюю тренировку мы решили провести здесь. Больше всего в обновленном Хогвартсе меня бесила бюрократия. Теперь на каждом шагу нужно было расписываться, отчитываться и спрашивать разрешение в письменной форме. Это раздражало, а еще отнимало кучу времени, которым я теперь не располагал. Вчерашний ритуал оказал на меня какое-то сверхбодрящее действие, так что все время, отведенное для тренировки, я гонял ребят по полю, не давая времени для передышек. Дин не отставал от меня, все время подгонял и подбадривал ребят. Ближе к концу тренировки Джинни не выдержала и сказала, что если мы оба не сбавим обороты, она проклянет нас. Остальные были согласны с ее мнением, даже молчаливая Натали буркнула «Полностью поддерживаю». Это могло означать лишь одно – я перестарался. Пришлось перестать отработку маневров и заняться растяжкой. Дело полезное, главное и здесь не переусердствовать.