Текст книги "Сorvum nigrum (СИ)"

Автор книги: zhanna_12_09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)

– Кожа лица, вместе с ушными раковинами, веками и губами, – следующий пункт.

Рядом тут же оказался молодой человек с коробочкой, внутри которой были очертания лица. Боже, больные психи! Кто вообще выдумывает такие ритуалы? Какая гадость! Я взял со стола скальпель, Тэри наложил заклятие, чтобы предотвратить чрезмерное кровотечение.

Я сделал надрезы по росту волос, за ушами и по подбородку. Затем начал отделять ее от мышц лица, точнее отрывать, потому что скальпелем подлезть было невозможно. Начал я со лба, хрящи на ушах пришлось подрезать скальпелем. В самом конце я отделил губы от челюсти и уложил получившуюся маску в коробку, протянутую волшебником. Лишившись кожи лица, девушка стала выглядеть совсем жутко: белоснежные зубы, измазанные в крови, теперь были на поверхности, а глаза, не защищенные больше кожей век, закатились и смотрели куда-то вверх, на собственный лоб. Все это «великолепие» медленно кровоточило и опухало. От такого зрелища у меня похолодела спина, зато чувак, стоящий рядом, смотрел на это спокойно. Видимо не в первый раз. Пока Тэри приводил в порядок только что отработанную поверхность тела девушки, я прочел следующий пункт:

– Молочные железы.

Этот же молодой волшебник протянул мне две керамические чаши. Странный он. Я тоже странный, потому что меня начало тошнить. Серьезно. Рот мой наполнялся слюной все сильнее, так что пришлось сплюнуть вязкую жидкость на пол. С грудью проблем не возникло, большой нож отлично справился со своей задачей. Только вот взгляд мой все время цеплялся за неприкрытые глаза и оголенные зубы.

– Глазные яблоки, – ко мне подошел невысокий мужчина и протянул небольшую железную коробку.

Я вынул глаза у девушки обычной столовой ложкой, а жгутики перерезал ножницами. Две минуты и готово!

– Кому яичники и матку, подходят одновременно.

Высокий горбатый старик подошел, держа в руке что-то типа бидона, а немолодая женщина открыла передо мной керамическую шкатулку. Я сделал надрез от лобковой кости до пупка и раскрыл полость при помощи медицинских зажимов. Тэри оперативно создал вакуум и остановил кровь, лишнюю я сам отсосал при помощи груши. На картинке все было нарисовано просто и понятно, но мне пришлось покопаться. Яичники оказались маленькими, и я еле понял, что это они. Тело матки я вырезал довольно топорно, но клиент не проронил ни слова, видимо это было не так важно. Он протянул мне бидон, и матка скользнула из моих рук на дно с неприятным чвакающим звуком. Снова пришлось сплюнуть.

– Печень и желчный пузырь тоже подходят вместе.

С разных сторон относительно меня встали два мужчины с небольшими посудинами. Я сделал очередной надрез, Тэри снова сделал все необходимые манипуляции. Печень выглядела здоровой, имела ровный насыщенный цвет. Тот волшебник, что стоял с правой стороны протянул мне свою посудину, в которую я опустил его заказ. Другому достался вполне здоровый желчный пузырь и он, улыбнувшись, отошел в сторону. Псих.

– Зубы.

На стол, на котором лежала девушка, старая ведьма положила две коробочки с мелкими отверстиями.

– Это под верхнюю челюсть, а это под нижнюю, – сказала она. – Пожалуйста, не перепутайте последовательность и расположение.

Тэри помог мне разжать челюсти жертвы, и я взял в руки кусачки. Вот где пришлось попотеть! Зубы не хотели покидать насиженных мест, так что ковырялся я примерно минут сорок-пятьдесят. Не поверишь, но по моей спине градом стекал пот, как будто я двадцать километров пробежал, не меньше. Но я, все же, справился. Старуха тихо поблагодарила за отличную работу и удалилась. Еще раз взглянув в раскуроченное лицо юной девушки, я вдруг осознал, что на мне сейчас тоже чье-то лицо. От этого сделалось дурно, дополнительный эффект добавлял запах крови и кишок. Адское амбре.

– Язык, – черт, здесь тоже придется быть аккуратным.

Впрочем, боялся я зря. Мне удалось сделать довольно широкий надрез под подбородком, не повредив при этом артерии, но кровь все равно текла, хоть Тэри и применил нужное заклятие. Пальцы мои не отличались особой утонченностью, так что поддеть и вытащить язык мне удалось только с третьей попытки. Зато отделить его от нижней челюсти я смог одним удачным надрезом. Наконец и эта часть тела была отдана покупателю.

– Берцовая кость правой ноги, – прочел я и уже примерился с чего начать.

– Подождите, – сдавленно попросили меня. – Давайте полностью, вместе с мышцами, я сам разберу, а то еще немного и я блевану прям тут.

– Желание клиента – закон, – с усмешкой отозвался я.

Тэри понимающе хмыкнул и улыбнулся мне уголком губ.

Найдя на столе большой железный топор для мяса, я со всей дури саданул по правой ноге девушки чуть выше колена. Со смачным хрустом под весом топора сломалась бедренная кость, а мою грудь окропила струя крови. Клиент громко сглотнул, но сдержал рвотный позыв. Второй раз я бить не решился, стало жалко стол. Он все же мраморный, можно и отколоть кусок, а мне очень бы не хотелось его портить – я к нему привык. Конечно, ты можешь подумать, что я сентиментален, но я действительно им дорожу. Пришлось сменить топор на острый нож и отрезать, наконец, ногу. Ее я завернул сначала в полиэтилен, а затем в плотный кусок ткани, после чего этот сверток схватил клиент и быстренько удалился. В списке остался последний пункт. Сердце.

– Тэри, – обратился я к вампиру. – Тащи свои пакетики.

Мой помощник метнулся к неприметному ящику в углу комнаты и извлек несколько пластиковых пакетов для крови. Он споро подключил всю конструкцию к вене на руке девушки, и в пустой пакет потекла бордовая кровь. Я тем временем начал вскрывать грудную клетку, чтобы было проще подобраться к сердцу. Когда я закончил, Тэри заполнил уже три пакета по пятьсот миллилитров каждый. После чего он кивнул мне в знак того, что можно теперь и сердцем заняться.

– Сердце, – огласил я, и тут же возле меня появилась молодая ведьма приятной наружности с обычной банкой в руках.

Я взял еще бьющееся сердце в руку, приподнял его, отчего все артерии натянулись, словно струны.

– Подставьте банку, – велел я.

Ведьма протянула мне емкость.

– Ближе, так, чтобы почти все сердце вошло. Давайте же!

Ведьма не стала строить из себя невинность и подсунула банку близко, настолько, что сердце почти полностью оказалось в ней. Я зажал артерии и перерезал их ножницами. Сердце скользнуло и тихонько стукнулось о дно. Вот и все. Последний клиент покинул помещение, а мне предстоит разгрести бардак и прийти в себя.

–

– Ну, как все прошло? – спросил Николас, когда я поднялся в гостиную.

Удивляюсь его выдержке. Или пофигизму. Я был настолько… потрясен, а может просто устал, что единственное, на что меня хватило – это снять окровавленный фартук. Так что в комнате я появился в ботинках, заляпанных кровью недавней жертвы, она же украшала мои рукава и правую штанину. Я стянул с себя тряпку, служащую головным убором и плюхнулся в соседнее кресло. Наводить порядок остался Тэри. Удивительно, но за такой короткий период времени этот вампир стал для меня практически незаменим. Он всегда выполнял поручения так, как это бы сделал я сам. По воздуху ко мне подплыл бокал с янтарной жидкостью. «Водки бы» – подумал я, ловя стакан. Когда я был в России мне удалось попробовать ее. В отличие от огненного виски, русская водка имела приятный нейтральный чуть сладковатый привкус. А еще она не жгла внутренности, а приятно холодила, когда проходил первый обжигающий эффект. Я сделал глоток и мой желудок наполнился огнем. В висках застучало.

– Нормально, – ответил я, бросая взгляд на кровавые следы, оставленные мной на ковре.

– Клиенты остались довольны? – задал еще один вопрос Николас.

– Наверное, – пожал я плечами. – Никто не возмущался.

– Очень хорошо, – улыбнулся дед. – Спасибо.

– Обращайся, только не очень часто, – Ник усмехнулся и отсалютировал мне бокалом.

– Мне пора, – поднялся он. – Увидимся.

Николас покинул комнату, а я устало прикрыл глаза. Устал. От всего устал. Хочу домой в свою комнату. Хочу слышать крики тетушки и недовольное ворчание Вернона. Хочу туда, где мне можно быть собой, а не тем, кем меня хотят видеть. Интересно, есть ли в мире такое место? И кто я теперь? Если бы все вдруг оставили меня в покое и разрешили жить так, как мне хочется, смог бы я? Смог бы я быть никем? Просто Гарри… Я глубоко вздохнул и постарался представить себе эту картину. Вот я иду по улице, растрепанный парень с еле заметным шрамом на лбу и никто меня не узнает. В школе в меня не тыкают пальцем, мне не сходит с рук ни одна из «шалостей», которые я с уверенностью могу назвать преступлением, на Рождество меня встречают родители и Сириус… Мечты, блин! Мне что пять лет? Этого никогда не будет, даже думать смешно! Я открыл глаза и попытался сделать еще один глоток виски, но так и не донес стакан до рта. На меня со всей внимательностью смотрели ясные голубые глаза.

– Привет, – поздоровался Ярослав.

– Здравствуй, – кивнул я и сделал все-таки этот треклятый глоток.

Жидкость пошла комом, отчего глаза мои заслезились и я пару раз глухо кашлянул, прочищая горло.

– У меня водка есть. Будешь? – с еле заметной улыбкой спросил он.

– Предпочитаю виски, – ответил я и сделал еще один глоток, на этот раз поменьше.

– В прошлый раз нам не удалось поговорить, – начал Ярослав.

– Не страшно, – слегка резковато ответил я. – Мы ведь ни сто лет не виделись.

– Действительно, – отозвался он.

– Как дела у Гермионы? – спросил я.

– У Митродоры все отлично, – холодно улыбнулся он. – Моя жена сейчас постигает школьные науки под руководством моей семьи, весной сдаст экзамены и получит аттестат.

– Рад, что все хорошо, – сказал я и призвал графин с виски.

– А у тебя как дела? – спросил он.

– Все отлично, – кивнул я и поставил графин на столик.

Ярослав призвал чистый стакан, после чего наполнил его виски из графина, что стоял неподалеку. В этой комнате вообще почти на всех плоских поверхностях стояли бокалы и напитки разной крепости. Прям бухальная, а не гостиная. Но мне ли жаловаться?

– Я, правда, не мог поговорить с тобой в прошлый раз, в Хогвартсе, – немного тише сказал Ярослав.

– О, не начинай! – отмахнулся я, чуть не расплескав алкоголь. – Мне все равно было некогда.

– Гарри, – он произнес мое имя таким голосом, что я невольно напрягся. – Не нужно притворяться со мной.

– Я и не притворяюсь, мне вообще плевать!

– Ты забыл, – он закрыл глаза, – что мы связаны. Никто не может знать, что ты чувствуешь, но я знаю. Я чувствую. Ты раздражен, обижен и зол, а еще ты надеешься, но я не знаю на что.

Он открыл глаза и взглянул на меня. Чертов идиот! Возомнил себя… Кем? Моим папочкой? Подружкой?!

– Ты ошибаешься! – выплюнул я сквозь сжатые зубы.

Во мне закипал гнев. Я уже чувствовал как в груди закипает чистая ярость, хоть я и сам не понимал отчего так сильно разозлился. Наверное, виной этому самонадеянность Ярослава.

– Знаешь, порой ты ведешь себя так, что мне хочется вогнать нож тебе в руку, пригвоздив ее к столу или подлокотнику, а для пущего эффекта, пару раз провернуть его, – просветил меня Ярослав, запив свой ответ большим глотком виски.

– Чего же ты ждешь? – усмехнулся я. – Боишься, что я отвечу?

– Я боюсь, что тебе это понравится, – спокойно ответил он.

– Это никому не может понравиться, – отозвался я. – Хотя, если сделать небольшой надрез тонким лезвием, скажем на внутренней стороне руки, поближе к вене, это может неплохо взбудоражить.

Ярослав усмехнулся.

– Я убийца, а не мазохист или садист, – сказал он. – Я обучен убивать людей быстро и профессионально. Мучить чужую плоть в мои обязанности не входит. Если бы мне поручили твое устранение, я бы использовал свой первый клинок, который выковал сам на собственное шестнадцатилетие. Он имеет довольно тонкое плоское лезвие, которое легко проскальзывает между ребер, позволяя добраться до внутренних органов. Я бы дождался, когда ты закончишь тренировку и пойдешь в душ. Ты всегда заканчиваешь мыться последним, так что проблем со свидетелями не будет. Когда ты выходишь из душа, то всегда поднимаешь руки вверх, отжимая с волос лишнюю воду, заодно зачесывая их назад. Именно в этот момент я бы воткнул лезвие клинка между четвертым и пятым ребром, вот сюда, – он показал на себе точное место, куда бы нанес удар. – Я бил бы немного испод низу, чтобы буквально насадить твое сердце на клинок. Знаешь, когда лезвие достаточно длинное, то не обязательно вводить его до конца и тогда можно почувствовать, как сердце судорожно сжимается, пытаясь работать и дальше, но вновь и вновь натыкается на кусок метала. Ручка ножа немного вибрирует и колышется в унисон с ударами сердца. Я бы наслаждался последними ударами твоего сердца, а ты в это время хватал ртом воздух, ощущая нестерпимую боль. В твоих глазах появится понимание того, что ты скоро умрешь и сделать ничего не можешь. Забавно, но после короткого мгновения осознания у многих ужас сменяется облегчением. Некоторые рады уйти, только вот не могут сами принять решение. Забавно… Я думаю, ты бы тоже испытал его, облегчение. Ты был бы рад смерти.

– Это скучно, – сказал я.

– Скучно? – вскинул бровь Ярослав.

– Да, – кивнул я. – Раз и все – никакого удовольствия от процесса. То ли дело, когда жертва в твоей полной власти лежит на столе, не в силах пошевелиться или прикована цепями так, что с какой стороны не подойди – удобно. В ее глазах страх и ожидание. Она еще не знает куда попала, чего от нее хотят, что будут делать. Потом, когда первый шок отступает, они видят, во что я одет и приходит новая волна паники. Никто не рад видеть мой мясницкий фартук, с пятнами крови, которую не удалось свести. Когда я подхожу к столу и начинаю выбирать инструмент, они начинают дергаться и пытаются просить меня о чем-то, только мне все равно. Ты видел мои работы? – спросил я, смачивая губы виски.

– Да, – коротко ответил Ярослав.

– Тебе понравилось? – задаю еще один вопрос.

– Не думаю, что такое может нравиться, – ответил он.

– Да брось. Для тебя я бы выбрал что-то особенное… Думаю, что я бы превзошел сам себя. Не пожалел бы ни времени, ни средств. Но начал бы с классики.

– Содрал кожу, чтобы потом сшить себе очередную модную вещицу? – усмехнулся он.

– У тебя хорошая кожа, – согласно киваю я. – Мне нравилось гладить ее, ощущать под пальцами, целовать… Было бы кощунством оставить ее на съедение трупным червям, не находишь?

– Предпочитаю оставаться в собственной шкуре, – сказал он.

– Шкуре? – эхом повторил я. – А это идея!

Я рывком встал со своего кресла, подхватил графин с огневиски и подошел к Ярославу. Мое колено слегка задело его правое, но он продолжал смотреть на то место, где только что сидел я. Когда его бокал был наполнен я вернулся обратно и чуть подался вперед, вглядываясь в чуть нахмуренное лицо собеседника. Как я обожаю это морщинку меж его бровей, когда он чем-то недоволен или напряженно думает. Сейчас он думал, думал о том, что может твориться в моей голове. Я словно бы прикоснулся на миг к его мыслям, но он быстро взял себя в руки и закрылся от меня. Гад!

– Для начала я бы выследил и убил медведя, – начал говорить я. – Затем я бы снял с него шкуру. Все это время ты бы ждал меня, подвешенным за руки, посреди гостиной. Не этой, разумеется. Этот дом уже осквернен не одним убийством… Я бы купил другой, поменьше, уютнее. Ты бы ждал и смотрел, как я освежевываю огромную тушу недавно убитого медведя и гадал, зачем мне все это нужно. Возможно, ты бы провисел там не один день, но я бы все убрал и отмыл тебя, используя твое любимое мыло. Затем я бы высушил волосы, расчесал их и собрал в высокий хвост, чтобы не мешали мне работать. Ноги бы тоже пришлось приковать, уж извини. Прежде, чем начать я бы вдоволь насладился твоим телом. Я бы встал позади тебя, вдыхая аромат твоей кожи, и не спеша гладил грудь, живот, бедра… Ты бы возбудился, ручаюсь. Ты легко возбуждаешься. Ответь, на тебя действует Империус?

– Да, – ответил он с подозрением. – Но я умею его сбрасывать, хоть и не сразу.

– Отлично, – улыбнулся я. – Я бы наложил на тебя Империус и приказал представить себе, что ты моя шлюха, которая очень соскучилась по своему хозяину. Ты бы отставил свой зад и терся им о мою ширинку, негромко постанывая и тяжело дыша. Твой член нальется еще сильнее и начнет дрожать, а ты будешь жаждать, чтобы я прикоснулся к нему. Но я не прикоснусь. Я буду продолжать гладить твое тело, покусывать кожу меж лопаток, упираясь в ягодицы уже возбужденным членом. Я буду делать это до тех пор, пока ты не начнешь молить меня взять тебя. Но и этого я не сделаю. Я прикажу тебе не чувствовать боли и сделаю аккуратный круговой надрез чуть ниже пупка. Кровь начнет стекать из него на твои ягодицы и яйца, а ты будешь просить еще, потому что тебе понравится. Затем я смочу в твоей крови пальцы и начну массировать твое анальное отверстие, а ты оттопыришь попку, соглашаясь на ласку. Спустя пару мгновений я засуну вовнутрь сразу два пальца, а с твоих губ сорвется вздох восхищения и облегчения. Ты качнешься ко мне навстречу, прося, нет, умоляя продолжать. На этот раз я соглашусь с тобой и начну медленно растрахивать пальцами твою дырочку, пока она не станет податливой и мягкой. Затем я вытащу свой болезненно напряженный член из брюк и потрусь между твоих ягодиц, задевая головкой яйца. Когда ты в очередной раз попросишь я коснусь ею твоего ануса, и начну медленно входить, чувствуя как ты выгибаешься мне навстречу. Когда я войду на всю длину своего челна я прижму тебя к себе и слегка помассирую твои яйца, измазанные в крови. От этого кольцо твоего ануса сожмется, срывая с моих губ возбужденное рычание. Это будет твоей ошибкой, потому что на этом моя нежность закончится, и я начну трахать тебя быстро и глубоко. Твои оковы будут громыхать, перемежаясь с криками удовольствия. Затем я прикажу тебе снова чувствовать все, и ты поймешь, что и твой анус и порез просто горят огнем, пока я трахаю тебя. Тебе станет страшно, но мой член в твоей заднице не даст надолго сосредоточиться. А затем я возьму твой ствол в свою правую руку и сожму. Сильно, но так, чтобы не было больно. Почти на грани. Я не буду шевелить рукой, но оттого что ты покачиваешься, отзываясь на мои толчки, он будет слегка скользить в моей руке, вызывая волны удовольствия во всем теле. Возможно, ты даже забудешь, что с твоих яиц капает собственная кровь, а не соки любви. Когда я буду ближе к оргазму, то смочу ладонь в твоей крови и начну надрачивать тебе, отчего кольцо твоего ануса сожмется плотнее. Думаю, мы кончим одновременно, потому что всегда так делали. Я кончу в тебя, а ты в мою руку и собственную кровь. Я еще немного постою, не вынимая член, наслаждаясь приятным ощущением, и снова прикажу тебе не испытывать боли. Затем, все так же находясь в тебе, я сделаю еще несколько надрезов и начну сдирать кожу с твоей спины. К тому моменту у меня уже упадет, возможно, так что из тебя на пол польется моя сперма.

– Достаточно, – сказал Ярослав.

– Я только начал, – усмехнулся я, заметив вздувшийся бугорок на его штанах. – Когда я закончил бы снимать твою кожу, я бы отменил заклинание и принес тебе зеркало, чтобы ты мог полюбоваться на мою работу. Уж не знаю, как бы ты отреагировал, но не думаю, что остался равнодушен. Затем я бы снова проклял тебя и освободил от кожи остальные части твоего тела. Знаешь, кожа с рук, ног и головы довольно легко снимается, как носок. Но лицо бы я не тронул, только конечности. После того, как почти все твое тело станет напоминать кровавое месиво, я освобожу тебя от пут и прикажу надеть на себя кожу медведя, как пальто. Когда мой приказ будет выполнен, я зашью ее на тебе собственноручно, оставив твое прекрасное лицо нетронутым. Только представь это ощущение, когда твое тело, лишенное защиты, будет соприкасаться с чужой шкурой… Ах, наверное это будет чертовски больно.

– И что потом? – спросил Ярослав. – Для чего ты бы устроил все это?

– О, затем бы я приказал тебе почувствовать себя медведем и отпустил в лес.

– И все? – слегка удивился Ярослав.

– Нет, конечно, – фыркнул я. – Я бы пригласил пару приятелей и несколько гончих, а затем мы бы славно на тебя поохотились. Было бы забавно.

– Не сомневаюсь, – отозвался он. – У тебя слишком буйная фантазия. По-моему ты нездоров.

Может он и прав. Нет, не так. Он прав. Я болен. Когда дело касается убийств я не могу с собой ничего поделать. Какой-то червячок, живущий в моей голове, все время говорит мне о том, что это должно быть что-то необычное, красочное. Такое, о чем могут написать в газетах. И они пишут, а Николас вырезает статьи об убийствах, совершенных мной и аккуратно подкрепляет к моему резюме. Обо мне пишут ужасные вещи. Предполагают, что я душевно болен и сильно озабочен. Маглы сравнивают меня с какими-то темными личностями, которые до меня крошили мирное население. Однако у меня с ними нет ничего общего. Маглам очень не нравится, что я лишаю тела кожи. Волшебникам не нравится, что я не оставляю следов. Точнее они не могут доказать, что это вообще убийства, а не несчастные случаи, отчего очень паникуют. Ну да, кому захочется быть зажаренным в собственном камине?.. Я не оставляю следов. Идея, что я высказал Ярославу пришлась мне по вкусу. Выдержал бы он все мои манипуляции, без применения зелий? Думаю, что да. Ярослав выносливый и устойчив к боли. Возможно, ему бы даже понравилось.

– Мне пора, – я взглянул на часы. – В Хогвартсе скоро ужин подадут.

– Ты так пойдешь? – спросил Ярослав, кивнув на пятна крови, украшающие мою одежду.

Действительно. Что подумает охрана, явись я в таком виде? Скорее всего, что это на меня напали, но после осмотра возникнут неприятные вопросы.

– Нет, – ответил я и вынул палочку. – Мы прошли пару полезных заклинаний на уроках по бытовой магии.

Несколько пасов палочкой избавили меня от грязи, крови и неприятного запаха. Мы попрощались, и я ушел, на ходу допивая виски. Портал снова выкинул меня под проливной дождь. Черт, так и воспаление легких заработать можно!

–

Стоя под струями горячей воды я вспомнил слова Ярослава. Ведь он прав. Он хорошо меня изучил, знает мои привычки, что и как я делаю. Плавно мысли перетекли в другое русло, в те дни, когда мы обжимались и целовались, чуть ли не на глазах у всей школы. Иногда мы вместе мылись в душе, слегка дразня друг друга. Целовались… Член неожиданно начал наполняться кровью. Интересная реакция… Я взялся за свой почти восставший орган и начал слегка его гладить, отчего он стал твердеть и подергиваться, а потом я вспомнил свой рассказ и реакцию Ярослава. Я столько раз видел его без одежды, столько раз проделывал похожие ласки, вот только ни разу не позволил себе ни то что трахнуть его, даже помассировать анус. Мне казалось это не правильным, противоестественным. Сегодня моя фантазия со мной не согласилась, как и мой член, стоящий колом. Я начал яростно водить рукой по всему стволу, а затем сосредоточился на головке. Картинки замелькали перед моими глазами: вот Ярослав призывно выгибается, приглашая меня взять его. Вот стон срывается с его губ, и он просит меня не останавливаться… Оргазм настиг неожиданно. Это было… необычно. Я только что подрочил на сцену убийства своего друга, которую сам же и придумал. Со мной, определенно, что-то не так.

Комментарий к

Кстати, спасибо Dead Rabbit за идею о том, как Ярослав и Гарри описывают друг другу способ убийства одного другим. Уж не знаю, получилось ли это у меня так, как надо, но я старалась))

========== Часть 41 ==========

Яой заказывали? Если да – получите распишитесь, если нет, то концовку не читайте! Ну и как всегда – пишите комменты, мне интересно ваше мнение. Приятного чтения.

–

Дополнительные занятия для будущих охотников поставили на субботу после обеденного перерыва. От Гриффиндора и Слизерина присутствовало самое большое количество учеников, Когтевран как всегда решил понаблюдать со стороны, но парочка синих галстуков, все же, мелькала в наших рядах, Пуффендуй пришел небольшим численным составом – человек шесть-семь. Уроки вели: Джимболан Блишвик – наш профессор ЗОТИ, Флоренц – профессор по прорицаниям и Хагрид, как ни странно. Наш лесничий отлично владел стрельбой из арбалета, а кентавр-предсказатель был хорошим стрелком из лука – всех кентавров с детства этому обучают. Блишвик отлично владел холодным оружием, он оказался мастером спорта в какой-то там области, в какой именно я прослушал, но точно понял, что при желании он может снести мне голову так, что я еще несколько секунд не пойму в чем, собственно, дело.

Не могу сказать, как на кабана охотятся маглы, но волшебники это делают так: вначале они пускают по следу собак, затем загоняют кабана, пытаясь попутно подстрелить его из лука или арбалета, а когда зверюга попадется в «кольцо» или в расставленную ловушку, то несколько волшебников спешиваются и колют добычу саблями. После того, как животное испустит дух, его вручную перетаскивают на импровизированные носилки и волокут за собой на лошадях. Так уж сложилось, что во время охоты нельзя пользоваться магией. Традиция. К тому же это необходимая мера безопасности – в пылу охоты можно ненароком замагичить другого охотника. То, что друг друга с легкостью можно прошить из лука никого, видимо, не волнует. После того, как тушу привезут в палаточный лагерь (а мы будем жить именно в палатках), ее разделывают и подвешивают над открытым огнем. После того, как мясо прожарится, все охотники рассаживаются вокруг костра и поедают куски добытого ими мяса. Судя по тому, какая собралась толпа, нам понадобится несколько кабанчиков.

Было бы интересно научиться стрелять из обычного лука, но после того как я попробовал натянуть тетиву, понял, что это не мое. Мало того, что мне еле хватает сил, чтобы ее натянуть, я не могу удержать ее достаточно долго, чтобы прицелиться. В итоге я решил стрелять из арбалета. Хагрид оказался отличным учителем по стрельбе, хоть и был немногословен. Он четко показывал как и что нужно делать, на что обратить внимание. Учили нас на полумагических арбалетах, тетива на которых возводилась с помощью небольшой ручки, а стрелы подавались автоматически при помощи встроенных чар. Всего стрел было шесть. Когда все они покидали механизм, нужно было нажать кнопку на крестовине, после чего они вновь возвращались в специальные крепления. На самом деле оружие выглядело странно и даже пугающе. Вес у арбалета был большой, так что долго в руках его удержать не удавалось. Из-за этого, прицелиться было трудно и не все стрелы летели туда, куда я хотел. Вот и думай после этого что лучше – арбалет или лук.

Те ребята, которые не были стеснены в средствах, заказали усовершенствованные облегченные модели. Деньги у меня были, но я решил, что глупо тратить их ради одного вечера, тем более что стоил такой аппарат не дешево, примерно как обычная лошадь. Сойдет и этот. Стреляет и ладно! Я не тешил себя надеждой, что мне удастся подстрелить кабана, целясь из арбалета и скача во весь опор. Представил? Вот и я представил, так что охота будет носить для меня чисто развлекательный характер и моя единственная цель – насладиться чувством преследования и духом единения, ну и мясом, само собой. Главное, чтобы никто мне случайно стрелой в зад не попал, остальное переживу.

Рон на охоту не записался – сказал, что нет на это времени. У него сейчас вообще ни на что не хватает времени. Его я вижу в основном спящим, либо смертельно уставшим. На днях я слышал, как Лаванда жаловалась Парвати, что «Бон-Бончик с головой зарылся в свои бумажки» и теперь они видятся только в Большом зале, либо если она помогает ему с документами. По воскресеньям он спит до обеда, после чего принимается за уроки, а бедняжка не настолько увлечена учебой, чтобы просиживать все выходные за книжками. Однако когда Парвати предложила ей покинуть Рона навсегда, она воскликнула что ее любовь пройдет это испытание, тем более что Рон обещал освободить для нее следующее воскресенье. А еще она сказала, что не собирается работать, а будет как его мама – заниматься семьей, так что Рончик должен готовиться к будущему, что он и делает. Бедный мой дружище! Мне его уже жаль – семь детей и жена-домохозяйка, щебечущая без умолка. Прям дежавю.

После этого разговора я призадумался. О чем? О том, как жизнь незаметно разлучает нас с друзьями и близкими. Вроде бы вот они – только руку протяни, но нет… У кого-то семья, у кого-то карьера, у кого-то бизнес, кто-то умер или убит. А у меня что? А у меня работа. Специфическая… Можно сказать, что я по локоть в работе, или по колено. В такие моменты я думаю, что она мне не нравится, но когда я не вспоминаю о друзьях и семье, то понимаю, что это именно то, что приносит мне удовлетворение. Чужая боль заставляет мою собственную отступить. На время, но хоть что-то. А еще я совсем не испытываю мук совести по поводу Лунатика. Как будто это был не я, как будто я просто просмотрел видеозапись с места его убийства. Да, мне грустно от того, что его больше нет, но себя в его смерти я не виню. Это кажется мне странным. Если бы из меня не вытащили кусок души Воланде-Морта, то я бы подумал, что все убийства совершает он – овладевает телом и заставляет меня смотреть. Но нет – это все делаю я. Как будто у меня в голове образовался рубильник, переключающий обычного подростка на режим маньяка-убийцы, и включается он только тогда, когда мне дают очередное задание. В остальное время я обычный парень. Ну, практически…

Помнится мне, я думал о том, каким бы я был без части его души, присосавшейся к моему организму. Мне казалось, что я был бы отзывчивым и смелым, готовым на все ради близких людей. Бесстрашным. Наивно полагал, что добился бы большего, знал бы больше, выглядел лучше. На деле же все становится с точностью да наоборот – я все больше плюю на друзей, погружаясь в себя. Молчу, когда надо вступиться за товарища, опасаюсь наказаний, ценю свою шкуру выше, чем других. А еще наслаждаюсь чужими страданиями. С каждым днем я все чаще ловлю себя на мысли, что такая жизнь мне по душе – ни к кому не привязываться, быть на особом положении. Может быть, та часть души Темного Лорда наоборот побуждала меня к правильным действиям? Может быть, это именно та часть, что стремилась к дружбе и любви? А может быть, я просто себя накручиваю? Я же не превратился в монстра… Мне все так же дорог Рон, Гермиона, Ярослав. Эвет… Милая, славная Эвет сейчас застилает собой всех. Ну почти… Как ни крути Ричард сейчас самый главный человек в моей жизни. Он самый родной и самый любимый.

За всеми хлопотами и заботами незаметно прошел первый учебный месяц и подкрался второй. На тридцать девятый день, после рождения моего сына я прибыл в дом Ромильды, чтобы успеть все подготовить для предстоящих ритуалов. В особняке царила легкая и комфортная атмосфера, так что я с удовольствием выпил чашечку кофе в присутствии своей не жены, но матери моего ребенка. Ричард все время крутил головкой, рассматривая стены, увешанные волшебными картинами, иногда его взгляд натыкался на меня, и его милое розовое личико вдруг озарялось умильной беззубой улыбкой. Ритуалы были не сложными, но важными. Заключались он в основном в омывании, обтирании и заговаривании. Все самые важные моменты с кровью и волосами были проделаны в день его рождения и на девятый день, теперь же надо было закрепить результат. Я, как глава рода, должен был проводить именно эти четыре – последний на год. Остальные вполне может проводить Ромильда, под руководством матери, тут я спокоен.