Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)
– У меня стихи выходят по вдохновению, – Алексис аж покраснел.
– Понятное дело, – махнул рукой Эвальд. – Однако что мешает вам попробовать? В конце концов, не все ж одному Хору мучиться с роялем под вашим наблюдением. Если получится что-то ужасное, признаем эксперимент проваленным и займемся чем-нибудь другим. Ну как? Рискнете? Кто за?
Рука Иланы взметнулась сразу же, Хор свою поднял лениво, Алексис – застенчиво.
– А мне чем заняться? – приподняла бровь Хемена. – Я не отношусь к творческим людям.
– А ты придумаешь тему для совместного творчества, – моментально выкрутился Эвальд. – Идет?
Она повела плечом и последней изящно подняла руку.
– Только не жалуйтесь, если вам не понравится.
– Договорились, – радостно подвел итог голосованию Эвальд. – Итак, леди Хемена, ваше слово?
– Темой будет… вода и все, что с ней связано, – минуту подумав, решила она. – Достаточно широкая, но для первого раза подойдет.
– Так вы надеетесь, что будут и следующие? – мигом просиял Эвальд. – Прекрасно, что у этой идеи есть потенциал. Тема мне нравится, и я думаю, что наш поэт и наша художница найдут, что изобразить из нее. Господа, я жду ваших творений, у вас есть час, чтобы создать шедевры. Поскольку меня некоторые зде присутствующие считают, скажем так, болтливым, – он улыбнулся, глядя на Илану, – то я вас покину, дабы не смущать.
– Я тоже могу выйти, – вызвался Хор.
– Нет, останьтесь, – внезапно попросила Илана. – С вами интереснее. Хемин, и ты тоже, с тобой я буду консультироваться насчет темы.
– Признайся сразу, что я сбиваю с настроя, а Хемин и Хор – нет, – нисколько не смущенный, заявил Эвальд. – Я появлюсь через час или в том случае, если позовете. Все, исчезаю и никому не мешаю, – и он выскользнул в прихожую, откуда вела дверь во вторую комнату.
Илана и Алексис зашептались между собой, а Хемена двинула бровями, приглашая Хора к продолжению разговора. Только его чего-то не тянуло. Тянуло больше подумать, не отвлекаясь на беседу, о всем том, что происходило в последние дни, об участии в этом Рондера и Эвальда Мистералей и всех странностях.
Мелькнула внезапная мысль. Повинуясь ей, Хор быстро поднялся, двинулся в прихожую, прошагал к нужной двери, почти беззвучно открыл её и скользнул внутрь, в комнату, обставленную точно так же, как и первая, только без рояля, зато с двумя большими шкафами. Эвальд сидел на стуле за мольбертом и… рисовал. Хор, удивленно замерев, успел увидеть ярко-черный силуэт человека за роялем на сине-зеленом фоне в серебряную крапинку, словно сверху на рисунок насыпали звезд. Взгляд художника стремительно метнулся к вошедшему, а затем Эвальд удивительно изящным движением подхватил стаканчик с грязной от красок водой, выплеснул его содержимое на почти готовый рисунок и ослепительно улыбнулся.
Да, этот человек находился за границами понимания Хора.
– Что это было? – тихо спросил он.
– Ваш портрет, – пожал плечами Эвальд. – Но я очень не люблю, когда меня застают за рисованием. Увиденный ранее времени портрет я уже не могу нормально доделывать, а потому вы видите то, что видите.
Хор тихо вздохнул, глядя на растекающиеся по картине грязно-серые разводы.
– Все же вы странный человек, Эвальд.
– Очень даже может быть, – развел руками он. – Что ж, когда-нибудь я нарисую новый, и он до вас дойдет, если вы не станете проявлять излишнее любопытство. Так по какому поводу вы зашли?
– Не хочу мешать им, – беспечно ответил Хор, хотя эта беспечность далась ему не так легко после вызванного собеседником недоумения. – Да и без вас стало скучнее.
– Не хотите развлекать Хемин? – Эвальд вполне качественно изобразил возмущение. – Я на вас обижен. Я для того вас и приглашаю, чтобы она присутствовала, а то наша высокоумная Ричардель не любит простых разговоров, а с вами она может о многом побеседовать.
– Например, об обучении военному делу, которое я забросил, поскольку сейчас состою в Центре Одаренных, – в голосе Мальса скользнул вызов. Вот сейчас и должен был решиться волновавший Хемену вопрос.
Эвальд улыбался и ничего не говорил в течение целой минуты, сказав этим достаточно.
– Мы с вами оба прекрасно понимаем, что военного дела вам не избежать, – наконец пожал плечами он с прежним дружелюбным видом.
– И можно узнать причину, по которой случилось ваше понимание? – хоть собеседник и оставался совершенно мирным, но Хор атаковал.
– В тот вечер вы провожали Хемин до дома, а значит, могли и зайти к ней, и помочь ей с решением задач, – просто сказал Эвальд. – При всем уважении к моей сестре, я знаю, что выдающихся талантов полководца у нее нет. Чего не скажешь о вас. Узнав от Маршала о назначении, я просто умножил два на два и получил, соответственно, четыре. Я не стал сообщать о случившемся Рэру, – Хор не сразу вспомнил, что так он называл Рондера Мистераля, – и просто ждал, надеясь, что вы окажетесь честным человеком и займете полагающееся вам место.
– Я оправдал ваши ожидания, – Хор присел на соседний стул. – Можете радоваться, Хемин сохранит более-менее стабильную жизнь. Чего нельзя сказать обо мне, – аккуратно передразнил он собеседника. – Вы говорили, что Эссентессером быть прекрасно: что ж, посмотрим, через пару месяцев я смогу точно узнать, каково это.
– Так вас совершенно не радует ваше назначение? – удивился Эвальд. Кажется, он действительно не понимал, как можно не видеть великое благо в ношении фамилии правителей.
– Меня оно обрадует только тогда, когда я продержусь с ним полгода и при том ни я, ни оно от этого не пострадают, – ровным тоном произнес он. – Мальс Эссентессер… Это может плохо сочетаться, но чего уж загадывать. Увидим.
– Увидим, – кивнул Эвальд. – Мне кажется, что вы недолюбливаете саму систему фамилий и их распределения.
– Именно так, – тон Хора стал даже слишком спокойным. – У меня есть причины её не любить и считать, что без неё было бы лучше.
– Без нее было бы точно так же, – грустно улыбнулся Эвальд. – Несправедливость, неточность, недочеты – это сопровождает людей всегда, какие бы гении ими ни правили.
Хор промолчал, с интересом наблюдая за приоткрывшейся на миг серьезной стороной этого человека, которая проявилась и после исполнения той грустной песни. Нет, Эвальда Мистераля он не мог назвать ветреным везунчиком, откладывающим в сторону серьезность жизни.
В дверь постучали.
– У нас уже все готово, – объявила с улыбкой Хемена. – Совместное вдохновение творит чудеса, а вам придется сейчас петь. – Она бросила взгляд на мольберт. – Опять за свое взялся – и опять скрытничаешь? Что ж, я вижу, что столица тебя не поменяла. Идем. Знаешь, Хор, – обратилась она уже к гостю, – Эви в Грозовом Мире постоянно творил подобную красоту, изображая окружающих людей в одному ему понятном ключе. Силуэты и россыпи цветов – никакой конкретики, одна только абстракция.
– Это был мой портрет, – усмехнулся Хор.
– Тогда поздравляю тебя с тем, что ты сам его испортил, – пожала плечами Хемена.
Они втроем вышли к довольным Илане и Алексису, хотя последний, кажется, стеснялся ещё больше, чем раньше. Они ещё немного поспорили, кто первый представит свое творение, и в итоге начала Илана, продемонстрировав всем изящный угольный набросок женской фигуры, рождавшейся из струй водопада. Следующим выступил Алексис.
Там, где струи воды так шумны, так дерзки,
Родилась из их брызг дева бурной реки,
Дочь божественной силы, волшебной руки,
Что в тиши совершенства творила мазки.
Мне увидеть её красоту довелось:
Чудо-платье из волн и разливы волос,
И журчанье воды из её губ лилось,
И сияли глаза, не вмещавшие слез.
И игралось в волнах дикой речки дитя,
Провожала весну, с теплым ветром шутя,
И не знала о боли, о жгучих смертях,
И не билась ни разу у горя в когтях.
И во льду застывала холодной зимой,
А когда с мартом птицы летели домой,
Вырывалась из льда и плыла в летний зной,
Любовалась природы чудесной страной.
По ночам танцевала она на волнах
И являлась кому-то в сияющих снах,
Прогоняла от душ беспокойство и страх
И улыбкой своей, и журчаньем в устах.
И неслась по ручьям, в водопадах плыла,
Ей милы были свет и туманная мгла,
Не страшилась морозов, цвела от тепла
И любила весь мир так, как только могла.
Поэту хлопали. Стихотворение Хору снова понравилось, а Эвальд озабоченно порылся в своих нотах и с торжествующим видом выцепил из них нужные. Под обсуждение созданных шедевров Хор честно репетировал аккомпанемент, потом они успешно исполнили эту песню, а счастливый Алексис тихонько подпевал. После творческого эксперимента они просто говорили обо всем подряд, и, несмотря на серьезность произошедшего разговора с Эвальдом, Хор снова окунулся в веселую атмосферу.
У Хемин уже не могло возникнуть проблем с отцом. Проблемы могли возникнуть только у Байониса Эссентессера с Мальсом Эссентессером. Он тихонько вздохнул, осознавая, что все же его имя не сочетается нормально ни с одной фамилией, исключая ту, что использовалась вместо имени. Мальс Хор. Больше и не надо. Почетней и не надо – только б оставаться самим собой. Он давно выбился из системы и не желал подниматься на самые верха за счет её элементов. Хорошо что, в отличие от прочих учеников-Эссентессеров, новый преемник Маршала выбирался по таланту, а не по гороскопу, а выбиравшийся по гороскопу год назад умер от застарелой болезни.
В дверь решительно постучали.
– А ты обещал, Эви, что нас больше не потревожат, – капризно протянула Илана, глядя вслед брату, стремительно идущему к дверям.
Он замер на середине комнаты, потому что новый гость вошел сам. Вернее, гостья. Вернее, Адилунд Раль собственной персоной. Вернее, она, но и не она, поскольку Адилунд Раль не имела достаточной магической силы для того, чтобы войти в дом, открыв при помощи энергии запертый замок.
На лице Эвальда было написано изумление, граничащее с ужасом. Илана с недоумением моргала, Алексис вообще ничего не понимал, Хемена вдруг застыла каменным изваянием, а Хор… Хор просто улыбнулся, встал и сделал несколько шагов вперед, протягивая руки напарнице, которая неизвестный образом вернула магический дар.
– Поздравляю, Раль, – громко сказал он. – Правда, подозреваю, что с этого дня правила Объединенного Мира предписывают тебе иметь иную фамилию.
Она тоже шагнула ближе к нему, и лицо осветилось радостной улыбкой.
– Я – Мистераль, Хор, но для тебя навсегда останусь Раль.
– Слышите? – он повернулся к изумленным присутствующим. Губы Эвальда чуть шевельнулись, и в их движении угадывался неслышный шепот: «Не может быть. Этого не может быть». – Перед вами Мистераль, – торжественно произнес Хор, наслаждаясь этим моментом. – Ваша сестра.
– Не старайся, – легонько усмехнулась Раль. – Мои родственники слишком привыкли к тому, что я гордо ухожу от них, пресекая любые попытки начать разговор, потому что глава фамилии решил навсегда вычеркнуть меня из жизни семьи. Илана, Хемин и Эви не виноваты в том, что стали от меня далеки, но для того, чтобы сблизиться, нам нужно время. Прошу прощения, господа, но я пойду. Хор, ты со мной?
Он с улыбкой покачал головой:
– Мне нужно успокоить их и успокоиться самому. Поговорим завтра утром об этом, в подобных делах лучше не спешить. Возвращайся к себе… Раль.
Она кивнула.
– Извиняюсь за вторжение. До свидания.
Адилунд Мистераль скользнула к входной двери, вышла и закрыла её за собой на замок, используя техномагию.
– Что ж, этот вечер становится все интереснее и интереснее, – сказал Хор для того, чтобы что-то сказать.
Эвальд потихоньку оттаял от своего застывшего изумления и попытался безмятежно пожать плечами.
– Чудеса в этом мире все же случаются.
– Так это отец велел ей отталкивать нас при каждой встрече? – зазвучал возмущенный голосок Иланы. – А я-то, глупая, думала, что Адилунд действительно на всех разозлилась и не хочет нас видеть.
Эвальд бросил на неё короткий предупреждающий взгляд, намекая, что не следует распространяться о делах семьи в присутствии посторонних людей. Впрочем, Алексис увидел много, а Хор перестал быть посторонним в этой компании.
– Я ничего не поняла, – повела плечом – привычный жест – Хемена. – Надо будет завтра как следует разобраться со всем этим. Может, на Адилунд повлияло то наше приключение?
– Вы о часозвоне? – беспечно поинтересовался Эвальд. Кажется, если что-то и удавалось скрыть от Рондера Мистераля, то от его наследника это не ускользало. – Сомневаюсь. Обычно такие вещи влияют только в плохом смысле, а возвращение дара после опустошения обычно имеет закономерности.
– И какие же? – усмехнулся Хор. – Признаться, мне с этим столкнуться не довелось, меня сразу зашвырнули в Центр Одаренных, не задумываясь, можно ли вернуть мою магию, хотя она дала бы мне возможность хотя бы пойти в Зорренды.
Брови Эвальда плавно поползли вверх.
– Так вы тоже очутились в Центре из-за потери магии, а не из-за отсутствия таланта?
Хор сделал выразительную паузу и милым тоном поинтересовался:
– А разве в Центр можно попасть, имея талант, но не имея магии? Мне кажется, что мы говорим о разных вещах и друг друга не понимаем, но только что вы сделали один интереснейший намек. Итак, я повторяю вопрос. Не подлежит сомнению то, что отсутствие энергетического дара не дает человеку получить фамилию Зорренд, поскольку та связана именно с магией, однако что насчет других фамилий? Я в детстве рассматривался как кандидат в Зорренды из-за высокого уровня резерва, но впоследствии этот уровень фактически исчез, я не оправдал надежд семьи в других занятиях и попал в Центр. Но меня интересует ответ на вопрос, Эвальд.
– Спросите у Арктера Хорана, – пожал плечами тот, опять выглядя спокойно и дружелюбно. – Вы знаете, я не люблю настаивать и в ответ жду от людей вежливости, а она выражается в отсутствии назойливости. Я знаю ответ на вопрос, но не имею права вам говорить. Извините.
– Я у моего отца спрошу, – Хор скрестил руки на груди. – Только вот он ответит так же.
– Значит, вы не имеете права этого знать, – легкомысленно произнес Эвальд, словно удивляясь, как собеседник не может этого понять.
– Раль, я так понимаю, знает, – очень вежливо сказал Хор. – И уж она-то мне точно ответит.
– О чем вы вообще? – подала голос Хемена. – Эвальд? Оказывается, у тебя есть секреты семьи, которые ты никому не выдаешь? Удивительно, – она изогнула губы в насмешливой улыбке. – Может быть, ты ещё кое-что не имеешь права нам говорить? И не смотри на меня так, меня не интересует присутствие посторонних. Пусть Алексис слышит все, тем более, что, кажется, ты ему доверяешь, хоть и пытаешься мне намекнуть, что он посторонний. Эвальд, давай прямо сейчас обозначим рамки: я – Ричардель, ты – Мистераль, я – просто неплохая ученица, ты – наследник, я – одно, ты – совершенно другое. Все, Эви и Хемин умчались, мы выросли, и теперь уже не может быть полного доверия друг ко другу. Не так ли? Не так ли? – гораздо громче повторила она, совсем разойдясь.
Эвальд улыбнулся неожиданно доброй и обезоруживающей улыбкой.
– Нет, Хемин. Не так.
– А как? – с вызовом спросила она.
– Тебе я могу объяснить, пожалуйста, – он выглядел как человек с самым лучшим на свете настроением. – Ответить на все вопросы. Объяснить, если что непонятно. Ты остаешься моей сестрой, несмотря ни на что.
– Тогда почему ты не можешь оказать ту же любезность и человеку, спасшему твою сестру? – напирала Хемена. Илана и Алексис молча хлопали глазами, понимая, что встревать в спор сейчас не стоит. – Хор достоин доверия, уж всяко большего, чем твой поэт, – она свирепо глянула в сторону Алексиса.
– Я не спорю, что он достоин доверия, и он хороший человек, потому что помогал тебе, – даже сейчас строгостью и серьезностью в выражении Эвальда особо не пахло. – Если б я сейчас спокойно все рассказал бы, это был бы дружеский жест, однако я не могу оказать его тому, кто не просит, а требует, причем с полной уверенностью в том, что ему не откажут, – он безоблачно, действительно искренне улыбнулся и пожал плечами. – Наш уважаемый гость добывает информацию с боем, а я не привык, чтобы меня штурмовали. Я не против договориться миром, что-то подарить, от чего-то отказаться, ведь у меня нет таких уже великих секретов, однако мой отказ в этом вопросе связан исключительно с поведением нашего гостя, – Эвальд говорил так, словно Хор не стоял сейчас рядом.
– Вот, значит, как? – приподнял бровь вышеназванный гость, не желая менять тактику. – Я не против мирных договоров, однако у нас с вами было слишком поверхностное знакомство, чтобы я проникся к вам безграничным доверием…
– Ой, да не надо этого, – махнул рукой Эвальд с прежним веселым видом. – Я не прошу от вас такого уж безграничного доверия. Всего лишь приятного общения и отсутствия подобных атак. Не спорю, это выглядит красиво: вы уловили неточность в словах собеседника, начинаете надавливать, чтобы моментально получить ответ, и с чувством собственного превосходства разглагольствуете. Красиво. Но это годится для людей, считающих друг друга соперниками. А я вам не соперник. Если выражаться проще, то я повел себя по отношению к вам точно так же, как вы – по отношению ко мне, и это кажется мне правильным.
Хор даже не сразу смог ответить на этот любопытнейший монолог, сдобренный необычайно приветливым и чуть ли не счастливым выражением лица Эвальда.
– Я прошу прощения, – наконец сухо произнес «уважаемый гость». – Я говорил с вами как с наследником Мистералей, а не как с моим хорошим знакомым, – он произнес это ровно и глянул на Эвальда: неужели тот действительно верил, что слова про «хорошего знакомого» – правда?
– А я прошу прощения за то, что повел себя как наследник Мистералей, а не как нормальный человек, – радостно отозвался Эвальд. – На этом считаю конфликт исчерпанным. Илана, Алексис, прошу прощения за эту сцену. Хемин, ты тоже извини. Хор, я вам объясню эту тему, но не прямо сейчас, потому что не хочу слишком серьезного разговора. Да и Хемин она не очень понравится: это будут поводы для переживаний.
Хемена распахнула глаза, и в них мелькнуло понимание.
– Прости, Эви, – тихо сказала она.
– Да ничего, – он с теплотой глянул на названую сестру. – Хор, если вам не терпится, мы можем выйти во вторую комнату и все это обсудить. – Эвальд веселым взглядом обвел остальных. – Надеюсь, вы не станете протестовать?
Не дожидаясь ответа, он направился к двери в соседнюю комнату, и Хор двинулся следом. Происходящее на вечере очень сильно спуталось и стало малопонятным, однако даже из туманных ситуаций следовало извлекать максимальную выгоду, чем он сейчас и занимался.
– Понимаете ли, – непринужденно начал Эвальд, едва Хор прикрыл дверь, – распределение по фамилиям основывается на магическом даре, – он держался так, словно и не происходило никакого недопонимания между ними. – Это все из-за Регента и необходимости в слаженности всей магии. Ну вы же знаете, – Эвальд наморщил лоб, – законы о термоэргическом равновесии, ограничение на применение магии, необходимость объединить всю эту энергию в толковую систему и так далее и тому подобное. Для того, чтобы с этим не получилось какого-нибудь серьезного провала, Регент через систему обучения наблюдает пути всех обладателей дара, и обычно их вытягивают на должности повыше. Да и фамилии дают, ориентируясь на магию: её оттенки различаются в каждом из семи семейств.
Значит, это исходило от Регента, от одного из четверых Эссентессеров, от самой государственной системы Объединенного Мира. Что ж… Что-то подобное Хор и предполагал.
– Все маги должны быть на виду, – продолжал Эвальд. – Поэтому им составляется красивый гороскоп, да и с обучением стараются получше. Адилунд взяли в семью только из-за дара, а когда тот исчез… Думаю, вы поняли. Хемена сейчас очень нервничает из-за того, что у нее начали опустошаться резервы, ведь это может означать полное падение.
– Вот, значит, как, – задумчиво произнес Хор. – Но вы говорили о закономерностях опустошения и восстановления резервов. Что именно вы имели в виду?
– У Адилунд случился выброс, очень обидный, и восстановление могло произойти только одним способом: возвращением утраченной энергии, – Эвальд вздохнул, вспоминая, видимо, внезапное появление Раль. – И это такое невероятное совпадение… что слишком невероятное. Вот скажите, каков шанс того, что механическое животное без капли разума в голове улетит от своей создательницы и встретится с нею три года спустя в другом регионе?
– Вероятность очень низка, – не мог не согласиться Хор. – Понимаю, отчего вы были столь поражены.
Эвальд вздохнул и слегка озадаченно почесал затылок.
– Я до сих пор в это поверить не могу, но должен принять. Слишком уж все случайно, неожиданно, чудесно, замечательно. Я не люблю такие поразительные совпадения – вдруг это на самом деле кем-то распланированная вещь? Но я скорее сломаю себе голову, чем пойму, кем и зачем спланированная. Я люблю математику, но просчитывать людей, признаться, не очень-то умею.
– Я не имею сведений, чтобы судить об этом, – серьезно произнес Хор, понимая, что над этим действительно стоит подумать. – Мне необходимо расспросить Раль, чтобы понять хотя бы, где она встретила свой вернувшийся дар.
– И не получила ли указаний на него от кого-то, – подхватил Эвальд и с надеждой посмотрел на него. – Мне она не доверяет. Попробуйте все выяснить, и я буду очень вам благодарен. Адилунд – часть моей семьи.
– Я сделаю все, что смогу, – ответил Хор, по-прежнему держась отстраненно и осознавая, что слишком плохо знает этого человека, чтобы судить, есть ли его откровенность откровенность.
– Благодарю вас, – улыбнулся Эвальд. – За это я вам расскажу все, что вы хотели знать о возвращении даров… и не только. Прежде чем говорить о возвращении, следует упомянуть об исчезновении, которое возникает до жути банально, – он заговорил более серьезно, как лектор. – Человеческий организм – это аккумулятор энергии, но у каждого аккумулятора есть срок годности, потому и наше тело тоже изнашивается. У кого-то это происходит в семьдесят, у кого-то, увы, в двадцать или даже семнадцать. Правда, потом организм может излечиться и снова воспринимать магию на должном уровне. Вот эти процессы отследить бывает очень сложно даже сильным лекарям, не говоря уже о попытке их предсказать или ими управлять. Однако есть одна примета, по которой можно угадать, что дар возвращается: начинается везение. Везение на грани нереального. Неизменное. А потом проявляется и магия. Это не вписывается в науку, но это есть.
– Вот, выходит, как, – медленно произнес Хор. – Вы знаете, что Раль в последний год совершенно забыла о такой вещи, как осторожность?
– Нет, – слегка озадаченно протянул Эвальд. – Со мной она ничем не делилась, увы: обычно глава семьи обрубает все контакты с кем-либо из неопределенных, я ничего не мог с этим поделать. Выходит, Адилунд чувствовала, что у неё восстанавливается дар… Но я до сих пор не могу поверить в такое совпадение. Дракон умчался в чистое небо – а в результате прилетел к хозяйке. Просто удивительно, – все никак не мог оставить эту тему он.
Теперь все стало ясно. Зря Хор пытался перевоспитывать свою напарницу, когда она чрезмерно рисковала: ведь именно так проверялось, вернется дар или нет. А он вернулся. И Раль снова стала Мистераль. Правда, будущий Мальс Эссентессер не вполне осознавал, во что же в итоге это выльется.
– Я постараюсь разобраться, – ещё раз сказал Хор.
– Так какие ещё вопросы у вас остались? – Эвальд снова был сама доброжелательность.
Вообще-то он уже ответил на все, на что обещал, однако, раз ситуация складывалась столь прекрасно, то почему бы и не обнаглеть?
– Почему среди Мистералей так редко встречаются неопределенные? – спросил Хор так, словно с самого начала имел право получить ответ на этот вопрос.
Эвальд сощурился:
– Услышь Рэр, что я выкладываю вам эти вещи, он бы успел десять раз проклясть любимые гороскопы, однако я как наследник семьи Мистераль могу распоряжаться полученными знаниями так, как хочется мне. Это фокусы наследственности. Изнашиваемость в магическом плане – признак организма, а он зависит от родителей. В нашей семье очень тщательно подбирают жен и мужей. Наследников, впрочем, тоже.
– А то, что у вас почти не рождаются мальчики, тоже из-за наследственности? – беззаботным тоном поинтересовался Хор, отчасти копируя манеру разговора собеседника.
– Именно, – невесть чему обрадовался Эвальд. Возможно, догадливости Мальса. Хотя тема была не очень-то радостная. – Для полных объяснений вам лучше б обратиться к ученым, однако если коротко, то мальчики просто не выживают. Каждую невесту, готовящуюся вступить в семью Мистераль, предупреждают, что как минимум один выкидыш у неё случится.
– И так – у всех? – приподнял бровь Хор. – Сколько же таким образом детей погибло… И это не лечится?
– Увы, – развел руками наследник Мистералей. – Это смешано ещё и с магией. Все наследники подбираются по способностям и магии из других семей, но наиболее подходящее для нас сочетание всех признаков и дара дает в итоге смерть детей мужского пола.
Хор сделал паузу, пытаясь осмыслить этот научный феномен.
– Подождите, – мягко произнес он. – Но почему вы-то не умерли в утробе матери? Вашего сына убьют те признаки, которые идут от вас – которые должны были не дать вам родиться.
Эвальд стал серьезнее:
– Оказавшись в Центре Одаренных, вы потеряли многие частности жизни наследников. Одно дело – зачатки дара, другое – дар развившийся. В зависимости от того, как расширяется и применяется магия, меняются признаки организма. Жизнь и действия, составляющие самого человека с фамилией Мистераль, делают невозможным рождение у него ребенка мужского пола. Те, кто к этому не готовы, просто оказываются в других семьях.
– Все равно слишком мудрено, – заметил Хор. – И не очень-то правдоподобно.
– Вы не представляете, как долго это пытался понять я, – понимающе вздохнул Эвальд. – Ведь это касалось непосредственно меня. Рэр даже принес пару научных трактатов и всеми сложными терминами обосновывал свои слова. Я, пожалуй, принесу вам пару книг в следующий раз, и мы об этом поговорим: за один вечер я подробно не расскажу, тем более что база доказательств уже наполовину из головы вылетела.
– Когда ещё он будет, следующий раз, – задумчиво произнес Хор. – Я отправляюсь в Эссентессеры.
– Я забыл, – честно признался Эвальд, улыбнувшись. – Буквально в один день столько изменений… Мне теперь придется половину Квемеры обегать, чтобы убедить каждую встречную шавку в том, что Адилунд снова Мистераль.
– Ну… каждой встречной шавке об этом, может, знать и необязательно, – хмыкнул Хор.
– Шавки сами все узнают, – заверил его Эвальд с заговорщицким видом. – Пока я буду по десять раз объяснять умным людям прелесть ситуации с моей сестрой, это запомнят и воробьи, и падающие листья, и утренний дождь, не говоря уже о пробегающих мимо собаках. Так что, вернемся ко всем? А то они скоро начнут беспокоиться, что мы друг друга съели.
Хор вспомнил начало разговора и в который раз убедился, что этот человек совершенно непостижим.
– Идем, – только и сказал он.
В соседней комнате действительно сохранялась напряженная атмосфера, Алексис и Халана шепотом переговаривались между собой, а Хемена сверлила взглядом дверь, чтобы начать ещё усиленнее сверлить вышедших Хора и Эвальда.
– Я прошу прощения за все эти сцены, – произнес последний с виноватым выражением лица. – Но мы помирились и выяснили все вопросы, которые хотели выяснить. Ведь так же? – он посмотрел на Мальса с просьбой в глазах, словно ища поддержки.
– Безусловно, – кивнул Хор. – Я, в свою очередь, также прошу прощения.
– Ой, да хватит вам, – с облегчением выдохнула Хемена. – И так уже по пять раз оба извинились.
– Тогда – официально. Сейчас – нормально, – провел границу Эвальд и смущенно улыбнулся. – Может, я вам ещё что-нибудь спою?
– А не слишком ли поздно? – встрепенулась Илана.
Алексис первым бросил взгляд на висевшие над роялем часы с длинным маятником и ойкнул.
– Почти одиннадцать! А я-то думал посидеть до десяти… – он с разочарованным выражением лица мял указательный палец левой руки пальцами правой. – Придется теперь брести по темным улицам – хорошо хоть, что дорогу я помню.
– А оставайтесь вы тут, – радушно предложил Эвальд.
– Н-нет, не пойдет, – вздохнул Алексис. – Я никого не предупредил, выйдет плохо, если начнут меня искать и беспокоиться. Ничего, меня же никто не убьет в этих переулках, – он хихикнул, покосившись на хозяина квартиры. – Завтра – в это же время, да?
– Разумеется, – кивнул Эвальд. – Илана, ты остаешься, это не обсуждается. Хемин?
– Не хочу нарушать дисциплину, – пожала плечами леди будущий полководец. – Со мной и так в последнее время много хлопот, лучше не исчезать из общежития на ночь. Я возвращаюсь. Алексис, мы можем пойти вместе, если вам в ту же сторону.
– Мы идем вместе в любом случае, – галантно заявил этот кавалер. Скорее дама защитила бы его, чем он её.
– А вы, Хор? – с легкой улыбкой повернулся к нему Эвальд. – Оставайтесь, на троих как раз места хватит – смысл вам возвращаться по темени к себе? Вряд ли кто-то станет беспокоиться из-за вашего отсутствия, да даже если и станет – вы фактически не принадлежите Центру. Так ведь, Хемин? – он подмигнул названой сестре.
– Прошу прощения, – церемонно ответил Хор, – однако я иду к себе.
– Нет, – с непонятным упрямством вдруг сказал Эвальд. – Вы остаетесь.
– Мне нужно вернуться в свое общежитие, – Хор поочередно выделил каждое слово, дабы придать фразе весомости. Он совершенно не собирался подчиняться ветреным желаниям этого человека.
– Зачем? – простодушно поинтересовался тот.
– Чтобы поспать, – ответствовал гениальной логикой Хор.
Эвальд пару раз моргнул, а затем выдал ещё более гениальную логику:
– А зачем, если можно переночевать здесь?
– Я привык спать в одном месте, – вздохнул Хор, раздосадованный необходимостью объяснять столь простые вещи. – Да, здесь приятно, однако, как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.
– Общежитие Центра Одаренных для вас настоящий дом? – распахнул глаза Эвальд. Определенно, несмотря на невинный вид, соображал он не хуже любого интригана: сразу нашел, где подцепить.
– Домом можно называть разные места, – уклончиво отозвался Хор, пытаясь понять, как пробить это настойчивое желание очень уж доброжелательного человека. – Он бывает очагом, а бывает крепостью. У меня – крепость.
– И от кого? – взгляд темных глаз выражал милое любопытство.
– От того, кто может напасть, – снова включил гениальную логику Хор. – Мне кажется, что дискуссия затягивается. Вы разрешите мне уйти? Или запрете в подвале, специально для этой цели отобрав у прочих жителей подвал? – решил обратить все в шутку он.
