Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)
Вошедший был среднего роста, затянутый в классическую черно-синюю форму службы порядка. Шел он совсем тихо, несмотря на решительные движения. В пепельных волосах уже серебрилась седина. Прищуренные глаза за один миг прошлись по комнате, выхватывая детали, а затем глянули на Раль. Лицо Тровена оставалось абсолютно невозмутимым, и с первого взгляда могло показаться, что он равнодушен ко всему происходящему, однако по легонько мелькнувшей заинтересованности стало ясно, что это дело для него не то рядовое, какое выполняют спустя рукава со скучающим выражением на лице.
– Добрый день, – поздоровался он, и Раль запоздало вспомнила о вежливости. Её хватило лишь на негромкое:
– Здравствуйте.
– Майор Тровен, сыскной отдел службы порядка, – отрекомендовался вошедший.
– Адилунд Раль, ученица Центра Одаренных, – ровно и без эмоций представилась она.
– Вы хорошо знали погибшую? – невозмутимый взгляд в сторону мертвой Синди. Раль чуть вздрогнула от такого спокойствия и тихонько ему позавидовала.
– Нет, мы не общались между собой, – уже быстрее произнесла она, желая поскорее все это закончить, однако понимала, что расспросы предстоят долгие. Перед ней явно находился человек, любящий свое дело и занимающийся им со всей тщательностью.
– Но вы видели, что происходило? – продолжал Тровен.
Ей стоило бы почаще отвечать на заданные вопросы без недоговорок, но последний год постепенно отучил от честности и прямоты.
– Я знаю, как это происходило, – тихо сказала Раль. – Вы ведь знакомы с устройством дирижабля?
– Подождите-ка, – нахмурил брови майор. – Я не совсем понимаю, при чем здесь это. Несчастный случай произошел на практическом занятии, однако в этот день группа занималась по профилю Крылатого Края, а не Облачного.
– Я не описываю то, что случилось сегодня, – покачала головой Раль. Её голос звучал почти что на грани шепота: она предпочитала говорить о серьезных вещах именно так. – Я озвучиваю свою версию. И начинаю с дирижаблей. Вам известно, что такое батерс?
Тровен кивнул, спокойно принимая такой ход разговора. Конечно же, он знал, что такое батерс, главная энергетическая деталь дирижаблей, обеспечивавшая согласованность действия магии и техники.
– На учебных моделях дирижаблей, применяемых здесь, батерс немножко отличается от классического, – речь Раль была почти тишиной и, к счастью, живой. На Синди она старалась не смотреть. – Наши «воздушные корабли» так и не взлетят. Если в обычных батерс при полете используется на высокой мощности, то у нас он применяется где-то наполовину, лишь для демонстрации. Эта «работа вхолостую» не предусматривается изначально конструкцией, и если она длится долго, то в механизмах могут возникать неполадки. Так что каждый вечер батерс снимают с моделей, чтобы прочистить и приготовить к следующему учебному дню.
Раль на мгновение замолчала, переключаясь с монотонной лекции на воспоминания и ощущения.
– Вы не учились здесь, – задумчиво, еле слышно произнесла она. – Так что вы не знаете, чем живут ученики Центра и что среди них считается особенно почетным. При спуске батерса присутствуют лишь те, кому положено его снимать, остальным строго запрещено в это время находиться при учебных моделях. Рискованно. Потому и привлекательно. Вы не видели, каким восхищением окружают человека, который видел спуск батерса, ведь это показатель смелости и удачливости. Синди захотела этого восхищения, и она его получила. Получила вместе с той энергией, которую не сумела удержать внутри себя: она выплеснулась во время занятия на механизм, что и вызвало обрушение.
– Выглядит логично, – оценил версию Тровен. Хотел, наверное, сказать что-то ещё, но замолчал, увидев, что Раль чуть поморщилась: её сбили с намеченной линии, и несколько хороших мыслей рассыпались серой пылью, не желая уже возвращаться.
– Синди могла бы справиться с этой энергией, но ей помешали, – все же зазвучал шепот. – Ей передали блокиратор, сказав, что он все сгладит, а он только усугубил. Тот, кто передал, хотел этой смерти. – Раль внезапно замерла, сама удивленная тем, что только что сказала. Она хотела не выходить за рамки обязанностей, но с удивительной легкостью выскользнула из них на волне предчувствий и догадок.
Тровен нахмурился и шагнул к Синди, повернул её левую руку запястьем вверх и мрачно глянул на голубую металлическую полоску, закрепленную в коже маленькими иголочками.
– Кустарная вещь, но до чего же ловко сделана, – он провел пальцем по блокиратору. – Вы видели, кто и как передал эту вещь погибшей?
Раль покачала головой.
– Нет, – она не меняла шепота. – Я просто знаю, что передали. Сегодня утром. Синди не собиралась применять дополнительный блокиратор, но ей предложили неплохой вариант, и она согласилась.
Тровен напрягся.
– Кто предложил?
– Я не знаю, – беспомощно развела руками Раль. – Просто история, хорошо это или плохо, имеет свойство повторяться.
Она задумчиво глянула на своё левое запястье с еле заметными следами от таких же дополнительных блокираторов. Три года назад они уже перестали иметь смысл, но маленькие красные точки остались на всю жизнь неприятным напоминанием.
– Вы имеете в виду случившуюся когда-либо ранее историю с нарочно подложенным человеку кустарным блокиратором, что привело к смерти? – попытался понять Тровен.
Раль вскинула голову.
– Я имею в виду старую мрачную легенду о демоне, который давал людям самые обычные предметы, становящиеся орудиями убийства или самоубийства.
– Почему вы так уверены, что произошло именно это? – Тровен не подавал виду, но он наверняка путался в словах собеседницы. Или не путался, а путалась она.
– Я Мистераль, хоть и ношу сейчас фамилию Раль, – это звучало уже громче. Фамилия «Мистераль» никогда не гармонировала с тишиной, а должна была звучать, петь, жить так ярко, как только могла. – Шесть лет назад весь Грозовой Мир говорил о Проводнике, человеке, воплощавшем собой того демона. Убийце, не совершившим ни одного убийства самостоятельно. Потом он погиб. А память осталась и никогда не изгладится. Я знаю, что Синди смотрела на спуск батерса, я знаю, что она подстраховалась и не могла просто так оплошать с этой энергией, я увидела этот блокиратор и поняла, что Синди просто о нем ничего не успела узнать, потому и не сняла перед практикой. Дальше во мне говорят не факты, а то, что не зависит от фактов, но мне кажется, что вы придете к тому же выводу, что и я.
Майор Тровен медленно кивнул.
***
Его подпольная деятельность дала прекрасные результаты – такие, что впору было назвать себя везунчиком. Хор не ожидал доверия со стороны Ли Ханненсдон и ещё больше не ожидал, что его направят на расследование именно в том направлении, в каком он хотел работать. Тайны семьи Мистераль – ими, пожалуй, интересовались многие, тем более жители Грозового Мира, к которым относился в прошлом Мальс Хорана. Сейчас его местом жительства стала столица Объединенного Мира – как и у всех одаренных. Смешно, но это слово уже стало в их стране ругательством: ни то ни се, одаренный, и больше никакой пользы. Слово, взятое лишь для того, чтобы не звучало грубо, а на самом деле все они были бездарными. Почти. Мальс Хор не просто так мечтал об изменении всего, он мог подняться наверх, но оставался в самом низу, потому что иначе не мог выполнить важнейшего дела, к которому готовился десять лет.
Может, в семье Мистераль существовало и не так много секретов, может, Ли Ханнесдон не так уж рвалась их узнать. Вряд ли Раль интересовала её сильнее интриг в Центре. В первую очередь это задание служило проверкой кандидату в тайные помощники директрисы. Пару раз мелькали мысли, что семейство Раль прячет в шкафах скелетов не больше, чем все прочие фамилии, а странности имеют логичное и тривиальное объяснение, просто о нем не стало известно всему миру. Однако задача состояла в том, чтобы узнать как можно больше, чтобы показать, как много он умеет узнавать.
Хор шел по улице Квемеры, заполненного паром и шумом сердца Объединенного Мира. Сотню лет назад маленький город, во время войны она стала островом спокойствия, стремительно расцвела и сделалась в итоге столицей всего огромного государства – по сути, центром половины планеты, которая поделилась на две части: Объединенный Мир и Островной, или же просто Острова, занимавшие один из четырех материков. С Островами, так и не признавшими глобальное государство, долгое время велась война, но сорок лет назад стороны заключили мир и совершенно отдалились друг от друга.
За не слишком долгий срок, проведенный в звании столицы, Квемера немало выросла, втягивая в себя близлежащие города и деревни, дымя по окраинам заводами, шумя автомобилями, поездами и дирижаблями. Совсем молодая, она, в отличие от столицы Грозового Мира, не имела старого центра, более спокойного и величественного. Квемера была воплощением нынешнего волнительного, суетливо мчащегося вперед и вверх века, а кусочки старины давно спрятались среди сверкания и мелькания всего нового. Улицы почти что с самого начала строили и мостили для того, чтобы по ним ездили не только лошади и телеги: автомобили давно перестали быть редкостью для столицы, хоть и владели ими только обеспеченные люди. По центру ходили громоздкие пневматические трамваи, в южных районах, где преобладали холмы, использовались канатные.
Поскольку именно в столице располагался Центр, то Хор знал многие её уголки: за время своей одаренности сумел изучить, благо память всегда была хорошей. После всех хождений, прогулок, бегов и приключений какие-то места стали неприятными, какие-то – даже пугающими, но в целом он любил этот бурный город. Здесь находились главные учебные заведения для наследников наиболее известных фамилий, однако Мистерали, хоть и жили во всех Мирах, учились только в Грозовом.
Хору потребовалось двадцать минут, чтобы дойти от любимейшего Центра до скромного здания Академии Культуры, окруженного кирпичной оградой, в некоторых местах оплетенной диким виноградом. Поскольку даже чиновники из правительства признавали в деятелях культуры романтически настроенных личностей, здесь имелся сад, которому, впрочем, доставалось от всех технических аспектов планировки города.
Неподалеку от Академии пыхтели негустым дымом трубы завода дирижаблей, работавшего преимущественно на топливе с примесью магии и оттого не мешавшего жителям, но все северные растения покрывались в таких условиях желтоватым налетом, и удобрения мало помогали. От аварий того же завода, уже ставших привычным явлением, в землю уходили разные вещества с частицами магии, и нередко все это впитывали цветы и деревья. Поэтому сад был не идеальным местом для получения вдохновения, но других поблизости точно не удалось бы найти. Несмотря на все неудобства расположения, он стал маленьким прекрасным уголком столицы, но пускали сюда только учителей, учеников и тех, кто имел к ним серьезные дела.
Хор имел такое дело к одной из учениц, правда, предпочитал его скрывать, так что для разговора пришлось придумать другой повод. Здесь, в Академии, жила и училась сейчас Илана Кровиндаст, родная дочь Рондера Мистераля, сводная сестра Адилунд Раль. В своем плане встреч с представителями почтеннейшего семейства Мистераль Хор поставил на первое место именно Халану, поскольку поговорить с ней, не раскрывая своих намерений, было проще всего. Учеников Академии Культуры не учили притворяться и лгать – наоборот, наиболее явно демонстрировать чувства через искусство.
Хор не собирался заявлять всем сразу о том, что он изучает Мистералей и все, что с ними связано. Существовало прикрытие сегодняшнего похода: ему якобы требовалась встреча с представителем Мистералей в Квемере по поводу Раль, однако Хор не знал этого представителя и пытался выйти на контакт с ним через Илану.
Возле ворот Академии стояло двое драгун в парадной форме. Это была традиция – с тех времен, когда именно в этом маленьком здании размещалась резиденция короля. Размещалась, надо сказать, не более трех недель. Через некоторое время королевская власть перестала существовать, во главе страны стали четверо Эссентессеров, однако солдаты, охранявшие Академию Культуры, вместо обычной формы продолжали носить парадную драгунскую.
– Вы чей гость? – строго спросил один из них у Хора, в то время как второй, улыбаясь, беседовал с молоденькой девушкой.
– Не имею приглашения, но мне необходима встреча с Иланой Кровиндаст по поводу представительства Мистералей в Квемере, – неторопливо ответил Хор, замечая, как поскучнело лицо собеседника.
– Ваше имя?
– Мальс Хор, из неопределенных, – он предпочитал говорить «неопределенные», а не «одаренные».
– Проходите, – кивнул драгун и бросил взгляд в сторону высоких домов: где-то между ними пряталась старая часовая башня, которая звонила каждые пятнадцать минут. – У вас не больше часа, иначе – штраф.
Такие правила действовали фактически во всех центрах обучения наследников знатных семей, так что Хор не удивился строгости и, поблагодарив, прошел на территорию Академии.
Выложенная розовыми и белыми камнями дорожка вела вдоль изящных клумб к центральному входу. Цветов тут было много: на клумбах, в вазонах и подвесных горшках. Среди невысоких кустов и ровно подстриженной травы прогуливалось несколько людей, трое с этюдниками сидели на небольшом расстоянии друг от друга, а дальше от них бил фонтан, увенчанный склоненной женской фигурой. Был слышен негромкий щебет местных птиц.
На минуту задержавшись возле ворот, Хор зашагал дальше, к центральному входу, и тут сзади послышался быстрый топот и сопение. Его обогнал паренек лет пятнадцати с вьщимися волосами до плеч и озорными глазами.
– Вам же к Халане, да? Я провожу, – выпалил он.
– Вы здесь учитесь? – Хор соблюдал классическую вежливость. Он мог говорить «вы» и младенцу.
– Ухаживаю за садом, – сообщил паренек. – У нас тут больше девушек, чем мужчин, – это он произнес со снисходительностью, явно относя себя к настоящим мужчинам, – так что всю работу ученики выполнить не могут. Вот я и помогаю в свободное время.
– В свободное? – приподнял бровь Хор, продолжая идти медленным шагом. – Значит, учитесь? Или работаете?
– Учусь, – ответил проводник. – Но… это не важно, в общем, – он со смехом махнул рукой. – Не вашего размерчика эта «академия». Но в саду я работать люблю: сколько бы ни нервничал – успокаиваешься. Мое имя Чармэл. Чармэл Хусту, я младший брат госпожи Хусту, которая предподает пение.
Возле самого входа он потянул Хора по другой дорожке влево.
– Обойдем – и с черного, – подмигнул Чармэл. – Здесь не очень любят, когда ходят в учебное время с центрального. Да и через него дольше. Здание старое, ему почти столько же лет, сколько Квемере, и иногда в переходах можно запутаться. Хотя не так, как в «задире», конечно.
– В «задире»? – поинтресовался Хор.
Они шли возле самой нежно-голубого цвета стены, украшенной лепниной, и направлялись, видимо к неприметной темно-синей двери.
– Ну да, «задира», – Чармэл хихикнул. – Завод дирижаблей. Мы все его так зовем.
– Мы – это кто?
– Те, кто там работает или проходит обучение. Я вот учусь, чтобы потом устранять все аварии и спасать наш чудесный сад. Потому и пошел на завод. А как выдастся свободное время – сразу сюда, в «кулек», то есть в Академию Культуры, к сестре и яблоням. Яблони я очень люблю, – пояснил Чармэл.
Чуть не заглушая его, из открытого окна послышалось звучание хорового пения. Проводник заулыбался. Да, ведь его сестра как раз преподавала пение.
– Нам сюда, – указал Чармэл на ту самую темно-синюю дверь. – Да, кстати, не вздумайте называть при ком-то из наших Академию «кульком». Обидятся. Это привилегия тех, кто здесь учится или работает, а вы вроде как посторонний.
– Хорошо, не буду, – кивнул Хор.
Ему вдруг подумалось, что такие грубоватые, но добрые названия вроде «задиры» и «кулька» люди придумывают лишь тому, что действительно любят, и потом произносят их с гордостью, считая, что это не принижает, а наоборот, повышает авторитет учебного заведения. Центру Одаренных Хор мог бы придумать кличку, но она звучала бы просто оскорблением. Для него не нашлось своего «кулька», и бывший наследник семьи Хорана стал одиночкой.
За дверью оказалась лестница с совсем низкими ступенями, так что можно было без лишних усилий одним шагом преодолевать сразу две. Чармэл вообще прыгал на три. Они поднялись на второй этаж и через дверь из светлого дерева прошли в пустой и тихий коридор. Сделав буквально пять шагов, жизнерадостный проводник свернул направо, к невысокой двери с номером сто семнадцать.
За ней было совсем узкое помещение, явно подсобное: два ряда шкафов и узкий проход между ними, в данный момент загороженный открытой дверцей одного из шкафа.
– Обратно сами дойдете, – сообщил Чармэл и шмыгнул в коридор.
За дверцей усиленнее зашуршали и завозились, а затем она с неприятным скрипом закрылась, и Хор увидел того, к кому его привел Чармэл. Это однозначно была не Халана Кровиндаст. Молодой человек лет двадцать-двадцати пяти. Русые с рыжеватым отливом волосы, зачесанные вверх, юркие темные глаза и идеально ровная осанка. Он стряхнул с рук белую пыль, похожую на мел, и протянул Хору ладонь.
– Эвальд Мистераль. Наследник, а заодно и представитель семьи Мистераль в Квемере.
========== Глава 2. Недослышанное ==========
Хор просчитался, думая, что если наследник Мистералей находится в столице, то информация о нем обязательно где-нибудь проскользнет – в газетах или в разговорах различных представителей знатных семей, а их в Центре хватало. Он решил, что предложит Халане связаться с родными, якобы желая что-то сделать для Раль, и ожидал получить отказ. Полноправный представитель Мистералей, с дружелюбным видом протягивающий ладонь и готовый помочь, в эту комбинацию совсем не вписывался.
– Мальс Хор, – Хор ответил рукопожатием, не стремясь скрыть свое имя после того, как уже назвал его охране.
– Можно сказать, земляки, – лицо Эвальда просветлело. И вряд ли он насмехался.
– Увы, но я принадлежу Квемере, – ровным тоном произнес Хор, слегка напрягаясь из-за столь светлого настроения собеседника, который вообще-то должен был его заподозрить в неясных делах со своими назваными сестрами.
– Я – тоже, – по-прежнему приветливо сообщил молодой Мистераль, небрежным жестом поправляя на плече темно-красный жилет, из-за чего на дорогой ткани остался едва заметный белый след. Его одежда хоть и была сшита в ателье, но практически соответствовала форме Академии Культуры: классический комплект из брюк, совсем новой рубашки и жилета с одним-единственным карманом, только эмблемы учебного заведения не хватало. Видимо, таким образом Эвальд старался не выделяться среди учеников. – С этим представительством ничего не поделаешь, приходится сидеть здесь и практически ничего не делать. Да, кстати, чуть не забыл: вы ведь интересовались моей сестрой, да? Она вам нужна, а не представитель нашей семьи? И зачем же?
Хор задержался с ответом на три секунды, а Эвальд уже беззаботно махнул рукой:
– Не хотите – не рассказывайте, дело ваше. Правда, Илана сейчас на уроках, – его тон стал чуть ли не извиняющимся, – но через полчасика освободится, и тогда вы с ней поговорите. Прошу прощения, что влез в это, – да, наследник семьи Мистераль действительно извинялся, хотя по всем правилам приличия просить прощения и объяснять надлежало Хору, – но мне было интересно, кто же захотел встретиться с моей сестрой. Если хотите, можете эти полчаса походить по Академии: здесь хватает необычных вещей, я покажу.
– Благодарю за любезность, но – нет, – сдержанно отказался Хор. Собеседник стал для него настоящей сенсацией: прочие наследники знатных семей так себя не вели. – Увы, полчаса для меня слишком много. Придется зайти в другой раз.
– Погодите! – воскликнул Эвальд.
Он шагнул к столу, подхватил лист бумаги и перо, открыл чернильницу и набросал несколько строк. Все это наследник Мистералей проделал стремительно и вместе с тем изящно, без шума и лишних движений.
– Вот, возьмите адрес. На этой квартире собираемся мы все вместе, Илана обязательно придет. Вы умеете играть на рояле? – внезапно спросил Эвальд.
– Да, – кивнул Хор, принимая сложенный вдвое лист.
– Тогда обязательно приходите сегодня в половину седьмого. Будем вас ждать. Дорогу до выхода найдете?
***
Раль сидела за столом, положив на него левую руку и внимательно глядя на красные точки, следы от блокираторов, выделяющиеся на бледной коже полумеханического предплечья. Пару сотен лет назад протезами называлось что-то полностью искусственное, однако умельцы-маги Крылатого Мира научились сочетать живое и неживое. Детали механизмов теперь с легкостью встраивались в организм, добавляя то, чего ему не хватало. Во многих случаях полностью заменять конечность не было смысла: просто заместо плоти кое-где вставлялся металл, и этого хватало. Раль знала одного мужчину, которому удалили гангрену на локте, а кисть, вполне живая, прекрасно работала, только нервные импульсы к ней поставлялись через провода протеза, движимые магической энергией.
Где-то на середине предплечья Раль располагался четырехугольник фиолетовых пятнышек, «дар-родинок», как их называли. Точно такие же пятнышки красовались на кончиках каждого из пальцев правой руки. Контакт дар-родинок позволял управлять примитивнейшим блокиратором энергии, появлявшемся при рождении у каждого человека с начала веков. По этим пятнам и узнавали в новорожденных будущих магов.
Тысячу лет назад люди почти не использовали заложенные в них возможности. Вырабатывавшаяся внутри человеческого тела энергия по законам природы уходила в окружающую среду точно так же, как тепло шло к холоду. Те, кто имел дар-родинки, в конце концов все же догадались, что одним касанием можно закрыть движение магии и накопить её в себе, а вторичным касанием – высвободить. Начав с примитивных действий, люди постепенно научились выполнять множество сложных операций при помощи своей энергии. Однако природный блокиратор, управляемый дар-родинками, позволял накопить не так уж много. И вот наступил тот момент, когда человек впервые применил искусственно созданный блокиратор, названный ключом.
В разных странах развитие магической науки происходило по-разному, но наиважнейшую роль во всем играли именно блокираторы, позволявшие сохранить огромное количество энергии и затем направить её в верное русло. Раль в свое время перепробовала немало ключей, сделанных как в Крылатом, так и в Грозовом Мирах. Сейчас это уже не имело смысла, потому что магии не осталось, весь высокий потенциал, каким юная Адилунд хвасталась названым сестрам и братьям, истощился. Сейчас она могла выжать из себя совсем немного, коснувшись пальцами дар-родинок.
Не помог даже протез: наполовину металлическое предплечье, чьи механизмы призваны были восстановить выработку энергии в организме. Кисть и пять сантиметров запястья с дар-родинками и следами от ключей оставались живыми, поэтому рука работала точно так же, как и обычная, не доставляя Раль никаких неудобств в физическом плане. Но протез, металлическую часть руки от дар-родинок до локтя, приходилось проверять после взаимодействия с энергиями других Краев, и вообще он требовал заботы, а пользы не приносил. Однако она привыкла.
Давно растерявшая свой дар Синди не пользовалась дополнительными блокираторами, но при спуске батерса часть высвободившейся энергии впиталась в тело, и она, закрыв дар-родинковый ключ, принялась спешно искать методы сохранить доставшуюся магию, потому что та исходила от механизмов Облачного Мира и не могла долго задерживаться в теле человека, прибывшего из Крылатого.
Желая, видимо, применить для чего-то эту энергию, Синди с радостью ухватилась за тот предложенный блокиратор, чтобы не искать ценную вещь самостоятельно. Она могла не волноваться: хоть красивая голубая полоска из металла на предплечье и была прекрасно заметна, но «эрго»-украшения, точь-в-точь повторяющие ключи, носили многие. Пластинка, закрепленная на руке иголками или даже незаметной ниточкой: пока не снимешь, не отличишь безделушку от блокиратора.
Синди носила «эрго» не раз, так что подозрений не возникло ни у кого.
Никто ничего не заметил.
Никто ничего не понял.
А она умерла.
Два помощника майора Тровена унесли тело, и сам он ушел вместе с ними, пообещав, что ещё вызовет к себе ученицу Адилунд Раль для подробного разговора. А она осталась сидеть в пустом классе, вновь слушая тишину, теперь уже не кажущуюся такой мертвой, но все равно отдававшую неприятным ощущением случившейся беды.
Марджорис ничего не сказала Раль о дальнейших действиях. Марджорис вообще не зашла, и дело было в умершей. В Синди преподавательницу, отвечающую за Крылатых, раздражало буквально все: и походка, и насмешливый взгляд, и постоянно сыплющиеся с языка остроты, и неуемное желание срывать дисциплину. Её шутки смущали и заставляли теряться большую половину одногруппниц. Синди Хассен умела убедительно издеваться, а вот шуток над собой терпеть не могла и всегда мстила. Могла оскорбиться так, что уходила из Центра прямо во время урока. Потом возвращалась с милой улыбочкой, но прощения не просила никогда.
До попадания в Центр Синди носила фамилию Аусхассен, а её представители имели немалое влияние в Облачном Мире, кроме того, отец строптивой ученицы был близко знаком с директрисой Ли Хан, потому-то излишне самостоятельная «одаренная» и продержалась здесь… до самой смерти. Раль не знала, кому понадобилась эта смерть. Читалось в ней нечто жестокое, не вписывающееся в обычные мотивы преступлений. Вряд ли Синди имела серьезных врагов, которые пошли бы на столь странную комбинацию… В чем же тогда причина?
Раль уже мечтала пойти на профильное занятие, лишь бы не переваривать в одиночестве случившееся, однако к месту приковывал долг. Некоторые секреты не следовало знать преподавателям из Центра Одаренных, даже Ли Хан, будь она трижды замечательным, дружелюбным и надежным человеком. На первом же профильном занятии Марджорис добралась бы до исследования её механической руки, а это сильно бы навредило Рондеру Мистералю и его брату, который жил в Крылатом Мире и занимался разработками в области протезирования.
В дверь осторожно постучали.
– Войдите, – произнесла Раль гораздо громче, чем полчаса назад Тровену.
В комнату шагнул парень лет двадцати, совершенно не вписывающийся в строгую обстановку Центра. Выбритая голова, черная рубашка, черная жилетка, ярко-красные брюки и красный же рисунок в виде зигзага на левой щеке. Такого ученика выгнала бы за дверь даже добрая Ли Хан – мыться и приводить себя в приличный вид. Впрочем, на лице нежданного гостя не читалось никакой дерзости – наоборот, в взгляде промелькнуло смущение. В руках он держал шляпу-котелок и старательно её мял, пытаясь, видимо, унять волнение. В общем, поведение и одежда составляли полную противоположность.
– Здравствуйте, – негромко произнесла Раль.
– Добрый день, – быстро ответил он и буквально впился в неё взглядом, изучая каждую черточку. Затем выдохнул. – Что с Синди?
– Вы имеете в виду Синди Хассен? – бесцветно прозвучал абсолютно бессмысленный вопрос.
Парень кивнул.
– Представьтесь, пожалуйста, – попросила Раль. Просто так рассказывать о смерти незнакомому, стороннему человеку она не хотела.
– Трэйгл Швэс, – его голос зазвучал увереннее. – Я её муж.
Брови Раль чуть приподнялись вверх, и она не успела открыть рот, как сразу же последовало уточнение:
– Мы поженились три месяца назад. Оба совершеннолетние, разрешение от Центра и глав фамилий в наличии, – Трэйгл произнес это механическим тоном – видимо, уже не раз повторял, когда люди вот так вот удивлялись.
– Значит, вот как, – медленно произнесла Раль. Она не умела правильно успокаивать людей, поэтому просто сказала: – Она умерла. Несчастный случай.
Трэйгл отшатнулся от неё, словно увидел перед собой что-то ужасное, а затем бегом выскочил из комнаты. По коридору загрохотал звук его шагов. Надо же, у Синди уже был муж, не менее выбивающийся из строгого порядка, но, наверное, любящий эту упрямую и острую на язык девушку. Теперь она умерла. А он жив.
Раль уронила голову на руки. Ну почему все сложилось так, что она не могла пойти на профильную практику?
***
Торговлей и доходами Хор не интересовался. Бросаясь в авантюры, он всегда делал это ради какой-то важной цели, которая стоила риска, и обогащение в список подобных целей не входило никогда. Недостатка в деньгах испытывать не приходилось: Центр Одаренных выплачивал ученикам сумму, которой хватало на все необходимое. Некоторые, так и не отвыкнув от красивой жизни, неразумно тратили эти средства и потом жаловались на тяжелые условия. Хор же сразу отделил для себя прошлое от настоящего, задвинул на самую дальнюю полку излишнее чувство собственного достоинства, а вместе с ним – и память о положении возвышающегося над всеми наследника известной фамилии. После этого стало гораздо проще надевать неказистую дешевую одежду и самому зашивать в ней дырки, ходить по грязным улочкам рядом с людьми, занимающими низшую ступеньку социальной лестницы, просить, а не приказывать, быть готовым к отказу и осознавать, что в твоей жизни все зависит только от тебя.
Он готовился к этому ещё с десяти лет, когда понял, что не желает вписываться во всю систему воспитания и обучения детей из знатных семей. Конечно, тогда ещё сохранялась надежда, что удастся подобрать себе удобную жизненную стезю, не совпадающую с гороскопом. Три года назад все окончательно прояснилось, и Хор сделался Хором, а столица приютила бесталанного гостя из Грозового Мира.
Довольно быстро он сумел приспособиться к здешней жизни, изучил весь северо-восточный район Квемеры и завел несколько полезных знакомств. Учился средне, ни за чем не гнался, в отличие от большинства одногруппников, мечтающих таки покинуть ненавистное учебное заведение. Хор не стремился приткнуться к какой-нибудь семье, его больше устраивало провести лет эдак пять-десять в Центре, сколько бы нелюбви тот ни вызывал, а потом, сделав все запланированное, попробовать начать собственный путь.
Первый год потратился на наблюдение и освоение, а затем неожиданным подарком явилось обращение одного из крылаток-одаренных, занимавшегося не совсем законными делами. Поскольку Хор показал себя как человека, не особо ценящего закон и государственную систему, то именно его и пожелал видеть своим заместителем Парвель, входивший в группу контрабандистов, но получивший новую фамилию и вынужденный вернуться обратно в Крылатый Мир. Он служил последним звеном в цепочке торговли кольцами памяти: несколько человек прятали их среди груза одного из кораблей, совершающего регулярные плавания до Тридоне, квемерского порта, а затем уже один из матросов, мирно отдыхая в таверне до отплытия, передавал приходящему туда Парвелю коробочку с контрабандой.
