Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
Хор положил руки на клавиши и рассеянно глянул в ноты, зная, что музыка действительно примитивная: всего одна мелодическая строка на протяжении всей песни – и только в самом конце небольшие изменения. Эвальд развернулся к сестрам.
– Начали?
Хор кивнул и неторопливо заиграл начало, отгоняя из мыслей саму песню, не самую красивую.
– Ах, судьба-проказница, ах, судьба-шалунья, – вступил мягкий баритон Эвальда – и внезапно на последнем слоге сделал изящный ход вверх. Рояль в сочетании с этим прозвучал фальшиво, и Хор сбился; пальцы левой руки ускакали на совсем не те клавиши. Он с досадой поднял ладони, понимая, что уже не успеет за темпом певца: пел наследник Мистералей так же быстро, как и говорил. А ноты и впрямь оказались непростыми.
Эвальд улыбнулся – совершенно без сарказма. Хор пожал плечами.
– Вы говорили, что песни будут достойными. По началу этой я уже понял, что достойной в том смысле слова, к какому привык я, её назвать нельзя, – произнес опростоволосившийся музыкант с прежней невозмутимостью.
– Так вам не понравилась песня? – улыбка Эвальда стала слегка виноватой. – Я всегда откладываю наиболее эффектные вещи под конец выступления, а эта не столь дурна, как вам могло показаться. Вы ведь разобрались с гармонией, да?
Позади раздался жизнерадостный смешок, принадлежавший, очевидно, Илане.
– Разобрался, – кивнул Хор.
– И о чем же вы хотите услышать? – деловито поинтересовался Эвальд.
– Я хочу услышать достойную песню, – просто ответил Хор. – Да, кстати, а откуда у вас эти тексты?
Эвальд порылся в кармане и извлек сложенный листок бумаги, исписанный так плотно, что весь казался синим. Видимо, именно здесь и содержались все тексты, выученные им наизусть.
– Один из моих хороших друзей, бывавший, к слову сказать, на этих вечерах, работает в небольшом литературном журнале, куда приносят на публикацию стихи. Среди них попадаются совершенно любопытные экземпляры, – развернув свой листок, он принялся сосредоточенно всматриваться в массив мелких букв. Потом перевернул чудо-записку вверх ногами и довольно кивнул. – Тут, например, великолепно описан закат.
– Эви, вот про закат не надо, – вдруг серьезно сказала Илана.
– Прости, – Эвальд на две секунды обернулся к сестре и виновато ей улыбнулся. – Я забыл. У нас тут свои традиции, – пояснил он уже Хору. – Закат придется отложить, все легкие по содержанию вещи – тоже. Значит… – Эвальд на мгновение наморщил лоб. – Возьмем вот это. Мотив «Желанной» знаете?
– Плохо, – признался Хор. Мотив-то он знал, но понимал, что ноты и в этот раз окажутся непростыми.
– В таком случае гляньте, – Эвальд выудил из десятка листов с нотами нужный. – Тут уже не столь мудрено, но все равно некоторые моменты могут показаться непривычными. Я люблю красивые фортепианные аккомпанементы, потому и стараюсь добывать наиболее причудливые. Вы уж простите. Хемин, пока наш гость изучает мелодию будущей песни, не могла бы ты рассказать о последнем экзамене?
– Да, да, расскажи, – присоединилась к просьбе Илана, с неизменным задором щурясь.
– Вы имеете в виду тактический, когда нас вывезли в поле, дали в подчинение по отряду солдат и устроили войну всех со всеми? – усмехнулась Хемена, скрестив руки на груди. – О да, это было весело, но я не могу рассказывать государственные тайны при постороннем.
Посторонний тихонько хмыкнул и занялся нотами, делая вид, что полностью сосредоточен на них. Разумеется, с первого раза сыграть мудреную мелодию не вышло.
– Сколько будут ещё длиться твои экзамены? – полюбопытствовала Илана.
– Предлагаю закрыть и эту тему, – прямо, безо всяких намеков сказала Хемена. – Мне хватает напряженности со всеми экзаменами, а на наших вечерах не говорят о делах и беспокойных вещах. Лучше ты что-нибудь расскажи, Эви. Как там твои обязанности? Почему ты на целый месяц забросил наши вечера?
Эвальд развел руками:
– Обязанностей мало, но занятости хватает. И не только у меня.
– Ага, хватает, – хихикнув, вступила Илана. – Ты занимаешься тем, что присматриваешь за двумя Академиями, где учатся твои сестры, и только самостоятельность Адилунд не позволяет тебе влезать в дела Центра Одаренных.
– Да даже не в том дело, – тон Эвальда оставался таким же веселым. – Просто Центр Одаренных есть Центр Одаренных, у них свои законы. Не так ли, Хор?
Тот умудрился попасть в ноты одновременно с ответом:
– Именно, но законы могут меняться.
– И вы считаете себя тем человеком, который способен их поменять? – моментально произнес Эвальд.
Хор кивнул, ничего не сказав, и минорным аккордом завершил сыгранный аккомпанемент. А затем вежливо улыбнулся:
– Начали?
Эвальд серьезно кивнул. Пальцы Хора легонько двинулись по клавишам, рождая немного грустный мотив песни о любви, а в музыку вплетались строгие слова:
Да, я давно позабыл слово «честность»,
Впрочем, я честным и раньше не был.
Слава, богатство, почет и известность,
В каждой улыбке – свой скрытый посыл.
Я – это книга. Я – буквы и точки.
Ты прочтешь то лишь, что должен прочесть.
Жестами, взглядом пишу эти строчки:
Вызов, угрозу иль добрую весть.
Мертвенно сдержан; не подозревайте:
Чист, как поля моей книги чисты.
Черным по белому все: прочитайте,
Если вам пальцы не режут листы.
Точки и буквы – фантомы и маски,
Шорох страниц – новый текст каждый миг.
Ночью, во сне, голос мамы без ласки
Спросит сурово: «Чего ты достиг?»
Нет, я не сказка: роман. Или драма.
Суть всю раскрою, когда придет срок.
Я совершил очень многое, мама.
Но я молчу. Ты – читай между строк.
Песня стихла, и некоторое время они все ничего не говорили. Лицо Эвальда было задумчивым, привычных оживляющих атмосферу фраз он не произносил, потому-то и продолжалась тишина. Сестры не отрывали взгляда от неподвижного брата, Хемена хмурилась, прищуренный глаз Иланы совершенно не сочетался с проникнутым внезапной серьезностью выражением лица, а Хор понимал, что если кто и имеет право нарушить молчание, то только не он. Но пауза затягивалась.
– Кто сочинил эту вещь? – наконец негромко спросил гость.
Эвальд тряхнул головой, словно оттаяв, и нервно улыбнулся:
– Один мой знакомый.
– Тот, кто работает в газете, или тот, кто прислал туда свои стихи? – ровным тоном поинтересовалась Илана. Её смешки и веселая улыбка уже не сопровождали каждое слово, а в глазах не блестел интерес.
Эвальд неторопливо перевел взгляд на неё и пожал плечами:
– Нет. Он не горел желанием представить свои творения общественности, но я решил по-другому.
– Погоди-ка, – приподняла бровь Хемена. Хотя она сохраняла непроницаемое выражение лица, но пальцы правой руки нервно сжимались. – Ты хочешь сказать, что автор этих стихов не давал позволения их кому-либо читать, а ты взял и все это нам спел, наперекор его воле?
– Да ладно тебе. – махнул рукой Эвальд, досадливо поморщившись. – Мы с этим человеком давние друзья, и как-нибудь уж разберемся, это не великая трагедия. Да и не было с его стороны такого категоричного запрета.
Хемена повела плечами, и на некоторое время воцарилась неловкая тишина.
– А вам не кажется, – вдруг тихо произнес Хор, – что это все же неправильно? Это стихотворение сочинено не для того, чтобы штурмовать с ним журнал и потом гордиться публикацией. Оно… Очень личное.
Опять повисла тишина. Хор не до конца понимал себя: собирался оставаться незаметным и влез, хотя его никто не просил. Песня зацепила. Вроде и не такое уж произведение искусства, но сочетание слов, музыки и того, как Эвальд её пел, неожиданно дало прочувствовать это стихотворение, и Хор не сомневался, что те же чувства испытывал автор, когда писал. Глухая тоска, скрытая от окружающих твердой стеной невозмутимости и привычки показывать лишь то, что надо собеседнику.
– Вы даже не знаете, кто это написал, – пожал плечами Эвальд, выглядя почти беззаботно. – Поэтому я не вижу ничего страшного.
– Пожалуй, да, – протянула Хемена.
Илана начала говорить что-то о живописи. Вечер продолжался, только в нем уже не чувствовалось прежних покоя и искренности.
***
Раль занимала в общежитии Центра Одаренных небольшую комнатку с видом во двор, обычно пустой и унылый. Ученики его не любили, и довольно редко кто-нибудь бродил здесь, заучивая материал, или устраивал встречи. Только ветер гонял по грязным камням бумажный мусор и горстку желтых листьев. Смотреть в окно Раль не любила даже при самом мрачном настроении, поэтому почти всегда закрывала его шторой, тратя больше денег на лампу, поскольку оплачиваемый администрацией тускловатый свет люстры начинал работать лишь после заката.
Был уже вечер, занятия в Центре давно закончились, и все ученики разошлись по домам или комнатам в общежитии. Стало тихо и темно. Солнце клонилось к закату, и наступила та ровная, не гнетущая нисколько тишина, к которой Раль стремилась каждый день после суеты, шума и беспокойства учебного дня. Только сегодня эта тишина не избавляла от мыслей о Синди, Тровене, Трэйгле. И о загадочном безжалостном человеке, который передал Синди блокиратор. Казалось, все это ничем уже не вытравить из головы, казалось, трагическая история навеки поселилась внутри, заставляя вновь и вновь возвращаться к ней, заново обдумывать, заново прокручивать все события. Она выгнала даже привычные мысли о риске, о везении, которое служило знаком возвращения магии.
В комнате с зашторенными окнами царила полутьма, но это не мешало Раль: она могла с закрытыми глазами ходить здесь и отыскивать нужные вещи, поскольку почти всегда поддерживала четкий порядок. Сейчас предметы вокруг выступали неясными силуэтами, но она ясно представляла себе до мельчайших деталей узкую кровать, уютное кресло-качалку, простой стул рядом, маленький стол в углу, книжную полку над ним и комод, на котором располагалось несколько расписанных фарфоровых тарелок и фотография мамы в деревянной рамке. Скромный шкаф стоял возле самой двери, так что, когда её неаккуратно открывали, раздавался неизменный стук железной ручки об исцарапанную, покрытую старым лаком поверхность шкафа.
Раль зажгла лампу на столе, достала с полки книгу по магии Облачного мира, раскрыла наугад и попыталась увлечь себя чтением. Оторвал её внезапный стук в дверь. Девушки из общежития нередко заходили друг ко другу в гости, ведь по несколько человек в одной комнате не жили, а коротать осенние вечера без компании мало кто любил. Однако среди всех учениц Адилунд Раль слыла нелюдимой и скучной, оттого мало кто мог бы в позднее время зайти к ней без серьезной причины, да и действительно серьезных причин возникнуть не могло. Разве что… Синди. Это событие вычеркнуло сегодняшний день из списка привычных дней.
– Зайдите, – произнесла Раль приглушенно.
Скрипнула, открываясь, дверь.
– Простите, – произнес нервный мужской голос, и она увидела перед собой Трэйгла, выглядящего очень смущенным. – Я… Добрый вечер, – вспомнил о приличиях он.
– Вас не выгнали? – полувслух-полушепотом спросила удивленная Раль. – В женском крыле общежития в такое время…
– Как видите, не выгнали, – развел руками он, явно ощущая неловкость. – Это… Я… Простите, что так. Но я должен был встретиться с вами.
Раль зевнула, показывая, что совершенно не беспокоится на этот счет.
– Именно сегодня?
Трэйгл кивнул.
– Да. Завтра станет поздно.
Раль вздохнула, отложила в сторону книгу и выпрямилась, как подобало истинной леди.
– Я слушаю. Только предупреждаю вас, что о Синди я фактически ничего не знаю. У меня только догадки и предчувствия.
– Да-да, – закивал торопливо Трэйгл. – С-спасибо. Мне это и было нужно. Понимаете ли… Я уверен в том, что это не просто несчастный случай, и я пытаюсь выяснить все обстоятельства произошедшего.
– Это не ко мне, – повторила Раль.
– Да нет же, – он с досадой нахмурился. – Я не о том. Сведения я добываю сам. И мне удалось встретиться с Мэшметом Зоррендом, с предсказателем. Вы, наверное, знаете, что он принимает только тех, кого хочет, и меня он принял.
– Старейший из Зоррендов? – ещё больше удивилась она. – Значит, в вашем случае что-то очень серьезное.
В Объединенном Мире, где магия использовалась для непосредственного воздействия на предметы или живых существ, особым уважением пользовались редкие обладатели дара «видения ленты времени». Такие люди узнавали детали прошлого и будущего, но применение их силы имело немало ограничений. Бессмысленных или мелочных предсказаний никто никогда не делал.
– Что он вам сказал? – серьезно спросила Раль.
– Много намеков, – губы Трэйгла болезненно скривились. – Но из них я понял… что и впрямь с тем… происшествием, – он с усилием вытолкнул из себя это слово, – хватает всего мутного. Из конкретного я могу сказать лишь две вещи. Во-первых, предсказатель просил остерегаться «медного шлема». Во-вторых, он назвал имя того, рядом с которым будет и дальше происходить… подобное. Нет, это не виновник, но его почти всегда затронет.
– И кто же это? – проявила нетерпеливость Раль.
Трэйгл сделал глубокий вдох.
– Эвальд Мистераль.
***
Когда совсем уже стемнело и в уютной квартире стало скучно, Эвальд с неизменной улыбкой объявил об окончании вечера, поблагодарил всех присутствующих и предложил им заночевать сегодня здесь. Илана согласилась моментально, Хор вежливо отказался, а вслед за ним отказалась и Хемена. Не захотела она и того, чтоб её провожал брат, а лишь повела плечами и сказала, что пройдет пару кварталов вместе с гостем, а дальше уж проблем возникнуть не должно.
Они вышли из квартиры вдвоем. Хор галантно поддерживал старшую из сестер Мистераль за локоть. Стоило им выйти на улицу, как она повернулась к нему, очень внимательно глянула и сказала:
– Вам стоит приходить к нам почаще.
– Почему? – ровным тоном поинтересовался Хор.
– Потому что вы удивительным образом влияете на Эви, – заявила Хемена. – Сомневаюсь, что он решил бы исполнить эту песню, если бы за роялем сидел другой человек. Дело в вас и только в вас.
– И с помощью чего же я повлиял на вашего брата? – спросил он уже с легкой заинтересованностью. – Признаюсь, я не имел такой цели, а слова о достойных песнях у меня вырвались лишь потому, что я не хотел признавать своей самоуверенности касательно аккомпанемента.
Хемена махнула рукой.
– Да ясное дело, что вы шутили насчет достойности и что Эви принял игру, но как, как он её принял! Не отшутился, как обычно, а действительно решил спеть такую вещь. Вы знаете, Эвальд Мистераль, – она подчеркнуто назвала его полное имя, – довольно редко вспоминает о том, что жизнь на самом деле серьезна. Он… не идет по своему пути, он просто летит. Порхает, то и дело отвлекаясь на то, что видит по сторонам. Эви следовало бы остепениться – и чем скорее, тем лучше, потому что в нашей семье, как и во многих других знатных семьях, нужно быть очень сильным. А он – наследник. Вы на него положительно влияете, потому-то я и хочу, чтобы вы пришли на следующий вечер. Вы ведь придете?
Хор пожал плечами, делая безразличный вид.
– Не знаю, но постараюсь.
– Постарайтесь, – мягко произнесла она. – Я была бы вам благодарна за это, меня немало волнует судьба нашей фамилии, а ведь скоро все будет в руках Эвальда. Я… Я останусь Мистераль, даже если всю дальнейшую жизнь буду носить фамилию Ричардель.
– А Илана? – тем же тоном спросил Хор, стараясь держаться в потоке откровенного разговора.
– О, она настоящая Кровиндаст, но любит Эви. Халана хочет так же порхать, не заботясь особенно ничем, живя своими рисунками и получая от этого удовольствие. Эти двое спелись, хоть Эвальд и появился в нашей семье не так давно. Я пытаюсь быть гласом разума в их компании, но удается не всегда. Впрочем, они всегда чудят в рамках приличия.
– Не знаю, как вы относитесь к этой теме, – с осторожностью произнес Хор, – но Адилунд Раль, похоже, желает на всю жизнь остаться Раль.
Хемена смерила его оценивающим взглядом.
– Вы с нею вместе учитесь, ведь так? Адилунд – из Мистералей, хоть она и «крылатка», и большего я не могу вам сказать.
***
Илана Кровиндаст могла остаться на ночь в принадлежащей брату квартире, а вот Хемене Ричардель следовало соблюдать дисциплину при любых обстоятельствах, потому она чинно возвращалась в общежитие, хотя и могла оправдаться перед начальством присутствием у представителя семьи.
Ворота, которые окружали построенное углом здание общежития, уже были закрыты, однако в ответ на стук и предъявление пропуска молодой, но угрюмый сторож их открыл и пробурчал вслед поздно явившейся даме что-то совсем непонятное.
Даже в темноте Хемена с легкостью нашла дорогу к своей комнате, тихонько прошлась по коридору со скрипучим полом и, со второго раза справившись с заевшим замком, скользнула внутрь. Принялась нащупывать на столе лампу и зацепила что-то непонятное, что со стуком упало на пол. Хемена торопливо зажгла свет и поглядела на эту вещь с удивлением, поскольку, уходя, оставляла все в полном порядке.
На полу обнаружилась деревянная плоская коробка толщиной и размерами с дамский роман, какие с избытком встречались в книжных магазинах Квемеры. К крышке была прикреплена записка. Печатными буквами: «Хемене Ричардель». Данных о себе отправитель не оставил.
Она подняла коробку, щелкнула маленькой задвижкой на боку и распахнула крышку: внутри лежали сложенный лист бумаги и небольшой продолговатый предмет, завернутый в плотную материю. Сначала Хемена взяла послание от загадочного отправителя. «Добрый вечер, госпожа Ричардель». Выходит, он знал, что коробка попадет сюда именно вечером, то есть принес её сам, а не передал через кого-то.
«Моего имени вы не знаете, хотя я надеюсь, что в будущем вы не раз услышите обо мне. Пока же можете именовать меня просто Кей. Я столь заинтересован в вас, потому что вы – сестра Адилунд Раль, а ещё потому, что вы Мистераль и оной останетесь до конца своих дней. Я присылаю вам одну удивительную вещь, которой надлежит воспользоваться лишь в крайнем случае. Она именуется люминескарий, поскольку после активации начинает светиться. Но главный её смысл не в свете, а кое в чем другом. В чем именно – сейчас я вам, увы, сказать не могу, но обещаю, что потом раскрою этот секрет. Сейчас я слишком плохо знаю вас, чтобы говорить прямо, но эта вещь способна принести пользу в решении одной важной для вас проблемы, на которую я уже успел намекнуть в предыдущих строках. Храните люминескарий у себя и никому о нем не рассказывайте, иначе первое мое письмо станет последним, а проблему вам придется решать самостоятельно. Искренне ваш,
Кей».
Хемена несколько раз перечитала необычное письмо, затем отложила его в сторону и серьезно задумалась. Да, загадочный Кей был прав, в разрешении той проблемы она нуждалась особенно, но откуда же он узнал? И как собрался решить то, над чем перестали ломать голову после всех попыток Мистерали? Хемена взяла в руки завернутый предмет, тот самый люминескарий, а затем положила обратно. Спрятать – до следующего письма от Кея. Она ощущала, что эта вещь хранит в себе необычную магию, и оттого не решалась трогать её, пока не разобралась во всем.
Хемена оглядела комнату, пытаясь сообразить, где лучше всего скрыть странный подарок. Тайников здесь никогда не было, как не было и смысла их делать. Она переводила взгляд то на узкую кровать, застеленную темно-зеленым с коричневыми узорами покрывалом, то на приютившийся в углу стол, то на широкий подоконник, заставленный стопками книг, то на небольшой шкаф, где уже не осталось свободного места: будущим военным позволялся хороший гардероб, но пространства для него предоставлялось мало. В конце концов Хемена решилась на простой и одновременно оригинальный ход: уложила коробку в середину одной из дальних стопок, где загадочный подарок нельзя было увидеть: его с трудом заметил бы знающий человек, не говоря о попавшем сюда впервые. Хемена осознавала: в этом деле необходима строгая тайна, иначе ничего не удастся.
Она прекрасно поняла намеки Кея; поняла и то, что если он давал такие намеки, то он знал многое о Мистералях. И хотя цена помощи оставалась неясной, как и все остальное, но Хемена не видела другого выхода, слишком уж сильно давила та проблема, о которой стало известно автору таинственного письма.
Она потушила лампу и тихо вздохнула. Опять ложь. Впрочем, она же Мистераль, чего тут удивительного?
========== Глава 3. Недоделанное ==========
Хор так и не разобрался с итогами вчерашнего вечера у Мистералей. Задачу внедряться в общество тех людей, которые влияли на Раль, он выполнил, хоть и узнал совсем мало, а также получил странное одобрение от Хемены Ричардель. Но вот Эвальд… Эвальд Мистераль оставался фигурой непонятной. Казалось, он все в жизни воспринимал с легкостью и потому без тени разочарования отнесся к сказанным в тот вечер Хором словам.
Вместе с тем смущала внезапная серьезность Эвальда при исполнении песни. “Я – это книга, я – точки и буквы”. Не потому ли он замер, что понимал: это все про него? Не выступала ли эта легкомысленность всего лишь маской? Впрочем… в этом случае наследнику Мистералей стоило бы научиться столь искусному умению притворяться ещё лет в двенадцать, поскольку названая сестра откровенно считала его беспечным. Нет, поведение Эвальда не могло быть целиком игрой, но элементы игры Хор допускал, памятуя о слишком случайной их первой встрече.
Встав на следующее утро с постели, он с удовлетворением подумал о том, что может не идти на часть уроков и не забивать голову знаниями, которые вряд ли пригодятся. Нет, Хор не относился ко всему образованию скептически, но в Центре следовало бы вычеркнуть из расписания пятую часть занятий, что пошло бы на пользу всем.
Требовалось составить план действий на этот день. Изначально Хор хотел отправиться к Ричарделям в Военную Академию, но знакомство с Хеменой уже состоялось. Поэтому первоочередную важность имел новый вечер у Мистералей, ведь Эвальд пригласил туда “дорогого гостя”.
Имелся и другой подход к семье Раль, подсказанный документами Ли Ханненсдон, но сейчас, пока не закрылся главный источник информации, это откладывалось. Ещё предстояло серьезное дело, касающееся последней добытой партии колец. Последней – сразу в нескольких смыслах, потому что намек директрисы аккуратно закрыл дальнейший путь их маленькой контрабанде.
Кольца памяти, именовавшиеся так потому, что могли сохранять в себе воспоминания суммарной длительностью до восьми суток, официально не могли быть куплены где-либо, кроме Серебряного Мира. Каждый из регионов, кроме Облачного с его центральным положением, старался сохранять свои секреты магии и технологии, и законом это поощрялось. Однако в Грозовом тоже были не против использовать эти кольца: они выступали идеальным отчетом, который никак нельзя опровергнуть, и пригождались в мелких и крупных делах.
Хор имел несколько заказчиков, которым сбывал полученную контрабанду, кроме того, некоторые влиятельные лица покупали у него товар без посредников. Кольца памяти не были такой уж востребованной вещью, поскольку их требовалось применять очень аккуратно, не привлекая внимания полиции, однако их аналогов наука Грозового Мира представить не могла. Потому, хоть кольца и не считались дефицитным и необычайно нужным товаром, но лишних у Хора не оставалось.
Теперь о теневых квемерских приключениях можно было на время забыть, поскольку новое дело протекало под контролем Ли Ханненсдон, а она не любила, когда её намеков не понимали. И ещё она наверняка собиралась объяснить теневикам, отчего некий ученик Центра Одаренных вдруг вышел из своей роли свободного торговца. Ну а задание оказалось не тормозом на пути вперед, а новой ступенькой.
Хор оделся, пару раз провел расческой по волосам и вышел в коридор, оставляя в своей комнате четкий порядок. Общежитие уже гудело, кто-то спорил, кто-то куда-то несся, опаздывая, кто-то бомбардировал чью-то дверь. Отпрыски благородных семейств, попадая в Центр Одаренных, традиционно срывались с цепи и вне уроков отбрасывали подальше церемонность с воспитанностью. Лично Хор этого сделать не захотел, а Раль вообще не любила выходить за рамки вежливости, если только это не касалось её обожаемого риска.
– Мальс! Тебя перевела Ли? – гаркнули над ухом.
– Не перевела, а взяла под опеку, – неторопливо ответил Хор, не оборачиваясь и не меняя темпа ходьбы.
– Вот красавчик, а, – раздался рядом другой голос, принадлежащий Тоунту из его группы. – И за что ж тебя так она полюбила?
Хор только пожал плечами, не интересуясь, видят это или нет. К вечеру вся группа будет обсуждать новость, и каждый сочтет своим долгом лишний раз прилипнуть к товарищу по несчастью, получившему возможность найти себе теплое местечко.
Возле самого выхода из общежития, где было особенно шумно, ждала, как и всегда, Раль, почти прижавшись к стене около прохода, так что её задевали руками, но никто не ворчал: все привыкли к этому. Сегодня напарница выглядела особенно серьезно. Хору успели рассказать о том, что одна из “крылаток” погибла при внезапной поломке механизма, – это могло стать причиной нынешнего состояния Раль.
– Доброе утро, – негромко поздоровался Хор. Среди общего шума она могла и не расслышать, но прочитала по губам и кивнула.
– Доброе утро, – напарница говорила очень звонко. Так происходило всегда, когда она сильно нервничала. Раль любила тишину, но если бушевало внутри, то уже не имело значения, спокойствие снаружи или нет.
Они вдвоем покинули здание, отбились от потока учеников и отошли подальше, оба понимая, что сейчас нужен серьезный обстоятельный разговор.
– Это из-за Синди, да? – мягко заговорил Хор.
Раль кивнула.
– Это был не несчастный случай.
Хор вспомнил все, что ему говорили о том происшествии, – он слишком мало знал, чтобы с ней спорить.
– Почему ты так думаешь?
– Обрушение случилось из-за того, что энергия Синди выплеснулась наружу, – Раль говорила непривычно громко. Хорошо, что они стояли довольно далеко от потока учеников. – А энергия выплеснулась из-за неисправного ключа, который Синди кто-то передал специально.
– Откуда такие сведения? – Хор видел логику во всем, кроме последнего суждения.
– Сначала мне это говорили предчувствия, – вздохнула Раль. Она начала крутить между пальцами свой волосок, чтобы успокоиться. – А потом я узнала от мужа Синди, пробившегося аж к старейшему Зорренду, что это действительно так.
– Мэшмет Зорренд? – заинтересованно переспросил Хор. – Так серьезно, что даже лента времени решила показать свою частичку? Выходит, этот “несчастный случай” – часть чего-то более важного? Что ещё сообщил предсказатель? – вернулся к конкретным расспросам он.
– Первое: нам нужно остерегаться некого “медного шлема”, – Раль стала ещё прямее и расцепила руки, словно докладывала. – Второе: вся история вертится вокруг человека, знакомого мне, но не тебе, о нем я тебе потом расскажу. Но он не преступник, не виноват в этом. И, наконец, третье, самое главное, то, ради чего муж Синди и пришел ко мне, хотя видел меня всего во второй раз: если сегодня в десять часов встать на служебной площадке часозвони, то можно найти ключ к разгадке, – она произнесла последнее предложение на одном дыхании и замерла, внимательно глядя Хору в глаза.
– Часозвони? – нахмурился он. – Ты уверена, что речь шла не о простой часовой башне?
– Уверена, – уже совсем тихо сказала Раль.
Хор сделал глубокий выдох. Часозвоня, старейшее здание города, наделенное самой серьезной магией. Да на этой невысокой башенке с потемневшим от времени циферблатом и большими серебряными стрелками фактически держалась главная магия Объединенного Мира! Неудивительно, что посторонние туда не допускались. А человеку без дар-родинок появление там вообще грозило смертью.
– Нам осталось всего два с половиной часа, – произнес наконец Хор с осторожностью. – Неужели нельзя было попросить предсказателя обеспечить посещение часозвони, раз дело столь серьезное?
– Трэйгл… ну, мужа Синди так зовут, – поправилась Раль, – в общем, он попросил, и Зорренд дал разрешение. Но проблема в том, что в часозвоню лучше не заходить без позволения Регента, а Регент два дня назад уехала в Крылатый Мир. Ни один серьезный маг не решится без этого позволения зайти туда, ведь кто знает, что там сейчас за состояние энергии. Зорренд посоветовал искать добровольца среди Одаренных, имевших ранее высокий уровень резерва, но затем потерявших их, потому-то Трэйгл и обратился ко мне.
– То есть, – быстро осознал все это Хор, – ты сегодня в десять часов отправишься в часозвоню выслеживать таинственного благодетеля Синди?
Раль внезапо передернуло.
– Не говори так, пожалуйста, не надо сарказма. Мне от этой истории тяжело.
– Не буду, – пообещал Хор. – Но не думай, что я отпущу тебя одну на такое дело.
Её тонкие брови слегка приподнялись.
– А как же иначе? У меня, – голос Раль стал глуше, – действительно пустота на месте глубоких резервов, мне пребывание в часозвоне не повредит, в отличие от тебя.
– Прости, что тебе не признавался ранее, – вздохнул Хор, – но мы с тобой товарищи по несчастью. У меня тоже пусто – и тоже на месте прекрасных резервов. Их было столько, что чуть Эссентессером не сделали, – он невесело усмехнулся. – Ну так что, мы идем вдвоем, как всегда?
Раль некоторое время молчала, а потом робко улыбнулась.
– Значит, и ты тоже… Значит, мы вместе. Как всегда.
Хор вытащил из кармана серебряные часы – единственный остаток былой роскоши, к которой он старался не привыкать, но сделал исключение для этих часов, подаренных человеком, которого он мог назвать настоящим своим учителем. Жаль, что ещё до причуд наследника Хорана их развела программа обучения. С этим пожилым Ричарделем хотелось бы встретиться, чтобы многое обсудить, однако он наверняка уже забыл Хора, а навязывать себя последний не собирался.
– До занятий у нас ещё много времени, так что я не хочу откладывать, – произнес он. – Мне нужно знать как можно больше о смерти Синди Хассен, чтобы полностью представлять картину.
– Мне известно не так уж и много, – слегка смутилась Раль. – О всех деталях нужно спрашивать у майора Тровена, который занимается этим расследованием.
– А я спрашиваю у тебя, – сквозь обычную невозмутимость Хора проглядывало дружелюбие, которое он показывал только своей напарнице. Он подмигнул. – Расскажи, что знаешь. Синди была ближе тебе, чем мне.
– Да, ближе, и потому я знаю, что она ходила за батерсом, – при этих словах Раль чуть потупилась.
– Та-ак, – взмахнул рукой Хор, пряча часы в карман. – Чуть медленнее и желательно последовательно. Началось все с того, что Синди Хассен решила присутствовать на снятии батерса?
Раль кивнула.
– А сама она родом из Крылатого, – задумчиво произнес он. – До Центра Одаренных училась именно там, верно?
