Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
========== Часть первая. Медный шлем ==========
Комментарий к Часть первая. Медный шлем
Прошу не выделять мне отсутствие жанра POV, он не проставлен намеренно. Работа пишется в прошлом времени, от третьего лица и от лица только трех персонажей, но во вступлении к каждой из частей могут меняться персонажи-повествователи, лицо и время.
Все воспоминания, выделенные курсивом, идут от первого лица и в настоящем времени, но их мало.
Вы видите мою одежду, но не мою душу, вы знаете мое имя, но не мою историю. Однако я вижу, что вам этого вполне достаточно.
Скользит-скользит легкая фигурка, даже не оглядываясь по сторонам. Осторожность? Какая там осторожность? И мыслей о ней не возникает в твоей прекрасной головке. Правильно, дорогая моя. О твоей безопасности до поры до времени позабочусь я, а когда мои цели поменяются, то уже никто тебя не защитит. Тебе нравится играть со смертью? Я готов устроить вам новый раунд. И я знаю, что победы ты не одержишь. Почему знаю? Потому что лента времени вьется и вьется, иногда показывая грядущее. Во мне говорит не самоуверенность, дорогая моя. Некоторые предсказатели не ошибаются. Ты, танцующая на краю с вызывающей усмешкой на лице, ты, с твердой опорой под ногами превращающаяся в скромную и тихую девушку, ты, потерявшая свое главное сокровище и получившая от судьбы невероятное везение, ты упадешь с этого обрыва. А я – подтолкну.
Я следую за тобой неслышной тенью. Я всегда иду по кругу, и совсем скоро я начну новый круг, широкий, впившийся в землю этого несчастного мира кровавой полосой, и вот тогда мои руки протянутся к тебе. Ты станешь либо первой, либо последней, третьего не дано. Ты идешь по улице неродного города, глядя то вперед, то на мостовую под ногами. Тебя мало интересует то, что происходит рядом с тобой. Ты уверена, что тебе повезет и в этот раз. Ты даже не видишь, что за тобой следуют два человека, которым хочется вскрыть тебя, как сейф с драгоценным содержимым, искорежить, сломать и выбросить. В тебе и впрямь найдутся драгоценности. Одни ты прячешь внутри металлического протеза предплечья, и они нужны тем людям, а другие составляют тебя – ту, какая ты есть. Они нужны мне. И я не позволю никому раскрыть сосуд-тебя прежде, чем это сделаю я.
Ты выбрала малолюдную улицу. Кажется, ты даже вспомнила об осторожности и нащупываешь спрятанный пистолет, чтобы дать отпор своим врагам. Ты их заметила? Похвально. Сейчас ты убьешь их обоих, а потом я убью тебя.
Тонкая фигурка. Ты не похожа на своих женственных сверстниц, вернее, ты не хочешь быть на них похожей, потому и можешь иногда походить на юношу в платье. Ты совсем бледна. Ты волнуешься, хоть и не хочешь показывать этого. Ты прикрыла капюшоном свои прекрасные темные волосы, чтобы как можно меньше людей запомнили твои приметы. Жаль, что я не умею управлять ветром. Я бы велел ему подуть и скинуть твой капюшон, и тогда многие увидели бы твое лицо. Им ещё предстоит увидеть его в газетах, в разделе криминальной хроники. Нет, ты вовсе не красивая. Ты просто моя.
Да, все так, как я и думал. Ты стремительно оборачиваешься с поднятым пистолетом, но в глазах мелькает нерешительность. Не привыкла убивать, дорогая моя? Я сделаю это за тебя. Выстрел. Второй. Два трупа, поздравляю. Но я всего раз нажал на спусковой крючок, в таких делах я не ошибаюсь. Выходит, помощник? Его сюда не звали.
Он выскакивает из узкого переулка и подбегает к тебе. Мальчишка, считающий себя слишком взрослым, привязавшийся к тебе, посягнувший на то, что ему не принадлежит. Нет, он пока не умрет, но если расшалится, то закончит плохо. Я ценю знаки судьбы. Ты станешь не первой, а последней. Я приду за тобой, когда наступит время, и пусть с тобой рядом в это время находится твой «друг». Рядом с тобой будет множество людей, только вот тебе это не поможет. Я не прощаюсь. Я говорю: «До свидания».
========== Глава 1. Недосказанное ==========
Хор имел привычку двигаться немного впереди, даже если того не предполагал план. Не спешить – но опережать с промедлением. Встреча была назначена на одной из немноголюдных улиц, чьи обитатели этим ранним утром даже не выглядывали наружу. Здесь находились дома для рабочих с завода дирижаблей, трудящихся в вечерне-ночную смену и приходивших домой за час до того момента, когда Мальс Хор бесшумно двигался между серыми в утренних сумерках, одинаковыми по внешнему виду трехэтажными кирпичными зданиями с небольшими окнами. При их постройке никто не учитывал какую-либо эстетику – просто сооружали большие коробки, чтобы в них поместились все. Уставшие обитатели общежитий спали. Их не волновало, что происходит за окнами, какие молодые люди бродят по улице, порой посверкивая магией.
Именно здесь и именно в это время Хор уже не раз устраивал встречи, понимая, что это безопасно. Но то, что проворачивалось сегодня, имело большое значение, оттого он подождал Раль, свою напарницу, не здесь, а за квартал до нужного места и затем пристроился ей в хвост, желая незаметно проследить последний отрезок пути. И оказался вознагражден за свою предусмотрительность: за Раль приглядывал не только он, но и ещё двое людей, чьи цели определить было невозможно.
Напарница выглядела так, словно их не замечала: двигалась с прежней уверенностью, не делая никаких попыток непринужденно оглянуться или выявить слежку другим способом. Наконец она свернула в безлюдный переулок, явно провоцируя тех двоих на активные действия. Риск. Опять риск. В последний год эта удивительная девушка развивала умение скрытно передвигаться лишь для того, чтобы проверять, насколько его хватит, шагать по краю и привлекать внимание тех, кого следовало бы оставлять в неведении.
Хор скользнул вслед за ними, готовясь выхватить из-под плаща обрез винтовки. Только б не опоздать! Впрочем, совсем уж пустой риск Раль не стала бы устраивать… Послышался выстрел. Руки действовали почти бессознательно, и второй выстрел сделал уже Хор, а через секунду он понял, что оба преследователя Раль мертвы.
Она стояла напротив, все ещё держа пистолет в поднятой подрагивающей руке. Подчеркнуто строгая одежда в темных тонах, и тщательно прилизанные, заплетенные в простую косу волосы – это образовывало странное сочетание с упрямым вызовом в выражении зеленых глаз. Металлический блеск предплечья, напряженно сжатые губы, сдвинутые к переносице брови с изломом. Адилунд Раль снова не стала жертвой. Хор прекрасно знал, что этот тщательно выписанный вызов исходит не от самой напарницы, по характеру мягкой и спокойной, а от чего-то, что он не мог осознать до конца и что появилось лишь на третий год их знакомства.
– Идем отсюда, быстро, – скомандовал Хор. – Мы пробудили всех, кого только могли.
Они метнулись в грязную улочку, составленную все теми же рядами однообразных домов: весь этот квартал занимали рабочие общежития. Поворот, ещё поворот. Пришлось сделать немаленький круг, чтобы запутать следы, но в итоге Хор все же привел Раль к тому самому месту, где они и хотели изначально встретиться. Сюда ещё не долетело беспокойство, встревоженным вороньим граем вздымавшееся над местом, где прозвучали выстрелы. Хор не собирался задерживаться среди этих сонных зданий, но требовалось проверить одну вещь.
– Где груз? – коротко спросил он.
Напарница сделала глубокий вдох, а затем сняла крышку с протеза на левой руке, позволяя увидеть давно почерневший механизм, в свободных «гнездах» которого находились несколько золотых колец с эмалью. Это было слишком даже для Раль.
– Это магические вещи, – напомнил Хор, понимая, что упрек просто не дойдет до адресата. – А если бы случился конфликт энергий? Ты могла потерять руку или даже умереть, – все же закончил мысль он, хотя это не имело никакого смысла.
– Но все ж обошлось, – прозвучал главный, непрестанно повторяющийся при подобных ситуациях аргумент Раль.
– А могло не обойтись, – тихо сказал Хор. – С тобой ничего не случилось, это да, – и, по её твердой уверенности, никогда не может случиться, – но могли повредиться и кольца.
– Я их проверю, – быстро пообещала она, готовая на любой справедливый штраф. Нотаций Раль не любила, как и споров: несмотря на пробудившееся упрямство, большую часть времени она была тихой или даже робкой, не проявляя никакой дерзости. – Ну что, возвращаемся?
Напарница, поочередно подцепив каждое из колец ногтем, вытащила их все из протеза и вручила Хору. Он со вздохом кивнул, принимая груз, и спрятал его в свою сумку. В глазах Раль отразилось облегчение, поскольку нотаций не последовало. Она смущалась, когда её отчитывали, прятала взгляд, выглядела осознающей свою вину, но никогда не слушалась, если речь шла о любимых танцах на жизненном обрыве.
– До встречи на уроках, – сухо сказал Хор. Ему требовалось ещё заглянуть в их конспиративную квартиру, чтобы спрятать там обрез и кольца. А вот Раль могла сразу пойти на занятия.
Они переглянулись и неторопливо зашагали в разные стороны, чтобы через полчаса прийти в одно и то же место: Центр Одаренных. Если бы Хора спросили, что он думает об нем, ответ был бы не слишком красив: «Гнусное название и гнусная система». «Одаренными» именовались те, кто как раз не имел определенного таланта и находился в его поиске, что порой затягивалось на долгие года и могло поставить наследника богатого рода на очень низкую ступеньку общественной лестницы.
О всей системе Хор имел своеобразное мнение, которое предпочитал не высказывать в присутствии других. Знала только Раль, вполне разделявшая его чувства. Они оба не просто так стали напарниками: их столкнуло как раз пребывание в Центре, длившееся уже больше трех лет. Кто-то находил свой талант быстро – но это случалось лишь с некоторыми.
Для большинства «одаренных» выбор жизненного пути превращался в тягостную длинную дорогу, с которой иногда хотелось упасть куда-нибудь в глушь, подальше от всех предназначений, испытаний, занятий, доверительных разговоров, ставивших целью раскрыть стремления и способности человека. Иногда Хору казалось, что все это создано, чтобы экспериментировать над людьми, рассматривать их пристально, словно сквозь увеличительное стекло, поворачивать, заглядывать в самые потаенные места, даже препарировать… Якобы для того, чтобы раскрыть самый главный талант.
Каждый в чем-то да талантлив. Раль умела выкарабкиваться из всех опасных ситуаций, куда себя заводила. И это следовало бы изучать, а не мифические способности к механике, к разным наукам, к руководящим должностям. Чаще казалось, что создатели Центра мудреным образом подгоняют своих подопечных под те условия, в которых может находиться член одной из влиятельных семей. Предполагать можно было бесконечно, сходясь в одном: здесь делали не совсем то, о чем говорили красивыми словами.
Длинное трехэтажное здание, увенчанное невысоким куполом из самого прочного стекла в Объединенном Мире. На воротах красовалась семиконечная звезда – символ всей системы. Каждый раз, проходя в эти ворота, Хор делал быстрое, почти незаметное движение. Со стороны это выглядело стремительным касанием звезды, но значило больше: палец рисовал среди семи лучей восьмой, совсем маленький. Геометрически он смотрелся негармонично. Но он там был. Не всем дано светить так, чтобы их видели, не всем приходится светить так, чтобы не привлекать внимания.
Не раз Хор представлял эти ворота запертыми, неживыми, заброшенными или переделанными – не в мечтах, но в рассудительных планах. Однако пока здесь царили шум и жизнь. Он прошел мимо группы учеников в темно-коричневой форме, обсуждавших что-то по бионике. Некоторые серьезно углублялись в разные науки или занятия, думая, что смогут найти в них свое призвание, и все же мало кто обнаруживал способности по собственной инициативе: чаще это ждало в конце пути, намеченного преподавателями. Ещё один повод сказать, что содержание книги отличалось от обложки.
На занятия полагалось приходить в форме, которой Центр исправно снабжал учеников. Хор успел зайти на их небольшую квартиру, купленную тогда, когда он имел более громкую фамилию, и оставил там кольца с обрезом, а заодно переоделся. Не следовало совершать несколько незаконные предприятия в ослепительно белой рубашке и коричневой жилетке с эмблемой Центра. Хотя цветом Грозового Мира официально считался золотой, но его сочли не очень-то подходящим для одежды огрызков благородных семей, и в итоге форма стала коричневой. Впрочем, этот цвет, неброский и при том приятный глазу, всегда Хору нравился, в отличие от бьющего в глаза золотого. Флаг их региона блистал, как молнии летней грозой, и это было правильно, но отверженный наследник семьи Хорана уже не считал себя неотъемлемой частью Грозового Мира.
Прогулявшись по знакомым коридорам, Хор остановился напротив двери с надписью: «ГК-3». Буквы означали Грозовой Край, чаще называемый Грозовым Миром. Здесь находились комнаты для теоретических занятий учеников из третьей группы: здесь, в Центре, группы заменяли курсы, а разделение по родинам, Мирам, или Краям, – факультеты. Впрочем, в одной группе могли находиться люди самых разных возрастов с самым разным стажем обучения.
– Мальс! – послышался сзади звенящий голос. – Мальс, подождите меня.
Он не двинулся с места. Даже не обернулся, слыша, как приближаются быстрые семенящие шаги. Обладательница голоса обошла Хора и остановилась рядом с ним.
– Ах да, я вспомнила, вы не любите отзываться на имя, предпочитая фамилию, – произнесла она с легким любопытством. – Но вы мне нужны сегодня. Мальс Хор. Занятие придется пропустить, впрочем, оно не для вас.
– Хорошо, – кивнул Хор.
И двинулся следом за затянутой в серо-черное платье фигурой – Ли Ханненсдон, директрисой, считавшейся фактически главой Центра. Эта женщина, выглядящая то на двадцать пять, то на тридцать восемь, для многих оставалась загадкой, но все же была приятным человеком, открытым и не любившим сильно мудрить. На занятиях она появлялась крайне редко, предпочитая издали отслеживать пути одаренных, и в судьбу некоторых вмешивалась, поворачивая её самым прекрасным способом. Сам тот факт, что Ли заговорила с кем-то из учеников, означал для того немалую выгоду. Хор к нынешнему везению отнесся довольно спокойно.
Ему порой доставляло удовольствие наблюдать за директрисой, её семенящей походкой, быстрым взглядом и умением устанавливать с одаренными доверительные отношения. Из всех преподавателей эта женщина нравилась Хору больше всех. В некоторые периоды она даже отождествляла себя с собравшимися здесь членами влиятельных семей, сохранивших лишь огрызки фамилии, и под всеми документами подписывалась как Ли Хан. Именно это насмешливое сокращение, неожиданно красиво легшее на короткое имя, вдохновило когда-то Хора называться огрызками фамилий, а не именами, как было принято в Центре. При рождении Мальс Хорана, ныне Мальс Хор, он не стыдился того факта, что отделился от своей семьи, и даже выставлял это напоказ. Хор. Следом за ним Адилунд Раль превратилась в Раль.
В Объединенном Мире степень успешности человека следовало определять как раз по фамилии. Четверо правителей хоть и рождались в разных семьях, но все носили фамилию Эссентессер. То же самое происходило и с остальными. Все выдающиеся военные именовались Ричарделями, представители судебной системы – Аусхассенами, люди, занимающиеся финансами, – Мистералями. Правда, люди из низших слоев общества выбивались в верха довольно редко, а меж самыми знаменитыми фамилиями в соответствии с дарованиями, успехами и занимаемой должностью курсировали те, кто рождался в знатных семьях. Наследники, у которых не обнаружилось никакого толкового таланта, отправлялись в Центр, сохраняя лишь кусок фамилии.
Кабинет Ли Ханненсдон, вопреки этой светлой и живой натуре, оказался сумрачным из-за завешивавших окна штор. Вообще комната выглядела как рабочий кабинет любого из учителей, и степень порядка здесь имелась средняя: не очень аккуратно разложенных на столе книг было совсем немного, чтобы назвать это серьезным беспорядком. Ли оказалась чем-то посередине, не педантичной и не стихийной, как и раньше она находилась посередине – между преподавателями и одаренными.
Директриса зажгла дополнительный магосветильник, указательным пальцем левой руки нажав на тугую кнопку, и крупная лампочка в простом стеклянном абажуре загорелась, потрескивая, неярким оранжевым светом, добавляющим комнате уюта. Ли жестом предложила Хору сесть. Он устроился на стуле, выпрямив спину, как солдат перед командиром. Разговор обещал быть серьезным. Могло дойти и до резкого зигзага в карьере одаренного, хотя этого не очень хотелось. Хор предпочитал последовательное, не слишком резкое движение вверх, рассчитываемое непосредственно им самим, а не чужим человеком, каким бы приятным тот ни выглядел.
– Я хотела поговорить с вами о вашей напарнице, Адилунд Раль, – начала Ли, сложив книги в стопку на краю стола. А вот это оказалось немного неожиданно. Для подобных бесед обычно выбирались другие места, да и проводила их не директриса. Хор ничем не высказал удивления и продолжал неподвижно сидеть, ожидая продолжения. – Дело в том, что она категорически отказывается ходить на главные занятия по специальности своей родины, Крылатого Края. Это серьезное нарушение традиций Центра: без посещения этих занятий исследование способностей сильно затрудняется.
– Вы хотите, чтобы я повлиял на Раль? – уточнил Хор. Все же он ожидал не такой темы. Возможно, главное его ещё ждало – а значит, не расслабляться, не подавать виду, что удивлен.
– Я хочу, чтобы вы выяснили причину её поведения, – взгляд Ли стал серьезнее. – Тут дело не только в Адилунд, но и в её родственниках. Вы наверняка знаете, что из семьи Мистераль в наш Центр одаренные приходят довольно редко. У нас было мало возможности оценить их поведение, и все же у большинства наблюдались некоторые странности. Я думаю, что упрямство Адилунд проистекает из семьи. Рондер Мистераль, её отец, сильно темнит насчет гороскопа и всех обстоятельств, а я хочу знать правду, чтобы работать с нашей ученицей. И все же для директрисы Центра устраивать расследование слишком хлопотно. Вы не против заняться этим?
Да, Хор все же оказался прав в своих мыслях насчет двойного дна темы.
– Чем именно заняться? – пожелал полной ясности он. – Изучением условий, повлиявших на её характер?
– Условий, обеспечивших попадание Адилунд к нам, отношение к этому её родственников – и особенно отца, – не замедлила провести рамки задачи Ли. – Меня интересует изнанка Мистералей – в том, что касается гороскопов и соответствия им разных членов семьи. Я думаю, что вы способны справиться с подобным заданием. Я уже заметила, куда направлены ваши таланты. И контрабанду колец памяти из Серебряного Мира тоже заметила, она проведена грамотно, что подтверждает мои слова. Вы специалист по тайной войне, Мальс Хор, вы умеете действовать незаметно. Если с этим делом все получится, я обеспечу вам должное образование и постараюсь, чтобы ваши тайные действия послужили на пользу Объединенному Миру.
Значит, контрабанду все же засекли. Хор это допускал: если б он захотел скрыть все свои действия, поступал бы иначе и работал бы только один, не примешивая к этому любительницу риска Раль. В том, что касалось её семьи, разобраться хотелось: ведь это касалось и напарницы. Кроме того, Рондер Мистераль интересовал Хора как важная политическая фигура Грозового Мира, откуда происходил он сам.
– Я принимаю это дело, – кивнул Хор.
– Благодарю за содействие. – Ли наклонилась и вытащила откуда-то снизу толстую папку. Её украшали надписи на языках всех Миров. – Вот здесь находится та информация, которую знаю я и которую можете узнать вы. Однако этот свод материалов не должен покидать моего кабинета, так что читать вам придется тут. Для всех остальных – у нас с вами проходит факультатив, особые занятия. Надеюсь, вы сумеете обеспечить мне должное прикрытие?
– Прикрытие нам обоим, – заметил Хор с легкой улыбкой и принял протянутую папку. Внутри хранились настоящие ценности, совершенно неожиданно ставшие доступными. Хоть сюда и записывалось лишь то, что касалось Центра, способностей и гороскопов, но все это затрагивало кусочками образ семьи Мистераль, лидеров Грозового Мира, приоткрывало завесу над некоторыми моментами жизни родного края. Хорошо, что внимание Ли привлекли именно Мистерали, финансовые искусники, влиятельные и умелые в переговорах люди. Хор знал, что когда-нибудь обязательно встретится с главой семьи, Рондером, хоть и не представлял, какие цели будет преследовать эта встреча.
– Это сделка выгодна для нас обоих, – произнесла Ли, откидываясь в своем кресле и неторопливо поправляя золотистый локон. Сейчас казалось, что ей двадцать пять. – Но я попросила бы вас быть поосторожнее. В Центре сейчас не самые радужные времена.
Хор приподнял бровь, ощущая, что это особенный намек, который вряд ли будет дан кому-либо другому из одаренных.
– Конфликты между начальством – печальная вещь, – задумчиво проговорила директриса, – и лучше разбираться с ними в самом зачатке. Я не хочу развала Центра. Если вы справитесь с этим делом, то готовьтесь стать моим тайным помощником, – через двадцатипятилетнюю проглянула тридцатилетняя умелая женщина. Она знала, чего хотела, и добивалась этого теми способами, какие считала правильными.
Хор просто кивнул.
– А пока вы считаетесь моим учеником, – продолжала наставления Ли, – так что я попрошу вас соответствовать этому статусу и ни при каких условиях не нарушать порядок. Опоздания выглядят не очень красиво. Вы должны приходить ровно-ровно, не опаздывая ни на секунду. Поняли?
– Да, я все понял. – Иногда дополнительные дела вне Центра требовали от него задержки. Сейчас дела вне Центра фактически завершились, перейдя в дела Центра, поскольку предстояло выполнить задание директрисы. – Я не стану уроном вашему достоинству, – спокойно добавил Хор. – И благодарю за доверие.
Ли с легкой улыбкой покачала головой
– Благодарить рано. Степень моего доверия вы все равно увидите не сейчас.
***
Петляя по закоулкам, Раль ловко ковырялась правой рукой в протезе. Она уже привыкла на ходу приводить его в порядок после всех приключений. Это подкрутить, сюда добавить каплю особого раствора, чей состав известен только в Крылатом Мире, и обеспечить полную заглушку магии. На все уходило около пятидесяти минут, а в глухих переулках обычно не находилось людей, готовых с жадным любопытством созерцать биомеханизмы.
Разобравшись с протезом, Раль уверенно выбрала направление в сторону центра: здесь, в столице Объединенного Мира, она превосходно ориентировалась, избродив за время обучения в Центре одаренных уже половину города. В последний раз проверила свою полумеханическую руку и осталась довольна. Крылатый Мир умел хранить секреты. Как и три прочих – Грозовой, Облачный, Серебряный. Слившись в Объединенный, они остались отдельными частями, не способными организовать тесное взаимодействие. Главная причина заключалась в разности магии и технологий – все это блюлось в строжайшей тайне от других краев. Горделивое название Миры говорило само за себя: разные материки одной планеты, разные регионы одной страны, они выставлялись отдельными Вселенным.
В Крылатом шестеренки приделывались к живой плоти, образуя с нею симбиоз, в Серебряном творили чудеса из химических соединений, в Облачном гремели огромные механизмы на пару, в Грозовом их заставлял вертеться разработанный местными мастерами способ «поимки молний», как его называли, – особым способом выделенная энергия. Хор в ответ на расспросы пожимал плечами и напоминал, что оба напарника по рождению из разных краев и лучше не смешивать дела личные с делами общественными. В конце концов, сама Раль не очень-то распространялась о технологиях, заставляющих двигаться её левую руку.
В выделявшемся среди прочих здании Центра Одаренных уже приблизилось время общих занятий по краевым группам. Это значило, что «грозовики» шли в одно место, а «крылатки» – в другое, и тут уж для Раль не имело значения, куда и зачем двинется её группа. Основные занятия по профилю неизменно проходили мимо. Такую установку дал с самого начала названый отец, глава фамилии, придерживаясь все того же правила скрывать магические и технологические секреты, которые хранила в себе её механическая рука. Рондер Мистераль пригрозил, что если Раль ослушается, то может вообще вылететь из Центра Одаренных и отправиться работать горничной или посудомойкой. Этого она позволить себе не могла, до сих пор мечтая о возвращении дара, за которым следовало возвращение к семью.
Тем не менее, отсутствие ученицы в Центре могло повлечь за собой неприятности. Поэтому она чинно явилась в оное здание, мелькнула перед знакомыми людьми в коридоре, неторопливо прошлась мимо Марджорис, занимавшейся Крылатыми, и уже не получила на свою голову никаких выговоров. Злостное нарушение традиций само превратилось в традицию, и с ним уже все смирились. Если Марджорис и вызывала к себе непокорную в некоторых вопросах ученицу, то только для того, чтобы её понять. Раль упрямилась лишь в тех случаях, когда не существовало другого выбора. И ей порой было очень неудобно, особенно перед Хором, который за неё волновался, однако она боялась, что он её не поймет.
Все профильное занятие Раль просидела в пустой комнате группы за книгой. Впрочем, страницы переворачивались где-то в другой реальности, а сама она, словно влившись в кольцо памяти, существовала в прошлом, заново переживая случившееся, заново осознавая это. Новый риск опять принес победу. Везение продолжалось – выходит, оно действительно было знаковым, предвещало изменения в жизни, самые лучшие, какие только могли произойти. Это явление не объяснялось наукой, практичный Хор не стал бы воспринимать его всерьез, но Раль верила, что оно не лжет. А значит, вполне возможно, что совсем скоро к ней вернется её магия…
В коридоре послышался стук шагов, сопровождаемый возгласами, и один из них явно принадлежал Верелле из группы номер три, а значит, все двигались сюда. Хор посидел бы и чинно подождал, пока обстоятельства соизволят проясниться, но Раль была другой, и она поспешно подбежала к двери и чуть приоткрыла её. По коридору двигались одногруппники, четверо что-то несли… вернее, кого-то.
– Зашибло! – послышалось горестно общим воплем выражения беды, и Раль даже не поняла, кто именно это воскликнул.
Зато поняла, что сейчас в комнату внесут мертвеца.
Синди Хассен, бойкая и острая на язык девушка, которая, как и Хор, путешествовала из одной группы в другую, прежде чем попасть сюда. Когда-то живое, выразительное лицо Синди теперь было бледным, почти что фарфоровым, и Раль сделалось жутко от его вида. Балансируя на краю, не мысля в последний год жизни без опасностей, она боялась чужой смерти, смерти не врага, а друга, хорошего знакомого или просто человека, за свою жизнь не причинившего никому страшного зла. Потому Раль и застыла, глядя, как в комнату группы вносят уже похолодевшую Синди со спокойным выражением, какое раньше появлялось на её лице крайне редко.
– З-зашибло? – шепотом спросила Раль.
– Механизм на практике обвалился, – подрагивающим голосом ответила Верелла. – Она слишком близко стояла…
– А другие? – шепот стал ещё тише.
– Другие все целы.
Синди уложили на два стола, предварительно сдвинув их вместе, и вся группа быстро хлынула обратно в коридор: находиться рядом с мертвой не хотелось никому.
– Останешься здесь, подождешь службу порядка, – произнесла Верелла в таком темпе, что Раль едва разобрала слова и не успела возразить. Напавшая робость сковала язык вместе с мыслями, и она лишь растерянно смотрела вслед спешащим одногруппникам. Конечно, ведь у них продолжатся занятия, а человека, который постоянно пропускает профильные, можно и оставить…
Затихли торопливые шаги в коридоре, и в почти пустую комнату холодящей дымкой проползла тишина. Адилунд Раль всегда любила тишину. И всегда боялась смерти.
Синди лежала на столе, неестественно неподвижная, побелевшая… Никаких внешних жутких признаков: ни крови, ни изломов тела, ни гримасы боли. Просто отчужденное мраморное спокойствие ушедшей души, и это пугало больше всего. Закрытые глаза смотрели смертью.
Пальцы Раль нервно мяли край платья – темно-зеленого форменного платья с более светлого тона рукавами и тугим воротником, почти такого же, в какое была одета и Синди. Это осознание заставило вздрогнуть. Такая же ученица этого проклятого Центра, такая же беспокойная, такая же стремительно шагающая по этим коридорам в такой же форме, такая же кривящая губы при напоминании о дисциплине, такая же живая. А теперь – умершая. И Раль казалось, что она стоит возле того самого порога, за который ушла Синди, и он находился слишком, слишком близко, готовый в любой момент принять в себя ещё одну душу.
Она закрыла глаза. Успокоиться. Хор говорил о каком-то методе, но это было так давно, и сейчас все вылетело из памяти. Раль трясла мелкая дрожь, и, несмотря на плотно сомкнутые веки, впереди все равно виднелся неживой взгляд Синди.
По коридору снова застучали шаги, уверенные, быстрые, четкие – и эту походку она узнала моментально. Марджорис Амитале Ханненсдон, занимавшаяся всеми учениками из Крылатого Мира и завоевавшая среди большинства подопечных нелюбовь. Эти строгие звуки внезапно помогли взять себя в руки: Раль в одно мгновение собралась, приняв застывшее невозмутимостью выражение лица, а мысли выстроились четким порядком, ориентируясь лишь на то, что предстояло в ближайшее время. Эмоции спрятались под твердым слоем обязательства быть спокойной.
Шаги Марджорис сопровождались едва слышным перестуком чьей-то ещё походки: скорее всего, она принадлежала человеку из службы порядка, которому предстояло заниматься этим делом. Они двое остановились возле двери, не заходя внутрь, и зазвучал резковатый голос Марджорис:
– Она там. Про все обстоятельства вам расскажут, там должен быть кто-то из учеников. Простите, но я спешу, потому что надо разобраться со всеми последствиями на учебной станции.
– Да, конечно. Благодарю вас, госпожа Амитале, – ответил твердо её спутник, мужчина зрелых лет.
– Я надеюсь, что вы во всем разберетесь, господин Тровен, – произнесла она, и звук узнаваемой походки двинулся дальше по коридору, а в дверь негромко постучали.
– Разрешите войти? – спросил тот самый мужской голос.
– Д-да, конечно, – тихо ответила Раль. Голос внезапно перешел в тонкий сип, и фраза сделалась совсем неслышной, но её невидимому собеседнику хватило, и дверь мягко скрипнула.
