Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
Мальс Эссентессер попадал внутрь воздушного корабля впервые, хоть в свое время и ознакомился детально с его строением и военными возможностями. В пределах Грозового Мира не было смысла устраивать полеты, а в Облачный Мир Мальс Хор уже плыл морем, поскольку никто не стал бы организовывать для него воздушную транспортировку.
Вошедший в гондолу попадал в узкую комнату, откуда расходились двери: служебное отделение – направо, пассажирское – налево. Хора Маршал послал налево, в предназначенную гостям дирижабля каюту, а сам отправился поговорить с капитаном. Мальс воспринял это спокойно, хоть его и тянуло побывать в служебном или даже машинном отделении, своими глазами увидеть редкостные механизмы и вращающую их магию, разглядеть батерс. Но он был на дирижабле всего лишь придатком к Байонису, а потому не высовывался и исполнял все, что ему говорили.
Пассажирское отделение состояло из пяти кают, располагающихся ровно друг за другом: для того, чтобы оказаться в предназначенной двум Эссентессерам пятой, пришлось бы миновать все четыре предыдущих и раскланяться со всеми, кто там уже находился. Хор посчитал такую систему не слишком удобной: особенно для тех, на чью горькую долю выпала первая каюта, однако идущий рядом член экипажа пояснил, что подобная планировка необходима для качественного применения защитных систем в случае аварии или просто неприятности с механизмами. Мальс попытался сопоставить в голове полученные ранее данные и эту информацию – вышло плохо. Проводник, заметив, видимо, легкую озадаченность на его лице, махнул рукой и посоветовал не забивать себе голову такими вещами.
– Наша «Рассекающая» не предназначена для перевозки пассажиров, это бывший военный корабль, – сказал он, проходя вслед за гостем в нужную каюту. – Поэтому мы мало уделяем внимания этой стороне планировки. Сначала здесь было отделение для десанта, потом в нем просто поставили перегородки. Наши пассажиры невзыскательны. Впрочем, вы сами убедитесь в том, что это маленькая проблема, когда поговорите с теми, кто займет каюты перед вами. Абы кого не берем, так что все, кто летит с нами, – уважаемые люди Объединенного Мира, хорошо знакомые адмиралу.
– Вы хотели сказать – капитану? – негромко произнес Хор, подозревая, однако, что собеседник не ошибся.
– Да нет же, адмиралу, – подтвердил тот. – Он старается контролировать все полеты «Рассекающей» – любимый кораблик как-никак. А когда нужно доставить куда-нибудь самого Маршала, то исполняет роль капитана.
– Вот, значит, как, – пробормотал Хор, опуская сумку на стул. Из окон каюты, располагавшейся позади всех в пассажирской гондоле, должен был открываться неплохой вид во время полета.
Итак, командир воздушного флота находился сейчас на этом небольшом дирижабле, поскольку имел прекрасные отношения с Байонисом и желал доставить его в Грозовой Мир лично.
– И кто ещё с нами летит? – поинтересовался Хор более насущными вопросами.
– Четверо Аймалдэнов, лекарей, а остальных вы вряд ли знаете. Один – из военных, занимался в Объединенном Мире делами нашего, а теперь наконец-то смог вернуться домой. Ещё двое – люди из судейских, когда-то ставшие прекрасными друзьями адмирала. И вы с Маршалом. Все.
– Остальные прибудут ещё нескоро? Когда мы отправляемся? – взгляд Хора потихоньку шарил по каюте, мало чем отличающейся от корабельной. Те же минимализм и максимальная зафиксированность крупных предметов на их местах. Два кресла, целых пять стульев, стол, небольшой книжный шкаф – пассажиры «Рассекающей» явно по ночам не летали. – И зачем понадобилось отправляться в другой Мир сразу четырем Аймалдэнам?
– У них там важное семейное событие, связанное с Аймалдэнами из Грозового, – проводник начал с ответа последний вопрос. – Мы поднимаемся через час, при желании вы можете ещё доделать дела на земле.
– Звучит так, словно я собираюсь не в полет, а на тот свет, – усмехнулся Хор.
– Вы собираетесь в небо, – серьезно уточнил проводник. – А это дело серьезное. Кто знает… Некоторых оно любит, некоторым дарит ненависть, некоторых просто сбрасывает обратно на землю, чтобы жили, но больше его не касались.
– Любопытная философия, – обратил все в шуточность Хор. – Ладно, посмотрим, как я ему понравлюсь.
Проводник с легкой грустью посмотрел на пассажира и вышел, а тот присел на стул возле окна: на улице все ещё копошилась причальная группа да спорила пара военных. Затем к ним подошел мужчина в плотном сером плаще, что-то сказал и направился ко входу в гондолу. Пассажир. Любопытно. Видимо, тот самый военный, который захотел вернуться на историческую родину.
Мужчина прошел в гондолу и остановился в четвертой по счету каюте. Раздалось шуршание. Хор, решив, что для знакомства сойдет и дополетное время, вышел из своей и направился к попутчику. Ему было около пятидесяти. Коротко подстриженные седые волосы, очень худая, но подтянутая фигура, узкое лицо, сохранившее следы былой красоты, выдающиеся скулы, несколько крупных родинок на лбу и взгляд человека, привыкшего оценивать все на наличие опасности.
– Добрый день, – поприветствовал его Хор. – Мы с вами почти что соседи.
– На «Рассекающей» все – соседи, – доброжелательно откликнулся мужчина, и его взгляд стал мягче. – И все друг другу доверяют, поскольку всем доверяет адмирал. Те, с кем следовало бы вести себя аккуратно, летают на других кораблях. Лейнор Зорренд, – протянул руку он. – Занимаюсь военной магией, обеспечивал некоторые аспекты её разработки в Облачном Мире и теперь возвращаюсь в родной Грозовой.
– Мальс… Эссентессер, – чуть помедлив, назвал себя Хор и пожал ему руку. – Сопровождаю Маршала Байониса в его поездке в Грозовой Мир.
– Присаживайтесь, – радушно пригласил его Лейнор. – Бывали когда-нибудь у нас?
– Двадцать лет прожил, – честно признался Хор. – Мальс Хорана, вы могли слышать.
– Из Центра Одаренных – и в Эссентессеры? – в голосе Лейнора зазвучали уважительные нотки. – Таким никто ещё похвастаться не мог.
– Благодарите Маршала, вовремя вытащившего мой талант, который я стремился закопать, – пожал плечами Хор. – Я не очень-то хотел этого положения, но, раз уж стал лучшим кандидатом на роль следующего Маршала, то делать нечего.
– Вы – необычный человек, – заметил Лейнор. – И я был бы рад познакомиться с вами поближе, однако сейчас, к сожалению, нас потревожат: сюда идет вся делегация Аймалдэнов.
К гондоле действительно подошли четверо людей в бело-зеленой одежде: мужчина лет пятидесяти, женщина лет тридцати и юноша с девушкой, почти одного возраста, едва-едва достигшие совершеннолетия: возможно, брат с сестрой, погодки. Перебросившись с причальной командой парой фраз, они все вошли в гондолу и через минуту поочередно вплыли в третью каюту.
– Доброго дня, – поздоровался с новыми попутчиками Лейнор.
– Здравствуйте, – негромко произнес Хор.
– Рад приветствовать всех друзей адмирала! – приветливо улыбнулся мужчина, старший из Аймалдэнов, с аккуратной бородкой и веселыми глазами. – Хотите верьте, хотите – нет, но я впервые отправляюсь в Грозовой.
Брат и сестра поздоровались синхронно, а от последнего из их группы приветствия так и не последовало. Нет, не последней, а именно последнего: выглядя издалека женщиной, это оказался длинноволосый молодой человек с усталым выражением лица, словно он ночи три подряд не спал. Полуприщуренные глаза с вялым равнодушием оглядывали находящихся рядом людей. Темно-коричневый плащ мешковато сидел на нем. Этот лекарь явно спал на ходу и ничем не интересовался.
– Виррен Аймалдэн, – представился мужчина.
– Маскэрэ Аймалдэн, – сообщил удивительное имечко юноша.
– Тора Аймалдэн, – слегка меланхолично произнесла его сестра.
Четвертый опять промолчал.
– Кей, не засыпай, – толкнул его под бок Маскэрэ. Сокращение имени неприятно напомнило о последних приключениях в часозвоне.
– А? Что? – заморгал глазами соня. – Д-да. Бьюкенен Аймалдэн. Приятно познакомиться. Спасибо, – и, кажется, опять уплыл в свою дрему.
– Вы не обижайтесь на Кея, – развел руками Виррен. – У него сильный дар и очень развитое чувство долга – вот и выкладывается на дежурствах в госпиталях так, что из жизни выпадает. Зато ради здоровья людей старается.
– Пусть каждый выполняет свое дело хорошо – и за это уже его следует уважать, не беря во внимания вежливость, – пожал плечами Лейнор. – Лейнор Зорренд, – представился и он. – Уроженец Грозового Мира, возвращаюсь к себе. Вы могли обо мне слышать.
– Да-да, слышал, – кивнул Виррен. – Вас следовало бы назвать Зоррендом-Ричарделем.
– Благодарю, но фамилия мага почетнее, – улыбнулся краешками губ Лейнор.
– То есть вы не относитесь к тем военным, которые превозносят свое искусство выше всех остальных?
Он кивнул. Возникла пауза на секунду, и Хор понял, что пора бы ему явить все великолепие недавно полученной фамилии.
– Мальс Эссентессер, – произнес он, отмечая, как загорелись глаза Маскэрэ. Тора отреагировала более спокойно, напомнив поведением сонного Бьюкенена. Были ли все они кровными родственниками? Хор видел у Маскэрэ и Торы явное сходство, от темно-русого цвета волос и до черт лица, и в конце концов пришел к выводу, что лекарь-Кей им старший брат или кузен, а вот с Вирреном они если и имели родство, то дальнее.
– Мне все ж любопытно, почему сразу столько представителей достойной фамилии летят в Грозовой? – завязал непринужденную беседу Лейнор.
– В Шэстмонде, это самый крупный порт, завершилось строительство новой крупной больницы, – с удовольствием пояснил Виррен. – Меня пригласили, а я взял с собой Тору и Маскэрэ, им полезно. Ну а Бьюкенену просто необходим отпуск, вот я и уговорил его на эту поездку: хоть немного отдохнет. А вы насовсем к себе?
– Именно, – кивнул Лейнор, прислоняясь спиной к стене каюты. – Квемера прекрасна, однако сейчас у меня появилась достойная смена, и я рад вернуться обратно на родину. Вы где родились?
– В Серебряном Мире, – махнул рукой Виррен, символизируя невообразимую дальность тех краев. – А вы, молодой Эссентессер, сопровождаете Маршала, ведь так?
– Да, – скромно ответил Мальс.
– Когда вы стали учеником Маршала? – спросил Маскэрэ. Его живые черные глаза горели любопытством.
– Вчера, – просто пожал плечами Хор. – Неудивительно, что ещё не всем стало об этом известно. Хотя некоторые столичные газеты уже могли провозгласить эту удивительную новость. Не могу точно сказать, я сегодня не читал газет.
– И правильно делаете, – послышался тихий, по-прежнему сонный голос Бьюкенена. Присев возле окна, он совиными глазами поглядывал на остальных и, видимо, не совсем осознавал, что говорил. – Газеты мешают нормальному функционированию нервной системы. Самые важные события вам все равно расскажут люди, которым вы доверяете, а не газетчики. Правильно делаете, да, – повторил он ещё тише, а взгляд совсем потерял осмысленность.
– Кей занимался исследованиями на эту тему, изучал нервную систему, – снова принялся объяснять его действия Виррен. – До сих пор не может отойти. Не обращайте внимания.
Рядом застучали двери, и в пассажирское отделение вошел выглядящий очень довольным Маршал.
– Приветствую всех. Мальс, отправляйся в нашу каюту, сейчас к нам зайдет гость, а мне пока надо переговорить с Лейнором.
Хор ещё раз внимательно окинул взглядом улыбчивого Виррена, доброжелательного Лейнора, мечтательную голубоглазую Тору, заинтересованного буквально всем Маскэрэ и не просыпавшегося более Бьюкенена. Кей… Не очень-то приятное совпадение, если оно, конечно, совпадение.
***
В этот день Хемена старалась не показываться Сольсетену на глаза. Но напрасно: он ждал возле дверей Академии после занятий, улыбаясь во весь рот и явно намереваясь ещё раз поздравить, а потом завести разговор о причинах и следствиях. Увидев ректора в парадном черном костюме, она остановилась, лихорадочно думая, что же делать теперь, а он, ещё приветливее улыбаясь, двинулся вперед. Хемена сделала глубокий выдох.
– Случилась ошибка при проверке заданий, я вовсе не Эссентессер, место преемника передано даже не Ричарделю, – быстро произнесла она в лицо Сольсетену, скользнула мимо него в толпу учеников и ускорила шаг, почти бегом покидая Академию.
Это было довольно смело – развернуться и уйти, не слушая ответа. Раньше Хемена не стала бы этого делать, двигаемая смущением и осознанием того, что должна быть благодарной Сольсетену. Эта обязанность благодарить сильно её стесняла в сочетании с тем, что ректор ничего не просил, а только помогал. От многих людей Хемена приняла бы это без терзаний, однако в нем не чувствовалось бескорыстия, и она понимала, что рано или поздно придется платить. Боялась этого. Смущалась, когда видела излишне приветливое поведение Сольсетена. Злилась на себя и на него. И нуждалась в нем. Все это излишне утомляло, особенно в сочетании с запросами отца и тревогой о магическом даре. Но Хемена не знала, что с этим делать, не представляла, как быть… до недавнего времени. Сейчас появилась надежда, не вполне осознаваемая, однако пробужденная спокойными рассуждениями едва знакомого человека.
***
Хор присел боком на обитое красной тканью кресло: его поставили так, чтобы можно было смотреть в окно, а он не отрывал взгляда от входа, где в скором времени предстояло появиться Маршалу и адмиралу, и размышлял о людях, с которыми только что познакомился. Лейнор выглядел слишком дружелюбным для военного: обычная маска приятного человека, а под ней мог оказаться кто угодно, от негодяя до прекрасного союзника. Такую фигуру следовало изучать не одним разговором, а сотней, и не следовало быть уверенным, что полностью его изучишь даже после сотни.
Виррен Аймалдэн вел себя столь приветливо от искренности души. Лекарь, он не имел никакого повода скрываться и хитрить, а потому просто жил своей профессией и весело болтал с едва знакомыми людьми. Тора и Маскэрэ выглядели едва оперившейся молодежью, вырвавшейся из родного города в поездку.
А вот Бьюкенен… Настораживало его поведение, мутные слова и сокращение от имени. Кей. Конечно, таинственный «доброжелатель» Хемены и преследователь Раль мог взять свое имя откуда-нибудь с потолка, но Хор не мог просто так отбросить свои подозрения, а потому решил наблюдать за Бьюкененом особо внимательно.
Негромкий разговор Маршала и Лейнора, прошедших в соседнюю каюту, совсем затих, а через минуту раздались по-военному четкие шаги, и Хор приготовился.
– Вот и вы, адмирал, – громче произнес Лейнор. – Не изменились за два года.
– Зато изменился ты, – ответил сухой высокий мужской голос. – Слишком постарел. Бросай уже службу, а то слишком рано вгонишь себя в гроб. У нас в Объединенном Мире не столько хороших людей, чтобы просто так ими разбрасываться.
Хор понял, что адмирал – человек жесткий и не очень-то любящий милые разглагольствования. Что ж, так было даже интереснее.
– Вы мне льстите, – тон Лейнора стал серьезнее. – Однако спешу вас разочаровать: я хочу оставаться хорошим человеком, а потому продолжу свою службу на благо Объединенного Мира. Я не собираюсь уходить в отставку – не то время. У нас были неприятные потери на последней войне.
– Что ж, как хотите, – ровно откликнулся адмирал. – Байонис, идемте.
Дверь открылась вперед, пропуская вперед подтянутого человека в белом мундире с длинными темными волосами. Ярко-синие глаза с легкой насмешкой посмотрели на Хора, заранее давая понять, что адмирал о нем не очень высокого мнения.
– Мэйл Иушнице, – представился он, руки не подавая. – Кто-то из ваших ещё прибавил бы «Ричардель», но лично я не считаю, что повторы украшают речь.
– Мальс Эссентессер, – спокойно назвал себя Хор.
Иушнице пренебрежительно пожал плечами:
– Вы даже фамилии Ричардель в свое время не носили, нет?
– Ты смотри на него в первую очередь как на моего ученика, – заметил с легкой улыбкой Маршал, войдя вторым и закрыв за собой дверь. – Да, преемников у нас любят назначать не совсем по заслугам, однако Мальсу есть чем похвастаться. Скажи, – он внимательно глянул на Хора, – почему дирижабли этого красавчика в последнем бою раскрутило, как крылатку клена, – из-за ошибок и неисправности механизмов или потому, что требовалось срочно совершить маневр?
– Это была специально допущенная техническая ошибка, которая привела к неожиданному развороту половины флота и перелому в сражении, – безэмоционально, как ученик учителю, ответил Хор.
– Заметь, я не подсказывал, он сам догадался, когда получил такое задание, – уточнил Байонис. – Теперь делай выводы, сколько тут знатности рода, сколько – таланта. Да, заслуг особых пока нет, но они будут.
– Значит, вы, молодой человек, у нас особо одаренный, – растянул губы в подобии улыбки Иушнице. – Что ж, прекрасно. А что у вас с образованием? Ведь вы не Ричардель.
– Образование – дело десятое, – махнул рукой Байонис. – Это уж я обеспечу, а сам сваливаться не собираюсь. Если и помру в ближайший год, то разрешаю тебе провести революцию и принять фамилию Эссентессера, а Мальс согласится, не так ли? – подмигнул он преемнику. – Да и садись ты, я хотел бы нормального разговора, а то стоишь так, словно на кого-то броситься готов.
Адмирал пожал плечами и опустился не глядя в ближайшее кресло.
– Итак, его выбор – исключительно твоих рук дело? – поинтересовался он у Маршала.
– Я это пытаюсь сказать вот уже полчаса, – с улыбкой кивнул Байонис. – Да, мне указывали на многих, но я предпочел собственное мнение, устроил этот экзамен и твердо решил, что тот, кто разгадает твой маневр, будет учиться у меня.
– Мой маневр не смог бы разгадать человек, не знакомый с устройством дирижаблей и основными азами их применения в бою, – заметил Иушнице. Похоже, до потепления его отношения к новому Эссентессеру было далековато.
На этот раз Маршал промолчал, давая возможность ответить самому ученику.
– В детстве меня определили на направление Ричарделей и дали немало знаний, но я захотел уйти из этой сферы, – произнес Хор, понимая, что этими словами ещё больше отвратит от себя адмирала. Ничего, монолог ещё не закончился, Иушнице ждало несколько сюрпризов. – Знаете, вы показались мне человеком, любящим прямоту, и я вам скажу прямо. Я не стал одним из лучших Ричарделей по одной простой причине: я возненавидел всю систему с гороскопами и переходами людей от одной фамилии к другой. Мне было всего десять, но я стал свидетелем неприятной истории, в результате которой один человек потерял все, включая жизнь, а случилось это как раз из-за нелюбимой мною системы. Я согласился стать преемником Маршала только потому, что его выбор основывался на моих действительных талантах и знаниях.
– Согласился стать, – усмехнулся Байонис. – Вы оказали мне великую честь, Мальс Хор, приняв мое предложение. А могли бы отказаться?
– Мог, – только и сказал он.
Пренебрежения во взгляде синих глаз явно поубавилось.
– Но к армии-то у вас какое отношение? – все же не менял холодного тона адмирал. – Ведь вы отказались от этой стези.
– Отказался. Потому что иначе не мог. Признаюсь, мне доставляет удовольствие планирование и представление в голове боевых действий, может, это даже моя стихия, но в тех условиях я сделал бы все угодно, лишь бы не следовать ставшей ненавистной системе. Мне было десять лет, и я упирался так, как только мог. Меня переориентировали на Зорренда, потом – на Хорана, а потом отправили в Центр Одаренных для поиска способностей. А потом Маршал, разыскивая себе ученика, вспомнил о моих талантах и предложил пройти небольшой экзамен. Я прошел – и даже больше.
– Ну что же, – Иушнице глянул на него с легкой заинтересованностью. – Я рад, что ошибался в вас. Мы ещё познакомимся поближе, а сейчас я должен встретить последних пассажиров. Байонис, ты на них поглядеть обязан, а вот вы, Мальс, при желании можете не идти.
– Могу не идти, но пойду, – пожав плечами, сообщил Хор в тон адмиралу. Тот усмехнулся, оценив.
Они втроем двинулись мимо мирно болтающих Аймалдэнов, мимо Лейнора с книгой к входу в гонодолу, а им навстречу уже шагало двое людей примечательной внешности. Вернее, внешность их не выглядела столь уж необычной, но выражения глаз заставили Хора напрячься. Даже в многолюдной толпе он не мог бы просто так пройти мимо этих двоих, не зацепившись за них хотя бы взглядом.
Первому было не более сорока, и, кажется, он родился где-то в южных землях, на что указывали смуглый оттенок кожи, широкий разрез глаз и резкие черты лица. Темные глаза оглядывали Хора так, что он внезапно почувствовал себя шахматной фигурой, на которую смотрит игрок, раздумывая, двинуть ли её или оставить на месте. Второй был младше лет на десять, выше ростом, однако с заметным уважением к своему спутнику во взглядах и движениях. Щетина на щеках и слегка разлохматившиеся, не уложенные строго в прическу волосы придавали ему более грубоватый, неряшливый вид. Синие глаза смотрели на мир придирчиво, оценивающе, порой с легкой снисходительностью, хотя иногда в его лице мелькало что-то доброе и кроткое, чтобы через секунду смениться ровным, чуть насмешливым выражением. В обоих чувствовалась властная стать: то, что они стоят во главе серьезных объединений или же одного объединения, Хор понял сразу.
– Добро пожаловать на борт «Рассекающей», – уголки губ адмирала раздвинулись в легкой усмешке. – Вы в первый раз совершаете путешествие на моем корабле? Ничего, я надеюсь, это станет доброй традицией. Позвольте вам представить Байониса Эссентессера, хоть он и не нуждается обычно в представлении, а также его преемника Мальса Эссентессера.
Первый кивнул, а второй приподнял бровь в ответ на прозвучавшее имя Хора. Явно слышал уже о нем. Но что и в каком контексте?
– Ферчазейро Аусхассен, – назвался первый неожиданно тихим голосом – голосом, который не привык звучать громко, потому что его слушались с первого раза.
– Толл Каэндра, – представился и второй. Затем очень внимательно посмотрел на Хора, раньше своих слов давая понять, что сейчас будет говорить о нем. – Скажите, вы продолжите свой небольшой бизнес после получения звания Эссентессера или нам уже не стоит надеяться?
Хор чудом сдержал удивление. Теневики. Перед ним стояли представители теневых корпораций Квемеры, причем одни из самых влиятельных, причем друзья адмирала Иушнице, и они в присутствии оного адмирала, а также Маршала Объединенного Мира интересовались у Мальса Эссентессера, собирается ли он участвовать в теневой жизни столицы и дальше. Хор совершенно растерялся, не понимая, какого ответа от него ждут.
– На пороге о делах не говорят, – заметил Байонис. – Пройдемте, господа, у вас ещё будет часов восемь, чтобы переговорить с моим учеником и узнать все, что хотели.
Ферчазейро снова кивнул без слов.
– Разумеется, – произнес Толл.
Они уже впятером прогулялись до последней каюты, в то время как двое мужчин внесли в первую вещи новых пассажиров.
– Меня очень радует ваша предприимчивость, Мальс, однако она зашла довольно далеко, – успел шепнуть на ухо преемнику Байонис и как ни в чем ни бывало принялся что-то говорить адмиралу.
Хор сделал глубокий вдох и выдохнул, собираясь с мыслями. Присутствие Толла и Ферчазейро совершенно выбило его из колеи, поскольку он не мог ожидать появления рядом с самим Маршалом кого-то из теневиков, да при том столь откровенных. Теперь Байонис понял, чем промышлял его ученик до ученичества, и сложно было сказать, какими последствиями это обернется.
Толл и Ферчазейро успели представиться всем прочим пассажирам – причем с ещё большей отстраненностью, чем Маршалу и Хору. Виррен Аймалдэн явно не обрадовался их присутствию тут, однако говорил вежливо, соблюдая приличия. Хору стало интересно, как отреагирует на новых пассажиров Кей, однако тот в буквальном смысле спал, сидя в кресле и прислонив голову к стене. Длинные волосы сбились на лицо, опять делая молодого человека похожим на женщину.
В их каюте Хор снова присел на то же кресло, на каком разговаривал и с адмиралом: отчего-то маленькая доля постоянства позволяла разуму работать лучше. Вошедший вслед за новыми знакомыми Маршал аккуратно прикрыл дверь за собой и защелкнул задвижку.
– Итак, что за дела у вас в Грозовом мире? – самым вежливым тоном поинтересовался он. – Надеюсь, Магистру не придется потом навещать его после вас?
Толл покачал головой:
– О нет. Поверьте, господин Маршал, мы всегда заинтересованы в том, чтобы у Эссентессеров было поменьше проблем. Особенно у господина Магистра, – его тон звучал совсем ровно, и глаза смотрели спокойно, только легкой-легкой модуляцией голоса Толл показывал насмешливости больше, чем её выражали взгляд и усмешка адмирала пять минут назад.
– Что ж, я вам поверю, – Байонис бросил быстрый взгляд на Хора, затем – на Иушнице. – Не думал, что у тебя такие друзья.
– Среди таких людей очень полезно иметь друзей, особенно если люди хорошие, – пожал плечами адмирал, и Хор понял, что кое-что их роднит. – Есть вещи, которые искоренить невероятно сложно: в таком случае следует хотя бы частично получить над ними контроль.
– Контроль? – приподнял бровь Маршал, внимательно глядя на новых пассажиров. – Мне слабо верится в это.
– Все очень просто, – произнес Иушнице с прежней невозмутимостью. – На вершине того, что считается противозаконным, должен стоять ответственный человек, верный стране чуть больше, чем остальные. Разумеется, он будет верен своим интересам, однако способен принести пользу. И можно получать сведения обо всех делах.
– Что ж, я понимаю вашу логику, – тон Маршала оставался совсем не дружеским. – Но иметь настолько прочные контакты с подобными людьми? Вы ведь были полицейским, Мэйл.
Вот, значит, как. Хор едва слышно усмехнулся.
– Я в полиции это и понял, – вскинул голову адмирал. – Если хочешь поддерживать закон хоть на каком-то уровне, без беззаконий не обойтись.
– Это мы ещё обсудим, – произнес наконец Байонис. – Во сколько отправляемся?
– Да можем прямо сейчас, если у нас нет настроения вести дальнейшую беседу, – пожал плечами адмирал. Он, видимо, констатировал факт, поскольку через мгновение после фразы развернулся, отодвинул защелку, распахнул уверенным движением дверь и, чеканя шаг, направился в служебное отделение.
– Приятно было познакомиться, – так, словно ничего и не происходило, произнес Толл, а Ферчазейро опять промолчал.
Они вдвоем вышли вслед за Иушнице, оставляя в пятой каюте лишь тех пассажиров, коим она принадлежала в полете. Маршал внимательно посмотрел на ученика, а потом молча вздохнул и присел на свободное кресло, устремив взгляд в окно. Да, поездка начиналась весело.
– Поверил ведь? – вдруг негромко спросил Байонис.
– Во что? – поинтересовался Хор с осторожностью, по лукавому взгляду Маршала догадываясь, что кое-где ошибся с выводами и позволил себя поймать.
– В то, что я испытываю недоумение и возмущение из-за открывшихся обстоятельств и что Мэйл по этому поводу готов со мной спорить, – кажется, Байонис давал ученику первый урок. – На самом-то деле все не так, но я должен был показать этим господам, что ни сном ни духом, и убедить их в отсутствии у меня контактов с теневиками. Вышло неплохо, не так ли?
Хор кивнул, сумев сохранить невозмутимый вид.
– Я действительно поверил.
Он замолчал, хотя закончил на такой ноте, что фраза прозвучала неоконченной. Байонис усмехнулся.
– Думаешь, если связи Мэйла с теми людьми меня устраивают, то твоя подпольная деятельность тоже понравится? Нет. За неё не следует наказывать, но её следует прекратить, что ты и сделал. Больше у меня претензий нет, однако возвращаться к этому делу не советую.
– Если понадобится – вернусь, – едва слышно произнес Хор. Кажется, он перенял у Раль манеру говорить о самых важных вещах так, что собеседнику приходилось прислушиваться. Зато можно было рассчитывать на полное его внимание: волей-неволей отвлечешься от сторонних мыслей, дабы уловить этот почти что шепот.
Маршал нахмурился, осознав, видимо, что для ученика этот вопрос имеет большое значение.
– Если понадобится – а в каких случаях это понадобится? – все же спросил он, не желая сразу закрывать тему, хотя уже понял, что запретить не удастся.
– Я не могу сказать вам точно, – Хор продолжал говорить на той же громкости. – У меня есть цель, путь к которой заслонен загадкой, и есть зацепки, способные помочь в решении этой загадки. И одна из таких зацепок и есть кольца памяти, контрабандой перевозимые в Грозовой Мир при моем содействии и там продаваемые. Вы, думаю, понимаете, что я не стал бы проворачивать это ради одной только выгоды. Однако полностью объяснить свои цели вам я не могу, поскольку эта тайна должна остаться тайной даже для близких моих друзей, в разряд которых я, увы, не могу вас пока отнести.
– В таком случае я желаю вам удачно дойти до вашей цели, используя как можно меньше противозаконных способов, – учтиво произнес Байонис. – Мы ещё обсудим это. А сейчас можете насладиться началом полета: «Рассекающая» отправляется.
Хор посмотрел в окно, на суетящуюся причальную группу, которую правильнее уже было назвать отчальной. Один за другим канаты отвязывались от специальных стоек, и матросы, высовываясь из открытых окон служебного отделения, убирали их внутрь. Отвязывание происходило в строгом порядке, поэтому дирижабль равномерно приподнимался над землей. Загудели и застучали, включаясь, моторы. Последние канаты исчезли, и «Рассекающая» начала медленный подъем и ещё более медленный разворот на север.
Дома и улицы Квемеры, люди, автомобили, телеги становились все меньше. Хор с интересом смотрел на выглядящий моделью город, отмечая некоторые свои маршруты, с легкой усмешкой глядя на выделяющийся стеклянной верхушкой Центр Одаренных, на не очень-то заметную рядом с администрацией часозвоню, на извилистую реку Соу, пересекавшую город, на дальние кварталы, где они с Раль встречались после своих приключений и где располагалась их конспиративная квартира.
Что ж, Хор мог благодарить неожиданный поворот в своей судьбе хотя бы за то, что он дал полюбоваться столицей с высоты полета дирижабля. Жаль только, что Байонис немало заинтересовался его прошлым после этого разговора, – впрочем, это в конце концов все равно бы всплыло между учителем и учеником.
Когда Хор думал или говорил о событиях той давности, когда он начал резко менять свое мировоззрение, он обычно говорил: десять лет назад. На самом деле то, что стало толчком ко всему этому, произошло двенадцать лет назад, когда ему шел одиннадцатый год. Юный Мальс стал свидетелем не самой приятной истории: стремление человека любой ценой вернуть дар привело к смерти. И после этого у мальчика начал постепенно снижаться уровень магии. Никто тогда и не думал, что Ричардель со столь высоким потенциалом способен оказаться в Центре Одаренных: все взрослые были уверены, что это временное явление. А он вдруг отчетливо представил себя лишенным магии, практически на грани – посмотрел на систему образования и распределения в знатных семьях не сверху, как привык, а с самых низов, и увидел то, чего не желали замечать люди вокруг.
