Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
– Но почему именно я? – чуть ли не с отчаянием воскликнула Хемена. – Откуда такая щедрость? Ведь вы человек, живущий сделками, а не благотворительностью. Только не говорите мне, что влюбились в меня, – я все равно вам не поверю. Поймите же, это то, что больше всего напрягало меня в Сольсетене, – необоснованная щедрость.
Глаза Толла за мгновение растеряли всю былую беспечность.
– Случались у меня неприятные дела в тени, – наконец выговорил он. – И одно вряд ли уже забуду: девчонка, служанка, влюбившаяся в своего господина и получавшая от него подачки. Он был той ещё тварью, а потом нарушил теневые правила и получил пулю. Я сам приводил приговор в исполнение, и я помню, как она умоляла оставить его в живых, под пистолет бросалась. Я велел закрыть её в соседней комнате, а когда после казни открыли – висела на бельевой веревке. Рыжая она была. Не как ты, а светлее. И другие мерзости выходили, когда вроде и не ты виноват, а судьба, паршивка, но легче от этого не стало. Стало лишь тогда, когда я пообещал, что кого-то из такой ямы вытащу. А потом и ты подвернулась. Вот так и пошло, – Толл задумчиво вздохнул.
– Спасибо, – прошептала Хемена, веря каждому его слову. – Спасибо за эту свободу.
– Свобода, – хмыкнул он. – Я тебя на волю выпускать не собираюсь, пока что поживешь под моим присмотром, раз уж призналась, что сама не можешь свою тропинку в жизни протаптывать. Свобода, – повторил Толл. – Свобода – это значит иметь над собой людей, которые тебя любят или по крайней мере уважают.
***
– Мы обещали друг другу откровенность, и лучше заняться этим прямо сейчас, – объявил Байонис Эссентессер. За окном уже совсем стемнело: через несколько часов Маршал обычно гнал ученика в постель, а это время как раз предназначалось для содержательного разговора. – Пожалуй, стоит начать мне, потому что ты уже успел кое-что рассказать из того, что обычно держишь в секрете. Итак, я родился в Облачном Мире, на самом южном его кусочке, в семье не очень-то богатой, хоть и передающей по наследству магический дар. Из-за деятельности одной группы коммерсантов моя семья совершенно разорилась и из гордости не желала просить помощи у других членов фамилии. Мне пришлось пройти через немало неприятных моментов, и с тех пор во мне начало зреть недовольство всей существующей системой. Я же говорил, что мы похожи?
– Похожи, – сдержанно кивнул Хор. – Правда, вас возмутило несчастье, постигшее вас, а меня – горе другого человека.
– Меня в первую очередь возмущало то, как не повезло моим родителям, – возразил Маршал. – Из-за трагического стечения обстоятельств мой отец погиб. Мать чуть ли не на коленях выпросила у тех коммерсантов денег, чтобы мы смогли добраться до остальных Хорана. Да, Мальс, да, мы с тобой изначально принадлежим к одной и той же фамилии. Забавно, не правда ли? Так вот, мне удалось добраться в столицу, и мой дар наконец-то оценили. Причем очень высоко. Регент выбрала меня своим преемником. Все были в шоке: какой-то нищенка с южных окраин региона, с намешанной кровью, не умеющий себя толком вести на людях, не получивший серьезного образования – и метит в Эссентессеры. Однако Регент упорно стояла на своем, совсем как я сейчас, когда отстаиваю перед остальными тебя. Между прочим, больше своего авторитета я давлю на них только собственным примером.
– Мы все же отличаемся, – усмехнулся Хор. – У вас дар был. У меня он пропал.
– Даром времени я точно не обладал, – пожал плечами Байонис. – У тебя даже преимущество. Так вот, я внезапно оказался в самой верхушке, и меня при этом никто не спрашивал. Регент учила меня, особо не задумываясь, что у меня на уме, а на уме у меня зрел целый проект революции. И я готов был воплотить его в действие, не думая, скольких могу при этом погубить. К счастью, я вовремя образумился и занялся эволюцией вместо революции. Понять, в чем на самом деле правда, мне помогла моя жена, – он вздохнул. – Мы прожили вместе всего два с половиной года, потом она умерла и не оставила после себя ничего, кроме измененного мужа, а значит, и спасенного Объединенного Мира. Я всем говорю, что это был брак по расчету. Да и большинство Эссентессеров считают меня способным любить только свои хитроумные планы, но её я любил, и это моя тебе откровенность. Ориаса говорит, мне следовало бы передать по наследству свой качественный дар, но я уже не хотел второго брака, и никому не удалось меня убедить.
Маршал замолчал, думая, что Хор захочет что-то сказать, но тот оставался неподвижным, и некоторое время в комнате висела тишина.
– Как видишь, даже среди старых опытных главнокомандующих хватает сентиментальных людей, – усмехнулся Байонис. – Времена чувств давно прошли, мне осталась только верность или, даже можно сказать, упрямство. В плане упрямства мы с тобой снова похожи.
– Родственные связи – никуда не денешься, – Хор тоже усмехнулся.
– Я ж почему потом смог Маршалом стать? – продолжил Байонис, уже посерьезнев. – Да потому, что все готовился к свержению власти Эссентессеров, изучал способы ведения войны, старался. Конечно, один я все сделать не смог бы. У нас получилась целая организация, вернее, сначала она сформировалась, а потом и я в неё влился. Когда осознал, что мы все двигаемся не туда, то часть наставил на путь истинный, часть сдал тогдашнему Маршалу, и мозги мы им вправляли вместе с женой.
– Вместе с женой или с Маршалом? – вставил Хор.
– Вместе с женой и одновременно вместе с Маршалом, – кажется, Байонис ждал именно этой подколки. – Я же не успел сказать: моя жена носила титул Маршала Объединенного Мира. Без неё я б тебя сейчас не учил. Вижу, что ты удивлен, но это неудивительно: я всегда говорю о своем браке так, словно он ничего для меня не значил и ничем особенным не отличался. Вот людям и кажется, что я во исполнение брачного договора женился на какой-то серой мышке, а затем схоронил её и думать забыл о семье. Ты теперь знаешь, что это не так. Ты уже многое знаешь. Не пора ли начать говорить тебе?
– Пожалуй, – кивнул Хор. – Самое главное вы уже знаете: про мой необычный дар, истраченный в детстве. Но огромное значение для меня тогда играли слова той девушки, а совсем не странная магия, тем более что я ещё не понимал, что устроил тогда. и, знаете, сейчас я уверен, что говорил именно с Юнари Мистераль.
– Так-так, – чуть нахмурился Байонис. – И именно поэтому ты решил предложить ей руку и сердце?
– Это одна из главных причин. Я в любом случае хотел держаться рядом с ней, а если это означает ещё и бросить вызов Кею, попробовать поймать его на живца, то почему нет? В отличие от вас, я не столь трепетно отношусь к браку и могу себе позволить малознакомую жену. Хотя какую уж малознакомую – я знаю её с десяти лет.
– Почему ты думаешь, что это именно Юнари? И что вообще тебе сказала та таинственная девушка? – Маршал уже смотрел по-деловому, не оглядываясь на подколки.
– Уна. Не просто таинственная девушка: она назвала себя Уной. Звучит почти как Юна, а это удобное сокращение от имени Юнари. Но я, конечно, руководствовался именем в последнюю очередь. Куда большее значение я придавал содержанию слов и их соответствию сейчас. Конечно, я не помню всего дословно и могу путать формулировки, да и звучало все это обрывочно, но самое главное я знаю. Во-первых, Уна – будем называть её так – родилась в Крылатом Мире и имела соответствующую магию, но в конце концов потеряла дар и оказалась в полностью безвыходном положении. Из-за этого она хотела испробовать на себе какое-то новое средство, рискованное, но дающее надежду. А потом я увидел сон: в землю укладывали гроб, и я точно знал, что на памятнике высечено её имя. И когда я проснулся, я так же точно знал, что это не сон, а явь. Тогда я и возненавидел все, что связано с определением людей по их талантам.
– Однако Юнари не единственная из Мистералей, у кого серьезные проблемы с даром, – весомо заметил Маршал. – Взять бы хотя б вашу подругу Адилунд. Впрочем, она уже вернула себе магию. Вы никогда не думали, что она и есть Уна?
– Нет. Ей просто не требовалось таких ухищрений. У нее не получилось бы безвыходных ситуаций: Раль смогла бы преодолеть даже вторичное лишение дара, ведь она не одна. Я сейчас говорю не про себя. У нее две любящих сестры и заботливый брат. В наше время такие крепкие отношения, безусловно, редкость, но и они имеют место быть, в чем я убедился, когда гостил у Мистералей.
– А прочие?
– Насчет прочих не знаю, но Юнари кажется наиболее подходящей. Даже если я ошибаюсь, все равно эта свадьба принесет пользу. Кстати, вы знаете, чем отличаются люди с даром времени от предсказателей? Временщики тоже могут видеть будущее, но только в том случае, когда его можно и нужно изменить. Значит, я должен спасти Уну. Я двигаюсь к этому вот уже десять лет, порой откладывая более значимые цели, и я надеюсь, что у меня все удастся.
Байонис молча смотрел на него некоторое время, а затем встал и отошел к окну, заложив руки за спину.
– То, что я хочу тебе сообщить сейчас, – негромко и быстро заговорил он, – не имеет отношения к нынешнему делу и моим планам. Это просто откровенность, которую я тебе обещал. Именно я, находясь на посту Регента, организовал исследования, которые привели к обнаружению магии Мерцающего Мира. Тогда это казалось нам величайшим открытием – новая, совершенно необычная и непривычная энергия. А потом почти все, кто работал с ней, умерли в короткие сроки, и я принял решение спрятать или уничтожить все, что касалось этой магии. Но с исполнением этого решения случилась, видимо, какая-то неувязка. До сих пор я не знаю, как именно эта энергия попала в руки людей, которые впоследствии объявили себя меранами и развязали войну. Однако не подлежит сомнению то, что у самых истоков войны стоял именно я. Разумеется, я не желал этого, но факт остается фактом. И это последняя моя тебе откровенность.
– Так можно кого угодно обвинить, – вздохнул Хор. – Но все равно по-настоящему виноваты те, кто возомнил себя высшими существами, поскольку они могли привить себе меранский дар. По-настоящему виноваты те, кто применял новое оружие против Грозового Мира и шел войной на Облачный и Острова, провозглашая себя Меранской Империей, Мерцающим Миром.
– Да, – кивнул Байонис, все ещё глядя в окно. – Но виноваты и те, кто это допустил.
***
Очередное утро для пытающегося выспаться после вчерашнего бодрствования Мальса Хора началось слишком рано. Более того, оно началось с нового неприятного известия: Кей не собирался отсыпаться и продолжал свою бешеную деятельность по уничтожению людей. Погиб не такой значимый для Объединенного Мира человек, как, например, Алексис Эссентессер, или человек, которого действительно стало бы жаль, как Виорди Мистераль. В эту ночь Кей убил Чармэла Хусту. Услышав имя новой жертвы, Хор заметно удивился. Он не мог понять, отчего таинственный преступник выбрал именно его.
Чармэл, невинный мальчик, болтавший о задирах и кульках, чем он-то провинился? Тем, что состоял в кровном родстве с Проводником? Все это никак не вязалось. Возможно, Кей оставил центром круга Мальса и уничтожал тех, с кем последнему приходилось хоть раз столкнуться. Но в эту систему не вписывалась Виорди Мистераль. Что же, признать, что на самом деле никакой системы и нет? Ладно, центры круга ещё можно отложить в сторону, но каков серьезный повод для убийства именно Чармэла? Месть Мэйлу Иушнице Хор понять мог. А зачем мстить родственнику учителя, раз уж они договорились считать Кея преемником Проводника?
Так и не сумев ничего понять, Мальс попытался полностью проснуться, опять используя для этого ледяную воду, а затем отправился обсуждать случившееся с пробудившим его Маршалом, поскольку сам сильно запутался. Новых зацепок так и не появилось. Обстоятельства смерти оставались прежними: перекрашенная кровью одежда, вытягивание магии, полное отсутствие прочих следов. Вскрытие показало классические результаты.
– Мне совершенно не нравится, что это превращается в настоящий конвейер, – высказал свою озабоченность Байонис. – Кей просто штампует убийства, а нам только и остается, что изучать трупы и ловить воздух, размахивая руками.
– У нас была пара зацепок, – вздохнул Хор. – Однако их не разовьешь. Думается мне, Кею надоело рисковать, и он просто действует по отработанной ранее схеме, уничтожая тех, кого хочет.
– А чего ж он хочет? – в голосе Маршала зазвучало раздражение. – Я не вижу никакой системы во всем этом, и ты, надо полагать, тоже.
– Я вижу только круг, – Хору на миг представилось висящее в воздухе кроваво-красное кольцо, символизирующее путь Кея от одной жертвы к другой. – Но и тот слишком уж непонятен. Возможно, он идет рядом с Эвальдом Мистералем.
– А Мэйл – это месть? – подхватил идею Байонис. – Что же, вполне возможно… Вполне возможно, как и множество других вариантов. Мы в тупике, – с явной досадой проговорил он. – Нам срочно нужна твоя свадьба, Мальс, но как бы она не стала кровавой.
– Самое главное: защищайте Юнари, – попросил он. – Мне-то что – я пришел к этой свадьбе благодаря ленте времени, а значит, повинуюсь именно ей, и тут уж не поменяешь.
– А люминескарий? – внезапно вспомнил Маршал. – Лучше оставь его у меня или в Полицейском Управлении, чтобы не возникло потом каких проблем. Это единственная серьезная вещь, которая у нас есть.
– Хорошо, я оставлю. Скажите, а у вас случаем нет никаких книг, где бы можно было вычитать нечто полезное о моем даре? – с надеждой спросил Мальс. – Мне уже надоело блуждать в потемках в том, что касается магии времени. Её закономерности, возможности истощения, действие на людей и на предметы. Если б мы знали больше, то смогли б большего добиться от люминескария.
– Увы, – развел руками Байонис. – Раньше эта литература была секретной, а теперь совсем пропала. Если её и можно найти, то где-то в тени, так что попробуй лучше сам.
– Больно-то мне позволят подобную литературу, – пробормотал с недовольством Хор. – В конце концов, это у вас в знакомых Ферчазейро и Толл Каэндра, вы могли бы попросить их об услуге, ведь это поможет в поимке Кея.
– Если бы тени хотели помочь в поимке Кея, все стало бы гораздо проще, – помрачнел Маршал. – Но они занимают в связи с этим слишком неопределенную позицию, что заставляет меня сомневаться в их непричастности к делу.
– Сильный маг, секрет Хасдента и ещё вдобавок к этому потенциал теней, – оценил все возможное сочетание Мальс. – Да в таком случае все безнадежно. Вы правы, срочно нужна свадьба. Я отправил вчера письмо Рондеру Мистералю с предложением о свадьбе, и он согласился, однако посчитал нужным растянуть все это на ближайшие два месяца, а нам медлить нельзя.
– Нельзя, – сурово кивнул Байонис. – Так что знакомься поскорее с невестой, очаровывай её, и дело с концом. Свадьбу назначаю на послезавтра.
– Уже? – ахнул Хор. – А как же вся подготовка?
– Потерпим с ней. В конце концов, мы же договорились играть свадьбу в кругу семьи, без излишеств, гостей заменим полицейскими и сильными магами. Соответственно, и со всем остальным обойдемся проще. Потом, когда все закончится, можете повторить церемонию со всей пышностью.
– Если останемся в живых, – внес важное уточнение Хор. – Ибо пока Кей свои обещания исполнял. Он действительно может сделать свадьбу кровавой, и тогда вам придется искать нового преемника.
– Это я как-нибудь потерплю, но в одиночку сражаться с Кеем будет уже сложнее, – вздохнул Маршал.
– А я вам так полезен в этом расследовании? – удивился Мальс, считавший себя более дополнением к прочим детективам, чем серьезным участником дела.
– Ты просто бесценен, – с серьезным выражением лица заявил Байонис Эссентессер. – Ты вывел Кея на контакт: без твоей деятельности мы не смогли бы узнать о нем некоторых сведений. В конце концов, люминескарий оказался именно у тебя. Так что без такого любимчика судьбы мне станет гораздо сложнее. Оставайся в живых, так всем будет лучше: и тебе, и мне, и твоей Уне, и всему Объединенному Миру.
– Благодарю за комплимент, господин Маршал, – усмехнулся Хор.
– Да не стоит, не стоит, господин Эссентессер, – в тоне Маршала тоже звучала усмешка, но обращенная, похоже, не к Мальсу, а к самому себе.
***
После того кошмарного утра Эвальд решительно велел сестрам перебираться в старый особняк Мистералей, тем более что в столицу прибывала их родственница Юнари, а для устроения её судьбы Квемеру удостоил посещением сам глава фамилии. Эвальд собирался в ближайшее же время продать свою квартиру, чтобы не оставалось напоминаний о трагедии.
Старый дом Мистералей встретил их мрачностью и сыростью, хотя слуги спешно приводили его в порядок ко прибытию Рондера. Давно выстроенные стены в сочетании с зудящей памятью ещё больше угнетали, и Раль поняла, что не может здесь долго находиться, поэтому напросилась идти вместе с Иланой в Академию Культры, атмосфера которой помогла бы хоть ненадолго отвлечься.
Проводив сестру до нужного кабинета, Адилунд спустилась в сад и медленно зашагала вдоль цветочных кустов – тех, что ещё не отступили под натиском осени. В этом саду она не чувствовала увядания природы, здесь все ещё дышало жизнью, не ведая о страданиях и боли. Раль вдыхала сладкий аромат мелких голубых цветов, которыми
обсадили края половины клумб. Потихоньку рвущая душу тоска отступила на задний план, но не исчезла, по-прежнему напоминая о себе так, что на глазах выступали слезы.
Адилунд шла в самый дальний угол сада, надеясь, что там никто не помешает ей побыть одной, послушать тишину и погребальный колокол стука собственного сердца. Но она ошиблась в ожиданиях: последняя скамейка возле увитой порыжевшим плющом стены была занята. Хрупкая темноволосая женщина в белом платье рыдала, закрыв ладонями лицо. Раль решительно прибавила ходу, приближаясь к ней; на фоне чужого отчаянного горя свое ещё больше поблекло. Адилунд с осторожностью опустилась на скамейку рядом с женщиной, а та, отняв ладони от лица, но по-прежнему всхлипывая, удивленно и беспомощно посмотрела на неё.
– П-простите, – прошептала незнакомка. – Я знаю… недостойно преподавателя… Но… Он умер, понимаете? – в зеленых глазах проступала боль. Точно так же смотрела Илана вчера утром, и если такого лица не было у самой Адилунд, то только потому, что в её глубине её взгляда застыла холодная ярость. – Мой брат умер, – прошептала женщина. – Его убили… Это все из-за Гиретте, будь он проклят, из-за Проводника его…
– Проводника? – ошеломленно прошептала Раль.
– Вы из Грозового, да? – женщина всхлипнула и мазнула мокрой ладонью по мокрому лицу. – Вы его знаете… А он был моим дядей. Хоть мы и не виделись никогда… Это из-за него сейчас погибают люди!
– Так вашего брата… убил Кей? – выдохнула Раль.
Женщина кивнула, и из её глаз снова потекли слезы. Адилунд молча протянула руку и обхватила ладонь незнакомки своими пальцами. Некоторое время они смотрели друг на друга, как в зеркало, только во взгляде каждой, кроме собственной боли, отражалось сострадание к чужой. И неизвестная женщина успела понять и почувствовать Раль ещё до того, как та еле слышно произнесла:
– Он убил и мою сестру…
А потом они опять молчали, ощущая, как тяжелее становится от чужой беды и легче – от своей. А затем обнялись, и теперь уже Раль не сдерживала слез, вспоминая робкую улыбку Виорди и понимая, что эта незнакомка лишилась такого же близкого и важного для неё человека.
В конце концов, когда они обе успокоились, женщина спросила:
– Кто вы? Я ни разу не видела вас здесь. Вы явились словно посланница небес, чтобы я не утонула в этом ужасе, – она дрожащими руками достала из сумочки носовой платок и неуклюже вытерла дорожки от слез на щеках.
– Я сестра Иланы Кровиндаст, – неслышно отвечала Раль. – Я пришла сюда, чтобы развеяться…
– Я – Алика Хусту, – голос собеседницы звучал тонко и сипло. – Я преподаю здесь хоровое пение. Но сегодня… Сегодня утром пришли из полиции и начали меня допрашивать, не знаю ли я что о смерти Чармэла, – она снова всхлипнула. – Вот тут-то все и выяснилось… Я ничего им не сказала, и я уже не смогла вести урок, так что пришла сюда, – Алика нервно сглотнула. – Спасибо вам.
– И вам спасибо, – вздохнула Раль. Своего платка неё не нашлось, и она просто вытерла мокрое лицо рукавом. – Я так кошмарно себя чувствовала именно потому, что была одна.
– У вас есть сестра, – медленно проговорила Алика. – А у меня никого больше не осталось, – её голос снова начал дрожать. Она некоторое время помолчала, успокаиваясь, и продолжила уже ровным тоном: – Наши родители умерли давно, а все прочие… семь лет назад. Семь лет назад случилось то, что исковеркало мою жизнь.
– Ваш дядя… – прошептала Раль.
– Да, он был безумцем. Тварью из самой глубокой бездны, проклятием, обрушившимся на весь наш мир за грехи. Но началось тогда с тети. Она не сходила с ума, но без неё не стал бы таким чудовищем он. Это сложно, очень сложно, – Алика болезненно нахмурилась. – Так что я, пожалуй, вам и не объясню.
– Но вы многое знаете об этом, да? – с осторожностью произнесла Раль. Хоть и неприятно было допрашивать женщину в таком положении, но это могло дать хоть какие-то шансы выйти на Кея. Да, сама Адилунд не сумела бы извлечь из этого пользу, но если сказать Хору… Он находилась при Маршала, возглавлявшем расследование, и они нуждались в любой информации.
– О да, я знаю многое, – горько усмехнулась Алика. – Почти все, но мне от этого не легче. Все о Проводнике. И лчше бы я оставалась в неведении.
– И вы не сказали об этом полиции?
– Им это ни к чему, – поморщилась Алика. – Я не могу доверить полиции эти тайны, они принадлежат нашей семье.
– Но ведь именно из-за Проводника происходит вся жуть сейчас, – горячо возразила Раль. – И, может, то, что вы знаете, даст возможность найти убийцу.
Алика покачала головой.
– В том, что я храню, больше вопросов, чем ответов. Я хочу, чтобы это осталось со мной до моей смерти. Некоторые знания как болезни: чем дальше они распространяются, тем больше вреда приносят.
– Но вдруг это спасет чью-то жизнь? – в голосе Раль появилась непоколебимая твердость. Если б она сама знала хоть что-то, то не замедлила бы рассказать об этом, осознавая, что каждый новый факт приближает дело к раскрытию.
– Да, пожалуй, вы правы, – слабым голосом произнесла Алика. – Но это будет сложно для меня.
– Ради вашего брата! – убеждала Раль.
Собеседница сглотнула.
– Да, ради Чармэла. Но, знаете… я и погубила его этими знаниями. Лучше б я умерла от какой-нибудь болезни и навсегда скрыла бы эти тайны. Они ничего не дают, ничего не раскрывают, только давят и пугают, ведь я до сих пор их не понимаю. Только ради Чармэла, – выдохнула Алика.
***
Байонис отодвинул остальные дела, вплотную занявшись Кеем. Об этом говорило то, что он провел в правительстве всего полтора часа, а к обеду уже вернулся в особняк, и за столом они продолжили обсуждение, которое не принесло ничего, кроме повторения уже известных фактов. Хор задумчиво жевал пряное мясо, почти не чувствуя вкуса, и искал в голове хоть одну зацепку, хоть одну новую догадку. Бесполезно.
Молчаливый повар собрал со стола пустые тарелки, а вернулся уже с подносом, на котором красовался чайный сервиз. В этот момент в столовую впорхнула горничная с докладом: пришла посетительница, чтобы лично Маршалу сообщить что-то о деле Кея. Посетительницу звали Алика Хусту, это оказалась сестра погибшего Чармэла. Байонис оставил без внимания чай и, поднявшись, сообщил, что через пять минут Хор должен провести гостью в его кабинет.
Посетительнице было, наверное, лет тридцать, поскольку слишком молодых в Академию Искусств не брали, однако её лицо имело простодушное, даже какое-то детское выражение. Она выглядела мечтательной – видимо, сказывался профиль занятий, хотя обычно все преподаватели имели хватку. Расслабляться им было некогда: профессия требовала жесткости, порой доходящей до жестокости. Черты лица, острый длинный нос, чуть удивленные глаза и легкая россыпь веснушек не очень-то напоминали покойного Чармэла. Тот выглядел более оживленным, болтал на все темы подряд, а вот Алика разговорчивостью не страдала. У родных брата и сестры оказалось немало различий.
– Леди Хусту, вас ждет господин Маршал, – почтительно произнес Хор.
– Спасибо, – у неё оказался мягкий приятный голос, звучавший сейчас напряженно. Конечно, Алика не могла вести себя спокойно после того, что случилось с Чармэлом.
Мальс провел посетительницу до кабинета, затем пропустил её вперед себя, и, войдя вторым, неспешно прикрыл дверь. Алика торопливо присела в поклоне перед Байонисом.
– Здравствуйте, господин Маршал.
– Здравствуйте, – тот отчего-то бросил не совсем понятный взгляд на преемника, но почти сразу же любезно взглянул на Алику. – Что вы желаете мне рассказать?
– Я знаю, почему погиб Чармэл, – очень ровно проговорила она. – Вернее, знаю, почему именно он. Когда мне сказали про вытягивание магии, я сразу все поняла, хоть мне почти ничего не известно о тех убийствах, которые происходят сейчас в нашем городе.
– Итак, я слушаю, – лицо Маршала приняло сосредоточенное выражение.
– Я… Даже не знаю, с чего начать, – с легкой растерянностью произнесла Алика. – Но… В общем, я знаю, что все это – следствие преступлений убийцы, действовавшего семь лет назад в Грозовом Мире. Гиретте Хусту. Наш с Чармэлом дядя.
– Он что-то сообщал вам о том, чем занимался? – сразу же спросил Байонис.
– Он – нет, практически не говорил. Но Мэйл Иушнице передал мне его дневник, где многое подробно описывалось.
– Погодите-ка, – неторопливо произнес Маршал, и на его лице отразилось удивление. – В отчетах написано, что этот дневник был случайно уничтожен и потому его не приобщили к материалам дела. Так он у вас сейчас есть?
Алика покачала головой:
– Нет. Мэйл сказал, что надо уничтожить, и я его сожгла.
– Но сам Мэйл Иушнице не стал этого делать? Почему?
– Он хотел, чтобы я прочитала то, что хочу прочитать, – Алика опустила взгляд. – Я ведь до последнего не верила, что наш родственник – убийца, на счету которого семь людских жизней. Дневник открыл мне глаза.
– Почему полицейский Иушнице хотел его уничтожить, а не оставил среди прочих вещественных доказательств? – продолжал бесстрастно задавать вопросы Маршал.
– Он считал, что это слишком личное для полицейского архива и что эти записки все равно не принесут никому пользы, ведь Гиретте погиб, – Алика копировала его тон своим мягким голосом, насколько могла.
– Вы утверждаете, что сожгли его. Вы помните что-либо оттуда?
– Я помню всего его наизусть, – просто сказала Алика.
– Даже так, – оценил Байонис. – Что же заставило вас выучить это все? Гораздо проще было сохранить дневник в укромном месте, раз уж вы так боялись потерять эту информацию.
Алика помотала головой.
– Я не могла сохранить его. Это… Это был просто ужас. Не спрашивайте меня, господин Маршал, что такого кошмарного в нем писал Гиретте: все, что могло принести пользу, я запомнила и теперь могу вам пересказать. Или просто запишу.
Байонис кивнул.
– Очень хорошо, вы этим займетесь в ближайшее время, однако сейчас у нас все ещё разговор, и я хотел бы знать, в чем, как вы считаете, причина смерти вашего брата. Ведь именно об этом вы хотели нам рассказать.
– Да, – машинально кивнула Алика. – Об этом. Вы знаете, даже если меня разбудить после ночи, я могу рассказать часть записей этого дневника, настолько хорошо уже их выучила. И иногда я говорю во сне. А иногда начинаю рассказывать отрывки оттуда, не просыпаясь. Чармэл пару раз говорил мне, но потом, наверное, перестал и только с интересом слушал. Мне говорили на заводе, что он обсуждал с коллегами Проводника. Думаю, он узнал слишком много и начал как-то это распространять, потому и все… – она не договорила, потому что всхлипнула и стремительно поднесла к лицу носовой платок.
Хор налил в хрустальный стакан воды из графина и поднес Алике. Она с еле слышной благодарностью выпила. Немного подождав, продолжила:
– Я думаю, что человек, который это сделал, связан с Гиретте, и я поняла, что должна пересказать вам все важное из дневника, чтобы вам стало ясно хоть что-то.
– Благодарю, – учтиво произнес Байонис. – Мальс, пожалуйста, дайте леди Алике листы и перо, я бы предпочел информацию в письменном виде, чтобы перечитывать несколько раз и показывать другим людям.
***
Она все же ушла. Спасибо хоть, не стала хлопать дверью и говорить обидных слов, какие обычно свойственны разгневанным девушкам. Нет, дорогая моя, ты не стала закатывать мне сцен потому, что знаешь: вернешься сюда, ко мне. Сколько бы мы ни ссорились, в конце концов все равно помиримся, потому что мы родственные души, близкие друг другу настолько, что нам никто больше и не нужен.
***
Хасдент Зорренд. Впервые слышу это имя, хотя она говорит, что он известный ученый, славящийся своими наработками в области практической магии. Что ж, возможно, я просто слишком мало вращался в тех сферах, и все равно это слишком странно. Я должен увидеться с этим Хасдентом, чтобы понять, нужно ли ей быть рядом с ним, – и неважно, насколько это прибыльно или престижно.
***
Встретился с Хасдентом. Не внушает уважения, однако какая-то творческая жилка в нем есть, для изобретателя самое то. Раз уж ей так понравилось, то пусть остается у него, но я все равно буду следить за этим. Сам Хасдент против того, чтобы я вмешивался, но не ему мне указывать. Когда речь касается её, я не иду на компромиссы.
***
Ему не жить.
***
О, сколько я пытался остаться самим собой, сохранить сущность Гиретте Хусту – но все это бесполезно, когда её нет рядом. Он отобрал её у меня. С этого дня Гиретте Хусту более не существует – остается мститель, демон… Проводник. Да, Проводник, именно так, ведущий людей ко мрачным вратам. Вы сами меня разбудили. Значит, вам не следует задерживаться на этом свете.
***
Он мертв – сам убил себя, окончательно сойдя с ума. Глядя на его лицо, застывшее в гримасе безумного страха, я ощутил удовлетворение. Даже магия не может сотворить такого с человеческим разумом – а я сумел, и спасибо тебе за это, Проводник. Теперь я точно знаю, что ты перешел ко мне из той легенды и теперь руководишь моими действиями. Спасибо. Жаль лишь, что я уже не сумею остановиться: провожу тех, кто тебе понравится, а затем пойду и сам. Но для начала я должен понять, что он попытался сделать против меня, и подарить это тебе.
***
Я провел двоих. И наконец-то у меня появился помощник – толковый человек, который сможет разобраться во всем, что наплел в магии Хасдент. Только вот мой ученик задает слишком много вопросов и хочет все знать не только о Проводнике, но и о Гиретте Хусту. А ещё он восхищается Хасдентом, что не может не возмущать меня. Кажется, мне придется его проводить. Но скорее всего он уйдет сам – с таким кровохарканьем долго не живут. Времени у нас не так много, а хотелось бы, чтобы этот молодой человек успел сделать все, что нужно. Пожалуй, я мог бы его подлечить, но он слишком восхищается Хасдентом.
