Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
Главное Полицейское Управление находилась в пяти минутах ходьбы от часозвони, на которую Хемена уже не могла смотреть спокойно. Потому что в памяти моментально всплывали лица Хора и оскал Кея. Противники. Кто знает, вдруг слова убийцы ничего не значат, и роль «центра круга» не спасет Мальса, твердо идущего по следу, от смерти? Да, Кей обещал не трогать его, однако Хемена подозревала, что Маршал и его ученик рано или поздно приблизятся к таинственному преступнику настолько, что он же не сможет это игнорировать. Да и разве он кому-то обязан? Все эти слова насчет круга, центра, закономерностей – игра, насмешка, которую Кей может отбросить в сторону, если запахнет паленым.
Пятиэтажное здание Управления гордо высилось среди остальных домов. Его построили недавно, лет пятьдесят назад, поэтому все до сих пор выглядело, как новое, небольшая крепость посреди столицы. Совсем молодая, Квемера не имела стен, которые защищали бы её от врага. Небольшому городку в центре Облачного Мира это и не требовалось, а сейчас так тем более никто не угрожал внешним вторжением.
Сегодня возле Управления было достаточно многолюдно: видимо, сказывалось резонансное дело со смертью известного военного. Адмирал Иушнице обеспечил воздушному флоту несколько блестящих побед в последней войне, его называли героем, им гордились, его ставили в пример ученикам Академии. И вот теперь он погиб. Возможно, как раз из-за одной ученицы Академии. Ведь она, поставив центром круга Хора, сделала жертвами окружающих его людей, а адмирал попал именно в этот список.
Хемена спросила у дежуривших возле входа солдат о Маршале и получила четкий ответ: находится внутри, беспокоить его нельзя. Впрочем, она и не собиралась беспокоить погруженного в расследование Байониса Эссентессера.
– У вас какое-то дело к Маршалу? – прозвучал над ухом чей-то приятный баритон, правда, скучающе.
– Нет, у меня дело к его преемнику, – ответила Хемена, не совсем понимая, зачем это делает. Она могла посмотреть на осмелившегося заговорить незнакомца тем взглядом, каким осаживала одногруппников, однако сейчас говорить тянуло. Говорить – чтобы заполнить пустоту неясности и тревоги. Чтобы отвлечься.
– В любом случае, это надолго, – усмехнулся незнакомец.
Ему было лет тридцать или даже чуть меньше. Чуть прищуренные ярко-синие глаза с интересом оглядывали Хемену, лицо выражало лишь приветливость, хотя в этом человеке чувствовалось нечто, отличающее его от простого прохожего. Несмотря на едва-едва причесанные волосы, щетину на щеках и подчеркнуто небрежные жесты, Хемена с определенностью могла сказать, что он более внимательный и серьезный человек, чем Эвальд.
– Прошу прощения, но с кем имею честь говорить? – церемонно, в духе этикета прошлых веков произнесла она.
– Толл Каэндра, – учтиво представился он. – Я был среди пассажиров «Рассекающей», однако ко мне вопросов у Маршала уже нет, зато вот к моему спутнику – хватает. И я вынужден ждать здесь. Думаю, мы проведем рядом по меньшей мере несколько часов. Дело серьезное. Они десять раз обговорят каждый факт, прежде чем отпускать свидетелей.
– Так что же произошло? – понизила голос Хемена.
– Отойдем, – шепнул Толл.
Они вместе прошли десяток шагов к углу здания, откуда хорошо просматривался вход. Ждали-то оба.
– Адмирала убили вытягиванием магии, – сразу же выложил суть Толл, едва рядом не осталось внимательных ушей. – Под подозрением половина пассажиров дирижабля, но я, к счастью, туда не вхожу. Простите, подробностей я вам все же выкладывать не буду. Во-первых, я их особо не знаю. А во-вторых, вы ещё не представились.
– Хемена Ричардель, – поспешно сказала она. – Простите, я забыла…
Толл коротко усмехнулся.
– Возле этого здания забывают о многом, в том числе и о вежливости, зато иногда вспоминают то, что вспоминать не следовало бы, – проговорил он быстро и негромко, словно бы самому себе, и перевел тему: – Вы хоть раз встречали адмирала?
Хемена покачала головой.
– Нет, с чего бы нам встречаться? Но я, конечно, не раз слышала о нем. Его маневр во время одной из крупнейших битв последней войны нам давался в качестве экзамена при отборе наследника Маршала. И, признаться, я тогда этот маневр разгадать не сумела, посчитала его, как и все остальные, просто неисправностью механизмов в дирижаблях. А правильно ответил только один человек, и вот его я теперь жду.
Она не понимала, почему так много болтает, открывая себя незнакомому человеку. Но напряженность последних дней требовала выхода, и Хемена молола языком, надеясь с помощью этого получить хоть какое-то успокоение.
– Увы, но я не силен в военном искусстве, – развел руками Толл.
– Ах, да, – кивнула она. – Каэндра – это же… – и замялась, осознав, что род занятий представителей этой фамилии внезапно вылетел из головы. – Это…
– О, мы занимаемся много чем, но чаще всего ведем бумаги, какие только можно, – снова усмехнулся Толл. – Работа хоть и непомерно важная, но неприметная и кажущаяся не такой уж значимой. Поверьте, мне приходилось встречать многих людей, которые забывали о занятии нашей семьи, поэтому я уже привык. Наверное, мы перестанем быть тенями, только если из нашей фамилии выйдет какой-нибудь знаменитый человек.
– Эссентессер? – предположила Хемена. – Но это уже не редкость, и о прошлых фамилиях правителей забывают ещё быстрее. Я, например, не знаю, как звали ранее Алексиса или преемника Магистра.
– Преемника Магистра, чье имя вы забыли вместе со старой фамилией? – подхватил с легкой язвительностью Толл. – Хоуэрс Эссентессер некогда был Аймалдэном. А Алексис – кажется, Аусхассеном, но тут уже я могу путать.
– Да-а, одного Эссентессерства мало, чтобы ваша семья прогремела на весь Объединенный Мир, – подвела итог этому пространному рассуждению Хемена, возвращаясь к теме. – Значит, нужно нечто большее. Особо знаменитый человек. Тот, кто перекует всю государственную систему и приведет страну к счастливому будущему.
– Мечты, мечты, – хмыкнул Толл. – Пока это маловероятно. Я не совсем представляю, куда перековывать эту несчастную систему, и большинство моих родственничков тоже понятия не имеет, как менять мир к лучшему. Увы.
– Впрочем, семья Мистераль тоже в ближайшее время не устроит великих преобразований, – вздохнула Хемена.
– Мистераль? – приподнял бровь собеседник – это у него вышло очень изящно. – Вы говорили, вы из Ричарделей. Пришлось поменяь фамилию из-за рода занятий, верно?
Хемена кивнула без слов.
– А я – где родился, там и пригодился, – пожал плечами Каэндра. – Хотя переехать все же пришлось. Я родом из Серебряного Мира, но Квемера потребовала моего присутствия – и я отправился. Признаться, не жалею, поскольку этот город я люблю больше всех остальных, а мне довелось поездить по многим городам нашей прекрасной страны.
– И по многим Краям, да? – Хемену прекрасно устраивала эта болтовня ни о чем, правда, она порой забывала, что надо посматривать на вход, откуда мог показаться Хор. Впрочем, Толл, скорее всего, говорил правду: Маршал и его преемник выйдут из Управления далеко не скоро. Дело адмирала Иушнице требовало удвоенного внимания к каждой мелочи.
– Разумеется, по многим Краям, – кивнул Толл. – Я был в свое время в каждом из них. Чаще всего меня посылали в Крылатый, но и в Грозовой нередко. Только вот последняя поездка так неприятно оборвалась. Нашей полиции задали мудреную задачку. Убийство могли совершить четверо человек, и ни на одного из них нет ни оправданий, ни обвинений. Нам остается только надеяться, что преступник как-то себя выдаст.
– Вы же не собирались мне рассказывать подробности, разве нет? – расшалившееся настроение заставило ввернуть эту недошпильку. Что ж, разговор с Толлом хорошо действовал на Хемену, раз она частично успокоилась. Однако мысли об этом моментальным скачком перешли на мысли о Кее, Хоре, Адилунд и выборе, и она помрачнела, снова прокручивая в голове одни и те же неприятные вещи.
– Я не собирался рассказывать подробности, поскольку не знал, кто передо мной, – зазвучал ненавязчивый голос Толла возле уха, и это хоть немного улучшило ситуацию. – Но теперь я вижу, что эта тема не для юной леди. Вам не стоит знать слишком много о столь мрачных вещах. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.
– О чем? – глухо спросила Хемена. – О погоде? О цветочках?
– Передайте вашей сестре поздравления с возвращением в семью, – внезапно произнес Толл.
Несколько секунд она изумленно молчала, глядя на него и пытаясь понять, откуда ему это известно.
– С-спасибо, – наконец выдавила Хемена. – Однако кто вам сказал об этом? Я даже не уверена, что глава семьи знает об этом в красках, а вы… Я ни разу не видела вас рядом с Эвальдом или кем-то из нашей семьи.
– Занятие у меня такое – все знать, – усмешка Толла злой или неприятной не была. – Мы же уже об этом говорили. В руках Каэндра – бумаги, архивы, то есть информация, и это все бывает куда ценнее промышленности, которой заведуют Мистерали.
– Сведения об этом ещё не занесены на бумагу, – резко возразила Хемена. Ей нравился этот человек, однако границы личных секретов семьи Мистераль были неприкосновенны. С каких это пор такие новости столь быстро разлетаются по столице? Наверное, стоило спросить у Эвальда о Толле: кто знает, вдруг этот человек для них опасен.
– Я говорил об архивах в общем смысле, – снова пожал плечами собеседник. – Я имел в виду, что самое главное наше сокровище – это информация. И у нас хватает способов, чтобы добывать её. Я бы мог рассказать вам, откуда получаю информацию о вашей сестре, но, боюсь, перед этим Адилунд Мистераль должна сама кое-что рассказать вам о своей жизни в Квемере. До тех пор я не имею права пояснять вам свое знание.
– Вы… Вы встречались с Адилунд? – совсем тихо спросила Хемена.
– Нет. Но мне по долгу службы докладывали о её, скажем так, результатах. Остальное спрашивайте у вашей сестры. И если решитесь передать ей мои поздравления, то назовите меня, – он на секунду задумался, – человеком, который видит сквозь туман.
– К чему такие тайны и такие обороты? – Хемена нахмурилась. – Чего я не знаю об Адилунд?
– Многого, – с загадочной улыбкой развел руками Толл. – Как и она – о вас. О, в наше время каждый человек рьяно борется за право иметь свои секреты, которые никто никогда не сможет узнать. И почти каждый не менее рьяно борется за право залезть в чужие. Кто-то делает это из любопытства, кто-то – просто потому, что без этого не сможет выполнить свои задачи, а кто-то имеет профессией выуживание тайн, и с третьими людьми я бы вам встречаться не советовал.
– Зачем вы так темните? – все приятные ощущения от непринужденной беседы пропали, и Хемена даже начала побаиваться этого… открытого взгляда. Открытость Толла выглядела тревожнее, чем его милая вежливость, потому что внутри этого человека прятались не самые безобидные вещи.
– Я навожу туман и тень, потому что иначе не могу, – в его усмешке мелькнула легкая горечь. – Увы, но любой человек – заложник своей профессии. Род занятий дает преимущества, рост, порой даже славу, но требует строго выполнять правила. Вот я и выполняю.
– А я – не хочу выполнять! – неожиданно для самой себя выпалила Хемена. То, что росло, раскрывалось и колосилось внутри после нескольких невозмутимых фраз Хора, грозило выплеснуться на всех вокруг. Но выплеснуться не сейчас, а потом, сейчас же она замерла, испугавшись своего признания и даже глянув по сторонам – не услышал ли кто.
– Любопытно, – с интересом протянул Толл. – Вас не устраивает та линия, какую для вас проложили любящие родственники?
– Можно сказать и так, – уже тише, но не менее дерзко произнесла Хемена. Закрываться и прятаться было поздно, оставалось принять бой на тех позициях, на какие она и не думала попадать. А что, если это все правильно? Что, если все так и надо? Что, если встреча с Хором – ключ к счастливому будущему? Она не знала точно, но не могла не попробовать. В конце концов, Адилунд тоже не осталась безвинной овечкой, попав в Квемеру, да и Эвальд определенно вертел что-то за спиной у отца, не оборачиваясь на традиции и правила.
– Я видел немало таких людей, – спокойно сказал Толл. А она-то готовилась к чему-то сокрушительному, чему требовалось противостоять… – И я сам к ним отношусь. Правда, я умудрился проявить немало неподчинения, не покидая при этом семью. Я давно уже не руководствуюсь в своих действиях словами старших Каэндра, но вы, кажется, желаете идти дальше? Или я ошибаюсь?
– Я… не знаю, – вдруг проявила честность Хемена. – Это зависит от того, насколько далеко я продвинусь среди Ричарделей. Если пойму, что результат не стоит усилий, то просто применю эти усилия в другом направлении.
– Смело, – оценил Толл. Месяц назад она не смогла бы сказать этих слов. Зато их с легкостью произносил Хор. – Вопрос лишь в том, станет ли для вас удачным новое направление.
– А это уже частности, – бесшабашно махнула рукой Хемена. – В конце концов, существует довольно много направлений, и рано или поздно я свое найду. Предполагается, что этим занимаются в Центре Одаренных, но там учитывают магические таланты, политическое положение и мнение родственников, так что там не могут предложить настоящей помощи в поиске жизненного пути. Впрочем, подобный поиск – личное дело каждого. Вмешиваться в него противоестественно.
– Тем не менее, люди занимаются этим «противоестественным» на протяжении всех двадцати веков, – заметил Толл.
– Увы, – вздохнула Хемена. – А ещё люди убивают друг друга на протяжении всех двадцати веков и не перестанут убивать, пока небо не обрушится на землю. В нас много противоестественного. С этим ничего не поделаешь.
Они на некоторое время замолчали. Нет, разговор не зашел в тупик, просто последние философские слова заставили обоих задуматься. Хемена смотрела на серьезного Толла и осознавала, что говорит о таких важных и личных вещах с человеком, которого впервые увидела полчаса назад. Да, на неё не очень-то хорошо влияло вызванное Кеем волнение. Кей. Хор. Адилунд. Все смешалось в жуткую кашу, и со всех сторон выскакивали злые секреты, ещё больше запутывавшие ситуацию. А ведь старые проблемы тоже никуда не делись… Хемене внезапно вспомнился Сольсетен, и стало совсем уж неприятно.
– Расспросите Мальса Эссентессера и Адилунд Мистераль об их совместном занятии, – внезапно посоветовал Толл, прерывая молчание. – Расспросите тщательнее, предупредив, что человек, который смотрит сквозь туман, может рассказать вам больше них. А когда вы достигнете согласия в этом вопросе, то мы сможем продолжить наш разговор. Запоминайте. Завтра в пять часов. Памятник Фэйну Эссентессеру. Прогуливайтесь рядом, а я подойду сам. Всего вам доброго, леди Хемена.
Он неторопливо отошел в сторону, оставив Хемену растерянно смотреть на пустое место, где только что находился удивительный и непонятный собеседник.
Как же все было сложно.
========== Глава 4. Запущенное ==========
Мало-помалу мысли утихомирились, потекли по прежнему руслу, хотя Хемена понимала, что впоследствии они ещё не раз хлынут в другую сторону, заставляя её расшатывать привычные рамки. Но это – потом. И потом и придется решать, что же с ними такими делать. Сейчас она поняла две вещи. Во-первых, встреча у памятника Фэйну Эссентессеру не состоится. Во-вторых, необходимо в первую очередь дождаться Хора и обо всем ему рассказать, а потом уже разбираться с собой. Хемена вдруг осознала, что разговор с Толлом заставил её совершенно забыть про Кея и связанные с ним волнения. Сейчас это вспомнилось, но все равно уже не ощущалось таким важным. Случайный знакомец взял и перевернул все вверх ногами, не собираясь на этом останавливаться. Нет уж!
Хемена переминалась с ноги на ногу, поглядывая на двери. И взгляд то и дело норовил прыгнуть на Толла, который бродил возле них, ожидая своего друга. Она сердилась и заставляла себя смотреть куда-нибудь на плохо выметенную мостовую, на маленькую лужицу в нескольких шагах от неё, на чьи-то ноги, только не на этого странного человека. Но глаза не всегда слушали хозяйку. В конце концов в дверях показался невысокий смуглый мужчина, и они с Толлом, обменявшись несколькими репликами, зашагали к стоящему в отдалении темно-вишневому автомобилю. Затарахтел мотор, и человек-загадка вместе со своим спутником укатил, на прощание помахав новой знакомой рукой, что в очередной раз подогрело её злость.
Хемена демонстративно отвернулась и подождала, пока звук автомобиля растворится в шуме города. Только после этого снова вперила взгляд в двери, откуда в конце концов должен был выйти Хор. В голове, затеняя Кея и убийства, вертелся сплошной Толл и его слова о свободе. Ну почему она думала только о себе? Встреча с Кеем влияла на судьбы многих людей, и ей следовало волновать разум сильнее, чем странному знакомству и раскрывшимся возможностям жизни.
Из Управления вышел человек, чья походка показалась знакомой. Хемена пригляделась и узнала майора Тровена, который неторопливо направлялся прямо к ней.
– Добрый день. Я увидел вас в окно и подумал, что вы собираетесь что-то сообщить по нашему делу, – ровным тоном проговорил он, не став тратить время на предисловия и расшаркивания. – Я ошибся?
– Нет, вы не ошиблись, – медленно произнесла Хемена, чувствуя полную растерянность. – Я… Да, я хотела сказать, но сказать господину Маршалу.
– Мы вместе с Маршалом работаем над этим делом, – непререкаемым тоном заявил Тровен. – Не имеет разницы, кто из нас раньше узнает обо всем. Прошу вас. Здесь нас никто не подслушает.
Когда Хемена шла сюда, она собиралась рассказывать все Хору и только Хору. Чтобы видеть его лицо. Чтобы слышать его спокойные объяснения. Чтобы понимать все именно от него. Но сейчас это как-то перестало иметь значение.
– Да, я расскажу… Только можно и мне попросить вас рассказать об этом деле? – в голосе Хемены на несколько мгновений пробудилась робость. – Я… Я хочу знать, насколько это опасно.
– Смертельно опасно, – не стал тянуть с ответом майор. – У нас очень серьезный противник, и глупой ложью было бы заявлять, что все хорошо и он никого не сможет тронуть. В зоне риска все, кто так или иначе контактировал с преступником, однако в панику впадать не следует.
– Я и не впадаю, – тихо, совсем как Раль, произнесла Хемена. – Если что, я готова…
– Рассказывайте, – велел Тровен.
***
Беспокойный день подходил к концу, и Байонис отправил Мальса из Управления домой. Вернее, в дом Маршалов, в комнаты, напротив которых располагались окна комнат погибшего Алексиса Эссентессера. Хорошо, что об этом не знала Раль: она начала бы сразу тревожиться, говорить про плохие приметы и все тому подобное, однако Хор в эти вещи не верил. Ему требовалось хоть как-то продвинуть расследование, и он использовал для этого любые мелочи, даже те, что давали только призрачный шанс приблизиться к Кею.
Раль. Адилунд Мистераль. Их дороги разошлись, возможно, так далеко, что сойтись уже не удастся. Если она вернулась в семью, то должна во всем подчиняться Рондеру Мистералю, а этого человека Мальс до сих пор подозревал. Да и с самого начала понимал, что союзниками им не стать, только противниками. С самого начала… Это начало случилось десять лет назад, когда помешанный на всех военных штуках мальчуган впервые узнал, что такое магия и что такое смерть. Тогда кончился Мальс Хорана и начался Мальс Хор, который сохранит эту насмешливую усеченную фамилию, даже если будет писать во всех документах другую, более важную, внушающую людям священный трепет.
Из столетия в столетие люди не перестают возмущаться: то, что нужно одному, принадлежит другому, который в этом не нуждается. Ах, обстоятельства. Ах, судьба. Через обстоятельства можно и нужно переступать, их следует кроить под себя, хоть и с оглядкой. Видя перед собой груду кирпичей, умный человек построит стену с дверью, которую запрет на ключ. А потом другие люди начнут туда ломиться и проклинать обстоятельства. И кто-то умный догадается сломать замок. В мире хватает условностей, а абсолюта не существует и не может существовать.
В отличие от нескольких десятков Ричарделей, Хор к роли преемника не стремился. Тем не менее, отказываться он не собирался, прекрасно понимая, что это положение можно использовать для своей выгоды множеством разных способов. Любая обстановка – материал. А уж что ты из нее слепишь, зависит только от тебя самого. Байониса Эссентессера впереди ожидало ещё немало сюрпризов.
Мальс шагал по серой мостовой, привычными короткими вдохами загоняя в легкие атмосферу города со всеми запахами мазута, дыма и сырости. Человеку, которым особо интересовался опасный серийный убийца, следовало вести себя более осторожно, но сейчас Хор, наоборот, хотел встречи с Кеем. Обещанной встречи, обещанного разговора, из которого можно было выцепить хоть что-то полезное. Байонис со своей проницательностью и накопленным опытом сумел бы узнать от убийцы больше, но право на контакт с последним досталось именно Мальсу. Что ж, он тоже немало мог. Это был его дебют, первый серьезный экзамен ученика Маршала, тот экзамен, какой давал больше всех тестов, опросов и письменных заданий, тот экзамен, который определял способности в сто крат лучше “специалистов” из Центра Одаренных. И Хор не собирался его проваливать.
Двухэтажный дом, одним боком практически прилегавший к особняку Герцогов, а другим – к жилищу Регентов, находился в пятнадцати минутах ходьбы от здания правительства. Четыре здания, где жили, вернее, официально располагались Эссентессеры, стояли аккуратным квадратом с роскошным внутренним двором посередине. Первые правители имели неплохое чувство юмора: разместили всех рядом друг с другом, ограничив возможность секретничать. Немудрено, что каждый из носителей гремящей фамилии подбирал себе дополнительное жилье где-то в другом районе, но одни приходили туда раз в месяц, мечтая об одиночестве на несколько часов, а другие практически не появлялись в официальном особняке. К последним наверняка относились и Хоуэрс, и Алексис Эссентессеры. Мальс пока намеревался заявить себя на редкость добросовестным учеником и лишь потом разойтись по полной программе.
Каждый из четырех особняков имел по три входа: два парадных, внешний и внутренний, и один черный, использовавшийся прислугой. Её в доме Маршала было не так уж и много: Байонис предпочитал обходиться без излишеств, да и его разъезды по всему Объединенному Миру давно стали нормой, поэтому большого штата здесь не держали. Две горничных, повар с помощницей и садовник. Внутренний сад традиционно делился на четыре части, и каждая соперничала друг с другом по красоте. Байонис участвовал в этом соревновании менее ретиво, чем остальные, поэтому садовник был только один. Обо всем этом Маршал успел рассказать ученику вчера вечером, заранее готовя его ко всем нюансам жизни в Эссентессерских кущах.
Вот впереди показался выкрашенный в золотой угол “правительского квадрата”. Да, цветов здесь тоже имелось четыре, и они соответствовали национальным цветам каждого из регионов-Миров. Золотой, белый, бирюзовый и спокойный красный, почти что розовый, который сочли наиболее достойным для Маршала. При мысли об этом вспомнилась алая форма Мэйла Иушнице. Оставалось только надеяться, что в этом углу “правительского квадрата” не случится переизбытка красного. Переизбытка крови. Переизбытка смерти.
Алексис Эссентессер погиб не здесь, а в неофициальном жилье, куда, кроме него, фактически никто не заходил. Наследнику Регента нравилось вести тихую жизнь юного поэта и приходить на те вечера, где его положение не затрагивалось ни единым словом. Они с Эвальдом Мистералем прекрасно спелись, пока кинжал Кея не оборвал многообещающую мелодию.
А ведь Алексис писал действительно красивые стихи… Белокурый юноша с излишне восторженным взглядом. Воспринимать его серьезно было ещё сложнее, чем вечно улыбающегося Эвальда. Регент – единственная роль в правительстве, не требующая серьезнейших навыков и понимания политики. Удел Регента – это магия, в которой не существует всей сложности человеческих взаимоотношений, но которая обладает тысячей оттенков и требует ответственности, быстроты реакции, прекрасной интуиции.
Ориаса Эссентессер, занимающая этот пост, на нем блистала, считаясь одной из лучших за последнее столетие, однако при всей погруженности в службу Объединенному Миру мало обращала внимания на своего ученика, давая ему лишь то, что требовалось, не желая расширять горизонты. Как говорил Байонис, для этой дамы существовало лишь её собственное служение, а остальное имело чрезвычайно малую значимость. Неудивительно, что Алексис так не был похож на Эссентессера. И все же убили именно его. Почему? Это следовало выянить у Кея, и Хор даже представлял, каким именно образом он намекнет на печальную кончину преемника Регента. За все время, прошедшее с момента получения письма, Мальс успел провернуть в голове немало намеков, чтобы пустить их в ход не задумываясь, чтобы это выглядело как можно более естественно, чтобы у Кея возникло желание насмешливо ответить, прежде чем сработает осторожность.
Внешний парадный вход был приветливо открыт, однако Хор знал, что защитная магия пускает только хозяев и слуг. Остальные наткнулись бы на невидимую преграду и ждали бы позволения войти. Впрочем, некоторые умельцы вроде нынешнего противника могли и уничтожить все средства защиты своей сильной энергией. Мальс подозревал, что их с Кеем разговор произойдет именно в “правительском квадрате”. Во-первых, проникновение сюда было поводом для гордости преуспевшему в незаконных делах убийце, а во-вторых, здесь находилось не так уж много людей, что означало малый риск вмешательства в беседу. Окна в комнате нового преемника Маршала выходили не только на окна особняка Регентов, но и на улицу: при желании Кей мог бы прыгнуть с первого этажа, сломав защитные системы, и довольно быстро затеряться в толпе. Ищи его потом…
Все эти соображения Хор высказал Байонису, и тот согласился с ними и велел установить максимально скрытное наблюдение за “квадратом”. Впрочем, эта мера вряд ли была полезной, поскольку Кей, идя на разговор, показал бы высший уровень маскировки, осознавая, что ждет его в случае малейшей ошибки. Преступник наверняка понимал серьезность идущей игры и тем не менее оставлял её именно игрой, хвастаясь, насмехаясь, якобы играя в поддавки с противниками. Хор очень надеялся, что в реальности это “якобы” выпадет из предложения, но Кей не перестанет считать, что оно там есть.
Парадный вход вел к широкой лестнице, на которой был постелен ярко-зеленого цвета ковер с разноцветными узорами. Лет пятьдесят назад один из Маршалов поигрался с планировкой здания, и теперь на первый этаж красивый вход существовал только со внутреннего двора, а со внешнего все направлялись на второй, наиболее обитаемый. Практичный Байонис проделал под лестницей дополнительную дверь, выглядевшую, впрочем, не слишком эстетично. Мальс прошел именно через неё, направляясь к своим комнатам, которые располагались в угловой части, соседствующей с домом Регентов. В распоряжении преемника Маршала находились спальня, ванная комната, кабинет и небольшая библиотека. Также у него имелось разрешение при необходимости забираться на второй этаж, в личную библиотеку Байониса, несказанно радовавшую своими габаритами.
В коридоре за низкой дверью на первый этаж красовался такой же ковер, как и на лестнице, делавший шаги бесшумными. Поэтому Мальс передвигался по дому тихо, но и любой гость, в том числе и нежданный, мог рассчитывать на тишину своего присутствия. Хор зашел в спальню, куда сегодня утром перенесли его вещи, задумчиво оглядел скудную обстановку, самолично развесил скромный набор одежды в шкафу и после этого прошествовал в кабинет.
Признаться честно, он не ждал визита так скоро.
Кей, с легкой улыбкой поигрывая серебряными часами на цепочке, ждал Мальса Эссентессера и выглядел так, словно всегда здесь жил, а не заявился незаконным образом полчаса назад.
– Добрый вечер, – очень учтиво поздоровался убийца. Выглядел он лет на тридцать максимум. Восточного типа лицо с узковатыми глазами, однако очень бледное, с выделяющимися темными губами. Одежда оригинальностью не отличалась: простая черная жилетка, брюки и рубашка с расстегнутым воротом, под которым виднелась серебряная цепочка.
– Добрый вечер, – непринужденно отозвался Хор, словно начинал светскую беседу с малознакомым человеком. Он постарался запомнить детали внешности Кея, хоть и понимал, что это – иллюзия, которая не даст ключа к пониманию.
– Я люблю держать слово, – порадовал неуловимый преступник. – Кроме того, меня необычайно интересует ваше решение, поскольку оно определяет, в каком направлении мне двигаться дальше. Я заранее благодарю вас за участие в этом. Вы в любом случае окажете мне помощь.
– Я отказываюсь, – произнес Хор с тщательно выписанным равнодушием. – Я предоставляю право решать вам.
– Это честь для меня, – насмешливо поклонился Кей. – В благодарность за такое доверие я вам не стану говорить о своем итоговом выборе – в конце концов вы прекрасно увидите это, когда мой план обретет реальные очертания, а круг станет действительно кругом. Вы, Хор, знак судьбы для меня.
– За это стоит благодарить безвременно почившего Мэшмета Зорренда, – пожал плечами Мальс.
– Нет, – вкрадчиво шепнул Кей. – Зорренд – марионетка. За все стоит благодарить судьбу, а господин предсказатель свою награду получил. Ниточки я ему оборвал.
– В таком случае мы все – марионетки судьбы, – заметил Мальс с нарочитой неспешностью, настраивая собеседника на медленный содержательный разговор. Хотя бы о смысле жизни, воззрении и формулировках сложных общеизвестных понятий.
– Безусловно, – подхватил Кей чуть ли не с восхищением. Он стоял возле самого окна, он мог не бояться затянутости беседы. – Но некоторые уныло дергаются в такт звучащей музыке, а другие скользят среди остальных благодаря тому искусству ведения нитей, какое применяет в их жизни судьба. Мы, Хор, – всего лишь кукольный спектакль, однако кукольные спектакли – это красиво, и в них хватает и драмы, и комедии. Жаль, что вы, в отличие от вашей подруги, так и не посетили театр, приехавший сюда из Грозового Мира: там было и несколько мастеров марионеток.
– Я бы очень хотел его посетить, – почти что беззаботно произнес Мальс. – Однако меня загрузили дела, особенно те, что связаны с вами. И поскольку я ещё нескоро выберусь из них, то позвольте раньше времени поинтересоваться: как вы нашли дракона Адилунд Мистераль?
– О, тайны, тайны, – усмехнулся Кей. – У каждого свое. А я знаю их все и жонглирую ими, то выступая вперед сам, то сталкивая лбом нескольких людей, полностью уверенных в том, что им удалось сохранить секреты. Дракон должен был провести у Эссабины ещё несколько лет, однако я ускорил события, воспользовавшись приездом театра в Квемеру.
