Текст книги "Маршал грозового мира (СИ)"
Автор книги: Юста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
– Должен был провести? – двинул бровью Хор. – Кто-то имел на него вполне осязаемые планы? И не этот ли человек в свое время поймал его и спрятал от истинной хозяйки?
– Верно мыслите, – в ухмылке Кея было одобрение, от которого сводило скулы. – Однако большего я вам не скажу. Либо вы сами вытрясете из этого человека его тайны, либо прочитаете их в моем письме, если я решу, чтобы посмертное письмо написал именно он. Да, кстати, какой из двух вариантов вам нравится больше?
– Не могу сказать, – отрезал Мальс. – Поскольку не представляю, что это за персона, ведущая игры с Адилунд Мистераль.
– С Адилунд Раль, – неожиданно поправил его Кей. – Раль. Она не в семье, она осталась собой, как и вы.
Хор прищурился.
– А вам не кажется, что это не вам определять?
– А вам не кажется, что вам пойдет красное? – очень весомым аргументом ответил Кей. – Знаете ли, я черчу свой круг не просто так: каждый, скажем так, пункт в нем не появился бы без строгих причин.
– Проще говоря, вы не убили бы никого из пустой прихоти, – перевел Мальс эту фразу с языка символов на человеческий.
– Да, именно так, – не стал отрицать жесткость формулировок загадочный преступник. – В вашем случае причиной стала бы излишняя наглость. Вы сами стремитесь решать то, что решать не имеете права.
– О, в таком случае для каждого человека можно придумать подобный повод, – усмехнулся Хор, проявляя эту самую наглость. – И говорите потом, что вы не убиваете из пустой прихоти. Ерунда. В таком положении, в каком находитесь вы, уже нет смысла искать серьезную причину, поскольку некоторые незаконные и аморальные действия становятся неотъемлемой частью жизни. Серьезная причина – оправдание для того зачатка совести, какой дается каждому человеку при рождении и довольно быстро отмирает у таких, как вы. Вы убиваете уже просто потому, что убиваете.
– Ложь, – презрительно бросил Кей. – Я не маньяк, который в исступлении бросается на первую попавшуюся жертву. Все, кто погиб от моей руки, это заслужили.
– И даже Алексис Эссентессер? – с деланным изумлением поинтересовался Мальс.
– Он был предателем, – выражение лица Кея позволяло понять: он говорит со всей серьезностью. – За остальным обращайтесь к его семейству и семейству вашей сестры, но за смерть этого человека Регенту вообще следовало меня поблагодарить.
– А в случае с Мэшметом Зоррендом вам просто не понравилось, как судьба держит его нити? – продолжал провоцировать Хор.
– Именно. Старик зажился со своим даром. Вы думаете, что его видения были знаком для вас, чтобы вы узнали хоть что-то обо мне, а на самом деле это был знак для меня, чтобы я сократил последние дни Мэшмета Зорренда. Судьба действует во все направления. Она решила, что больше не станет ничего открывать этому человеку, и попросила меня это устроить. Я устроил.
– А Синди Хассен?
– А это допрос? – не пожелал следовать линии, намечаемой другим человеком, Кей. – Синди вляпалась по собственной глупости.
– А её тело лишилось пары органов тоже по собственной глупости? – время изящных намеков осталось далеко позади: собеседник признавал открытый обмен ударами, и именно его Мальс и вел.
– Можно сказать и так, – хохотнул Кей. – В любом случае, ей эти органы уже были без надобности. И я вам не советую спрашивать, для чего они потребовались мне, иначе вполне возможно, что следующей ночью я примусь разделывать именно ваш труп.
– Польщен подобным вниманием с вашей стороны, – не моргнув глазом, ответил Хор. Если б Раль слышала этот разговор, она упала бы в обморок. – Выходит, следующей ночью нам надо ждать нового объекта для исследований?
– Вам. И мне. В первую очередь мне, затем уже вам. Важнее вам, чем мне, но гораздо более интересно и приятно мне, чем вам, – Кей откровенно веселился, жонглируя словами, как чужими тайнами и людскими жизнями. – Может, мне и не следовало этого вам говорить, но какая, впрочем уж, разница? Вам все равно против меня ничего не сделать.
– Позвольте, я все же запишу, вдруг поможет, – решил в свою очередь поиздеваться и Мальс. Он неторопливо прошел к столу, взял лист бумаги, окунул перо в чернильницу и, указав дату вплоть до года, начертал каллиграфическим почерком: “Возможное предотвращение убийства”.
За спиной раздался шорох, и сильные пальцы, выхватив у него перо, добавили к слову “возможное” приставку “не”. Хору удалось даже не вздрогнуть при этом. Кей улыбнулся.
– Не переоценивайте себя, это плохо кончится.
– Я могу сказать то же и о вас, – сохранил верность наглости Мальс.
– О нет, о нет, – рассмеялся Кей, снова занимая позицию возле окна. – Я справедливо оцениваю свои возможности, потому что я их знаю, а вы – нет.
– Тогда я тоже справедливо оцениваю свои возможности, поскольку не знаю ваших, и ваш совет не имеет смысла, – безразлично пожал плечами Хор, кладя небрежно брошенное собеседником перо на место.
Кей восхищенно присвистнул.
– Вы знаете, я вас все же убью. Но после того, как у вас родится сын, поскольку подобный талант пропадать не должен.
– Благодарю за комплимент, – Мальс позволил и себе усмешку. – Однако мне кажется, что вам захочется это сделать раньше.
– Вот как? – Кей сверкнул глазами. – В таком случае – до встречи! И все же хочу дать совет: не ищите среди Аймалдэнов, ищите рядом, я этой семье не принадлежу.
И, легким жестом распахнув окно, выпрыгнул прямо на шумящую улицу. Да, похоже, он не так уж заботился о конспирации, раз решился на подходящий лишь к экстремально ситуации метод сейчас, когда все ещё было относительно безопасно.
Мальс вздохнул и, развернув кресло, сел на него так, чтобы видеть окно. В “Рассекающей” он садился точно так же, любуясь пейзажами и одновременно выясняя все чрезвычайно важные вещи. Привычка начала образовываться, что ли?
Разговор закончился, хоть и весьма неожиданно: в последние секунды Хор рассчитывал на более длительный обмен выпадами. Сейчас он мог успокоиться, попытаться сбросить нервное напряжение, вызванное столь милой беседой, утихомирить боевое настроение и начать анализировать все полученные данные. Перво-наперво, грядущее убийство. Которое, как считал Кей, предотвратить невозможно. Этот факт Мальс ещё собирался оспорить. По крайней мере, ситуация позволяла проверить некоторые подозрения, ведь за всеми людьми, путешествовавшими в ту не очень приятную ночь на дирижабле, очень внимательно наблюдала полиция.
Вторым в списке итогов разговора шло выяснение некоторых мотивов убийств. Алексиса Кей назвал предателем – вряд ли это означало, что он был изменником родины. Скорее, изменником любимейшей государственной системы или же просто семьи. Или даже Регента. Кто знает… Возможно, Ориаса, углубившись в свои обязанности, не заметила обиды ученика, постепенно вылившейся в нечто более серьезное, угрожавшее Регенту. Информация про Синди звучала довольно странно, хотя Мальс допускал, что Кей действительно не желал этого. Он мог просто дать неисправный блокиратор, не имея откровенного желания убивать. Однако его вину это не отменяло. С Зоррендом все было ясно с самого начала, а про Иушнице они даже не заговорили, оба прекрасно все понимая.
Кроме всего, что имело вес для расследования и Объединенного Мира, Хору удалось узнать то, что относилось к самому близкому для него человеку в Квемере. Может быть, самому близкому человеку вообще. С семьей Хорана он расстался, и разве что мать поминала непутевого сына в своих молитвах небу, надеясь, что из него выйдет что-то достойное. Отец занимал высокий пост в Грозовом Мире, неплохо знал Рондера Мистераля, и это уже было причиной не надеяться на его привязанность. Ну а брат… Брат плохо знал Мальса, они слишком рано отделились друг от друга обучением. Теперь Ровиас стал наследником семьи, и Хор думал, что когда-нибудь они встретятся по должностным обязанностям, но просто из теплых отношений… Увы. Их семья считалась образцовой. Все служили стране. Никто не лил слезы ночи напролет, когда выяснялось, что ради этой службы надо расстаться со своим ребенком или братом. И Мальса настраивали на то, что не следует привязываться к детям, которых дорога обучения может увести куда угодно, очень далеко от отчего дома.
Хор ещё раз внимательно пересмотрел в памяти разговор с Кеем. Могла оказаться важной любая зацепка, любая интонация… Убийца особо акцентировал внимание на Раль – при том, что о собеседнике он высказывался преимущественно потому, что оценивал его наглость, а про Хемин вообще не сказал ни слова, хотя она участвовала во всей мути с перестановкой центра круга. Значило ли это, что его пристальный интерес к Раль в конце концов приведет к печальному исходу для нее? Мальсу хотелось верить, что это не так. При мысли о том, что смерть может настигнуть девочку в тот самый момент, когда она вернулась к семье и почувствовала свое счастье, становилось невыносимо тоскливо.
Байонис вернулся ещё через два часа: об этом возвестил его сильный голос в коридоре. Маршал что-то объяснял горничной, а та в ответ едва слышно лепетала. Да, учитель умел впечатлять людей, даже если те знали его достаточно долго.
– Ты выглядишь встрепанным воробьем, – произнес Байонис, едва шагнув за порог кабинета, из которого Хор так и не ушел. – Что случилось? Гость все же явился?
– А что говорят ваши прознатчики? – устало спросил Мальс.
– А они ничего не успели увидеть, – только развел руками Маршал. – Впрочем, я так и думал. Что удалось узнать?
Хор без слов пододвинул к нему листок, на котором из вредности записал про возможное убийство. Отчего-то при виде Маршала он почувствовал себя разбитым и неспособным долго обсуждать все произошедшее, анализировать, делать выводы, сравнивать, спорить, а ведь в последнее время у них с учителем без споров не обходилось. Хор понял, что разговор с Кеем его все же вымотал, вымотал серьезно, но признаваться в этом не тянуло совершенно.
– Это единственная добыча? – не намеревался медлить Байонис. – О чем вы говорили?
– Он убил Алексиса Эссентессера, потому что считал его предателем – это раз, – загнул палец Мальс. – Синди, по его словам, во всем виновата сама – это два. Он знает кучу всего – это три, и это мне совершенно не нравится.
– Кучу? – общих слов Маршал не терпел, ему требовались подробности, причем чем скорее, тем лучше. – Что именно Кей знает?
– Например, ему известна вся картина с возвращением дара Раль, – не стал утаивать Хор. – А мне, увы, нет. Наглость имеет пределы, причем с обоих сторон. Он перестал из издевательства рассказывать мне красивые истории, я не решился спрашивать дальше, потому что меня просто щелкнули бы по носу.
– Что ещё? Можешь пересказать мне примерное течение вашего разговора?
Мальс понял, что давно не высыпался, но это осознание ничем не помогло. Даже наоборот. Изо всех сил стараясь выглядеть бодрым и полным сил, он неторопливо начал говорить, одновременно роясь в памяти, чтобы чего не перепутать.
– Сначала речь шла о центре круга. Он сказал, что сделает выбор сам, но делиться им отказался. Я прямым текстом спросил про дракона Раль, и Кей расплывчато ответил, из чего я сделал вывод, что он знает всю эту историю и кроме того пристально наблюдает за моей бывшей одногруппницей. После этого мы заговорили о мотивах убийств и о судьбе. Кей говорил, что всеми играет судьба, кем-то – лучше, кем-то – хуже. И ещё заявил, что именно она повелела ему убить Мэшмета Зорренда. Я не берусь судить о столь спорных понятиях, но то, что наш противник возомнил себя кем-то вроде бога, сомнений не вызывает. После этого Кей заявил, что этой ночью произойдет новое убийство, а я записал это. Он выпрыгнул в окно. Это все.
– Выпрыгнул в окно? – Байониса тоже удивила подобная нерациональность. – И никто не стал кричать, никто не посчитал его вором?
– Скорее его посчитали чокнутым Эссентессером, – вставил шпильку Хор, вспоминая беседу с Хоуэрсом. – А если говорить серьезно, то невидимостью он наверняка владеет. Если кто и успел заметить что-то странное, то решил, что показалось: все же считают, что сюда проникнуть вору невозможно.
– Вообще-то действительно невозможно, – серьезно сказал Маршал. – Для вора со средним уровнем магии. У Кея – высокий, очень высокий. Я не удивлюсь, если когда-нибудь проснусь в ярко-красной одежде. Впрочем, мне-то как раз умирать и нельзя: если ещё Фаркасса после всех скандалов сердце подведет, то на кого мы страну оставим? На вас с Хоуэрсом? Да вы разнесете весь мир по кусочкам, собирай потом.
Мальс неопределенно пожал плечами. Лично он разрушать не собирался, только менять, но одно могло сопутствовать другому.
– Хотя, – тон Байониса оставался серьезным, – может быть, миру как раз и надо, чтобы его кто-нибудь разобрал по отдельным кусочкам. Может, ему так жить станет легче. Это тема не для нынешнего времени, но когда-нибудь мы с тобой её обсудим.
– И вы ещё боитесь нашей с Хоуэрсом деятельности? – хмыкнул Мальс. Говорить об этом сейчас было легче, чем о Кее и его вывертах. – Да вы сами скорее станете главной причиной мировой катастрофы, чем это попытаемся сделать мы.
– Может быть, – не стал отрицать Маршал. – Все может быть. Итак, тебе нечего больше добавить по прошедшему разговору?
Хор качнул головой.
– Увы, нечего. Но у меня есть что сказать насчет наших дальнейших действий. Мы не знаем, куда ударит Кей, зато мы можем проверить сразу всех подозреваемых.
– Пустить за ними наблюдение? – Байонис нахмурился. – Но никто не заметил визита преступника в мой, – он выделил это слово, – дом, почему бы тогда полицейским не прошляпить и передвижения подозреваемых?
– У меня есть другая идея, – Хору уже меньше хотелось спать: голова работала, придумывая новые планы, стремясь ускорить дело. – Всю эту ночь рядом с каждым из пассажиров “Рассекающей” проведет полицейский или человек, которому вы доверяете. Все подозреваемые знают, что их подозревают, и почти все внешне исполнены готовности доказать свою невиновность. Значит, мы спокойно можем предложить им эту сделку. Неусыпный контроль в течение всей ночи – а наутро мы либо увидим, что все они невиновны, либо ничего не увидим, и это не станет доказательством, но укрепит некоторые теории. Правда, Кей мог действовать не один… Но это вряд ли. Такой человек точно не станет подчиняться никому, а кто захочет подчиняться ему? Такой человек может лишь заключить сделку, выгодную обоим сторонам, и ей следовать, – не смог не прибавить Мальс, заметив, как потускнело лицо Байониса, оживленное было выслушанной идеей.
Внезапная догадка кольнула мозг. Странно, что Хор раньше не подумал об этом, а ведь вопрос был серьезный.
– Послушайте, – он нахмурился. – К Хемене Ричардель приходил Кей, верно?
Маршал кивнул с легким непониманием на лице.
– Но он делал это как раз в то время, когда “Рассекающая” находилась далеко от Квемеры, – озвучил Мальс то, что вгрызлось сомнениями в имеющуюся версию об одном убийце.
– Он делал это как раз в то время, когда “Рассекающая” находилась недалеко от Квемеры, – невозмутимо ответил Байонис. – Ты тогда лежал в отключке, все остальные ждали, а некоторые, не желая тратить время, доехали до Квемеры и сделали там какие-то дела.
– Кто именно? – подался вперед Мальс. Это же ключ, настоящий ключ, как они могли его упустить?
– Виррен Аймалдэн, Толл Каэндра и Лейнор Зорренд. – Определенности, разумеется, это не дало, но хоть что-то… И Кей Аймалдэн в список не попал. – Бьюкенен хотел поехать, но дядя его не пустил, – подтвердил его мысли Байонис.
– Почему вы не говорили об этом с Тровеном? – изумился Хор.
– Потому что визит Кея к Хемене дает слишком расплывчатые аргументы, – развел руками Маршал. – Убийства – одно дело, на них просто так не решишься. Но прийти к Хемене и говорить ей о центре круга мог и другой человек, не готовый, возможно, переходить от слов к действию.
– Это слишком странно звучит, – возразил Мальс. – Мне кажется более вероятным, что Лейнор или Виррен, удачно заехав в столицу, устроили это дело.
– А я думал, ты примешь мой аргумент, чтобы можно было снова обвинять Кея Аймалдэна, – усмехнулся Байонис. – Кстати, почему ты не внес в свой список Толла?
– Мы уже посчитали его невиновным, разве нет? – Хор все меньше и меньше понимал учителя. – Те, кто бродит в тени, не любят совершать ярких убийств, это одно из правил, если вы ещё его не слышали от своих чудесных знакомых.
– О да, я слышал, – Маршал кивнул, отчего-то загадочно улыбаясь. – Тем не менее, Толл Каэндра – личность в некоторой степени выдающаяся даже среди столь выдающейся группы людей, как теневики. Я пока не стал сбрасывать со счетов Толла, хотя и подозреваю его меньше, чем всех прочих.
– Стоп, – Мальс вдруг понял, к чему он клонит. – Вы думаете, что он не совершал убийств, но приехал в столицу ради того, чтобы навестить Хемин?
Байонис с одобрением кивнул.
– Это больше походит на правду. Видишь ли, Толл Каэндра – это человек, который любит говорить, очень много говорить, но, как сообщил Ферчазейро, непосредственно делами он не занимается, специализируясь на бумагах. Его мало знают даже те, с кем вместе он бродит в тени.
– А Ферчазейро? Его вы не подозреваете? И почему вы не обсуждали это все с майором Тровеном?
– На последний вопрос найди ответ сам, в конце концов, ты же ученик Маршала, – Байонис аккуратно выделил последнее слово, и все стало ясно. Говорить при майоре о близких связях с теневиками было не самой лучшей идеей. – Что же касается Ферчазейро, то контакты к нему как к “туманнику” мы протянули давно, и я, и Мэйл, и мы – союзники. Выгодные друг другу. Такой человек не организовал бы подобным образом убийство, а вот Толл – темная лошадка. Вдобавок ко всему, именно он стал инициатором поездки, буквально вытащив Ферчазейро на неё. Это заставляет задуматься. И ещё Толл вчера подошел к Хемене Ричардель и о чем-то долго с ней говорил, а когда кончил, то дама выглядела свалившейся с неба.
– Мне надо встретиться с Хемин, – решительно произнес Мальс. – И расспросить её сначала о разговоре с Кеем, а потом – о разговоре с нашим, кхем, попутчиком. Значит, вы предполагаете, что за все пафосные речи отвечает Толл Каэндра? Но не думаете же вы, что сегодня со мной говорил он?
– Не думаю, – Маршал, кажется, слегка заскучал, потому что вспомнил о том, что удобнее разговаривать сидя, и опустился на стул, как если бы Мальс принимал его у себя в кабинете. – В конце концов, реально создать одну иллюзию двум разным людям. Да, переговорить с леди Хеменой было бы очень хорошо, поскольку так ты мог бы сравнить два стиля речи и поведения Кея и сделать выводы. Но я считаю, что скорее всего леди Хемену пугал именно Толл.
– А убивал другой человек?
– А убивал другой человек, – подтвердил Байонис. – Не берусь сказать, кто именно, но, думаю, кто-то из пассажиров-Аймалдэнов.
Мальс десять раз проклял свое размякшее состояние после разговора с Кеем: про одну из самых важных вещей-то он и забыл! И теперь поспешил сообщить о ней:
– Не могу точно сказать, правда это или попытка увести нас по ложному следу, но перед своим красивым выходом в окно Кей дал совет не искать среди Аймалдэнов. А искать рядом с ними – человека, который в их семью не входит.
– Не входит, но обладает даром лекаря? – мигом встрепенулся Байонис, почувствовав в этой информации серьезную зацепку. – Выходит… внебрачный сын или перешедший в другую семью наследник? Второй вариант маловероятен, ведь у нашего оппонента дар довольно силен, а в таком случае ребенка бы не перевели по профилю. Внебрачный сын выглядит логичнее.
– Но… – Хор запутался в его суждениях. – Откуда внебрачный сын Аймалдэнов среди пассажиров “Рассекающей”? Мы же отмели всех матросов, а прочие люди имели вполне определенную фамилию, а значит, и вполне определенный дар. Даже если бы они родились вне брака, то перешли бы по профилю туда, куда следует. Или вы собираетесь подозревать самого непонятного человека в этой компании? Хотит валить все на Толла Каэндра?
– Точно так же, как ты хочешь валить все на Кея Аймалдэна, – невозмутимо отозвался Маршал. Кажется, он собрался припоминать это ученику до скончания дней. Своих или ученика, и кто знает, какое из скончаний наступит раньше.
– Уже не хочу, – обиделся Мальс. – Вернее, хочу, но не так сильно как раньше. – В этот момент у него блеснула идея. – Послушайте, а давайте эту ночь рядом с Бьюкененом проведу я? Вместо полицейского.
– Куд-да, куда с места в карьер? – неодобрительно покачал головой Байонис. – Мы же ещё не приняли этот вариант действий.
– Не приняли – так примем, – Хор не сомневался, что лучшего предложить не удастся. – В конце концов, тот же Бьюкенен на допросах заявлял, что готов по мере сил сотрудничать со следствием.
– Ключевое место здесь – “по мере сил”. И это он заявлял тогда, а сейчас все уже могло поменяться.
– И что же именно поменялось? – слегка наморщил лоб Мальс.
Байонис ухмыльнулся.
– В тот день Бьюкенен Аймалдэн выспался. А теперь представь, что он после всех дежурств вынужден провести целую ночь рядом с малознакомым человеком, чтобы утром отправиться лечить людей, причем с него будут спрашивать по полной, вне зависимости от того, помогал он следствию или нет.
– А с меня будут спрашивать по полной в плане расследования, но обо мне никто почему-то не думает, – снова обиделся Хор.
– А ты когда-нибудь проводил полную смену в госпитале, отдавая приличное количество своей энергии малознакомым людям? – Байонис стал серьезным. – Это выматывает похлеще любого физического труда. Все ответственные лекари, с которыми мне приходилось сталкиваться, предпочитали поспать лишний часик, чтобы потом быть готовыми отдать больше. То же самое и с Бьюкененом. Бессонная ночь вымотает ему силы.
– Да кто вообще сказал, что у него ночь бессонная-то выйдет? – взмахнул ресницами Мальс. – Это мне надо за ним следить, а милый Кей сможет мирно спать в своей кроватке.
– А потом начнешь дремать и ты, – закончил эту идиллическую картину Байонис. – Либо ты сам захочешь прикорнуть в уголке, либо постараешься себя чем-то отвлечь, но при этом обязательно помешаешь Бьюкенену спать.
– Ну ладно, помешаю – и что? Зато мы продвинемся в расследовании.
– Я не возражал против того, что это поможет продвинуться, – наставительно заметил Маршал. – Все это я говорил для того, чтобы ты понял: не все люди готовы с одного зова мчаться помогать тебе ради общего блага. Если б я не возглавлял расследование, у тебя могли бы возникнуть трудности. А вдруг Кей Аймалдэн отказался бы, чтобы больше отдать своим пациентам? Ты не смог бы его заставить без веских причин, а у тебя в арсенале одни только подозрения, зато вот приказ Маршала может решить эту проблему.
– Это был урок, да? – хмыкнул Мальс. – Простите, я регулярно забываю, что вы должны меня учить.
– Зато я не забываю никогда, – заверил его Маршал с усмешкой. – Потому что ты, даже когда пытаешься вести себя уверенно, выглядишь нахальным мальчишкой, который старается бороться со всеми правилами. И поэтому мне трудно забывать о том, что этого мальчишку необходимо научить всему. В том числе и дисциплине.
– Дисциплина – понятие относительное, – не преминул вставить Хор.
– Жизнь – понятие относительное, – перекрыл его философствования Байонис. – Пока ты носишь фамилию Эссентессер, дисциплина тебе необходима. Хотя бы для того, чтобы Объединенный Мир не стыдился своего Маршала.
– Вполне возможно, – ровным тоном произнес Мальс. – Однако что насчет ночи наедине с Бьюкененом Аймалдэном? Звучит не очень красиво, однако вполне отражает суть, – тихонько хмыкнул он.
– Я не могу пока сказать тебе, разрешаю или нет, – вздохнул Маршал. – Для начала мне нужно переговорить с Тровеном и ещё несколькими людьми, а заодно и кое-что проверить. Знаешь, будет даже лучше, если мы привлечем к этому не полицию, а исключительно хорошо знакомых нам обоим людей. Если у тебя есть такие на примете – сообщи. Но, – он назидательно поднял палец, – то, что я сейчас сказал, ещё не значит, что я согласился.
Хор тихонько усмехнулся, уже зная, что эта идея получит ход. Ну а “хорошо знакомых” людей он подключить к делу мог.
========== Глава 5. Забранное ==========
Посетить особняк семейства Аймалдэн Хору, получившему согласие Маршала на придуманный им ход, так и не пришлось. Бьюкенен вместе с младшим братом обитал отдельно от отца, матери и сестры, дабы находиться ближе к госпиталю и иметь возможность помчаться туда в любое время дня и ночи. Несмотря на все подозрения, Мальс почувствовал к уважение к человеку, полностью погруженному в свое служение людям. Теперь внутри уже теплилась надежда не обвинить, а оправдать: выслушав несколько великолепных рекомендаций от коллег Кея Аймалдэна, Мальс почти поверил, что они с убийцей просто тезки.
Из дома, где проживал Бьюкенен, можно было увидеть госпиталь, если сильно вывернуть голову. Хор подозревал, что, дай молодому лекарю возможность, он поселился бы и напротив госпиталя, в любой халупе, или даже в палате, но приходилось поддерживать авторитет семьи и занимать более почетные апартаменты. Маскэрэ обычно спал в соседних комнатах, но все ночи после происшествия он проводил вместе с родителями и перепуганной Торой, поэтому Мальса встретил один только Бьюкенен, одетый в слегка помятую черную рубашку и брюки. Разумеется, сонный. Впрочем, по своей квартире он ходил довольно быстро, ни за что не цепляясь и уверенными движениями заставляя забыть о заспанном лице и взгляде, выражавшем слишком мало осмысленности.
– Добрый вечер, – негромко поздоровался Бьюкенен. Никакой неприязни к гостю он не выказывал: возможно, из-за того, что его вообще мало что волновало.
О том, что Мальс проведет здесь ночь, договорились через Байониса, который все же решил использовать этот метод проверки подозреваемых, одновременно усилив полицейский контроль на улицах Квемеры и включив в дело все резервы, даже те, о которых служители порядка не подозревали. Люди, бродящие в тени и смотрящие сквозь туман, с самого начала не обрадовались конкуренции и согласились помочь с расследованием. Правда, только контролем над некоторыми кварталами. Самым ценным – информацией – они делиться отказались, но Хор надеялся, что в ближайшие дни сумеет хоть что-то выяснить, используя старые, нащупанные ещё вместе с Раль каналы.
– Добрый вечер, – приветливо и вполне искренне произнес Мальс. Позавчера это сделать не получилось бы, однако последняя полученная информация почти примирила его с Кеем Аймалдэном. Почти – потому что черточка характера, принятая, видимо, в наследство от отца и воспитанная комбинациями в детстве и юности, не позволяла безоговорочно доверяться человеку, если он не показал себя в деле.
Было десять часов вечера. На город спустилась темнота, и Бьюкенен уже зажег в квартире несколько светильников. Хозяин и гость прошли в небольшую комнатку со шкафами, заполненными книгами по медицине. Хор ради интереса пробежался взглядом по корешкам, однако все названия были скучны и довольно однообразны. Стола, на удивление, в этом кабинете Кей Аймалдэн не имел, а писал на широком подоконнике, максимально близко придвинув к нему стул. Стопки книг стояли и на полу, занимая все свободное место. С рассеянным извинением Бьюкенен сходил в соседнюю комнату и принес табурет, каким-то чудом не задев им ни одну из стопок и не устроив гигантского обрушения. Видимо, он уже бессознательно лавировал среди устроенного беспорядка, а мозг в это время пытался хоть немного отдохнуть.
– Вот, возьмите, – Кей Аймалдэн опустил табурет рядом с подоконником, пододвинув вбок свой сильно скрипящий стул и сам усевшись на него. – Признаться честно, я даже не знаю, чем мы сможем заняться этой ночью.
– Мы? – приподнял брови Мальс. – Мне казалось, что вы захотите поспать.
– Вот чего я действительно хочу, так это не иметь проблем с полицией, – вздохнул Бьюкенен и не смог сдержать зевок. Вполне возможно, что в это время он обычно уже ложился. – А потому я предпочитаю, чтобы меня проверили сразу и навсегда. Ради этого стоит потерпеть одну ночь. Я, правда, не уверен, проявит ли себя сегодня настоящий преступник, да и было бы бесчеловечно радоваться новому убийству, однако… Я просто надеюсь, что меня подозревать перестанут.
– Не говорите ерунды, – поморщился Хор. – Вам —хочется-, чтобы сегодня ночью кого-то убили и вы перестали иметь проблемы с полицией. С такой профессией, как у вас, легко потерять излишнюю чувствительность.
– Да, насчет профессии вы правы, – странным голосом произнес Бьюкенен. – И все же потеря излишней чувствительности ничего не значит: даже перестав переживать после каждой смерти, я не стану призывать эту смерть к тем, кого ещё можно спасти. Пределом моих мечтаний была бы поимка убийцы в эту же ночь, но, боюсь, это не так уж вероятно. Лично я считаю, что маловероятно и убийство. Скорее всего, не произойдет ничего. Как ни печально это признавать, но Объединенный Мир уже сталкивался с серийными преступниками, и некоторые из них даже пытались угрожать полиции, но большинство этих угроз ничем не оканчивались.
– Вы так много знаете об этом? – только и спросил Мальс.
– Я расспрашивал всех, чтобы хоть как-то понять, что произошло на дирижабле. Кроме того, признаюсь, я банально боялся. Безопасность – слишком относительное понятие, любой бы сказал, что адмирал Иушнице находился в безопасности на «Рассекающей». Тем не менее, он мертв. А я не собираюсь лишать своих пациентов шанса на выздоровление.
Они некоторое время помолчали, а затем Кей Аймалдэн предложил:
– Может, желаете чего-нибудь попить для бодрости? Мне-то уже бессмысленно травить себя, давно понял, что это не работает.
– Если вам нетрудно, чая, – попросил Хор. – Надеюсь, у вас найдется что-то, от чего не заснешь?
– Должно быть, – лицо Бьюкенена сделалось озабоченным. – А вы не боитесь, что я убийца и вас отравлю?
– В таком случае мне поставят памятник как разоблачителю Кея, Маршал возложит цветы, все поплачут, а Ричардели будут прыгать от восторга, поскольку в Эссентессеры изберут кого-то из них, – безмятежно пожал плечами Хор. – Я не рискую. Я даже был бы рад, если бы вы меня отравили: в таком случае вышло бы, что пожертвовали только мной, а не неизвестным количеством жертв.
– Вы альтруист? – Бьюкенен уже поднялся, чтобы идти за чаем, однако решил продолжить философскую беседу.
– Нет, я реалист. Я просто понимаю всю ценность своей жизни и в какой-то ситуации готов её отдать, в какой-то – нет.
– И в чем же заключается главная ценность вашей жизни? – внезапно спросил Кей Аймалдэн, ради такого серьезного вопроса даже перестав выглядеть едва поднятым с кровати.
– В том, что я способен действовать, – ограничился общими словами Хор. – Я могу ещё многое устроить – и постараюсь это устроить, однако я не против того, чтобы одной своей жизнью поймать в ловушку столь опасного преступника, как Кей. Потому что если б он продолжил свои убийства, то в список жертв мог попасть и я.
